Война крыс с тараканами. Часть 1. Руины

По городу, точнее по тому, что от него осталось, во мраке ночи шел человек. Покачиваясь из стороны в сторону, будто неупокоенная душа, двигался он в, сам не зная куда. Кругом не было слышно ни пения птиц, ни человеческих голосов, ни шума города. Все это куда-то пропало. В мире наступила бы абсолютная тишина, если бы во всей этой пустоте не завывал ужасно холодный ветер, колыхавший изодранный плащ человека.
Разные препятствия преодолевал он на своем пути. Силы медленно покидали его. Путь же был извилист, со множеством глубоких и мелких ям, бугорков, и затрудняло его еще то, что под ногами валялось много мусора и разных каменных осколков, отколовшихся от некогда великих человеческих сооружений. Об мелкие человек то и дело да спотыкался, а более крупные старался обойти или аккуратно перелезть.
Неожиданно для самого себя он остановился, слившись с городской серостью. Дорогу ему преграждало свалившееся на бок здание. Дальше пройти было нельзя. В бок тоже не свернуть – улица пряма, везде здания. Только назад.
— Как я раньше его не заметил? — спросил себя он и выругался.
Человек не двигался. Но что же делать? Повернуть обратно он не мог. Сама мысль об этом была противна ему.
— Куда угодно, только не назад. — сказал он слабым голосом. — Немножко отдохну и что-нибудь придумаю.
С этими словами он сбросил с плеч маленький рюкзачок и, прислонившись спиной к близстоящему зданию, сполз к потрескавшемуся асфальту. Так и уснул, закутавшись в серый плащ и забыв о жажде, холоде и голоде.

Проснулся человек через пару часов. Он вскинул голову к темному небу и стряхнул с глаз длинные темные волосы, скрывающиеся вместе с лицом за капюшоном плаща.  Худощавое лицо мужчины средних лет смотрело куда то наверх странным безучастным взглядом.
Солнца видно не было, но стало светлее. По соображениям человека, наступило утро. Он прислушался.
— Так же тихо, как и всегда. — сказал он грустно.
Он, не поворачивая головы, пытался нащупать левой рукой рюкзак там, где оставлял его прошлой ночью, но под руку рюкзак так и не попался. Тогда человек устало повернул голову и ужаснулся. Рюкзака на месте не было. Он резво вскочил на ноги, затем так же резко свалился на колени и обползал все вокруг. Человек заглядывал под каждый встреченный камень, даже если этот камень был раз в пять меньше самого рюкзака, спускался в каждую яму, а если не пролазил, то просовывал в нее руку или старался раскопать ее. Ничего, кроме мусора, он не находил. Рюкзак словно испарился, но этого не может быть. Тогда человек, решив, что его уже вряд ли получится отыскать и вернуть, расплакался, стал хвататься за голову и ходить туда-сюда. У него помутнело в глаза и силы разом покинули его тело. Он свалился на потрескавшийся асфальт.
— Что делать?! Как теперь быть?! — пытался прокричать человек совсем обессиленный. И тут он поднял взгляд в направление, которого держался весь свой путь. Часть свалившегося здания, преграждавшего ему движение, немного осыпалась, и теперь можно было, хоть и с трудом, пройти дальше. «Почему сейчас?», - хотел прокричать он, захлебываясь слезами, однако, присмотревшись, смог разглядеть в длинном разломе, образовавшемся на здании, злую улыбку. Лицо его исказилось от гнева. — Дом… это все твоя вина! Из-за тебя я здесь задержался! Ты во всем виноват!
Гнев подобно волне захлестнул его целиком, и человек нисколько ему не противился, а скорее отдавался полностью во власть. Он накинулся на здание и стал бить его руками и ногами что есть силы, в каждый удар вкладывая всю накопившуюся злость.
— Вор! Еще смеешь смеяться надо мной?! Отдавай мой рюкзак! — кричал он в ярости. — Куда ты его дел?!
Выдохшись, человек посмотрел на свои разбитые в кровь руки и отпрянул от здания.
«Что же я такое делаю?». — подумал он и негромко рассмеялся, прикрыв лицо руками. — «Кажется, я схожу с ума. Какое дело этой проклятой развалине до моего полупустого рюкзака? Но куда он тогда мог запропастись? Что посмело его у меня украсть?».
Он плюхнулся на асфальт и притянул ноги к груди.
— Ничего не понимаю. — проговорил он, облокотившись головой на ноги. — Если так подумать, то развалины ведь и не живые, ходить они не умеют. Рюкзак тоже сам не ходит. Значит … — человек призадумался. По его напряженному лицу было видно, что он прикладывает большие усилия. — значит то, что его утащил кто-то живой, ведь сам рюкзак просто так уйти не мог. — Он снова вскочил на ноги. — Да быть такого не может! Никого же не осталось. Никого, кроме меня! Семнадцать дней ни одного признака жизни, даже растения и те …
А вдруг кто-то все-таки уцелел и этот кто-то посмел украсть его рюкзак? Человек же уцелел. Он встал, шатаясь из стороны в сторону, и с опаской оглянулся. Все указывало на это.
— Я знаю, что ты здесь! — храбро заявил он мертвому городу, попытавшись принять сердитый вид, чтобы устрашить похитителя рюкзака, что вышло у него нелепо. — Отдай мой рюкзак и разойдемся. Ничего ценного в нем ты все-равно не найдешь, да и что вообще сейчас есть ценное? Точно не мой перепачканный и изорванный рюкзак. Но если он тебе так сильно приглянулся, то забирай его, мне не жалко. Забирай все вещи, верни только фотографию – таких в каждом опустевшем доме навалом. Она же тебе не нужна…
Ответа не было. Весь город молчал, будто бы обдумывая его предложение. Внезапно спустя множество дней одиночества все снова пришло в движение, и человек услышал шорохи, исходящие из того здания, загораживавшего дорогу. Он рванул к нему, встал на цыпочки и заглянул внутрь через дыру в стене. Движение в глубине. Рюкзак! Он отчетливо его видел пару секунд, прежде чем тот скрылся в мусорных горах.
Человек быстро попытался влезть в эту дыру, но лишь порвал одежду еще сильнее и сам ободрал бока о выпирающие стальные прутья. Так не получится. Он выскользнул из дыры обратно и стал в спешке пробегаться по зданию руками, пока не нашел на уровне земли походящего размера дыру. Никакого труда ему не составило пролезть через нее в здание, но одно дело в него попасть, а другое добраться до рюкзака, который уже где-то скрылся.
Огромные кучи мусора опоясали человека. Снаружи они казались ему не такими большими. Внутри же он в них утопал.
Человек прокапывал себе дорогу и у него это даже получалось, пока на помощь мусорным горам не пришло ужасное зловоние. Борьба с ними приняла ожесточенный характер. Горы мусора обваливались на него, полностью погребая под собой, лишая света и попадая в рот. Он выкапывался, откашливался и продолжал двигаться дальше. Зловоние принималось травить остатки воздуха, которого и так не хватало человеку. Его исцарапанный руки уже с трудом справлялись со своей задачей.
В глазах постепенно темнело. Человек подумал, не бросить ли все, пока есть силы, и не вернуться обратно? И он испугался. Как он мог такое подумать? Вернуться? Куда? Немыслимо! Он бы никогда о таком не подумал! Или подумал? Его охватило замешательство. А мусорное болото, воспользовавшись случаем, принялось затягивать его с большим усердием.
Беспомощно барахтался человек на месте по горло в мусоре. Слезы проступили на его глаза. Может быть, действительно стоит уже сдаться? Чего он добивается? Кому хочет что-то доказать?
 Он боролся сам с собой и позабыл о действительно важных противниках. Зловоние с мусором тем временем ликовали. Теперь человек не выберется и навсегда останется у них в заложниках. Что может быть более почетным, чем заполучить себе в коллекцию последнего живого человека? Однако их ожидания не оправдались. Впереди себя человек снова увидел плывущий по мусорным волнам рюкзак. Он вдруг вспомнил, для чего проделал этот путь. Сейчас не время сдаваться. Совсем не время. С большей самоотдачей он продолжил давать отпор мусору и зловонию.
Долго еще человек сражался с ними. Хоть силы и были не равны, победитель был неясен до самого конца. В конечном счете то ли противники человека проиграли, то ли им просто надоело бороться с ним, что мусор выплюнул его из здания и завалил собой проход обратно, презрительно при этом фыркнув, а зловоние с досадой рассеялось.
Человек оказался на площади, испещренной ямами и со всех сторон окруженной полуразрушенными зданиями. Раньше здесь был небольшой парк. Сейчас же от него остались одни полуразрушенные ограды, окружающие опустошенные цветники, а также поваленные или разбитые в щепки деревья. Ветра здесь не было. Стояла оглушительная тишина. Человек отдышался, поднялся на ноги и отряхнулся. Выглядел он как маленькая серая точка, такая же серая, как и все вокруг. Он поправил свои очки. Портфеля видно не было. Человек почесал затылок. Куда дальше?
Пока он стоял и думал, в его ноги врезался портфель и пролетел еще с два метра. К нему тут же подбежало шестеро крыс и подняло его на свои маленькие волосатые лапки. Однако подняв мордочку выше и увидев живого человека, они испугались, стали тащить портфель каждый в свою сторону, двигать хвостами и сильно стучать зубами, а кто-то из них, посчитав, что портфель того не стоит, бросил все и убежал.
За долгие семнадцать дней человек нашел наконец что-то живое, да еще и не одно, и это живое пыталось его обокрасть. И радость, и горе смешалось в нем.
— Постойте! — крикнул человек и простер к крысам руки. Он медленно пошел в их сторону, слегка согнувшись и улыбаясь, пытаясь выразить истинное дружелюбие и радость встречи. — Я не причиню вам вреда, милые. Я такой же как вы! Я лишь хочу вернуть фотографию.
Они переглянулись между собой и немного успокоились, однако водиться с человеком так и не захотели. Пока некоторые крысы держали портфель на маленьких розовых лапках, другие заползали под него и так по очереди. Когда все уже были под ним, они пустились слаженно бежать со всех лап, неся рюкзак на своих серых спинках. Все это произошло так быстро, что человек и спохватиться не успел.
— Куда? — проговорил человек растерянно с вытянутыми руками.
Он тут же бросился бежать за ними следом и вскоре почти их нагнал. Небольшое расстояние отделяло его от крыс. Почувствовав приближение человека, они ускорились. Это не понравилось рюкзаку, и он яростно запрыгал из стороны в сторону по их спинкам. Человеку показалось, что рюкзак прикладывает немалые усилия, чтобы вырваться от захватчиков и вернуться к своему законному хозяину. И у него бы это вышло, если бы не одна из крыс: каждый раз, когда рюкзак был близок к побегу, из-под него выползала огромная крыса и усмиряла его.
Человек на бегу протянул руку вперед, пытаясь схватить рюкзак. Рюкзак вновь запрыгал и потянулся в ответ к человеку. Совсем небольшое расстояние отделяло их друг от друга. Еще немножко поднажать и рюкзак будет в руке человека. Человек сделал решительный прыжок. Крысы разом запищали. Сейчас схватит. Еще немного наклониться…. И человек, потеряв равновесие, упал. Очки слетели и разбились в дребезги. А крысы, пробежав еще немного, остановились. Одна из них снова усмирила рюкзак, и крысы все разом, будто по команде, оглянулись, а затем нырнули вместе с портфелем в огромную воронку на площади.
Встать человек уже не смог – не было сил. С разбитым локтем и коленями он дополз до края воронки и осмотрел ее сверху вниз.
То было по истине громадное сооружение, вырытое руками исполина в центре бывшего парка. Постепенно сужаясь, уходило оно глубоко вниз. Ко всему прочему, испещряло его множество туннелей. В некоторые, хоть и с трудом, мог пролезть даже человек.
Уж очень эта воронка напомнила ему закопанную перевернутую вавилонскую башню, только с пустой серединой. Саму башню, по правде говоря, вживую человек ни разу не видел, да и не мог, однако когда-то, когда на улицах города еще царили человеческие голоса, он был в музее и видел ее на картине Брейгеля, если память не подводит.
«То была вавилонская башня, а здесь вавилонская яма… Бывает ли такое? — человек поразмыслил и пришел к выводу, что бывает. — А отчего же не быть: если есть вавилонская башня, должна быть и вавилонская яма».
Долго человек еще любовался этой величественной постройкой из земли, подперев голову руками. Он пытался понять, с какой целью ее здесь возвели. А где-то внутри нее находился рюкзак и крысы. Куда же они отправились? Мысли о них не покидали его головы. Определить, в какой из туннелей забежали крысы, человек не смог. В конце концов он тяжело вздохнул и напоследок посмотрел на размытое пятнышко разбитых очков. Перевернувшись, человек медленно скатился в яму на спине и пополз по первому попавшему туннелю.
Было очень тесно. Человек с трудом помещался в туннеле на четвереньках и постоянно ударялся головой. Полз он долго, и скоро его глаза привыкли к темноте, и ему даже показалось, что здесь столько же света, сколько и снаружи.
Наконец человек добрался до развилки. Туннель уходил влево и вправо. Человек решил сперва испытать счастье и двигаться по правому туннелю, а затем, если в нем ничего не найдет, вернуться в левый. Он даже похвалил себя за такую находчивость. Однако правый туннель все не заканчивался и не заканчивался, и в нем человек то и дело встречал развилки, выбирая каждый раз правый туннель. Но как долго это может продолжаться? Миновала восьмая развилка, а туннелю и конца-краю видно не было.
Человек уже с трудом сдерживал подступавшие к горлу слезы. Было ужасно страшно заблудиться в этом подземном лабиринте и остаться в нем похороненным навсегда, а еще страшнее – никогда не вернуть фотографию. Как далеко за это время могли убежать крысы?
Вскоре человек дополз до следующей развилки и решил немного отдохнуть. Во время своего отдыха он смотрел по сторонам и за этим занятием случайно заметил корявые рисунки над своей головой.
Сперва было пустынное небо. На следующем рисунке оно уже сияло множеством светящихся звезд, и человек невольно потрогал их.
— Как же давно я вас не видел. — сказал он и улыбнулся.
Человек подвинулся чуть дальше. Следом был грубо нарисован перечеркнутый шар со множеством мелких разноцветных палочек на нем. Человек подумал, что они уж очень сильно похожи на людей и покачал головой. Сразу за ними было большое яркое пятно, а еще дальше – две крысы. Одна из них была чуть выше другой. Вместе стояли они на задних лапках и что-то держали в передних, что именно – уже и не разобрать. Было видно, что создатель рисунков постарался над последним на славу и явно им гордился.
Эти рисунки повторялись через небольшие промежутки на протяжении всего туннеля. Человек снова удобно уселся спиной к стене, и вдруг ему бросилось что-то в глаза. Он присмотрелся. В правом туннеле, куда он только собирался ползти, лежал притоптанный клочок плаща – его серого и грязного плаща. Он подполз к нему, чтобы удостовериться в этом. Клочок действительно был его, и человек даже нашел откуда он.
— Быть такого не может. — расплакавшись, проговорил он. — Девять кругов и все по одному и тому же туннелю!
После обнаружения клочка он по-новому взглянул на туннель. Здесь было видно, как он полз, оставляя кровавый след от разбитых коленей и локтей, как ударялся головой, оставляя вмятины в земле от ударов … Но как он раньше этого не заметил? Неужели только слезы открывают на все глаза?
Делать было нечего – оставалось только попробовать левый туннель. Человек утер свое мокрое от слез лицо, сильно испачкав его грязью, и пополз дальше. Левый туннель, как не странно, был не таким длинным, как предыдущий. Человек практически сразу увидел яркий свет и, ослепленный им же, выпал наружу, на последок перекувыркнувшись через голову от потери твердой поверхности под руками и больно упав на спину.
Человек лежал с чуть задранными кверху ногами, упирающимися в землю. Он смотрел на все то же беззвездное серое небо. Впервые человек обрадовался ему. Приятно все-таки было лишиться ощущения потолка над головой и его давления. Однако радовался он не долго. Человек огляделся и увидел, что вернулся в самое начало – в ту самую злополучную вавилонскую, как он ее прозвал, яму. На самое ее дно. За все это время человек никуда не сдвинулся.
— Ненавижу. — сказал он тихо. — Ненавижу весь этот проклятый город и все, что с ним связано.
Ненавидел человек не по-настоящему. Он снова остался один, и ему захотелось расплакаться, но сил уже не было, да и слез тоже. Не было под рукой и фотографии, в которой в минуты печали человек находил утешение. Ни фотографии – ни крыс. Он задумчиво помолчал, а затем усмехнулся и, продолжая смотреть в небо, сказал:
— Как я вообще дошел до такой жизни? А ведь раньше все было совсем по-другому…
И человек вспомнил, как раньше ему жилось. Было трудно, признался он себе. Приходилось трудиться в поте лица и днем, и ночью, выслушивать незаслуженные грубости от других, постоянно недосыпать, жить на скромную зарплату, а иногда даже и выживать на нее. Сейчас же все пошло прахом. Человек остался совсем один, деньги вышли из обращения, но легче ему нисколько не стало.
До этого момента в его голове просто не укладывалось, как люди дошли до такого результата. «Как вообще такое возможно?», - постоянно спрашивал себя человек. Сейчас, полежав вот так в холодной яме, он наконец понял, что всему виной глупость и эгоизм людей. Из-за них ведутся войны, люди голодают и достойные зарплаты тоже не платятся. Глупость и эгоизм как инфекция проникают в сердца людей, заставляю их думать, что нет ничего важнее, чем собственный абсолютный комфорт. Семя себялюбия разрастается, делая человека черствым и превращая его в сборище пороков, самый страшный из которых – глупая гневливость. И этот круг не прерывался практически никогда. Семя себялюбия передавалось от старших – к младшим, от родителей – к детям. Почти все люди, которых встречал человек, думали только о себе. Они были обречены на жизнь полную бессмыслицы, жизнь ради своего удовольствия. Они никогда не протягивали руку помощи в беде, однако сами молили в случае беды о помощи. Даже элементарного уважения к себе подобным у них не было. А откуда ему взяться?
За редким исключением человек встречал чистых и искренних людей. С ними единственными он чувствовал себя комфортно.
Однако было и хорошее – много хорошего. К примеру, те же чистые люди, общению с которыми человек искренне радовался. Такими были и члены его семьи – любимая жена и дочь, фотографию которых он стремился вернуть во чтобы то ни стало. Лучики света, как он их называл. Чего только стоили вечерние прогулки по зимнему городу с ними или в особенности с семьей, когда снег так и валил, а после прогулок посиделки у теплого камина с чтением книг вслух. К таким маленьким радостям относились и редкие посещения театров и музеев, катания на велосипедах за город и многое другое. Эти маленькие лучики света вместе заменяли человеку ярчайший свет солнца.
Человек любил их, любил их всех так же сильно, как и бога. На фоне своих лучиков выпавшие на его долю трудности теряли для него свой внушительный вид и становились совсем крохотными.
— Но так не должно быть. Так не должно быть… — бубнил человек.
Плавно его мысли смешались, а лицо озарила яркая улыбка, и он погрузился в глубокий сон - первый сон, который человек увидел за долгие дни своего скитания.
Снилась ему его семья. Он вернулся грустный и уставший домой, осыпанный по дороге ругательствами, которые не заслужил, открыл дверь и ему на руки сразу запрыгнула дочка с криками: «Ура, папа вернулся!». Своими маленькими ручонками она крепко-крепко обняла его шею и ни за что не хотела отпускать его, чтобы он не покинул ее еще хоть на немного.
— Я так скучала. — тихо сказала девочка. — Пообещай, что ты больше никогда не оставишь нас с мамой.
— Обещаю. — ответил человек, хотя и понимал, что это не так.
Глаза девочки засияли от радости.
— Правда-правда? — спросила она и, слегка отдалившись, недоверчиво взглянула ему в глаза. — Никогда-никогда больше не уйдешь? Даже на работу пока я сплю?
— Правда-правда. — повторил за девочкой человек. — Но на работу все же ходить придется. Ты же не хочешь остаться без твоих любимых тортиков?
Она снова крепко-крепок обняла его.
— Никакие тортики мне не нужны, лишь бы ты только всегда был рядом с нами.
Девочка ловко спрыгнула вниз, взяла за руку человека и потянула за собой.
— Ладно, пошли ужинать. Мы тебя уже заждались. — сказала она.
Человек беззаботно пошел за ней следом. Дом плавно растворился, и человек уже парил в небесах. Потихоньку моросил освежающий дождь. Человек был счастлив. Но высота плавно уменьшалась, и человек остался один. Его охватило беспокойство. Он летел уже чуть выше темно-зеленых крон деревьев, а дождь начал усиливаться.
Совсем скоро человек опустился на покрытую слоем воды землю. На ней разыгрался сильный ветер, и тьма все окутала. Откуда-то из этой тьмы до человека донесся крик о помощи.
— Потоп! Потоп! — лепетал писклявый голос.
Человек заметил, что слой воды стал расти и был ему уже по колени. Он запаниковал и попытался найти возвышенность, но вокруг ничего не было.
— Скорее сюда, не то утонем! — продолжал голосок уже тише, должно быть удаляясь от него.
А вода уже поднялась человеку по пояс. В надежде спастись он бросился в то направление, откуда примерно исходил голос, а исходил он каждый раз из разных мест. Так человек и бегал, преследуя голосок, пока вода не подступила к его горлу, и он не начал захлебываться.