Глава 40. Возвращение к прежней жизни

Наступил последний день перед осенними каникулами. Все мечтали поскорее закончить наконец-то эту четверть и спокойно отправиться отдыхать. На удивление мамины усилия насчёт моих дополнительных занятий не прошли даром. Я действительно стала больше понимать материал, и в списке предметов появилось больше четвёрок. С тех пор как я съехала и стала жить одна, прошло пять дней. Мама настояла, чтобы я продолжала ходить по репетиторам, и только тогда она будет за меня спокойна. Я согласилась. Мне даже начинало нравится, был бы смысл если бы я начала заниматься с репетиторами гораздо раньше? Может, стала бы хорошисткой.

Она продолжала скидывать деньги на карту, а мне приходилось их принимать. Вернее мне было приятно, что она не вычеркнула меня из своей жизни. У нас так и оставались натянутыми отношения после её нелёгкого признания. Я не могла смириться, что мама собралась-таки ждать Гордея из тюрьмы. Ну что ж её дело. После окончания школы я намеревалась уехать из этого дурдома как можно дальше вместе с Генераловым.

Всё что случилось со мной за последние девять месяцев чудное приключение. Я стала больше ценить спокойную жизнь, в которой из сенсаций может максимум намочить до нитки проливной дождь. Хватит всего неопределённого, пора бы сменить вектор на размеренность и в каком-то роде предсказуемость. Конечно, жизнь не будет тихой и мирной до конца моих дней, обязательно будут происходить ссоры, падения, но я всё же надеюсь, что счастливых моментов будет больше.

После уроков я встретила в раздевалке Николь. Она сидела и о чём-то вздыхала. Хорошо, что никого в округе не было, все давно разошлись. Уроков было мало, и школьники буквально сбежали, стоило прозвенеть последнему в этой четверти звонку. Я подошла к подруге и присела рядом.

— Опять грустишь, — констатировала я. У Ники в последнее время на лице всё чаще прослеживалась неизвестно откуда взявшаяся печаль. Со всеми своими проблемами, я позабыла о друзьях, и что в их жизнях точно так же творится неразбериха.

— Думаю, — коротко ответила девушка.

— О чём? — я без стеснения заглянула к ней в телефон. На экране высветилось фото Артура. — Он что-то тебе сделал? Ты только скажи, я его выпорю. За свою подружку я готова разорвать даже тираннозавра.

Николь стала посмеиваться надо мной. Я обожала её радовать. Когда она улыбалась, на сердце становилось легко. Такие добросердечные люди как моя подруга обязаны всегда наслаждаться жизнью, а не грустить без повода.

— Не нужно так радикально подходить к решению проблем Элька. Все намного проще, чем может показаться изначально, — бодрилась она.

— Ладно, тогда поведай мне, что же произошло?

Николь помолчала пару минут, собираясь с мыслями, а потом стала раскладывать мне все по полочкам.

— В общем, вчера вечером после прогулки с тобой я пошла домой. У подъезда меня ждал Ваня, и короче…. Он сказал, что я ему нравлюсь, — затравленно опустила голову подруга.

Я стала улыбаться новости.

— Так это же круто. Он, наконец, допер, что ты для него больше чем просто друг. Я тебя поздравляю. Вы уже встречаетесь? — не могла я сдержаться, слишком чудесной оказалась новость.

— Нет, — пропищала как мышка Ника, — я отказала ему. Сказала что влюблена в Артура.

— А-а, — чуть ли не отпала моя челюсть. Про Артура я забыла вовсе. — И что теперь? Ты ведь Ване не солгала? Или?

— Я не знаю. Артур очень хороший парень, и он так ухаживает, водит меня по кафешкам, дарит цветы, всё это возвышает меня на пьедестал. Я чувствую, что небезразлична ему, а вот с Данилиным всё как-то… Тухло. Даже вчера когда он признавался, делал это, словно его заставили.

— О, и правда, грустненько. И что думаешь? Ты сама-то как чувствуешь? К кому ты ближе? — стремилась я добиться от неё толкового ответа.

— Вот сижу, думаю. Ваня мой друг с детского сада. В седьмом классе я поняла, что неровно к нему дышу. И даже когда узнала о его симпатии к Трифоновой, я не бросила его, осталась верной подругой. И знаешь, теперь мне кажется, что все эти чувства были лишь следствием длительного общения. Я словно и не рассматривала никого больше в партнёры. Я готова была согласиться в любой момент стать его девушкой, но когда этот момент случился, я не смогла. Отказалась. И после мне даже плохо не было. Наоборот я словно тяжкий груз с плеч сбросила. То есть, я хочу остаться с ним друзьями, и не более, а он… Он сегодня мне вот, — из кармана она достала брелок сердечко, — подарок сделал.

— М-да, — не могла я подобрать нужных слов, — а ты ему, что в ответ?

— Взяла, конечно. Побоялась обидеть. А он мне улыбнулся, и поцеловал в щёчку.

— Ох, — состроила я разочарованную мину, — а с Артуром? К нему-то ты что чувствуешь?

— Тепло. А ещё он классно целуется, — покраснела Николь, — сегодня утром, он специально заехал за мной, и подвёз до школы, хотя ему к третьей паре в универ, он мог бы забить на меня и спать дома дальше.

Вот это уже серьёзное заявление. Когда кто-то ради тебя встаёт не свет не заря и приходит к твоему дому что бы проводить до школы. Вспомнился Генералов. А ведь он тоже наверняка вставал раньше положенного, чтобы просто на просто вместе дойти до школы.

— Ну, это шах и мат, получается, — пришла к выводу я. — Артур уделал Ваню по всем фронтам.

— Так и есть Элька, но мне жалко Ваню. Он разочаруется во мне.

— Бредни не говори, Данилин опоздал. Надо было раньше вертеться, а не бегать хвостиком за той кто на него даже не посмотрит. Слышала поговорку: имеем, не ценим, потерявши плачем. Это про Ваню. Настал его черёд грустить об упущенной возможности, — поднялась я и пошла за своей курткой.

Совершенно не замечая ничего вокруг, я забрала свою вещь и резко обернулась, чтобы ляпнуть ещё парочку волчарских цитат для упокоения сердечка своей подруги. И размахивая рукой с курткой, я не увидела перед собой человека, и кулак в котором я её сжимала, прилетел прямо по носу новоприбывшего.

— За какие грехи снова? — заскулил уже до боли родной голос Яна.

Он схватился за нос и скорчился в три погибели. Николь хихикнула, но спряталась за тонкими пальчиками от гнева, который потенциально может быть на неё излит. Я, испугавшись, бросила свою куртку прямо на соседнюю лавочку, откуда она благополучно свалилась на грязный пол. Подбежала к Генералову и приобняла его, стала, как мамочка дуть на ранку своему сыночку.

— Прости, прости, прости, — причитала я, — я не видела тебя Янчик. Прости.

— Элеонора такими темпами ты доведёшь меня до ручки, — бросил он, — как же больно.

— С этого всё и началось, — забрала свои вещи Николь, и прошла мимо нас, — цени её.

— Иди отсюда Романова, пока я тебя ценить не начал, — угрожающе пронзил он её взглядом.

Николь помахала мне рукой, и убежала. Похоже, наш разговор повлиял на неё плодотворно. Надеюсь, она будет счастлива.

Я посмотрела на Яна самым невинным взглядом, на который была способна.

— Ну, прости меня, я правда не хотела. Мы с Николь заболтались, и я подумать не могла, что кому-то взбредёт зайти в гардеробную. Вешалки уже все пусты, мне показалось, народ давно разошёлся, — стала оправдываться я. Причинять боль Яну действительно не хотелось. Я бы забрала её всю до капли, если бы могла.

Потерев нос, Генералов вернулся в своё прежнее состояние. По-моему больше притворялся, чем реально болело.

— Прощу, но только потому, что боюсь тебя, — усмехнулся Ян, и притянул меня к себе, — куда пойдём?

— Дурачок ты Генералов, — надулась я, и кулачком ткнула его в бок, — я действительно испугалась. Точно не болит?

— О-о Эля, — воскликнул он, запрокинув голову назад, — я пошутил. Всего лишь немного дискомфорта, в основном всё в норме. Так куда мы сегодня собираемся? Может в кино? Наконец посмотрим фильм без сумасшедшей ревнивицы, которая бросается поп-корном.

— Я не ревновала, — и заговорщицки покачала головой, — если только совсем чуть-чуть.

— Призналась-таки, — ликовал Ян, — где твои шмотки? Пошли уже. Мы итак задержались, самые последние уходим, даже трудоголик Дарья Александровна уже ускакала в закат, а мы всё тут чилим.

Я обернулась на лавочку, куда бросила свою куртку, и узрела печальную картину. Она валялась за полу, и наверняка вся перепачкалась.

— Да уж, думаю, кино откладывается на завтра, щеголять по городу в грязной куртке моветон, — подняла я её, но Ян забрал и помог мне надеть.

— Не важно, с тобой где угодно приключения найдутся, — застегнул он куртку на мне, и чуть ли не прищемил кожу на подбородке.

Я ойкнула, и чтобы не начала на него бочку катить, он резво поцеловал меня в место, где появилась и сразу же пропала боль.

Вместе мы вышли из школы, но стоило нам достигнуть ворот, я остановилась. Нас встретила мама. Она стояла одна с пакетом в руке и выглядывала, вероятнее всего меня. Я хотела развернуться и подождать пока она не уйдёт, но Ян потянул меня к ней, а после мама и сама увидела нас.

— Предатель, — фыркнула я на Генералова, — отомщу тебе потом.

Он ничего не ответил, только улыбнулся.

Мама обрадовалась мне, и обняла, а я всё еще не могла стереть из памяти тот её рассказ о вселенской любви к Гордею. Я удивилась, когда она дружелюбно улыбнулась Яну и поздоровалась с ним первая. Мне не хотелось, чтобы они пересекались, но теперь никуда не деться.

— Как ты дочка? Я звонила тебе, ты не отвечала. Наверное, телефон разрядился? — обеспокоенно поинтересовалась она. Хотя больше всего это похоже на то, что она убеждает саму себя.

По правде говоря, я просто не обращала внимания на звонки. Мне было тяжело ответить ей. Не могла пересилить себя и свою брезгливость. Я знаю, что не должна себя так вести, но как мне перебороть себя? Как заставить думать иначе? Говорят, время лечит, тогда подождём. Мы ведь никуда не торопимся.

— Всё в порядке, я была занята, прости. У тебя как дела? Как Алексей? — для меня было важно узнать, как поживает несчастный мужчина. Мне его очень жаль, не заслужил он такого обращения.

— Мы расстались. Ему вдвойне тяжело. Пытается найти хорошего адвоката для сына. Но следователь сказал, что срок всё равно грозит. Оказывается Гордей хранил запрещённые вещества в том самом доме, принимал их сам, и похоже изнасиловал какую-то девушку на одной из вечеринок, — с досадой рассказывала мама, утирая слезу.

Ян тем временем ногой катал камушек, его всё сказанное мамой совсем не удивляло. Он был одним из тех, кому Гордей предлагал ту гадость. Благо у Генералова имелась голова на плечах, и он выбрал самые безвредные, если так можно выразиться.

— Ян я хотела бы принести вам свои извинения тоже, — отвлекла она его от «увлекательного» занятия.

— Да что вы, не стоит. Я прекрасно понимаю вас. Каждый родитель желает только лучшего своему ребёнку, вы пытались обезопасить дочь от дурного влияния. Только не учли, что и сами поддались ему, — серьёзно отчитывал он её, смотря прямо в глаза. — Я не вправе раздавать советы взрослой женщине, но позволите мне высказаться?

— Готова принять любую правду, — срывающимся от нервов голосом произнесла мама.

— Самый дорогой, самый близкий, ближе уже никого не будет — это ваш ребёнок. Моя мама мне как-то сказала, какими бы в будущем не были твои дети, ты обязан им верить. И плевать на женщин, которые говорят тебе обратное. Женщины, в вашем случае мужчины, приходят и уходят, а ребёнок с вами до конца. Эля ваша кровь и плоть, вы можете гнать меня, ваших мужчин, но её, нельзя. — Больше он ничего не сказал, не прощаясь, прошёл вперёд. А я снова им восхищалась.

Мама шмыгнула носом. Слёзы застилали её глаза, она протянула мне пакет и попыталась выдавить улыбку:

— Ты нашла себе отличного парня дочка. Я ошибалась на его счёт. Здесь, — указала она на пакет, — немного еды, кушай хорошо. Если понадобятся деньги или моральная поддержка я всегда помогу. Пока.

Опустив голову, она пошла по тротуару к остановке. А я осталась на месте с пакетом в руках.

Растерянная я догнала Яна, и обняла его. Мне стало так грустно и тоскливо. Я скучала по маме, но не могла простить. И единственным моим укрытием оставались руки Яна.



Мы приехали домой к Яну. К счастью квартира оказалась пуста. Его родственники поехали всей семьёй в торговый центр. Дядя Глеб пообещал Мите подарок, если тот окончит четверть на одни пятёрки и четвёрки, так и вышло. Мальчик упорно старался, и ему улыбнулась удача. Несмотря на его повадки, в целом Митя отличный парнишка, и не самый глупый.

— Ты простил брата? — спросила я, когда разувалась в прихожей квартиры Яна, — скажи что да. Я ведь ему обещала. Не красиво было бы обманывать ожидания мальчишки.

— Он на испытательном сроке. Считай на пути к прощению, — как обычно размыто ответил Генералов.

Оказавшись в его комнате, первым делом, на что я обратила внимание, стала гитара, стоявшая возле кровати. Мои глаза тут же загорелись от счастья.

— Где ты её взял? — подбежала я к инструменту и осторожно взяла в руки, — сыграешь? А меня научишь? Блин как классно, я никогда раньше не видела гитару и тем более не держала её.

Мои пальцы коснулись струн, и она издала приятный звук.

— Самому бы вспомнить, — покаялся Ян, настороженно глядя на воодушевлённую меня, — в последний раз играл на ней, когда ездили на пикник с семьёй. Было это четыре года назад.

— Мышечная память тебя не подведёт, — успокоила его я, продолжая трогать музыкальный инструмент.

— На неё и расчёт.

Мы уселись на его мягкую кровать с чашками кофе на подносе. Пока Ян настраивал гитару, я не могла оторвать от него глаз. Любовалась, пока он не закончил.

— Что ж думаю можно попробовать, — и под его пальцами стали возникать мелодии. Он долго искал подходящий аккорд, но в итоге исполнил мне ту самую песню Оберона.



«И разверзнется под ногами моими земля,

Всё равно буду рад, встретил тебя я не зря.

Оба были разбиты, развеяны по ветру,

Но вот смотри, теперь вместе, за руку тебя я держу,

Не прощу тебе больше разлуки, мы забыли тоску,

И верного врага под титулом — скука».