Ярко алая роза

Леонид Скоробогатов
ЯРКО АЛАЯ РОЗА
фантазия
Волгоград, 2018
 
ОГЛАВЛЕНИЕ
КНИГА 1. ЯРКО АЛАЯ РОЗА
Часть1. Магический цветок 3
Часть 2. Данила 67
КНИГА 2. МАГИЧЕСКИЙ ПЛАНШЕТ
Часть 1. Суженые–ряженые 90
Часть 2. Миссия выполнима 122

 
КНИГА 1. ЯРКО АЛАЯ РОЗА

Часть1. Магический цветок

Была перемена, и шестой «Б» гудел и бесился, кто во что горазд.
До конца учебного года осталось две недели, а до конца уроков одна география. Каждый занимался всем чем угодно, лишь бы не думать о предстоящем уроке.
– Кхя! – заорал Пашка Брусенков, дотянувшись до сидящей перед ним Лизы Семенихиной, и ткнул ей в бока по пальцу. Лиза, подпрыгнув, взвизгнула, но тут же схватила с парты учебник, и, вскочив с места, с разворота, со всего маха шмякнула им по Пашкиной башке. Тот даже не уклонялся, он просто подставил под книгу руки, и, убедившись, что повторного удара не будет, под общий хохот стал корчить, вернувшейся на место девочке, рожи.
Сашка Курёхин, хохмач и балагур, автор всех проделок в классе, любимчик девочек, развлекал передние парты, тыкая указкой в грамматические таблицы:
 – Дети, запомните – частицы Жи и Ши пишутся с глаголами раздельно!..
Дурачась, он радостно ловил боковым зрением, влюблённый взгляд Ирки Ревунковой, от чего ещё больше старался юморить.

Саня посмотрел на свою постоянную соседку по парте. Она сидела на стуле задом наперёд, обернувшись к подружке Наташке ВязкОвой. Обе о чём–то перешептывались и хихикали.
– Оля! – тихо позвал он.
Оля, продолжая улыбаться, плавно повернула к нему голову.
– Хочешь конфету? – пропел Саня, давно заготовленную фразу.
Подружки переглянулись, и Оля, снова повернувшись к Сане, игриво спросила:
– А нету?
– Чего это нету, у нас есть! – Саня вынул из бокового кармашка портфеля шоколадную конфету и протянул её на, раскрытой ладони Оле.
Но тут Наташка, едва наклонив голову набок, скорчив жалостливую плаксивую рожицу, потянулась вперёд. Аж через парту едва не перевалилась. Прикусив губу и часто моргая, она, клянча вкусняшку, выжидающе смотрела на Саню.
Саня досадливо шмыгнул носом. Он уже понял свою ошибку: какого лешего стал угощать Олю при Наташке? Но вслух, конечно, ничего не сказал. Пришлось достать ещё одну конфету, припасённую для себя, и отдать Вязковой. Довольная, она игриво облизнулась, почмокала губами, и, свалившись на своё место, дурашливо выдала:
– Какой у тебя сосед хороший! Заботливый такой!
Девчонки засмеялись. А Наташка разглядывала фантик:
– Театральная! Скажите, пожалуйста! Дорогими конфетами тебя кормят!
Затем она развернула обёртку, и, заложив конфету за щёку, добавила:
– Где бы мне такого соседа найти?
Она снова засмеялась. А Оля, с удивлением наблюдавшая эту сценку, по очереди смотрела, то на Саню, то на Наташку. Она уже давно поняла назначение второй конфеты и теперь, откусив половину от своей, остальное протянула Сане.
– Я не хочу! – отрезал тот.
– Ешь!
– Не буду! – он сжал губы.
– А я говорю – ешь!
Саня демонстративно отвернулся.
– Ах ты так, да? – Оля резко развернулась, рывком соскочила со стула, и, навалившись на Саню, половинку конфеты прижала к его губам. Сане ничего не осталось делать, кроме как, приоткрыв рот, взять конфету. Но та была шоколадная, и его лицо оказалось немного испачканным. Захохотал весь класс.
– Чё делаешь? – Саня вытер губы ладонью и увидел размазанный по руке шоколад. Оля тоже засмеялась. Лизнув указательный палец языком, она стала вытирать оставшиеся на Саниных губах и щеке следы конфеты. Саня не стал возражать. Он опустил руки, сделал томными глазки и позволил поухаживать за собой…
Глядя на него, Оля, поражённая его блаженствующей физиономией, на секунду замерла, и, едва сдерживая смех, щёлкнула по Саниному носу пальчиком:
– Замурчи ещё, кот!
Класс снова засмеялся.

Они сидели за одной партой с первого класса, как их и посадила первая учительница 1 сентября. В классе считали, что они дружат, хотя портфель за Олей Саня не таскал, и в кино ни разу не пригласил. Зато Оля, почти отличница, всегда давала ему списывать домашку, а он периодически баловал её вкусностями.

Зазвонил звонок. Серёжка Добряков высунул голову в коридор, но тут же засунул её назад:
– Маргоша идёт!
Все, кто россыпью, кто вальяжно, потянулись на свои места. Оля, развернулась на стуле, и ещё раз, пытаясь пристыдить соседа сердитым взглядом, посмотрела на Саню. Тот безмятежно улыбался, и ей осталось только цокнуть язычком и беспомощно вздохнуть:
– Котяра!
Через пару секунд в дверях показалась географичка, Маргарита Дмитриевна. Класс её не любил – жадная на оценки, вечно чем-то недовольная. К тому же она была классным руководителем их заклятого конкурента – шестого «А», и на всяческих соревнованиях постоянно подсуживала своим. За глаза её называли Маргошей.
Обнимая изрядную пачку огромных географических карт, она прошла к столу, но за ней в класс, неожиданно для всех, вошла учитель русского языка и литературы Светлана Вячеславовна. Тут была своя история. Каждый раз произносить такое отчество для некоторых было трудным, и её имя тоже сократили ; до Светлавны. За глаза, конечно. Но даже при том, что Светлану Вячеславовну в школе любили, её внеурочное появление не обещало ничего хорошего. И как в воду глядели. Она вышла чуть вперёд и заявила:
– Внимание, 6 класс. Послушайте меня. В этом году будут ремонтировать нашу библиотеку. Надо все книги перенести в спортзал.
– А чё сразу мы? – возмутился Витька Игнатьев, долговязый угловатый парень, вечно сидевший на последней парте. У него в классе тоже была кличка – Игнатий.
– Игнатьев!  – вмешалась Маргарита Дмитриевна. – Не тебе возмущаться!
– А пятёрки поставите? – спросило пол класса.
– Не будем торговаться! – обе учительницы заняли круговую оборону.
– Тем, кто заслужил – поставим, – отбилась Маргоша.
– А по русскому или географии?
– Ты посмотри на них! – возмутилась Светлана Вячеславовна, - Какие дельные! Без барыша ничего делать не станут!
– А нет товара – нет навара! – сострил Курёхин и снова поймал на себе влюблённый взгляд.
Класс захохотал.
– Курёхин! – осадила остряка Маргарита Дмитриевна. – Рано радуешься, как бы потом плакать не пришлось!
Она подошла к столу и, подвинув карты на край столешницы, оставила в руках только классный журнал.
– А что ваш класс будет делать? – съехидничал чей-то голос.
– Не волнуйтесь! – сама Маргоша оставалась совершенно спокойной. – 6 «А» пришкольную территорию убирать будет.
Она открыла журнал на нужной странице:
– Значит так! Миронов сидит, Павленко сидит, Парамонов, Игнатьев и Остапова… –растягивая слова, пропела Маргоша.
– Все, кого назвала, остаются и исправляют годовые оценки! – добавила географичка.
Класс загудел.
Витька Игнатьев, уже приподнявшийся, чтобы свалить с урока, обречённо плюхнулся на своё место и угрюмо уставился в пол.
Гул взбудораженных ребят потихоньку сошёл на нет, и класс стал подтягиваться к двери – всё лучше, чем какую-нибудь Боливию на карте искать. Но тут Маргарита Дмитриевна внезапно оживилась и «вонзила» руку в ребячью массу:
– Куда-а?! – она схватила за рукав куртки Димку Парамонова, спрятавшегося за невероятно высоченную и мощную Веру Степанову. Димкина попытка втихУю смыться с урока провалилась – Маргоша, вытянув его в проход, развернула хитреца лицом к партам, и слегка подтолкнула. Дим-Дымыч, как того звали в классе, кривляясь, вразвалочку поплёлся на своё место.
Кстати, огромную Веру Степанову кое-кто пытался называть Тётя Стёпа, но, опасаясь возможных тяжких последствий для здоровья, очень скоро перестал это делать. Теперь и те, кто доставал ей до плеча, и те, кто только «дышал в пупок» называли её «Наш Верунчик». Так было безопаснее.
А в это самое время, бдительная Маргоша снова резко выставила руку поперёк ребятам:
– Та-ак, голубушка! - тормознула она ещё одну троечницу. - Как это я про тебя забыла!?
Все остальные пошли к библиотеке.

***

Там всё было вверх дном. Девочки из старших классов увязывали книги в огромные стопки, а ребята стаскивали опустевшие стеллажи к центру читального зала. Книги надо было перенести до конца уроков – иначе всех оставят и после них. Саня и его приятель Димка не стали никого ждать и, схватив по стопке книг, понесли их на первый этаж в спортзал. Другие ребята сделали то же самое, а девочки начали снимать книги со стеллажей и складывать их на пол туда, где их связывали в стопки.
Через несколько минут Саня вернулся, но, взглянув на девчат, Оли не нашёл. Он наклонился, и сквозь полупустые полки стеллажей заметил, что она стоит в самом углу комнаты за стеллажами и что-то внимательно рассматривает. Саня тихонечко подкрался к последнему стеллажу и высунул из-за угла голову:
– Ку-ку! – сказал он игривым голосом. – А что ты тут делаешь?
Но Оля была чем-то очень увлечена. Саня подошёл к ней и увидел, что на стене, на которую смотрела Оля, был очерчен контур какой-то двери. Но нарисован он был не карандашом и не ручкой – контур был очерчен переливающимися мерцающими искорками. Искорки с лёгким звонким шелестом, таким, как у перекатывающихся мелких стеклянных осколков, отрывались от стены, перелетали от края контура внутрь него и превращались в чешуйки, похожие на фишки пазла. «Фишки» оседали на стену, затухали и, сливаясь друг с другом, превращались в рисунок самой двери.
– Что это? – спросил он Олю шёпотом.
– Не знаю! – она тоже перешла на шёпот.
Через несколько мгновений всё завершилось. Теперь перед ребятами, действительно, была какая-то дверь. Контур перестал светиться, и дверь бесшумно отворилась. Ребята постарались вглядеться внутрь, но в комнате было совершенно темно.
– Кладовка какая-то! – Саня шмыгнул носом и просунул в дверь носок туфли. Свет вокруг них погас, а в комнате зажегся.
– Ой! – Саня отпрянул от двери. Свет вокруг них снова вернулся, а в комнате погас.
Ребята переглянулись:
– Ты успела рассмотреть, что там?
– Нет!
Саня снова просунул ногу, чтобы можно было лучше рассмотреть кладовку. Свет в комнате зажегся, а за ними снова померк. Оля оглянулась и завизжала от ужаса – сзади не было никакой библиотеки. Там была не просто темнота. Там была ужасающая чёрная бездна. Она схватила Саню за руку, а он снова убрал ногу. Всё вернулось – и библиотека, и свет, а в таинственной комнате он снова потух. Оля взволнованно дышала. Саня спокойно, как ни в чём не бывало, шмыгнул носом и предложил:
– Давай зайдем.
– Да ты что? Я боюсь! – Оля крепко сжимала руку Сани.
– Оль, мне больно! – Саня попытался освободиться. Тогда Оля немного расслабила хватку, но совсем Санину руку не отпустила.
Она, немного спрятавшись за его спину, всё время разглядывала дверь и озиралась. Любопытство зашкаливало, но было ужасно страшно. Саня ещё раз просунул в комнату ногу, и когда в ней загорелся свет, попытался разглядеть обстановку комнаты. Толком ничего видно не было – мешала дверь. Оля так и не могла унять дрожь перед неизвестностью. Саня снова убрал ногу, но в этот раз свет в комнате не погас и бездонная темнота сзади никуда не делась. Ребята стояли в полном оцепенении – обоим было страшно заходить в комнату, но космическая бездна пугала еще больше и, идя на свет, они медленно и с опаской вошли внутрь.
Комната была как будто жилой, но давно брошенной. Вполне реальной, но, наверняка, волшебной. Окон не было. Свет исходил от горящих на стенах светильников. Всё вокруг было завалено каким-то истлевшим старьём, древней запылившейся мебелью. Большие полки на стенах были заставлены статуэтками и безделушками. На стене рядом с дверью висело огромное закопчённое зеркало в чёрной покосившейся раме. Опасности видно не было, и ребята потихоньку успокоились. А дверь, в которую они вошли, тем временем тихонько закрылась.
Они стали разглядывать разбросанные по комнате вещи. Всё было в пыли и паутине. Похоже, для пауков, её плетущих, никаких препятствий не существует. Они безо всяких проблем снуют и в нашем мире, и в этом, таинственном. И там, и сям! И везде, вот уже миллионы лет плетут свою дурацкую паутину. Оля ни на шаг не отходила от Сани, и все ещё держала его руку выше локтя.
– Я боюсь! – повторила она.
– Я сам боюсь. Где мы?
– А где все?
– Не знаю. Может, мы в какой-то портал попали? – Саня шмыгнул носом. – Я читал про такое.
– Какой портал?
– Ну, это там, где из одного времени можно попасть в другое. Дыра во времени или в пространстве.
– Ты что, фантастики начитался? Такое только в книжках бывает!
– Не веришь? Не верь! А это что? – Саня повернул ручку ещё одной загадочной двери, и им открылась другая комната. В ней тоже была паутина, но сама комната была почти пустая. И тут тоже на стене горели светильники.
Единственным предметом мебели, посередине комнаты одиноко стоял высокий квадратный столик. На нём лежала большая толстая книга. Ребята подошли ближе. Столик и книга были покрыты таким толстым слоем пыли, что не было видно ни названия, ни даже цвета обложки. Сбоку книги виднелись две массивные жёлтые застёжки. Очень было похоже, что это золото. Любопытство раздирало обоих – что это за книга, как прочитать её название? Ребята боялись дуть на неё, чтобы не поднять пыль.
Оля посмотрела вокруг. Никакой тряпочки рядом не было. Всякие тряпки были в первой комнате, но выходить туда было страшно – кто знает, как поведёт себя дверь? Остаться без Сани было бы кошмаром.
– У тебя нет платочка? – тихо спросила она. – Мой в портфеле остался.
Саня полез в карман, и достал до невозможного свернувшийся в клубок носовой платочек. Оля отпустила Санину руку, но следила, чтобы он не отошёл. Она кончиками пальцев взялась за самый уголок платочка. Потом, поморщившись, изобразила брезгливую мину, отвела его подальше от себя, и пару раз легонько встряхнула, чтобы он расправился.
– Да он чистый! – возмутился Саня. – Просто, помялся немножко.
Но совсем уже успокоившаяся Оля тоже решила подурачиться. Платок всё никак не хотел раскрываться. Тогда Оля, чуть отвернувшись, прикрыла один глаз, высунула кончик языка, и начала дёргать платком из стороны в сторону. Саня тут же сделал недовольную мину:
– Ладно, ладно! Издевайся, сколько влезет!..
Мотылять тряпочку пришлось долго. Впрочем, хитро блестящие глаза Оли выдавали её. Конечно, платок был чистым, хотя и изрядно мятым. Но, очевидно, от того, что ему сейчас предстояло испытать, всё равно сегодняшний день был последним в его короткой бесславной жизни. Наконец, тряпочка под условным названием «носовой платок» более-менее развернулась.
Теперь Оля кончиками пальцев взяла её за два уголка и, положив на книгу, потянула, но не на себя, а от себя. Так её научила мама – меньше поднимается пыль, на тебя не попадёт, и не так пачкаются руки. Она несколько раз это повторила, и потихоньку на обложке стали проявляться большие и красивые золотые буквы названия.
– Намочить бы его, – посоветовал Саня, но в комнате не было и намека на воду.
Оля ещё несколько раз провела платочком по обложке, и когда пушистая пыль была снята, она чуть придавила платочек к книге и почти стёрла остатки, очевидно, многолетнего налёта.
– Книга Времён! – прочитала она.
Буквы были большие и узорчатые, такие, как рисуют в книгах про старину. Под названием было ещё что-то написано более мелкими буквами. И эти буквы были витиеватыми, узорчатыми и совершенно незнакомыми. Прочитать что-либо было невозможно – ни Оля, ни Саня не умели читать на, как они поняли, древнеславянском языке.
– Ладно, хоть название теперь стало известно, – успокоилась Оля.
Она, взяв платочек за самый уголок кончиками пальцев, с невинным личиком, мило моргая глазками, протянула его Сане.
Но Саня, сжав губы, гордо заложил руки за спину:
– Теперь сама его носи!
Но Оля улыбалась, и он не стал злиться – пускай потешится!
Оля поискала глазами, куда бы можно положить платочек. Оказалось, что под столешницей есть полочка. Так несчастный платочек, только что насытившийся пылью веков, стал очередным экспонатом странной комнаты. Убрав его, Оля отошла чуть в сторону, и предоставила Сане возможность самому открыть фолиант.
Саня присмотрелся к Книге:
– Точно! Книга Времён!
Он оглянулся, но вокруг ничего страшного не происходило.
 – Сейчас или в прошлое попадём, или в будущее. Ты куда хочешь?
– Я домой хочу! – ответила Оля, хотя ей и самой всё больше и больше становилось интересным происходящее.
Теперь, когда она закончила вытирать книгу, обложка оказалась тёмно-синего цвета. Застёжки действительно были очень похожи на золотые. Саня подумал было, что это может быть и просто латунь, но мысль о золоте была приятнее, и «вредные мысли» о латуни он отбросил. Книга была очень красивая.
– Наверное, это настоящая кожа! – Саня протянул к книге руку, но прикоснуться побоялся.
Он скорчил страшную рожицу, повернул голову набок, и выпучил глаза на Олю:
– Человеческая!
– Да ну тебя! – Оля продолжала разглядывать фолиант. – Открывай давай!
Стало видно, что обложка ещё и рифлёная. На ней был вытеснен какой-то сложный рисунок, но посередине явно выделялся, похожий на розу цветок. Остальное, то, что было на рисунке, они не поняли – какие-то знаки. Но стало ясно, что это не просто книга, а Книга! Открывать её было страшно, и они оба стояли в нерешительности. Вдруг буквы обложки начали мерцать звёздочками, так же, как и контур двери накануне.
– И что теперь делать? – Сане уже хотелось открыть книгу, но Оля от страха опять схватила его за руку.
– Может не надо?!
– А что ты предлагаешь? Так и будем здесь стоять? Школа куда-то пропала. Комната непонятная.
В это время дверь между комнатами с лёгким стуком закрылась. Саня показал взглядом на первую комнату, и оба увидели, что дверь исчезла. Теперь на её месте была пустая стена.
– Похоже, пути назад отрезаны! Главная комната – эта! Там был просто предбанник! – прошептал он взволнованным голосом.
Оля с изумлением смотрела на Саню: его волнение передалось и ей. Они оказались запертыми во второй комнате.
– Тут останемся, состаримся и помрём! – продолжал дурачиться Саня, чтобы заглушить чувство страха у себя и успокоить Олю.
Оля возмущённо цокнула языком:
– Юморист!
– Гляди! – Саня показал пальцем на застёжки. Они тоже начали мерцать. Саня не стал серьёзным, но уже перестал хохмить.
– Книга просит её открыть? – предположил он.
– Ты думаешь?
– Думаю, да!
– А буквы почему моргают?
– А может Книга думает, что мы это читать умеем? А ещё точнее – она подсказывает, что делать!
Саня, осторожно прикоснулся к застёжке и убрал руку, ничего не произошло, тогда он тихонько отстегнул застёжки одну за другой. Ребята снова оглянулись – всё тихо! Теперь оставалось открыть саму Книгу. Было страшно. Оля почти вся спряталась у Сани за спиной, и только осторожно выглядывала из-за его плеча.
– Ну что, с Богом? – выдохнул Саня.
Оля опять удивлённо посмотрела на друга: «Тоже мне – верующий! Помолись ещё». Но вслух что-либо сказать побоялась.
Саня, набравшись духа, шмыгнул носом, тихонько прикоснулся к уголку обложки и стал её приподнимать, но тут же одёрнул руку назад – Книга сама начала открываться. Саня оглянулся, но ничего особого не произошло, вокруг всё было тихо, а обложка, плавно описав дугу, открыла Книгу.
Показался первый титульный лист. Белый, и тоже с большими золотыми буквами. Оля облегчённо вздохнула – ну, хоть внутри Книги пыли нет. Всё было привычно – титульный лист полностью повторял обложку. Так обычно и бывает, но сейчас открытая с таким волнением страница ничего нового не дала. Мерцание страниц Книги продолжалось, а теперь ещё и по краям начали показываться мелкие белесые искорки. Они срывались с листов в воздух, и ярко вспыхнув, с лёгким, едва уловимым шелестом, гасли. Ребята переглянулись, но всё равно надо было снова решиться открывать следующие страницы.
Набрав в лёгкие воздух, как любила это делать Оля, и громко выдохнув, Саня легонько прикоснулся к уголку страницы и убрал руку. Титульный лист перевернулся. Открылась страница, вся исписанная мелким красивым, как на обложке, но таким непонятным шрифтом. Впрочем, первую букву они узнали – «С». Саня постарался прочитать хоть что-нибудь: – С места сего! – Дальше было совершенно непонятно. Он взглянул на Олю:
– С места сего!
– Ну, и что? – обречённо спросила она. - Что теперь делать?
Саня пожал плечами, сам был в недоумении. Он снова лёгким прикосновением перевернул и эту страницу. Теперь открылся не только текст, но и какой-то непонятный рисунок, похожий на печать.
Саня начал злиться:
– Она что, решила над нами поиздеваться? Мы что, все страницы по чайной ложке открывать будем?
Но Книга, видимо, поняла, что от ребят ничего толкового ожидать не стоит, и сама стала перелистывать страницу за страницей, пока не открылся странный лист, не похожий на другие. Его бумага была намного толще, чем остальные – почти картон. Текста на нём не было. Зато был вдавленный рисунок двух ладоней. Одна ладошка поменьше и одна чуть покрупнее.
– Что это? – поражённые увиденным, ребята вновь переглянулись.
Напрашивалась мысль, что это рисунок их собственных ладоней.
– Мы куда-то в неведомое вляпались! – Саня шмыгнул носом.
На лице Оли смешались чувств и страха, и любопытства. Она вся мелко дрожала, снова крепко держа Саню за руку. Саня посмотрел на подружку и замер: «Какие глаза!» Глубокие, карие, сейчас они были бездонными и сверкали от возбуждения, не хуже, чем Книга. Наверное, так смотрят на тигра или акулу, стоя за прочным стеклом – знаешь, что ты в безопасности, но нервы натянуты, как тетива лука. Саня еле отвёл взгляд и повернулся к Книге.
– И что? Ты хочешь сказать, что нам надо положить сюда руки? – спросил он.
– Я не знаю!
Но тут отпечатки ладоней стали светиться звёздочками.
– Вот тебе и ответ! – Саня через плечо взглянул на Олю.
Она всё ещё дрожала от волнения, и Саня продолжил любоваться ею.
– Ну, что? Кладём? – опомнился он.
– Что кладём?
– Руки!
– Я боюсь!
– Не боись! Я – Дубровский!
Оля не стала ничего говорить, и только пристально в упор посмотрела на Саню. Назад дороги нет. Что будет дальше – неизвестно, но всё складывалось так, будто Книга сама вела их в нужном направлении.
– Ой! Смотри! – она показала на контуры ладоней – звёздочки стали образовывать небольшое облачко над Книгой.
– Всё правильно! Это не просто так. Книга нами управляет! – Саня решительно положил руку на след «своей» ладони.
– Клади, а то один улечу!
Оле ничего другого не оставалось, как следовать за Саней. Она, прищурившись, почти отвернувшись и, втянув голову в плечи, положила руку на «свой» отпечаток.
Жжения ребята не почувствовали, хотя через мгновение они полностью были покрыты светящимися звёздочками. Саня оглянулся. Казалось, что кроме этого ничего не произошло. Они никуда не улетели, стояли там, где и стояли – столик на месте, Книга на месте. А Оля стала тихонько открывать глаза. Сначала осторожно один, потом второй, и, только после этого, взглянула на Книгу. Оказалось, что «нечто» всё же произошло, и очень даже произошло! Звёздочки из облачка начали образовывать неширокую светящуюся дугу и по ней перелетать на стену перед ребятами.  Постепенно стал возникать пока непонятный контур, но гораздо больших размеров, чем предыдущие контуры дверей. Звёздочки оседали внутри него и затухали.
Всё закончилось, когда они полностью перелетели к стене и образовали большую пелену, похожую на экран в кинотеатре, но только полупрозрачный. Теперь звёздочки мерцали только по краям пелены. А на самой пелене блёкло, как в тумане, было видно какое-то поле и небо со стайкой облаков. Сбоку виднелось несколько деревьев. Ребята убрали руки с Книги, и подошли поближе к этому удивительному экрану. Оба даже не увидели, что сзади них Книга бесшумно перевернула страницы назад, и закрылась.
Они долго всматривались в картинку на пелене. Но вскоре поняли, что смотрят на какой-то мир, будто сквозь мутное стекло. Там было видно что-то совершенно реальное – облака плыли, листики на деревьях колыхались, трава наклонялась под порывами ветерка. Страшного ничего видно не было, но ребята были очень возбуждены. Саня даже попытался заглянуть за край картинки, но «сбоку» ничего не увидел
– Осторожность ещё никому не мешала! – сумничал он, и едва коснулся пелены пальцем.
Вокруг пальца сразу заискрились звёздочки, но опять ничего страшного не произошло. Тогда Саня протолкнул его внутрь, и тот просто прошёл сквозь пелену, как в облачко пара. Саня вернул палец назад и посмотрел на Олю. Та с любопытством наблюдала за происходящим.
– А если бы мне сейчас палец оторвало? – опять, дурачась, спросил он.
– А ты не суй его, куда ни попадя! – Оля чуть отвернулась, чтобы не встретиться с Саней взглядом.
– Спасибо! Ты умеешь утешить!
Но Оля улыбалась, и Саня совершенно осмелел. Он стал пропихивать в пелену всю руку. Звёздочки засветились вокруг руки. Она тоже свободно прошла на другую сторону, даже стала видна с «той стороны». Саня растопырил пальцы и покрутил рукой:
– Гляди! Фить, фить!
– Сейчас тебе кто-нибудь всю руку цап, и оттяпает!
Саня лыбился:
– Ну, ты же меня спасёшь?
– Вот ещё!
– Ладно! С вами всё ясно! В разведку с тобой нельзя!
– Спасу, спасу! – решила не дразнить его Оля. – И передачки носить буду. В больницу.
– Или на могилку!
– Типун тебе на язык! На могилке тебе передачки нужны не будут.
Они оба дурачились, не чувствуя опасности. Саня потянул руку назад, и она свободно вернулась. Он шмыгнул носом и посмотрел на Олю:
– Слушай, - Саня как-то странно смотрел на Олю. – а там ветерок! Заходим?
Оля ничего не ответила, но понятно же: куда Саня, туда и ей. Не оставаться же в этой комнате. Она набрала полные лёгкие воздуха, зажала нос пальцами, и, закрыв глаза, задержала дыхание. Теперь Саня терпеливо ждал, разглядывая надутые, как шарики, щёки девочки. Наконец, Оля шумно выдохнула, и открыла глаза.
– Ты готова? – спросил Саня.
– Готова! – в её голосе прозвучала решимость, и, взявшись за руки, они сделали шаг вперёд.

***

Действительно, ребят сразу охватил лёгкий ветерок. Саня видел, что Оля прошла сквозь пелену, зажмурившись и втянув голову в плечи. Теперь она стояла с закрытыми глазами, и Саня видел, что она прислушивается к происходящему вокруг. Он терпеливо ждал. Только спустя не меньше минуты, она начала осторожно приоткрывать глаза, и, не увидев ничего страшного, выпрямилась. А сзади всё ещё слышался знакомый шелест звёздочек. Они оглянулись.
В воздухе висели остатки пелены, постепенно расплывающейся как облачко пара, и в том месте, где ребята сквозь неё прошли, оставалось небольшое количество мерцающих звёздочек. Они одна за другой ярко вспыхивали и гасли, пока постепенно все не исчезли. Ребята взглянули друг на друга – всё было кончено, всё только начиналось!

***

Саня деловито оглянулся:
– Ну, и где мы? Кажется, это поле!
– Чего тогда спрашиваешь?
– У нас урок географии «Выезд на природу».
– У нас урок «Окружающего мира»! – Оля пристально вглядывалась в горизонт.
– Будем пробиваться из окружения! – Саню опять потянуло подурачиться.
Они действительно стояли посередине огромного поля. Рядом была маленькая куртина молодых берёзок. А вокруг по всему полю плавно покачивалась на ветру высокая, наверное, никогда не кошенная трава с красочными вкраплениями цветов. Саня узнал только маки.
Солнце было высоко, ветерок был тёплым. Высоко в небе проплывало несколько белоснежных кучерявых облаков. Где–то наверху пели жаворонки. Если бы не история с Книгой и пеленой со звёздочками, то, действительно, можно было бы подумать, что они просто на загородной прогулке. Оля внимательно оглядела себя – проверяла, всё ли в порядке с одеждой и волосами. Отряхнула рукава, подол юбки. Саня не впервые, но каждый раз с интересом, смотрел картину под названием «Оля чистит пёрышки». Он даже пару раз держал перед ней зеркальце. Ну, это когда никого из подружек рядом не было. А сейчас не было ни подружек, ни зеркальца, и Оля прихорашивалась на ощупь. Наконец, поняв, что лучше у неё уже не получится, она закончила «походный туалет», и ещё раз посмотрела вокруг.
– Ну что, пойдем? – Оля стала искать хоть какую-нибудь дорожку.
– Пойдем, а куда?
– Не знаю. Деревню найти надо!
– Неужели! А тут есть деревня? – Саня снова дурачился.
Оля пропустила его тон мимо ушей:
– Конечно! Кто-то же сложил этот стог.
Саня посмотрел на обвалившееся соломенное сооружение. Вернее, когда-то это было сооружением, а сейчас на земле лежала едва различимая куча упревшей соломы.
– Да ему лет сто уже, сгнил весь. Может, и деревня уже того, тю-тю!
– Может, но идти всё равно куда-то надо. Дорогу нужно найти!
– Ну, найдем, а в какую сторону идти? Пойдем не в ту, и получится: – Скашит-т-те, пошалуста, таль-леко ли до Тал-л-лина? – Саня коверкал язык, всё ещё пытаясь развеселить Ольгу, но ей было не до смеха.
– Что-то ты раздухарился, друг мой! Не пришлось бы плакать. А?
Саня тоже стал смотреть на горизонт. Он приложил руку ко лбу, как богатырь на картине Васнецова, и стал крутиться, осматриваясь в разные стороны. Оля закатила глаза и отвернулась:
– Ох, выпендрюшка! Пошли, Илья Муромец! – она решительно ступила в траву.
 – Можно идти вдоль речки! – предложил Саня. – Так точно дойдем до деревни.
– А ты видишь речку?
Насколько охватывал взгляд, вокруг них простиралось почти плоское поле. Саня, с чувством хоть какого-то мужского превосходства над девочкой, показал рукой на тёмно- зелёную полоску вдалеке.
– А вон видишь, тёмная полоска? Это полоса деревьев. Наверняка там речка. А где раньше селились?
Тут он, оценив ситуацию, быстренько обогнал Олю, и стал протаптывать дорожку в траве. Оле захотелось огрызнуться, но она не стала ссориться:
– Возле рек!
Это она не хуже Сани знала. По крайней мере, у неё то по истории была пятёрка, а у Сани «четвертак» да и тот с «хвостиком». Но надо же дать мальчишке покрасоваться, и Оля мудро промолчала: «Пусть! Может он больше меня волнуется, вот и дурачится!»
Они шли в сторону деревьев. Тропинки не было, они пошли прямо по высокой весенней траве. Саня впереди протаптывал дорожку, Оля шла сзади. Но вскоре они заметили дорожку, явно хоженую в нужном им направлении, и перешли на неё.
Сначала она была узкая, так что ребята опять шли гуськом. Но вскоре стала шире и Оля пошла рядышком. Над головами всё так же пели птички, вокруг них летали и ползали разные жуки и мошки. Ну, чем не загородная прогулка!
Саня попытался отыскать поющую птаху в небе, но это было безнадёжное занятие. Тогда он стал разглядывать многочисленные цветы вокруг себя, и, когда увидел недалеко сбоку подходящий красный многолепестковый цветок, сорвал его. Оля взяла подарок, не дав Сане вколоть его себе в волосы. Сделала это сама. Саню это тоже устроило:
– Тебе идёт!
Он стал сочинять ещё какой-нибудь комплимент, ничего не придумал, и попытался взять Олю за руку. Однако, она, предугадав его «хотелку», отвела руку за спину, а затем резко вскинула её в сторону:
 – Вон она!
Саня что-то досадливо пробубнил губами и посмотрел туда, куда Оля показала рукой. Недалеко от небольшой группы деревьев действительно что-то показалось, но на деревню это было мало похоже. Всё равно они повернули, хотя бы для того, чтобы проверить, что там.
Вскоре ребята нашли другую дорожку, опять узкую, но более прямую, чем прошлая, и более «натоптанную». Они перешли на неё, и через полчаса подошли к тому, что когда-то было деревней. От неё осталось только несколько обгоревших деревянных срубов. Судя по всему, пожар был недавно. Пахло гарью. От порывов ветра в воздух поднимались хлопья золы. Ребята смотрели по сторонам, надеясь кого-нибудь встретить.
– Попрятались все, или повымерли?
– Или их в плен угнали!
Вдруг сзади послышался лёгкий скрип. Они оглянулись. Невдалеке из-под деревянной, валявшейся на земле двери, на них смотрели чьи-то глаза. Ребята стояли в нерешительности. Наконец тот, кто наблюдал за ними, потихоньку стал вылезать из-под двери. Это была совершенно древняя старушка. Она долго озиралась по сторонам, но потихоньку успокоилась и, дойдя до стены наполовину сгоревшего домика, села на перевёрнутое деревянное ведро. Даже под маленьким телом старенькой женщины оно заскрипело, но выдержало. Ребята подошли поближе.
– Здравствуйте, бабушка!
Оля не была уверена, что старушка её слышит, но не слепая же! А та подняла на ребят безучастный взгляд, и стала смотреть по сторонам. Оля наклонилась на тот случай, если старушка плохо слышит:
– Бабушка, а вы здесь одна? А где все?
Бабушка долго молчала и озиралась, а потом пробубнила беззубым ртом:
– Угнали. Старых угнали, молодых угнали!
– А кто угнал, бабушка? Татары?
Бабушка непонимающе посмотрела на Олю.
– Печенеги, хазары, половцы? – без пауз протараторил Саня.
Оля, цыкнула на него:
– Не встревай, эрудит!
Саня притворно обиженно сжал губы. Оставшись не у дел, он начал оглядываться. Деловито вертел головой туда-сюда, и вдруг, неожиданно даже для себя, громко и смачно чихнул. Оля от испуга взвизгнула и отскочила в сторону. Секунду она стояла, вжав голову в плечи, но поняв, что произошло, выпрямилась, рывком обернулась к Сане, и наградила его таким испепеляющим взглядом, что Саня невольно сам скукожился. Успокоившись, Оля снова подошла к бабушке. Но как только она повернулась к Сане спиной, он отважно, скорчив рожицу, показал ей язык и шмыгнул носом.
Больше Саня и не помышлял участвовать в разговоре. А Оля снова наклонилась к старушке, чтобы лучше её слышать, но ещё раз с опаской посмотрела на Саню. Тот сосредоточенно «считал на небе ворон». А бабушка опять не знала, что ответить:
– Кто их ведат? – пробубнила она и отвела взгляд на завалившийся обгоревший сарай. – Людей угнали, скотину угнали. Один, от, уцелел.
Ребята посмотрели туда же, и увидели осторожно выглядывающего из-за остова сарая молодого петушка.
– А вы сами то хто ж такие? – отвлекла их бабушка. Она потихоньку начала разглядывать странных детей. – Дюже чуднО ряжены! Сами, не немцы ли? Тоже – напасть. Страсти Господни.
– Нет, бабушка, мы русские!
– А одеты не по-людски!
– Бабушка, – Оля попыталась что-нибудь придумать: – наша одежда порвалась, и мы всякие тряпки надели.
Но бабушка услышала или не услышала, а только стала как-то пристально вглядываться в лица ребят. Оля, даже смутилась.
– А, вы не те ли?..– она сделала паузу: – Как их там?
– Кто, бабушка? – переспросила Оля.
– А ети, которые за богатырём приидут.
– Мы не знаем! – засомневалась в адекватности бабушки Оля.
Какой ещё богатырь? Тут самим бы разобраться куда забрели, где и что!
Саня стоял молча, но теперь внимательно слушал. А бабушка говорила, вроде бы, осознанно:
– Мне ещё бабка моя рекла, что приидут посланцы, приведут богатыря… Зело заступник нужОн!
– Мы не знаем, бабушка!
– Миколку надобно! – задумчиво пробормотала старушка. – Миколка возвернётся, он, поди, укажет!
– Миколка – это кто?
– Так блаженный наш! Дурачок.
Оля выпрямилась, и, скорчив досадливую рожицу, посмотрела на Саню.
– А нельзя без дурачков обойтись? – тихо и скептически спросила она. – Они мне в классе надоели!
Саня не решился уточнить, кого она в классе считает дурачками.
Но делать было нечего, стали ждать блаженного! Саня перевернул небольшое бревно, нижняя часть которого не была обгоревшей. Он пристроил его как скамейку, и ребята сели.
– Блаженные святыми считались! – тихо сказал Саня.
– Знаю!
Они почему-то оба перешли на шёпот.
– В каком же мы веке? – Оля время от времени оглядывалась.
– Слыхала? Она сказала страсти Господни.
– Ну и что?
– Значит, уже христианство приняли.
– Ну и что?
– Его тысячу лет назад приняли!
– Ну и что?
Саня пожал плечами и обречённо выдавил:
– Ни чё!
Оля почувствовала неловкость из-за того, что оборвала Санины рассуждения. Она повернулась к нему, чтобы как-то загладить свою вину. Но, вдруг, выяснилось, что Саня был не сильно опечален её колкостью. Он сейчас увлечённо занимался тем, что, глядя невинными глазками вдаль, плавно и незаметно продвигал свою ладонь к её руке. Оля несколько мгновений позабавилась его нахальством, и не сказав ничего, просто убрала свою руку на колени. Санина ладонь шлёпнулась уже на пустое место. Он, вращая глазами, отвернулся в сторону и пробубнил что-то беззвучное.
Пока они развлекались таким образом, сзади послышались радостные неразборчивые крики. Ребята оглянулись. На них, беспорядочно размахивая руками и, крича что-то несуразное, бежал парень. Сказать, что он был в обносках, значит ничего не сказать. То, во что он был одет, вообще не называется одеждой – какое-то тряпьё из лоскутов. Голое, наверное, никогда не мытое тело выглядывало из множества дыр и прорех. Босой, с никогда не знавшими гребешка грязными русыми волосами. Но на лице, испачканном одновременно чёрной сажей и чем-то белым, искрилась невообразимая радость.
Приблизившись, он начал прыгать вокруг, вскочивших на ноги ребят, и лопотать что-то несвязное. Какую-то тарабарщину. С большой натяжкой, можно было бы сказать, что он танцевал. Всё было бы хорошо, если б он не пытался хватать Саню за руки или одежду. Ребята как могли, выворачивались от него. Оля спряталась за Саню и только выглядывала из-за его плеча, пытаясь разглядеть дурачка. А Саня, отбиваясь от Миколки, выставил руки вперёд:
– Спокойно, парниша!
– Миколка, – подсказала Оля.
– Мыкола! – рявкнул Саня. – Спокуха!
От неожиданности Миколка на несколько мгновений замер. Он перестал тянуться к ребятам и размахивать руками, но всё ещё радостно бормотал что-то непонятное. Саня тихо, почти ласково пропел:
– Миколка, а ну-ка, сделай, пожалуйста – руки вниз и рожу проще!
– Стало быть – эт вы! – крикнула старушка. – Признал он вас!
– Так вы нас ждали? – изумился Саня.
Бабушка пожала плечами:
– Так оно, это… того. Давно про вас бают – ещё моя бабка рекла.
Оля круглыми глазами смотрела на Саню:
– Ты представляешь? – шепнула она.
– Что?
– Да если от сегодняшнего дня считать, без этих веков, то, когда её бабуся тут про нас, – Оля кивнула на старушку. – рекла, нас там, наверное, ещё и на свете то не было! Может, даже наши родители в октябрятах ходили или в садик! Или тоже не родились ещё! Старушка то древняя во всех смыслах.
– И что теперь? – Саня переваривал новости. Оля тоже была в замешательстве:
– Посланцы, богатырь! Ерунда какая-то!
– Ты представляешь? – теперь спросил Саня.
– Что?
– Мы с тобой – засланцы! Два засланца!
Оля отвернулась, и зажала рот ладошкой, чтобы не расхохотаться.
– Вернее не так. – Саня решил похохмить. – Один засланец и одна за…
Оля рывком обернулась и встала к нему лицом к лицу, глаза в глаза. Саня оторопел: пристальный, сверлящий взгляд огромных тёмно-карих глазищ Оли, в сочетании с многозначительной улыбкой не могли его обмануть. Саня мгновенно сообразил, что фразу лучше не заканчивать, иначе всё обернётся для него трёпкой. Так что, он отвёл взгляд в сторону, обречённо вздохнул и, шмыгнув носом, изобразил дурашливую рожицу.
– Веди их! – снова крикнула Миколке бабушка. – Ко волхву веди!
Ребята оглянулись на старушку. Она махала Миколке руками, показывая, куда идти. Но Миколка, видимо, тоже знал, куда следует вести ребят. Он радостно закивал головой, отбежал в сторону и опять замахал руками, но уже приглашая их идти за ним. Оля и Саня отошли немного за блаженным, и Саня оглянулся:
– До свидания, бабушка!
Обернувшись, Оля тоже попрощалась.
– С Богом! – промямлила старушка.
Повернувшись, ребята не увидели, что она их перекрестила.

***

Они шли за Миколкой весь день. Разобрать то, что он бормотал, было невозможно. Ребята перестали к нему прислушиваться и пытаться разобрать его речь. А Миколка так и продолжал всю дорогу махать руками. Крутился, часто отбегал в сторону, показывая на что-то и весело бормоча.
Поле сменилось пролесками. Они шли сначала по довольно широкой дороге, которая постепенно становилась всё уже и уже. Но вот вдали показался густой лес и дорога, ставшая не шире тропинки, вела к нему. Удивил Миколка – он затих, его лицо сделалось серьёзным и даже испуганным. И всё же он уверенно вёл ребят к лесу. Ребята были рады тому, что дорога заканчивалась, но и им передалось Миколкино волнение.
– Ты уверен, что мы всё правильно делаем? – Оля надеялась на поддержку Сани, но тот сам не был полностью уверен.
– Думаю, да. Сейчас узнаем. Глупо было бы Книге привести нас сюда, чтобы погубить. Видимо ей от нас что-то надо, возможно, богатыря этого.
Они подошли к сплошной стене могучих деревьев. Тропинка совсем пропала. Уже начало вечереть, а тут ещё и в лесу сумрачно. Но Миколка уверенно вошёл в чащу, и вокруг ребят стало намного светлее, чем в самом лесу. Они шли по хорошо видимой тропинке. Саня не мог понять, откуда она взялась. Не было же её. Но когда он заглянул вперёд Миколки, то всё понял: тропинка появлялась метра за два-три перед ними, Саня оглянулся, – тропинка исчезала в двух-трёх метрах позади. Лес тщательно прятал свои тайны. На том месте, где она была, снова появлялась трава, всякие веточки и литья, и догадаться, о том, что здесь есть тропинка, было невозможным. Саня остановился. Листики, уже приготовившиеся лечь на тропинку остановились в ожидании. Саня, внимательно наблюдая за ними, сделал шаг вперёд и замер. Часть листьев легла на тропинку, а остальные тоже замерли. Ожидая, что будет делать мальчишка, один лист приподнял вершинку, и склонил её на бок– прямо как собачка. «Ну, ты куда идёшь, вперёд или назад?» – всем своим видом спросил лист. Саня сделал вид, что сейчас снова сделает шаг вперёд, листья «приготовились улечься» и ждали.
«Ух ты!» – Сане это так понравилось! Он сделал шаг назад. Литья и веточки, уже лежавшие на тропинке, снова приподнялись и замерли. Саня повторил шаг вперёд, шаг назад. Листья снова улеглись и снова поднялись, чётко сделав то, для чего были предназначены – скрывать тропинку и открывать её. Саня оглянулся – Оля с Миколкой ушли довольно далеко. Он улыбнулся охранникам леса, и не стал их больше дразнить, помахал листику и его товарищам рукой, и побежал догонять своих друзей. Саня не увидел, что, обрадованные таким вниманием, листики не сразу улеглись на тропинку – сначала они радостно помахали ему. А он, догнал Олю и пошёл в паре шагов позади. Теперь, не отставая от неё ни на шаг, продолжил дальше изучать такую интересную обстановку вокруг. Вскоре Саня понял, что светло становилось тоже прямо перед ними. А когда они проходили вперёд, тут же на это место опускалась густая тьма.
– Гляди! – позвал он Олю шепотом.
Она оглянулась.
Саня показал ей на тропинку. 
– Тут не только Книга волшебная, тут – всё волшебное. А ты заметил? – теперь, спросила она у Сани.
– Что заметил?
– А то, что ни зверушек не видно, ни птиц не слышно?
– Все зверушки прячутся, а птички уже спать легли! – изобразил Саня умный вид.  Олю это мало успокоило:
– Очень может быть!
– А ты заметила? – теперь спросил Саня.
– Что?
– А то, что светло становится только возле нас, а дальше в лесу темно.
Оля вгляделась в лес:
– Точно!
Но ещё больше ребята удивились, когда огромное, сваленное поперёк тропинки дерево прямо перед Миколкой раздвинулось, образовав проход. Миколка его спокойно прошёл, а ребята остановились в нерешительности. Наконец, Саня взял Олю за руку, и они пробежали опасное место. Только после этого остановились и оглянулись: дерево довольно быстро смыкалось. Ребята переглянулись. Сане захотелось поострить, но Оля увидела, что Саня продолжает держать её за руку. Она решительно вырвала её и рванула догонять Миколку. Саня вскоре догнал её и больше они ни на шаг не отставали от вожатого. Олю Саня снова пропустил вперёд себя и замыкал процессию. Они ещё несколько раз проходили через раздвинувшиеся пни и коряги. Отодвинулся даже огромный, заросший мхом валун, но теперь они не боялись.
Потом они перешли глубокую ложбину, но опускаться никуда не пришлось. Тропинка возникла на том уровне, на котором они шли. Поручней, конечно, не было, и было страшно, но тропинка даже не прогнулась под ними, и всё закончилось благополучно.
Шли они, как им показалось, долго. Это уже потом ребята поймут, что так им только показалось. Они будут ещё много раз проходить через этот лес, и всё будет хорошо: и зверушки станут попадаться, и птички будут слышны, и лес не будет казаться таким сумрачным, а дорога такой длинной.
А сейчас Саня неожиданно заметил, что неумышленно идёт с Олей «в ногу». Ему стало забавно. Он перешёл на строевой шаг, вернее, на его карикатуру. Оля этого не видела – можно было подурачиться. В голову влезла дурацкая отрядовская кричалка из летнего лагеря:
Что за топот, что за гром,
Мы в столовую идём.
Наши радостные лица
Будут ложками трудиться.

Он даже не заметил, что читает её в голос, пока Оля не оглянулась и не зыркнула на него строгим взглядом.
Лучший в лагере отряд,
Всё съедобное съедят!
Ну, а повар уцелеет,
Если спрятаться успеет.
– теперь беззвучно закончил Саня.
Опять шли молча. Сане опять залезло в голову что–то дурацкое, и он про себя пропел:
Куда идём мы с Пятачком,
Большой, большой секрет!
Так они тоже пели в отряде, когда вожатая их не слышала.
И не…
Он не закончил, потому, что едва не налетел на остановившуюся Олю. Саня резко затормозил, но по инерции тело ещё двигалось вперёд, а ноги стояли на месте. Он махал руками, чтобы не грохнуться на землю или не свалиться на Олю. Он даже согнулся пополам, но все равно чуть не воткнул свой нос в её спину. С огромным усилием Саня удержался, и, когда она оглянулась, он уже стоял, выпрямившись и радостно улыбаясь. Вернее, улыбка была совершенно глупая. Оля с укором смотрела на него, а Саня шкодливо шмыгнул носом. Цокнув от досады язычком, Оля закатила глаза и отвернулась: «Ох, шкода!» Правда, это было сказано про себя. То есть про Саню, но не вслух.
А всё произошло потому, что Миколка, порося такая, теперь пошёл очень медленно – они выходили из чащи на какую-то поляну.


                ***

Здесь тоже было достаточно светло. Поляна была огромная, и в её середине стоял симпатичный домик, окружённый деревьями. Углы домика были разрисованы цветами. Цветы были нарисованы и на резных голубых ставенках. К нему вела довольно широкая и неисчезающая дорожка. Она была немного извилистая и присыпана мелкими разноцветными камушками. А по краям дорожки были маленькие клумбочки с живыми цветами.
Это было так неожиданно, так не вязалось со всем произошедшим и ожидаемым. Ребята меньше бы удивились, или не удивились бы вовсе, если бы тут стояла избушка на курьих ножках. Причём кривых. Поэтому осторожно и медленно, едва ли не на цыпочках, они все подошли поближе и остановились в паре шагов от крылечка. Все смотрели на дверь в дом. Крылечко тоже было резным, с двускатной крышей, опирающейся на два витых столбца. А по бокам крылечка было ограждение тоже из витых балясин. Такую красоту Саня разглядывал «вживую» впервые, а Оля больше смотрела по сторонам. Но опасного видно не было, и она потихоньку успокоилась. Возле домика росла красивая пышная рябинка, полная, уже формирующимися гроздми ягод. В палисаднике благоухали разные цветы. Было странно осознавать, что здесь живёт Колдун. Ребята смотрели на Миколку – он был страшно взволнован, весь дрожал, но явно нацеливался войти внутрь; просто пока не решался. Его волнение снова передалось ребятам. И тут Саню осенило. Он шепнул Оле:
– Миколка команду ждёт.
Оля ничего не ответила. Она снова схватила Саню за руку, и спряталась за его спину.
– Миколка! – тихо позвал Саня своего провожатого.
Но Миколка стоял молча и не реагировал. Видимо, он хорошо знал, что Колдун видит их, и ждал. Так или иначе, но через несколько мгновений дверь тихо отворилась. В сенях никого видно не было. Миколка медленно пошёл к двери, и ребята последовали за ним. Все вошли внутрь.

Обстановка внутри была под стать виду снаружи. Чистенько, горело несколько свечей. На полу можно было разглядеть цветастые плетёные коврики–циновки, а в дальнем углу широкую лавочку, очевидно, служившую кроватью. Недалеко от неё ребята узнали русскую печку. Посередине комнаты стоял широкий дощатый стол. Никаких колдовских «штучек» видно не было. На стене не висели засушенные жабы или змеи. Не было каких-либо огромных бурлящих сосудов. Правда, висело несколько пучков какой-то травы, но мало ли зачем они тут были нужны! Может быть это – просто приправы, что-то наподобие петрушки или укропа?
Не верилось, что это дом Колдуна, но Оля всё равно крепко сжимала Санину руку и озиралась по сторонам из-за его плеча. Впрочем, оглядывались все, и Миколка тоже. Казалось, в хижине никого нет, но вдруг в дальнем углу задвигалась тёмная, как им показалось вначале, ткань. Тёмным пятном она приближалось к ребятам. Все остолбенели от ужаса – Саня почувствовал, как Оля задрожала. Он и сам дрожал.
А пятно бесшумно приближалось. Постепенно от пламени свечей начало проявляться лицо Колдуна и его седая бородка. И тут ребята поразились ещё больше, чем испугались – лицо оказалось таким добрым и спокойным, что Оля даже ойкнула. Она невольно улыбнулась, а Саня с облегчением выдохнул тройной объём воздуха лёгких. Перед ними стоял невысокий миловидный дедушка, с добрыми светлыми глазами, в простенькой домашней одежде и смешных шлёпках.
– Здравствуйте, дедушка! – промямлила Оля, очарованная этим видом.
– Здравия и тебе, милая! – голос у колдуна оказался тоже очень добрым и тихим.
– Добре ли дошли? – спросил он.
 – Да, спасибо! Нас Миколка довёл.
Саня увидел уже знакомую им с Олей Книгу Времён. Она лежала на небольшом столике у окошка.
– А нас эта Книга сюда перенесла? – спросил он.
Дедушка оглянулся:
– Так! Она самая! Это – Книга Времён. Она может любого найти в толще веков. Вот, и вас ноне избрала, а я сюда перенёс её тщанием.
Ребята переглянулись:
– С помощью? – шёпотом спросила у Сани Оля.
Саня не знал точно:
– Наверное!
– Ты – Оля, а ты – Саня! Так?
– Так!
– Вот вас Книга и избрала!
– А зачем? – дуэтом спросили они дедушку и приготовились услышать какую–то тайну, но дедушка с улыбкой сказал:
– Всё узрите, всё поведаю, а ныне же за стол садитесь, вечерять пора!
Всё было так странно! Оля и Саня, конечно, надеялись на то, что всё будет хорошо, но такого приёма не ожидали даже близко. Дедушка повёл их во двор. Набрав в ковшик водички из небольшой кадушки, всем дал помыть руки, а Миколке ещё и лицо.
Потом все сидели за столом и ели пшеничную кашу из глиняного горшка с широкой горловиной. Деревянными ложками! О такой экзотике Саня с Олей и мечтать не могли. Ребята совершенно успокоились.
– Дедушка, а это – полба? – спросила Оля.
– Она самая, Полба. А ты от кель ведаешь, едала?
– Нет, дедушка, из сказки знаю.
Миколка продолжал время от времени озираться. Это казалось странным, потому что он явно был тут не в первый раз.
Поев, ребята почувствовали, что невероятно устали, и сил слушать рассказ дедушки у них нет. Дедушка это тоже увидел. Он предложил всем отдохнуть. Миколка с Саней расположились на широком соломенном тюфяке, уложенном на полу. Олю дедушка устроил на маленьком топчанчике, стоявшем с другой стороны печки. Измотанная от всех дневных приключений, молодёжь мгновенно уснула.

Утром всех разбудил дедушка. Оказалось, что Оля спала, заботливо укрытая лёгким войлочным одеяльцем, а Саня с Миколкой спали просто так: чай, не баре, не замёрзнут. Дедушка уже давно хлопотал по хозяйству. Колдуном его называть было бы даже странно – просто милый дедушка. Саня, из скромности, сделал вид, что не смотрит на стол, на котором лежала небольшая горка пирогов и стоял кувшин с киселём. Но, когда из-за печки вышла Оля, дедушка всех пригласил поесть. От такой знакомой еды у Сани и Оли поднялось настроение. Только Миколка продолжал молчать уважительно, но уже без страха глядя на дедушку.
Все расселись за столом. Миколка не стал никого ожидать и навалился на печёное, Саня сидел и ждал. Оля разлила по чашкам кисель – дедушка с удовольствием уступил ей роль хозяйки. Затем она села рядом с Саней и взяла пирожок. Только после этого Саня тоже взял пирожок и подвинул к себе чашку с киселём. Дедушка заметил это. «А что? Пожалуй, она верховодит Саней» – подумал он, но, улыбаясь, промолчал.
– А как вас звать, дедушка? – спросила Оля.
– А вот, так и зови – дедушка. Любо так-то! – дедушка мягко «окал».
Колдун смотрел на неё спокойными улыбающимися глазами. Это никак не вязалось с обликом колдунов, о котором они с Саней знали по кино и книжкам. Оля набралась храбрости и спросила ещё
– А вы на самом деле Колдун?
Саня напрягся, но дедушку вопрос не смутил, он всё тем же ласковым голосом ответил:
– Волхвуем помалу.
Ели не торопясь. Разговоров не вели. Оля подливала мужчинам кисель, а дедушка с любопытством наблюдал за гостями: «Верно! Она главнее! Саня-то поподатливей будет! Известное дело – девы ранее парней взрослеют. Ну, да не зазорно покуда. Возмужает ещё и Саня. Под Олиным-то приглядом». Дедушка постучал костяшками пальцев по столу. Наблюдая, как Оля с Саней притихли и переглядывались, улыбнулся, и довольный подумал: «Славные ребятки! Мудра книга!»
– Дедушка, – прервала молчание Оля, – а что там написано? – она глазами показала на Книгу.
– Заклинания всякие. Это Книга времён. Она бродит в толще времени и связывает прошлое с будущим.
– Ну, мы это уже поняли. А зачем? – встрял в разговор Саня.
Дед, казалось, был обескуражен этим вопросом и не сразу нашёлся, что ответить, но после небольшой паузы он спокойным размеренным голосом начал говорить:
– Так оно, ведь, время течёт яко река полноводная. Не прерывается ни на толику. Каждая капля реки сей силу свою имеет, а русло едино. Тако же и время, яко родник малый, полноводной рекой становится. А чем связать конец с началом? Вот Книга и не даёт Устью забыть, каким Родничком оно было. Токмо она плавает не по водам, а по времени. Коли, где лихо случится, она собирает купно от всего времени, что может, и ведёт туда. Ведь всем миром легче одолеть напасть. А ныне Книга вас сыскала. Потребны вы ей! Неладно у нас ноне. Одолели нас силы степняковы. И рати, навроде, нет, да уж больно зло безобразят – налетят вОронами, набедокурят, людишек, скот в полон угонят, да растекутся ручьями по степи. И как одолеть их, не ведаем. Истощилась земля, оскудел мир, людей сгинуло немерно. Заступник нужОн. Да не простой. Не от жены–матери токмо, а от Земли-родИмицы тако же. Да чтобы силою сорока богатырей, а мудростью сорока ведунов. Без волховства – никак не обойтись!!!!
– А как же Илья Муромец, Добрыня Никитич?
– Это кто?
– Ну, богатыри русские.
– Так оно, век богатырский когда кОроток, когда долог, да всё не вечен. Был у нас заступник–воевода, Савелием Игнатьевичем наречённый, Уж, сколько лет всё ладно было, да состарился, силой угас, а меч, да шелом передать некому было: Господь сынов не дал. Пять деток, да всё – девчата. Вот и прервался род богатырский по мужеской линии. Молодь наша пыталась, было, дружину собрать, да кому верхА держать, так и не порешили. Всяк себя возносил. Разодралися, да разбежались. Вот, теперяча, степь и балует. Новый заступник нужОн. Да не един – с кажной стороны дозорам стоять потребно! Вот как найдёте его, он рать должОн собрать, да Оборонь наладить!
– А почему Книга нас выбрала? – спросил Саня
– Да ужо, неспроста так! – дедушка сел напротив ребят и продолжил рассказывать:
– Не всё ведаю, да, чем богат! Долог сказ будет, да вам всё одно ведать потребно.

Дедушка уселся поудобнее и, водя пальцами вдоль годовых колец досок столешницы, стал рассказывать:
«Был в местах сих славный богатырь по имени Ратибор. Из холопов, да не холоп. Спину не гнул. Красен лицом был, и душой чист. Храбрый воитель, умелый. Силы немереной, да удалью неистощимый. При нём степняки опасалися пакостить. Люди годами про набеги не слыхивали. Хлеб растили, детушек пестовали. А ещё жила в те времена дщерь боярская Милава. Красавица писанная, стройная яко берёзка, души ангельской, доброты неисчерпаемой. И случилася любовь промеж них. Тайная. Да не суждено было любви ихней расцвесть.
Прознал про то отец её, боярин – слуги выдали. В большой гнев впал. И так грозным слыл, а тут совсем залютовал. Милаву заперли в доме с мамками-няньками под догляд неусыпный, да супротив воли замуж выдали за сына боярского. За богатого. Ну, а Ратибора на дальние заставы сослали.
Только уж тягостно жить с нелюбимым мужем. Как родила Милава дочку-малютку, так и угасла яко свечка восковая. Это уж опосля матушка Ратибора женила его на ровне, на крестьянской деве. Да токмо и ему жить с нелюбой в тягость было. И сын, народившийся, радости нЕ дал, и жена красавица к сердцу не легла. Судьбу свою Ратибор во чистом поле искал, в брани кровавой, так вот на рати и встретил смертушку свою.
Ну, так вот ты, Саня – один из потомков Ратибора. А Милава, Оленька – твоя прародительница.
Ребята уже давно сидели ошарашенные. Оба понимали, что как–то связаны с рассказом. Но такого конца не ожидали. В воздухе повисла пауза.
– Ух, ты! Так ты что – боярского роду? – дурашливо спросил Олю Саня.
Оля подыграла приятелю:
 – Молчи, холоп!
Саня обомлел:
– Я не холоп, я из богатырского роду–племени.
Оля посмотрела на него со снисходительной улыбкой – уж кем-кем, а богатырём Саня пока не был. Он смущённо замолчал, но Оля скорчила забавную рожицу, чтобы Саня не обиделся, и слегка толкнула его плечом. Дедушка и это заметил.
– Неспроста Книга вас отыскала в грядущем, – продолжил он. – И неспроста вы в едином месте оказалися. Много веков два ваших рода рядышком идут. Вот и в дружбе вашей внутри боле, чем снаружи, скрытого боле, чем зримого. Так, может быть, вам и доведётся поднять их загублЁнную любовь, да пронести её с честию по жизни. В сбережении верном заложена в вас и ведовская сила, и мирская. От многих веков взятО. Не открылось покуда по младости вашей. А Книга видит сие. В самую глубь зрит. Так-то!
Дедушка замолчал. И ребята, поражённые его словами, сидели молча.
– Так всё давно предрешено? – осторожно спросила Оля.
– Значит, мы должны стать богатырем и боярыней? – Саня смотрел по очереди на Олю и дедушку.
– Да нет покуда! – улыбаясь, успокоил их колдун. – Не вы! Вам его сыскать надобно. Богатыря, стало быть. Токмо вам он открыться должОн. Богатырь сей. Он и станет заступником земли родимой.
Саня набрал полные лёгкие воздуха, облегчённо выдохнул и шмыгнул носом. Перспектива биться с непонятно кем не очень радовала. Хотя богатырём он не отказался бы стать. И Оля облегчённо выдохнула. Ей тоже не понравилась идея застрять в древности. И она тоже, как Саня, не возражала бы стать боярыней. Но, конечно, не тут, а там, дома.
– А как же мы его найдём?
– А вот! Книга нам и поведает, как его сыскать. Она знак должна подать. Вам силу придать должна ведовскую. На оберег указать. Либо вещь каку, либо ещё что. Узрим! Через два дня волхвовать стану. В новый месяц, – добавил он, увидев удивление ребят. – а покуда отдыхайте, вертоград мой узрите.
Ребята удивлённо переглянулись.
 – Вертоград – это что? – тихо спросила Оля. Саня только пожал плечами, но дедушка сам и подсказал:
– Токмо, яблок нету покуда, отцвело намедни.
Ребята ещё раз, но теперь уже во всю ширь улыбаясь, переглянулись:
– Понятненько!
– Ну, а вскорости и трапезничать станем, – уверил их дедушка…

***

Миколка остался в домике. Что-то думал, бормотал. И всё время озирался на дедушку. А Саня с Олей пошли гулять в сад. В вертоград этот. Сад примыкал к задней части домика Волхва. Деревья стояли, одетые в ярко зелёную молодую листву, но ни на яблонях, ни на чём-либо ещё пока ничего не выросло. Как и сказал дедушка, деревья только-только отцвели, и ветки украшали лишь недавно начавшие формироваться плоды.
Ребята бродили между деревьев, когда Саня нашёл короткую толстую палку. Он взял её в руку как микрофон и подошёл к Оле. Она стояла, опираясь руками на толстую горизонтальную ветку какого-то дерева. Саня поднырнул под ветку и оказался вплотную, к немного отпрянувшей Оле. Она улыбнулась, ожидая, что он сейчас отчебучит, и не ошиблась: Саня начал трепаться в «микрофон»:
 – С добрым утром, дорогие телезрители. Начинаем нашу утреннюю передачу «Будни садовода» для тех, кто в одиннадцать.
Он дурашливо протарабанил:
– Как вы оцениваете урожай этой яблони после обмолота зяби? – и поднёс дурацкую палку к лицу Оли.
Оля ещё немного отодвинулась от него и взглянула на дерево:
– Это, вообще-то, груша!
– Да?! Висит груша нельзя скушать? – продолжил Саня, оглядывая дерево. – Ладно! А вы не были на Таити? Скажите, какие у вас творческие планы на ближайшие триста лет?
Саня не давал Оле даже рта открыть, хотя «микрофон» исправно подносил ей после каждого вопроса. Она едва сдерживала смех и каждый раз пыталась отворачиваться в сторону от этой дурацкой палки. Ныряла под другие ветви, поворачивалась к нему спиной, но Саня тоже «нырял» и снова «всплывал» перед Олей, или протягивал к ней «микрофон»:
– Что вы напишите в сочинении на тему «С кем я провела лето»?
Ошарашенная Оля остановилась как вкопанная, но через мгновение плавно развернулась лицом к беззаботно кривляющемуся Сане:
– Сейчас по шее схлопочешь! – с невозмутимым видом предупредила Оля.
– Спокойно! – Саня выставил перед собой ладошку.
Оля пошла дальше, но не выдержала, и чуть оглянувшись добавила:
– С одним дурачком.
Саня ещё шире улыбнулся и продолжил репортаж:
– Что бы вы пожелали нашим телезри…
– Ребятушки! – прервал его дедушка. – Идёмте трапезничать.

Саня оглянулся на дедушку, и Оля тут же воспользовалась этим. Она нырнула под ближайшую ветку, выскользнула из-за дерева, и быстрым шагом пошла к домику. Сане досталась почётная возможность плестись сзади. Оля, ещё во время «интервью», еле сдержалась, чтобы не засмеяться в голос. И сейчас она тоже шла, прилагая огромные усилия, чтобы не выдать себя. Саня не видел, что она вся светится от улыбки. Ещё бы! Сегодня он по части юмора был явно «в ударе». Ей понравилось ; какие таланты она в нём не замечала раньше!
Ребята зашли в дом и, помыв руки, сели за стол.
– У меня кашка поспела, – радостно сообщил дедушка. – Со шкварками. Вы дома, небось, и не пробовали такую?
Он поставил на стол уже знакомый ребятам горшок.
– Ну, почему же? Наши мамы тоже варят каши. Даже часто.
Оля смотрела на дедушку, а Саня в горшок. Миколка сразу зачерпнул полную деревянную ложку, а Саня только самым кончиком.
– Томлёную? – спросил дедушка. – У вас, поди, и печей-то таких нет?
Но тут Оля встала из-за стола, подошла к полкам и взяла с одной из них малые плошки. Дедушка тут же уселся за стол: пусть хозяйничает! А Оля стала накладывать кашу в плошки и раздавать их мужчинам.
– В деревнях есть такие, но мы в городе живём. У нас другие печки. – ответила она дедушке.
– Понятно! – дедушка задумался над чем-то. – А дрова где рубите?
Оля села за стол возле дедушки напротив Сани:
– Мы их не рубим, мы их покупаем.
Оля говорила с совершенно невозмутимым лицом, а Саня едва не подавился. Он опёр голову на руку, скорчил рожицу и, шмыгнув носом, вылупился на Олю. А Оля начала есть, делая вид, что не замечает его.
– А что батюшка твой не рубит? – донимался дедушка.
– Некогда ему. Работает… Недосуг ему! – вспомнила она нужное слово.
Саня совсем офигел! Папы у Оли не было, но каковО гладко врёт! Он обхохотался про себя: хоть бы моргнула для приличия, или покраснела: «Ты же вся такая правдивая у нас, а дедушке врёшь без зазрения совести? Это каким же ветром тебе папу надуло?» Но Оля сидела с совершенно спокойным и невинным видом. Саня попытался поймать её взгляд, выворачивал голову так, чтобы оказаться прямо перед её лицом, а она усиленно его отворачивала от Сани. Тогда Саня, склонив голову набок, стал часто-часто моргать, пытаясь привлечь Олино внимание. Вскоре он надоел ей своим кривлянием. Оля нахмурила брови, прикусила губу и исподлобья на некоторое время уставилась в одну точку на столешнице. Затем, не глядя Сане в глаза, отряхнула от каши ложку, деловито облизала её, сначала изнутри, потом снаружи, и резко выставила её перед самым лицом Сани:
– Ща как тресну по лбу! Ешь, давай!
Саня втянул голову в плечи. Не перестав дурачиться, он наигранно изобразил испуг и, продолжая играть глазками, молча полез своей ложкой в кашу. Оля тоже продолжила есть. Дедушка заметил и эту «перепалку» детей, больше похожую на заигрыш: «А, пожалуй, что оне обхаживают друг дружку!» – подумал он, но вслух произнёс:
– Ну, снедайте, косатики, снедайте!
Дедушка хитро улыбался, а ребята смутились. Оля, поняв, что дедушка их «раскусил», густо покраснела, Саня уткнулся взглядом в свою чашку, и только Миколка, не обращая ни на кого внимания, сосредоточенно уплетал кашу.
– А зимой како же? – продолжил дедушка через пару минут. – Разве столько дров укупишь?.. Н-да-а!.. Видать, тяжко вам доводится! Во времени вашем.
В этот момент со стороны печки послышалось лёгкое бульканье – закипела вода для чая. Дедушка пошёл к печке: «А случится про меж них любовь! – радостно подумал он. – Случится! Мудра Книга! Ох, мудра!» – и не заметил, что было за столом. А там, улыбающаяся Оля, невинным взглядом проводила дедушку до печки, и убедившись, что он их не видит, не глядя на Саню, под столом довольно чувствительно пнула приятеля ногой. Затем, плавно повернулась, и упёрлась нежным взглядом в шкодливые Сашкины глаза. Не было ни сил, ни желания сердиться на него. Да, и повода не было. А Саня, дурашливо моргая, расплылся в довольной улыбке. Ну, и, конечно (как без этого), скорчил забавную рожицу, но ноги отодвинул подальше. Так, на всякий случай.
Переглядки закончились, когда дедушка поставил на стол котелок с кипятком, и запарил чай разными травами. Потом он выложил на небольшое блюдо мёд. Оля уже когда–то пила травяной чай, а вот Саня попробовал его впервые. Но ему всё понравилось. Только мёд был с воском от небольших кусочков сот. Саня попробовал их жевать, но поглядев на Олю, быстро сообразил, что воск не обязательно есть…
После обеда дедушка отправил Миколку домой, дав ему на дорогу небольшой куль с гостинцами. Ещё утром он заставил его умыться, скинуть с себя лохмотья и одеть кое-что из своей одежды. Ношенной, конечно, но целой и чистой. Впрочем, обуться Миколка категорически отказался. Так и ушёл босым.
– Пущай домой воротится! – пояснил дедушка ребятам. – Вельми страшится он волшбы. Не надобно ему зреть.
Дедушка сел за стол:
 – Ну, а вы, поведайте-то о себе, – попросил он и приготовился слушать Олин рассказ…

***

Два дня прошли в скучном ожидании, посещении садика и хождении по двору и домику из угла в угол. Впрочем, вечера скрашивались доверительными беседами. Дедушка много слушал Олю и Саню, сам рассказывал про эти времена, про себя, про разорённые селения, в одно из которых и попали ребята. Вот только какой сейчас век, дедушка так и не сказал. У него было своё непонятное летоисчисление – от пришествия какого-то великого Ведуна (ребята не разобрали сразу труднопроизносимое имя, а переспросить не решились)
Но чем ближе становилось время колдовства, тем больше ожидание перерастало в волнение. Присутствовать при колдовстве было более чем заманчиво, но Саня не без основания предположил, что им предстоит ещё и участвовать в нём.
Но дедушка ничего об этом не говорил, а они не спрашивали.

***

Наконец заветный день настал. Правда, дедушка уже сообщил ребятам, что колдовать будет поздно вечером, что только добавило им нетерпения.
 Но, время текло струйкой, день так или иначе клонился к вечеру. Подходило время начала колдовства. Дедушка, с помощью Сани, уже поставил столик с Книгой посередине комнаты. Чуть поодаль от столика на полу стояла невысокая ваза, больше похожая на ночной горшок без ручки. Дедушка подвинул её поближе к Книге. Ребята молчали, боясь чего-либо спрашивать.
Они тихо сидели на лавочке, и наблюдали за тем, как дедушка готовился к колдовскому обряду. Он выкладывал на маленький столик рядом с Книгой пучки трав, несколько маленьких пузырьков с разноцветными жидкостями и баночки с каким-то порошком.
Наступил вечер. В комнате стало сумрачно, и дедушка зажёг несколько свечей. Ребят посадил чуть позади себя на короткую лавочку и велел молчать, внимательно смотреть и ничего не бояться. Ребята переглянулись – они и так молчали. Правда, Оля опять сжимала руку Сани, готовясь, если и не спрятаться за него, то хотя бы не завизжать. Наконец, всё было готово, и дедушка, вытянув руки над Книгой, громко произнес:
– Мирское отойди, волховство явись!
Тут же Книга начала выкидывать сотни искрящихся звёздочек. Они яркими фонтанчиками растекались по всей комнате, и она стала преображаться. Стены комнаты потемнели и стали похожи на стены пещеры. Потолок искривился и поднялся на огромную высоту. Исчезли окна и дверь. На стенах загорелись факелы, дым от которых уходил в чёрную бездну потолка. Вернее, теперь это был пугающе мрачный свод. А пол из деревянного с милыми ковриками превратился в холодный каменный. Изменился и дедушка. Звёздочки окружили его ярко светящимся кольцом и прошли от головы к ногам. Ребята изумлённо глядели на эти преобразования дедушки, к которому уже успели привыкнуть. Теперь щупленький и добродушный в обычное время, он превратился в сухопарого, высокого роста старика. Лицо вытянулось, стал горбинкой нос, узким длинным клином выросли борода и усы. Бледные губы были сжаты в прямую тонкую линию. Голос зазвучал жёстко и сухо. Взгляд такого доброго совсем недавно дедушки стал жёстким, хотя и не злым. Вместо домашней одежды на нём оказался огромный серый балахон. Голова была покрыта широким капюшоном, почти полностью скрывшим его лицо. Оно было видно только тогда, когда Колдун (сейчас бы язык не повернулся назвать его просто дедушкой) смотрел прямо на ребят. В руке он держал длинный узорчатый жезл. Очевидно, тяжёлый потому, что каждое касание пола отзывалось громким резким звуком. Саня пытался рассмотреть узоры на Жезле. Они явно были не для красоты. На верхней толстой части Жезла были какие-то магические знаки, похожие на те, которые были в Книге Времён, а, может быть, и те же самые.
Превращения вроде бы закончились, но Колдун подошёл к одной из стен пещеры, поднял над головой Жезл, повернул его параллельно полу и громко произнёс: 
– Очистись от зла и скверны, стена Северных ветров.
Затем он резко провёл Жезл вниз. Со стены стали срываться какие-то мелкие, как песчаные частицы, которые оседали на жезл. Стена стала светлее, а Жезл тёмным. Колдун подошёл к глиняному горшку, который Саня в шутку определил, как «ночной горшок», опустил в него кончик Жезла и стряхнул с него налипшую пыль. Жезл стал светлее. Затем он подошёл к противоположной стене и опять поднял Жезл параллельно полу:
– Очистись от зла, стена Полуденного зноя.
Тут Колдун всё повторил, как и у первой стены, и снова стряхнул пыль с Жезла в Горшок. Всё точно так же повторилось с очищением от зла и со стеной Восходящей зори, и стеной Багряного заката. Потом Колдун очистил Свод пещеры и Под. Так он назвал полы. Когда всё было очищено, Колдун снова опустил Жезл в Горшок и отпустил его, убрав руку. Жезл продолжал стоять. Затем Колдун вынул из глубокого кармана в балахоне белый платок и произнёс:
– Очистись от зла сам, Жезл судЕб!
Платок слетел с руки Колдуна, обернулся вокруг вершины Жезла и быстро заскользил вдоль него вниз. Скользя по Жезлу, платок становился всё темнее и почти чёрным скрылся в горловине Горшка. Следующим платком Колдун протёр руки и бросил платок в Горшок.
Когда он снова взял Жезл в руки и прикоснулся им к Горшку, сосуд стал стремительно уменьшаться в размерах и через несколько мгновений стал маленьким шариком. Шарик быстро покатился в угол стены Северных ветров и исчез в дырочке, похожей на нору мышки. Ребята её даже не заметили раньше. Нора с громким хлопком закрылась.

***

Теперь, как поняли ребята, все приготовления к колдовству были по-настоящему завершены. В пещере стало намного светлее. Колдун откинул с головы капюшон балахона, подошёл и присел на лавочку рядом с ребятами. Ничего не говоря, немного передохнув, он встал, вернулся к Книге и колдовство продолжилось. Колдун снова накинул на голову капюшон и вытянул руку с Жезлом над Книгой:
– Силы Земли, Огня, Воды и Ветра, приИдите на вспоможение! – воскликнул Колдун.
Книга и Жезл начали искрится белесыми звёздочками.
– Книга Времён! – продолжил Колдун, – Дай силу свою избранным тобой!
Он сделал шаг назад, а звёздочки начали срываться с Книги. Они образовали тонкую светящуюся дугу, которая опустилась на головы ребят. Свечение образовало два кольца, которые прошли вокруг каждого из них от головы до ног. На ребятах оказались такие же балахоны, как и у Колдуна. Звёздочки вернулись по дуге в Книгу, но ребята продолжали светиться. Колдун подошёл к Оле и осторожно накинул ей на голову капюшон. Саня быстренько накинул свой капюшон тоже.
Колдун едва улыбнулся и, слегка кивнув головой в знак одобрения, снова вернулся к столику. Теперь он поставил Жезл возле себя и простёр обе руки над Книгой. Жезл стоял, ни на что не опираясь, даже на пол – он просто висел в воздухе, а Колдун громко произнёс:
– Книга Времён, яви знак! Яви, в кого вложила силу свою?
Обложка Книги открылась, страницы сами начали перелистываться, и, наконец, открылась страница, на которой был нарисован контур какого-то магического знака. Знак светился. Колдун подул на эту страницу, на этот знак, и теперь белесые звёздочки начали срываться к стене напротив, образовав большую пелену, похожую на ту, которую ребята видели в таинственной комнате и через которую прошли в прошлое время. Колдун произнёс:
– Книга времён, яви знак каким имя богатырское откроется?
На пелене показался, разделённый на две части Цветок. Похоже, что это была роза, потому что в общем контуре на стебле хорошо были видны шипы. Но Цветок был как будто разрезан пополам, и каждая часть вращалась вокруг общей невидимой оси.
Колдун долго стоял молча. У него был растерянный и огорчённый вид. Наконец, он как-то тихо произнёс:
– Волховство уйди, Естество вернись!
Колдун откинул с головы капюшон. Ребята тоже скинули свои капюшоны. Пещера начала превращаться в домик дедушки. На этот раз гораздо медленнее, чем домик превратился в пещеру. Но всё же через некоторое время то, что окружало ребят до начала колдовства, вернулось в свой обычный вид. Ребята перестали светиться. Пропали балахоны. Колдун снова стал добродушным дедушкой. Но настроение его не улучшилось. Он молча сел за стол и, положив голову на руки, закрыл глаза. Саня и Оля сидели молча и ждали, когда дедушка заговорит первым. Прошло довольно много времени, прежде чем Колдун, то есть теперь дедушка, открыл глаза.
– Вот оно что!.. Цветок, знамо! Но не ладно вышло. Разделён он.
– А что это значит? – тихо спросила Оля.
– Это две половины одного Магичного Цветка. Светлая и тёмная. Одна – это сила Добра, а другая – сила Зла.
Ни Саня, ни Оля не разглядели, что обе половинки были разного цвета.
– А это плохо?
– Худо! Ведомо, что ноне и Зло его бдит и Добро. А про меж них пря выйти может. Цветок един должОн быть. Половины Цветка силы магической не емлют. От того по первости его купно собрать надобно. И то худо, что они ныне в разных местах обретаются. Дымок зрели над половинками?
От волнения ребята и этого не увидели, но постепенно они стали понимать слова дедушки.
– Над каждой иной был. Стало быть, каждую своя хранительница бережёт. Светлую половину – добрая ведьма, тёмную – злая. Значит сие, что вам обе эти половины сыскать и добыть придётся. Вернее, у доброй так изъять, я ей знак подам, а у злой добиться – просто так не отдаст. Силою не отнять, хитростью надобно. А без Цветка Богатыря не сыскать. Книга в Цветке силу магичную воедино собрала.
– А почему он двухцветный? – спросил Саня.
Оля удивлённо посмотрела на него:
– Дедушка же только что сказал!
 Но дедушка понял Саню. Он хорошо понимал, как взволнованы ребята, и продолжил говорить, как можно мягче:
– Цветок не просто силу магичную имеет. В него вкупе и доброе, и злое вложены. А ноне, оне тако же и владеют им. Добро да Зло, стало быть! Испокон веков друг за дружкой гуськом ходят, а то и в обнимку. Тако уж устроено: за светом тьма, за днём ночь, за радостью лихо. Да, токмо ноне искать энти половины в разных местах придётся. А где? – не ведаю. Теперича, вам вдоволь достанет хлопот. С меня в таком разе плохой вспомошник. Хотя, далече друг от дружки сии Половинки не будут. Сыщите одну, так и до другой дотянуться осилите. Вам то оно должно открыться, коли Книга вас избрала. А соединить Цветок воедино добрая хранительница должна. И токмо опосля энтого проявится имя и лик богатыря, и Цветок алым цветом обернётся, и Богатырь добрым будет. Худо, коли обе половины в злы руки попадут. Цветок чёрным станет. Тёмного богатыря сотворить могут. Много горя принесёт на землю. Нельзя попустить такое.
– Как же мы их найдём? – Саня, уже успокоившийся, краешком глаза смотрел на Олю.
– Не ведаю покуда. Обдумать надобно.
Дедушка задумчиво смотрел на ребят:
– Сами не управитесь. Внука дам в споможение, Егорку. Волховать мало-помалу умеет. Смышлёный. Сгодится вам.
– А где он?
– Да, ужо воротиться бы пора. За травами отослал. Да нечто далече забрёл.
– А вы его тоже колдовать учите?
– Ведомо! И волховать немного умеет, и раны, коли потребно станет, заговорить может. Одна беда – молод ещё, как вы. Недоразумен покуда.
Дедушка хитро посмотрел на Олю:
– Может тебе за ним присмотреть удастся? От глупостей удержать, озорства. Да и за Саней, полагаю, тако же пригляд нужОн. Вдвоём-то они вдвое боле чудить станут. Управишься?
Оля молча пожала плечами и взглянула на Саню.
В ответ Саня показал ей язык. Это дедушка тоже заметил. Они ещё долго сидели и ребята слушали рассказы дедушки. Ближе к вечеру дедушка приготовил ужин, но есть никто не сел:
– Обождём малость. – предложил он, не поясняя, но ребята поняли, что должен прийти внук.
 Наконец дедушка произнёс:
– В лес вошёл.
– Кто вошёл? – на всякий случай спросила Оля.
– Кто, кто! Внук мой непутёвый. Шалопай!
Вскоре все услыхали, как открывается дверь. Через мгновение в дверях показался мальчишка, примерно такого же возраста, как и Оля с Саней.
– Проходи! – позвал колдун, – Али к порогу прилип? Знакомься, вот! – дедушка глазами показал на гостей.
Выглядел Егорка весьма колоритно: всклокоченная копна волос, давно причёсываемая только пятью пальцами, в серой косоворотке, подпоясанной цветным верёвочным поясом, и таких же серых штанах. Зато ноги были окутаны в белую когда-то ткань, перемотаны тонкой бечёвкой притягивающей к ногам экзотический русский предмет обуви – лапти из берёзового лыка. Ну, Оля это потом подробнее узнает. 
Егор подошёл к ребятам:
– Егор.
Саня вышел вперёд, загородив Олю от Егора.
– Саня, а это Оля! – он головой кивнул в её сторону.
Оля оторопела от такой бесцеремонности Сани. С возмущённым взглядом она взяла Саню за низ куртки, и с силой оттянула его назад. Саня невольно попятился, а Оля вышла вперёд:
– Я и сама могу представиться! – она чувствительно оттолкнула его плечом и встала перед Егоркой.
 – Оля! А это – она кивнула головой на Саню. – Саня!
«А это – Саня» она прорычала. Егор улыбнулся:
– А лепотна зело! Верно, деда?
Но дедушка, раскладывающий на маленьком столике принесённые Егоркой травы, молча качал головой.
– А чудно одеты! – разглядывал ребят Егор.
– Кто бы говорил! – пробурчал про себя Саня. – Пугало огородное!
– А ты – Егорка? – непонятно зачем, спросила Оля.
Егорка не ответил. Он только утвердительно боднул головой и засветился, как медовый пряник:
– Деда, а это не про них ли ты баил, что за богатырём идти дОлжны?
Егорка очень мило «окал».
– Оне самые. И тебе с ымя идти, сами не управят.
Светящийся от улыбки Егорка обернулся к Оле:
– Сходим! – он весело моргнул сразу двумя глазами и мотнул головой.
Ответная улыбка Оли получилась кислой: – «Мало мне того, что Саня – тот ещё Крендель, так этого приятеля, кажется, из того же теста сварганили!» Она оглянулась на Саню: тот всё ещё обиженно сопел, как сердитый ёжик.
– Да! – промелькнуло у неё в голове. – Если они споются, а, видимо, так оно и будет…У-у-у! Держись тогда, Оленька Михайловна, за обе щЁки!
– Всё ли принёс, что велел? – отвлёк их дедушка.
– Что сыскал. Вроде всё туточки.
– А всполох-трава где? А, зрю. Чего мало так-то?
– Сколь было, деда.
– Недогада! Лоботряс. У болота надобно было зреть. Всё лапти загрязнить страшишься! Чай, до краю трясины то и не доходил вовсе!
Большего дедушка не стал говорить, чтобы не унижать внука перед ребятами. Только вздохнул тяжело и долго тихо бурчал себе под нос:
– Что ему? Брани не брани, всё как с гуся вода! Оболтус!
Ребята снова сели за стол, стали молча ждать, когда дедушка закончит перебирать, принесённые Егоркой травы и присоединится к ним. Наконец, дедушка стал говорить об их будущем походе. Вся троица сосредоточенно кивали в такт его словам, делая вид, что внимательно смотрят на дедушку, но каждый из них думал о своём.
Егорка подбоченился как токующий глухарь. С прямой спиной, развёрнутыми плечами и подчёркнуто гордо поднятой головой, он безуспешно изображал солидную осанку. Незаметно, как ему казалось, он время от времени, быстро и осторожно кидал на Олю короткий взгляд, любуясь её красотой. Очень скоро это начало забавлять Олю, краешком глаза видевшей это, но виду она не подавала. Интересно, чтобы он сказал, если бы узнал, что сама она сравнила его с напыщенным индюком. С другой стороны, возле неё ревниво пыхтел, уставившийся взглядом в стол и бубнящим(бубнящий) губами что-то досадное, Саня. Сидя между мальчишками, улыбающаяся Оля с наслаждением забавлялась неожиданно нахлынувшим на неё вниманием сразу двух ухажёров. Впрочем, внешне все старательно, но без особого успеха, делали вид, что внимательно слушают наставления дедушки
А дедушка, не приглядываясь к молодым, перебирал травы, и, раскладывая их на кучки, то рассказывал им про волшебный Цветок, то бурчал на Егорку, глядя на потрепанные и чахлые листики принесённых им трав. Прошло немного времени, и потихоньку, незаметно для себя, Егорка перестал важничать, Оля улыбаться, а Саня пыхтеть. Все начали внимательно слушать дедушку. Каждый старался запомнить те приметы, которые проявляют половинки Цветка, где его вернее искать, что делать потом. Дедушка говорил тихо и размеренно, и ребята, затаив дыхание, ловили каждое его слово, пока, наконец, дедушка не взглянул на них и не объявил:
– Всё, пора вечерять…
После ужина Егорка собрался присоединиться к гостям, расположившимся отдохнуть на скамье возле входной двери, но не тут-то было: дедушка продолжил наставлять его лично. Наказал Егорке беречь ребят. Запретил колдовать без надобности. И не бахвалиться колдовством, не озорничать в дороге и не геройствовать. Егор терпеливо, с кротким видом слушал, время от времени резко кивая головой: «Понятно». А дедушка, закончив одно наставление, начинал давать другое: что можно и что нельзя, куда ходить, куда не ходить, чего опасаться, чего нет. Егорка стоял весь пунцовый, но не смел даже что-либо «вякнуть». Оле даже стало жалко его, но они с Саней тоже не смели «вякать». Оба уже хотели спать, но из солидарности с Егоркой не уходили, а дедушка всё никак не отпускал Егорку. Наконец, тяжело вздохнув, он закончил наставления, и Егорка пулей сбежал от него к Сане. Они вдвоём пристроились на полу на один соломенный тюфяк и мгновенно заснули. Оля зашла за печку и, подложившая под щеку сложенные лодочкой ладони, тоже сразу уснула на топчанчике, который, как выяснилось, принадлежал Егорке.
Дедушка ещё долго сидел молча при тусклом свете свечей. Дошло ли до Егорки то, что он ему говорил, или как вошло, так и вылетело? Он прекрасно знал про весёлый и порой бесшабашный норов своего внука, но более никому нельзя было поручить это дело. Ему ничего другого не оставалось делать, как надеяться, что в ответственный момент Егорка не подведёт. А то, что он – непоседа да торопыга, ну так что ж, на то и парнишкой народился. Он посмотрел на Саню и Егорку. Оба, неимоверно уставшие за день, крепко спали, вольно раскинувшись по топчану.
– Да!.. Мало Егорки бедового, так ещё и Саня. Один другому в озорстве не уступит. Два сапога – пара! Молодые, непутёвые покуда, – дедушка опять глубоко вздохнул: –Молодцы-удальцы! Да пока возмужают, да ума наберутся, сколь воды утечёт! Ну может их Оля сдержать сумеет? Думается разумная дева… дЕвица… девочка! – И, задув свечу, дедушка тоже пошёл спать.

***

Утром, после завтрака, дед опять не упустил возможность ещё раз напомнить внуку о том, как себя вести и что делать. Егор только послушно размашисто кивал головой и с завистью озирался на своих новых приятелей, которые избежали этих напутствий.
Все вышли во двор. Видя нетерпение ребят, дедушка оглядел их всех вместе:
– Ну, что ж, родные. Долго ль вам искать Цветок, не ведаю, да одолеете. Держитесь друг дружку, а ты, Оленька, приглядывай за ними – уж больно зелены покамест. Озорные. Управишься?
– Я постара… – Оля, стоявшая между мальчишками, взглянула на Егорку, потом на Саню, и уверенно, но весело добавила: – Управлюсь!
Дедушка одобрительно улыбнулся, и наконец произнёс:
– Ну, в добрый путь!
Мальчишки едва не побежали прочь. Вот только Оля, идущая спокойным шагом, заставила их умерить прыть. Перед самыми деревьями, она обернулась и помахала дедушке рукой. Подождав Олю, и мальчишки тоже пошли спокойно.
– Куда идём? – спросил Саня.
– По первости из леса выйдем, а там куда Колоб покатится.
– Какой колоб?
– А вот! – Егорка вынул из дорожной сумы небольшой шар. – Колоб-поводырь!
Шар был деревянный. Внешне ничего особого, но Егорка заверил, что он волшебный:
– Это я в одной книге узрел и сработал. Верная вещь. Дед про него не ведает. Вскорости из леса выйдем, на землю положим, и куды покатиться, туды за ним и пойдем.

Теперь волшебный лес не вызывал ни у Сани, ни у Оли страха. Солнце легко пронизывало кроны деревьев, и было светло. Зверей видно не было, но птичье пение вокруг они услышали ещё издали, от самого домика волхва. Ребята с радостью узнавали вчерашние приметы леса: и висевшую в воздухе дорожку, и отодвигающийся валун, и раздвигающееся дерево. Но больше всего Саню позабавил знакомый листик. Привычно приподнявшись над тропинкой, он слегка помахал ребятам своим краешком. Сане даже показалось, что он улыбается.  Он улыбнулся в ответ, и тоже помахал листику рукой. Но тут началось совсем неожиданное – сотни листиков и веточек стали махать Сане и радостно подпрыгивать. Он остановился, погладил несколько лесных обитателей. И мгновенно целая толпа листиков стали подпрыгивать и подставлять свои бока под его ладони. Саня уже гладил их обеими руками, но далёкое Олино «Саня, не отставай» заставило его попрощаться с маленькой дружной компанией. Листики долго махали ему вслед, но потом, как им и было положено, накрыли тропинку, и потихоньку шуршали, обсуждая неожиданную встречу с новым другом. Саня еще несколько раз будет проходить этот лес и теперь каждый раз его будет встречать радостным шелестом целая армия листиков и веточек. Лес затих, и наполнился привычными дневными звуками: где-то вдалеке куковала кукушка, слышались сердитое жужжание, пролетающих по своим важным делам жуков, слышалось пение невидимых птиц
Вдруг, один из листиков приподнялся, и, оглядевшись, довольно громко крикнул:
– М-м!
– М-м? – спросили его другие листья.
– М-м-м? – скорее предложил, чем спросил первый листик.
Остальные листья радостно зашелестели:
– М-м! – согласились они с первым, и замерли в ожидании.
– М! М! М-м-м! – громко просчитал он.
И тут же и он сам, и соседние листья и веточки довольно высоко приподнялись, но через несколько мгновений стали опадать. Зато вслед за ними, с обеих сторон, приподнялись все соседние листья, лежащие на тропинке. И так, ряд за рядом охранники тропинки стали вскакивать, образовав весёлую и дружную «волну». Она катилась в обе стороны, плавно переливаясь зелёными, жёлтыми и красноватыми всполохами. По лесу раздавался задорный многоголосый смех. А первые листики снова подпрыгнули, запустив новую «волну». Ещё несколько раз лесной народец развлекался этим баловством, прежде чем зарядиться прекрасным настроением, и вернуться на свои места. Пробегавшая мимо белка с недоумением оглядывалась и прислушивалась – откуда это раздаётся такой хохот и шорох. Вроде бы никого рядом нет! Так ничего и не поняв, она побежала дальше по своим делам, а листики ещё какое-то время перешёптывались и посмеивались, обсуждая устроенную ими волну. Наконец, старый и ворчливый дубовый пень заскрипел чуть приподнялся, и сердито окрикнул их, наводя порядок на тайной лесной тропинке. Только после этого все дружно угомонились.
А ребята через четверть часа, или чуть больше, вышли из леса на большое поле. А там трава в пояс. Когда Миколка вёл Олю с Саней сюда, они и не заметили этого. Егорка достал свой Колоб-поводырь.
– Ну! – Саня посмотрел на Егорку. – Сейчас запустишь его в траву и не найдём потом. Удерёт!
– Не ладно выходит! – Егорка недоумённо чесал затылок. – Как быть-то теперича?
– А давайте его выпустим, где трава низкая, – предложила Оля. – И поймаем сразу же. Куда он попытается катится, туда и пойдём. Потом найдём ещё такое место, ещё раз пустим.
Теперь и Саня затылок почесал – девчонка девчонкой, а сообразила! Ладушки! Так и сделали. Выбрали открытое место, Саня и Оля встали поодаль с разных сторон.
– Готовы? – спросил Егорка. – Пущаю!
Сам он тоже приготовился смотреть, куда шар покатится. Но как только Егорка положил шар на землю, тот тут же взял и юркнул у него между ног. Да так быстро, что Егорка даже не смог его схватить.
– Держи его! – заорал Саня.
Все трое кинулись на шар, как коты на мышь. Саня с Егоркой сильно столкнулись головами, но упавший на землю Саня, лёжа на земле и держась рукой за ушибленное место, радостно воскликнул:
– Есть!
Егор тоже гладил ушибленный лоб.
– Ох, и шустрый вышел! Давай его сюда. Где он?
– Подо мной.
Шар осторожно извлекли из-под Сани и уложили в суму. Только теперь Саня тоже смог потереть ладошкой ушибленную голову.
– Вот это мы с тобой побратались, Егорка! Ещё раз, и без мозгов останемся!
– Ну, вы идёте? – Оля стояла с той стороны, в которую пытался убежать шар. Мальчишки переглянулись. Егорка полагал, что у них он будет старшим, но это он, кажется, зря так решил: Оля быстренько забрала командование в свои нежные девичьи ручки. Мальчишкам пришлось смириться: Саня и так не дёргался, а Егорка попыхтел немножко и успокоился. Ему же лучше – пускай она теперь перед дедом отвечает. «Выше нос – шибче спрос» и, с чистой совестью, он присоединился к чудачествам Сани.
Так и шли: Оля впереди, словно флагманский корабль, грациозно «рассекала волны» высокой, никогда не кошенной травы, а вновь испечённые приятели дурачились сзади. Она не оборачивалась, но прекрасно чувствовала и слышала какое шалопайство творится в кильватере: мальчишки, болтая о всякой всячине, то дурашливо ковыляли ногами, хохоча и размахивая руками, то кругами бегали по лугу, прыгали через редкие кустики и гонялись друг за другом.
Через некоторое время все снова увидели открытое место, и снова ловили свой шустрый шар. Только на этот раз, как и потом, шар запускала Оля, а мальчишки, как вратари на футболе, геройски на него кидались. Ну, и, конечно, теперь, «проснувшаяся» совесть мальчишек вынудила их протаптывать тропинку для девочки.
– А, ты не мог шарик сделать не таким шустрым! – донимался до Егорки Саня. – Я уже все бока отбил, прыгая за ним!
– А я чё, повинен? Всё как в книге писано делал. Ужо, как вышло!
Но ни совесть, ни заботы не помешали новоиспечённым приятелям найти возможность подурачиться: обхватив друг друга за плечи, они, отчаянно размахивая руками, так же отчаянно выкидывали из под себя ноги и вдавливали в землю изумрудную зелень луга. У травы не было ни малейшего шанса уцелеть. А Оле доставило кучу удовольствия, наблюдать за этими дурачками.
Так они и шли весь этот день: время от времени запускали шар, на ходу ели дедовы пирожки, приготовленные им в дорогу. Переночевали в стоге соломы и к полудню следующего дня подошли к невысоким скалам. Запущенный шар отказался куда-либо катиться.
– Пришли, вестимо! – Егорка положил шарик в суму. – Ну, и чё дале? Туточки и нет ничего, – он крутил головой.
– И я ничего не вижу! – Саня вращался весь. – Может на скалу залезть?
Саня с Егоркой залезли наверх, но куда ни смотрели, ничего приметного видно не было. Они спустились.
– Нет вокруг ничего!
– А может, оно само по себе невидимо! – предположила Оля. – заколдовано!
Мальчишки переглянулись.
«Опять она в мужские дела лезет!» – возмутился про себя Саня, но вслух ничего не посмел сказать. Только шмыгнул носом. Как она догадывается?
– Пожалуй, что верно! – Егорка обрадовался догадке. – Скрыто от очей! – он явно что-то придумал и, развязав тесёмку своей сумы, вытащил из неё какую-то косточку.
– Это что? – спросил Саня.
– Лопатка ягняти! – Егорка удивился. – Вы что, не знаете, что сие такое?
– Ты что, на ней колдовать собрался?
Саня с любопытством разглядывал лопатку. Кость как кость, чего в ней магического?
– Так! – уверил друзей Егорка. – Незримое само по себе не проявится! Поворожим зАраз. Коли здесь, то узрим. Колоб-то дале не побёг.
Егорка опустился на колени, положил свой талисман на землю, обрызгал его из маленькой бутылочки какой-то жидкостью. Затем поднял лопатку перед собой и громко произнёс:
– Земли коснись, незримое – явись! – и отпустил её.
Лопатка упала на землю, раздался лёгкий хлопок и в воздух взмыло небольшое облачко.
– Глядите! – Оля показала на скалу. Мальчишки обернулись в ту сторону.
Слева от них огромный кусок скалы стал с тихим скрипом поворачиваться. Открылся узкий вход, видимо, в пещеру.
– Ну, ты молоток! – Саня похлопал Егорку по плечу.
Ребята подошли к скале и, оглянувшись по сторонам, осторожно прошли внутрь хода. Сзади послышался лёгкий скрип закрывающейся скалы. Проход оказался довольно длинным. Он шёл вглубь скалы и чуть-чуть вниз. На стенах горели факелы. Они были очень далеко друг от друга, так что было довольно темно. Наконец, постоянно оглядываясь назад, они дошли до большой пещеры. Тут тоже на стенах горели факелы. Страшно не было, Саня и Оля доверяли Егорке.
– А у кого мы? – Оля посмотрела на Егорку.
– У ведьмы. У ведуньи.
– У доброй или злой?
– Тако я не ведаю, ноне познаем.
– Да ты что! – опешил Саня. В этот раз он был готов дать Егорке затрещину. – А если она злая? Мы же ноги не унесём. Сейчас она нас стрескает с майонезом и ку-ку! Посолит, поперчит и слопает.
– Да, станет тебе! Не гомонись! – успокоил Саню Егорка, при этом вид у него был такой глупый и безалаберный, как будто ничего плохого и в принципе не могло произойти.
– Да, чего его спрашивать, где мы? Сам не знает. Сусанин! Вот как станет зажариваться на вертеле, сразу сообразит, – ворчал Саня.
Оля, глядя на беспомощность мальчишек, старалась подавить страх, и тоже была очень взволнована.
А Егорка, не слушая ворчание Сани, ходил по пещере и водил глазами по полкам на стенах. Не всё узнавал. Вернее, не знал скрытого назначения многих предметов. Много всякой мелочи стояло и лежало на столах. Он и их начал разглядывать, но тут послышались тихие шаги – кто-то входил в пещеру прямо из стены. Егорка подскочил к Оле, и они с Саней загородили её. Оля осторожно выглядывала из-за спин ребят, как вдруг они с Саней едва не лишились дара речи – к ним вышла…Светлана Вячеславовна. Только одета она была странно – какой-то розовый то ли плащ, то ли накидка. Когда она опускала руки, они полностью скрывались в складках ткани. Без очков. Голова была закрыта капюшоном. Впрочем она его сразу откинула назад, когда приблизилась к ребятам. Олю больше всего поразило то, что подол плаща до самого пола был обшит крупными красивыми цветами. Оля облегчённо выдохнула: ну не может же злая колдунья носить на одежде такие красивые розовые цветы! Но кто бы угадал в ней училку по литературе?!
– Здравствуйте, Светлана Вячеславовна! – осторожно позвала Оля.
– Что? – чуть склонив голову на бок, переспросила Колдунья.
– Ой! – Оля прикрыла рот ладошкой, и, даже попыталась спрятаться за Саней, но, после короткой паузы, немного выглянула из-за его плеча и тихо спросила:
– Простите, а как вас зовут?
Колдунья пропустила вопрос. Но она так пристально всматривалась в ребят, что у них мурашки поползли по спинам, а Оля, поморгав глазками, снова благоразумненько спряталась за Санину спину. Но неожиданно двойник Светлавны миролюбиво спросила:
– Так это вас прислала Книга Времен? Богатыря сыскать? А я вам пощто? Ведун прислал моего вспоможения просить?
– Нам нужен волшебный Цветок, – Оля взяла объяснение на себя (Саня ещё пребывал в ступоре).  – Дедушка, то есть Ведун, сказал, что только Цветок может указать на богатыря.
– Ясно! – Колдунья стала медленно ходить перед ребятами то в одну, то в другую сторону, о чём-то сосредоточенно думая. Оля опять поразилась, Светлавна и в школе часто так перед классной доской ходила. Ребята стояли молча. Наконец, «Светлана Вячеславовна» остановилась перед ними.
– Но у меня только половина Цветка. Вам то он цельным нужОн, а где другая половина – я не ведаю! Хотя, пожалуй, она у злой ведуньи, но где та ноне обретается и в каком лике, мне не ведомо.
– А вы разве не можете куда-нибудь посмотреть?
– Не могу! Мне такого не дано. Это только вам объявиться может и токмо тогда, когда Цветок един станет. Я просто храню свою половину Цветка. Светлую. И всё.
– Ну, они как-то же соединяются?
– Да, как! Токмо в таинстве магическом Цветок воссоединится должОн. А таинство только от вашей силы произойдёт. Сыщите вторую половину. Тёмную. Принесёте мне, и тогда я сделаю всё, что смогу. Но помните, что не то опасно, что Цветок разделён, а то, каким он станет, когда обе половины соединятся. Ежели ярко алым, то и воин будет защитником земли родной, стариков да деток малых. А ежели чёрным – жди беду неминучую. Богатырь злым народится. Много горя принесёт, разбойничать станет, али ещё как. Удержать его ох как трудно будет. Море крови прольётся. Токмо от меня сие не зависит.
        – Мы это знаем! - сказала Оля.
– Сыщем! – уверенно выкрикнул Егорка.
От его восклицания Саня, всё это время стоявший отрешённо, тупо глядевший то на Олю, то на фею, резко потряс головой и вернулся в реальность:
– Найдём! – поддакнул он.
В пещере воцарилась невольная пауза, разговор был закончен, и ребята засобирались в дорогу. Выходя из пещеры, Оля оглянулась – до чего же колдунья похожа на Светлану Вячеславовну!

***

Дорогу опять показывал шар. Опять приходилось за ним бегать и прыгать. Но он уверенно вёл их в одну и ту же сторону. К обеду остановились отдохнуть на краю леса. Егорка зажёг костёр, а Оля с Саней смотрели на него, открыв рты: в руках у Егорки были два камня и какая то мочалка.
– Ух ты! – восхитился Саня. Он попросил Егорку дать посмотреть на его диковинку. – Я знаю, что это. Кремень и кресало.
Теперь Егорка вытаращился на них: а чего тут знать то?
– Я тоже знаю! – Оля с не меньшим интересом разглядывала в Саниных руках древнее чудо. Саня начал ей пояснять, что тут к чему:
– Это кремень, а это кресало!
У Егорки вытянулось лицо:
– Да, наоборот же! Сие – кремень, а сие – кресало! Искра то от кремния идёт.
Оля беззвучно захихикала, а Саня готов был провалиться куда-нибудь, или хотя бы треснуть Егорке по шее. Ну, чтоб не выпендривался!
– А сие – трут! – продолжил пояснять Егорка. – Да, вы чего! Впервой зрите, что ли? Како же вы там огонь зажигаете?
Саня не нашёлся, что ответить.
           – Ну, у нас тоже есть разные штуки для огня, другие только! – А из чего трут делают?
– Тако из трутовика и творят.
– Из гриба?
– Ну, да! – Егорка был в полном недоумении. «Како же они у себя огонь добывают? Да какие ещё «другие штуки» быть могут? Чего тут другое быть может? Али вообще без огня сидят?» Он пригляделся к ребятам:
– Да не! Не дОлжно! – он глубоко вздохнул: «Вот, непутёвые. Неумехи!»
– Ладно! – прервал он сам себя. – Пустое брюхо к ученью глухо!
Егорка вытащил из сумы снедь.
– Это чего? – спросил Саня, пытаясь «замять тему» с огнивом. Он крутил в руке и разглядывал какие-то плоды. Вслух побоялся что-либо озвучивать, чтобы опять не ляпнуть чего-нибудь:
– А пирожки закончились?
– Поели ужо, а сие – брюква! И хлеб вот.
– Брюква – шмюква?
– Чего? – не понял Егорка.
– Пакля – шмакля – рвакля! – протарабанил Саня.
– Не уразумел!
– Да, это из Незнайки.
– Из кого? – опять не понял Егорка.
– Да, так, шкет один…
Оля, открыв рот, с изумлением смотрела на Саню: что он городит? Саня «поймал» этот взгляд, но его уже «понесло» малость:
– А, вот ещё есть...
– Егорушка, – «прихлопнула» его Оля. – а её просто так едят?
– Да ну! Чего нам её за так-то есть? Вот! – Егорка достал из сумы приличный кусок пчелиных сот в берестяной коробочке.
– Мёд?
– Мёд!
– Ага!..
Брюква была пареная. Подсластили мёдом. С чёрным, ещё свежим хлебом, показалась вкусной.
– Вот это жратуха! – подытожил Саня. – Прикольно! Нам бы в столовку такое, отпад был бы! Убой!
Теперь Егорка с изумлением посмотрел на Саню:
– Ох, и баите вы там! 
Он уложил в суму остатки хлеба и плодов.
– Саня, а как ты рёк давеча…?
– Клёво!
– Во! - Егорка вскинул вверх указательный палец. - Как на рыбной ловле что ли?
Егорка поковырял палкой в костре, пытаясь подсунуть недогоревшую ветку в огонь.
– О-о! – Егорка, что-то придумав, снова поднял вверх указательный палец. - Слухайте! А вы рыбки не хотите?
– Хотим! – оживилась Оля, уставшая от пустой болтовни этих мальчишек – Я её в костре могу запечь.
Она автоматически подняла руку вверх, как на уроке в школе, просясь к доске.
– А у тебя что, удочка есть? – спросил Саня.
– Уда? А пошто нам уда? – Егорка вскочил на ноги. – Айда!.. – он дождался, когда ребята поднимутся, и повёл их куда-то. Они пересекали большой луг, и Оля сорвала несколько цветов.
– Букет? – спросил Саня.
– Хочу венок сплести, – ответила Оля.
Она и не ожидала, что мальчишки кинутся рвать цветы, причём все подряд. Меньше, чем за минуту у каждого в руках было по охапке разных цветов и стеблей травы.
– Хватит, хватит! – смеясь, останавливала их Оля, но мальчишки угомонились лишь тогда, когда перестало хватать рук, чтобы срывать ещё что-нибудь.
Оба подошли к Оле и начали пихаться, оттесняя друг друга от девочки. А она пока стояла на месте, подняв глаза к небу с ангельским смирением, и, улыбаясь, слушала забавную возню своих ухажёров. Саня оказался ближе к ней и не пускал Егорку, пока тот не догадался встать возле Оли с другой стороны. Только когда борцы угомонились, она снова пошла. Теперь мальчишки определились с диспозицией, и Оля начала выбирать по одному понравившемуся ей цветку, по очереди, то у Сани, то у Егорки. Она едва не смеялась – мальчишки перестали пыхтеть друг на друга, но ревностно следили, чтобы она, выбирая цветы, не перепутала очерёдность. Случайно, конечно!
Наконец они пришли к широкому овражку, на дне которого протекала тихая речка. Нашли перед камышами спуск к воде. Внизу Егорка отдал свою охапку цветов Сане, снял с себя куртку и косоворотку, скинул лапти. Начал спускать портки, но увидев сначала округлившиеся, а затем с силой зажмуренные глаза Оли, застыл – трусов под портками не было. Он резким рывком вернул штаны на место, с ужасом поняв, что сейчас могло случится:
Оля стояла, вжав головку в плечи, и от страха перед возможным кошмаром, вся скукожилась, прикрыла лицо ладошкой, и стояла, боясь шелохнуться. Мальчишки выглядели не лучше: Егорка тоже не смел пошевелиться, и только хлопал ресницами, а Саня как стоял, так и застыл соляным столбом, украшенным охапкой полевых цветов. Какое-то время царило гробовое молчание. Наконец, Оля осторожно, чуть раздвинула пальцы, узкой щёлочкой приоткрыла одно веко, и с облегчением выдохнула – Егорка стоял в портках. Правда ещё придерживал их руками, но, всё же, непоправимого не произошло. Ничего не сказав, она закатила глаза вверх, отвернулась и положила руку на грудь:
– Ой, мамочки!
Егорка тоже с облегчением выдохнул, вытер, мгновенно вспотевший лоб, думая, как мог сейчас опозориться, а Саня, когда Оля их не видела, жестами и мимикой показал ему – кто он такой, и что Саня о нём думает. Получилось довольно красочно и доходчиво.
Егорка, продолжая держать руками свои дурацкие штаны, смущённо смотрел себе под ноги. Потом виновато поднял взгляд на Саню, но тот ещё «не отошёл»:
– Ладно, так словим! – тихо и примирительно пробубнил Егорка, и обречённо полез в воду прямо в портках.
А Оля вернулась наверх оврага, села на его край, свесив ноги с обрыва, и продолжила плести венок. Саня остался с Егоркой, но в его руках была куча цветов – хороший повод, подняться к Оле. Он вылез наверх, подошёл к ней и протянул цветы:
– Это тебе! 
– Хорошо! – спокойно ответила она. – Положи цветы здесь и иди ловить рыбу.
Саня огорчённо шмыгнул носом, но ему ничего не оставалось, как спуститься вниз.
А Егорка встал на небольшой глубине и, сложив руки лодочкой, опустил их в воду. Подождал пару секунд, и резко дёрнул руки вверх. На берег вылетела довольно крупная рыбка.
Егорка опять опустил руки в воду, и вскоре на берег вылетела следующая рыбина.
– Вот это рыбалка у них! – пришёл в полный восторг Саня. – Вот бы батя увидел! – крикнул он Оле.
Она всё ещё сидела на краю оврага, иногда с улыбкой посматривая на увлечённых рыбалкой мальчишек:
– Ох, Егорка, Егорка! Чудо в перьях!
Когда на берегу оказалось достаточно рыбы (мелких рыбёшек Егорка отпускал назад в воду), Саня помог другу вылезти из реки.
– Ну, яко тебе така ловля? – Егорка был вполне доволен.
– Яки, яки? Клёво! Вот это в натуре – клёво!
Саня поднялся наверх, захватив рыбу, насаженную им на ветку, и сел рядом с Олей. Стал смотреть, как она заканчивает плести венок, а Егорка залез в кусты, выжать мокрые штаны.
Вдруг, ещё стоя голышом, он услышал задорный смех Оли. Выглянул и увидел, что она бегает за Саней, пытаясь одеть венок ему на голову.
– Стой, говорю! – приказывала она, но тот и не думал подчиниться.
– Ах, ты, так, да? – Оля была решительно настроена на нахлобучивание венка на голову Сани, но, вроде бы как, не совсем быстро старалась это сделать.
И Егорка сразу заметил, что и Саня не так чтобы уж очень быстро убегает от Оли. Он просто крутится вокруг неё, выписывая небольшие круги, и как может изворачивается, дразня Олю больше, чем сопротивляясь. Радостные, они, просто бегают по молодой ярко зелёной траве, она за ним, а он от неё, и видно, что обоим очень нравится гоняться друг за другом.
– Стоять! – Оля держала венок перед лицом, и разглядывала Саню сквозь отверстие, явно прицеливаясь к Саниной голове.
– Иди сюда, родненький! Черешенка моя! – Оля на миг остановилась, и, сделав невинные глазки, дурашливо моргала. Саня осторожно обходил её, но расстояние не увеличивал.
– Я кому сказала, неслух? Это что за праздник Непослушания, а? Всё равно же поймаю! Ой, Саня, Саня! Ой, поймаю! Ой, чего буде-е-т! – она еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться: – Ки-и-ирдык тебе буде-ет!
Оля снова направила на Саню венок и сквозь его отверстие как в фотоаппарат «сфоткала» приятеля. В ответ Саня только шмыгнул носом, медленно отступая от теперь уже плавно кружившей вокруг него Оли. И тут, Егорка так и не уловил – то ли Саня чуток поддался, то ли Оля как-то изловчилась, но вскоре ей всё же удалось накинуть на его голову цветы. Она звонко захохотала, и тут же, подоспевший Егорка сдвинул севший на Санину голову венок набекрень. Да ещё и напялил его посильнее. Оля залилась смехом:
– Саня, тебе так здоровски идёт! Класс!
 Саня пытался венок или снять, или, хотя бы, поправить – один его глаз был полностью закрыт цветами, но Оля держала его за руки. Саня ничего не мог поделать – Олино творение, нахлобученное по самые уши, безнадёжно крепко сидело на его голове. Обхохотались все трое. С Егоркой случилась просто истерика – он свалился на траву и катался по ней, держась за живот, дрыгал ногами в воздухе. Смеялся, пока на него не напала икота. Тут он немного успокоился, и, взглянув на ребят, обратил внимание, на то, что Саня не пытается освободить свои руки из Олиных. Егорку это позабавило, но не удивило:
«Ой, не могу, во – проныра, а! – подумал он. – ослободиться он не могёт! Ой, хитруня! Ой плут!»
Но тут Егорку осенило:
«О-о! – Егорка выставил указательный палец вверх. - А, чево это токмо Саня - хитруня? Улыбаясь своей новой догадке, он ещё раз посмотрел на дурачившихся друзей, и довольный хмыкнул:
– Обои!
Действительно, Оля хохотала и, держа Санины руки, пыталась поймать его взгляд, а Саня кривил рожи, пытался сдуть венок или стряхнуть его, крутил головой и бодался, но рук не вырывал, хотя мог сделать это «на раз», одним движением. Высмеявшись, Оля сама отпустила его. Она же первой и пошла назад к костру. Саня, наконец-то, смог снять девичье украшение и попытался одеть его на Олю. Но она не позволила – забрав у него венок, одела его на себя сама. Тогда Саня попытался взять её за руку, но она не дала и этого. Просто заложила руки за спину и увернулась от такой откровенной дерзости. Ему ничего другого не осталось, как скорчить досадливую рожицу, шмыгнуть носом и, пробурчав что-то под нос, плестись вслед за нею. Но тут Саня спиной почувствовал ехидную ухмылку Егорки. Саня начал дуться на приятеля – не упустит возможности поиздеваться, но тут Егорка обогнал их, и чего-то ради, перегородил Оле дорогу. Он стоял с раскинутыми в стороны руками, со связкой рыбы на ветке и дурацкой улыбкой. Оля, ни на шаг не свернув в сторону, решительно шла на него, невинно моргала глазками и улыбалась. Ну и, конечно, когда она подошла к Егорке вплотную, тот отскочил в сторону. Но теперь Саня обогнал ребят и тоже изобразил из себя шлагбаум. Оля и теперь не остановилась, и даже не замедлилась. Ничего, и Саня вскоре отскочил, как миленький. А Оля, улыбаясь, продолжала идти. Спокойная, уверенная, гордая, и очень милая. Тут оба мальчишки одновременно обогнали Олю, и стали крутиться перед ней: кувыркались, крутили колёса, обезьянничали, лишь бы ещё раз услышать её задорный звонкий смех, но пока у них ничего не получалось. Тогда, взявшись за руки, они снова перекрыли ей дорогу, но когда Оля подошла близко, мальчишки подняли руки, сделав арку. Оля прошла её с совершенно невозмутимым выражением лица. «Потренировавшись» с каждым ухажёром в отдельности, она легко одолела и это испытание. Однако, ей пришлось приложить изрядное усилие, чтобы не засмеяться и не выдать себя. Всем было весело, но номер с Олиным смехом полностью провалился. Она так и не засмеялась ни разу, и лишь нежно глядела на мальчишек-кривляк.
Ничего не добившись, мальчишки потихоньку угомонились. Егоркин конфуз забылся. Все были в прекрасном настроении. Так они незаметно вернулись к костру, и, немного раскочегарив пламя, стали ждать, когда накопится зола. Саня сидел рядом с Олей, и любовался, как ловко она управляется с рыбой узким и острым, будто бритва, Егоркиным ножиком с костяной ручкой. Саня предположил, что это рог козы. Он наклонился поближе, чтобы получше разглядеть его, и тут же: сначала получил нежный заигрывающий щелчок пальчиком по носу от Оли, а затем ехидный «комплимент по ушам» от Егорки:
– Э-э-й, тунея-я-де-е-ц! Таскай, давай! Чё, я всё один дОлжон?
 Егорка волочил по земле огромное бревно. Саня, смутившийся больше Оли, пробурчал про себя что-то обидное про Егорку, неохотно встал, и, стараясь не встретиться с его дурашливым взглядом, направился к лесу. Помогать ему не стал – пошёл за своим деревом. Оля тоже не смела взглянуть на шкодливо лыбящегося Егорку, и лишь усерднее продолжила чистить рыбу.
Через некоторое время золы оказалось достаточно. В ней и запекли почищенную Олей, завёрнутую в листья лопуха и обмазанную землёй рыбу. Наверное, никогда ни Оля, ни Саня ничего вкуснее не едали. Часть рыбы, не разворачивая, оставили «на потом». Поев немного, передохнули. Болтали о пустяках, а к вечеру поняли, что никуда сегодня не пойдут. Решили заночевать под защитой леса. Мальчишки наломали столько соснового лапника, что Олино ложе было высотою с хорошую кровать. Себя мальчишки тоже не обидели. Все засыпали, глядя на небо, так усыпанное звёздами, что, казалось, невозможно иглу воткнуть в пустое место. Пустого места не было. В городе такого неба не увидишь.
Оля думала о доме, о маме: «Как она там? Дочка пропала, на небо любуется в древнем лесу. Потом расскажу – не поверят». Так и уснула.

***

Утром Оля проснулась первой и обнаружила, что укрыта двумя куртками мальчишек. Она посмотрела на них, и благодарно улыбнулась. А мальчики свернулись калачиками, и греются, прижавшись друг к дружке спинами. Накрыв друзей их же куртками, Оля пошла к костру, разгребла вчерашнюю золу и снова разожгла совсем уже увядший огонь.
Через некоторое время пришли сонные, как зимние мухи, мальчишки. Расселись. Саня сел на одно бревно с Олей. Она долго с улыбкой разглядывала друзей – у них был такой забавный и нелепый вид. Такие глупые выражения лиц. Оба бесконечно зевали. Кажется, они ещё не отошли ото сна, ничего не соображали и с трудом вспоминали – где они и что вообще происходит вокруг.
– Доброе утро, мальчики – поздоровалась Оля.
Непроснувшиеся окончательно мальчишки, боднули головами. Оля позабавилась наглядной картиной Шишкина «Раннее утро в лесу», но особо её рассмешили Санины потягушки. Он вытягивал струной то ноги, то руки, изгибался из стороны в сторону и смачно кряхтел. Постепенно, кое-как согревшись у костра, мальчишки окончательно проснулись. Саня заметил, что Оля наблюдает за ним, но, когда посмотрел на неё, она отвела взгляд на Егорку. Саня тоже повернулся к другу. А Егорка ковырялся в своей суме в поисках съестного. Наконец, показались диковинные плоды.
– Опять брюква? – обречённо съязвил Саня.
– А что ещё? Пироги поели. Боле нет ничего! Токмо, ежели рыбу съесть? – удивился Саниным капризам Егорка.
– Рыба на дорогу! – напомнила Оля.
Саня хитро посмотрел на Олю, и подмигнул ей:
– Ну, ты же волшебник! – дурашливо рявкнул он. – Наколдуй что-нибудь вкусненькое! Где твоя Скатерть–Самобранка?
– Что Самобранка? – было видно, что Егорка про это впервые слышит.
– Здрасти! – поклонившись, выпалил Саня.
Но Оля тут же запечатала ему рот ладошкой:
– Егорушка, ну, это такая скатерть, на платок похожа, а на ней всякие вкусняшки появляются.
– О-о-о! Я такого ещё не пытался!
Саня аккуратно взял руку Оли, опустил её немного:
– А ты попыта-а-айся! – и тут же вернул руку на место.
Оля глянула на Саню и, тут же, испугавшись этой ситуации, резко убрала руку и положила обе руки на коленки. Как дети в садике делают. Оказалось, что Саня под ладошкой лыбится от уха до уха – «из угла в угол». Оля с опаской чуть скосила взгляд на Саню – вообразит ещё чего-нибудь, но выручил Егорка:
– А чаво вы хотели-то? – он уже заинтересовался новым для себя делом.
Оля с Саней переглянулись и дуэтом выдали:
– Курицу!
– Ну, ладненько! Попытаю.
Егорка вытащил из сумы свою волшебную лопатку ягнёнка, положил её на траву и окропил из бутылочки. Затем он поднял её перед собой, и произнеся:
– Земли коснись, в снедь обернись! – отпустил.
Лопатка упала. Снова послышался хлопок. Только теперь ещё и появилось небольшое облачко. Оно расстелилось по земле, и когда рассеялось, перед ребятами возник большой цветастый платок, посередине которого на блюде возвышалась огромная запечённая курица. Вокруг лежали пироги, и стояли три кувшинчика с киселём.
– Ух, ты! Ништяк! – закричал Саня. – Ну, ты, крутой чувак! Молоток! Тащи дневник, пятак поставлю.
– Тащи? – не понял Егорка
– Ну, неси! – пояснил Саня.
– Чего несть?
– Не слушай его, Егорушка! – Оля оторвала от курицы огромную, с вкусно пропечённой кожицей ножку, и протянула её Сане. Другая ножка курицы досталась Егорке, и отдавая её, Оля обошла вокруг костра, и так и осталась на Егоркином бревне. Сама она довольствовалась крылышками. Ну, уж такую вкуснятину они никогда не едали: в поле, рядом древний лес, у костра, без родителей. Мечта!
Вскоре с ножками, крылышком и киселём было покончено. Оставшуюся курицу, нетронутые пироги завернули в лопух «на завтра». Брюква тоже была возвращена в суму.
– Ну, вот видишь, Егорушка, – улыбаясь, сказала Оля. Она вытирала листом лопуха руки и смотрела на будущего волхва. – теперь ты и еду сможешь наколдовать.
– И одеяла! – лениво буркнул Саня.
Оля, цокнув язычком, посмотрела на него с притворным упрёком.
– Кто о чём, вшивый о бане! – но вслух ничего не стала говорить. Она просто демонстративно развернулась к Егорке. Натянув подол юбки на коленки, разгладила её край пальцами и положила ладошки сверху. Саню это рассмешило: «Ути, Боже мой! Какие мы прилежные. Как первоклашка сидит», – но тут же осёкся: осанка, с которой сидела Оля, не позволила ему смеяться, даже наоборот – он открыто ею залюбовался. Конечно, он много раз наблюдал за Олей, но впервые обратил на это внимание: в пол оборота, с гордо поднятой головкой, расправленными плечами и прямой спиной она смотрелась особенно привлекательно. «Прынцесса! – Саня нашел сравнение. – Нет, Королевишна!» Он заулыбался, но Оле не было до него дела. По крайней мере, внешне.
– Егорушка, я хотела тебя спросить: а почему ты на лопатке колдуешь? – Оля с интересом начала расспрашивать Егорку, очень обрадованного таким вниманием и одновременно ошарашенного этим.
Саню всё это больше рассмешило, чем что-либо ещё.
– Так дед обучил, – с детской прямотой ответил Егорка. – Вот как добре выучусь, ещё на чём-нибудь волхвовать стану. Али вообще без ничего. Просто так! Но это ещё много учиться надобно.
– Конечно научишься, Егорушка.
Оля ненадолго задумалась – о чём бы ещё спросить у Егорки:
– Скажи, пожалуйста, а как зовут твоего дедушку?
– Силантий, кажись!
Оля оторопела:
– Ты что, не знаешь, как зовут твоего дедушку?
– Так он мне не родной дед. Сирота я. Он меня токмо в учение взял. Вот, учуся волхвовать, ворОжить. А зовут? Ну, дед и дед. По-иному и не кличу.
– Понятно! – но удивление Оли не прошло.
– Егорушка, а какой сейчас век?
– Век?
– Да! – Оля, даже приподнялась на брёвнышке, в огромном нетерпении узнать хоть что-то.
– А, что такое век? – Егорка смотрел на Олю чистыми простодушными глазами.
Оля замерла с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Через несколько мгновений, радостная гримаса сменилась на удручённую:
– Н-да! – она вся обмякла от разочарования.
– Ну, что, узнала? – съехидничал Саня. – Я уже спрашивал.
Оля не стала тратить на Саню эмоции, лишь едва скосила на него взгляд, и не удостоила ответом. Ей и без Сани понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и продолжить «допрос»:
 – Ладно! – «что бы ещё спросить?» – Егорушка, а ты читать, считать умеешь?
– А то!.. Вестимо! Я волховские книги сам читаю. Дед обучил.
– Какой ты умница! Молодец, Егорушка!
Она не заметила скорченную рожицу Сани. «Какой умница»! Читать он умеет! Фу, ты, ну, ты! Академик!»
– А что у тебя в бутылочке? – продолжила Оля.
– В чём?
– Ну, вот, ты брызгаешь.
– А, уразумел! То – жбанчик. Сам сработал.
– А что в нём?
– Так, это… зелье! Сок семи трав и мёд семи цветов. Токмо, покуда не ведаю каких, дед до поры секрет не открывает. В тайне хоронит. Всё одно – дознаюсь!
– Конечно, дознаешься, Егорушка!
Только теперь Саню «пробило»:
– Э-э, аля – улю! Это что ещё за «Егорушка»? – теперь он уставился на Олю, снова скорчив кривую физиономию. «Скажите, пожалуйста! Ёлки-моталки! Меня, так никогда Сашенькой не называет! Егорушка!» – мысленно передразнил он и шмыгнул носом. Но ни Оля, ни Егорка не обращали на него никакого внимания. Егорка говорил, а она в такт Егоркиным словам плавно покачивала головой, как бы одобряя его ответы. Впрочем, Саня просто не заметил, как Оля пару раз мельком скосила на него взгляд – смотрит ли? И, тут же, улыбаясь Егорке, продолжала допрос. Саня чмокал губами, пыхтел как самовар, елозил на бревне и, наконец, стал ворошить палочкой в пепле костра. Взлетевший на лёгком ветерке пепел сносило в сторону Егорки, но, совершенно очарованный вниманием Оли, он сейчас видел только её. А Саня своей шалостью не удовлетворился: он ещё засунул в карман руку, скрутил пальцы фигой, направив её на Егорку, стал про себя наговаривать:
«Куда фига, туда дым! На Егорку, на Якова, а затем на всякого!»
Бурчащий про себя Саня икоса наблюдал за друзьями.
«Издевается? Издевается ведь, Матрёшка! Ох, издевается!» – он исподлобья «сверлил» Олю взглядом. Егорке тоже «досталось».
«Утю-тюсеньки-пупусеньки! Телячьи нежности!» – продолжал ёрничать Саня. Ему самому стало смешно от собственной «дразнилки». Он снова взял палочку и стал усиленно ковыряться в костре, поднимая в воздух пепел. Санино хулиганство закончилось тем, что изрядная порция смеси пепла и дыма попала прямо на Олю. Она закашлялась, стала руками отмахиваться от едкого дыма, но не выдержала, и закрыв руками прослезившиеся глаза, отвернулась. Саня и Егорка в ужасе замерли, но через пару мгновений ветерок отнёс дым в сторону, и Оля смогла повернуться к ребятам. Она посмотрела на Саню. Её взгляд не обещал ему ничего хорошего, вернее, обещал очень даже нехорошее. Столкнувшись с её, такими выразительными, карими глазами, с многозначительным молчанием, Саня быстро отвёл глаза в сторону и шмыгнул носом. Оля вообще могла таким взглядом просверлить в Сане дырку. Но вместо этого, гнев в её глазах сменился на удивление – чего он лыбится? Вот поросёнок, нашкодил, главное, и лыбится! А это, Саня начал фантазировать – представил себе сводку новостей где-нибудь по телику или в газете: «Происшествия. Репортаж с места событий: «В лесу был найден мальчик с лёгкими телесными повреждениями».
«Нет, не так!  – Саня, размечтавшись, отвлёкся от Олиного взгляда, и начал сочинять заново: – Вот вернёмся к дедушке. Спросит:
– Откуда фингал?
– Да, так! – скажу, – С разбойниками дрался, с басурманами. Их сто, я один! Оля спряталась… Нет, не так!.. Олю я укрыл, а Егорка…»
Саня оглянулся на друзей и опять наткнулся на пронизывающий насквозь взгляд Оли. Пришлось вновь отвернуться. Теперь Саня глядел на лес и думал: «про меня говорит – кот, кот, а сама не хуже той кошки – «Мягкие лапки, да в лапках царапки!», но повернуться к ней лицом не решался.
Наконец Оля, выдержав паузу, снова повернулась к Егорке, и Саня облегчённо выдохнул. Правда теперь уж он сидел ниже травы и тише воды. Конечно, какое-то время исподтишка подглядывал за друзьями – они снова о чём-то тихо беседовали, но о других попытках помешать им даже не помышлял. Что там Оля спрашивала Егорку, Саня не слышал, но тот что-то увлечённо рассказывал ей, размахивая руками. Потом Оля с интересом разглядывала Егоркины лапти, а он ей что-то пояснял, потом они над чем-то хохотали.               
 – Ладно, ладно! – пробурчал про себя Саня. – Пусть потешит его. Всё равно – фигушки ему!
Ничего толком не добившись, он снова шмыгнул носом и кинул палку в пламя:
– Поглядим ещё – чья возьмёт, Егорушка!
Саня зевнул и приступил к потягиванию.
Санины потягушки были целым церемониалом, который он ещё в детстве подглядел и скопировал у своего дедушки. Всё делалось неторопливо, «с чувством, толком и расстановкой», как говорил дедушка. Сначала он вытягивал руки, разминал пальцы, локти, плечи, потом начинал покачиваться и наклоняться из стороны в сторону, разминая спину и бока. Потом наступала очередь ног. Церемония заканчивалась разминкой ступней и пальцев ног. Всё делалось с неизменным кряхтением (тоже взятым у дедушки), подчёркивающим усердие в таком важном деле. Оля и Егорка обернулись и с удивлением смотрели на Саню, но, поняв причину столь странных, шедших от него звуков, заулыбались и вернулись к своему разговору.
– Вкусная курица! Была! – ни с того, ни сего вспомнил Саня. Но, в конце концов, он блаженно вытянул ноги, прикрыл глаза, и сделал вид, что дремлет.
Больше Оля не обращала на него внимания: они мило шептались с Егоркой, и Саня, с блаженным выражением лица, наслаждался послеобеденной дрёмой. Время от времени, он приоткрывал щёлочкой один глаз, чтобы ещё понаблюдать за этими «воркующими голубками». А когда приоткрыл глаз в очередной раз, то увидел, что Оля стоит и смотрит на лес.
– Ты куда? – открыв глаз полностью, игриво спросил Саня. – Ты в кустики? Да? Тут целый лес!
 Саня во всю ширь повёл вытянутой рукой. Оля запустила ему в лицо веточку с листочками, которой отмахивалась от комаров. Попала. Саня весь расплылся в шкодливой улыбке.
– Токмо не заходи далЁко! – попросил Егорка.
– Не буду!
Она ушла, а когда возвращалась, услышала неудержимый смех Егорки:
– Ой, не могу! Ой, держите меня семеро!
Подойдя ближе, Оля увидела, что Егорка валяется на траве и, держась руками за живот, заливисто хохочет.
– Ой, врёт! Ой придумщик! – он лежал, перекатываясь из стороны в сторону. – Охо-хо! Вот это наворотил!
Немного высмеявшись, Егорка приподнял голову, и по стариковски прислонил ладонь к уху:
– Как, как?
С каким бы удовольствием Саня сейчас треснул бы его по этому уху, но сдержался, и, даже не раздражённо, а спокойно и уверенно повторил:
– Самолёт!
Егорка снова, заливаясь смехом, откинулся на спину и, ещё немного просмеявшись, снова поднял голову:
– По небу? – он поднял палец вверх. – Яко птицы?
– По небу!
– Ой, не могу!.. Ой, выдумец!
– Оля, скажи ему! – возмутился Саня.
Оля села на своё место:
– Не слушай его, Егорушка. Шутит он. Шуткует стало быть!
Саня опешил. Он от возмущения отвернулся, обиженно шмыгнул носом и, сжав губы, демонстративно перестал с ними разговаривать. Только время от времени сверкая глазами, оглядывался на Олю. Правда, это не производило на неё никакого впечатления. Она с совершенно спокойным видом смотрела на огонь костра. А Егорка, вдоволь насмеявшись, встал:
– Пойду ещё хвороста принесу. Ох, уморил! – он потрепал Саню по голове, и стёр ладонью набежавшую от смеха слезу. – Это же надо ж такое!.. Во, даёт!
Но как только Егорка ушёл, Саня набросился на Олю:
– Ты чего! Чё, ты на его сторону встала? Чего из меня дурака делаешь?
Оля с совершенно невозмутимой улыбкой посмотрела на Саню.
– А ты и есть дурачок. Из самолёта. Чего уж мелочишься то? Самолётики какие-то. Ты ему сразу ещё и про Гагарина с Терешковой расскажи.
Саня осёкся. Оля была права! Действительно – какие самолёты? Они не знали даже, в каком веке находятся. Попыхтев немного для виду, пошмыгав носом, поводив глазами туда-сюда, то на Олю, то на костёр, Саня встал:
– Пойду, помогу ему с хворостом.
Оля пожала плечами и промолчала.

Саня зашёл в лес и уже увидел Егора, как от их костра послышался отчаянный крик Оли. Оба кинулись назад.
– Что случилось? – Саня боялся предположить страшное.
– Я откель ведаю? Лихо мню!
Саня удивлённо посмотрел на Егорку. Он не очень понял его, но уточнять не стал. Было не до того!
– Ох, дурень! Лихая меня возьми! – кричал Егорка.
Они неслись к костру со всех ног.
– Костёр, костёр, будь он неладен! – кричал Егорка.
– Ты, о чем? – опять не понял Саня.
– Дым! Дым узрели! Ведь дед наказывал костра не жечь. Ослухался! Вот, тепереча лихое и нагрянуло!
Они выскочили на место и увидели развороченный костёр, разбросанные глиняные колобки с запечённой рыбой. Оли не было. Егорка бессильно упал на землю. Он стучал по земле кулаками и рычал. Саня не знал, что делать. Но оба взяли себя в руки через несколько минут. Егор вскочил и стал ходить из стороны в сторону, разглядывая землю.
– Наши кони, не степняковы!
Саня тоже посмотрел на землю. Конских следов было много, но как Егорка понял, что это кони не степняковы? Непонятно!
– Ох, супостаты! Ох, лихоимцы! Тати! – рычал Егорка.
Накружившись возле костра, он остановился:
– Ладно, коли так! Нагоним!
Он ещё раз медленно прошёл по кругу:
– Туда пошли. Бежим!
Мальчишки побежали в сторону следов.
– И что теперь? – спросил Саня.
– Что, что! Замуж отдадут! – Егорка бежал, на бегу выглядывая следы. – За барчука какого, али ещё за кого.
– Какой замуж! – крикнул Саня. – Мы только шестой класс закончили. Почти.
– Кому это занятно? Её же не в дьяки берут! Не в писари!
Бежали быстро, но вскоре Саня совсем выбился из сил:
– Стой! – закричал он и упал на четвереньки. – Не могу больше! Сейчас сердце выскочит. Дай отдышусь!
Егорка подошёл к нему и присел рядом:
– Ладно, удумаем что-либо!
Он встал на колени и начал вытаскивать из сумы свою магическую лопатку. Через несколько мгновений в небо взлетело два молодых сокола, а ещё через несколько минут они догнали всадников.
Близко не приближались. Увидели, что Оля со связанными руками лежит поперёк седла одного из коней. Всадников было много, и Егорка не решился снова обернуться в людей. Соколами они делали большие круги вокруг отряда похитителей.
К вечеру все добрались к большому и, видимо, богатому поселению.

***

Внешне поселение выглядело как на рисунках из учебника по истории. За высоким деревянным частоколом стоял большой дом, окружённый домиками и постройками поменьше. Егорка с Саней сделали большой круг, облетев ограду, и залетели в небольшой лесок рядом. Сначала сидели на ветвях и пытались заглядывать за забор. Но ничего толком не увидели. Потом слетели на землю. Сокол-Егорка тихо свистнул, и оба обернулись в человеческий образ. Перевели дух.
– Ожидать ночи станем! – предложил Егорка. – Ноне вовнутрь так не пролезешь.
– А как? – Саня смотрел на друга.
– В таком образе нет! Надобно ещё в кого-нибудь обернуться.
– Верно! Но всё равно вечера ждать не хочется. Давай сейчас в кого-нибудь превратимся и пролезем?
– Я суму там оставил, где соколами стали. Там лопатка.
– Да ты чё! – взбесился Саня. – Как же мы теперь? Како?
– Како, како! Уладим! – Егорка крадучись начал на четвереньках пятиться в высокую траву. – Сиди тут, ожидай. Я зараз.
Егорка стал ползать по траве в разные стороны. Он что-то искал. Заглядывал за кусты, разгребал пальцами траву и кусты. Исползал целое поле. Наконец, отодвинув в сторону очередной лист огромного куста лопуха, облегчено вздохнул:
– Есть!
Он осторожно вырвал с корнем какой-то неприметный цветок – несколько желтовато-зеленых лепестков на тонкой короткой ножке и с парой игольчатых листиков. Зажав цветок зубами, так же на четвереньках, пополз назад, и застал Саню в том же месте.
– Ну, что?
Саня готов был рассказать о своих наблюдениях, но ждал известий от Егорки.
– Вот! – Егорка показал свою находку.
– И чего это?
– Кошачий глаз! Я теперь тебя могу в кошку обернуть.
– В кота! – поправил Саня.
– В кота, вестимо! Но ненАдолго. Цветок махонький, да и един. НАдолго не хватит, да успеть дОлжон.
– Там собак полный двор!
– Собак проскочишь, зато люди не уразумеют. А ты Олю зрел?
– Как? За забором разве увидишь? Две телеги заехали в ворота, а больше ничего.
– Телеги нам без нУжды! Ладно! Тьмы будем ожидать. Сподручнее станет.
Ребята отползли подальше, чтобы их не учуяли собаки, и улеглись в высокой траве. Они даже немного вздремнули.

Стало вечереть. На небе высыпали первые звёзды. Месяц был молодой и не сильно светил. Это было им на руку.
– Пора! – Егорка очистил от травы небольшой пятачок, посередине воткнул в землю свой цветок.
– Сядь тут!
Саня подчинился, и Егор начал произносить заклинание.
– Стой! – Саня приподнялся на коленях. – А как я с ней буду говорить? Мяукать?
– Ах, да! – согласился Егорка. – Коснёшься лапой левого уха и станешь человеком, коснёшься правого – станешь котом.
Саня аж вскипел:
– И ты только сейчас мне об этом говоришь?
– Ну, прости, повинен, волнуюсь.
– Лопух!.. – Саня пыхтел, как паровоз. – Давай хорошо колдуй! Волнуется он, видите ли! А то дедушке пожалуюсь.
– Ладно, всё нормалёк будет!
Саня вытаращил глаза на друга:
– Нахватался словечек? Колдуй давай!
Егорка выдернул из земли цветок, провёл его лепестками по Саниному лбу, потом по подбородку, потом по обеим щекам, затем от лба по носу к подбородку, почти не отрываясь от Саниного лица. При этом он каждый раз произносил заклинание:
– Естество уйдёт, волховство придёт!
Саня потом обернись котом!
Наконец, закончив обтирать Санино лицо лепестками, в общем-то, резко пахнувшего цветка, Егорка зажал бутон двумя пальцами, и начал сдавливать его над самой лопаткой. Саня понял, что начинающий ведун выжимает из цветка сок, но тот всё никак не хотел появляться.
– Ну, давай ужО! – в нетерпении зарычал Егорка. Наконец на самом кончика бутона показалась маленькая капля сока. Егорка аккуратно, боясь промахнуться, стряхнул её на лопатку. Затем приподнял её над землёй, и бросив, произнёс:
– Земли коснись, котом обернись!
Раздался тихий хлопок, над Саней взлетело маленькое облачко и пока оно рассеялось, Саня превратился в тёмно-серого кота. Он хотел было что-то сказать, но получилось только «Мяу».
– Топай! – Егорка для верности помахал руками в сторону поселения. – Туда!
Кто его знает, понимает ли Саня-кот человеческую речь, раз говорить не может, но тот уверенно побежал в нужную сторону.
Добежав до забора, он залез на него и перескочил на ближнее дерево. Теперь надо было перепрыгнуть на крышу сарая, а собаки его уже услышали и кинулись к дереву. У Сани было только несколько секунд, и он воспользовался этим. Собаки рвались внизу и подняли страшный лай. Саня услышал крик стражников:
– Кто там? Выходь, не то пальну! – не приближаясь, они вглядывались в темноту.
Саня затаился и стал ждать. Через некоторое время один из стражников успокоил остальных:
– Должно, кошка!
– Кот! – мысленно поправил его Саня.
Собаки так разлаялись, что это стало раздражать самих охранников, и один из них подошёл и палкой отогнал собак от сарая. Сане этого и надо было. Он быстро перескочил на карниз дома, и пролез в открытое окно.
– Вот это я даю! – подумал он, – Никогда бы не подумал, что буду искать Олю по запаху! – но он её учуял.
Кинулся на этот запах, шмыгнул в какую-то дверь, и увидел Олю.
В комнате было достаточно светло – горело много свечей. Оля стояла у окна и поправляла в кадке большой цветок. Одета она была в длинный, до пола то ли халат, то ли сарафан. Саня замер от изумления – Оля в русском наряде оставалась очень стройной и красивой. Ей очень шла эта одежда. Белого цвета блузка с вышивкой на рукавах и с фартуком. Голова была перевязана красной шёлковой лентой. Саня обалдел – и впрямь боярыня, или как его там – королевна! То есть – Королевишна! Но любоваться было некогда! Он мяукнул, и Оля обернулась:
– Ой, Ки-и-са! – она уже хотела присесть, чтобы погладить котика, но кот коснулся лапой левого уха и превратился в Саню.
– Ой, Са-а-ня!
Оля зажала рот ладошкой, чтобы не вскрикнуть. И через мгновение Саня был сжат в её объятиях.
– Са-а-аня! – прошептала она, и едва сдержалась, чтобы не чмокнуть его в щёчку: – Ну, вы чего там?
– Егорка придумывает, как тебе сбежать.
Он оглядел Олю.
– Что за сарафан? Быстро тебя оформили!
– Это - не сарафан. Это рубаха. Как тебе? А это юбка-панёва. Классная, да? – Оля, раскинув руки, кокетливо повертелась из стороны в сторону.
 – А фартук зачем? Ты чё, тут посуду моешь?
– Это - не фартук. Это передник называется. Смотри, какая вышивка. Нравится?
– Ладно! Фартук-передник, ты собираешься бежать?
Оля загадочно улыбнулась, кокетливо вращаясь из стороны в сторону, опустила глазки в пол, поморгала и убила ответом:
– Зачем?
– Не понял!
– Мне и тут нравится! Барыней стану – я же это, как его…дворянка!
У Сани отвисла челюсть:
– Так! – но Оля тут же запечатала ему рот пальчиком – Т-с-с! – она с тревогой посмотрела на дверь, но там было тихо.
– Я не въехал! – Саня перешёл на шёпот. – Ты что, боярыня-сударыня, офонарела?  Прынцесса драная! Королевишна задрипанная! Вот ты кто!
Оля ничуть не смутилась. Она продолжала улыбаться, кокетливо крутиться из стороны в сторону и невинно моргать глазками:
– А будешь ругаться, скажу слугам, они тебя высекут, – Оля скорчила забавную рожицу, отвела ладошки в сторону и покрутилась, дурашливо танцуя.
Саню заклинило. Он потерял дар речи. Просто стоял, выпучив глаза и открывая рот, словно рыба, попавшая на берег. А Оля, поиграв глазками, вдоволь поиздевавшись над ним, подошла вплотную, сняла с Саниного плеча невидимую пылинку и, вплотную приблизившись к его уху, прошептала:
– Глупенький, Цветок здесь!
Теперь Саня окончательно впал в ступор. Не в силах произнести что-нибудь, он беспомощно водил взглядом, открывал и закрывал рот и пытался показать рукой куда-то на дверь. Минуту он так молчал, прежде чем смог заговорить.
– Бр-р-р-р! – Саня помотал головой, чтобы прийти в себя. – Что?
Оля снова запечатала ему рот, но уже всей ладошкой.
– Цветок здесь?! – выдавил он сквозь её пальцы. – А ты откуда знаешь? – Саня нежно взял Олину руку и отвёл чуть в сторону. – Ты его видела?
– Ещё нет, но он тут! – тихо сказала она, и, так же нежно, забрала у него руку.
– Так с чего ты взяла? – вслед за Олей прошептал Саня.
Оля снова кокетливо улыбнулась, вернее она и не прекращала крутиться, дурашливо пританцовывать и задорно улыбаться:
– Да так! – она сделала паузу, и с лукавым взглядом посмотрела Сане в глаза. Затем снова вплотную прижалась к Саниному уху:
– А знаешь, кто женишок?
Саня мгновенно брякнул единственный пришедший в голову вариант:
– Игнатий!
У Оли, аж глаза засветились от восхищения:
– Умничка!.. Всё – верно! Его тут так и зовут. Только, ты знаешь, он меня не узнает совсем, так же, как и Светлавна нас не узнала.
– Вот, зараза! – Саня готов был взорваться как петарда, но Олина ладошка опять запечатала ему рот. – Попрошу Егорку его в жабу превратить! – сквозь Олину ладошку пробурчал он.
– Да, ладно! – Оля положила руку на грудь Сани. – Что он тебе такого сделал?
Оля лукавила. Она прекрасно знала, что сделал Игнатий, т. е. Витька Игнатьев. Ещё в прошлом году, в 5 классе, он предложил Оле «дружить». Она, конечно, отказалась, а Саня вызвал его «один на один». Игнатьев оказался сильнее, но победа ему ничего не дала, даже наоборот – Оля стала его полностью игнорировать, а вот Саню в классе зауважали, особенно девочки.
На лице Сани бушевала буря, но Оля опять прижалась к его уху:
– А знаешь кто его мамаша? – Оля продолжала «чистить» Санину куртку.
– Ну, не томи, говори! – в Санину голову ничего не приходило.
– Маргоша! – Оля явно дурачилась.
– Маргоша?!
Оле опять понадобилась ладошка.
– Да! – беззвучно, одними губами произнесла она. - И она тоже меня как впервые видит.
– Елы-палы! – Саня хлопнул себя ладонью по лбу.
Оля поднесла к Саниному носу кулачок:
– Т-с-с!
– Ну конечно! – Саня понюхал кулачок, радостно шмыгнул носом, и но, всё же перешёл на шёпот:
– Тогда всё сходится! Значит, Книга и их сюда притащила. Ведь Колдун говорил, что Добро со Злом в обнимку ходят, а они же в школе – подружки, Светлана Вячеславовна и Маргоша. Одна злая, другая добрая. Понятненько! Да, ещё и Игнатий до кучи – Саня заулыбался: – Значит Цветок здесь! Ладно! А как тут Маргошу зовут?
– Барыней.
– Скажите, пожалуйста – барыня!
– Ну, да! Знаешь, как её тут боятся? Она тут всех гоняет, похлеще чем нас в школе. И Игнатия тоже.
– Ясно! Значит, Книга их «в тёмную» сюда притащила!» Ну, хорошо! Ты пока сиди, жди нас. Мы что-нибудь придумаем!
– Только поторопитесь, пожалуйста, – Оля опустила вниз глазки и часто заморгала. – Пока меня замуж не выдали!
Она продолжала крутиться и кокетничать:
– За Игнатьева!
– Мы быстро. А замуж, – Саня погрозил ей пальцем, – гляди у меня!
В ответ Оля опять скорчила забавную рожицу и шкодливо улыбнулась.

***

Саня прикоснулся к правому уху и превратился в кота. Он было направился к двери, но, вдруг остановился и на мгновение замер. Подумав о чём-то, задрал хвост, и, грациозно развернувшись, пулей вернулся к Оле. Можно ли было упустить возможность потереться о её ноги? Конечно же, нет! Саня прижался к Олиной ноге головой, и сладостно урча, прошёлся по ней от уха до самого хвоста. Развернулся, прижался другим боком, и снова прошёлся.
– Му-р-р!
Теперь уже и хвост во всю свою длину поучаствовал в этом баловстве.
Оля стояла не шевелясь, не зная, как поступить, но тут Саня совсем осмелел (или обнаглел?) – он ещё раз развернулся, чтобы в третий раз пройтись вдоль Олиных ног.
– Ну, уж фигушки! – возмутилась Оля. – Разыгрался! – Она наклонилась, схватила Саню в охапку и поднесла к себе, чтобы заглянуть в его бесстыжие глаза. А в глазах, собственно говоря, ничего не читалось кроме безмятежного удовольствия. Саня тряпочкой висел в её руках, как маятником часов с кукушкой, размахивал из стороны в сторону шикарным пушистым хвостом, и только едва слышно урчал. Они, не моргая, смотрели в глаза друг друга и молчали. Так Саня ещё долго мог бы блаженствовать, но когда он тихонько выдал нежное:
«Р-вау!», – Оля очнулась – хорошего помаленьку! Времени оставалось совсем мало, и в любую минуту кто-нибудь мог войти.
– Киса, ты, киса, Саня! Шкода ты моя! 
Улыбаясь, Оля присела, поставила Саню мордочкой к двери, и, пару секунд почесав ему за ушком, слегка подтолкнула к выходу.
– Всё! Давай, беги к Егорке! Я вас тут ждать буду.
Но Саня не побежал и даже не пошёл. Теперь, вытянув вверх прямой, словно мачта корабля, хвост, он плавно «поплыл» к двери. Модельной походкой, выставляя лапку за лапку, он красовался как чемпион Мира на подиуме международной выставки кошек в номинации «Грация и достоинство». Саня уходил не оборачиваясь, Оля не видела его шкодливой усатой мордочки, но всё в нём говорило «Гляди, как я умею!»
Сдерживать смех становилось всё труднее. Оля стояла, зажав рот ладошкой, чтобы не расхохотаться:
– Ой, Саня, Саня, ой, Выпендрюшкин!
Если, как говорила мама, у каждого человека есть похожее на него животное, то у Сани это, конечно же, был кот. А Саня, хотя и медленно, но всё же вскоре оказался возле двери. И только тут он на мгновение оглянулся на светящуюся от улыбки Олю, и, покачав тёмным кончиком хвоста, благодарно мяукнул. Оля помахала ему пальчиками «До встречи».
Обратный путь Саня пролетел пулей. Отведённые далеко собаки даже не успели среагировать.
Вскоре он нашёл Егорку, но здесь его ожидал совершенно другой приём. Саня прикоснулся лапкой к левому уху, но превращения не произошло. Он ещё раз прикоснулся – безрезультатно! Саня удивлённо посмотрел на Егорку, а тот, ехидно улыбаясь, прищурив один глаз, смотрел на кота сверху вниз, и молчал. Саня, подняв хвост, тёрся о ногу Егорки, жалостливо мяукал, крутился на месте из стороны в сторону, а Егорка просто гладил его, и хитро лыбился:
– Славный котик!
Егорка хитро глядел на друга - превращать его в Саню или пусть сам, когда волховство закончится? Через секунду принял решение:
– Ладно уж!
Он стал крутить над Саней цветком, и прошептал заклинание:
– Юлою крутись, Саней явись!
Кот начал быстро, как юла крутиться вокруг себя, даже стал слышен лёгкий свист, и через пару мгновений превратился в Саню. Обернувшись в человека, Саня набросился на Егорку:
– Ты, чего?! – он едва не перешёл на крик, но сдержался – могли услышать из поселения.
– Да я тут помыслил – Егорка невинно моргал глазами. –небось Оле котейка боле люб будет? Она бы тебя гладила, молочком поила.
Саня оторопел. Он навалился на Егорку, свалил и прижал его к земле. Крепко встряхнул:
– Ну, ты, Брюква!
Но Егорка во всю ширь лыбился, и миролюбиво спросил:
– Так мы её вызволять станем?
Саня набрал в лёгкие воздух, как делала Оля, выдержал паузу, сколько смог и, шумно выдохнув, отпустил друга.
Егорка повернулся набок, но, так же во всю ширь улыбаясь, подпёр голову рукой и глядел на пыхтящего Саню невинными глазками. В другой его руке ещё оставался волшебный цветок Кошачий глаз, который он тихонько крутил в зубах.
Саня какое-то время злился, и Егорке пришлось ждать, пока друг хоть немного успокоится:
– Ну, ты паразит! – наконец выдавил Саня.
– Да будя тебе! Шутейно я. Попужал токмо. Всё одно волховство само бы кончилось в скорости.
Егорка на секунду приподнял голову и оглянулся – нет ли кого чужих поблизости:
– Ну, да ладно! – Егорка выбросил то, что осталось от цветка – пошутковали малость, да дело сталось! Ты, Олю-то зрел?
 Он стал серьёзным.
– Зрел, созрел! – огрызнулся Саня – злость пока не совсем остыла и Егорке пришлось ещё ждать, когда приятель окончательно отойдёт от возмущения.
Наконец, Саня, немного отдышавшись, «занялся» делом:
– Как спасать будем? – пропыхтел он.
– Вызволять, что ли? Да как вызволять? К костру возвернуться потребно.
– Как к костру! Зачем?
– Сума-то у костра осталась, – Егор всё ещё безмятежно лежал, завалившись на бок и теребя зубами стебелёк травинки:
 – Лопатка там. Волховать нечем!
– Ох, ты и лапоть! Лопух! – Саня был готов растрепать Егорку на шарфики. – В такую даль топать? Может, полетим?
– На чём полетим? На этом, как его? – Егор большим пальцем «потыкал» в небо.
– Самолёт. Но я про соколов спросил.
– Во, во! Соколами. А как еми обернуться? По то сызнова лопатка потребна.
Саня сжал губы и долго сидел, не скрывая досаду.
– Да, будя те! – Егорка был совершенно спокоен. – Пыхтишь яко сыч. Оплошка вышла! Поспешал! Не до того было.
Егорка встал, ожидая Саню.
– Так туда два дня ковылять! – возмутился тот.
– Да, нешто? Айда! На завтра, ужо по свету там будем.
Ворча, Саня встал. Егорка обхватил его за плечи:
– Да, не печалуйся, ты, тако. Ослободим мы твою Оленьку!
Ошарашенный Саня уставился на друга:
– Вот жук! А?
Медленно поковыляли назад. Саня потихоньку успокоился, даже остановился, но всё равно добавил:
– Ну, ты лопу-у-ух! О-хо-хо!.. Во, Лапоть!..
Улыбающийся Егорка снова сгрёб Саню в охапку:
– Пошли, што ль, бурчун!
Саня шмыгнул носом, и подвёл итог:
– Брюква!
Пользуясь темнотой, шли в полный рост. Шли всю ночь. Егорка неплохо ориентировался в темноте. И только когда луна полностью зашла, и стало совершенно темно, они уселись в траву, и снова разглядывали бездонное, щедро усыпанное звёздами небо. Картина была завораживающая. Отсюда было понятно: какие мы всё же мелкие по сравнению со Вселенной.
– Како лепо сие! – задумчиво произнёс Егорка. – Вот, кажду ночь сидел бы так и зрел на звёзды. Жаль только, что сейчас с нами Оли нет.
Тут мальчишки переглянулись, и одновременно произнесли:
– Оленьки!
Всю ночь оба просидели, не сомкнув глаз, и лишь только, когда Восток забрезжил светом, снова тронулись в путь.

К полудню следующего дня мальчишки вернулись к костровищу.
Зола была разворочена. Валялись обмазанные глиной, завёрнутые в лопухи запечённые рыбины. Но все были целыми. Нетронутым оказался бурдюк с водой, и ребята вдоволь напились. А потом, голодные, мальчишки набросились на еду.
– Ослободим Оленьку, я её закормлю рыбою! – Егорка доедал второго карася. – И не карасём паршивым. Княжей рыбою закормлю – белугою.
– И я тоже! – неуверенно поддакнул Саня.

Он тоже думал об Оле: «То глупенький, а то умничка! Хоть бы что-то одно выбрала. А перед этим так и вовсе – дурачок был!» – вспомнил он и заулыбался. – «Хотя: «Дурачок, глупенький, умничка! Прогресс какой-то. Расту в её глазах? Ох, уж эти девчонки!»
Наконец мальчишки насытились. Саня посмотрел на Егорку:
 – Ну, что теперь делать станем?
– Айда! Суму сыскать надобно!
Они вернулись к тому месту, где превратились в соколов. Покружившись в высокой траве, нашли Егоркину суму. Егорка залез в неё и стал шарить руками по разным углам. Вдруг его лицо вытянулось: он высунул руку сквозь большую дырку в суме и растопырил пальцы:
– О! Курицу стырили!
–Это эти гады!
– Да, не! Навряд! Пошто она им? Оне суму бы спёрли. И дыру им пошто деять? Лиса, зримо, або  ещё кто.
– А косточка где?
Улыбающийся Егорка торжественно показал лопатку:
– Заговорёна она, не утеряется! У сумы на земь упала, там и возлежала, а трава вокруг, будто примята, к земле прижалась.
С хорошим настроением вернулись к костру. Думая, что теперь можно сделать, Егорка время от времени посматривал на небо – над ними постоянно кружило и каркало довольно много грачей. Видимо в кронах, недалеко растущих деревьев, скрывались гнёзда грачиной колонии. Присев на пенёк возле костра, он раз посмотрел на птиц, ещё раз посмотрел, и, догадавшись о чём-то, поднял вверх указательный палец:
 – О-о! Кажись, я ведаю, что нам потребно сотворить!
Саня вопросительно смотрел на друга, а Егорка деловито поднял лопатку перед собой.

***


Утро в поселении началось как обычно. Каждый занимался привычным делом – стража увела собак в загоны, во дворе туда-сюда сновали работные люди. Кто-то управлялся в клетях, кто-то суетился по дому. Коров и лошадей ещё на заре вывели на пастбище, а по двору свободно разгуливали куры, утки. Яркую деревенскую картину дополняли несколько полусонных откормленных свиней, которые, лениво подойдя к огромной луже, оставшейся после недавнего дождя, деловито разлеглись в ней. Наступил обычный суетливый день.
Барыне и её сынку подали завтрак. Поев кашицы и печёных пирожков, они стали пить травяной чай. Оба наслаждались тёплым беззаботным утром, ласковым утренним солнышком. Лень было даже разговаривать. Но тут прибежал взволнованный стражник и, даже не спросив разрешения говорить, взволнованно выпалил:
– Степняки!
– Как, степняки! От кель? – удивилась боярыня.
– Дозорные прибёгли. Рекут – тьма цельная.
Прибежал и старший воевода:
– Матушка боярыня, рать степнякова, вот ужо у ворот будут.
Боярыня застыла с полуоткрытым ртом, и оттопыренной пряником щекой. Немного очухавшись, она подошла к оконцу и из-за шторки глянула на ворота:
– Ох, батюшки! – к ним приближалось целое войско.
Не тьма, конечно, воинов пятьдесят было, или чуть более. Однако, и такая ватага степняков ничего хорошего не обещала. Все недоумевали: дань не платили, но ведь подарками задабривали, чтоб меньше озоровали. Нескольких девчат им в замужество отдали. Так чего им ещё, супостатам? Было от чего тревожиться – степняки никого и ничего не щадили и в случае неповиновения могли всё в округе пожечь, а людей в полон увести. Ищи-свищи их потом в степи! И жаловаться некому!
В доме началась паника – забегали слуги, все стали прятать всё самое ценное, деток прятали. Девиц, да и юнцов, попрятали. Если что-то на виду оставалось, то так, только мелочь – степняки не брезговали ничем. Может быть, и обойдутся мелочью?
Олю, которую вчера разместили с тётушками, боярыня велела запереть в своей опочивальне, и сама лично вышла встречать степняков к воротам. На всякий случай схватила со стола, ещё нетронутый пирог. Вышла с земным поклоном. Не поднимая головы, стала спрашивать о здравии, о делах. У степных гостей, впереди на вороных конях сидели два совсем молодых парня. С маленькими усиками и бородками. С наглыми ухмылками. Оба в богатых убранствах, вооружённые до зубов. Оружие дорогое – всё в каменьях, да в золоте.
– На охоте были. Зверя мало. Плохой день! – коверкая язык, ответил один.
Боярыня предложила им отдохнуть, отведать, чем богаты.
Но другой из всадников неожиданно произнес:
– Как у вас бают – недосуг нам. А вот слыхали мы, у тебя другой зверь есть. Косуля молодая. Ликом краса, нравов кротка.
– Что ты, батюшка. Какая косуля?
– Та, которую Ольгой кличут.
Боярыня побледнела: дня не прошло, а уже разведали! Видать лазутчики у них повсюду.
– Что ты, батюшка! – взмахнула она руками. – Брешуть люди! Не красна вовсе, дурна с лица! Порченная! Ща покажу.
Она подозвала воеводу и громко скомандовала:
– Приведи Олю! – но затем тихо и незаметно прошептала: – Любу сенну девку приведи.
Воевода побежал исполнять приказание, но всех девчат так попрятали, что ни одной найти не удалось. Не тащить же свою! Надо было что-то врать, и когда воевода тихо доложил, что не изловили ни одной девицы, боярыня повернулась к степным князьям:
– Прихворнула она, батюшка! Жавотом мается. Занедюжила. Пластом лежит!
 Степняк, улыбаясь, наклонился в седле, небрежно двумя пальцами подозвал боярыню подойти поближе, и когда она подошла, ехидно, но с угрозой в голосе, произнес:
– Не зли меня, боярыня!
От его слов боярыня почувствовала холодный пот по спине: придётся отдать! Шутки со степняками могли очень дорого обойтись. Она приказала привести Олю. Слуги бросились выполнять, и через короткое время перед ними предстала бледная Оля. Она была заплакана и напугана – «глаза в землю». Что ещё её ждёт? Какие испытания? Где Егорка с Саней? Как же они справятся с такой огромной ордой? Это не из-под стражи сбежать в пару стражников. Олю силой посадили на коня. Оба наглых степняка встали с обеих сторон, и всё войско двинулось прочь.
Ехали молча. Воины, едущие по обеим сторонам и сзади отряда, казалось, занимались каждый своими проблемами и не обращали на князей и Олю внимания. Зато князья разглядывали её в упор, и зловеще улыбались. Ехали долго и молча. Оля, слышала их противное сопение, и перебирала в уме самые страшные варианты будущих событий. Она чувствовала себя такой несчастной. Уткнулась взглядом вниз, глаз не поднимала, и не видела, что один из степняков всё время озабоченно оглядывается, а другой беззаботно разглядывает облака. От переживаний Оля была готова зареветь в голос. Она с усилием сдерживалась, но всё-таки всхлипнула. И тут, тот из парней, который всё время оглядывался назад, неожиданно тихо произнес:
– Оля, сиди тихо, не реви!
Оля едва не свалилась с коня – это был голос Егорки.
– Мальчики! Егорушка!
– Да тихо, ты! Зреть могут!
Оля оглянулась – отряд ехал за ними. Она удивлённо посмотрела на Егорку, но тот её сразу успокоил:
– Не страшися, тако потребно!
Оля успокоилась, и посмотрела на Саню, который деловито вылупился на небо:
– Са-а-а-нь! – как можно нежнее позвала она.
Но Саня не реагировал. Даже ухом не повёл. Сложив губки бантиком, он увлечённо созерцал пушистые барашки облаков. Оля сосредоточенно думала – как же привести Саню к общему знаменателю – ведь он ещё долго может вот так выкаблучиваться!
– Са-а-ня-я-я-я! – снова ласково пропела она.
Не-а! Саню и это не проняло! Он, демонстративно, приложив ко лбу руку козырьком, наблюдал – чего это у нас на небе делается? А?
Ну, а что? Теперь наступил его черёд пококетничать. Он хотел, было ещё немного помучить подружку, но сам же первым и не выдержал – скосив взгляд, и убедившись, что Оля, не отрываясь смотрит на него, он приподнялся в седле, скорчил забавную рожицу, и, разведя в сторону ладошки, покрутил попой. Оля звонко расхохоталась – отомстил!
– Скачем! – громко и неожиданно прервал их заигрывание Егорка. – не то волшба вскорости пропадёт!
Коней пустили в галоп, но из ребят ездить умел только Егорка, а Саня и Оля со всех сил вцепились в гривы коней и сёдла. Все войско скакало за ними, ни на шаг не отставая, но через некоторое время с конями и воинами стало происходить что-то странное – они стали уменьшаться в размерах и чернеть.
– Сто-о-й! – закричал Егорка.
И вовремя – едва они с Олей остановились, он соскочил с того, что осталось от его коня и подхватил уже падающую Олю. В этот момент все кони, все всадники, кроме ребят, конечно, стали превращаться в огромную стаю грачей. Воздух оглушил неимоверный птичий гвалт. Саня не успел сразу остановить коня и со всего маха грохнулся на землю. Через мгновение из-под него вылетел ещё один грач. От хлопанья крыльев и криков птиц пару минут ничего не было слышно. Оля стояла скукожившись, зажмурившись и, закрыв уши ладошками. Но как только, воины и их кони, став птицами улетели, на мальчишках исчезли наряды степных воинов, и снова проявились их курточки. Зато Оля осталась в своём новом красивом древнерусском платье. Саня с первого раза ещё не разобрался, как и что там называется. Он просто стоял и опять любовался красотой подружки, так ярко подчёркнутой непривычным нарядом. Но тут предмет восхищения сама кинулась к нему:
– Саш, ты не ушибся?
– Нет! – уверенно соврал тот.
Оля фирменно облизнула указательный палец и стала вытирать испачканную землёй Санину щёку. Но она тут же расхохоталась, показав взглядом на Санино плечо. Саня зарычал сквозь зубы – на плече его куртки красовалось ослепительно белое пятно. Это Санин конь, став птицей, оставил ему «маленький нежданчик» в виде смачного куска помёта. Липкого и вонючего. Саня не знал куда деваться, но Оля, всё-таки, чмокнула его в щёку, «ЭТО» она чистить не стала, Саня и сам управится.
– Мальчики! Спасители, вы мои! – лицо девочки светилось от счастья.
Саня ещё стоял остолбеневшим от Олиного поцелуя, но как только она повернулась, чтобы чмокнуть Егорку, остервенело стал тереть ушибленное колено. Затем он снял куртку, и, приводя её в порядок какой-то палочкой, бурчал себе под нос:
– Хорошо, что они, хотя бы, не конями взлетели! Во, делов бы было! Всем бы хватило куртки оттирать!
Он даже не сразу заметил, как напротив него поцелованный Олей Егорка стоял со свалившимися в кучу глазами. Гордый и смущённый одновременно, он только беспомощно моргал, не зная, куда девать взгляд. Саня прикусил губу, сделал кислую ревнивую физиономию, ещё более остервенело тёр свою куртку, но промолчал.
А уже через минуту, Оля ещё больше, чем поцелуями, удивила их обоих. Она отошла в сторону на несколько шагов, и подняла вверх указательный палец:
– Так, мальчики, отвернитесь!
Затем сама отвернулась, просунула руку под, так красиво вышитый передник, и достала оттуда тёмную половинку Цветка. Торжественно держа Цветок на вытянутой руке Оля грациозно повернулась к мальчишкам и взвизгнула – оба мальчишки как стояли, так и стояли, вылупившись на неё. Они и не думали отворачиваться! Вот ещё!
– Ах, вы, поросята! Я кому велела отвернуться? – возмутилась она. – По шеям вам надавать, что ли? Обоим!
Но мальчишки с таким восторгом уставились на неё и Цветок, что Оля тут же сдулась, как прохудившийся шарик.
– Оленька, откуда? – закричали восторженные мальчишки. – стырила?
– Сам, ты стырил! Я наше забрала!
Раздосадованная, она закатила глаза и отвернулась в сторону – ну вот как на них сердиться? Конечно же, злость мгновенно улетучилась, и она, глубоко вздохнув, успокоившись, повернулась к ним:
– Оттуда, откуда!.. от верблюда! Они меня у боярыни в спальне заперли…
– В опочивальне! – поправил Саня.
– В опочивальне! – рявкнула Оля.
Желание треснуть Саню по шее вернулось.
– Да, ладно вам бодаться, умники! – возмутился Егорка. – в ложне!
Саня с Олей притихли. Спальня – ложня? Оба едва не прыснули смехом, а Егорка хитро посмотрел сначала на Олю, потом на Саню, хмыкнул и дурашливо пропел:
– Пятушок, да курочка…
Он благоразумно не стал договаривать дразнилку полностью:

Петушок, да курочка
Дурачок, да дурочка.
Иначе эти двое запросто могли бы поколотить. По-дружески, так сказать. Впрочем, Оля и сама могла бы ему надавать тумаков, но они с Саней, к счастью для Егорки, до конца стишок не услышали, и тот остался цел. Зато ребята приняли его слова как недвусмысленный намёк. Тут уж и Саня смутился, и Оля почувствовала, как её щёки начали предательски краснеть. Но обстановку сам Егорка и разрядил:
– Так, чявой там было то?
После недолгой паузы «на попыхтеть и успокоиться», Оля продолжила:
– Ну, так вот! – закрыли меня в её … ком – на – те! – она взглянула на Егорку – молчит, не поправляет, и успокоившись закончила: – Я его под подушкой и нашла. В ларце лежал.
– Вельми ладно! – сказал Егорка. – токмо теперя пропажи хватются, и погоню учинят!  Тикать надобно!
Он лёг на землю и прижался к ней ухом:
– Не слыхать покуда, но кинутся ещё в скорости!

                ***

И действительно, отдав Олю ханам, Боярыня зашла в свою опочивальню. Села на кровать и совершенно случайно, скорее по привычке, засунула руку под подушку. Она вытащила ларец, поставила его к себе на колени, и открыла крышку. Цветка не было. Боярыня на мгновение оторопела. Она откинула подушки прочь. Осмотрелась. Перевернула всё, что могла, и только теперь поняла, что её обокрали, а Олю не увезли – она сбежала.
– Стража! – истошно закричала она. – УтеклА! Цветок утянула! Тать!
Прибежали ничего непонимающие стражники и половина челяди. Прибежал и сынок.
– УтеклА, Цветок утянула! Тать!  – крича, повторила боярыня. – Змея подколодная! А я её в невестки хотела! Гадина! В погоню все немедля! Изловить их! В колодки её. Засеку!
Она не уточнила кого будет сечь. То ли Олю, когда поймают, то ли всех тех, кто в погоню не кинется и под руку подвернётся. Её гнева боялись и сынок, и слуги, и челядь. Боярыня трясла кулаками и топала ногами. Стала взашей выталкивать всех из своей опочивальни:
– Догнать! На коней, живо!
Только сынку и воеводе не досталось оплеух, а челядь и слуги сполна получили от тяжёлой барской ручки. Вскоре, все кубарем скатились вниз по лестнице и вышли во двор. Боярыня ещё долго ругалась в окошко и выгоняла сынка с дружиной ехать в погоню, но те не очень-то и торопились. Они, конечно, прошли к конюшне, оседлали и выгнали коней, но начали гадать да рядить:
– Как такой малостью супротив степных идти? А что, если оне с Олей заодно? Так и самим в полон не долго угодить!
– Подумаешь, невеста убёгла! – бурчал Игнатий. – Чё, я, другу не сыщу?
– Ах, да! – вспомнил он. – Цветок мамашкин! Ладно! Поедем скрытно, а там узрим.
Все, не торопясь, сели на коней и поехали. Возле поселения поехали рысью: боярыня могла узреть как они едут, но чуть поодаль, скрывшись за невысоким холмом, перешли на шаг. Шли по следам. Вдруг вдалеке в воздух поднялась огромная стая грачей. Следы вели туда, и погоня прибавила прыти. Через некоторое время они подъехали к небольшому лесочку. Следы закончились. Стали гадать, что бы это означало. И тут один из всадников предположил:
– Так оне, видать, не спугнули птиц. Оне сами обернулись птицами да улетели.
– Как это улетели?
– Да, вестимо, как! Без волховства-то навряд ли бы так обошлося.
– А я-то всё мыслю: чего-то мне в них не по нраву пришлося! – задумчиво произнёс Игнатий. – не степняки они вовсе.
– Куды они улетели? – рявкнул он.
– Да вон, навроде туды! – один из погонщиков показал нагайкой на едва видимых на горизонте птиц.
– За ними! – крикнул Игнатий, и все понеслись в ту сторону.
Погоня ускакала, и, к счастью, никто не обратил внимания на стоящих у кромки леса два стройных дубка и молодую берёзку, на одной из веточек которой, спряталась за листиками, внешне неприметная, но волшебная половинка Цветка.
Когда погоня скрылась из виду, деревца снова превратились в ребят. Мальчишки вглядывались в горизонт, а Оля, отвернувшись, спрятала Цветок за пазуху.
Все напряжённо затихли. Егорка как-то странно по очереди смотрел на лица ребят, то на Олино, то на Санино. Саня невольно напрягся, а Оля отвела взгляд сторону, и снова была готова покраснеть от смущения. Но, к их радости, быстро выяснилось, что Егорку занимали совсем другие мысли:
– Драпать надобно! – неожиданно объявил он, – Коли изловят, худо будет! – но ребята, непонятно для него, почему-то облегчённо выдохнули.
– Прости, я не поняла – что делать?
– Тикать! – пояснил Саня.
– Может полетим? – предложил он Егорке.
– Не! Оне птиц рыщут.
– А как? – спросила Оля.
– Ехать надо! Пешком не уйдём от них! – предложил Саня.
Егорка стоял задумавшись. Почесал затылок.
– Ну, ты так и будешь всё время репу чесать? – спросил Саня.
– Репу? – не понял Егорка.
– Ну, да! – Саня постучал себя пальцем по голове и поцокал языком. – Тук-тук-тук.
Егорка ничего не ответил, посмотрел на Олю, ища помощи, но чем Оля могла ему помочь? Она только плечами пожала. Наконец, что-то придумав, Егорка сказал:
– Ладненько! Схоронитесь покуда, я борзо!
Он убежал, а Саня с Олей укрылись в подлеске. Нашли большой пень, и сели так, чтобы видеть поле. Саня взглянул на Олю – она над чем-то задумалась.
– О чём думаешь? – спросил он.
– О маме.
– Да-а! Нас там совсем потеряли. Подумают чёрт-те что – двое пропали прямо из школы.
– Почему двое? А Витька Игнатьев, а Маргоша со Светлавной?
– Да! – согласился Саня. – Вот, вернёмся, а Витьку-гада тут оставим.
Оля, улыбнулась. Качнувшись в сторону, она чувствительно толкнула его плечом:
– Никого оставлять не будем. Каждый должен жить в своём времени!
Саня только хмыкнул, а Оля улыбнулась ещё раз:
– Вообще-то, Книга нас и спрашивать не станет.
Саня снова хмыкнул вместо ответа.
Так они и сидели, тихонько переговариваясь, пока Саня не начал плавно продвигать свою руку к Олиной, мирно опирающейся на пенёк. Но тут Оля радостно указала рукой на поле, воскликнула:
- Ой, Егорка вернулся! – и плавно убрала свою руку на коленку.
Саня, почему-то, сделал недовольную физиономию и что-то бубнил про себя, т. е. про Егорку.
Действительно, на поле показался Егорка. В руках он за уши тащил двух живых зайцев.
– А зачем зайцы? – съязвил Саня, когда Егорка подошёл к ним. – Коней их них сделаешь?
– Нет! – огрызнулся Егорка. – Прямо на них поскачем.
– Мальчики, не ссорьтесь! – мягко попыталась успокоить их Оля.
– А чего два? – снова докопался Саня.
Егорка едва не поперхнулся:
– А, ты, сам иди спомай, а я позрю! – возмутился он.
– Мальчики! – Оля «надавила» на голос и решительно встала между забияками.
Оба мальчишки насупились, и, не глядя друг на друга, хотя и прекратили препираться, но ещё долго пыхтели как два обиженных ёжика. Пауза затянулась. Оля, улыбаясь, по очереди смотрела на обоих друзей.
– Кхе-кхе! – ей пришлось покашлять, чтобы вернуть мальчишек «назад». – За нами, между прочим, уже гоняются, если вы не забыли!
Только после этого Егорка очнулся. Он велел Оле отойти подальше и протянул Сане зайцев:
– На, держи, да покрепче! Нето пёхом пойдёшь!
Саня промолчал, взял дёргающихся зайцев за уши, опустился на колени и прижал зверушек к земле. Егорка тоже опустился на землю, и вытащил из сумы лопатку. Потом, побрызгав на лопатку из бутылька, произнёс заклинание:
– Земли прикоснись, конями явись!
Косточка с лёгким стуком упала на землю, в воздух взлетело небольшое облачко, окутавшее Саню с зайцами. Тут же зайцы превратились в коней.
Сане пришлось вскочить. У него в руках оказались поводья, а кони так рванули в сторону, что Саня едва не улетел вслед за ними. Егорка подскочил, и помог Сане удержать испуганных коней. Но только когда он схватил их под уздцы, и стал говорить с ними мягким ласковым голосом, кони потихоньку успокоились.
– Садимся! – скомандовал Егорка.
Саня подвёл коня к высокому пеньку. Оля залезла тому на спину, а следом за ней залез и Саня. Егорка вскочил на своего коня одним рывком.
– А чё, сёдел нет? – съязвил Саня.
– Тако не зришь? Нету! Не вышло! – отнекивался Егорка. – Учуся покуда.
– Тр-р-р-оечник! – скорчив рожицу, съехидничал Саня, но Оля незаметно и больно ущипнула его.
Саня айкнул и притих, но, пока Оля его не видела, немного покорчил рожицы в адрес Егорки…
Коней пустили быстрым шагом. Егорка ехал ровно, а второй конь изрядно тряс ребят. Ехать быстро стало совершенно невозможным.
– Что он прыгает как ненормальный? – возмутился Саня.
Егорка, посмотрел на ребят:
– Так, из зайцев делано!
Он притормозил и подъехал к ним. Остановились.
 – Не ладно едем. Плетёмся яко на волах! – сказал Егорка, – Так и в семь дён не доберёмся. Зело медленно. Оля, садись ко мне! – предложил Егорка.
Они с Саней пересадили Олю к Егорке, и поехали быстрым шагом. Егорка с Олей ехали спокойно, а вот Саню снова трясло и болтало из стороны в сторону как фарфорового китайского болванчика. Заяц в образе коня неимоверно подпрыгивал под ним, вилял крупом из стороны в сторону, будто специально, чтобы вытрясти из Сани душу. Тот со всей силы вцепился в гриву, чтобы не прикусить язык, и не свалиться с убогого Егоркиного творения, как желторотый птенец с ветки. Ну и конечно, это «недоразумение с копытами» тут же получило от Сани кличку – «Кишкамот».
Ведь Саня в роли «хана» ехал на коне впервые, но там хоть седло было, а ехать без седла на этой «трясучке» вообще было кошмаром. Однако, испытания этим не ограничились. Ему ещё досталось смотреть, как Оля, сидевшая за Егоркой, невольно прижалась к нему, обхватив его руками. Саня кипел словно перегретый самовар: «Ну, погоди у меня! Вот, научусь ездить на коне, фигушки я тебя кому-нибудь отдам! Я вам покажу утю-тюсеньки-пупусеньки!»
Но в целом, он всё же стоически перетерпел это издевательство – надо было хоть как-нибудь доехать до хранительницы светлой части Цветка. Ближе к вечеру, вымотанные, они были у нужного места, и с невиданным облегчением остановились. Егорка помог Оле слезть на землю, а Саня брякнулся на шею своего коня, и застыл как попона. Руки и ноги плетьми свисли по бокам, и даже бьющий по нему конский хвост не заставил его пошевелиться. Он лежал так несколько минут, и затем со стоном медленно сполз вниз. Кое-как доковыляв до лежавшей невдалеке кучи старой облезлой соломы, Саня рухнул на живот: 
– Всё! Я сдох! У меня зад – сплошной синяк!
Оля уже заходила в пещеру, когда услышала стон Сани. Она обернулась и, увидев лежащего навзничь друга, сочувственно прикусила губу. Подошла, присела рядом и нежно погладила его по голове. Ей не было видно, что Саня блаженно замер.
– Больно, Саш?
– О-о-о-о! – застонал Саня голосом умирающего.
Это хорошо, что Оля не видела его расплывшуюся от улыбки физиономию, а то отгрёб бы в два счета «на пирожки с горкой», а так хоть по голове погладила! Но тут сзади послышался сердитый голос Егорки:
– Вы, станете хорониться али тут погоню обождём?
Кряхтя, как несмазанная телега, Саня медленно поднялся. Оля сама положила его руку на своё плечо, обняла его за талию, и стала помогать идти. Опираясь на Олино плечо, Саня притворно страдальчески поковылял к пещере на раскоряченных ногах – надо было до конца сыграть свою роль. По дороге он незаметно скосил хитрющий взгляд на Олю и расплылся в улыбке как медовый пряник. Безнаказанно! Егорка «раскусил» Саню, но подыграл и не выдал его. Когда Саня с Олей заходили в пещеру, мальчишки незаметно для девочки подмигнули друг другу. Но сам Егорка ещё стоял перед входом – снаружи оставались кони. Он некоторое время думал, что с ними делать, почесал затылок, а потом резко дунул на них – и кони, с хорошо слышимым хлопком, превратились в двух зайцев. Зверушки тут же «пришли в себя» и оба стремглав рванули прочь.
– Ух ты! – Егорка прыснул от удовольствия. – Получилось!
Но ещё оставались следы коней, и тут Егорка тоже придумал, что делать. Он поводил руками из стороны в сторону, как будто погладил их, и стёр следы как метёлкой.
– Эх! Узрел бы дед! – вздохнул он и зашёл в пещеру. Тут же скала, закрывающая вход, повернулась, и уже через мгновение никто снаружи не смог бы догадаться, что здесь что-то есть.
Погоня появилась через пару часов, но все были в полном замешательстве – следы двух коней, которые привели их сюда, исчезли так же, как и в прошлый раз исчезли следы целого отряда.
 – А ноне следы куды девались? Сызнова в птиц обернулись? – недоумевали стражники.
Гоняясь за беглецами весь день, поехавшие наспех, не собравшись толком, всадники устали и проголодались.
– Ну, и что дале? – погонщики без особого сочувствия смотрели на Игнатия.
 – Нехай другу невесту сыщет! – шептались они за его спиной. – Эт дюже прыткая!
Все согласно закивали головами. Игнатий сидел на коне совершенно отрешённый и, подумав о чём-то несколько минут, махнул рукой:
– Айда домой!
***

А в пещере Святослава ждала ребят. Она обрадовалась второй половинке Цветка и долго любовалась ею. Но, как поняли ребята, просто так соединить половинки было нельзя. Даже для этого требовалась магия, и они стали свидетелями этого обряда.
Святослава приготовила какой-то котёл на высоких ножках и ритуальный Нож с белого цвета рукоятью. При виде его, у Егорки загорелись глаза:
– Госпожа, дозволь нож узреть?
– Возьми, – Святослава протянула Егорке нож. – Токмо я не госпожа.
Будущий волшебник с благоговением держал в руках ритуальное оружие:
 – Сколь раз дед баил мне про него, а зрю впервой.
Он нежно гладил блестящее зеркалом идеально ровное стальное лезвие и белоснежную костяную рукоять, украшенную витым узором из золотой нити. Налюбовавшись, он вернул Нож волшебнице.
– В том то и суть ножей обрядовых, – стала объяснять она. – Что коли пользовать белый Нож, то возродится светлый богатырь-Заступник, а коли сей нож, черный, то и рыцарь станет тёмным, и сам али разбойничать станет, али ещё как людей обижать будет. Но не токмо это! О том пекусь, дабы Цветок алым стал, а не чёрным. В нём ныне главная сила и алый цвет – это сила добра, а чёрный… она повернулась к котлу и ребята замерли.
Впрочем, Егорка с Олей внимательно слушали пояснения колдуньи, а Саня, на которого никто не смотрел, прижал к отбитому заду ладошку. Он стоял, и корчил рожицы от ещё не затихшей боли. А в этот момент колдунья, так похожая на Светлану Вячеславовну, а вернее, именно она, но в новом образе, начала колдовство. Она взяла обе половинки Цветка и положила перед собой на столик. Зажгла огонь под котлом. Впрочем, она просто дунула на то место, где, по идее, должны были лежать дрова, и огонь зажёгся. Что там горело, ребята не поняли. Почти сразу вода в котле закипела, но колдунья что-то кинула в него, и вода забурлила. Белые и чёрные капельки стали вырываться наружу, и взмывали вверх невысокими фонтанчиками. Святославна подозвала Олю и Саню к себе. Взяла Олину руку и уколола остриём ножа её палец. Оля молча стерпела, а Святославна взяла капельку крови из ранки на кончик ножа и обмакнула его в котёл.
Белые брызги окрасились в розовый цвет. Она повторила то же самое с рукой и кровью Сани. Кипение усилилось. Розовые брызги стали ярко алыми, но и чёрные оставались. Колдунья стала что-то тихо шептать на непонятном языке. Она опустила в воду Нож, вернее только его лезвие, вынула его за рукоять. Лезвие стало светиться вперемешку алыми, чёрными и белыми волнообразными полосами. Колдунья прижала к клинку обе половинки Цветка и громко произнесла:
– Были половины, станьте едины!
После этого стала вести лезвие от основания стебелька к бутону. От Ножа и половинок Цветка посыпались тёмные и белесые искорки. За лезвием Ножа половинки Цветка соединялись в единый стебель. И там, где половинки становились целым Цветком, тоже засветились разные звёздочки. Ребята поняли, что пока всё идёт как надо, но лицо колдуньи ещё оставалось серьёзным и озабоченным. В конце Нож прошёл через бутон, соединив и его.
Половины соединились в полноценный Цветок, и это было главным, но Цветок оставался двуцветным. Когда лезвие Ножа полностью вышло из него, колдунья взяла Цветок за кончик стебля, и опять что-то нашептывая, перевернула бутоном вниз и стала медленно опускать его в котёл. Кипение стало очень сильным. Брызги звёздочек вырывались из котла на огромную высоту. Сквозь них едва просматривался Цветок и рука колдуньи. От этого фонтана комната осветилась ярким мерцающим светом. Послышалось такое шипение, как будто раскалённый клинок опускают в ледяную воду. Ребята поняли, что сейчас Цветок может стать или алым, или чёрным. Даже колдунья от страха перед неудачей закрыла глаза и отвернула лицо в сторону. Она, выдержав Цветок в котле, стала медленно вынимать его, и, по сдержанному «Ура» Сани, поняла, что всё вышло хорошо.
Она открыла один глаз и увидела радостные лица ребят. Только после этого колдунья открыла глаза полностью и решилась посмотреть на результаты своего колдовства – Цветок был алым. Все облегчённо выдохнули. Котёл постепенно затих.
– Ну, вот! – сказала колдунья. – главное случилось как дОлжно. Теперь и у вас всё случиться ладом!
Ребята стали шёпотом поздравлять друг друга, но Колдунья прижала палец к губам:
 – Тихо! Ещё не всё. Ныне узрим лик богатыря.
Держась за рукоять, она окунула в своё зелье клинок Кинжала. Теперь ни кипения, ни шипения не было. Только фонтанчики искр. Выждав несколько мгновений, колдунья приподняла Кинжал перед собой сталью вниз. На кончике лезвия собралась небольшая алая капля зелья, окружённая облачком алых искорок. Колдунья Кинжалом описала в воздухе круг и начала потихоньку дуть на капельку. Звёздочки, срываясь с капли, стали образовывать в воздухе небольшую круглую пелену, обрамлённую светящимся кольцом. Довольная результатом, теперь колдунья опустила в зелье Цветок, и, так же, приподняв перед собой, поднесла его к середине круга. Когда на краюшке бутона показались капельки зелья, она снова стала осторожно дуть. Срываясь с бутона, звёздочки образовали на пелене какой-то рисунок. Все пригляделись – это был какой-то домик. Никто ничего не понял. Была удивлена и колдунья. Немного задумавшись, она рукой стёрла круг и всё повторила сначала. Опять появился домик. И только теперь Егорка воскликнул:
– Так я ведаю сей дом! В ём бортник живёт. Мы с дедом у его кажный раз мёд покупаем. Тамо село махонькое.
– Значит наш богатырь там? – предположила Оля.
– Да! Вестимо вам туда надобно! – согласилась колдунья.
Она повернулась к Егорке.
– Ты ведаешь, как туда идти?
– Ведаю! – ответил тот.
 Колдунья передала Цветок Оле:
– Возьми. Отныне он должОн быть у вас, и с его вспоможением откроется вам богатырь. Блюдите его, отроки! Хотя он магический, не утеряется, но вельми важно, дабы в чужие руки не попал. В злые.
Она прибралась на столе:
– Утром тронетесь, а покуда надобно отдыхать.
Светлавна взяла Олю за руку и повела к стене. Колдунья совершенно спокойно прошла сквозь неё в другую часть пещеры, уводя за собой девочку, и Оля, уже начавшая проходить сквозь стену, едва успела помахать ребятам пальчиками: – «Пока, пока!»
– Пока, пока! – ответил Саня.
Ребята остались одни в огромной полутёмной пещере.
– О! А мы како же? – не понял Егорка
– Како, како! Како-нибудь! – неуверенно предположил Саня.
Но тут сзади послышался лёгкий скрип. Друзья оглянулись и увидели, что узкая лавочка, стоявшая возле стены, увеличивалась в ширину всё больше и больше, пока не достигла размеров лежанки. Ребята ждали: – будут ли ещё волшебства, и не ошиблись: очень скоро они поняли, что спать на голых досках не придётся – из оперенья чучела какой-то птицы, сидевшей на шесте, вылетело три белоснежных пёрышка.  Одно из хвоста, одно из крыла и одно с головы. Плавно кружась, они подлетели к лежанке, и начали медленно опускаться на неё. Едва перья прикоснулись к поверхности ложа, одно из них превратилось в что-то, напоминающее толстый матрац. Он оказался покрыт белоснежной простынёй с вышитыми на ней цветами. Другое пёрышко превратилось в пуховое одеяло. И тоже, с вышитым цветами пододеяльником. Ну, а третье пёрышко стало длинной, во всю лежанку подушкой. И тоже, с вышитыми цветами на наволочке. Ребята с изумлением смотрели на широченное, тёплое и мягкое ложе на месте невзрачной деревянной скамейки.
– Класс! – Саня был явно доволен. – как в лучших домах ЛондОна!
– Чего домах? – спросил Егорка.
– ЛондОна. Это город такой.
– Где город? – не понял приятель.
Саня повертел головой, разыскивая направление на Лондон:
– Там! – он, наобум, в чём очень сильно заподозрил его Егорка, ткнул в воздух пальцем.
Саня вплотную подошёл к кровати, собрался раздеться и завалиться спать, но Егорка его одёрнул:
– Саня, узри!
Саня повернул голову в сторону, куда показывал Егорка – там на небольшом столике появился ужин.
– Ух ты! – оба мальчишки мгновенно пришли в восхищение. Они в два прыжка подскочили к столику. Ужин был лёгкий – несколько пирожков и две чашки с молоком, но мальчишки были несказанно рады и благодарны колдунье.
– Спасибо! – крикнул Саня в глубину пещеры. Начали есть.
– Слухай, Сань!
– М - м!
– А чего вы с Олей заквохкали, коды ведунья к нам вышла?
– Да ты знаешь, там у нас, ну, в нашем времени, она – Светлана Вячеславовна. Наша училка по русскому.
– Чему русскому?
– Языку!
– Не понЯл!
– Чего ты не понЯл? Русскому языку и литературе. Нас, дураков, учит писать грамотно и говорить правильно.
Егорка задумчиво пережёвывал пирожок и услышанное. Он водил взглядом туда-сюда, силясь понять, что к чему:
– Ну, вестимо, писать надобно учиться, а речь то пошто? Мы и так рекём с измальства.
– Рекём, пошто! ДерЁвня! Давай спать ложиться. Утро вечера мудренее! – закончил разговор Саня. Управившись с пирожками, мальчишки подлетели к лежанке, неожиданно ставшей шикарной кроватью. Саня скинул с себя одежду, а на Егорке трусов не было, и он ограничился снятием косоворотки. Саня уже начал заносить ногу на лежанку, но, неожиданно, из-под неё выехала невысокая кадушка с водой. На ручке ушата висело небольшое полотенце.
– Ох, ёлки-моталки! – шмыгнул носом Саня.
– Чевой та? – не понял Егорка.
– Чевой, чевой! Ноги мыть!..





Часть 2. Данила

Утром, когда ребята, отдохнувшие и радостные, вышли из пещеры, солнце едва поднялось над горизонтом. Вначале мальчишки «запустили» шар-поводырь, но вскоре Егорка понял, что хорошо знает куда идти, и зря тратить время не стали. Ранним вечером уже были на месте. Хижина бортника была немного в глубине чащи, так чтобы её меньше было видно лихим людям. Навстречу им вышла женщина.
– Её тёть Варей зовут, а хозяина дядя Панкрат, – шепнул Егорка Оле.
– Это ты, Егорка? – спросила хозяйка. – За мёдом?
– Это я, но мы не за мёдом. У нас иные хлопоты.
Он показал на ребят:
–Это Саня, а это Оля.
 Хозяйка глянула на Саню.
– Благо! Да, отчего одет то странно? Не по-нашему!
– Они приезжие, тёть Варь. У них все так чуднО рядятся.
– Нас к вам дедушка послал, – оттеснила его Оля – нам богатырь нужен. Может, это сынок ваш?
– Сынок? Так, трое их у меня народилось, да и какие же из них богатыри? Им и по годику покуда нет. Дитятки!
Ребята опешили:
– Как дитятки?
– Да вот, сами узрите! – сказала жена бортника.
Все зашли в хижину, и ребята увидели трёх карапузов, голенькими ползающих по расстеленным на полу циновкам. Наступило недоумённое молчание. Такого никто не ожидал.
– Ну, и какой из них наш? – Егорка чесал макушку.
Оля присела к ребятам. Начала с ними возиться. А те, ещё толком не научившиеся ходить, полезли к ней на колени.
– Одарил Господь тройней! – похвалилась хозяйка.
– Нам троих не надобно! – сказал Егорка – Нам одного потребно.
– А какого? – теперь и Саня чесал затылок.
Оля как-то странно посмотрела на него. Встала.
– Я сейчас. Ждите!
Она выскочила из хаты во двор.
– А где дядя Панкрат? – спросил Егорка.
– По делам уехал. Не скоро воротится.
Через пару минут в дверях появилась Оля. В одной руке она держала гусиное перо, а в другой серп.
– Я в сенях взяла. Можно?
– Чаво вопрошаешь, коли ужо взяла! – согласилась хозяйка.
Но Оле этого было мало. Она оглядела комнату, и увидела на стене щит с мечом. Вынула меч из ножен, и всё это положила перед карапузиками. Заинтересованные чем-то новым малыши подползли к ним. Один взялся за пёрышко, другой за серп, и последний схватился за меч.
– Оля! Молодчина! – закричал Егорка. – Давайте ещё раз испробуем!
Они забрали у детей новые игрушки, и положили их чуть дальше и в другом порядке. Заплакавшие, было, малыши быстро успокоились, увидев игрушки, и снова шустро поползли к ним. Опять каждый из них взял то, что брал в первый раз. Оля подошла и взяла на руки того, который пытался тянуть к себе тяжёлый для него меч.
– Он! – обрадовался Егорка.
– Это наш младшенький, Данилушка! Последушек!
Данилка стоял, удивлённо глядя на чужую тётю. Вдруг весело блеснул всеми двумя, недавно прорезавшимися, зубами, топнул ножкой и задорно улыбнулся. Оля, не менее радостная, придерживая меч, который Данилка упорно не хотел отпускать, прижала малыша к себе:
– Последушек, значит? Воробушек ты наш…
 Хозяйка не знала, что ей делать – то ли радоваться, то ли огорчаться. Увезут ведь к Волхву! И что с ним будет теперь? Может и детства сыночек не познает, но перечить Колдуну она побоялась.
– Все правильно! – радостно воскликнул Саня. – Младшему во всех сказках достаётся больше всего приключений на…
Саня замялся и не стал уточнять, на что достаются приключения.
– И принцессы им достаются! – уточнила Оля. – Или просто красавицы!
– Да, даже если они лягушки! – съязвил Саня.
Егорка, ничего не поняв из их разговора, и, глядя по очереди то на Олю, то на Саню, озадаченно спросил:
– А вы откель ведаете?
– Да, так! – Саня не стал объяснять. – Потом расскажу!
Теперь все успокоились – будущий богатырь был найден. Но что делать дальше?
– Егорка, вспоминай, что тебе дедушка ещё говорил?
– Искупать в трёх водАх и вывалять в трёх травах.
– Завтра займемся этим. Выкупаем его в речке.
– Тут до речки день топать! – возразил Егорка. – В росе выкупаем!
Никто спорить не стал. Утром встали, едва осветился Восток, чтобы застать росу. Но, всё равно, хозяйка встала ещё раньше, и уже успела подоить корову. Ребята позавтракали хлебом с парным молоком. Данилку не стали будить. Впрочем, он не проснулся, даже когда его несли на лужайку возле хижины. Он сладко спал на руках матери. Егорка напомнил, что опустить Данилку в росу должны именно Оля и Саня.
Решили не перечить наставлениям Колдуна и не пробовать другие варианты. Оля взяла Данилку на руки, Саня держал его за ручку, и они опустили ребёнка в мокрую от росы траву. От неожиданно возникшего холода Данилка проснулся, поджал под себя ножки и заплакал. Чтобы малыш не простыл и успокоился, всё сделали быстро. Они перевернули его пару раз, и Оля прикоснулась к голове Данилки Цветком.
Вокруг малыша засветилось кольцо алых, таких уже знакомых звёздочек. Оно прошло у него от головы к ногам. Теперь взять и поднять Данилку, как Оля хотела, она уже не смогла – на ножки поднялся ребёнок на вид 7-8-ми лет. Обрадовались все, кроме матери – чувство тревоги за сына не отпускало. Но общее настроение у ребят было радостным, и, довольные собой, все вернулись в хижину. Ничего толком не понявший Данилка лёг досматривать прерванный сон. Остальные сели обсудить свою удачу. На завтра решили всё повторить.
День для ребят прошёл по-разному: Саня с Егоркой откровенно тунеядствовали. Правда, перед этим они принесли два ведра воды из колодца и хорошую охапку дров, но всё остальное время бездельничали, и, лёжа на тюфяках, болтали о всякой всячине. А Оля играла с малышами, кормила их, помогала хозяйке по хозяйству, училась варить на русской печи и, была совершенно счастлива, когда сама, под руководством тёти Вари, вытаскивала из печи хлеб широкой деревянной лопатой. Потом она попробовала прясть пряжу веретеном и ткать на скрипучем станке цветное полотно. Однако, невообразимую радость принесло ей разглядывание сокровищ из сундука хозяйки. Оля внимательно слушала и запоминала пояснения тёти Вари, разглядывала вышивки и плетения, примеряла древние наряды. Даже демонстрировала эту красоту мальчишкам, которые, дважды корчили недовольные рожи, разглядывая Олю в этих нарядах. Наконец, с третьего раза, самозваные судьи показали ей большие пальцы одобрения, и тут же вернулись к своей болтовне. Увидев это тётя Варя аккуратно сложила понравившуюся ребятам рубаху и, когда осмотр сундука был закончен, вручила её в подарок счастливой Оле. Оля, даже не сразу поверила такому счастью. Прижимая свое сокровище к груди, она оглянулась к мальчишкам, но им было не до неё – они о чём-то увлечённо болтали, размахивая руками. Оля махнула на них рукой и снова повернулась к тёте Варе, а та уже держала в руках несколько ниток бус:
 - Это тебе на замужество. Станешь носить, меня вспоминать.
Благодарная Оля нежно обняла и поцеловала хозяйку, но потом, по своей привычке, уткнулась ей в плечо лбом и, повернув голову на бок, замерла. Хозяйка тоже расчувствовалась и погладила девочку по голове.
Ну а Данилка весь день пытался разобраться со своим новым телом и с интересом разглядывал себя. Мама с удивлением украдкой смотрела на внезапно подросшего младшего сына и на двух его старших братьев, голенькими ползающих по полу.
На следующее утро опять поднялись ни свет, ни заря и, не позавтракав, повели упиравшегося на этот раз Данилку к лужайке. Силой повалили его на траву и стали перекатывать. Обиженный ребёнок заплакал, но все ждали, что сейчас всё быстро закончится, Данилка подрастёт и экзекуция закончится. Оля коснулась Цветком его головы, однако искр не было, Данилка остался в том виде, в каком его повалили на траву. Саня с Олей оставили его в покое. Данилка резко вскочил и, ревущий, убежал домой. Ребята тоже пошли к хижине. Сели на приготовленное к распилу бревно возле сарая.
– Что не так? – спросила Оля Егорку.
– Сам не ведаю! Дед ясно рёк – в трёх водАх выкупать, в трёх травах вывалять.
Долго сидели молча. Каждый пытался объяснить произошедшее, но это ни у кого не получалось Иногда кто-то вслух предлагал свой новый вариант, но двое других тут же отметали идею. Наконец всем надоело ломать головы, троица решила идти в хижину, но Саня, уже давно глядевший на небо, голосом из мультика произнёс:
– Кажется, дождь собирается!
Он ничего особого не имел в виду, просто фраза из мультика, но Оля вдруг замерла и стала медленно поворачивать голову в сторону Сани:
– Что, ты сказал?
– Точно! – догадался Егорка. – Давайте его под дождём искупаем.
Все согласились и радостные вошли в домик. Снова сидели за столом, и каждые полчаса выбегали смотреть, не идёт ли дождь. Небо хмурилось, тучи становились то ниже, то снова просвечивались солнцем, но дождя не было, и только на второй день, перед самым обедом, наконец, все услышали несколько раз прогремевший вдалеке гром. Вскоре наползли низкие свинцовые тучи. Дождь обещался быть сильным с грозой, и как только упали первые капли, ребята буквально выволокли Данилку во двор.
Он упирался как мог, но его тянули и толкали трое. Он кричал, что все они ненормальные, что их надо сечь розгами, что он никуда не пойдёт, но всё было бесполезно. Трое на одного, да ещё и на мелкого – сработало!
Саня посмотрел на Егорку:
– Куда его тащить?
Впереди было только ржаное поле.
– В жито его! – скомандовал тот.
– Куда? – не понял Саня.
– Туда! – Егорка как полководец вскинул руку в сторону поля.
– Тоже мне – Юрий Долгорукий! – подумал Саня, но Данилку потащили именно в рожь.
Дождь пошёл сильный, в почти чёрном небе сверкали молнии и грохотали раскаты грома. Все были насквозь мокрые и злые, и с мальчишкой не стали церемониться. Данилку повалили на землю, и начали катать как рулон линолеума.
Данилка истошно орал, но этим он только добавлял ребятам решимости.
– Надо, Федя, надо! – кричал Саня.
Егорка оторопел:
– Какой ещё Федя? Данилка! Мы тут все блаженные, или через одного?
А измученный Данилка, наконец-то, перестал сопротивляться, и только бессильно плакал. Его было жалко, но дело требовало жертв. Всё обещало или быстро закончиться, или не произойти вовсе. Наконец Оля прикоснулась к голове Данилки Цветком. Вокруг него образовалось долгожданное алое, переливающееся звёздочками кольцо, которое прошло от головы к ногам.
Все облегчённо вздохнули, но радостные возгласы ребят быстро сменились напряжённым молчанием. Оголтелая троица разом застыла как три статуи, и только вылупилась округлившимися глазами на преобразившегося ребёнка. Все трое стояли с открытыми ртами, и было слышно, как у них хлопают ресницы – перед ними поднялся широкоплечий парнишка, на голову выше любого из них. Причём Данилка, стоя в пол оборота, сжав губы, глядел на всех исподлобья. Он начал медленно сжимать кулаки.
Раньше всех опомнилась Оля:
– Бежим сушиться!
Она пулей рванула к хижине. Оставшиеся приятели, тупо проводившие её удивлённым взглядам, сами, едва успев переглянуться, тоже дали стрекача. Улепётывали очень даже быстро, так что едва не обогнали Олю. Аж пятки сверкали. Дух перевели только в домике бортника, под защитой тёти Вари.
А Данилка ещё долго стоял под проливным дождём и сверлил их убегающие спины полными гнева глазами. Но, к счастью для этих оболтусов, гоняться за ними не стал. Конечно, от негодования он какое-то время ещё тяжело дышал, но постепенно стал успокаиваться. Потом глубоко вздохнул, и медленным шагом пошёл к дому.
По дороге, сам не заметил, как остыло страстное желание накостылять этим троим. Вернее, двоим – не бить же девчонку, хотя и стоило бы: это она – главарь шайки. Так или иначе,но через час, все четверо, переодетые кто во что, но в чистое и сухое с плеча бортника и хозяйки, дружно и увлечённо ныряли деревянными ложками в большой котелок с кашей.
Но хозяйка заметила: как только Оля собиралась зачерпнуть кашу, все мальчишки, особенно Егорка с Саней, так же дружно убирали свои ложки, и терпеливо ожидали. Данила ел медленно и спокойно, даже степенно, но и он поперёк Оли не лез. А она, почувствовав это, кокетливо наслаждалась своим положением и вниманием, окружавшими её в этой команде, возросшей численностью кавалеров до трёх. Каждый раз, когда было необходимо, Оля с невозмутимым лицом грациозно, но деловито заглядывала в горшок. Каша была гречневая, обильно сдобренная мелкими вкраплениями овощей. Оля выбирала место, куда следовало окунуть ложку, зачерпывала кашу, и, вынув её, спокойно, не торопясь обтирала низ ложки о край горшка, стряхивая прилипшие книзу зерна. Только после этого она выпрямлялась, и ни на кого не глядя, предавалась обеденному удовольствию. Мальчишки и вякнуть не смели, впрочем, как и Данила. Спокойно и невозмутимо он ждал пока Оля зачерпнёт кашу единственной в этом в доме расписанной узором ложкой. Остальные ели простыми, хотя и хорошо выделанными ложками. Затем Данила неторопливо набирал свою порцию каши, и только после этого наступала очередь Сани и Егорки. Между собой они, дурачась, пихались и ложками и локтями. Пинались под столом. Корешам было радостно и весело. Улыбающаяся Оля отнеслась к ним спокойно: «мальчишки! Пусть дурачатся! Что с них взять?» А задумчивый и немного грустный Данилка по очереди оглядывал своих недавних мучителей, и не мог пока взять в толк, чего им от него надобно. Но когда мальчишки снова, дурачась, начали толкаться, Оля не выдержала и рявкнула на них:
- Ну-ка не дурачьтесь за столом!
Пацаны втянули головы в плечи, изображая испуг, и, переглянувшись, тихонько по - очереди запустили свои ложки в горшок. Данила, молча наблюдавший эту сцену, задумчиво улыбнулся. Впервые за всё время.
После обеда Оля снова возилась с малышами, а два радостных кореша продолжали дурачится и болтать без умолку. Хозяйка поначалу смотрела на своих гостей укоризненно. Но подумав, она обратила внимание – сын стал красивым, плечистым, рослым и, очевидно, сильным отроком. Данилка стал старше любого из этой шайки, будь они не ладны! «Может так и лучше станет? – подумала она. – Отцу помощник!»
Постепенно заговорщики стали успокаиваться. Они снова уселись за стол, и начали рассуждать, почему превращение не получилось в росе дважды.
– Егорка, вспомни точно, что тебе дедушка говорил? – попросил Саня.
Егорка с раздражением протараторил:
– Искупать в трёх водАх и вывалить в трёх травах. Сколь можно повторять?
– Кажется, я поняла! – Оля сделала паузу. – Дедушка имел в виду, что вода должна быть разной.
– Вода она везде вода! – возразил Саня. – Она и в Африке вода.
– Где? – не понял Егорка.
– В Африке, это страна такая!
Но тут же получил легкий удар по ноге. От Оли, конечно: «Не умничай!»
Саня, скорчив обиженную рожицу, демонстративно замолчал, а Оля продолжила рассуждать:
– Сначала была роса, потом дождь. Чем они отличаются?
Теперь уже мальчишки не стали напрягать мозги. Они оба дурашливо вылупились на Олю: что она ещё умного скажет? Пущай у неё голова дымится.
– Одна вода земная, а другая небесная. Вот! – Оля аж привстала.
Саня опять скорчил Оле рожицу: «Мне говорит – не умничай, а сама?» А вслух спросил:
– Ну, и что?
– А то, что вОды должны быть разными. Так что следующая вода должна быть подземной! Думаю, так! – Оля снова села.
– Скважину бурить будем? – Саня убрал ноги подальше – сидя прямо, он закинул ступни на скамью и теперь ехидничал безнаказанно.
Оля снова попыталась пнуть его под столом, но её ноги пролетели, ничего не задев. Она ногою пошарила под столом, но до ног Сани не дотянулась. Саня весело крякнул в ответ на её удивлённый взгляд. Хмыкнув, Оля оглянулась на хозяйку:
– Тёть Варя, а тут есть родники?
Саня аж поперхнулся – ах, ты умничка! – он скинул ноги с лавки и сел прямо. Но Оля проигнорировала его комплимент. Она лишь едва скосила на Саню пренебрежительный взгляд, и опять посмотрела на хозяйку.
– Так до родника дня три идти! – сказала тётя Варя.
– А колодец подойдёт? – то ли спросил, то ли предложил Саня.
– Что? – не понял Егорка.
– Колодец!
– Это чего?
Саня осёкся. Может это по-другому сейчас называется?
– Егорушка, это там, где вы с Саней утром воду набирали. – пояснила Оля.
– А-а, так то – криница.
Саня хитро посмотрел на Олю и скривил рожицу: «Ну что, умница, съела?» Но вслух, конечно, произнести, такое побоялся.
– Точно! Криница! – воскликнул Егорка. – Во дворе стоит, и, верно, трава дале тоже должна быть иной.
Оля искоса взглянула на этих дурачков:
– Ну, пусть криница. Всё равно, дошло, наконец-то, как до жирафов? - Не сдаваясь Оля, упёрлась возмущённым взглядом в Саню. В её огромных глазах засверкали молнии, Саня усердно валял дурака, но под ногами мешался Егорка:
– До кого? – не понял он.
– Жираф! Это зверюга такая. Тоже в Африке живёт. – пояснил Саня, продолжая кривляться перед Олей.
– А что за зверюга? – завёлся Егорка.
– Такая! – Саня сложил руки вместе, и, присвистнув, раздвинул их вверх и вниз. – Пять метров.
– Пять чего? – не унимался Егорка. Сане пришлось отвлечься на него:
– Ну, это нас с тобой пять штук друг на друга поставить, жираф получится.
Егорка недоумённо переваривал услышанное. Он задумчиво посмотрел то на потолок, то на пол:
– А ты мне не того? – наконец, выдал он. – Ты у нас, знамо, велИк придумщик.
Оля от возмущения крутила головой. Теперь и ей пришлось отвлекаться от «гляделок»:
– Егорушка, – простонала она, уставшая от трёпа мальчишек. – Он не того, не врёт. Есть такой зверь. Но, ты, Саня, – Оля перешла на крик. – кончай зубы заговаривать!
– А чё заговаривать? – Саня тоже заорал. – Решено!
Он хлопнул ладонью по столу:
– Завтра булькнем Данилу в колодец, по башке ему травяным веником шмякнем, и всё!
Разозлённая Оля снова закатила глаза и отвернулась, а Саня незаметно подмигнул Егорке. Друг его понял и неумело моргнул в ответ:
– Точно! Решено! – поддакнул он Сане.
– Что решено? – спросил Саня, ехидно глядя на приятеля-заговорщика. – В колодец его булькнем? Он нас раньше туда булькнет.
Оля повернулась к этим «дуракавалятелям», привстала и оценила расстояние до головы Сани: можно ему самому по башке шмякнуть, чтоб не выпендривался? Саня, предугадав возможность получить по шее, скорчил дурацкую рожицу, и отклонился назад, а Оля беспомощно упала на скамью и опять отвернулась.
– А, мы его туда кусками кидать станем! – предложил Егорка, с не менее дурацкой физиономией.
– О-о-о! – простонала Оля. Закатив глаза, она покачалась из стороны в сторону и со всего маха рухнула лицом в столешницу. Мальчишки переглянулись, и, радостно подмигнув друг другу, стали кривляться, пританцовывать, показывать языки и строить Оле рожки. Но всё молча. Обоим было весело – как мы её!? Они под столом хлопали друг друга ногами, пихались плечами, и всё время шкодливыми глазками глядели на девчонку. Но тут разъярённая Оля вскочила и нависла над ними. Мальчишки мгновенно выпрямились и с трудом пытались изобразить на ехидных лицах выражение «А мы чё? Мы ни чё!
Оля была в ярости:
– Вываляем его в траве и обольем двумя вёдрами воды. Всё как дедушка велел! Понятно? – рявкнула Оля.
Мальчишки, вылупившиеся на неё, сидели как два истукана с дурацкими рожами и непрерывно моргали,
Наконец, Егорка смачно и размашисто боднул головой «Да!»
– А-а-а! – растянул Саня, и все многозначительно посмотрели на молчавшего Данилку.
Но тут Оля бессильно плюхнулась на место и рухнула лицом, на сложенные «в замок» руки. Она долго тяжело дышала, закрыв глаза, чтобы не видеть этих двух лыбящихся дурачков. В комнате воцарилась полная тишина: мальчишкам стало стыдно перед девочкой, и теперь они не смели даже звука подать. Только по инерции ещё лыбились, поглядывая то на Олю, то друг на друга. На всякий случай, Данилка тоже решил молчать и не нарываться. Правда, он за всё это время и трёх слов не произнёс. Вот, уж молчун, так молчун. Но теперь, когда Оля была в ярости, молча сидели все, даже хозяйка. Мальчишки постепенно перестали дурачится и сидели смирно. Только время от времени они меняли позы: то на одну руку облокотятся, то на две. То так сядут, то эдак. Но ни звука! Все ждали, когда Оля придёт в себя и первая заговорит. Прошло довольно много времени. Мальчишки совершенно истомились, но и помыслить не могли прервать Олино молчание. Наконец, она сама, не поднимаясь с рук, переложила голову набок, так, чтобы видеть Егорку:
– Егорушка. – тихо простонала Оля. Егорка мгновенно выпрямился, расправил плечи, сделал серьёзное лицо, руки положил ровно и ноги поставил прямо – «весь внимание». Саня скорчил недовольную ревнивую физиономию: «Опять Егорушка?», но тоже сел прямо, А Оле он сейчас был «по барабану».
– А что дедушка про семёрку говорил?
– Про семёрку?
– Ну, да! Что-то такое… и семёрка придёт…
Егорка закатил глаза, и начал вспоминать. Наконец, он сообразил, о чем Оля спрашивает:
– Вспомнил! С каждой водицей года придут седмицей!
– Седмица – это неделя по-старому! – встрял Саня, – То есть по-тутошнему.
Он посмотрел на Егорку, но тот его не поправил, значит, всё правильно, а Оля на Санины познания даже не отреагировала.
– Годы придут? – предположила она. – Значит это – возраст?
Егорка пожал плечами:
– Навроде так!
– Конечно! – опять встрял Саня! – Видно же, что он примерно на семь лет старше стал. – Саня ещё пытался участвовать в разговоре, но Оля на него и ухом не повела.
– Кажись, так! – Егорка обрадованно вскинул руки вверх. А Оля переложила голову так, чтобы видеть Данилу. Потом, не поднимаясь, снова переложила голову на другую сторону, чтобы видеть хозяйку:
– Тёть Варя, а сколько вашим ребятишкам? – тихо спросила она хозяйку.
– Так под самый Листопад годик будет.
– Год значит, а потом примерно восемь было?
Оля опять перевернула голову, уже к Данилке:
– А теперь около пятнадцати. Значит потом двадцать два будет!
– Ни фига себе! – у Егорки вытянулось лицо. Он свалился на стол и, уперев в него руку, запустил пятерню в волосы:
– Вот это вы считать горазды!
Оля, так и не поднявшись, медленно повернула голову к нему, и нежно произнесла:
– Зато мы колдовать не умеем, Егорушка!
 «Опять «Егорушка»! – Саня сидел с ревнивой миной. – Утютюсеньки–пупусеньки!». Он стучал костяшками пальцев по столу и делал, как ему напрасно казалось, «грозные рожи»: «Вот, спелись два сапога. Нет, два лаптя!»
А в это время Егорка растопырил пальцы, и водил ими, пытаясь изобразить цифру 22.
– Так он совсем старик станет!
– Не боИсь! – успокоил его Саня. – 22 это – не старик, это ещё ого-го!
Оля опять уткнулась лицом в стол: переделывать Саню – дохлый номер! Но всё равно, от появившейся определённости всем стало легче, настроения немного прибавилось.
Наконец Оля поднялась. Саня заискивающе пытался поймать её взгляд, но Оля так и не посмотрела на него. Она сейчас была зла на Саню: хоть бы чему-нибудь хорошему учил Егорку!.. Дурака валяют целыми днями!.. Чушь какую-то городит, да ещё словечки всякие – мусор один!.. А Егорка и рад – уши развесит и всю дорогу ему в рот смотрит!.. Такой же шалопай, как и Саня!.. Нашли друг друга!..
Оля направилась к хозяйке. Она давно внимательно присматривалась к матери Данилки. Та сидела в уголке комнаты на лавочке с грустным видом, и всё время прикладывая платочек к губам. Оля подошла, присела рядом, и они долго сидели, тихо судача о чём-то. Мальчишки не пытались подслушивать – пусть женщины сами разберутся.
На следующее утро никто особо не спешил. Успевать к росе не надо, вставать ни свет, ни заря не надо. Все лежали и нежились под одеялами, пока в хижину не вошла хозяйка. Настроена она была, явно, негостеприимно:
– А вы чего разлёживаетесь, гостюшки дорогие? ДелОв нету?
– Сейчас поведём Данилку! – успокоил её Егорка.
– Поведём Данилку! – передразнила его хозяйка, и впервые повысила голос. – Чего ляжите яко розвальни? Лодыри! Пролежни навыдавите! Подымайтесь, давайте! Дров мне наколите, воды в кадку наносите да в баньку, вечером стирать стану, забор ночью той седмицы ветром скосило – поправьте! Лежат они! Кыш работать!
Хозяйка обернулась к Оле:
– А ты, Оленька, – к Оле она обратилась по-матерински нежно. – в сенцах полы подмети, крылечко да пред ним, и цветочки полей тута же и у калитки. Водицу тёплую возьми из кадки, покуда оне студёной не натаскали, а я покуда ясти сготовлю.
– Ясти-мордасти! – тихо пропел Саня. – вот тебе и здасте!
– Чего? – не понял Егорка.
Ребята обречённо переглянулись: Во, влипли! Хотя, ясти – это хорошо, они уже проголодались. Мальчишки одновременно тяжко вздохнули, но делать было нечего. Встали, как миленькие, и пошли во двор работать.
– Ясти-мордасти, вот тебе здрасте! – ещё раз, уже громче, пропел Саня.
– Чего? – снова не понял Егорка.
– Я говорю, ясти-мордасти потом будут. Это хорошо, а то у меня уже пузо урчит! – весело успокоил он Егорку, и, схватив деревянное ведро, пошёл к колодцу. Егорка, тоже с ведром поплёлся следом. И Данилка пошёл с ними, хотя ему ничего не поручали – дитятко ещё, хоть и на голову выше этих… чтоб им пусто было! А Оля дождалась, когда мальчишки выйдут из хаты, и тоже встала.
Подождав, когда она наберёт воды для цветочков, мальчишки с азартом, хвастаясь друг перед другом силой, стали таскать полные вёдра. Егорка наполнял водой кадку возле дома, а Саня такую же ёмкость, но в баньке. Кто быстрее управится! Саня таскал, а сам думал: «Надо Данилку во дворе искупать – не так далеко вёдра тащить». Поделился этим с Егоркой. А тот хитро посмотрел на друга:
– Во дворе несподручно – его надобно ещё в траве вывалять.
Саня в упор смотрел на ехидно улыбающегося Егорку.
– В поле идти потребно! – продолжил издеваться Егорка. - и всё дОлжно вам с Олей делать. Так что воду тебе таскать!
– И потащу! – уверил Егорку Саня, – Что я – слабак?
Но, посмотрев на ведра, с грустью подумал: кажется, наступило время для подвига. Посмертного! Нет – смертельного! Деревянные вёдра сами по себе были тяжёлыми, а с водой – так и вовсе, это были две штанги! Но опозориться перед Олей было невыносимо, да и Егорка не упустит шанса поиздеваться. Даже думать об этом не хотелось!..

                ***

Ребята понимали, что хозяйка едва сдерживается, чтобы не вытурить их прочь, и не дать превратить сына в дяденьку. Поэтому о превращениях вслух больше не говорили. Они молча позавтракали и, уличив момент, когда хозяйка пошла в сарай, выпихали Данилку во двор превращаться в богатыря.
Он не сопротивлялся. Может, понял, что эта бандитская шайка всё рано не отвяжется. А может быть, и ему самому это понравилось: стать богатырём прямо так – с наскока. Во всяком случае он, видимо, просто смирился со своей участью. И, к радости неугомонной банды, его больше не пришлось ни толкать, ни тянуть.
Осталось выбрать место куда идти. В траве были, во ржи купали. Решили идти на поле с ковылями. Бедный Саня, проклиная всё на свете, тащил за ними два полных ведра с колодезной водой. Егорка даже стал ему сочувствовать, но вёдра не забрал. Вот ещё! А Оля, как специально, петляла по полю, ища место получше.
Наконец все остановились. Саня ещё никогда с такой радостью не ставил вёдра на землю. Ему показалось, что руки вытянулись до самой земли – можно, не нагибаясь, пятки почесать. Но Оля ничего этого не оценила. Что может понимать девчонка в таскании тяжестей? А вот Егорка всё понял и наградил друга похлопыванием по плечу:
– Молоток!
Правда, от такого похлопывания плечо едва не отвалилось. По крайней мере Саню изрядно перекосило. Ох, с какой бы радостью он сейчас треснул бы Егорке «в ответку», если бы только смог руки поднять.
Хорошо хоть, Данилка на этот раз не подвёл – впервые, он сам добровольно лёг на траву. Катать его руками всё же пришлось, чтобы не рисковать и точно выполнить все инструкции дедушки. Всё повторили как в прошлые разы. Саня вместе с Олей перевернули Данилку несколько раз, и Саня выплеснул на него оба ведра воды. Потом он взял Данилку за руку. Оля коснулась Цветком головы Данилки, и раздался такой долгожданный шорох переливающихся звёздочек.
Мальчишки собрались радостно вздохнуть – дело сделано, можно идти домой. Но вместо этого оба, почему-то, застыли в изумлении. Расплывшаяся на всё лицо улыбка Сани стала вытягиваться в кислую гримасу с выпученными глазами. С открытым ртом замер Егорка. Оля с радостной улыбкой обернулась на друзей, но, увидев их кислые рожицы, стала медленно и осторожно переводить взгляд на Данилу. Через секунду и её лицо тоже стало вытягиваться, а глаза округляться. Теперь она, прикусив губу, беспомощно моргала: с земли поднимался богатырского роста, косая сажень в плечах… несуразный деревенский увалень. Всклокоченная копна русых волос, по-детски наивные голубые глаза, простодушное, даже глупое выражение лица. Руки, как две лопаты-грабарки, внушительный животик. На нём была белая рубаха и готовые лопнуть совершенно короткие штаны. Оля посмотрела на его босые ноги и ахнула – пятьдесят восьмой растоптанный! Она обхватила лицо ладошками:
– Вот это лапти! Мама дорогая!
Глядя на ребят, Данила туда–сюда вытер нос рукавом, и радостно улыбнулся во всю ширь, показав изумительно ровные белые зубы. А ребята не могли прийти в себя: они как три безмолвные статуи только моргали. Первым из ступора вышел Саня:
– Это сто? Это и есть нас Лыцарь?
Егорка почесал макушку:
 – Чево-то не это. Не таво вышло!
– Надо его к дедушке вести! – обречённо предложила Оля.
Понурые, они поплелись назад к хижине. Данила шёл следом, теребил в зубах какую-то травинку и весело улыбался, наивно не понимая: чё им не нравится? Всё хорошо!
Ребята зашли в дом, и молча плюхнулись на скамейку – сейчас хозяйка увидит их Творение, и точно вытурит их из дома. Данила, едва протиснувшийся в низкую дверь, стоял в углу со смущённым видом и, переминаясь с ноги на ногу, из под бровей глядел на всех, виноватым взглядом. Так в полной тишине они и услышали стон хозяйки. Она стояла в дверях, прислонившись к косяку, и прижав к губам платочек:
– Что же вы наделали, ребятушки? Что я отцу скажу? Куды дитё делось? Вы же богатыря сулили!
Только Оле удалось удержать её от слёз. Они снова сели на скамью в углу комнаты, и снова долго по-женски судачили о чем-то…
Мальчишки сидели ниже травы и тише воды.

***

Выехать решили утром. Егорка привел трёх коней:
– Эти настоящие, тут недалёко в деревне взял, погодя их назад сведу.
Саня хотел помочь Оле сесть на коня, но, стоявший ближе к ней Данила поднял её, как пушинку над конём, и плавно опустил в седло. Саня опешил.
 «Та-а-к! – вскипел он. – Ещё один ухажёр! Да чего они все как мухи на мёд!». Он сердито шмыгнул носом.
Но Данила как скала возвышался над всеми, включая лошадей, так что Саня попыхтел как сердитый ёжик, и молча полез на своего коня. А Егорка опять чесал макушку, глядя на Данилу:
– У нас на тебя и коня-то нет!
– Этому Даниле-верзиле двух коней надо! – рявкнул Саня, – Из пяти зайцев! И так чтобы…
Тут он осекся: Оля одним рывком развернула коня, и он поймал её такой выразительный взгляд, что не стал заканчивать мысль. Стал деловито разглядывать гриву своего коня. Расчесал пару прядей. Но как только Оля, укоризненно покачала головой и отвернулась …скорчил рожицу, но язык показывать не стал – залюбовался: Оля уже увереннее его сидела в седле. Ишь ты, Амазонка!
– А я ничего! – промямлил Данила. – Я и так могу!
– Ну, тогда ладушки! – обрадовался Егорка. – Поехали! – он вскочил в седло не коснувшись стремян.
Кони шли сначала средним шагом, Данила не отставал. Потом коней пустили быстрее, и всё равно Данила бежал наравне с ними. Саня изумился:
– Здоров, однако, босяк! Надо же, пузатый как дирижабль, и даже не запыхался совсем!
А когда на переправе через речку Данила, буквально на руках, словно играючи, вынес коней на крутой берег, Саня зауважал его окончательно:
 «Вот это силища! А что? Пожалуй, дедушке удастся из него сделать что-то приличное. Получится из него Богатырь! Будет у них Заступник!»

***

К колдуну приехали ранним вечером. Тому Данила тоже не показался – не того ожидал!
– Ладно, ребятки! Не печалуйтесь! Исправим! Всё одно – молодцы! Без вас его никто бы не сыскал. Слышите, Саня, Оля? Молодцы! И тебе Егорка спасибо. Завтра по утру волховать по Даниле буду.
– Да! Дедушка! – ответила за всех, чуть успокоенная Оля.
Наконец то у ребят отлегло от сердца. Настроение поднялось, и Егорка тоже перестал переживать за то, что не справился с заданием деда. Вернее, справился, но на «тройбан», как говорит Саня. Все расслабились, немного отдохнули, и мальчишки ушли натаскать воды в баньку. Банька была белая, настоящая; не то, что чёрная, дымная. Всё обещало заслуженное наслаждение после стольких бурных приключений.
Оля сидела за столом перед дедушкой, и смотрела, как он готовит всякие мелочи для завтрашнего колдовства. Глядя на Олю, он тихо спросил:
– Ну, поведай, как дошли-то хоть? Помог колоб?
– Шарик? – не поняла Оля.
– Ну, да! Поводырь.
Оля сложила губки бантиком и некоторое время удивлённо смотрела на дедушку. Помолчав немного, тихо произнесла:
– А Егорка считает, что вы не знаете про шарик.
Дедушка хитро улыбнулся, и тоже шёпотом произнес:
– То я ему нужну книжку подсунул. Скрытно!
Оба заулыбались. Заговорщики!
– Он у меня – шибко рукодельный, хоть и озорничать… тот ещё пострел! Однако зело старательный, всякие штуки горазд творить! – похвалил Егорку дедушка. - Я, бывало, токмо уразумею, а он ужо и сработал. Дай срок! В силу войдёт, волхв с него знатный будет! Много пользы людям принесёт. Вот, токмо гордый по саму макушку. Коли, напрямки дам чего, тако не кажный раз и возьмёт. Но, я то зрю, како он зенками туда - сюда елозит. Ухи навострит, да всё на ус мотает. Токмо виду не подаст. Ерепенится. К нему с подходцем надобно. Вот, и хитрю.
Дедушка про себя ухмыльнулся, и вопросительно посмотрел на Олю:
– Поведай хоть, чё да как было? – и она начала обстоятельно рассказывать ему про их приключения, промолчав про злополучный костёр.
Неожиданно со двора послышался крик Сани:
– Оля-я-я!
Оля скорчила кислую рожицу и, прищурив один глаз, через плечо обернулась на дверь: ей так не хотелось вставать с пригретой скамейки. Она глубоко вздохнула и жалостливо посмотрела на дедушку. Но тот не стал сочувствовать:
 – Ну, поди уж, коли кличут. Уважь друзей.
– Оля-я-я-я! – теперь дуэтом кричали оба приятеля. – Иди-и сюда-а-а!
Оля, обречённо обмякнув плечами, тяжко вздохнула и, неохотно встала. Приоткрыв дверь наполовину, выглянула и жалостно протянула:
– Ну, что-о?
Мальчишки стояли перед ней, обняв друг друга за плечи:
– Оль, О-о! – оба демонстративно выставили в сторону по ноге и театрально взмахнули руками. Саня стоял в лаптях Егорки, а Егорка в Саниных кроссовках. Оба лыбились во всю ширь.
Оля, прижав руку к груди, закатила глаза и отвернулась:
– Ой, дурачки!
Мальчишки прыснули смехом. Оля и сама еле сдержала смех. Она стала заходить в домик, но не выдержала и, снова выглянув, крикнула:
– Клоуны!
Под задорный хохот мальчишек она вернулась в дом, а в голове промелькнула мысль: жаль, что фотика нет!
Нахохотавшись, мальчишки развалились на скамеечке возле крылечка и стали назад переобуваться:
– Малы зело лапти твои! – Егорка с огорчением вернул Сане кроссовки.
– Сам, ты – лапоть. Это – кроссовки. Не фирмА, конечно, но всё же! Ладно, придумаем что-нибудь. – Саня мечтательно улыбался.
– А кем она нас кликала? – спросил Егорка.
– Клоунами.
– Это кто?
– Вы их скоморохами называете.
– А-а! – Егорка радостно хмыкнул. – Я на прошлом годе на ярмарке зрел такого. Потешный! Токмо его высекли опосля.
Саня ошарашенно уставился на Егорку:
– За что?
– Так он того… боярина поносИл.
– И что, за это розгами сечь?
– Да не… батогами драли.
– А, батоги, это что?
– Так, это… палки такие!
– Ну, и порядки у вас! Жуть!
Теперь Егорка уставился на Саню:
– А у вас их что, не секут? Этих… клонов.
– Кло-у-нов!
– Ну, да!
– Да вроде нет!
– Эт клёво!
Разговор стал забавлять Саню. Он слегка пихнул Егорку в плечо:
– А что, надо?
Но Егорка грустно вздохнул и пожал плечами:
– Я не ведаю! Должно бы…
Мальчишки переобувались каждый в свою обувь, как вдруг солнечный свет им заслонила огромная тень. Они подняли головы, и упёрлись взглядами во внушительного объёма живот, нависшей над ними горы под названием «Данила». Пришлось ещё задирать головы, чтобы встретиться с по-детски добродушными и наивными глазами богатыря, но «чуток проскочили». Пришлось немного «вернуться» назад.
Данила с широкой, светящейся белоснежными зубами, улыбкой пробасил:
– А у меня, ужо, банька готова!
 Только что разогретая баня была слишком горячая для Оли, и мальчишки с дедушкой и Данилой пошли купаться первыми. Все с удовольствием парились и мылись, а мальчишки ещё и дурачились. Дедушку почти не было видно: он сидел под самым потолком, окутанный облаками нестерпимого горячего пара. Похлопывал себя берёзовым веничком, и кряхтел от удовольствия. Данила добродушно смотрел на мальчишек и всё время улыбался. Ну и, конечно, потом, когда он хлестал их веником, те визжали как поросята.
Наконец мальчишки не выдержали такую пытку и сбежали.
– А-а! – кричал Егорка. – Поломал усего яко медведь.
Он собрался немножко приоткрыть дверь во двор, чтобы подышать.
«Было бы здорово!» – Оля как раз стояла неподалёку, почти напротив баньки. Правда, она стояла спиной к баньке, за невысокой изгородью, и развешивала сушиться курточки мальчишек, постиранные ею. Дверь она не видела, зато Егорка, увидев Олины ноги, замер, как истукан. Но в это время на него сзади налетел Саня, и, нечаянно, полностью выпихнул Егорку наружу. Да и сам вывалился. Дверь, конечно, отворилась настежь, стукнулась о стену, спружинила, и … закрылась снова. Голые мальчишки ползали по земле, пытаясь встать, скользили, падали, а через мгновение Саня тоже увидел Олины ноги. Теперь и он понял, что произошло, вернее, что сейчас может произойти. Ошарашенные, прикрываясь ладошками, они, отчаянно пихаясь и мешая друг другу, кое-как приоткрыв дверь, полезли назад в баньку.
Оля вышла на середину дворика, и уже не заметила, как у баньки тихонечко закрылась дверь. Саня с огромным облегчением выдохнул:
 – Фу-у-у! Пронесло! Во, было бы дело! Похлеще, чем на рыбалке.
Чуть отдышавшись от предотвращённого позора, он прильнул к щели между досок, и стал подсматривать за Олей. Егорка отчаянно пихался, чтобы тоже посмотреть, но Саня упёрся, и не пускал его. Потолкавшись с Саней без результата, Егорке пришлось искать свой наблюдательный пункт. Наконец, он тоже нашёл прореху между досок.
А Оля, подбоченилась обеими руками, деловито оглядела двор и укоризненно покачала головой: ну, и кавардак у этих мужчин! Какие-то вёдра, грабли, плошки, какие-то штуки с ручками и без ручек, назначение которых Оля даже не знала. Где они только не валялись. Повсюду! И, в завершение радужной картины, было огромное деревянное корыто, коряво расположившееся посередине двора. Оля не стала терять времени, она просто начала прибираться во дворе, не зная, что за ней наблюдают и любуются ею два голых приятеля. И при этом оба лыбятся как дурачки. Не подозревая о коварстве мальчишек, она вначале что-то тихо мурлыкала себе под нос, а потом в пол голоса запела:



Маленькая лодка
По реке плывёт.
А гребца молодка
С нетерпеньем ждёт.
Пение гармошки
Слышно вдалеке.
Узкая дорожка
На речном песке.

Ветерок колышет
Стебли камышей
И никто не слышит,
Что он шепчет ей.
Лунная дорога
Освещает путь.
Ну, ещё немного
Здесь со мной побудь.


Нежные признанья
И в руке рука.
Тайну их свиданья
Сохранит река.
И жених с невестой
Плыли под луной.
Им совсем не тесно
В лодке быть одной.

• – ноты песни см. Приложение 1

Закончив петь и прибираться во дворе, Оля взошла на крылечко, и, обернувшись, посмотрела на результат своей работы: всё чистенько, всё убрано. Она удовлетворённо цокнула язычком: «Вот так! Всё то, что (правда, только на женский взгляд) лежало не так, не там и «ва-аще» неправильно, исчезло с глаз долой». Все эти штуки «нашли» своё место в разных углах двора. Теперь они стали лежать, висеть и стоять по углам, под разными навесами, на полочках и гвоздях. Даже корыто стало красоваться на двух деревянных чурочках. Довольная, Оля улыбнулась и, облегчённо вздохнув, вошла в домик.
Ей и в голову не могло прийти, что всё это время два бесштанных мальчишки замерли, заслушавшись её пением. Иначе, оба схлопотали бы по шеям по полной корзине с горкой. Может даже прямо там, в баньке и голышом.
Почти сразу, как только Оля начала петь, улыбка у Сани из шкодливой стала доброй и нежной. Он практически впервые слышал, как она поёт, (школьный хор не считается) и был ошеломлён её мягким тёплым голосом.
Когда Оля ушла, он почувствовал угрызение совести, но с укором посмотрел на лыбящегося Егорку: как будто именно тот был виноват. Тихонько цокнул языком, и, когда Егорка оглянулся, махнул ему головой:
– Пошли!
Достаточно отдышавшись на свежем воздухе, мальчишки нацелились вернуться в баньку ополоснуться. Но надо было проскользнуть туда так, чтобы снова не попасть в лапы Данилы. Всё это время Егорка бурчал что-то про сломанные рёбра. Осторожно заглянув в приоткрытую дверь, они просочились внутрь. Но выйти из баньки целыми мальчишкам было не суждено – уже через минуту оттуда послышалось истошное:
– Данила, не надо! А-а-а! Данила! А-а! Мамочки! Спасите!..

***
В дом вернулись весёлыми и беззаботными. На столе уже стоял ужин, правда – каша, но, что могло бы быть более вкусным, чем такая каша! Оля снова отстранила дедушку от командования. Усадила его с мальчишками, и, достав небольшие глиняные чашки, разложила кашу в каждую из них отдельно. Все мужчины терпеливо ожидали начало ужина. Даже руки на стол никто не высунул. Все сидели притихшие как малыши в садике. Четыре головы и четыре пары глаз синхронно поворачивались вслед за движениями девушки. А ставшая хозяйкой Оля раздала кашу дедушке и мальчишкам, и со своей чашкой села рядом с Данилой, которому чашкой стал Большой котелок.
Поели, выпили киселя. Мальчишки завалились на уложенный на деревянный настил тюфяк. Болтали о разном и пустом. Так потихоньку день скатился к вечеру, а обед к ужину. Ложиться спать было рано и все коротали время кто как мог: дедушка тихим голосом рассказывал Даниле про жизнь в соседних селениях, Саня с интересом наблюдал за тем как Егорка, раскрашивает какую-то глиняную свистульку. Он несколько раз оглядывался на Олю, вытиравшую полотенчиком, вымытую ею посуду. Оглянувшись в очередной раз, Саня не увидел Оли. Он удивился, что Оли у столика нет - «наверное, за печкой» Подождал немного. Оля не возвращалась. Саня, сделав вид, что просто так встал, и, немного покрутившись по комнате, незаметно для Егорки (как ему напрасно показалось), пошёл её искать. Егорка продолжал красить, ещё днём начатую свистульку. Хитро улыбаясь, он тихонько подглядывал за суетой друга. А когда Саня мог заметить его взгляд, быстренько отворачивался к своей поделке. Саня делал вид, что гуляет просто так, для разминки. Он даже потянулся пару раз, вроде бы как, отсидел то ли ногу, то ли спину. И как бы случайно заглянул за печку: Оли там не оказалось. Тогда Саня, не привлекая к себе внимание, потихоньку, зигзагами, но всё же продвинулся к двери. Оля нашлась сразу, как только Саня вышел во двор. Она стояла на краю крылечка и смотрела на занимающийся закат. Из-за деревьев горизонта видно не было, но заходящее солнце окрасило в розовый цвет высокие кучерявые облака и вершины сосен. Оля приподнялась на цыпочки, чтобы чуть подольше «задержать» уходящий день. Картина была завораживающая. Облака высвечивались в небе в несколько слоёв – самый верхний был тёмно-серым, затем слой посветлее, а нижние слои осветились от нежно-розового до ярко-алого цвета. И все облака были по краям прочерчены узкой тёмной каёмкой. Увлечённая этой красотой, Оля не заметила, что подошёл Саня. А тот встал рядом чуть позади неё, якобы он тоже любуется вечерним зрелищем.
Стоял, стоял, а потом, сделав невинное глазки, положил руку на плечо Оли. Поражённая таким нахальством, она плавно отодвинула голову, и взглянула на шкодливую руку. Затем медленно и спокойно, тоже с невинным выражением лица, двумя пальчиками убрала её с плеча, отодвинула в сторону, слегка повернулась к Сане, стараясь поймать его взгляд, нежно-нежно улыбнулась и сунула ему под нос сжатый кулачок. Саня радостно понюхал этот кулачок, и восторженно выдохнул:
– А-а-а!
Оля, едва сдержав смех, цокнула язычком и отвела взгляд: «Ой, Саня, Саня!»
 Правда, и Саня свою руку убрал, заложив её за спину. Теперь он по-настоящему стал смотреть на закат: видели бы мама с папой, да и ребята, что он стоит рядом с Оленькой, и любуется древним и прекрасным солнечным закатом, одно-фиг-его-знает-какого века! Размечтавшись, он не заметил, как улыбающаяся Оля слегка повернула голову, и, скосив взгляд, к своему удовольствию убедилась, что Саня никуда не ушёл и стоит рядом. Так они и смотрели на небо, пока оно совсем не потемнело и не украсилось первыми звёздами.
Когда ребята зашли в дом, в комнате было темно. Все уже заснули. Дедушку слышно не было, Егорка тихо посапывал, зато Данила разродился могучим богатырским храпом. Казалось, что весь дом ходуном ходит. На столе едва ли не подпрыгивали чашки. Саня язвительно посмотрел на богатыря: кажется, весёлая ночка намечается под храп богатырский!
Оля пошла устраиваться на полюбившийся ей топчанчик. Саня уже собрался улечься к Егорке, но лежать рядом с храпящим Данилой не хотел. Он тихонечко, чтобы не разбудить, перевернул Егорку поближе к Даниле. Потом снял куртку, положил её на край лежанки, и начал снимать рубашку, когда, неожиданно, услышал тихое Олино:
– Саш, иди сюда!
Саня замер в дурацкой неудобной позе – руки «застряли», ещё не выйдя из рукавов, но он боялся пошевелиться, и только медленно-медленно начал поворачивать голову в сторону печи: «показалось? Вроде нет – позвала!» Тут снова послышалось:
– Саш, иди сюда! Что-то покажу.
Он расплылся в улыбке, выпрямился, вернул рубашку на место, заправил её в брюки, взъерошил, а затем уложил волосы на макушке, и тихонько, на цыпочках, чтобы не заскрипели половицы, прошёл за печку.
Свет неполной луны сквозь окошко делал все силуэты в доме загадочными и торжественными. На светлом фоне стены силуэт Оли тоже выглядел очень завораживающим и по-колдовски таинственным. Она уже сняла ленту с головы, и лунный свет короткой полоской блестел на её волосах. Оля рукой пригласила его сесть. Саня сел, а она сделала вид, будто не почувствовала, как он слегка прижался к её плечу. Зато заметила, что Саня вознамерился накрыть её руку, ещё лежащую сверху одеяльца, своей. Оля тут же свою руку убрала (и это было сделано вовремя – Санина ладонь опустилась на уже пустое место), а она, наклонившись к подушке, вынула из-под неё Цветок:
– Смотри! – она протянула Цветок Сане, бурчащему что-то.
– Ух ты! – восхитился тот. – Цветок светится.
Внутри бутона Цветка проходили волнами алые светлые и чуть темнее полосы. Они друг за другом поднимались снизу вверх и, дойдя до краешка лепестка, на мгновение становились мелкими звёздочками, более светлыми и чуть потемнее. Сорвавшись с Цветка, все звёздочки чуть отлетали в сторону, ярко вспыхивали и затухали. Был слышен характерный для них шелест. Также оттенками зелёного переливались листья и черешок. Зелёные звёздочки окружали Олину руку, которая возле цветка тоже светилась. Саня посмотрел на подружку и замер от восторга: свет от звёздочек отражался в её глубоких карих глазах. Сане понадобилось сделать над собой усилие, чтобы отвести от них взгляд и снова посмотреть на Цветок. Он нежно взял его вместе с рукой Оли, и потянул к себе.
– Не пахнет! Только светится – прошептала она. – Я это сейчас обнаружила.
Саня другой рукой прикоснулся к краю Цветка и стал надавливать на него пальцем. Звёздочки обогнули его засветившийся палец, но больше он не успел что-либо сделать – Оля отвела в сторону его руку:
– Не балуйся!
– Может, он и раньше светился? А при ярком свете не видно было?
– Ну, вот ещё! Я его и раньше в темноте много раз видела – он не светился, а сейчас вынула, а он – вот!
– Наверное, мы накануне главного колдовства, вот он и стал светиться. А завтра закончится наше приключение, и домой вернёмся.
– Может быть. Хорошо бы! – Оля о чём-то задумалась.
– Не знаю, как ты, а я скучать буду по дедушке и по Егорке. Саня снова взял Олину руку с цветком, посмотрел в сторону комнаты, из которой раздавался могучий богатырский храп. Тут ему стало смешно:
– По Даниле тоже скучать буду.
Он еле сдержался, чтобы не засмеяться. Оля тоже улыбнулась. Она потянула к себе руку с Цветком, но Саня притянул её обратно. Оля с удивлением посмотрела на Саню, но ничего не сказала. Она снова попыталась отобрать у него руку. Саня снова вернул её на место. У Оли округлились глаза. Она сжала губы, попыталась сделать строгое лицо, но не сходившая с губ улыбка мешала ей разозлиться.
– Не ты один! – она со всей силы потянула на себя руку с Цветком. Стала помогать себе второй рукой, упёршись в Санино плечо. – Я тоже буду скучать! – сквозь зубы процедила она.
Наконец, ей удалось вернуть себе руку. Она безуспешно попыталась изобразить гнев, а Саня сделал совершенно невинное глупое лицо и часто-часто заморгал. Оба глядели друг на друга глаза в глаза. Оба, забавно скорчив рожицы, пыхтели и кривлялись. Оля сверкала глазами, морщила носик изображая возмущение, а Саня, просто дурачась, кривлялся. Оба еле сдерживались, чтобы не расхохотаться. Наконец, после затянувшейся паузы, решив, что Саня уже достаточно насладился красотой Цветка, Оля повернулась к подушке и спрятала его.
Обернувшись к Сане, она неожиданно ещё ближе оказалась с ним лицом к лицу. Саня замер: «Это же надо, какие колдовские глаза!» Между ребятами были сантиметры. Теперь Олино лицо освещалось только луной. Её мягкий сдержанный свет нежно блестел на волосах и округлившейся от улыбки щеке. Глаза стали совершенно бездонными. У Сани молнией промелькнула дерзкая мысль: «Должны же быть у нас первый поцелуй и пощёчина?.. Единственная! Так, не очень сильно!» Сложив губы бантиком, он явно собрался чмокнуть Олю в щёчку, а если повезёт, то и в губки, и потянулся к ней.
Но, глядя на него в упор, едва не засмеявшись, она тоже сложила губки и с горящими игривыми глазками синхронно отклонилась от Сани назад:
 – У-тю-тю-тю!
Саня в недоумении замер: ну, вот что с ней делать? Оля опять издевательски кокетничала. С совершенно ангельским лицом, она играла глазами и улыбалась, а поцеловать не дала! Он начал терять равновесие – теперь просто так до её щёчки не дотянуться, и был вынужден вернуться в прежнее положение. Немного отодвинувшись, «вернулась» и Оля.
Саня сидел, огорошенный таким конфузом. Он скорчил сначала кислую, а потом заискивающую рожицу. Опять стал часто-часто заискивающе моргать: можно, мол, ещё немножко посидеть? Это не произвело на Олю никакого впечатления. Едва сдерживая смех, она тихим, но не допускающим возражений голосом, как отрезав, прошептала:
– Всё! Теперь шлёпай спать!
Саня продолжал клянчить бесстыжими глазками «посидеть ещё». Но Оля тоже умела моргать. Она снова сложила губки бантиком и, покачивая головой, прохлопала ресницами беспощадное:
– Фигушки!
А затем лёгким кивком головы показала, в каком направлении ему следует шлёпать. Саня дурашливо посопел. Он тоже играл глазами, но печальными. Ожидаемой реакции не последовало; Оля ещё раз, для убедительности, кивнула ему головой: «Кыш отсюда!» Саня шмыгнул носом и покорно поднялся. С жалостливым, несчастненьким видом, опустив голову, медленно поплёлся к Егорке. У печки с последней, с уже умиравшей надеждой, оглянулся, но Оля сделала ему пальчиками «до свидания». Он пошёл и затылком чувствовал, как ему в спину упирается её беззвучный, но задорный и шкодливый смех. А уже через мгновение его догнало тихое и ласковое: «Спокойной ночи!». Саня снова оглянулся, ухмыльнулся, глубоко вздохнул, и тоже пожелал ей спокойной ночи. А когда, уже лёг, впервые поймал себя на мысли: «А хорошенькая она у меня!»
Он лежал и мечтательно улыбался … но этот храп!!! Взбешённый Саня вскочил, и через плечо и Егорку оглянулся на Данилу:
– Бугай деревенский!
Он упал на свое место, отвернулся, а затем выдернул из-под головы тюфяк, который служил ему подушкой, и накрылся им. Посуда, стоявшая на полках, отзывалась на могучий храп богатыря мелким, но хорошо различимым дребезжанием.

***

Саня проснулся сразу с кислой физиономией – прямо по глазам бил свет от какого-то дурацкого солнечного пятна на потолке. Отразившийся от чего-то на столе, он мерцал ярким зайчиком, и, конечно, разбудил его. Недовольный Саня приоткрыл один глаз и долго разглядывал это надоедливое пятно. Наконец, он почувствовал, что окончательно проснулся, открыл второй глаз, но подниматься не спешил: ещё оставалось исполнить сладостный утренний церемониал – потягушки. Саня вытянулся в струну, задрал руки над головой, поиграл ладошками. Затем чуть покачиваясь из стороны в сторону, и, самодовольно кряхтя, с наслаждением размял все маленькие и большие косточки. Он уже собирался расслабиться, когда вдруг, почувствовал, что на него пристально смотрят. Саня рывком приподнял голову и столкнулся со смеющимися Олиными глазами. Она сидела за столом с кружкой киселя, с забавно оттопыренной кусочком пирога щекой. Улыбаясь и не сводя с Сани взгляд, Оля отпивала кисель маленькими глоточками и тут же слизывала язычком кисельные усики. Саня замер на пару мгновений, а затем медленно, тоже не отрывая от неё взгляда, сел, прикрытый одеяльцем. Встать сразу оказалось невозможным делом: надо было как-то натянуть штаны, а Оля не отворачивалась. Слегка наклонив головку на бок, с хитрой рожицей, сложив губки «бантиком» и прикольно моргая, она наблюдала – что Саня будет делать дальше. Саня ёрзал на краю лежанки, продумывая варианты дальнейших событий. Его тоже начала забавлять эта ситуация, устроенная Олей, но надо было как-нибудь достойно из неё выкрутиться. Он вопросительно посмотрел на Олю, но в «ответку» получил дурашливую гримасу с круглыми глазами на шкодливо улыбающемся личике. Саня замер, но через пару мгновений тоже хитро улыбнулся –Ладненько!
Для начала, он подтянул брюки к себе под одеяло, и, воткнув ноги в штанины, стал думать, как быть теперь. Снова скосил взгляд на подружку – Оля улыбалась и не отворачивалась.
– Так, значит, да? Ладно! – Саня набрался духа. – А, была не была! – он откинул в сторону одеяло, решительно вскочил, и, повернувшись к Оле спиной, натянул на себя брюки. А Оля так и не стала отворачиваться, она просто закрыла глаза ладошкой.
Выждав немного, чтобы Саня успел застегнуть и заправить всё, что положено, она осторожно раздвинула пальцы, приоткрыла один глаз, и «упёрлась» в светящееся от дурацкой улыбки, почти вплотную приблизившееся к ней Санино лицо. Он уже стоял коленями на лавочке, перевалившись через весь стол вплотную к ней. Оля замерла от неожиданности, но ни слова не сказала и не дрогнула.
– Вы чего? – встрял проснувшийся Егорка.
– Отвянь! – отмахнулся от него Саня.
– А-а! – понял Егорка и, вскочив с лежанки, придерживая портки руками, побежал во двор.
Оля выдержала Санино испытание: она не стала ни отодвигаться, ни отводить взгляд. Даже наоборот: тоже немного навалилась на стол. Через пару мгновений она, хлопая ресничками, и с невинным личиком, изящно выставила указательный пальчик перед Саниным лицом. Затем покачала им из стороны в сторону, и начала водить кругами по его контуру. Саня ничего не понял из происходящего, и только ошарашенно крутил глазами вслед за этим пальчиком. Он не сразу понял, что круги всё время уменьшаются и центром этой спирали станет его собственный нос. Всё окончательно стало ясным, когда Олин пальчик «доехал» до центра спирали и упёрся в кончик Саниного носа. Теперь Оля стала чувствительно надавливать на него. Она свернула губки как для свиста, но свистеть не умела, поэтому у неё получилось «Фю-ю-ю-ю-ю-и-ить!» Саня скорчил дурашливую рожицу, шмыгнул, сплющенным носом, и стал плавно пятиться назад. Олино «ить» прозвучало в тот момент, когда Саня полностью свалился на лавку, как положено, мягким местом. Он хотел было скорчить недовольную физиономию, но только глубоко и жалостно вздохнул, пытаясь хотя бы не засмеяться. Олю это позабавило – бедненький! Они всё время не отрывали взгляды друг от друга. Оба, как вчера ночью, дурашливо улыбались. Отодвинув Саню на «пионерское расстояние», Оля поставила локти на стол и положила личико на ладошки. Саня сделал то же самое. Прошло несколько минут. Они продолжали молчать и улыбаться. Наконец, не отводя глаз от Сани, Оля выпрямилась, пошарила по столу рукой и нашла ещё одну кружку. Поставила перед изумлённым Саней, и взяв, тоже наощупь, кувшин, налила киселя и ему. Перелила. Кисель плавно, упругой, подкрашенной ягодами шапкой, приподнялся над краем кружки, и стал парой извилистых струек стекать по её пузатым стенкам на стол. Но Оля не отводила взгляда от Сани и ничего этого не видела. Она просто почувствовала, что кружка переполнена и отставила кувшин. И Саня, не отрывая от неё взгляда, взял пальцами мокрую кружку, сделал небольшой глоток киселя, и тоже облизал губы от усиков.
Оба даже не почувствовали сколько времени они так вот сидели и, глядя друг другу в глаза, молчали. Постепенно улыбки обоих стали нежными и немного грустными. Сейчас для них ничего другого вокруг не существовало: ни дедушки с Егоркой, ни Данилы, ни древней Руси. Были только он и она. Слова были не нужны, они всё понимали без них. Оля сидела с влажными глазами, и вдруг положила свою руку на столешню, недалеко от Саниной руки. Саня стал плавно продвигать свою руку, чтобы взять Олину. Она свою не только не убирала, но и даже чуть-чуть подвинула навстречу, но тут неожиданно, как гром среди ясного неба послышалось дедушкино:
– Ну, вот! Оно ужо все и проснулися.
Ребята совершенно не слышали, как в домик вошли дедушка и всё время добродушно улыбающийся Данила. Смутившаяся Оля мгновенно «очнулась». Она одёрнула свою руку назад, и, прикоснувшись к щеке, почувствовала, что краснеет. Отвернув лицо, резко встала и, обойдя лавочку с дальней стороны, ни на кого не глядя, пошла за тряпкой для стола. А Саня опустил взгляд и уткнулся в свою кружку. Только на этот раз он схватил её всей рукой и всю ладонь обмазал киселём. Досадливо сморщился, опустил кружку на стол, но промолчал – теперь надо было ждать тряпочку от Оли.
Увидев, что девочка покраснела от смущения, дедушка сам смутился и решил отвлечь ребят от неловкой ситуации:
 – Тако, я чего баю: день то ноне дюже пригожий! Небо, яко постирано: ни единого облачка. Вёдро! Давайте покуда откушаем и приступим к хлопотам нашим. Дело нас ожидает зело важное, суетиться негоже. 
А Оля как раз то суетилась. Не зная, куда отвести глаза, она бестолково крутилась из стороны в сторону возле печи, боясь повернуться к мужчинам лицом. Совершенно потерялась, куда деть эту дурацкую тряпочку, и как вернуться к столу. Она ещё несколько раз прикоснулась к ставшим пунцовыми щекам.  Дедушка виновато вздохнул, и, как можно ласковее попросил: 
– Оленька, внученька, накрывай на стол…

                ***

Наконец, утренняя суета сошла на нет, все успокоились и стали разговаривать шёпотом. Колдун положил перед собой Книгу Времен. Превращать домик в волшебную пещеру дедушка не стал, но всё же комнатка стала выглядеть как-то иначе.
– Оленька, принеси Цветок - попросил дедушка.
Оля забежала за печку и вернулась с Цветком, светившимся, как и вчера вечером. Искорки срывались с его краёв, напоминая бенгальский огонь. Оля подошла к столику с Книгой и хотела положить Цветок на столик, но тот отказался принимать горизонтальное положение. Оля приложила усилие, но у неё ничего не вышло.
– Оставь его. – попросил дедушка.
Оля не поняла, как это сделать.
– Отпусти Цветок!
Оля разжала руку, но Цветок не упал: он подлетел к Книге и замер рядышком в том же вертикальном положении. Оля вернулась к Сане, но дедушка повелел им встать возле себя, а Данилу поставил напротив. Егорка долго дёргался, ища себе место, пока не пристроился с другой стороны дедушки. Тот не стал возражать, и убедившись, что всё готово, приступил к колдовству. Вытянув руки над Книгой, дедушка уже привычно произнёс:
– Мирское отойди, волховство явись!
Как и в первый раз, комната преобразилась в пещеру. На дедушке появился волшебный наряд, сам он преобразился в высокого сухощавого старика с длинной бородой. Егорка тоже оказался в балахоне с капюшоном, поверх, подаренной Саней куртки. Данила был в своих тесных, простых портках и рубахе. Саня остался в своей школьной форме, без куртки, конечно. И только Оля стояла красавицей в своём новом расписном древнерусском наряде. Она была подпоясана узким тканым пояском, голова была перевязана алой шёлковой лентой. Все были радостно взволнованы, но говорить что-либо боялись. Все заворожённо глядели на дедушку-волхва.
Колдун полностью повторил обряд очищения пещеры. Затем он опять простёр руки над Книгой и произнёс:
            – Книга времён, придай силу свою, избранным тобой.
Книга засветилась алыми и белесыми звёздочками. На это раз они с Цветком образовали три дуги, две из которых накрыли Саню и Олю, а третья Данилу. Все они засветились. Егорка удивлённо разглядывал эту картину: светились все, кроме него. Даже обидно стало. Старался, старался и на, тебе! Не нужОн! Он скуксил обиженную физиономию, но на него никто не обратил внимания. Ведун бросил на столешницу треноги пучок травы и насыпал немного какого-то растёртого минерала. На столешнице вспыхнул лёгкий огонёк, и пошёл алый дым.
– Возьмите Цветок! – приказал он ребятам. Оля сделала шаг к Цветку, но тот сам подлетел к ней. Она взяла его за стебелёк, и тот легко поддался.
 – Проведите Цветок сквозь дым! – сказал колдун. – Купно его держите.
Саня тоже взялся за Цветок. Они с Олей провели Цветок через столб дыма, и искорки Цветка стали более яркими и пышными. Раздался хорошо различимый шелест.
– Теперь коснитесь Данилы. Чела коснитесь.
Ребята до головы не доставали, и Данила изрядно наклонился, чтобы помочь им. Магическое превращение началось. От свечения Цветка образовалось ало-белесое кольцо из мерцающих звёздочек. Цветок даже не надо было вести вдоль тела Данилы – кольцо скользило само, и там, где оно уже прошло, стал появляться облик Богатыря.
Теперь он поразительно разнился с тем, что представлял собой Данила до превращения. Ребята стояли заворожёнными, и с открытыми ртами любовались результатом колдовства. Перед ними возникал высокий и плечистый, но при этом стройный и подтянутый парень.
В нём угадывалась огромная мощь и благородство. Он смотрел на всех спокойным и ласковым взглядом. Данила сам был поражён колдовством, и сдержанно улыбался. Одет он был очень просто – белая рубаха с небольшой вышивкой возле ворота, подпоясанная плетёным ремешком. Тёмно-красные длинные штаны-порты, как называл их Егорка, закрывали ноги. Оля посмотрела вниз и улыбнулась. Данила был обут в невысокие кожаные сапожки. Теперь его ноги были не больше, чем нужно при таком росте.
– Ну, вот! – успокоил всех дедушка. – Лепо вышло! Уладили!
У всех отлегло от сердца. Саня посмотрел на Колдуна, и тот, угадав возможный вопрос, заверил его:
– Не хлопочи! Вооружим опосля. Доспехи ему сработаем. У нас кузнецы знатные, умелые. И коня ему подберём под стать. Не тревожься!
А на столе Книга вновь зашелестела искорками. Ведун оглянулся на неё – она была открыта на странице с выдавленным контуром Цветка.
– Оленька, Саша. Книга вопрошает Цветок возвернуть.
Оля оглянулись на Колдуна, стоявшего рядом со столиком, на котором лежала Книга. Та сверкала искорками. Цветок тоже всё ещё светился. Оля поднесла Цветок к Книге, но Колдун придержал её руку:
– Тоже купно кладите.
Подошёл Саня. Он взялся за Цветок вместе с Олей. Они подвели его к Книге и едва только коснулись листа, как Цветок стал гибким, плавно лёг на страницу, и, заполнив собой выемку в листе, превратился в рисунок, но слетавшие с него искорки образовали уже всем знакомую пелену. Немного померцав, Цветок затих, но Книга продолжала искриться своими огоньками. Её станицы стали сами переворачиваться, пока не открылась страница с отпечатками Олиных и Саниных ладоней. Наступило время возвращаться. Но ни Саня, ни Оля не стали пока класть руки на лист. Оля подошла к Егорке, обняла его:
– Ты мой единственный друг-волшебник и очень хороший друг. Спасибо тебе за всё. Она обняла и поцеловала Егорку в уголок губ. Саня не испытал даже намёка на ревность. Он тоже подошёл к Егорке. Они обнялись.
– Там у меня нет брата! – сказал Саня. – Он у меня тут живёт. Спасибо тебе за всё.
Данила тоже наклонился, чтобы чмокнуть Олю в щёчку:
– Спасибо тебе огромное, Оленька. И тебе, Саня, спасибо, и тебе, Егорка.  Голос у Данилы был мягким, но низким, почти бас.
Он протянул руку Сане, чтобы пожать, хотя Сане хватило бы и трёх пальцев Данилы. А Оля уже подошла к дедушке, уткнулась лицом в его плечо и, повернув голову набок, прижалась у нему щекой. Мальчишки услышали какое-то всхлипывание, но Оля удержала слёзы, а дедушка, успокаивая её, долго гладил, перевязанные алой лентой девичьи волосы.
Наконец Оля взглянула в глаза Ведуна:
– Спасибо вам, дедушка, за всё-всё – спасибо.
– И вам, ребятушки, спасибо от всей земли нашей! – дедушка до пола поклонился Оле. – Но пора вам, детушки. Книга зело ожидает.
Оля и Саня подошли к Книге и протянули руки к отпечаткам ладоней. Искорки, слетевшие с её страниц, образовали перед ними большое, как и в прошлый раз, но не белесое, а нежно алое полотно. Сквозь него проглядывались силуэты домов, проезжающих машин и идущих людей.
– Там ваш мир! – сказал Колдун. – Ступайте. Счастья вам!
– Ой! – Оля, вспомнив что-то, кинулась за печку, где под подушкой лежал подарок тёти Вари. Через пару мгновений она вернулась, прижимая к груди аккуратно сложенный свёрток с расшитой девичьей рубахой и бусами.
– О-о! – Егорка поднял вверх указательный палец: теперь и он что-то вспомнил.
– Погодите!
Он метнулся к лежаку, упал на колени и, протянув под настил руку, достал какой-то тряпичный мешочек. На ходу развязывая узелки, Егорка подбежал к ребятам:
– Оленька! Совсем вылетело! Станешь носить али нет, не ведаю, но прими на память обо мне. Егорка развернул ткань – на ней лежали две пары лаптей. Одни побольше, очевидно для Сани, и совсем очаровательные лапоточки для Оли.
– Спасибо, Егорушка! – Оля чмокнула Егорку в щёку.
– А эти тебе! – Егорка протянул вторую пару Сане. Тут Егорка ещё что-то вспомнил и, сунув руку в карман, вытащил вчерашнюю свистульку:
– Вот вам ещё. Деток нарОдите, пущай дуют.
Оля, чтобы не показать смущение, отвернулась, положив руку на грудь.
– Мош, и меня тогда вспомните. - добавил Егорка.
Оля повернулась к другу:
– Мы не забудем тебя никогда! – одновременно произнесли они с Саней.
– Егорушка! – закончила фразу Оля.
Егорка вернулся к деду, а ребята положили руки на отпечаток и, засветившись новыми искорками, повернулись к пелене, как могли быстро, чтобы не разреветься.
– Не забывайте нас! – с дрожью в голосе попросил Егорка. – И не печалуйтесь, всё будет ништяк!
И снова, в который раз, ребята на мгновение оглянулись:
– ПрОщайте, не пОминайте лихом! – сказал Саня.
Оля удивлённо взглянула на него: «мало, что Егорку наградил разными словечками, так ещё и сам окнул как Егорка. Или показалось? Ладно, потом выясню!» Саня тоже взглянул на неё. Оба на секунду застыли, глядя друг другу глаза в глаза, и тут Оля шкодливо шмыгнула носом и радостно улыбнулась. Оба заулыбались. Только Саня смотрел на неё спокойно и нежно.
Оля повернулась лицом к пелене и, о чём-то подумав, встала к Сане вплотную, прижавшись к его плечу. Потом набрала полные лёгкие воздуха, но, кинув взгляд на Саню, не стала задерживать дыхание – просто резко выдохнула. Саня взял её за руку, и под шелест сверкающих звёздочек ребята вошли в пелену.

                ***
Была ранняя осень. На землю стали опадать первые пожелтевшие листья, но солнышко ещё хорошо пригревало воздух. Бабье лето было в самой поре. Мелкие перелётные птахи ещё только сбивались в стаи.
В небольшом городском сквере на одной из скамеечек сидела девушка. Перед ней стояла большая детская коляска, в которой спал малыш. Вдруг над скамейкой напротив появилось небольшое белесое облачко, светящееся мелкими яркими искрами. Оно быстро крутилось и стремительно увеличивалось в размерах. Девушка испуганно вскочила, схватилась за ручки коляски и быстро убежала прочь. А разросшееся облачко, вдруг, разделившись на две части, медленно опустилось на скамейку. Вскоре оно рассеялось, и на скамейке оказались две женщины. Одна была одета в длиннополое платье, с длинными рукавами, в несуразной высоченной шляпе, украшенной вышитыми цветами. Вторая женщина выглядела как древнерусская боярыня. В тяжёлом бархатном платье, с богатой и немного вычурной вышивке. Какое-то время они смотрели вокруг рассеянным, ничего непонимающим взглядом и, наконец, глядя друг на друга, пришли в себя.
– Маргарита Дмитриевна? Маргарита! – удивлённо воскликнула одна из женщин.
– Света? – спросила в ответ вторая.
Она положила руку на руку Светланы Вячеславовны. Обе женщины стали оглядываться и присматриваться к окружающей их обстановке,
– А где мы? – спросила Светлана Вячеславовна.
Маргарита Дмитриевна тоже вертела головой из стороны в сторону:
– Это же сквер возле драмтеатра! – сообразила она….

***

С другой стороны этого же сквера над деревьями появилось ещё одно облачко, светящееся искрами. Оно тоже быстро увеличивалось и стремительно неслось к земле. Из облака слышался отчаянный крик:
– А-а-а!
Наконец, разросшись до больших размеров, облако с громким хлопком шлёпнулось посередине огромной кучи аккуратно сграбленной листвы. Бумсик о землю был весьма эффектным, но видимо болезненным – из облака отчётливо послышался стон. А от этого удара в воздух поднялся пышный, лёгкий фонтан пожелтевших, начинающих засыхать листьев. Через мгновение из оставшейся кучи показалась голова, на макушке которой лежал большой дубовый лист. Игнатий, которому голова принадлежала, начал оглядываться по сторонам. По звукам транспорта, по деревьям вокруг него, он понял, что находится в каком-то парке или сквере.
Но размышлять долго ему не дали. Недалеко от него стояли две, болтающие о чём-то женщины в синих курточках. Они увидели развороченную кучу, торчащую из неё голову какого-то мальчишки, и опешили от такого безобразия. Одна из них медленно потянулась рукой к прислонённой к дереву метлой и через мгновение ринулась к высунутой голове:
– Ах, ты, паразит такой! Я пол дня эту кучу собирала!
Игнатий, а точнее Витька Игнатьев, увидел несущуюся на него тётку. Он тут же вскочил и бросился бежать:
– Я нечаянно! – заорал он.
А тётка стремительно приближалась:
– Валя, заходи справа! – скомандовала она.
Витька рванул в противоположную сторону, но дорогу перегородила высокая решетчатая ограда. Стоявшие на автобусной остановке люди ещё долго с удивлением наблюдали, как две сердитые тётки мётлами гоняют между деревьев странно одетого, очевидно, участника ансамбля русских народных танцев, парнишку.

***

                (7 лет спустя)

В воздухе стоял невероятный гвалт дерущихся на вершинах тополей ворон. Ещё яркое, но уже осеннее солнце едва согревало воздух. Окна в родильном отделении были плотно закрыты, но даже сквозь них были слышны крики птиц. Девушки одной из палат со скучающими лицами смотрели сквозь стекло на тщательно утоптанный молодыми папашами рано выпавший снег. Вдруг одна из них оглянулась:
 – Оль, твой Саня пришёл.
Оля подошла к окну и увидела Саню. Тот хотел поднять руку для приветствия, но Оля неожиданно исчезла из окна. Саня в недоумении замер, и стал ждать – мало ли что могло её отвлечь. Но через пару мгновений Оля снова показалась в окне. Она подняла, так, чтобы Сане было лучше видно, маленький белый свёрток из пелёнок. Из него выглядывало недавно проснувшееся личико. Оля не успела толком запеленать сына - Саня прервал её в самом разгаре этого приятного занятия, и теперь чудо в пелёнках недоумённо разглядывал открывшийся вид из окна и дерущихся птиц. А Саня и Оля просто молча смотрели друг на друга глаза в глаза и улыбались. Через некоторое время Оля наклонилась над сыном, заглядывая в его милое личико, и Саня по движению губ Оли, прочитал, что она сказала: «Наш папа!»
Малыш посмотрел вниз на Саню, как будто всё понял, резко взмахнул, свободной ручкой, и неумело улыбнулся.
– Егорушка! – закричал Саня. – Сынок!
Оля не стала ничего ни говорить, ни кричать в ответ – через плотно закрытое окно всё равно ничего не будет слышно. Она просто улыбалась. А Саня ещё долго стоял и махал им небольшим, но пышным букетом ярко алых роз.

 
КНИГА 2. МАГИЧЕСКИЙ ПЛАНШЕТ

Часть 1. Суженые–ряженые

Оля резала лук, когда кто-то открыл дверь. Она выглянула в коридор. Это был Егорка.
– Привет, мамуль.
Оля ответила и вернулась на кухню, а через минуту туда же зашёл сын.
– Есть хочешь? – спросила Оля.
– Как пять волков.
– Тогда мой руки, я тебя покормлю.
Когда Егор вернулся из ванны, на столе уже стояла тарелка супа. Егорка сел, и руками отломил кусок хлеба от батона.
– Ну, и что ты делаешь?
– Ем!
– Нарежь его нормально! – она положила на стол нож.
– Так вкуснее!
Оля, закатив глаза, повернулась к плите. Оттуда пахло жареным луком.
– Как дела в институте? – спросила она
– Нормально! – что ещё можно сказать маме. – Сегодня сразу две лабораторных было.
– Учебный корпус уцелел?
– Да! Здание старое, крепкое. Ещё советское.
– Не говори с полным ртом.
Егорка отодвинул пустую тарелку и сканировал стол:
– Чего бы ещё погрызть?
Оля поставила перед ним тарелку со вторым. На гарнир была гречка, и Егорка стал ковыряться в ней вилкой.
– Что ты ковыряешься?
– Мясо ищу.
– А котлета тебе не мя?.. Та-а-к! – она повысила голос,
 – Вот, поросёнок! – и, рывком сняв с плеча маленькое кухонное полотенце, замахнулась на сына:
– Ща как дам…!
Егорка притворно испуганно втянул голову в плечи, но не перестал дурачится.
– Ту гречку я выкинула! – выпалила Оля. – воробышкам.
– Да-а?! Значит у них тоже мясо с гречей? Надо же! Не хуже нас питаются!
Егорка, улыбаясь, начал есть, но гречка была невозможно горячая. Он выплюнул в тарелку то, что взял в рот:
– Ма! Чего она такая горячая?
– Только что сварила, дуй! Я тебя учила.
– Когда мне два было?
– Хотя бы! Пора бы и научиться!
Егор взял хлеб и отломил от булки большой кусок
– Что ты делаешь!? – возмутилась Оля. – отрежь нормально.
Егор, не переставая дурачится, ответил:
– Так вкуснее!
– О-о! – Оля закатила глаза и повернулась к плите. Она уже давно «махнула рукой» на Егора и смирилась – светские манеры не про её сына…
Наконец Егорка управился с котлетой и гарниром:
– А где батя? – он взял чашку с чаем.
– Ещё с работы не было.
– А Наташка?

Оля резко развернулась к сыну:
– Я тебя о чём просила?
– Да, да, да! Наташенька, Наташа! – Егорка опять стал дурачиться. – Нататусик, Нататулечка…
– Получишь сейчас! – предупредила мама.
Егорка только улыбнулся:
– Так где она?
– На тренировке.
– У неё нет сегодня тренировки.
– Ну, они, вроде, сегодня не будут бегать. Им должны форму выдать…
Закончив есть, Егорка, чмокнул маму в щёку и, что-то мурлыча, пошёл виляющей походкой к себе, тут же получив лёгкий шлепок кухонным полотенчиком по спине. В комнате было жарко. Открыл окно, включил телик на музыкальном канале, и, немного полежав, не заметил, как уснул. Его разбудил стук в дверь – мама звала к ужину.
Отец уже сидел за столом и что-то рассказывал маме.
Егор прошёл по коридору к кухне, когда из ванной вышла Наташа. Он замахнулся, как будто сейчас шлёпнет её по мягкому месту. Наташа взвизгнула, и прикрыв пятую точку руками, проскочила вперёд, но тут же вернулась и дурашливо огрела Егора по плечу. Оба, улыбаясь вошли на кухню.
Ели под папин рассказ о споре в их конструкторском бюро из-за какой-то машины. Маме было не очень интересна суть спора, но папаня был отличным рассказчиком. У него получалось увлекательно и с юмором говорить на любую тему. Тем более, мама знала почти всех его сослуживцев по отделу. Пару раз они с мамой засмеялись, но ребята не поняли над чем и не отвлекались от ужина.
Быстро поев, Наташа слиняла гулять с подружками, и тут Егор обратил внимание, что родители загадочно переглядываются: «наедине остаться хотят – догадался он. – Ладно!»
Егор встал.
– Ты наелся, сынок? – спросила мама.
– Да! – Егор ногой пропихнул свой стул под стол. Оля наградила его пристальным, сверлящим насквозь взглядом своих тёмно-карих глаз: ведь специально её дразнит! Но не стала тратить нервы на очередную проделку сына.
Егор чмокнул мать в щёчку:
– Спасибо, всё было вкусно. Очень вкусненько! Очень-очень, просто прекрасно! Невероятно замечательный ужин! Бесподобненько! – он не договорил – получив материнской ладонью по попе, Егор вразвалочку направился к двери.
– К себе пойдёшь? – миролюбиво спросила Оля.
– М - м! – Егор предоставил родителям получить удовольствие остаться вдвоём, и пошёл к себе. Он уже взялся за ручку двери своей комнаты, когда со стороны кухни, раздался хохот матери. Егор оглянулся: так, понятно, папаня свежий анекдот приволок.  Впрочем, ничего удивительного в этом не было: их маманя – та ещё хохотушка.
В комнате он снова включил телик, нашёл музыкальный канал. Уложив в сумку конспекты на завтрашний день, и завалился на кровать. Полистал журнал про авто, сделал пару звонков знакомым.
Так, потихоньку, под болтовню телевизора, прошёл вечер. Наконец, наступило время, когда можно было с чистой совестью улечься спать. Егор снял трико и подошёл к выключателю. Нажал на клавишу, и по дороге к кровати начал снимать с себя футболку. Когда он вынул голову из ворота и хотел уже вынуть руки из рукавов, замер – на полке компьютерного стола светилась одна из книг. Он всё же снял футболку, и подошёл к столу. Взял светящуюся книжку и пошёл включать свет.
Когда стало светло, свечение пропало. Он понял, что при свете лампы его не видно, но разглядел книгу. Это была «Машина времени» Уэллса. Когда-то одна из самых любимых. Она давно стояла у него «под рукой», хотя перечитывал редко, и то частями. Но что означало происходящее? Егор выключил свет – книга засветилась. Он снова включил свет. В голове мгновенно всплыли рассказы родителей об их путешествии в древние времена. Там тоже была какая-то светящаяся книга.
Егор давно относился к их рассказам, как к придуманной сказке. В детстве это ему очень нравилось. Сначала нравились сами рассказы. Потом то, что родители не просто читают какие-то детские книжки, а сами сочиняют длинную, с продолжением сказку и рассказывают ему. Может, поэтому и «Машину времени» любил, и сказки про древнюю Русь. Потом, когда он вырос из возраста, в котором ещё верят в Деда Мороза и сказки, рассказы прекратились. Так это и осталось в его детских воспоминаниях.
Но что же происходит сейчас? Получается, что родители не сочиняли? Егор не мог решить, что делать. Посмотрел на часы – почти двенадцать. Родители уже легли и, может быть, уснули. Будить? А если всё это ерунда? Егор сел на кровать. Потом снова выключил свет и стал ждать, когда глаза привыкнут к темноте, хотя в окна и проникал свет улицы. Постепенно глаза стали различать предметы, и он увидел, что светится не вся книга. Узкой полоской просвечивается только одна из страниц. Он открыл книгу на этом месте. Станица явно была не отсюда – бумага была толстая, а вместо текста красовался отпечаток ладони.
Опять стал вспоминаться рассказ мамы – там у них тоже были отпечатки рук. Но это была волшебная Книга Времён, а тут простая книга. Промелькнуло в голове: «Мельчаем?» Но и правда странное совпадение – там Книга времён, тут Машина времён, т. е. Времени. Ну, это детали!
Егор почесал макушку. Уж не за ним ли пришла Книга родителей? Стал думать, положить руку на отпечаток или нет? Занёс руку над отпечатком, но класть не стал. Не надо спешить! Надо обдумать. Он перестал сомневаться в том, что положит руку на страницу, но надо было собраться с духом. Он представил себе привычку мамы задерживать дыхание перед каким-то отчаянным шагом. Может быть, тоже набрать воздух и сидеть, сколько сможет, а потом «вперёд на амбразуру»? Но тут он глянул на свои голые ноги. Ух ты! Трусы, майка. Классно! Сейчас в древний мир попаду в одних трусах! Весело получится! И родителям бы написать записку, чтоб не переживали, как их родители в своё время.
Егор встал, оделся – будем надеяться, там не зима сейчас? Вытащил из шкафа пакет с совершенно новыми кроссовками. Сунул в них ноги, и написал на вырванном из тетради листке бумаги записку родителям.
Потом оглядел комнату – «беспорядок средней тяжести». Сойдёт! Теперь всё, вроде, было готово, и Егор не стал задерживать дыхание, как часто делала мама перед важным событием – просто положил руку на страницу. Он тут же попал в облако сверкающих холодным светом искр. Кажется, мама называла их звёздочками. Ну, пусть будут звёздочки. Какая разница? Лишь бы не вляпаться во что-нибудь. А в это время звёздочки образовали вокруг его головы кольцо. Оно стало опускаться вдоль тела, и там, где оно уже прошло, Егор стал исчезать.

                ***

Утром Оля, не дождавшись Егорку к завтраку, зашла к нему в комнату. Сына не было, но на столе, на какой-то книге, лежала записка. Оля начала её читать, и тут же бросилась на кухню. Она отдала записку Сане, уткнулась лбом в его плечо и, повернув голову набок, еле сдерживала слёзы. Саня начал вслух читать, протянутую ему бумагу:
 «Мамзель, батя! Кажется, в этот раз ваша Книга пришла за мной. Не волнуйтесь. Верьте, что всё будет хорошо. Натаха. Обязательно выиграй область и получи КМС. До встречи, надеюсь скорой. Любящий вас Егорка».
Саша обнял, хлюпающую носом Олю, и нежно поцеловал её в волосы.

***

Егорка очнулся на краю какого-то леса. Солнце было высоко. Стало смешно – «улетал» поздно вечером, а тут полдень. Несколько веков не в счёт.
– Так, ладно! Что тут? – он огляделся. – Куда топать? Егор стоял перед густым тёмным лесом. Вспомнил рассказ отца – Колдун жил в лесу. Но тропинки видно не было.
Только он подумал об этом, как деревья расступились и образовали неширокую дорогу. Натоптанной тропинки не было, но дорожка была чистая, без кустов, и он пошёл быстрым шагом. Впрочем, постоянно оглядывался. Ничего угрожающего не заметил. Шёл Егор не очень долго, но волнуясь. Дорога оказалась узнаваемой по рассказам мамы: и раздвинувшееся дерево, и отодвинувшийся камень, но всё же он с чрезвычайным облегчением выдохнул, когда, наконец, показалась поляна, посередине которой стоял домик. Пройдя через палисадник, Егор подошёл к крыльцу. Дверь в домик бесшумно отворилась.
– Ждут? – Егор доверительно вошёл внутрь.
– Саня! – радостно воскликнул едва ли не бегущий навстречу ему какой-то дяденька. Но, увидев незнакомого парня, он на мгновение остановился – не Саня!
– Ты кто таков будешь, добрый молодец? – дяденька разглядывал Егора, боясь озвучить своё предположение.
– Я – Егор, а Саня… возможно, вы про моего отца?
Дяденька подошёл к Егору вплотную и обнял его:
– Егор! Егорушка! – он прижался лбом к плечу Егора:
– В мою честь нарекли? Родные мои! Да, вестимо, в мою! Я – тоже Егор. Матушка твоя Егорушкой величала.
Он, не отпуская Егора из рук, чуть отодвинулся, глядя в глаза:
– Тёзки стало быть!
– Да я уже понял! – в голове Егора пронеслось сразу всё, что рассказывала мама.
– А очи то матушкины – два омута! – но увидел смущение Егорки:
– Ну, садись, дорогой гость! Ты уж не держи обиды – я, грешным делом, ожидал, что батюшка твой будет. Самой серединкой сердца уповал, что и Оленька приидет. Да вот не случилось! В Книге то две длани было, и обе – мужеские. Но всё одно уповал. Но и тебе рад безмерно, – дядя Егор похлопал Егорку по руке. – Ну, поведай, как вы там?
– Простите, дядя Егор, вы сказали – две длани, два отпечатка?
– Да, ещё кто-то прийти должОн. А кто, теперя и не ведаю совсем. Узрим. Ну, так поведай, как вы живёте, можете?
– Нормально живём. У меня сестрёнка есть младшая – Наташа.
– Мужняя? – поинтересовался дядя Егор, и тут же засомневался – уж больно молод сам Егорка.
И тот широко улыбнулся:
– Нет ещё! Зелёная пока, а папа инженером работает.
Егор остановился и долго объяснял, кто такие инженеры и чем они занимаются.
– О! А я помню – погодь! – дядя Егор задумался. – Само…само - лёт. Верно ль?
Егорка кивнул головой.
– Вот! Помню!
– Да, самолёты.
Дядя Егор замер и удивлённо уставился на Егорку:
– Как – самолёты? Так он чего – не един?
– Нет, что, Вы! Их много. Разные. Большие есть, маленькие.
– Много? – дядя Егор постарался представить это «много». – ЧуднО! И по небу летают? Яко птицы?
– Летают, дядя Егор.
– ЧуднО! – он почесал макушку. – Хоть бы краюшкой ока узреть!
Дядя Егор улыбнулся:
– А я родителям твоим лапоточки давал. Не носили небось? Друга обувка у вас.
– Туфли?
– Не! – дядя Егор, наклонился, и под столом посмотрел на ноги Егорки.
– Кроссовки! – догадался тот.
– О-о! Оне самые! – теперь оба заулыбались.
– А ещё, - вспомнил дядя Егор. - свистульку подарил. – жива ли?
– У - у - у! Жива, жива! Еще как жива! В серванте лежит под стеклом как экспонат в музее. Я сам то не помню, маленьким был, но мама рассказывала, что я этой свистулькой бабушку до белого каления доводил – целыми днями свистел, пока не заберут и простую соску в рот не сунут. Так я соску выплевывал и орал как резанный, но свистульку каждый раз то мышка украла, то птичка унесла…А я потом часами ползал по полу, во все углы заглядывал, чтобы эту дрянскую мышку поймать и на ленточки порвать. От птички бы вообще ничего не осталось, ни костей, ни перьев.
Егор чуть не смеялся от воспоминаний:
– Во были дела! Как только они от меня её не прятали! Это что-то с чем-то! Но быстро находил, то в кармане халата у бабуси, то в каком-нибудь ящике на кухне. Потом лучше прятать стали. Всё равно находил и тогда держись, православные! Весь дом вверх тормашками стоял. Теперь мама не даёт её никому, только показывает.
Дядя Егор слушая, не всё понимая, но тоже улыбаясь, почесал затылок, думая о чём-то:
– Ну, а как она там? Как матушка твоя?
Егорка удивлённо посмотрел на хозяина:
– Так вот откуда у меня привычка затылок чесать. От бати, а тот, наверняка, от дяди Егора перенял. Круговорот почесунчиков в природе!
– Так что Оленька? – прервал его дядя Егор.
– Мамзель?
Д. Егор опять удивлённо уставился на гостя.
– Ой! – осёкся Егор. – Мама? А она древнеславянский преподаёт. – Егор посмотрел на тёзку. – Надо пояснить и это?
– То, как вы говорите сейчас, у нас древним языком считается.
– Понятно. А кого учит-то?
– Молодых.
– Деток?.. И что, учат?
– Конечно!
– ЧуднО! А твой папаня насмехался. ДерЁвней кликал, а тут детки учат! ЧуднО!
– Ну, не совсем детки, но тоже оболтусы ещё! – уверил его Егорка.
Дядя Егор засмеялся:
– Когда твои родители тут были, мой дед тоже оболтусами нас нарекал. Окромя твоей матушки, вестимо. Полюбил он её, зело тосковал, когда ушли они с батюшкой твоим.

Дядя Егор посмотрел на дверь:
– Моя хозяюшка идёт, Пелагеюшка.
Хозяйки ещё долго не было, и дядя Егор, поняв недоумение Егорки, пояснил:
– Я слышу, когда кто-то в лес входит. Подойдёт вскорости.
Действительно, уже минут через пятнадцать дверь открылась, и в комнату вошла женщина. Егор поздоровался и украдкой разглядел хозяйку – статная, красивое спокойное лицо, пожалуй, чем-то на маму похожа.
 «Э-е! Дядя Егор! – Егора развеселила неожиданная догадка. – уж, сам-то, не влюблён ли был в мамзель? А-а! Вот и жену похожую подобрал. Вот это, да-а! Это что же – маманя тут сразу двоим голову вскружила? Папане просто повезло больше? Ну, и дела!!!! Да, ещё и дед! У-у-у! А, ещё же этот, одноклассник какой-то! Вот это да!!!Вот это мамулечка-красатулечка у меня! Вот, это она им тут мозги сломала! Всех в себя повлюбляла?!»
 Теперь Егор с восхищением и лёгкой завистью смотрел по очереди, то на тётю Пелагею, то на дядю Егора: «А что! Интересная, однако, у предков жизнь получилась. Видать, они славненько поколбасились в детстве! Вот, и нам теперь что-то интересное приготовили. За новым богатырём пойдём?»
– Ты, чего же, гостя пустым столом потчуешь, Егор? – «перебила» его размышления тётя Пелагея
– Ещё гостей ожидаю.
– Да всё едино – стол без хлеба, как земля без неба! – она начала накрывать на стол.
– Погоди, матушка, ты хоть ведаешь, кто это?
Пелагея, спокойно ожидая, подбоченилась рукой и терпеливо смотрела на мужа – всё равно сейчас, сам скажет.
– Это сынок Оли и Сани. Угадай как кличут?
– А чего гадать то? Коли ихний сынок, то и так ведомо – Егоркой.
– Верно! –дядя Егор с невообразимой гордостью глядел на неё. – Мы, вот, когда…
– Ой, не начинай! – тётя Пелагея замахала на мужа руками, но увидела удивлённый взгляд Егорки, наклонилась к нему:
– Он мне за двадцать годов все уши прожужжал, как оне за Данилой ходили.
Оба мужчины радостно заулыбались и подмигнули друг другу.
– Кто-то в лес вошёл! – тихо, но уверенно сказал дядя Егор через пару минут.
– Это кто же? Данила?
– И Данила должОн быть – я известил его про гостей, но ещё гостя жду, откуда Егорка пришёл. Из грядущего времени.
Пелагея взглянула на Егорку:
– Так ты, стало быть, Олин сынок?
– Олин!
– Так это в её честь мы свою дочурку Олей нарекли?
– Наверное! Да, наверняка! – Егорке стало смешно и интересно – Всё переплели – две Оли, два Егора, осталось ещё Саню добавить. Ну, это, наверное, в следующем сериале – когда по внукам пройдутся.
– Данила идёт! – сказал дядя Егор.
– Это кто? – Егорка повернулся к двери. – Тот самый богатырь?
– Так! Богатырь, воевода наш. Вот его-то и привели твои родители. ДалЁко покуда.
Дядя Егор смотрел на жену. Та выставила на стол разную посуду – всё равно кормить гостей.
– А кого ещё ожидаешь? – спросила она
– Сам не ведаю. Из грядущих времён, должно быть. А кто? Зайдёт, узрим.
Вскоре под тяжестью чьих-то ног заскрипели доски крылечка. Впрочем, почему чьих-то? Все ожидали богатыря Данилу, и Егорка ожидал увидеть богатыря, но, когда отворилась дверь, и в низкий проем втиснулся Данила, всё равно у Егорки отвисла челюсть от неожиданности: «Вот это амбал! Да, с ним рядом стоять страшно! Даст щелбан по рогам, и копыта откинешь».

***

По степи пронёсся слух, что люди хана Табылхана стали объезжать улусы в поисках невесты для одного из его внуков – Абдул Малика. Десятки опытных воинов были посланы с поручением отыскать возможных невест. Но к хану Джабаге–Тегину, главе огромного рода, хан Табылхан за возможным сватовством выехал лично.
Совпало, что в это время хан Джабага–Тегин сам был занят сватовством своего любимого младшего сына Талибека. Найти подходящую девушку было не так сложно – любой род с радостью выдал бы своих дочерей за сына столь знатного и богатого хана. Но была одна закавыка – Талибек решил взять в жёны русскую девушку. Он долго уговаривал отца дать ему разрешение на такой брак. Приводил кучу разных доводов. Хан очень сильно сомневался в правильности такого шага сына, но он редко пресекал неразумные порывы любимчика.
А тут ещё и шаман начал уверять хана, что духи одобряют такой выбор. Хан Джабага ехидно поглядывал на них обоих – очень сильно подозревал этих хитрецов в сговоре. Он долго усмехался, глядя на докучливого сына, но любил его, в детстве часто излишне баловал, и, наконец, выдержав подобающую его статусу паузу, согласился. Не возражала и мать Талибека. Только его бабушка ворчала, что такая жена будет как необъезженная лошадь – непокорная и упрямая, и наверняка неумеха. Но Джабага не слишком прислушивался к мнению тёщи. Да и не хотел упустить представившейся возможности досадить старой ворчунье. И вот, дозоры донесли, что к становищу приближается большой отряд всадников. Хан дал несколько распоряжений, и весь стан засуетился, готовясь к встрече.
Хан Табылхан тоже пользовался большим уважением степи. Хотя он был уже и стар и сед, но это был всё ещё высокий крепкий воин, твёрдой и умелой рукой державший многочисленный род. Все полагали, что ему было больше 80 лет. Многие к нему обращались и за светом, и за защитой. Он часто участвовал в решении племенных споров и всегда находил выход из сложных ситуаций, причём миром. За это его и уважали множество родов.
Когда отряд Табылхана был на подходе, Джабага–Тегин вышел из своего шатра, чтобы лично встретить дорогого гостя. Воины и жители становища выстроились в широкий длинный коридор. Когда Табылхан проезжал, воины Джабалги–Тегина, стоявшие в первом ряду кланялись, а те, кто стоял позади воинов – женщины, батраки и рабы – падали лицами в землю. Подъехав поближе к шатру Джабаги, гость остановил коня и спешился.
– Духи были благосклонны к нам! – Джабага–Тегин поднял вверх руки. – Мы счастливы, что можем видеть такого почтенного гостя в своём скромном стане.
Он искоса глянул на шамана: этот чего молчит? А «этот», действительно, стоял молча, чуть склонившись и уткнувшись взглядом в землю. Было видно, что он улыбается, но его хитрых глаз видно не было, и хан повернулся к гостю. Оба хана обнялись.
– Велика наша степь! – устало произнёс Табылхан. – Длинен путь от одного её края к другому.
– Вы правы, достопочтимый! Само солнце утомляется, дойдя до края степи. Должно стать, дорога утомила вас. Я буду счастлив предложить вам отдых в моём шатре.
– Мы с благодарностью примем приглашение.
Табылхан пошёл рядом с Джабагой к входу в юрту. Несколько близких им людей тоже прошли внутрь. У входа в юрту встала стража.
Внутри юрты было светло от открытого отверстия в потолке и тепло от горящего очага. Напротив входного полога в юрту, на небольшом возвышении, стоял широкий дастархан, до краёв уставленный яствами. Пол юрты был устлан маленькими и большими коврами. Вокруг дастархана лежали огромные горы цветных подушек, на которых и расположились гости.
Вокруг суетились слуги, среди которых необычно выделялся один раб – повар-китаец. Это было недавнее приобретение хана. Табылхан не подал вида, что заметил китайца. Не прерывая беседы, он стал незаметно наблюдать за ним. А китаец не привлекал к себе излишнего внимания. Он бесшумно передвигался по шатру, перекатывая ноги с пятки на носок. Всё время был в небольшом поклоне и не поднимал лицо, но Табылхан заметил, что китаец одним только взглядом подаёт команды своим помощникам. И хотя он не поизносил ни слова, его очень точно понимали. Всё исполнялось мгновенно и чётко. Что-то подавалось, что-то уносилось. От многообразия блюд рябило в глазах.
На большом золотом блюде поднесли целую гору варёного и тушёного мяса, уложенного на лепёшки. Ханы приступили к еде. Оба потихоньку отпивали из небольших пиал заваренный китайцем чай. Чай был с травами, и вкус его был Табылхану не знаком. Отметил хан и особый вкус мяса – оно было очень нежным, и тоже чувствовался запах каких-то душистых трав. Он ещё раз пристально посмотрел на китайца.
 «Надо бы завести себе такого, – подумал хан. – когда вернёмся домой, дам приказание изловить такого раба.»
Но, наблюдая за поваром-китайцем, Табылхан не заметил, что и за ним тоже внимательно наблюдает Джабага–Тегин. Тоже незаметно. Он пытался поймать хоть какой-то признак того, что гость оценил его диковинку, и, когда убедился в этом, довольно ухмыльнулся.
Насытившись и, убедившись, что и гость тоже насытился, Джабага–Тегин за кумысом и чаем начал расспрашивать его о здоровье, о благополучии рода. Говорили спокойно, не торопясь, не сразу приступив к разговору о цели приезда. Наконец потихоньку за праздными разговорами оба подошли к главному.
– Приятные заботы послали меня в дорогу: - заговорил Табылхан. – Мой внук Абдул Малик вырос, – он посмотрел в сторону, где среди гостей сидел рослый, рано возмужавший внук хана. Услышав своё имя, парень приподнялся с подушек и поклонился ханам.
– Наступило время найти ему жену, – продолжил говорить гость. – Ваш род во все времена славился благородством и красотой ваших женщин. Наш род всегда стремился породнится с вашим. Две ваши женщины уже украшают очаги наших шатров.
– Да, почтенный Табылхан, и в наших улусах есть женщины вашей крови. Мы довольны!
– Не стоит ли нам ещё раз соединить наших детей?
Табылхан смотрел на Джабыгу–Тегина. Он был готов к длинной и многозначительной паузе, но хозяин смотрел на него как-то странно, и без паузы, практически сразу огорошил гостя:
 – Увы! Огорчение царит ныне в наших шатрах – в них нет ни одной невесты. Две мои дочери ещё совсем малы. Захочет ли ваш уважаемый внук столь долго ждать свадьбы, если их теперь посватать?
Теперь оба хана замолчали, не зная, как продолжить разговор. Чтобы пауза не стала утомительной, снова продолжили трапезу. Но оба были уже сыты, и просто перебирали руками первые попавшиеся под руку яства. Наконец, Табылхан взял с блюда финик, и начал теребить его, отрывая совсем маленькие кусочки. Долго разглядывал их, прежде чем отправить в рот. Джабуга–Тегин заговорил:
– Достопочтимый Табылхан! Меня тоже беспокоят те же заботы. Мой младший сын Талибек ищет себе жену. Вот только, он удумал взять в жены урускую деву.
– У урусов красивые девы! – заметил Табылхан.
– Ваши слова – мудры, но они молятся другим Богам! – Джабуга не хотел сразу показать, что одобряет выбор сына.
– Молодые перестали слышать голос предков, но урусские девы – хорошие жёны.
Джабуга–Тегин сидел молча, как будто обдумывал слова гостя. Паузу заполнили кумысом. Наконец Джабуга–Тегин прервал молчание:
– Согласится ли уважаемый Табылхан разрешить своему внуку искать невесту вместе с моим Талибеком. Пусть они попытают счастье найти себе невест в уруских селениях.
Теперь Табылхан надолго замолчал – нужно было создать впечатление, что он серьёзно задумался над словами хозяина. Он несколько раз посмотрел на внука, на сына хана Джабаги Талибека и наконец произнес, обращаясь к внуку:
– Не хочешь ли присоединиться к Талибеку, Абдул Малик?
Абдул Малик снова приподнялся и поклонился:
– Как скажет достопочтенный хан, да продлятся его дни! Ваша мудрость затмевает солнечный свет. Я покорно исполню любую вашу волю.
Ханы переглянулись – слова ханыча им понравились.
– Достойный ответ. Да будет так! – подытожил беседу Джабуга–Тегин.
Обоим ханам стало приятно и спокойно от того, что так просто разрешилась такая непростая проблема. Пускай сами позаботятся о своей судьбе. Джабуга–Тегин посмотрел на пройдоху шамана. Тот, поймав на себе этот взгляд, приподнялся и в поклоне произнёс:
– Духи благоволят великим ханам.
Хан ехидно улыбнулся. «Отрезать бы тебе лживый язык. Вместе с башкой!» – мысленно произнёс он. Старый лис затылком прочитал мысли владыки и совсем уткнулся лбом в пол. Он очень хорошо научился предугадывать, что от него хотят услышать жена и тёща хана. Их заступничество его и спасало. Сыновей хана приходилось задабривать ещё и подарками. А сам хан всё никак не поддавался на его уловки. Вот и приходилось врать на каждом шагу. Так его ловкий и гибкий язык и отводил меч от малоподвижной шеи. Звериным чутьём он сейчас чувствовал на себе жёсткий взгляд Джабуги–Тегина и трясся от страха. А тот, к зыбкому счастью шамана, решил не портить себе настроение и вновь повернулся к гостю. Довольные собой и друг другом, ханы продолжили трапезу.


***

– Может, я покормлю вас? – спросила тётя Пелагея.
– Погоди, матушка. Кто-то в лес вошёл, ещё один гость.
– Ну, так я на стол и накрою покуда. У меня уже и щи поспели.
Хозяйка стала выставлять на стол всякую снедь. Посередине стола появился большой, дымящийся паром горшок. Перед всеми она поставила чашки для щей и одну чашку для ещё не появившегося гостя. Все стали ждать – даже сам дядя Егор не ведал, кто сейчас войдёт в дверь. Наступила тишина. Все прислушивались. Всем было любопытно, и всё же скрип досок крыльца прозвучал неожиданно. Дверь отворилась, и в её проёме показался рослый, крепкий парень.
– Здравствуйте всем! – он разглядывал людей в комнате, пытаясь как-то разобраться что к чему.
– Здравствуй, добрый молодец! – ответил за всех дядя Егор. – Заходи, гостем будь. К столу садись, откушай с нами.
Парень мялся:
– Мне объяснит кто-нибудь, что происходит?
– Не гони сани впредь лошади! Опосля всё поведаю. На сытое брюхо сподручнее и речь слухать. Седай на лавку. Раздели с нами трапезу.
Парень сел на свободное место.
– Кличут то тебя как? – продолжил дядя Егор.
– Глебом.
– Глебом! – дядя Егор откровенно разглядывал парня. – Ладно, коли так!
Он стучал костяшками пальцев по столу:
– Токмо чей же будешь? Батюшку твово как величают?
Тетя Пелагея перебила его:
– Отец! Попотчуй гостя сперва, потом вопрошать станешь, стынет всё.
Мужчины не стали спорить с хозяйкой и взяли ложки. Ели не спеша. Егор вглядывался в Глеба – по одежде невозможно было не угадать, что он тоже прибыл из XXI века. Наконец он не выдержал:
– Я, тоже, сюда непонятно как попал.
Глеб присмотрелся к Егору – одежда современная:
– Мы где?
– Куда-то в прошлые века попали.
– Я что – сплю?
Дядя Егор, дядя Данила и тётя Пелагея слушали, не вмешиваясь.
– Бред какой-то! – Глеб сидел, озадаченный происходящим.
– Нет, сынок, не бред! Трудно уверовать, ведаю, но вскорости сам узришь. Так кто же есть батюшка твой? Кем он ноне? Ведь, не запросто так тебя Книга привела сюда.
– Какая Книга?
– Волховская!
Глеб опять стал разглядывать присутствующих:
– Это которая светилась? Так это же энциклопедия была.
– А раздел какой? – спросил Егорка.
– Про древнюю Русь смотрел.
– Вот, мы с тобой в Древнюю Русь и угодили! Ладонь клал на отпечаток? – Егор почти обрадовался. – Только в какой век не поймёшь. А у меня «Машина времени» Уэллса была. – Егор уже начал разбираться в раскладе дел.
– Так кем же батюшка твой ноне стал? – переспросил д. Егор.
– Мой отец? – Глеб задумался, как им объяснить кто такой нефтяник. Наконец сообразил: – Рудознатец.
– ДОбро! Славное дело! – но дяде Егору этого оказалось мало. – А кличут его как?
– Виктор Игнатьев. Виктор Сергеевич.
– Виктор Игнатьев! – повторил дядя Егор, обдумывая, что из это следует.
– Послухай, Егор, – вмешался дядя Данила.
Дядя Егор повернулся к богатырю.
– А не барчук ли тот? – предположил тот.
Дядю Егора, аж осенило:
– О-о! – он поднял вверх указательный палец и повернулся к Глебу:
– А батюшку твово в отрочестве не Игнатием ли дразнили?
– Кажется, да.
Дядя Егор так хлопнул ладонью по столу, что на столешнице подпрыгнули чашки, а на скамейке от испуга подпрыгнула тётя Пелагея:
– Отец! – возмутилась она.
Но дядя Егор, едва сдерживая восторг, ласково и примирительно взял её за руку:
– Ну, вот!! Теперь всё рЯдно выходит! – он, довольный догадкой Данилы, радостно потёр руки:
 – Слышишь-ко, Данила! А ведь я дознался, отчего Книга тоды Игнатия привела. Ведь он тоже, оказалось, боярского роду-племени.
– По то и туточки барчуком был?
– Знамо так! В самую серёдку, Данила! Да не токмо сие: один то из предков ихних, так и вовсе воеводою был недалече отсель. Ох! Мудра Книга! – дядя Егор восхищённо покачивал головой. – Ох, зело вЕдуща!
Глеб сидел совершенно ошарашенный:
– Вы хотите сказать, что мой отец тут у вас был?               
Д. Егор едва не засмеялся:
– О-о-о! Ещё как! – он, для убедительности, поднял указательный палец вверх.
– Мы вот с его батюшкой его же матушку у твово батюшки умыкнули. Он на ней жаниться желал. Право баить, того более его маманя-боярыня желала, да всё едино. Токмо Книгой Судеб не тако задумано было.
Глеб посмотрел на Егорку:
– На твоей матери?
Егорка только пожал плечами, и не стал делиться с новым гостем своей догадкой: «А чего удивляться? – подумал он. – Маманя у нас и сейчас очень красивая, а в юности, наверное, вообще убойная была. Вот, им башку и посносило!»
– А что за Книга? – спросил Глеб хозяина.
– А, вона! На полочке возлежит. Тиха покуда! –дядя Егор обернулся и кивком головы показал на широкую полку в углу комнаты. На ней, на белоснежном рушнике, с красивой вышивкой лежала большая толстая книга.
– Так получается, – тихо, но так, чтобы все слышали, сказал Егор, повернувшись к Глебу. –что мои родители и твой отец, одноклассниками были!
– О-о! – радостно воскликнул дядя Егор. –в саму туточку!
Он многозначительно поднял вверх указательный палец:
– Не ведаю, что сие такое, да твой батюшка так об ём и рекл.
Ребята удивлённо переглянулись.
– Вот это номер! – Глеб пытался осмыслить творящееся вокруг.
– Дядь Егор, – оживился Егорка. –а покажите Цветок.
 – Что за цветок? – спросил Глеб.
– Мне мамзель про это рассказывала, да думал – сказки! – Егор был возбуждён от любопытства.
Дядя Егор обернулся и выставил перед собой вытянутую руку; затем развернул руку ладонью к себе:
– Книга судеб! – позвал он. К огромному удивлению ребят Книга с лёгким шелестом заискрила белесыми звёздочками, и, слегка приподнявшись над полкой, плавно подлетела к столу. Парни переглянулись – ни фига себе!
В это время Книга опустилась к столешнице, но, не касаясь стола, так и зависла над ней.
– Книга судеб, яви Цветок твой, избранным тобою.
Книга открылась, и, перелистав несколько страниц открыла страницу с Цветком. Заворожённые ребята с восхищением смотрели на него. Цветок был двухцветным – половина снежно белая и половина ярко алая. Теперь и Глебу потихоньку становилось ясно, в какие передряги в прошлом попал его отец.
– Класс! – Егорка улыбался. –мама про него рассказывала, только я не верил.
Дядя Егор тоже довольно улыбнулся:
– Ну вот, всё купно и сошлося! – настроение у него было сдержанно радостным. Стало быть, ноне Книга деток призвала. Дядя Егор немного помолчал, непрерывно постукивая пальцами по столу, и, наконец, собравшись с мыслями, глянул на ребят:
– Ну как, вняли, ребятушки?
– Пока не очень! – ответил за обоих Глеб.
Егор промямлил:
– Я о чём-то таком догадываюсь. Только я это сказками считал.
– Не сказки, да умом одолеть тяжко. Сказывать стану! Всё поведаю!
Дядя Егор отослал Книгу назад на полку, уселся поудобнее и продолжил:
– Не полагал я, что Книге сызнова потребно станет кого-то приводить. Да сами зрели – Цветок двумя цветами горит, сызнова Добру со Злом в пре быть. Сколь лет нетужно жили, да вновь неладно у нас. Со степью замирие ноне, не шалят вроде. Хан ихний Джабуга–Тегин покуда докончание о том в надёже держит. Да пришла беда, откуда и не ждали, не ведали – объявился в наших местах ведун инородный. Ростом – сморчок, а внутри – червячок. Хотя, по первому времени всё, навроде, ладно было – людей врачевал, скотину заговаривал. А туточки, вдруг завёл себе идолища деревянного, да молится, поганец, яму, дары подносит. И ладно бы токмо так! Пущай себе, коль охота! Но ни с того, ни с сего, удумал невест ему доставлять. И коли бы одну! Почитай дюжины две дИвчин уворовал, да в пещере полоном держит.
– Оленька наша у него! – всплакнула тётя Пелагея. – Любавушка Данилова тако же.
– Не встревай, мать! – мягко попросил жену дядя Егор.
– А по башке ему настучать? – то ли спросил, то ли предложил Глеб.
 – Да кабы можно было, ужо бы! Да ведун ведь! И силы в нём магичной немерено. Не токмо я, другие ведуны супротив него бронились. Без толку токмо. Трое отроков да два мужа ходили туда вызволять дЕвиц. Там все и сгинули. Оне, пожалуй, что и подойти не поспевали, а он их ужо зрел. А ныне кто ведает, то ли тоже полоном маются, толи ступами стоят деревянными. Вот, и мыслим мы – тут в лобки не пойдёшь, тут хитрОм надобно! С думкою! Да нам самим не дано, видать! Посему, знамо, Книга Времён вас и привела.
– Может смерть его из яйца вынуть? – просил Егор.
– Откуда? – не понял Данила, да и дядя Егор не понял.
– Ну, так! Как в сказке. – Егору пришлось пояснять. – Смерть на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце?
Дядя Егор потряс головой:
– Не слыхивал такого.
– Наверное, этих сказок ещё не придумали, – сдался Егор.
– Егор хотел сказать, – подключился Глеб, – что если его смерть найти, то всё быстро разрешится.
– А, уразумел! Нет, ребятушки, он и так смертен, яки и я и вы и остатные. Его смерти в игле нет. По сроку сама приидет.
– А сила? Сила его в чём?
– Сила? В чём сила скрыта? – дядя Егор задумался, посмотрел на ребят, на дядю Данилу: – Не в туне Книга их избрала! Догадливы!
Наконец произнёс:
– Кабы ведать! Зримо в самом силы короб полон, да идолище это. 
Он решительно встал и подошёл к небольшому столику возле стены:
– Подсобите!
Егор с Глебом подошли и взялись за столешницу небольшого столика. Столик был странный, вернее столешница. Чёрная, идеально ровная полированная поверхность. Она больше походила на экран плазменного телевизора, чем на стол. Удивила узорная деревянная рамка. С этой точки зрения, всё было похоже на икону или картину. Столик был накрыт полупрозрачной тканью. Ребята не решились расспрашивать – что надо, им и сами скажут!
– Ставьте сюда! – дядя Егор показал на место у окна. Ребята поставили столик и чуть отошли.
Дядя Егор взял с полки какие-то баночки и коробок. Снял покрывало, тряпицей вытер столешницу, капнул на середину «экрана» сначала из одной бутылочки, затем из второй и присыпал щепотку порошка из коробка. Послышалось тихое шипение, пошёл лёгкий дымок. Но он не поднимался наверх, а образовал кольцо, плавно растекающееся по поверхности столешницы, и на ней показалась картинка. Все увидели невысокие горы, облака, невзрачные кустарники. Дядя Егор водил рукой над картиной, и она смещалась, куда ему было нужно. Наконец с краю картинки что-то мелькнуло. Волхв сдвинул картинку на середину экрана, и все увидели, что часть скалы блестит неимоверным количеством переливающихся и искрящих молний.
– Куполом огородил. Пещера у него туточки,
– Вот это планшет у вас! – восхитился Глеб.
Дядя Егор посмотрел на него, и приложил палец к губам
– Т-с-с!
Ребята замолчали. Дядя Егор долго водил картинку, пытался разглядеть блестящую стену, но ничего особого не увидел:
– Не даётся! Видать, под куполом его и сила упрятана, идолище это, и девчат тамо же держит. Пока под купол не проникнем, ничего не выйдет.
Глеб наклонился над Планшетом.
– Алё, Гугл! Как попасть под Купол?
– Чево? – не понял дядя Егор
– Да нет, это я так!
Глеб не стал юморить дальше, но Егор наклонился к нему и прошептал:
– А у нас все думают, что это в 20 веке изобрели!
– Точно! – улыбнулся Глеб. – А тут дядя Егор на планшете в Инте шарит.
– Что ты баишь? – дядя Егор, чуть улыбаясь, глядел на ребят. – Как ты мой столик нарёк?
– У нас это Планшетом называется.
– Планшет? Ага! КраснО! Ладненько, пущай Планшетом будет, а то я сам прозвание никак не удумаю. Эт я его по одной книге сработал.
Ребята переглянулись: где-то в книгах описание прочитал?! Однако сейчас было не до хохмы.
– А как под него попасть? «Под купол этот?» – вернулся к теме Егор.
– Обмыслить потребно! Зело обмыслить! – дядя Егор задумался, стоя над Планшетом.
Ребята переглянулись:
– А как он девчат ворует?
От этого вопроса дядя Данила и дядя Егор переглянулись.
– Бают, вихрем налетит и уносит.
– Прямо при людях? – донимался Егор.
Дядя Егор пристально посмотрел на Егорку:
– Задумка есть, тёзка?
– Ну, так навроде!
– А где?
«Перекрёстный допрос ведём», – подумал Глеб, и задал следующий вопрос:
– Там, где народу побольше?
– И так бывало.
Егорка о чём-то задумался. Он сидел и стучал костяшками пальцев по столу.
– Ты что задумал? – спросил Глеб.
– Пока только обмозговываю.
Егорка глянул на тёзку:
– А ворует только девчат?
– Токмо!
– Ладушки! – Егор хитро взглянул на Глеба. – Сыграем Дезьдемону!
– Переодевашки? – оживился Глеб.
– Ну, да! Ты в художественной самодеятельности не участвовал?
– Нет, я спортом занимаюсь.
– У меня младшая сестра на «средние» бегает, а я в хоре пел. Теперь придётся в театр перейти драматический.
– Скорее Комедии. Кажется водевиль будет!
Обоим ребятам стало весело. Егор повернулся к тёте Пелагее:
– Тётя Пелагея, а у вас есть Олина одежда?
– Олина что? Одёжа? – не поняла хозяйка.
Егор взялся пальцами за уголок футболки и потряс его.
– Рубахи? – догадалась хозяйка. – Так сундук полный. А пошто вам?
– Мне нужна такая рубаха, которую Оля сразу узнает. Есть такая?
Тётя Пелагея задумалась, не зная, что предложить Егорке:
– Да, как же она узрит-то её?
– Так я её на себя надену, – у всех, кроме Глеба, вытянулись лица.
– Не полезет на тебя Олино.
– Может Любавину рубаху? – предложил дядя Данила, догадавшись о плане гостя.
Егор с Глебом недоумённо посмотрели на него, и тот всё объяснил:
– Оля для Любавы одну рубаху вышивала в дар. Тебе в пору станет.
– Отлично! – Егору понравился такой ход. – Тогда меня и Оля, и Любава узнать смогут.
– Тебя? – не понял дядя Егор.
– Ну, да! Надену её рубаху, и пусть этот хмырь ворует. А там поглядим.
– Тогда принесу днесь? – дядя Данила быстро собрался и вышел.
Дядя Егор довольно посмотрел на жену:
– Мудра Книга! Ведала кого привесть!
– Пошёл процесс! – Глеб потёр руки. – Теперь надо угадать, где поджидать его.
– На гулянии! – уверил Егор. – дядя Егор, а где девчата соберутся вскоре?
 Дяде Егору не понадобилось долго думать: – На ягодах ноне все девы. Кажный день.
– Замечательно! Пойдём на клубничку.
– Малину собирают.
– Ладно, пусть малинка будет! Калинка–малинка моя! Ех! – Егор простучал пальцами по крышке стола.

***

Уже поздно вечером дядя Данила принёс Любавину рубаху, расшитую Олей. Егор её примерил, и ребята обхохотались – более нелепую картину трудно было представить. Хорошо, хоть тесной не оказалась – шили просторно, разве что ноги в кроссовках снизу торчали. Вдоволь насмеявшись, Егор спросил:
– А есть что снизу подшить?
– Подошью! – успокоила всех тётя Пелагея, незаметно перекрестившаяся.
Все мужчины сели вечерять, а тётя Пелагея открыла сундук с платьями и всякими тряпками.
– Может, тебе ещё косу приделать? – предложил Глеб. – Тётя Пелагея, а у Оли коса есть, Егору привязать?
– У Оли своя коса, а вам пошто?
– Егору приделать.
От неожиданности тётя Пелагея рухнула на лавку – рубаха девичья, и то срам какой, а ещё и косу!.. Но делать нечего! Она, недолго поковырявшись в сундуке, вынула из его глубин огромную русую косу.
– Ну, вот! Теперь и коса искусственная есть! – Егорка взял косу в руки, и начал разглядывать.
– Какая коса? – не поняла тётя Пелагея.
– Искусственная! Ненастоящая!
– Это моя коса! – обидевшись, возразила хозяйка. – В девках носила. Могу матушкину дать, да эта боле цветом схожа.
– Нашим музейщикам показать, – Егор посмотрел на Глеба, – слюной подавятся!
Егор обернул косу вокруг головы наподобие кокошника и скорчил рожицу. Все засмеялись, кроме хозяйки – «Ой, срам то какой! Парень девкой обернётся! Не приведи Господи!» Она перекрестилась.
– Тебе ещё платок сверху надо, халтуру прикрыть! – улыбался Глеб. Он снова посмотрел на хозяйку. Та тяжело вздохнула, и полезла в сундук.
Потом подобрали рубаху и для Глеба, но мужскую, дяди Егора, дабы не привлекал излишнего внимания своей странной одеждой. Наконец всё было готово, но, взволнованные ребята ночью долго не могли уснуть.

Рано утром дядя Данила отвёл ребят в деревню. Всех пришлось предупредить, что рослая девушка с широкими плечами, это «Так надобно»! И тот, второй, странный, это тоже – «Так надобно»!
До самого обеда собирали в лесу, недалеко от деревни малину, и ничего особого не произошло. Все спокойно вернулись домой. Следующий день прошёл тоже без приключений, если бы Глеб не заметил, что девчата всё время «прижимаются» к ним. Ребята с раздражением смотрели не всё это любопытство. Девчата девчатами, но сорвут же всё! Развалят конспирацию! Но девчата совсем уж близко не подходили, и ребятам не пришлось кого-то из них отгонять.
– Ягода-малина, нас к себе манила, ягода-малина в гости звала, – напевал Егорка, но потом запели успокоившиеся девчата, и парни заслушались.
– Как там у Пушкина, не помнишь? «Песни петь, барску ягоду не есть!» – шёпотом спросил он Глеба.
Больше в тот день ничего интересного не произошло. Только на третий день после нескольких часов яркого безмятежного света, на небе начали собираться непонятные тёмные тучи. Они не были похожи на дождевые.
– Началось! – шепнул Глеб Егору.
– Девчата, все в лес! – скомандовал Егор. – Глеб, тебе лучше снаружи остаться. Уводи девчат.
Вдруг от облака оторвался чёрный, бешено вращающийся вихрь. Егор вышел ему навстречу, но за ним последовала одна из девчушек.
– Исчезни! – рявкнул он.
– Меня Алёной зовут, – как ни в чём небывало, решила познакомиться девушка.
– Да, ты что, ненормальная! – Егор пришёл в ярость. – Сгинь!
Он так сильно толкнул девчонку в сторону, что та кубарем перелетела какой-то куст, и в это время его самого подхватил яростный плотный ветер. Летел не долго. То ли ветер был таким быстрым, что любое расстояние было бы коротким, то ли действительно пещера была не так далеко от деревни. Он не увидел, но почувствовал, когда его пронесло через какую стену. За стеной, как-то сразу изменилось ощущение реальности. 
Тут не было свежего воздуха, было сумрачно, и чувствовалось неприятное окружение. Вихрь сразу стих, и его достаточно мягко опустило на землю. Егор быстро пришёл в себя и огляделся. На него совершенно безучастно смотрели девушки, угрюмо сидевшие вокруг на камнях – ещё одна несчастная! Отсутствие лишнего любопытства было Егору «на руку»: меньше внимания – меньше проблем! Главное Олю с Любавой найти.
Он начал осматривать пещеру. Она была огромная. Высоченный, уходящий в мрачную высь свод. Каменные, блестящие кварцевыми блёстками, стены и огромная, сверкающая молниями стена купола. На полу повсюду лежали кучи разного размера камней, из-за которых ходить по пещере было весьма проблематично. На многих крупных камнях и сидели девчата. Посередине пещеры стоял толстый, но невысокий столб, на котором восседало какое-то чудище. Егор пригляделся – на паука похож. Чудище не шевелилось, пока Егор не встал и не пошёл по пещере. Паук мгновенно отреагировал и, повернувшись в сторону Егора, угрожающе задрал передние лапы.
– Так ты живой, мерзавец? – подумал Егор. – Ладно! Не будем дразнить.
Он пошёл, но очень медленно. Это вероятно было возможно, так как некоторые девушки тоже ходили по пещере. Потихоньку Егор стал обходить сидящих на камнях девушек, пока не увидел пристальный взгляд одной из них. Егор сел рядом. Девушка удивлённо глядела на Егора:
– От чего на тебе моя рубаха? – спросила девушка шёпотом.
– Ты – Оля? – прошептал Егор.
Девушка едва не вскрикнула:
– Ой, да, ты – отрок?
– Отрок, отрок. – фыркнул Егорка. – А ты – Оля?
– Нет, я – Любава! Да откель же ты?
– Откель, откель? Ветром принесло! Вдруг вам тут скучно! А так разбавлю вашу девичью компанию! – Егор посмотрел на реакцию девушки на его слова. Реакцией стали округлившиеся от неожиданности, и без того огромные голубые глаза. – Да шучу я, шучу! Дядя Егор прислал.
Любава облегчённо выдохнула, но тут же начала смотреть поверх его головы – очевидно, приближалась Оля. Егор не стал оглядываться, а через пару мгновений рядом с Любавой присела девушка. Можно было и не спрашивать, как её зовут – перед ним была копия тёти Пелагеи. Только молодая. Быстренько познакомились, и вкратце рассказали друг другу, что к чему.
– Так, будем думать! – деловито заметил Егор. – Дядя Егор просил меня для начала купол грохнуть.
– Что сделать? – не поняли девчата.
– Купол сломать.
– Что?
– Порушить, говорю!
Теперь девушки поняли, и переглянулись. Как же можно его порушить? У них нет ничего из оружия, да и паук этот зрит за всеми.
– Паук-паучок, он не низок, не высок! – пропел Егор.
– А он что, к себе не подпускает? – спросил он девчат.
– Не ведаем. Боязно.
– Боязно, боязно! – Егор усиленно перебирал рифму. Не получилось.
– Надо к нему поближе подойти и шарахнуть камнем по башке. Против лома нет приёма!
– Как же к нему подойдёшь? Верчёный весь!
– Надо его запутать. Давайте хоровод заведём и так, чтобы я в паре шагов от него оказался.
Идея девочкам не понравилась, но другого пока ничего не было. Егор поднялся, взял Олю за руку, Оля взяла Любаву, и они начали потихоньку двигаться хороводом вокруг центрального столба с пауком. Хоровод – это было громко сказано. Любава пыталась присоединить к ним других девушек, но будучи непосвященными в «гениальный» план Егора, все отказывались водить хоровод со смертью. Чудище напряглось, и не сводило с ребят взгляда целой кучи глаз.
– Ладно! – ребята сели на своё место.
Сидели молча. Егору ничего в голову не приходило. Вдруг в углу пещеры началось какое-то движение. Егор долго вглядывался туда, но было непонятно, что это.
– Это кашу носят! – пояснила Любава.
– Кто носит?
– Старушка одна.
– Старушка? Ух ты! Так ей, наверно, тяжело самой кастрюлю таскать?
– Что таскать?
– Ну, кастрюлю, горшок.
Девчата переглянулись, но промолчали. Егор встал, и потихоньку стал приближаться к старушке. Рядом с ней шли две девушки, несущие большой горшок с едой. Рядом шла ещё одна девушка, у которой была стопка чашек и ложек. Старушка с поварёшкой, точнее большой деревянной ложкой, набирала кашу из котелка и насыпала её в чаши, выданные девушкам. Егор суетно пытался сообразить, как влезть в эту компанию. Он попытался забрать у одной из девушек ручку от горшка, но она зло зыркнула на него глазами:
– Отойди!
Егор отошёл. Стал жестами показывать другой девушке:
– Отдай чашки. Я сам понесу.
Но и эта оттеснила его от посуды.
– Да чего они упёртые такие. Что им за это, добавку кашей дают? – негодовал Егор.
Он успокоился только тогда, когда понял, что старушка близко от Паука всё равно проходить не будет. Озадаченный, вернулся к Оле и Любаве. Опять сел и стал молча думать. В голову ничего не приходило.
– А где-то тут Идол стоит? – спросил он.
– Так вон он! – Любава показала на противоположную стену пещеры. Там на небольшом возвышении стояла какая-то деревянная фигура.
– Вот за это чучело он вас замуж собирался выдать? Мне бы стало скучно быть евойной женой!
Девчата улыбнулись. Однако было бы смешно, если бы всё не было так грустно:
– Нам тако же!
Егор ехидно посмотрел на деревяшку, в которой заключалась какая-то магическая сила. Фигня какая-то, но в ней засели проблемы двух десятков девушек и их близких. Вдруг его взгляд привлекло какое-то движение позади Идола. Он долго всматривался, пока не понял, что вдоль противоположной ему стены пещеры идёт кошка.
– Батюшки! А она откуда здесь взялась?
Оля с Любавой переглянулись. Что за невидаль? Ну, кошка и кошка. Чего в этом такого? Но глаза у Егора загорелись, как у той же кошки, когда она увидит мышь. Девушки стали терпеливо ожидать, что сделает Егор, а он всего лишь пытался привлечь к себе внимание животного. В один момент стало страшно, когда Егор привлёк к себе внимание не кошки, а Паука. Пришлось надолго отвернуться и замереть. Хорошо, что Пауку нужно было крутиться на своём наблюдательном посту, чтобы осматривать всю пещеру, и когда он поворачивался к Егору задом, Егор начинал махать руками, стараясь привлечь внимание кошки. А та, будто специально обходила пещеру более чем медленно. Не кошка, а улитка какая-то! Егор был готов порвать животное на шарфики, только бы попалось в руки, но вместо этого приходилось просто молча беситься. Он был готов завыть, но, к его досаде, даже виду нельзя было подать, что злишься.
Наконец, после ужасно долгого ожидания, кошка приблизилась к ним. Егор опасался вставать, и только шёпотом стал её подзывать:
– Киса, кис-кис! Кити кити кити.
 Он делал вид, что у него в руке что-то вкусненькое, спрятал руку под подол рубахи, и начал теребить его как будто мышка возится под тканью. Ну, наконец-то кошка обратила внимание на него, правда она и сейчас не очень-то и торопилась, но всё же пошла в правильном направлении. Когда она была совсем близко, Егор тихонечко, чтобы не напугать вытянул руки, и когда кошка стала их обнюхивать, наконец-то взял её на руки.
– Пошто она тебе? – спросила Любава.
– Сейчас увидишь! – Егор поднял указательный палец вверх.
Он гладил кошку, крепко держа её в руках, и стал оглядываться, ища среди девчат одну, на которую обратил внимание чуть раньше. Как и он, она было особо нарядно одета, но, в отличие от Егора, на её одежде было много разных украшений. Большие, в несколько нитей бусы, разноцветные ленты, но главное – у неё в руках был бубен. Видимо колдун её прямо с какого-то праздника украл.
– Любава, а что там у, вон той, девушки? Колокольчики?
– Бубенцы да колокольцы.
– А ты можешь попросить у неё немного колокольчиков.
– Да, пошто, тебе? – удивилась Любава.
– Любава! Хорош спорить! Родина в опасности, а ты в детали лезешь! Попроси! Папенька велел меня слушаться!
Любава скептически хмыкнула – не очень-то верилось в повеление папеньки, но ничего не оставалось, как встать и потихоньку пройти к девушке в украшенной колокольчиками понёве. Она подошла к девушке, присела рядышком, и они долго переговаривалась о чём-то. Наконец Егор увидел, что наряженная по-праздничному девушка стала отвязывать колокольчики. Через несколько минут у него в руках был целый пучок разных колокольчиков и бубенцов на лентах. Егор сел спиной к Пауку и начал привязывать колокольчики к хвосту кошки. Оля с Любавой с интересом и полным непониманием следили за ним. Егор их успокоил:
– Вспомним детство хулиганское!
Девчата ничего не поняли и только переглядывались. Но тут же по их взгляду Егор понял, что к ним кто-то приближается. Он прикрыл колокольчики рукой, сделал наивный вид, но оказалась, что к ним подошла девушка, отдавшая им эти колокольчики. Она присела рядом:
– А что вы делаете?
– Боремся с несправедливостью! – прошептал Егор.
Девушка удивлённо посмотрела на Егора:
– Ой! Да ты девица ли?
– Конечно, девица-красавица! – уверил её Егор. – Видала коса какая!
Девушке осталось только улыбнуться:
– Да како же ты попал-то сюда?
– Как, как! Бандеролью! Авиаперевозки!
Но тут девушка увидела, что кошка вся обвязана её лентами с бубенцами, и всё поняла:
– Не надобно так-то! Он же убьёт её!
– Ну, да! Не убьёт! В кошку ещё попасть надо. Да, киса? Давай, наведи шороху!
Егор приподнял кошку, чмокнул её в нос и увидев, что Паук смотрит в другую сторону, кинул бедное жертвенное животное подальше от себя. Животное от неожиданно зазвонивших колокольчиков, ещё в воздухе, начало истошно орать. Колокольчики и бубенцы беспорядочно звонили и дребезжали. Приземлившись, как и положено, на все четыре лапы, орущая кошка понеслась вдоль стены пещеры. Паук дёрнулся, определяя, откуда пошёл такой переполох, и стал стрелять в бедную животину какими-то огненными шарами. Те попадали в стену, рассыпались снопами ярких искр и неистово шипели, от чего кошка ещё сильнее стала метаться из стороны в сторону. К счастью, как и предполагал Егор, Чудище ни разу не попало в неё. Началась общая шумиха: тут кошка как угорелая носится по пещере, тут девчонки визжат и тоже бегают кто куда. Как было Пауку заметить, что одна из них подбежит к нему сзади и шарахнет его по башке огромным камнем. От сильнейшего удара Паучок сразу сник. Ножки обмякли, животик обвис, и он мешком упал на столбик. Второй удар полностью его укокошил. Правда, девушка, вернее, переодетый в неё Егор, тут же отскочил в сторону, зажав пальцами нос:
– Фу! Вонючка!
А тут по пещере поднялся ещё больший визг – на головы девушек и Егора стали сыпаться осколки купола. Егору в начале показалось, что это было стекло, и он испугался, что оно порежет и его, и девчат, но быстро убедился, что осколки купола – это слюда. «Тоже не подарок! – подумал Егор. – Но хотя бы не так опасно как стекло». Девчатам недосуг было разбираться, опасно это или нет – они с ужасающим визгом, прикрывая головы руками, выскакивали через пролом бывшего купола наружу, и бежали кто куда.
 Егор тоже выскочил наружу, и, вскоре, заметил, что девушки стали постепенно сбиваться недалеко от пещеры в большую испуганную стайку. Вместе было не так страшно, но девушки все ещё были слишком напуганы. Все оглядывались по сторонам – где-то рядом мог быть их мучитель – волхв.




***

Дядя Егор вбежал в избу:
– Порушили! – закричал он.
– Что порушили, отец? – не поняла тётя Пелагея.
– Купол порушили! Ай, молодцы! Ай, удалые!
Он «запустил» свой Планшет. Увиденная картинка не позволила долго радоваться – освобождённые девчата выбегали из пещеры, а их уже встречал с раскинутыми в сторону руками Волхв. Правда, поймать кого-либо не удавалось – девчонки просто оббегали его.
– Оля! – закричал дядя Егор. – Не давайте ему руками махать!
Тут же Оля крикнула: «Егор, не давай ему руками махать, он волхвовать станет!» Егор уже бежал к волхву. Тот приготовился «встретить» странную деву. Он замер, и только ждал момента, чтобы превратить её в какую-нибудь каменную глыбу, и не заметил, как сзади него одна из копён сена приподнялась и развалилась. Из неё выскочил здоровенный парень, который набросился на волхва как кот на мышь и мгновенно скрутил ему руки за спиной. Волхв как мог извивался и орал что-то невразумительное.
Девушки, с открытыми ртами наблюдали то за двумя борющимися мужчинами – волхвом и, странно одетым рослым парнем, то за несущейся к ним странной рослой девицей. Та, с косой, болтающейся из стороны в сторону, подобрав руками подол рубахи, неуклюже оббегала каменные валуны, забавно переставляя длинные ноги в какой-то невероятной обувке, и в довершение к этому, кричала зычным мужским голосом:
– Гле - е - б, держи гада!
Подбежав к, возившемуся с волхвом Глебу, Егор чуть перевёл дыхание и навалился на ноги волхва, которыми тот отчаянно дрыгал. Потом снял с себя ленту, повязанную на голове. Вместе они стали завязывать руки волхву. Лента быстро закончилась.
– Жаль скотча нет! Сейчас упаковали бы голубчика как посылку и на край света отправили.
 – Девчата, дайте ленты, пояса, что есть! – крикнул он, сбившимся в плотную кучку девчатам. Напуганные происходящим ещё больше, чем тем, что было в пещере, они молчали. Правда, несколько девушек отвязывали бубенцы у несчастной кошки.
– Оля, Любава, дайте ленты! – снова крикнул Егор.
На просьбу Егора Оля и Любава отреагировали более уверенно, чем остальные, так как его уже знали. Но обе с опаской, несколько раз оглянувшись, подошли к ребятам. Все ленты из причёсок девчат пошли на путы, и Оля с Любавой вернулись к стайке девчат. Очень скоро волхв стал похож на куколку бабочки в коконе. Он пытался скулить, но получалось фальшиво – ему бы проклятия прокричать, да кляп не давал. Так и лежал, несчастный, связанный по рукам и ногам.

***

В это время у себя дома дядя Егор едва успокоился от переживаний за спасение девочек. Он снова стал смотреть в свой магический Планшет. Тётя Пелагея стояла рядом, но не вмешивалась.
– Сила, сила! – бубнил волхв. – В чём сила его?
Тётя Пелагея отошла, села на скамью в углу комнаты и сидела тихо, теребя концы платка. Только губы беззвучно читали молитву. А дядя Егор снова побрызгал из бутылочки зелье на середину экрана, присыпал толчёного кристалла. Пошёл лёгкий дымок, но, не поднимаясь вверх, он расползся по поверхности планшета.
– Книга времён, яви, в чём сила волхва чужеродного? В чём скрыта, чем проявится?
На картинке показался Идол. Дядя Егор присмотрелся – голова Идола как-то странно светилась – как будто мерцая, она становилась то светлее, то темнее туловища Идола,
Через мгновение возле пещеры Оля позвала Егора:
– Егор, тятя баит, что сила Волхва в голове Идола скрыта.
Скрученный Волхв завыл сквозь кляп.
– Что, родненький? – спросил Егор волхва. – Чего это мы завошкались? Погоди, дурень. Сейчас я тебя к общему знаменателю приведу!
Глеб наклонился над волхвом:
– Вот, рожа! А? Так и просит кирпича! ; он сунул под нос волхва увесистый кулак. – Сейчас как двинул бы, чтоб мозги повылетали!
Волхв от страха скукожился как высохший огрызок яблока. А Глеб глянул на Егора:
– Жаль, дядь Данила запретил.
– Ладно! Пойду с деревяшкой разберусь. – Егор направился к пещере.
Теперь, при дневном свете, при сломанном куполе, он пригляделся к ней получше. Стало ясно, что это не совсем пещера, скорее большой грот, потому что и вход был огромный, и сама она была неглубокая. Но сильно вдаваться в подробности Егору не хотелось. Он выбрал огромный камень и подошёл к Идолу.
– Слышишь, Глеб?
Егор посмотрел на друга и девчат. Они уже не прижимались друг к дружке, и с интересом наблюдали за происходящим. Вот теперь и Егору стало спокойно. Он встал в театральную позу, и крикнул:
– Почтеннейшая публика! Спешите видеть! Только одно представление! Смертельный номер – трепанация черепа булыжником! ; и вполголоса добавил: – Детей и слабонервных просим удалиться.
Затем подошёл к Идолу, замахнулся огромным камнем на его голову, но внезапно остановился, опустил камень и, снова повернувшись к девчатам, добавил звонким дурашливым голосом:
– Исполняет Бурлакова Фрося!
Затем шмякнул со всей силы по голове деревяшки.
– Ты сейчас больше на Дуню из «Волга–Волга» похож! – заметил Глеб.
А между тем дерево в голове Идола хрустнуло, но выдержало. Пришлось ещё раз ударить. Затем ещё раз. И только тогда на макушке показалась достаточно солидная дырка. Егор, ничего особого не ожидая, заглянул внутрь головы, и замер – на него смотрел чей–то глаз. От испуга он отпрянул от Идола. Оглянулся на Глеба. Тот стоял довольно далеко и не хотел отходить от волхва. Волхв, скрученный по рукам и ногам, выл даже через кляп во рту. Недалеко от Глеба стояли три девушки. Остальные так и держались чуть дальше.
Егор ещё раз осторожно заглянул в дырку в голове Идола. Снова увидел глаз, который смотрел и моргал. Больше бить не хотелось. Но тут из головы Идола послышалось тихое, но чёткое и жалобное воркование.
– Голубь или ловушка?
Егор осторожно начал вытаскивать отломанную дощечку. Там, где был виден глаз, могли быть и невидимые пока зубы. Но через пару минут ему удалось так расшатать дощечку, что она отошла от головы, открыв большую дыру. Егор ещё раз заглянул в дырку, и увидел, что на него смотрит совершенно чёрный голубь.
– Ух, ты! – Егор взглянул на волхва. – Так ты ещё и птичку мучил, мерзавец!
Теперь Егор смело начал доламывать голову Идола, и когда отверстие стало совсем большим, он запустил руку внутрь и вытащил голубя наружу. Держать птицу он не стал и, вытянув руки, дал ему возможность улететь. Но птица не взлетела. Она тревожно ворковала и водила головой из стороны в сторону. Егор ждал, когда голубь успокоится и взлетит. Наконец, притихшая в начале птица начала отчаянно вертеть головой и махать крыльями. Теперь всё стало понятно. С перьев стали опадать чёрные смоляные хлопья, покрывавшие всё оперение птицы как чешуя. Из-за них птица не могла взлететь – они лежали на крыльях, голове и хвосте голубя как тяжёлые стальные доспехи. Но когда чешуйки стали отваливаться, Егор увидел, что на самом деле голубь снежно-белый.
– Надо на него жалобу написать зоозащитникам.
Голубь всё сильнее бился в руках Егора, сбрасывая с себя черноту. Вскоре его плечи, шея и голова освободились от этих струпьев, с глаз сползла чёрная плёнка, и в руках Егора оказался белоснежный голубок с красными, как положено альбиносам, глазами. Голубь потянулся на лапках, несколько раз взмахнул крыльями на руке Егора и взлетел. Последние чёрные чешуйки слетели с его хвоста. Все радостно проводили его глазами. Егор вернулся к Глебу:
 – Ну, и чего с ним теперь делать? Давай его в поликлинику сдадим для опытов.
Глеб, улыбнувшись, взглянул на Егора:
– У меня другие инструкции. Он наклонился над Волхвом:
 – Слышь, ты, Чмо болотное!
– Чучундра! – добавил Егор.
– Да! – согласился Глеб. – слушай сюда! Сейчас развяжу ноги, и дуй отсюда, чтобы духу твоего здесь больше не было. Понял?
– За тридевять земель! – снова встрял Егор.
– Прослышу, что в новых местах снова безобразничать будешь, поймаю – Глеб показал рукой на сломанного Идола, – и из тебя самого вот такую Буратину сделаю. Учуял?
–Ущучил? – поддакнул Егор.
Волхв обречённо замахал головой в знак покорности. Ребята поставили волхва вертикально, развязали ему ноги, и не вынув кляп изо рта, Глеб крикнул ему в самое ухо:
– Пшел отсель! 
От испуга волхв весь сжался, втянул голову в плечи и, отойдя в сторону, заискивающе посмотрел на победивших его парней. Но в глазах ребят не было ни толики сочувствия, и колдун, как-то сразу осунувшийся и жалкий, медленно поплёлся прочь.


***

 Дядя Егор наблюдал за всем происходящим со своего «командного пункта».
 – Чего-то он дюже не шибко поспешает, злодей этот. Надобно подсобить!
Дядя Егор стал глазами искать какую-нибудь штуку, способную ускорить ходьбу волхва. Наконец заметил венчик, которым жена обычно взбивала тесто для блинчиков. Дядя Егор хотел незаметно взять его, но тётя Пелагея заметила:
– Чего тебе, отец?
Дядя Егор взял венчик:
– Мне надобно! – у дяди Егора поднялось настроение и захотелось подурачится.
Хозяйка не стала спорить, только глянула на мужа пристально и подпёрла руку в бок. А дядя Егор подошёл к Планшету и стал раскручивать венчик всё быстрее и быстрее. В этот момент ноги волхва стали тоже двигаться всё быстрее и быстрее, так, что вскоре их не стало видно, как лопастей пропеллера у самолёта – была одна сплошная мерцающая масса. И Волхв понёсся по полю со скоростью ракеты.
– Во даёт! – восхитился Егор. – Вторая космическая!
– Наверняка дяди Егора работа.
– А то чья же! – с гордостью ответил им довольный дядя Егор.
Правда, его слышала только тётя Пелагея, но это было не важно.
– Пущай летит, как этот…? ; дядя Егор посмотрел на жену, ища подсказки, но и сам вспомнил: – Самолёт!
Вдоволь насладившись своей шуткой, он с притворно виноватым видом посмотрел на тётю Пелагею. Она молчала, но в её взгляде, в упёртых в бока руках было всё, что она думает про шкодливость мужа. Вдруг тётя Пелаея ласковым голосом произнесла: 
– Всё одно, я заранее ведала, что ты всё уладишь.
Дядя Егор положил венчик на место, сел за стол, и как ни в чём не бывало, предложил:
 – Может чайку откушаем?..

***

Дело было сделано. Теперь можно возвращаться домой. Егор подошёл к стайке девушек, сбившейся недалеко от бывшей пещеры. Остановился возле Оли с Любавой, и той третьей девушкой, у которой брали колокольчики.
– Ну, вот, девчата, можно домой идти! – сказал Егор.
– Да, девочки, познакомьтесь! Это Глеб! – громко объявил он, показывая, на приближающегося к ним Глеба.
А девчата, и без этого, уже несколько минут откровенно разглядывали его друга – пожалуй, что покрепче Егорки будет. Красивый, статный. Открытое, с лёгкой улыбкой лицо, сдержанный взгляд серых глаз. Девчата невольно стали расправлять плечи, перекладывать косы на грудь, и многозначно переглядываться. Только несколько девушек ещё были заняты тем, что отвязывали от несчастной кошки, привязанные к ней ленты с колокольчиками.
Неожиданно одна из девчат, явно в богатой одежде, вышла вперёд, подошла к Глебу, а девчата недовольно ухмыльнулись.
 – Меня Марией зовут, – представилась девушка.
Глеб несколько удивился такой непосредственной прямоте, а та добавила:
– Я дочь боярина нашего.
– Очень приятно. А я – Глеб.
– Ведаю ужо.
Девушка была красивая и стройная. С огромными голубыми глазами. Толстая русая коса, украшенная красными лентами, свисала с плеча. Однако Глеб почувствовал какую-то неловкость. Оставив недоумённую Марию, он пошёл к Егору. У наблюдавших за ними девчат былая досада сменила ревнивые взгляды на Марию на ехидные: «Так тебе и надо!»
– Можно возвращаться домой! – предложил Глеб. – Идёмте домой! – громко для всех добавил он, но никто не тронулся с места.
– Познакомься, Глеб. Это Оля и Любава! – Егор взглядом показал на девчат, но Глеб не разобрался – девчат то было трое.
– А я – Клавдия! – тихо, едва подняв глаза, сказала третья девушка.
– Понятненько! А ты, значит – Любава? – обратился Глеб к Оле.
 – Нет, это я – Любава! – не поднимая глаз, поправила его вторая девушка.
– Ага! Теперь всё понял! Это ты дочь дяди Данилы! – сказал он так тихо, чтобы расслышала только она.
Любава ответила коротким кивком головы.
Глеб оценил красоту и этой девушки. А ещё голос её понравился – мягкий и ровный. Он улыбнулся, и поймал на себе её мимолётный взгляд. Тоже улыбающийся. Глеб ещё раз удивился прямоте местных девчат: «Да, у них, пожалуй, с этим попроще чем у нас – бац, и сразу в лоб».
В это время, Егор снял с головы платок, и, кое-как отвязав косу, повернулся к Оле:
– Твоей бабушки коса! – он положил косу на руки и протянул ей.
Оля смутилась, даже покраснела, а окружившие их девчата почему-то замерли. Оля приняла косу, и пройдёт ещё много времени, прежде чем Егор узнает, что передача кому-либо девичьей косы, была очень важным, разнообразным и многозначительным ритуалом.
– Ну что, идём домой, – уже в который раз предложил Егор. – там нас заждались, наверно?
Оля с Любавой переглянулись и пошли вперёд, держась за руки.
– Идёмте! – громко повторил Егор всем девушкам.

Все двинулись подальше от ненавистной пещеры. Впереди шли Оля с Любавой, за ними Егор и Глеб. Остальные девушки шли следом. Но через некоторое время Глеб почувствовал, что рядом с ним идёт ещё и Мария. Он недоумённо оглянулся на неё, но пока ничего не стал говорить, хотя почувствовал какое-то неприятное ощущение – она всё время пыталась привлечь к себе его внимание, а ему хотелось пообщаться с Любавой.
Так и шли всей компанией несколько часов. Болтали кто о чём. Девушки уже совершенно успокоились и даже шутили о том, что совсем недавно было страшным и безысходным. Через некоторое время пары смешались. Егор пытался поворковать с молчавшей пока, но улыбающейся Олей, и только Глеб никак не мог избавиться от Марии, чтобы спокойно поговорить с Любавой. Любава тоже испытывала неловкость из-за Марии, но открыто противостоять ей, дочери боярина, не могла.
К счастью для всех, их отвлёк от разговоров и переживаний какой-то шум. Они настороженно остановились, но уже через мгновение увидели, как из-за ближайших деревьев выскочило множество людей. Кто-то бежал, кто-то ехал на телегах и верхом. По радостным крикам девушки поняли, что им навстречу бежали их родные. Ребята узнали среди встречающих дядю Данилу. Общая радость царила над полем долго и ярко. Все обнимались и плакали одновременно. У многих накопившиеся эмоции превратились в слёзы. Наконец суматоха начала спадать, и несколько человек обратили внимание на двух странно одетых юношей – один был в девичей, по-праздничному расшитой рубахе, а второй в какой-то непонятной одежде, правда мужской, но явно не со своего плеча.
– Это наши спасители! – крикнула Оля.
И с этого момента излияние радости и благодарности вылилось на парней. Егору простили девичью одежду, а Глебу странную. Всех девчат, Глеба и Егора посадили на телеги, и вся радостная ватага, похожая на цыганский табор, поехали домой.

Вскоре к ним подъехало несколько всадников в богатых одеждах. Все люди из «табора» разом соскочили с телег и поклонились. Не поклонилась только Мария. Егор с Глебом переглянулись.
– Это боярин наш! – шепнула Егору Оля. – Лукьян Демидович и сыновья его.
– Это папенька мой! – глядя в глаза Глебу, сказала Мария. – и братья: два старшИх и один молОдый.
Она подбежала к коню отца. Боярин спешился и, обняв дочь, поглядел на странно одетых Егора и Глеба.
– Батюшка, это спасители наши, Егорка и Глеб.
Боярин удивлённо смотрел на ребят:
– А пошто в девичьем?
– Военная хитрость такая! – ответил Егор. – Обманом подобрались к супостату.
– Славно, отроки! Славно! Да, едем ко мне, почётными гостями станете, и одЁжу подберём не срамную. Негоже отроку в девичьем ходить. 
 Мария, стоявшая возле отца, хотела подойти поближе к Глебу, чтобы с ним приехать домой, но побоялась вольничать при батюшке и братьях. Тем более, что возле Глеба уже стояла Любава. Никто посторонний не заметил проскочившей между двумя девушками искры. Марии пришлось временно отступить, но дядя Данила недоуменно отметил эту суету,
Ехали недолго. По дороге часть освобождённых девушек вместе с близкими разъехались по своим деревням, а часть приехала к богатому подворью Боярина. Егора и Глеба сразу отправили переодеваться. Всякие тётушки быстренько приодели их в богатые, с красивой вышивкой одежды. С многочленными завязками-шнурками, с кучей разных застёжек, с бляхами и широким разноцветным поясом. Парней развеселил их вид – два царевича!
– Ну, что? – Глебу стало весело. – Было два Иванушки-дурачка, стало два Иван-царевича!
Наряженные и довольные, ребята вышли во двор. А тут было невероятное зрелище. Праздник был не только за длинными, заставленными всякими вкусностями, столами, но и окрест на сколько хватало взгляда. Ребята бывали на свадьбах с длинными столами и множеством гостей, но такого масштаба праздника наблюдать ещё не доводилось. Все, кто был на празднике, разоделись в самое красивое платье. Праздник был общий, даже для тех, у кого никто не пропадал в пещере Волхва. 
Боярин посадил обоих ребят возле себя. С левой руки от него сидели две боярыни – мама боярина и его жена. С другой стороны расположились ребята вперемежку с сыновьями боярина. Застолье лилось широкой рекой, столы ломились от угощений, многие из которых Егор и Глеб видели впервые и даже названий не знали. Но пировали не только боярин, его родня и гости. Угощение на двор выставили также для слуг и гостей. Простому народу выкатили несколько бочек медовухи и поставили лавки с угощениями.
Вскоре, после главных слов благодарности и выпитых кубков, празднование перестало быть таким торжественным. В разных концах стола пошли весёлые бесшабашные разговоры всех со всеми, и в этом оглушающем шуме почти никто не заметил, что среди ребят началось какое-то движение. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Глеб и Егор пересели за соседний стол, чтобы к ним могли присоединиться девушки. Оля, оттеснив Глеба, села рядом с Егором, а Любава к ним сесть не успела, и возле Глеба оказалась Мария.
Однако вскоре выяснится, что два человека не просто заметили всё это, но и по-разному оценили происходящее. Старшая боярыня наблюдала за суетой молодёжи жёстким, ничего хорошего не предвещающим взглядом. Правда, скандал за столом она решила не поднимать и отложила разборки на более удобный момент. Дядя Данила тоже заметил возню, и на всё это тоже посматривал, но с удивлением: «Чего это Любава возле Глеба не села, вот тютюха!» Отрок видный, за такого любая с радостью пойдёт, а Мария, так ещё и боярская дочь…с такой соперничать тяжко будет.
А Глеб совсем раздосадовался поведением Маши – надо было бы как-то объясниться с ней. Он сделал знак Любаве, чтобы та не беспокоилась, но поняла ли она этот жест, он не знал и не стал откладывать разговор. Глеб наклонился к уху Марии:
– Ты чего? Ты что – не видишь, что я с Любавой?
– А я тебе разве не по нраву? – Мария смотрела на Глеба совершенно невинным взглядом.
– С Любавой я, с Любавой! Понимаешь? – повторил он. – Ты симпатулька, конечно, но мне Любава люба! У тебя что, своего жениха нет? Ты такая богатая, знатная, красавица и до сих пор нет жениха?
– Нету ноне. Был у меня жених, пропал токмо.
– Куда пропал? Сбежал что ли?
– Вот ещё! Сгинул! Шёл нас от волхва вызволять, и сгинул.
Глеб онемел от неожиданности и возмущения:
– Да, ты что, Марья–искусница! Жених за тебя жизнь отдал, а ты уже к другому льстишься?
– Много ты разумеешь! Нельзя мне без жениха. По срокам я давно на выданье. Батюшка теперь за нелЮбого отдаст. А ты мне глянулся.
– Маша, не дури, а! – он погрозил девушке пальцем. – Может и не погиб жених твой, может, заколдованный стоит где-нибудь. Как его звали?
– Илья! – тихо произнесла Мария. – Старший брат Данилы.
– Старший брат дяди Данилы?! Так он же стар уже, наверно?
– Постарше нас, вестимо, но не стар вовсе. Он ведь из тройни. У них ещё брат Симеон есть, в стольном граде писарем служит. Там волховство какое-то было, дядя Данила старше братьев вышел.
Глеб, уже привыкший к переносам времени, не удивился – надо будет потом у Егора спросить.
– Только батюшка не хотел его в женихи! – добавила Маша.
– Чего так?
– Не знатен он. Мы то бояре, а он из крестьян, его батюшка простой бортник.
– Это с пчёлами возится, что ли? Велика важность! Ты думаешь я –боярин? Ах, да! – Глеб вспомнил, что он как раз то тоже из бояр. – Ну и что! Подумаешь! Главное, чтобы любовь была. Понятно? Не холоп же он. Богатырь! Илья Муромец тоже из простых крестьян был.
– Илья Муромец?
– Ну, да! Самый великий воин на Руси был. Его сам великий князь Владимир привечал.
Маша только пожала плечами:
– Не слыхала.
– А ты не спеши пока, жди! Не ходи за другого. Ну хотя бы пока не ходи, хорошо? А мы попробуем с Егором найти и освободить его. Вот только с дядей Егором посоветуемся. Договорились?
Данила, стараясь не привлекать к себе внимание, наблюдал за ребятами. Было заметно, что у них происходит тяжёлый разговор – взгляд у Маши становился всё сумрачнее, голова опускалась всё ниже. Но сам невольно подумал: «Помощника бы мне такого. Видный хлопец»
Маша опустила глаза: и стыдно было, и виновной себя почувствовала перед Ильёй, и досадно: всё-таки Глеб ей понравился. Но тут он полностью убил в ней всякие планы:
– А теперь, Машунь, дай со мной Любава сядет!
Маша полностью обмякла. Не поднимая взгляда, она встала и пошла, якобы, распоряжаться с угощениями. Сделала пару замечаний слугам, но вдруг её кто-то жёстко взял за руку, и потянул в сторону.
– Бабушка! – только и успела произнести она, и тут же была резко оттолкнута от стола. Потом она грубо вела за руку и толкала прочь несчастную внучку, пока не завела её за терем в угол двора. Что произошло дальше никто не узнал, но зарёванную Машу в этот день уже никто больше не видел, а старая боярыня вскоре вернулась на своё место за столом. Она молча отодвинула на край стола свой полупустой кубок и слуги тут же наполнили его мёдом до краёв. Боярыня деловито осмотрела стол, и, сделав выбор, взяла из большой горы варёного мяса понравившийся ей кусок…

Глеб усердно махал руками приунывшей Любаве, приглашая её к себе. Она сиротливо, с угасающей надеждой о счастье, стояла в сторонке, и, только увидев взмахи Глеба, оживилась. Подошла к нему, присела рядом, он взял её руку в свою и нежно пожал. Ревность и обиду Любавы как рукой сняло. Она кротко улыбнулась. Им обоим стало спокойно и радостно. А у Глеба ещё отлегло от сердца, что ему теперь не надо признаваться в любви – признание случилось само по себе. Дядя Данила за всем этим наблюдал, всё понимая и не вмешиваясь. Глеб ему понравился: в сотоварищи бы оного!
Пир шёл широкий. Столы ломились от разнообразной снеди, часть из которой ребята видели впервые. Центр стола украшал огромный, украшенный зеленью осётр. Егор обратил внимание, что на осетра никто особого не кидается, как будто, каждый день едят. Вдоль стола среди прочих блюд хорошо отличались молодые, запечённые поросята. Вот они то и стали для многих первым блюдом. Ребятам подали по куску свинины, но оба не стали спешить, глядя на девушек. Налили в кубки вина. Глеб чокнулся кубком с Любавой и замер: к столу подносили целого запечённого лебедя. В перьях. С гордо выгнутой шеей. Глеб окликнул Егора:
– Вот это да! Всю жизнь мечтал!
А Любава переглянулась с Олей: «что за невидаль?»
– Да вы чего там, лебедей не едали? Что твой гусь – не выдержала Любава.
Глеб с улыбкой ответил:
– Ну да! Лебедь птица благородная. У нас за убитого лебедя так по башке надают, мало не покажется.
– Боярин?
– Да нет! Не боярин. Охотнадзор наваляет, а прокурор добавит.
– Эка невидаль! – Любава отказывалась верить. – лебедь как лебедь. У поросёнка и то мясо нежнее.
Девушки снова переглянулись и, ничего толком не поняв, пожали плечами, а Глеб смотрел на Любаву с нежностью.
– Классный корпоративчик! – шепнул ему Егор. – Интересно, тут есть икра заморская, баклажанная?
– Заморская не знаю, а чёрная, вон целый тазик стоит с поварёшкой.
Оба, к новому удивлению девушек, заулыбались.
А на широком дворе угощались дворовые люди. Там тоже царило веселье за спасённых девчат.
Ближе к вечеру Егор тихо спросил Олю:
– Ну что, завтра домой едем?
Оля, радостная и спокойная, нежно посмотрела на него:
– Может, завтра на праздник останемся? – предложила она.
У Егора отвалилась челюсть:
– На праздник!? А это сейчас что – разминка была? Ретепетиция? Ещё одна такая репетиция, и я… вас… выгоню!
– Что? – не поняла Оля.
– Да, это я так… Называется «Веселые ребята». Там тоже такое было.
– Кто весёлые?
– Ребята-Октябрята! – Егорка улыбался. – Не бери в голову! – он слегка сжал её ладошку, и Оля не стала вдаваться в подробности. А Егор глубоко вздохнул:
– Я уже объелся – со стола не встать, а завтра продолжение банкета будет?
Оля улыбнулась:
– Сегодня – ночь на Ивана Купалу, вечером костры жечь будем, хороводы водить.
Егор облегчённо выдохнул:
– Ф – у -у, слава Богу! А то я уж испугался! Я два дня такого обжорства не выдюжу. Лопну!
Оля улыбнулась в ответ.
Во дворе за столами сидели до полуночи. А простой люд уже с темнотой начал потихоньку расходится – такой праздник не был поводом встать утром попозже и не делать свою работу: не выходить в поле, не доить коров, не выгонять на выпас коней.
Утром выспавшиеся Егор и Глеб, одетые по-вчерашнему празднично, вышли во двор. Глеб посмотрел на друга, и негромко спросил:
– Слышишь, Егор-царевич! Ты не помнишь, дядя Егор говорил, что за девчонками ходило несколько человек, спасать их?
– Что-то припоминаю, а что?
– Как что? Может они не погибли вовсе. Может, стоят где-нибудь скульптурами каменными? Лоханулись мы с тобой!
; Что так?
– Не вызнали у этой папы Карлы, куда он мужиков дел?
– Да! Лоханулись! Надо будет дядю Егора спросить! – согласился Егор.
Он увидел Олю, стоявшую среди девчат и ребят, и пошёл к ней:
– Поговорим ещё об этом – крикнул он Глебу через плечо.
А Глеб крутил головой:
– Так, а моя где?
Он искал глазами Любаву. Но её видно не было, и Глеб пошёл за Егором. Среди девчат слышалось хихиканье:
; Егорка, ты уж вовсе яко боярский сынок, а давиче в девичьей рубахе тоже краснО гляделся!
Теперь девчата засмеялись в голос.
– Особливо, – добавила другая девушка, – когда с задранным подолом бегал.
Девчата залились смехом.
– Ажно пятки сверкали! – добавила ещё одна дивчина.
– Ага! В лаптях белых да с косой привязанной! – подсказала ещё одна девушка.
Теперь уже и Оля не смогла удержаться от смеха.
– Старался, матушка, старался! – подыграл Егор. – Усердствовал! Глеб, ты только погляди! – крикнул он. – мы думали, что они от страха трясутся-помирают, а они – кто во что одет успели разглядеть. Ай да девча-а-та!
Так, с хорошим настроением, все сели за столы позавтракать, и тут Глеб увидел Любаву – она шла к ним рядом с отцом. Глеб встал им навстречу. Дядя Данила обнял Глеба:
– Спасибо вам, ребятушки, за дев наших. Егор баит, что нам самим не дано было дев освободить. Чего-то недостаёт нам магичного, а одним мирским супротив волхва не сдюжить!
Сели за стол, и дядя Данила удивлённо заметил, как Любава слегка, заигрывая, толкнула Глеба плечом и тот ответил ей улыбкой. Дядя Данила промолчал и только пригляделся к Глебу более пристально:
«А ведь достойный отрок для Любавы! Ладно!.. Узрим.»


– Ну, едем домой? – спросил дядя Данила ребят после завтрака.
– Батюшка, дозволь на Ивана Купалу остаться, – попросила Любава. – а завтра мы все и приедем.
– Ну, добро, коли так! Останьтесь. Опосля вас ожидать стану.
– Токмо матушку успокой, – попросила Любава отца.
– Не печалуйся, успокою!
Дядя Данила, по-дружески попрощавшись с боярином, сел на коня, и поехал домой. Обрадованные ребята присоединились к остальной молодёжи. Днём все ходили на луг, рвали цветы. Ребята вкалывали цветы в волосы, а девчата плели венки. Сплели свои венки и Оля с Любавой. Все ждали наступления вечера. Ребята приготовили хворост для костров, все нарядились, занимались разными делами, чтобы «убить время», но всё равно оно тянулось очень медленно. День выдался жарким, да ещё и ожидание праздника делало его совсем уж долгим. Но вот солнце стало клониться к закату. Послышались первые песни – вдалеке начали водить хоровод. Праздник постепенно скатился ближе к реке. Оля шла рядом с Любавой, а ребята шептались чуть сзади:
– Я вот думаю, – рассуждал Глеб, – этот обалдуй мужиков не убивал. Он скорее заколдовал их. Стоят где-нибудь столбами каменными.
– Скорее деревянными, он же у нас в основном по столярной части!
– Очень может быть. Всё равно сначала надо дядю Егора расспросить.
– Обязательно! - Егор многозначительно смотрел на Глеба. – а я сейчас о другом думаю.
– О чём?
Глеб ждал. Он понял, что Егор сейчас скажет что-то важное, и не ошибся. Сделав паузу, тот продолжил:
– Мне Оля очень нравится, у тебя, как погляжу, с Любавой складывается.
– И что?!
– А то!.. Домой как возвращаться будем? В XXI век. Девчат куда денем? Поматросим и бросим?
Глеб задумался – у него тоже не было ответа на этот вопрос.
– Давай потом об этом поговорим. Мы ещё свою миссию не выполнили. Думаю, нам ещё мужиков освободить надо. Вряд ли нас Книга сейчас назад отпустит, а там видно будет. Не знаю, как, но девчат не обидим. Я всё больше в Любаву влюбляюсь.
На этом они прервали разговор. Все вышли на берег реки. Оля с Любавой сразу влились в хоровод, затеянный местными девчатами. Все пели. Проходя мимо Егора с Глебом, Оле удалось схватить и затянуть в хоровод Егора. Глеб остался в стороне наблюдать и слушать песни. Когда совсем стемнело, ребята принесли факел и зажгли костёр. Все стали через него перепрыгивать. Глеб тоже перепрыгнул и подошёл к Любаве, прыгнувшей перед ним
– Давай вместе прыгнем? – предложила она. – Токмо надо так прыгать, чтобы руки не разомкнуть. Тогда суженными станем.
Глебу эта идея понравилась:
– Давай! Я бы сам и не догадался.
Они взялись за руки и, дождавшись своей очереди, перепрыгнули через огонь. Руки остались сомкнутыми.
– И искры вслед – хорошая примета! – обрадовалась Любава.
Она подошла к Глебу вплотную и положила голову ему на грудь:
– Я теперь твоя на веки.
Глеб сгрёб её в охапку, и держал до тех пор, пока на них не стали кричать другие ребята:
– Дорогу дайте! В сторону отойдите!
Глеб с Любавой пошли к воде. Вскоре подошли Егор с Олей и увидели, как Глеб наклонился, чтобы поцеловать Любаву.
– Ой, да тут асисяй полный! – прервал его Егор.
– Иди на фиг! – отмахнулся Глеб и, взяв смутившуюся Любаву за руку, повёл её подальше от разных любопытных.
А тем временем девушки под песни начали класть сплетённые венки на воду, и смотреть, как они поплывут.
– А ты чего не пускаешь венок плавать? – спросил Егор.
– Так они на суженных гадают!
– Это как?
Егорка толком и не знал, чем знатен Ивана Купала. Оля стала пояснять:
– Коли венок далёко отплывет, то и свадьба скоро, а коли к берегу прибьётся, то не судьба ноне, а уж коли потонет, то замуж возьмут, да овдовеет вскоре.
– А ты чего? – опять спросил Егор. – Будешь венок кидать?
– А мне пошто на суженного гадать? – опустив взгляд, тихонько добавила Оля, и чуть отвернувшись добавила: – коли рядом стоит!
Но Егор расслышал и наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза. Оля по-своему поняла это движение – сначала она ещё дальше отвела смущённый взгляд, но тут же повернулась лицом к Егору и надела ему на голову венок:
– Ты – мой суженный!   
Но тут же, сама, испугавшись своей смелости, попыталась убежать. Егор успел поймать её за руку и потянул Олю к себе. Оля упёрлась, снова отвела взгляд в сторону, и не подходила. Так они и стояли пару минут – молча, улыбаясь, и не двигаясь. Егор перестал тянуть – просто держал Олю на месте и терпеливо ждал, но и Оля перестала тянуться прочь. Наконец, она сама ослабила руку, подошла к Егору, и попала в его объятия. Теперь и он мог не сдерживать чувства, а Оля доверчиво и нежно уткнулась лицом в его плечо. 

***

Утром молодёжь, гулявшая всю ночь, начала просыпаться, едва ли не перед самым обедом. Первыми во двор стали спускаться парни, непрерывно зевающие и втихаря потягивающиеся. Все собрались во дворе, неподалёку от Красного крыльца. Тихо шептались кто о чём. Глеб и Егор долго ожидали, пока с женской половины боярского дома выйдут девушки. Наконец, показалась целая вереница девушек, тоже втихаря зевавших: кто закрывал лицо ладошками, кто прятался за чужими спинами, а кто-то зевал, уткнувшись в плечо подруги. С трудом можно было по нарядам догадаться, кто из них барыни, а кто сенные девки. Поэтому ребята поздоровались сразу со всеми, чтобы не ошибиться, но заметили, что Маши среди них нет. Вслед за девушками степенно и вальяжно выплыла группа взрослых женщин. Эти были экипированы по полной программе: ни одной неправильно надетой детали, со строгими многозначительными взглядами. Во главе процессии шла старшая боярыня, за ней, как нетрудно было догадаться, по мере уменьшения ранга следовали другие женщины. Боярыня едва глянула пронзающим взглядом на стайку ворковавших чуть в сторонке девушек, как там сразу наступила полная тишина. Все синхронно в пояс поклонились боярыне. Ребята вслед за ними тоже молча поклонились. Но после этого торжественного «выхода», всё равно, ничего интересного не произошло. Люди постепенно «растеклись» по двору, ожидая приглашения «за стол», но Глебу с Егором стало понятно, пока не выйдет боярин, ничего особого не будет. Его пришлось ждать ещё полчаса, и вот, в сопровождении разной челяди, вышел во двор Сам. Он сразу направился к ребятам, обнял их, сказал несколько хвалебных слов и многозначно поглядел на слугу. Тот по одному этому взгляду подошёл к ребятам и протянул им по увесистому мешочку.
– Это вам от меня по кошелю сребра-злата! – пояснил боярин. – За хлопоты, за дочь мою, за дЕвиц наших, примите от души. Не серчайте, что мало: скромно живём, трудами, заботами тяжкими, ну, а на дорожку отведайте с нами, чем Бог послал. 
Парни подумали сначала, что разговор про золото, это всё – присказки, для красного словца, но когда взяли в руки эти небольшие, по сути, мешочки, то едва их не выронили – они оказались невероятно тяжёлыми. Да, скромно живут!
 Открыть и посмотреть на подарки сразу ребята постеснялись, и только незаметно пытались прощупать, неужели и впрямь – золото? А мешочки были кожаные, не особо прощупывались. Пришлось отложить удовлетворение любопытства «на потом», а пока оба неуклюже поклонились боярину и уселись за столы, как предложил сам боярин, подле него. Оля и Любава подсели к ним, уже не особо прячась от любопытных взглядов…

                ***
Пора было выезжать. Мария не решилась при батюшке подходить близко, и Глеб незаметно для других помахал её рукой. Конюхи вывели четырёх коней. Это тоже был подарок, и не надо было бы быть большими специалистами в коневодстве, чтобы понять, каких красавцев им подарили. И Егор, и Глеб радостно полюбовались статью коней. Лебединый изгиб шей, стройные длинные ноги, пышные, тщательно расчёсанные гривы и хвосты. Все были в изумительной красоты сбруе. Конюхи стояли рядом, и парни не стали вслух комментировать красоту подарка, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, только Глеб восторженно сказал:
– Красавцы!
Этого оказалось достаточным, чтобы конюхи прониклись к ним чувством благодарности за то, что гости оценили, за какими породистыми конями те ухаживают. 
Наконец, пришли переодевшиеся девчата, Оля и Любава. Стали рассаживаться на коней. Глеб помог Любаве сесть в седло. Он уже сделал шаг к своему коню, но остановился и задумался – что-то пришло ему в голову. Он вернулся к коню Любавы, аккуратно вынул её ногу из стремени, вставил в него свою ногу и запрыгнул в седло сзади подруги. Все замерли от неожиданности. Любава не знала, что делать, а Глеб спокойно обхватил её, забрал у неё повод, и заглянул в глаза. Смущённая Любава погрозила ему пальчиком, но с коня не согнала. Провожающие подруг девчата одобрительно захихикали.
Оля, уже усевшаяся на своего коня, с любопытством наблюдала эту забавную сценку. Она посмотрела на Егора, он только что помог ей сесть на коня, и ещё стоял рядом. Потом снова взглянула на Любаву и аккуратно вынула свою ногу из стремени. Егор всё правильно понял. Два коня остались без всадников. Старший конюх взял их под уздцы и, подведя к коням Любавы и Оли, стал привязывать их к сёдлам.
– Да ладно уж, не надо! Так доедем. – осторожно возразил Глеб
– Моё дело малое! – совершенно невозмутимо сказал старший конюх. – коли боярин повелел четырёх коней отдать, стало быть, четырёх.
– А-а! Ну, ладно, коли так! – больше Глеб не стал спорить.
Он оглядел стоящих во дворе молодых людей. Девушки и парни стояли отдельно, но близко друг к другу. Глеб нашёл взглядом и Марию и Илью. Оба стояли среди своих. Он приветственно взмахнул рукой, и в ответ в воздух взлетел лес рук…

Ехали не торопясь. Шутили. Заглянули в свои мешочки – обалдели конечно!
– Слышь, Глеб, тут, наверное, на Роллс хватит.
Глеб улыбнулся:
– На роллы хватит! Заварные. Шучу. На Роллс может и не хватит, а на Лексус возможно!
Пришлось сразу сказать девушкам, что эти деньги – общие, тратить будут вместе, и те не стали возражать. Все наслаждались солнышком, лёгким освежающим ветерком. Где-то в небе пел свою песню жаворонок. В воздухе стоял пьянящий запах трав. Всем было радостно и спокойно. Оля несколько раз бросила на Егора кроткий, но что-то означающий взгляд – она всё время хотела спросить его о чём-то, но сдерживалась. Наконец он понял, что ей что-то очень хочется узнать. Наклонился, пытаясь заглянуть Оле в глаза. И она решилась:
– Егорка! – тихо произнесла Оля, опустив глаза – А кто такая Бурлакова Фрося?
– Фрося? Бурлакова? Ну, это, как тебе сказать? Это девушка такая!
Егор не знал с чего начать рассказывать, но следующий вопрос едва не свалил его с коня:
– Ты её любил?
Егор с Глебом разродились гомерическим смехом. Хохотали несколько минут, даже девчонкам передалась часть их настроения – они едва сдерживались, чтобы не засмеяться вместе с ребятами. Наконец, парни вдоволь высмеялись. Егор прижал Олю к себе, и поцеловал в щёку – до губ он бы не дотянулся. Оля стала успокаиваться, что зря волновалась, но Егор всё равно решил объяснять, что к чему.
– Ну как тебе объяснить? Вот у вас сказки всякие сочиняют? Истории? Побасенки?
– Вестимо! Деткам малым.
– Вот! А взрослые тоже любят слушать? И ещё смотреть, вот, как у твоего батюшки на Планшете.
– И что?
– Ну, батюшка твой смотрит, что где происходит. Вот! А, если для него специально кто-то станет что-нибудь интересное показывать, например, сказку, он же будет видеть?
– Как скоморохи? Как вертеп?
– Ну, да! У нас их артистами называют. Они всякие сказки, былины показывают про людей разных. Вот Бурлакова Фрося и есть такая девушка, про которую сказку показывали.
Оле хватило услышанного, чтобы успокоиться, но теперь и Любава пристально посмотрела на Глеба:
– А кто такая Дуня Изволгаволга? – спросила она.
Глеб снова засмеялся:
– Слышь, Егор?
– Чё, слышь? – невозмутимо парировал Егорка. – Твоя девушка, ты и объясняй.
Любава, сидевшая поперёк седла, могла смотреть Глебу в глаза:
– Она твоя девушка?
Теперь оба парня засмеялись. Глеб сжал Любаву в объятии и немного выждав, расслабил руки:
– Ты – моя девушка. А Дуня, она из другой … – Глеб не закончил фразу, увидев, что Егор с Олей остановились и напряжённо смотрят вперёд. Он поглядел туда же, и его лицо вытянулось от удивления, но он закончил фразу: – Сказки.
В воздухе повисло тревожное молчание. Все озабоченно смотрели на лежащую перед ними ложбину, на противоположной стороне которой стоял вооружённый отряд степняков.
– Опаньки! – выдавил из себя Глеб.
Всадники, числом примерно двадцать человек, вытянулись длинной дугой, перегородившей дорогу. Несколько ярко и богато одетых воинов, очевидно командиров, стояли на земле впереди этой шеренги. Причём, один из командиров был огромного роста. Двое других воина едва доставали ему до плеча. Один из этой троицы, коренастый степняк, более других ехидно улыбался, глядя на ребят прищуренными, и без того узкими, глазами.



Часть 2. Миссия выполнима

Дядя Егор возился во дворе в своём сарайчике, пытаясь разобраться с разными горшками, бочонками, какими-то непонятными, давно забытыми сосудами. То, что уже никуда не могло пригодиться, он стал выставлять поближе к двери, намереваясь выкинуть их, или отдать в ближайшую деревню – может кому понадобятся. Неожиданно пришло чувство тревоги. Он остановился и стал ждать – показалось или действительно что-то произошло? Нет! Нехорошее ощущение не отпускало. Он вернулся в дом и подошёл к своему магическому Планшету.
– Ты чего, отец? – хозяйка возилась с заведённой опарой теста. Скоро приедут дети, надо бы хорошо встретить.
– Случилось чего-то. Неладное чую!
Он налил несколько капель зелья на поверхность столика, присыпал лужицу толчёным порошком кристалла. Пошёл лёгкий дымок, и дядя Егор, держа руки перед собой, произнёс заклинание, сгоняя дым на поверхность Планшета. На ней открылась картинка. Стали видны ребята на двух конях. Дядя Егор хмыкнул: не сватаны, не венчаны, а уже милуются. Ох, молодёжь! Скорые какие! Но бросилось в глаза, что ребята чем-то обеспокоены. На лицах девчат был испуг, и ребята были встревожены. Все смотрели в одну точку. Дядя Егор перевёл картинку в сторону их взглядов.
– Ах ты, напасть какая! – вскрикнул он. – Хан далече, так безобразить взялись!
Подошла тётя Пелагея:
– Кто это? А ребятушки где?
– Тут. Перед ними, перед супостатами этими.
Он увеличил картинку и увидел двух воинов, выдвинувшихся вперёд перед шеренгой.
– О! Так это же Талибек, сынок молОдый хана Джабуги–Тегина. А другого не ведаю. Ох, безобразники! Ох, пакостники! Уж не отбить ли девчат вознамерились?
Тётя Пелагея тревожно взглянула на мужа...

– Батюшка велит подъехать к ним! – тихо, но чтобы не только Егор, но и Глеб с Любавой услышали, сказала Оля. – Вот тот, что вперёд выдвинулся – это сын хана Джабуги–Тегина Талибек.
– Ты что, его знаешь? – удивился Егор.
– Нет, вестимо! Малой была когда однажды видела. Батюшка бает! – тихо ответила Оля. – токмо чего он, у нас ведь замирие с ними.
– А ты что, батюшку отсюда слышишь?
– Вестимо! – Оля удивилась. – Это же так просто!
– Ничего себе! Вот это у вас тоже сотовая связь работает!
Оля пристально посмотрела на друга, ничего не поняла, но промолчала. Ребята начали спускаться с холма, пересекли ложбину, и остановились метрах десяти от степняков:
– В чём дело? – спросил Глеб.
Степняк сделал вид, что не сразу понял вопрос:
– Ни в чём!
– Это сын хана местного! – подсказала Егору Оля
– Значит, мы можем ехать? – продолжил Глеб.
– Можете ехать, – Талибек вытянул руку, указывая на, якобы свободный путь. – Наша ваша не держит. Дева оставите, и ехайте куда хотите, – ехидно предложил воин.
– Да, что ты! Долго придумывал? - съязвил Егор.
– У нас замирие с вами! – крикнул Глеб
Он начал раздражаться. У них с Егором, кроме коротких, подаренных боярином ножей, ничего с собой не было.
– А наша война не хотИт – ехидничал Талибек.
– Тогда в чём дело, чего дорогу перегородили?
– Наша не пе.. – он не смог повторить слова Егора и добавил.- наша не мешай
– Тогда какого Дьявола? – снова крикнул Глеб.
Воин только пожал плечами, но с места не сдвинулся. В воздухе повисла напряжённая пауза.
– Батюшка баит на поединок их вызвать, он подсобит! – шепнула Оля Егору.
– На какой поединок? – удивился Егор. – Я меч в руках не держал ни разу.
– Батюшка подсобит!
– Как подсобит?
Но сам крикнул воину:
– Один на один давай!
– Батюшка баит, что им строго настрого заповедано прю учинять! – снова прошептала Оля.
– Понятно! – у Егора начал складываться какой-то план.
– Чего это мы, просто так девчат отдать должны? – крикнул он Талибеку. - ты в поединке докажи, что Оли достоин.
Степняки захохотали.
– Да-ва-а-й! Один против один, – растянув, согласился воин.
Он обнажил меч.
– На мечах биться не будем! ; к Егору потихоньку пришла уверенность, и он улыбался. – А то нечаянно раним кого, так войну устоим, а тебе хан-отец строго настрого наказал войну не учинять. Прознает – секир башка сделает. Как потом женишься без головы?
Глеб радостно смотрел на героизм Егора, а Оля с восхищением.
Степняки недоумённо переглянулись
– Коня давай, – предложил Талибек. – до того леса, тудым-сюдым. Кто скорей!
Егор сидел на коне то ли в пятый, то ли в шестой раз, и то пока только шагом ездил, но он с хитрой улыбкой посмотрел на молчавшего Глеба, а затем, наклонившись к луке седла, тихо спросил Талибека:
– Так ты Олю за себя взять хочешь али за коня замуж выдать?
Талибек опешил от вопроса:
– За себя! – медленно промямлил он, почувствовав какой-то подвох:
– Э – э! Хитрый урус! Зачем так сказаль?
– Да, затем! – Егор заговорил в полный голос. – Чего это конь за тебя париться должен? Если твой конь победит, тогда он на Олю права заявит, а тебе обломится.
Степняк удивлённо вытянул лицо:
– Меча не хотИшь, коня не хотИшь! – недоумевал Талибек. – Чего хотИшь? – спросил он.
– Да я ничего не хочу! Мы домой едем. Это вы тут Соловьями-разбойниками по степи шастаете. Честным людям дорогу перегораживаете!
– Наша не мешай – повторил Талибек
– А чего тогда условия ставишь? – возмутился Егор. - Конь какой-то! Ты давай, свою удаль покажи. Чего сам умеешь.
Егор уже переборол первое волнение и смотрел на Талибека с усмешкой.
– Из лука будем стрелять! – предложил он.
– Батюшка подсобит! – тихо напомнила Оля.
– Да я уже понял, – вполголоса ответил Егор.
Он спешился и подмигнул ей, чтобы успокоить взволнованную подругу и ребят. Но сам немного сомневался – он однажды, года два назад стрелял с приятелями из спортивного лука в тире, и ещё в детстве была какая-то пластмассовая загогулина с тетивой. Но коли дядя Егор поможет, то этот вариант более всего годился.
Талибек, услышав про лук, растянулся в улыбке. Он, слегка оглянулся на своих воинов. Ничего не сказал, но один из командиров прижал руку к груди, поклонился ему, и, обернувшись к рядовым всадникам, прокричал непонятное:
- Гыр – гыр – гыр!
Тут же несколько человек соскочили с коней, и побежали вдоль холма. Вскоре в ста шагах от места встречи в землю были воткнуты два копья, между которыми растянули цветастый халат. Командир подошёл к Талибеку и, поклонившись, вытянул вперёд руки, на которых лежал лук и колчан со стрелами.
Талибек уверенно взял лук у командира воинов, встал на плоское место и, приняв удобную позу, прицелился и выстрелил. А в это время дядя Егор, стоя перед своим Планшетом, и внимательно следивший за происходящим, взял и пальцем поправил полёт стрелы. В результате она воткнулась в копьё, на котором висел халат. Талибек открыл рот от неожиданности. Он недоумённо посмотрел на лук: что случилось? Он на таком расстоянии сбивал летящую утку или убегающего зайца. Ханыч с глупым видом, опустив, обескураженные глаза вниз, передал лук Егору.
Ехидно улыбающийся Егор встал на точку выстрела, прицелился и, как получилось, выстрелил. Вот только его стрелу дядя Егор тоже подправил, но так, что она проткнула самую середину халата, в центре вышитого на нём рисунка. Цокнув языком, Егор протянул ханычу лук, и разозлённый Талибек выхватил его из рук Егора. Глаза степняка сверкали ненавистью. Снова, тщательно прицелившись, выстрелил, а дядя Егор подул в свой Планшет на стрелу, и та вообще просвистела мимо халата. Талибек вошёл в ступор. Он стоял как вкопанный, с открытым ртом, не отрывая взгляд от халата, только моргал своими чёрными, прищуренными от природы глазами.
- Гыр – гыр – гыр! – снова что-то сердито крикнул всадникам командир воинов, и все резко опустили головы – нельзя смотреть на позор начальника, тем более ханского сына.
А в домике ведуна дядя Егор развлекался, разглядывая картинку на экране Планшета:
- Ой, ханыч, ой, дурачок! Ты с кем тягаться удумал, а, Талибек? Али Олю не признал? Не ведаешь чья дщерь? Да и чего эт ты, на неё зенки распялил, не по сей кобылке сбруя твоя. Не тебе её взнуздать!
Оглянувшись, дядя Егор наткнулся на упрекающий взгляд подбоченившейся руками жены, ясно говоривший: «ты о ком это сейчас?»
Но семейной бури не случилось – улыбающийся дядя Егор смотрел на неё совершенно по-детски прямодушно и весело:
 – Узри, каков дурачок!  – он показал пальцем на озадаченного происходящим Талибека.
Тётя Пелагея только вздохнула, и снова повернулась к своим чашкам.
А в Планшете Талибек всё ещё стоял, как истукан, с онемевшим языком, когда Егор спокойно подошёл к нему и с невозмутимым видом забрал лук. Почти не целясь, выстрелил, а дядя Егор снова поправил полёт стрелы. И вторая стрела тоже пробила центр халата рядом с дырой от первой стрелы. Только теперь Талибек очнулся. Он был в ярости. Глаза налились кровью. Зарычав, как раненный бык, он выхватил лук у Егора, встал на позицию. И уже нацелился выстрелить, когда второй ханский сынок, вернее внук хана Табылхана, перебил его. Он положил руку на лук, придавил его вниз и, как пушинку отодвинув Талибека в сторону, заорал на Егора:
– Моя давай!
Готовый разорвать противника на шарфики, Абдул Малик надвинулся на Егора – на голову выше, раза в два тяжелее. Такое соотношение роста и веса ничего хорошего не обещало.
– Э, приятель! – вмешался Глеб. – А чего ты Егора на поединок вызываешь? – возмущённо закричал он
Абдул Малик повернулся к Глебу, но молчал, обескураженный таким отпором.
– Тебе, надо полагать, Любава приглянулась? – теперь Глеб начал говорить со злобной издёвкой.
– Любава приглянулась? – повторил Глеб, молчавшему батыру.
– Э-э-э, – неуверенно выдавил степняк. – Любава.
Он посмотрел на девушек. Видел их впервые и имён не знал.
– Вот со мной и борись! – уже спокойно, даже с ухмылкой, сказал Глеб. – Любава – моя девушка!
Он сошёл с коня и приблизился к противникам.
– Давай твоя борись! – согласился Абдул Малик.
Он скинул халат и встал в центр образовавшейся полянки. Глеб спокойно, никуда не торопясь, тоже снял кафтан, понёс его к коню и перекинул через седло на колени Любавы. Туда же подошёл и Егор
– Управишься? – спросил Егор – Смотри, жлоб какой!
– Батюшка подсобит! – вмешалась Оля.
– Не надо! – спокойно возразил Глеб. – Хватит за спину дяди Егора прятаться, пора и самим усердие приложить.
– Смотри здоровый какой! – озабоченно повторил Егор.
– Управлюсь! – Глеб хитро посмотрел на Егора и подмигнул. – Я мастер спорта по дзюдо.
– По чему? – спросила Оля
– У нас борьба такая есть, дзюдо. – пояснил девочкам Егор.
– А мастер чего?
– Спорта! Ну, это – очень умелый борец.
Волнуясь, крепко вцепившись в луки сёдел, девушки стали с волнением и надеждой смотреть на схватку. А Глеб уже подошёл к степняку:
– Ну что, готов? – он хитро ухмылялся. – Поехали?
Воины отряда спешились и встали дугой, чтобы всем было лучше видно. Абдул Малик бросился на Глеба, вытянув руки для захвата, но ещё ничего не успел сообразить и сделать, как оказался на земле, сбитый подсечкой. Упав на колени, он едва не воткнулся лицом в траву. Командир степняков побежал вдоль строя своих людей, снова крича своё непонятное «Гыр – гыр – гыр», и все воины рухнули на землю, уткнувшись в неё лицами. А ханыч, взбешённый первой неудачей, вскочил и снова собрался схватить Глеба за шею или одежду. Но и теперь он не успел ничего сообразить, как перелетел через плечо Глеба и всем своим внушительным весом рухнул на землю.
– О-о-о! – застонал он.
Падение могучего, но грузного богатыря было очень внушительным. Он сильно ударился о землю спиной и затылком. Степные воины этого не видели, но, прикрыв лица руками, в ужасе отвернулись даже командир отряда и сам Талибек. Абдул Малик держал рукой ушибленный затылок. Он понял, что ни сил бороться дальше, ни желания делать ещё что-либо, больше нет. А ухмыляющийся Глеб наклонился над степняком, упёршись в колени руками, с ещё более широкой улыбкой спросил:
– Ну что? Ещё?
Но тот тихо, чтобы не слышали его рядовые воины, простонал:
– Твой взяла, урус. Твой Любава.
– Ну, вот и славненько! – ехидно произнёс Глеб.
Он протянул Абдул Малику руку, и помог тому подняться. Похлопав ханыча по могучему плечу, Глеб вернулся к ребятам. Два степных княжича стояли, опустив от позора глаза, как два нерадивых и нашкодивших школьника в кабинете директора школы. А парни подошли к девушкам, медленно отвязали своих коней, вскочили в сёдла и, прикрывая собой и конями спины подруг, потихоньку поехали сквозь шеренгу стоящих на коленях и уткнувшихся лицами в землю кочевников. Командир отряда и оба ханыча стояли, опустив взгляды вниз, как нашкодившие школьники в кабинете директора школы.

Долго ехали в напряжении – несмотря на все запреты воевать с урусами, ожидали подлый выстрел в спину. Однако ничего неприятного не произошло, а когда они отъехали достаточно далеко, Оля сказала:
– Батюшка баит, что худого боле нет.
Только теперь ребята смогли оглянуться и пустить коней галопом. Через некоторое время Глеб негромко крикнул:
– Стой! Надо коням дать отдохнуть.
Они притормозили коней и расхохотались. Теперь, когда опасность миновала, все почувствовали страшную усталость. Спешились и долго сидели на траве, греясь на солнышке, болтая о пустяках, но коней не отпускали – всё время держали их за поводья. Ребята пытались рассказать девчатам о будущем времени, но сразу поняли, что можно легко «переборщить». Впрочем, девчата не слишком вдумывались в то, что ребята рассказывают. Они просто поедали парней восхищёнными глазами. Оля, держа Егора выше локтя и прижавшись к нему, с гордостью думала о своём суженном – он уступал Глебу в силе, но, как оказалось, не в храбрости и не в удали. За такого и замуж пойти незазорно! Потихоньку ребята совсем перестали что-либо рассказывать, девчата их не слушали – они просто любовались своими женихами.
Отдохнув и немного успокоившись, сели на коней. Ехали к дому дяди Егора, но по дороге пришлось завернуть к дяде Даниле, чтобы тот не волновался за Любаву. Там же и заночевали. Только на следующий день они приехали к дяде Егору и окончательно успокоились. Весь день ничего не делали, отсыпались, объедались оладушками тёти Пелагеи. Потом ребята со смехом рассказывали, как скрутили волхва, как сломали его Идола. А девушки рассказали, как забавно бегал Егор в девичьей рубахе, со сбившейся на бок, плохо привязанной косой.
Но, несмотря на общую радость, Глеб выждал момент, когда появилась возможность поговорить с дядей Егором о ещё нерешённых вещах.
– Дядя Егор, а что вы однажды говорили о парнях, которые пытались спасти девушек перед нами?
– Да, баил такое! Пятеро ходило. А ты что удумал? Полагаешь, что живы оне?
– Возможно, что он их только заколдовал?
– Возможно! – задумался дядя Егор. – Обмыслить надобно!
Больше в этот вечер об этом не говорили. Когда стало темнеть, повечеряли. Потом все слушали, как поют тётя Пелагея и девушки.

На следующее утро разговор начал сам дядя Егор:
– Книга Времён должна ведать. Надобно только понять, как вызнать сие, чего вопрошать? Ну, и полнолуния дождаться.
За делами по хозяйству, за сбором малины и ежевики в лесу, в промежутках разговоров с девушками, Глеб и Егор обсуждали вопросы к Книге времён. Ни тот, ни второй ещё не видели Книгу в «действии» и волновались. Только Егор старался припомнить рассказы мамы про эту Книгу.
Прошло несколько дней ожидания, и вот дядя Егор начал готовить дом к волшебству. Он рассадил женщин подальше от стола с Книгой, а ребят рядом с собой. Когда-то, очень давно, сам дядя Егор много раз был свидетелем колдовства деда, так что все заклинания от деда перенял хорошо.
Вот и сейчас всё началось с того, что дядя Егор вытянул вперёд руки и произнёс:
– Мирское отойди, волховское явись!
В пещеру преобразился дом, дядя Егор стал похож на худощавого рослого старика в сером балахоне. Одетыми в балахоны оказались ребята. Егорка сразу вспомнил рассказы своей мамы. Затем дядя Егор очистил дом от отрицательной энергии и, открыв Книгу на одной из страниц, начал колдовство с обращения к силам Земли, Огня, Воды и Ветра. Книга начала искриться в ожидании вопроса.
– Книга Времён, яви образ героев наших, заступников, сгинувших за дев украденных.
Со страниц Книги стали срываться искры, образовавшие довольно большой экран, на котором медленно стали проявляться контуры пяти деревьев. Огромные, ветвистые, без единого листика деревА. Картина была устрашающая, но все поняли, что они живы и заколдованы.
– Где найти их? Что освободит их от заклинания?
Картинка сменилась, и все увидели текущий двумя тоненькими струйками родник. Больше на вопросы Книга не отвечала. Дядя Егор спрашивал о том, где найти родник, где стоят деревья, но Книга молчала. Ему ничего другого не оставалось, как прекратить ворожбу:
– Магическое уйди, мирское вернись! – произнёс он.
Комната вернулась к своему обычному виду. Долго сидели молча.
– Как же искать их? – прервал молчание Егор.
– Не ведаю покуда!
– Ну, давайте рассуждать! – предложил Глеб. – Что мы теперь знаем? Все внимательно слушали его.
– Мужиков он, как я понял, превратил в деревья или ступы деревянные. Где они, мы не знаем, но не думаю, что далеко от пещеры с Идолищем.
– А ты ведаешь, где сие? – спросил дядя Егор. – там горы длинной грядой идут, сотни вёрст.
– Да я за вихрем бежал дороги не разбирал. Ладно, мы это ещё обмозгуем. Это – первое. Второе. Расколдуют их два ручья. Наверняка один с живой водой, второй с мёртвой. У нас такое во всех сказках. А где эти ручьи? Наверное, там же.
– А ты заметил? – спросил Егор.
– Что?
– Что ручьи не текли, а подали как водопады. Так что, наверняка, они там же, в горах.
– Да! – согласился Глеб. – теперь только надо решить, куда топать.
Дядя Егор задумчиво смотрел на ребят, но после долгой паузы оживился, про что-то вспомнив:
– А вестимо, я подсоблю вам. Дам я вам пособника, ; он поднял указательный палец вверх и заулыбался: – Есть у меня такой!
Дядя Егор начал искать что-то по своим полкам и ящичкам, но в этот вечер пособника не нашёл.
–Куды ж я его дел? – удивлялся он сам себе.
– А что это? – донимались ребята.
– Ныне не поведаю. Вот как найду, покажу, вам благостно станет. А покуда давайте вечерять.
Следующее утро дядя Егор начал с поиска своей заветной вещи. Он перерыл, казалось, весь дом, но нужная штука оказалась под самым носом – в одном из горшочков тёти Пелагеи.
– Ну откуда мне ведать что это? – отбивалась она от упрёков мужа. – Лежит и лежит, я и прибрала.
Дядя Егор попыхтел немного для важности, но находка его обрадовала, и тётя Пелагея заслужила амнистию.
– Вот! – дядя Егор торжественно положил на стол… простой деревянный шар. Парни скептически переглянулись.
– Много вы разумеете, олухи! – дядя Егор был раздосадован неверием парней.
– Да мы с твоими родителями, Егор, за этим колобом, будто за ниточкой, куда было укажет, туда топали и куда потребно попадали. Токмо ныне я сделал так, дабы он не таким прытким был, как тогда. Уж побегали мы за ним вдоволь. Ноне спокойным станет, но дорогу должОн показать верно. Сама Книга им вершит.
– Дядя Егор, – спросил Глеб. ; а вы за нами что, следить будете?
– Вестимо! Токмо меня одной Оле слышать дано, а она с вами не пойдёт. Так что знаков от меня зрите, какие подать сумею. Сам я в Планшет этот смогу узреть вас токмо, когда вы близко будете к роднику али деревам. Не всемогущ он, Планшет мой! Пока собирайтесь в путь. Завтра по утру и поедете. По мне-то хоть ныне ехать, да девчата, мыслю, так не отпустят, и Пелагеюшка вам в дорогу соберёт яств. Дать бы вам скатерть самобранку, да вам она и не поддастся.
Дядя Егор, погрузившись в приятные воспоминания, рассказал парням историю этой скатерти.
Утром, чуть стесняясь старших, ребята расцеловались с девушками. Сели на коней и поехали. Через некоторое время они выехали из леса.
– Ну, куда поедем? – спросил Глеб.
– Давай шарик запустим.
Глеб, у которого в суме лежал колоб-поводырь, вынул его.
– И что, он знает, куда катиться?
– Дядя Егор говорил, что им сама Книга руководит.
– Ну, давай поглядим, как он действует.
Парни спешились, и Глеб положил шар на землю. Шар рванул в сторону, да так быстро, что Глебу пришлось по-вратарски прыгать за ним. Он едва успел поймать, оказавший очень шустрым шарик.
– Это дядя Егор называет – сделал его спокойным? – Глеб, готовый рассмеяться, крепко сжимал поводыря.
– Если это называется – спокойный, то каким же он тогда был? Я представляю себе, как твой батя за ним гонялся.
Егор чесал затылок:
– Кажется, дяде Егору только показалось, что теперь шарик спокойный.
– Надо его как-то не так запускать, а то улепетнёт. Ищи потом!
– Ладно! Сейчас понятно, куда он рванул, давай потом его так пускать, чтобы он дальше метра не бегал.
На том и порешили. По дороге им не пришлось сворачивать, так как поле было ровным, и только к обеду они решили проверить туда ли едут. Спешившись, ребята сели на землю напротив друг друга. Расставили ноги, упёршись друг в друга ступнями. Получилась «коробка» из ног.
– Давненько я в песочнице не играл! «В ножички». – заметил Егор.
Улыбнувшись, Глеб положил шар на землю посередине «песочницы», и Егор тут же его, пулей рванувшего в сторону, поймал:
– Вроде правильно едем!
Они снова сели на коней.
- Ну, и что там было? – продолжил прерванный разговор Глеб.
- Да, ничего особого! – улыбнулся Егор. – дурака проваляли весь день и домой поехали. Чумазые как поросята. Я портфель там потерял, со всеми учебниками. Кроссовку одну порвал. Мамзель в обморок, папаня мне потом ка-а-ак выписал по самое «не хочу». Кошмар! Больше месяца дома сидел запертый. Ладно хоть в угол на горох не ставили. Каяться. Со школы приду и под замок. Ни телика, ни приставки, ничего! Только книжки разрешалось. Я тогда прочитал больше чем написали, а то, что по программе, так вообще от корки до корки. Даже на следующий класс заскочил. Фиг сачканёшь или схалтуришь, вечером надо было мамзеле содержание пересказывать. Проверяла.
– Она у тебя училка, наверно?
Егор ухмыльнулся:
– Училка!..Тогда ещё старшим преподавателем была, а сейчас доктор наук, профессор и завкафедрой Русского языка в универе.
– Ничего себе! Здорово!
– И не говори. У нас мамзель крутая как Эверес  т, это я рос шалопай шалопаем, так что гоняла меня как козу Сидорову.
– Ну и ты, пересказывал, конечно ?
– А куда денешься? Пересказывал. Амнистию зарабатывал… Я тогда зачухонился по самые уши... Да - а! Ох, мы и чудили с пацанами! Бедные предки! У мамзели половина седины – моя работа.
– Ну сейчас-то хоть угомонился?
Егор почесал затылок:
– Ну-у-у, навроде да!
Ребята переглянулись и расхохотались.
Так, болтая о всяких пустяках, они и ехали четыре дня. Ночевали в поле у костра, спали по очереди, и, даже стреножив коней, всё время держали их за связанные в длинный ремень поводья. Уже на четвёртый день болели спины, затекали с непривычки к верховой езде ноги, и вот, к вечеру пятого дня, на горизонте показались горы. Высокие и сумрачные, совершенно голые скалы. На вершину гор навалилась огромная грозовая туча ; почти чёрная, напоминающая меховую шапку, непрерывно бурлящая как штормовая волна на море. Туча все время сверкала небольшими молниями, но звуки разрядов, сливаясь в единый грохот, были отчётливо слышны на огромном расстоянии. Ребята не ошиблись, место явно было колдовским.
Парни остановились, заворожённые грозным, но потрясающим видом.
– Вроде бы пришли! – подытожил путешествие Егор. – Место, конечно, поганое – а шарик дальше не катится. Только ни ручьёв, ни водопадов не видать!
– Да-а! Весёленькое место! Прямо таки – парк аттракционов! Кажется, где-то тут недалеко его пещера была, а мы по горячке ничего этого и не заметили.
– Не думаю! – возразил Егор. – Пещера намного ближе была.
Стало понятно, что начать сразу искать ручьи с живой и мёртвой водой не получится. Страха не было, но была тревога – с каким колдовством им придётся столкнуться. Теперь поехали медленнее. Оглядываясь, готовые к неожиданностям, оба вынули мечи из ножен, но ничего непредвиденного не происходило. Потихоньку подъехали к основанию гор. Дорога пошла на подъём, и лошади стали уставать. Парни не стали подниматься высоко.
Оба тревожно оглядывались по сторонам.
– Знать бы, где они, ручьи эти? И какие из них наши?
– А может быть, наши – это простые тихие родники? – предположил Глеб.
– Не думаю, на Планшете водопады были видны, а тут сухо, как в пустыне.
– Очень может быть! Думаю, аквапарк утром откроется – задумчиво согласился Глеб. – Ладно, разберёмся! Давай ждать утра. Костёр надо зажечь, а то скоро стемнеет.
Егор согласно кивнул – «утро вечера мудренее!»
Они вернулись на ровное место, спешились, стреножили коней, чтобы дать им отдохнуть, но сёдел не снимали и удила у коней не вынимали. Затем сами сели поужинать.


***

Спали опять по очереди. Восток едва обозначился более светлым горизонтом и побледневшими звёздами, когда Глеб разбудил, спавшего Егора. Небо было пасмурным. Дул холодный, пронизывающий насквозь ветер. Парни продрогли ночью – на ветру костёр совершенно не спасал от холода, и они едва дождались, когда наступит утро. Кое-как позавтракали и, как только стало возможным разглядеть дорогу, потушив костёр, пешком тронулись к горам. Стреноженных коней оставили внизу – уже через пару сотен метров начинался такой крутой подъём, что кони просто по нему не смогли бы подняться.
Помогая друг другу, парни стали карабкаться вверх по огромным чёрным камням. Они были мокрыми не только от росы, но и от тумана, исходившего от тучи наверху. И при этом не было даже намёка на то, что здесь есть какая-то другая вода – ручьи и водопады. Было непонятно – почему шар привёл их в это засохшее мрачное место. Они поднялись уже очень высоко.
– Ничего не понимаю – где вода? – Глеб удручённо оглядывался.
– Тоже не понимаю! Тут всё вроде бы мокрое от тумана, и пересохло всё – Егор был не меньше Глеба удивлён.
Они сидели на большом плоском валуне, думая, что делать. Становилось всё светлее, наступало настоящее утро. Оба глядели на узкую полоску чистого неба, выглядывающую над горизонтом. Там должно было показаться солнце. Радости от ожидания рассвета не было, но с появлением солнца оба связывали какую-то надежду. И согреться не помешало бы. Молчали, напряжённо смотрели на горизонт: вот, сейчас, сейчас!
Наконец, этот момент наступил – узкая полоска небесного светила выглянула из-за горизонта. Первые лучи дня ударили в глаза, и парни отвели взгляды. И вдруг сзади послышался очень отдалённый характерный звук льющейся воды. Ребята оглянулись – солнце уже освещало вершину гор, и там били родники. Зашумели водопады. Парни рванули в ту сторону. Но солнце продолжало освещать горы всё ниже, и ниже, и водопады стали появляться вслед за солнечным светом. Парни замерли – световое пятно опускалось по склону, и вокруг них уже возникли десятки ручьёв и водопадов.
– Теперь всё понятно! Они только при солнце текут, – смотрел на друга Егор.
– Видимо, да! Солнце зайдёт, и они снова исчезнут.
– И что теперь делать? Как искать будем?
Оба задумались.
– А как вообще отличить мёртвую воду от живой? – спросил Егор – Что-то оживлять надо? Начнём все обходить – год уйдёт.
– Для начала надо что-то такое найти, что оживить можно. Что-то мёртвое или засохшее. Не пить же её!
Егор хитро посмотрел на Глеба, запустил руку в свою суму, и вытащил из него полу-высохший венок
– Олин венок? – обрадовался Глеб.
– Олин!
– Отлично! Будем ходить и окунать.
Егору эта мысль не очень понравилась – венок ему был дорог, но другого выхода не было. На том и порешили. Они подошли к ближайшему водопаду, и Егор протянул венок к струе воды, но водопад исчез.
– Ох ты! – воскликнули оба. – И что это значит?
– А ну-ка, давай сюда! – позвал Глеб Егора к следующему водопаду.
Тот тоже исчез. Егорка оживился – теперь дело пошло быстрее – Глеб вытянул из венка всего один засохший цветок, чтобы все было побыстрее. Теперь достаточно было подойти к ручью или водопаду и протянуть к нему засохшие цветы.
– А что, если нужный тоже исчезнет, – предположил Егор.
– Вряд ли! – с надеждой отозвался Глеб. – Рано отчаиваться!
Они долго бегали, ползали, взбирались к ручьям – те текли из совершенно разных мест. Какие-то из-под небольших камней, другие срывались водопадом с крутых утёсов. Всё оказалось не столь весело – время шло, солнце перевалило через зенит и стало клониться к закату, а нужного родника не было. Вернее, они не могли его обнаружить. Ребята совершенно выбились из сил – ручьёв и водопадов были сотни, и, как оказалось, некоторые из тех водопадов, которые недавно исчезли, начинали течь снова. Теперь оба парня, совершенно выбившиеся из сил, обратили внимание на пронизывающий холодом ветер и почувствовали, что снова замёрзли.
- Да! Это тебе не фонтаны Петергофа…

***

Далеко от описываемых событий, в тихом и уютном домике ведуна, дядя Егор наблюдал в свой Планшет за поисками ребят. Прошла большая часть дня, а найти нужный источник всё никак не удавалось. Он взял Книгу времён и положил её перед собой. Предвидя волховство мужа, тётя Пелагея отошла в угол избы и присела на скамью. Дядя Егор открыл Книгу на нужной странице и громко произнёс:
– Мирское отойди, волховское явись!
Комната преобразилась в пещеру, дядя Егор из добродушного, простоватого дяденьки стал высоким сухопарым мужчиной, с длинной бородой и усами, с жёстким и строгим взглядом. Он выполнил все действия по очищению дома-пещеры от плохой энергии, которым его когда-то научил дед-ведун. Все эти процедуры отнимали у него очень много сил и времени, но по-другому делать было нельзя – Книга могла отказаться «помогать» его подопечным ребятам.
Наконец, стало возможным обратиться к Книге с просьбой, но ведун почувствовал, что если он не отдохнёт хотя бы несколько минут, то может и не закончить всё ведовство. Он поискал глазами место, на которое можно было бы присесть. Увидел сидевшую в уголке и притихшую супругу. Дядя Егор подошёл к жене, присел и взял её руку в свои ладони.
– Всё будет хорошо, я верю! – попытался он успокоить встревоженную жену.
– Ну, вестимо, Егорушка. Ты всё уладишь!
Тётя Пелагея уже много раз видела мужа за колдовством, он всегда добивался нужного и никогда не обращал своё ведовство во вред кому-либо. Она любила его и доверяла ему. Так они сидели некоторое время, нежно глядя друг на друга, после чего дядя Егор легонько пожал жене руку и встал:
– Подсобить надобно ребяткам.
Он вышел на середину пещеры, где висела в воздухе, ожидающая магию и уже открытая, мерцающая искорками Книга. Дядя Егор поднял над Книгой руки и произнёс:
– Великая Книга, яви силу свою! Укажи избранным тобою родники мёртвый и живой…

***

Ребята долго сидели молча – начав поиски с самой утренней зори, они не обошли и четверти текущих, падающих и бурлящих ручьёв. Оба страшно озябли. Солнце, как назло, спряталось в тучах. Ветер, так свирепствовавший ночью, лишь немного ослаб. Настроение было ужасным, хотя до отчаяния было далеко. И вдруг небо стало светлеть. Тучи стали не такие чёрные и плотные, стал затихать шум от текущей воды и грома молний. Парни стали оглядываться и с тревогой заметили, что ручьи и водопады стали затихать.
– Ну, всё! «Краники!» – удручённо произнёс Глеб. – Сейчас они исчезнут, и мы останемся ни с чем! А завтра опять сотни повылезут.
У Егора не было сил ответить. Он безучастно оглядывался по сторонам. Взгляд скользил по скалам, по затухающим источникам.
Дядя Егор с волнением ожидал ответа от Книги Времён и, наконец, от неё послышалось такое знакомое шуршание звёздочек. Края Книги заискрились, но ничего другого вроде не происходило. Дядя Егор подошёл к Планшету и всё понял.
Угрюмо сидевший на камнях Егор, вдруг встрепенулся, выпрямил плечи и уставился в одну точку – один из водопадов, по которому он уже «прошёл взглядом мимо», не затухал. Он стал наблюдать. Точно! Всё вокруг затихало, а этот водопад продолжал изливать воду, как и прежде.
– Гляди! – показал он Глебу на водопад, но Глеб и сам уже не отрывал от него взгляд.
– Вижу! Бежим, пока и он не пропал! – оба рванули туда.
Водопад был высоко, почти на кромке голых, скользких камней и закрывающей вершины гор тучи. Ребятам пришлось спешить, карабкаясь вверх. Добравшись до места, они едва переводили дыхание. Но цель была перед ними. Егор достал из сумы венок Оли и поднёс его к струе воды. Венок остался неизменным. Разочарование было ужасающим. Оба обессилено свалились на голые холодные камни – нужно было собраться с мыслями и силами. Неожиданно Глеб заметил, что его руки стали светиться искорками. Он поглядел на Егора – тот тоже начал светиться.
– Книга! Дядя Егор! Сейчас всё решится! – закричал он.
Оба вскочили и посмотрели на водопад. Егор ещё раз поднёс венок под струю. Опять венок остался неизменным. И тут Егор вгляделся в струю – в её глубине светились едва заметные сквозь воду искорки. Егор просунул в водопад руку и почувствовал, что вода течёт не сплошным потоком, а довольно тонкой стеной. Тогда он «нырнул» головою в поток. Действительно под водопадом было достаточно много свободного места, чтобы оба приятеля могли поместиться. Но главным было то, что под большим, широким, но тонким потоком простой воды с двух сторон одного большого камня вытекали узкими струйками два ручейка. Оба светились мелкими звёздочками – один белесыми и второй тёмными. Егор высунул наружу мокрую, но счастливую физиономию:
– Нашли! Спасибо, дядя Егор! – крикнул он, полагая, что дядя Егор за ними наблюдает.
Глеб тоже сунул голову за водяную стену:
– Наконец-то!
– Фуф! – Глеб облегчённо выдохнул. – Спасибо, дядя Егор! – тоже крикнул он.
– На здоровье! – стараясь унять волнение, ответил им дядя Егор со своего командного пункта. Он стоял, наклонившись над своим Планшетом:
– Токмо, это не всё покуда! Надобно ещё богатырей сыскать.
Он вернулся к Книге...

***

Ребята оба залезли под струю водопада. Было тесно, но терпимо. Стояли так чтобы не попасть под воду этих, мерцающих по краям звёздочками ручейков. Егор поднёс венок под одну из струек, и венок почернел.
– Так! Понятненько! Тёмные искры – вода мёртвая – удовлетворённо воскликнул Глеб.
Он вынул из своей сумы небольшой овечий бурдюк для воды и осторожно наполнил его Мёртвой водой. Плотно закрыл его, а затем, на всякий случай, ополоснул бурдюк под струёй «чистого» водопада. Егор стал подносить венок к второй струе, и остановился:
– Волнуюсь! – он устало улыбался.
– Не дрейфь! Прорвёмся! – подзадорил его Глеб. – Давай, брат! Спасай Олин венок. В правде сила!
Егор подвёл венок под струю воды, и совсем уже почерневший венок ожил. Зазеленели листики, выпрямились увядшие лепестки цветочков. Венок даже стал издавать запах трав, из которых состоял. Егор любовался подарком Оли:
 «Спасибо, милая!»
А Глеб уже набирал в другой бурдюк Живую воду. Довольные, мокрые до последней нитки парни вышли из водопада, который в то же мгновение исчез, как будто здесь никогда ничего и не было.
– Вот так! – воскликнул Глеб. – Сделали! Спасибо за помощь, дядь Егор!
– Миссия выполнима! – воскликнул Егор.
– Миссия ещё не выполнена! – успокоил его Глеб. – Ещё мужиков бы сыскать!
– Сыщем!
Теперь Егор уже ни в чём не сомневался. Не обращая никакого внимания на холодный, пронизывающий мокрую одежду ветер, они стали спускаться к коням. Спустившись, снова разожгли затухший костёр. Согрелись и чуть-чуть подсушили одежду. Теперь и скромная еда показалась вдвое вкуснее.

***

Ведун слышал слова Глеба, но был занят другим. В волнении он снова и снова ходил между Планшетом и Книгой. Ребята, очевидно, были рядом с заколдованными богатырями, и ему надо было их увидеть. Он пристально смотрел в экран Планшета, хотя слова «Экран» дядя Егор ещё не знал – ребята не говорили, а словом «Планшет» он уже свободно пользовался. К помощи Книги он обращался «по старинке», как у дедушки перенял.
Теперь, когда вода из живого и мёртвого источников была добыта, оставалось сделать ещё немного. Ещё одно усилие, но как и где? Ведун подошёл к Книге, открывал разные страницы, ища нужные заклинания, и вытянув руки над Книгой, читал их, но Книга молчала.
А звёздочки поднялись небольшим облачком и накрыли собою Планшет. Дядя Егор вернулся к Планшету и стал пристально смотреть на экран. Облачко тихонько развеялось, и на экране снова показались чёрные, покрытые тучами горы. Дядя Егор удивился: «Это место уже было! Уж не оплошка ли вышла? Может, Книга, по неведению, указует не то, что потребно?» Но Книга никогда ещё не ошибалась. Он наблюдал, как парни, отдохнувшие, но ещё в сырой одежде, сели на коней и стали спускаться вниз по склону.
– Не ладно что-то, а что? – недоумевал дядя Егор. Он внимательно смотрел на картинку и ничего не мог понять, Наконец, после долгих поисков, когда он прочёл очередное заклинание и громко произнёс: «Великая Книга, яви силу свою! Укажи на богатырей заколдованных!», Книга опять засветилась звёздочками, а картинка на Планшете сама поднялась вверх, показав вершины гор. Ведун внимательно приглядывался к тучам, накрывшим их. Наконец, он помахал рукой перед тучами. От чего они пришли в движение, немного рассеялись и, тут всё прояснилось. Ведун с облегчением вздохнул:
– Наконец-то!
. Молнии, всегда сверкавшие в тучах, затихли, а в самой туче начали проявляться контуры силуэтов, совершенно не видимых до этого. Дядя Егор не сразу понял, что это. Наконец молнии снова засверкали, и в их свете, на самой вершине стали видны контуры пяти огромных, развесистых, но мёртвых деревьев.
– Они! – закричал он радостно. – Они!
Теперь оставалось только вернуть ребят, уже отправившихся назад домой. Живая и мёртвая вода должны были вернуть богатырей. Но как это сказать парням – слышать его они не могли. Это было дано только Оле. Они забыли обговорить это, когда собирались выезжать. И сейчас, не видя проявившиеся через просветы в тучах деревья, парни всё дальше уезжали от гор, возвращаясь домой.
– Ребятушки, оглянитесь! – в отчаянии кричал дядя Егор.
– Ах ты, незадача какая! – он заметался по комнате. – Как же дать им узреть эти дерева – ведь за спиной остались!
Дядя Егор не находил себе места. А ребята всё дальше и дальше уходили от гор. Дядя Егор начал суетливо искать в пещере – чем подать знак ребятам. Он никак не мог придумать, что делать. Скорее случайно, чем осмысленно, он схватил со стены пещеры кованный богатырский щит, и с силой ударил по нему Жезлом.
И в этот момент ребята услышали сзади себя грохот. Это был грозовой раскат. Они оглянулись, и ахнули – на самой вершине гор, едва-едва заметные сквозь густую пелену тумана, освещённые молниями, проглядывали пять деревьев.
– Вон они! – ребята, уже прилично отъехавшие от неприятного места, развернулись, и во весь опор, как только могли, поскакали назад…

***

Дядя Егор облегчённо выдохнул и обессиленный плюхнулся на скамью:
– Ну, теперь всё ладом пойдёт!
Делать что-либо ещё у него просто не было сил. Переведя дух, дядя Егор встал, закрыл Книгу, и, проведя рукою над Планшетом, «выключил» его. Теперь можно было и отдохнуть. Он произнёс своё обычное:
– Волховство уйди, естество явись.
Через мгновение он вернулся в свой любимый домик, и с удивлением наткнулся на сердитый взгляд тётя Пелагеи. Оказалось, что то, что он сейчас делал в пещере, в домике выглядело, честно говоря, несколько иначе. Как он быстро догадался, щит, который был в пещере, в домике оказался сковородкой, на которой хозяйка пекла оладушки, и стучал по ней большим деревянным черпаком. Вот и сейчас тётя Пелагея держала эти кухонные приборы в руках. Супруги одновременно посмотрели на пол. А там красовались огромная лужа масла и несколько, ещё горячих оладушек, которыми тут же занялся кот. Хозяйка угрожающе подпёрла бока руками, смотрела на мужа грозным взглядом, но молчала. А дядя Егор аккуратно обошёл пятно на полу, и сел за стол. Тётя Пелагея ещё больше возмутилась:
; Отец! А это кто убирать станет?
– Убирать? – с невинным видом дядя Егор смотрел на хозяйку.
– Убирать!
– Э-э-э! – он наивно и благодушно предвкушал сначала поесть уцелевшие оладушки. Тех, которые уже ждали его в блюде на плите. Тётя Пелагея глубоко вздохнула и, забрав у кота упавшие оладушки, переложила их в его блюдце, и встала перед мужем. Оба взгляда встретились. Удивлённый, добродушный дяди Егора и удивлённый, грозно выжидающий тёти Пелагеи. Дядя Егор наивно моргал глазами – уж больно ему оладушек хотелось, но тут он заметил, как у тёти Пелагеи руки снова приподнимаются, чтобы упереться в бока. Дядя Егор понял, что оладушки будут его долго ждать – пока не усохнут вместе с пятном масла и не скукожатся от старости. Попыхтев немножко, почесав макушку, он хитро улыбнулся и посмотрел на пятно масла:
– Что с ним делать?
Пулей пролетели в голове воспоминания о маленьком событии многолетней давности. Подмигнув жене, дядя Егор вытянул руки перед собой и стал водить ими из стороны в сторону. Пятно, как будто стираемое невидимой тряпкой, стало исчезать, как когда-то следы коней на песке. С невероятно довольной улыбкой дядя Егор демонстративно взял чашку для чая и поставил её перед собой. С ангельской чистоты глазами он посмотрел на жену – откушаем чайку?
Потом он поставил чашку для жены и, успокоившаяся хозяйка поставила на середину стола миску оладушек.
***

Коней парни гнали до тех пор, пока те могли взбираться по склону. Потом пришлось спрыгнуть на камни и так быстро, как только могли, подниматься по круче. Через некоторое время они стояли перед пятью огромными ветвистыми деревьями.
Отдышались. Мрачные, с невероятно толстыми стволами, деревья только внешне походили на живые. Но на самом деле всё было мёртвым. Ни одного даже высохшего листика, ни одной качающейся на ветру веточки. Вокруг ребят царствовал плотный туман, и вершин деревьев видно не было. Было невероятно сыро.
Егор подошёл к одному стволу, положил на его кору руку и в ужасе отпрянул назад: на него смотрели чьи-то страдальческие глаза.
– Глеб! – закричал Егор, но Глеб увидел всё это сам.
Он спешно доставал из сумы бурдюки с водой.
– Сейчас, сейчас, мужики! Сейчас вас вытащим!
Глеб держал в руках два бурдюка.
– И как дальше? – спросил он Егора.
Егор думал одно мгновение:
– Как в сказках – сначала мёртвой водой, затем живой. И у Пушкина то же в «Руслане и Людмиле».
– Да! Чего-то помню такое, – согласился Глеб.
– Только где мёртвая, где живая? – гадал он. – Бурдюки одинаковые! Давай опять Олин венок!
Егор вынул Олин подарок. Он не сомневался в том, что с венком ничего плохого не произойдёт, но, когда на венке, обрызганном водой из первого бурдюка, распустился полураскрытый бутон, вздохнул с облегчением – живая вода нашлась сразу.
Взяв второй бурдюк, Глеб подошёл к деревьям, и брызнул на одно из них немного мёртвой воды. Тут же пришлось отскочить от дерева.
 – Ох, Ёжкин кот! – заорал Глеб.
На ребят начали падать ветви. Сначала малые, тонкие, а затем и потолще. Пришлось отбежать ещё подальше. Наконец, совсем оставшись без ветвей, ствол обрушился и раскололся, а посередине этих уже усохших дров лежало тело осевшего молодого парня. Ребята наклонились над ним – внешне мёртвое, оно смотрело на них живыми глазами. Егор взял бурдюк с живой водой:
– Погоди, друг, я сейчас.
– Нет! – остановил его Глеб. –С этим погоди. Давай не так! Давай сначала все деревья обрушим, а уже потом ребят оживим. Кто его знает, как деревья падать будут.
Они отнесли онемевшее тело парня подальше и вернулись к остальным деревьям. Теперь оба хорошо знали, что и как делать – чуть обрызгав дерево мёртвой водой, они отбегали и ждали, когда из-под развалившегося ствола можно будет забрать очередного богатыря. Через короткое время все заколдованные мужики были в безопасности. Теперь Егор спокойно взял живую воду и стал поливать на них, а Глеб стал помогать ослабевшим богатырям подняться. Только едва вставшие на ноги, сильные в других обстоятельствах мужчины тут же пытались на что-нибудь сесть. Уже темнело, но Егор и Глеб терпеливо ждали, когда богатыри смогут собраться с силами и начать спуск.
Наконец они, поддерживая друг друга, встали и последовали за ребятами, показывающими им дорогу, по которому поднимались сами. Когда все спустились вниз, было уже совсем темно, но вдруг в плотной завесе туч показался просвет с полным диском луны. Ночное светило было необычно ярким.
 – Дяди Егора работа? – предположил Глеб.
– Что? – переспросил Егор
– Я говорю – лунный свет – дядя Егора работа?
– Очевидно!
– Моя, моя! – ответил им дядя Егор, снова склонившийся над своим Планшетом с зажжённой свечой. – Потерпите, ребятушки, сейчас ещё подмога будет – скачут ужо.
Дорогу стало видно очень хорошо, и вся компания, не дожидаясь утра двинулась домой.

Действительно, не прошло и получаса, как все услыхали топот коней – это скакала им навстречу целая ватага добровольцев. Егор и Глеб на всякий случай встали плечо к плечу и вынули мечи. Но уже через пару мгновений оба облегчённо выдохнули: «Наши!»
К ним стремительно приближался отряд всадников. К коням, на которых они ехали, были привязаны пристяжные кони. Встреча была радостной, но короткой – после нескольких радостных объятий все уселись на коней и поехали.
– Как вы нас нашли? – спросили парни.
– Так волхв дорогу лучом указал.
– Спасибо, дядя Егор! – крикнул Глеб.
– Ничего, ничего! – поскромничал дядя Егор со своего командного пункта. – Моего вспоможения тут толика малая. Вашими трудами, да Книжной волей домой ратников ведёте.
 А весь отряд уже покинул Страшное место. Дядя Данила ехал впереди отряда и не мог нарадоваться освобождению богатырей.
– Данила! – позвал брата Илья.
Данила тут же подъехал к нему:
- У стремени, Илюша!
- Что за витязи? – Илья взглядом показал на ребят.
– О-о-о! Поведаю, не поверишь! И не мудрено! Ты по малости лет не помнишь, да тебе матушкины сказки на вспоможение.
– Так это те самые?
– Не-е! Сыны ихние.
Данила начал рассказ из своего детства и не заметил, что через пару минут, его слушали все всадники, включая Глеба и Егора.
Дома были рано утром, но, кажется, что уже никто не спал – всё селение высыпало на подворье. На крыльце стояла боярыня со стайкой девиц. Все были нарядно одеты, и ребята не поняли кто они: кто родня, кто служилые. Поэтому, подъехав, спешились у Красного крыльца, всем поклонились и попали в общие объятия.
– Получите и распишитесь! – радостно крикнул улыбающийся Глеб. 
Больше он ничего не успел сказать – на него сбоку налетела Мария, и пока никто не видел, поцеловала в щёку:
– Спасибо тебе за Илюшу.
Глеб радостно улыбнулся:
– Ну, вот видишь? Всё и уладилось. Иди, жениха-то хоть обними!
Мария смущённо опустила взгляд и тихонько добавила:
– Забудь, Христа ради, что глупости рекла!
– Забыл давно!
Мария, улыбаясь, кинула на Глеба благодарный взгляд и рванула к молодёжи. Она бы подбежала к Илье, но было поздно – на крыльцо вышел боярин, а главное, бабушка. При них Мария не решилась не только обнять Илью, но и даже подойти к нему. Глеб поймал жалостливый взгляд Маши в сторону крыльца:
– Понятно! – он направился к боярину, и к нему присоединился Егор.
Боярин все это увидел, но не понял, что сделала молодёжь, и какое-то время стоял в замешательстве. После затянувшейся паузы он обратился к Егору и Глебу:
– Земной поклон вам за богатырей наших. Просите ноне всё, что пожелаете! Всё исполню!
Ребята переглянулись.
– Всё? – Глеб смотрел на боярина хитро улыбаясь.
– Всё!
– Всё, всё, всё?
– Всё! – громогласно отрезал боярин.
В этот момент к нему подошли обе боярыни: матушка боярина и его супруга.
– Ладно! – согласился Глеб. – Ловлю на слове. – он мельком взглянул на Егора, подмигнул ему, и повернулся к боярину:
– Отдай Марию за Илью! Он тебе с лихвой отслужит!
Все, услышавшие это, замерли от такой дерзости.
– О-о, мОдодец! – боярин явно был озадачен. – Так ты и не за себя вопрошаешь?
– Как не за себя? Коли они поженятся, так и мне приятно станет. Так что прошу и за себя тоже!
Боярин стоял, ошарашенный неожиданной просьбой, но отступать было некуда, а Глеб, прищурив один глаз, смотрел с хитрой улыбкой:
- Ну так что? Всё, всё?
– А то! Всё! – произнёс боярин после некоторой паузы. – моё слово – кремень! Посулил – не отступлюсь!
Оглядев окружавших его людей, и увидев в группе богатырей Илью, крикнул:
– Илия! Быть посему. Засылай сватов за Марию. Отдам! А опосля ПокровА и свадебку сыграем.
Весь двор одобрительно загудел, а Илья с Марией переглянулись и в пояс поклонились Боярину и Боярыням.               
Боярин, снова посмотрел на радостно улыбающегося Глеба:
– Ох, и хитёр ты, однако! – он с прищуром смотрел на простодушно глядевшего на него Глеба и тоже усмехнулся. – Обвёл вокруг перста, да не спроста!
– Ага! – добавила старшая боярыня. – Торговал на пятак, а забрал за так!
Улыбающийся и благодарный Глеб тоже в пояс поклонился боярину и боярыне…

***

Столы накрыли столь быстро, что ребята едва успели смыть дорожную пыль с лиц. А вот из-за столов начали вставать сразу пополудни – ребятам не терпелось вернуться к своим девушкам. Боярин подошел к ребятам и снова подарил им по кошелю:
– Вот вам ещё довесок серебра-злата за мужей наших. За старание ваше.
Егор и Глеб поклонились боярину в пояс, но когда тот отошел, тихонько прощупали свои подарки. Кошели были раза в полтора тяжелее, чем в прошлый раз.
– Ну, вот! Теперь и на Ролс, или на Бентли, хватит! – шепнул Глеб Егору.
Друг улыбнулся в ответ.
Наступила пора возвращаться. К ребятам присоединился дядя Данила, и они тронулись в дорогу. Приехали к его дому быстро, и Любава уже ожидала их. Когда спешивались, Любава проскочила мимо отца и сначала подбежала к коню Глеба. Дядя Данила опешил. Он оглянулся на ребят, но по тому, как Любава обняла Глеба, и прижалась к его плечу, понял, что поиски жениха для дочери излишни – она и сама прекрасно справилась. Хмыкнул в усы: «Ладно, коли так!»
Ребята хотели побыстрее поехать к дяде Егору – там Егорку ожидала Оля. И в дом вошли только из вежливости. Семья дяди Данилы трапезничала. Вокруг большого стола орудовали деревянными ложками трое ребят и две девочки. Рядом с дядей Данилой сидела красивая стройная женщина. Дядя Данила представил ребятам семью. Хозяйка, тётя Милослава, пригласила всех за стол разделить с ними трапезу, но после вчерашнего пира ребята за столы категорически отказались сесть. Они от нетерпения ёрзали по лавке и непрерывно переглядывались. Дядя Данила понимающе посмотрел на ребят. Сидят как на угольях. Егорке к Оле не терпится.
– Ну, ладно, коли так! – подытожил он. – Скачите дале. А то Оленька… 
Он не успел договорить и тут же от всей души расхохотался – за ребятами уже захлопывалась дверь, так они рванули к коням. Правда Любава, подскочив к столу, ещё быстро чмокнула мать в щеку…
– Ох, пострелы! – громогласно смеясь, он взглянул на жену. – Узрела, как они? Яко те зайцы! Ажно ветер подняли!
Дядя Данила высмеялся и сидел, задумчиво улыбаясь. Наконец, тихо произнёс:
– Всё верно! Пожалуй, что зять!
– Что? – не расслышала его тётя Милослава.
– Баю – зять! – дядя Данила с улыбкой смотрел на жену.
– Кто зять?
– Так, это… Глеб! Ты того, что ростом поболе, узрела? Глебом кличут.
– Ну?
– Так зять!
– Чей зять?
У дяди Данилы от удивления вытянулось лицо. Он прищурил один глаз и хитро посмотрел на жену:
– На – а – ш!
За столом мгновенно наступила тишина. Обедающие дочери замерли и осторожно, все одновременно повернули головы на отца. А тётя Милослава шлёпнулась на скамейку. Она тоже обратила внимание на высокого крепкого парня, ей оба парня приглянулись, но сердце не почуяло, кто из них кто. При матушке Любава даже взглянуть на Глеба не посмела более дозволенного. Она и виду не подала, что это её жених, знала: батюшка не выдаст. А батюшка пока и сам молчал.
Впрочем, тётя Милослава не расстроилась: видный парень. Вздохнула:
– Ну и ладно, коли так!
Она неосознанно теребила в руках кухонное полотенце:
 – Уж сколь привередой в девках сидела, сколь женихов отвадила, то тот не таков, то другой не так. Да, знамо не втуне. Знамо свово ждала. Вот и дождалася. Пущай. Я не супротив!
Тётя Милослава взглянула на детей – за столом царило оживлённое перешёптывание дочерей. Она повернулась к мужу:
– А, кто ж он таков?
– Гости Егоровы! – Данила рассказал ей то, что узнал о Глебе от Егора, упомянул и про предка воеводу, вот только промолчал про то, что вскорости отроку этому в свои времена возвращаться – зачем мать тревожить заранее? Кто ведает, как ещё обернуться может? Авось и обойдётся как-нибудь. Может Егор магию какую удумает?
Милослава облегчённо вздохнула и произнесла:
– Славный отрок! – она нежно посмотрела на мужа: – Ты сам то трапезничать станешь? Я ботвиньи наварила.
Дядя Данила поднялся с лавки, и подошёл к своему месту:
– Пожалуй! – он сел за стол. Рядом, едва не уткнувшись носом в плошку, сосредоточенно уплетал свою полбу младшенький, шестилетний Сёмушка. Любимчик и баловень, конечно, всей семьи. Озорной, смышлёный и постоянно радующий родителей своими фразами. Он сам не понимал смысла этих слов, но, однажды услышав где-нибудь, «вставлял» их в свою речь где надо и где не надо. Часто получалось так смешно, что и старшие братья и сёстры, и сами родители постоянно хохотали от него. И. вот сейчас Данила смотрел на сына улыбаясь. Потом, молча отломил кусок хлеба от своей краюхи и положил перед ним, Сёмушка, едва приподнял взгляд, молча взял хлеб и, откусив от него изрядную долю, снова уткнулся в плошку.

***

Дядя Егор подошёл к Планшету и «запустил» его. Взглянув на картинку, удовлетворённо сказал жене и дочери:
– Едут!
Оля сидела на скамье рядом с маленькой девочкой. Девчушка держала на вытянутых руках большой моток пряжи, а Оля сворачивала их в клубки. Услышав новость, она посмотрела на отца:
– Батюшка!
– Что батюшка? Едут!  – дядя Егор сделал невинное лицо. Оля прикусила губу и пристально уставилась на отца. А тот прикинулся, что ничего не понимает.
– Отец! – вмешалась тётя Пелагея. – Ты чего кочевряжишься?
Глава семейства посмотрел хитрыми глазами на свои женщин:
– Ладно, уж! Езжай! Не усидишь, вестимо! Встречай!
Оля, бросив пряжу, выскочила во двор, запрягла своего коня и запрыгнула в седло. Выехав из леса, она пустила коня галопом. Конь как будто чувствовал, куда и за чем они летят. Он нёс свою хозяйку, как на крыльях, едва касаясь копытами земли.
Они перелетели поле и приблизились к небольшой роще. Здесь была широкая, довольно хорошо наезженная дорога. Но вдруг перед глазами Оли мелькнула верёвка, и тут же вокруг неё обвился тугой и беспощадный аркан. Оля вылетела из седла, но даже не успела упасть на землю – десяток крепких рук подхватили её ещё в воздухе. Раздался негромкий, но радостный смех. Оля с ужасом увидела прищуренные глаза степняков.
Похитители суетились вокруг неё, что-то болтая на своём тарабарском языке. Через мгновение, Оле заткнули рот кляпом, и уже через несколько минут она, связанная по рукам и ногам, оказалась сидящей на коне степняков. Её привязали к луке седла тонким кожаным ремешком, и она не могла сделать лишнего движения.
Всё стало понятно, когда перед ней появился лыбящийся Талибек. Оля постаралась пнуть его связанными ногами, но не дотянулась. Это вызвало громогласный хохот степных воинов. Ухмыляющийся Талибек похлопал её по коленке:
– Хороший жена будешь!
Степняки снова захохотали. Все воины вскочили на коней. Один из них подъехал и накинул на голову и плечи Оли халат. Тот самый, многострадальный, с дырками от стрел. Оля дёрнулась, пытаясь скинуть ненавистную тряпку, но та осталась на голове, обнажив только часть косы…

***

Дядя Егор под руководством жены вешал новую полочку рядом с печкой.
– Право подыми чуток, – попросила тётя Пелагея, но дядя Егор, замерев, посмотрел на неё отрешённым взглядом.
 – Ну, ты чего, отец? – спросил она.
– Да неладно чегой-то! – ответил дядя Егор.
Он спустился с лавки, снова поставив полочку на пол, подошёл к Планшету и «запустил» его. Глянув через плечо мужа на «картинку», тётя Пелагея всплеснула руками:
– Ой, батюшки! Оля сидит связанная на коне, а рядом крутится сынок хана Джабуги. 
А дядя Егор только ухмыльнулся:
– Эко ты, докучный, однако, ханыч! Ну, дай-ко охолонЮ!
Ведун подошёл к своей полочке, взял нужную ему колбу с жидкостью и бутылочку с порошком. Насыпав небольшую щепотку перетёртого минерала, он брызнул пару капель своего зелья на экран, посмотрел на картинку и, хитро улыбаясь, вернулся к полочке.

***

Талибек сел на своего коня, стоявшего чуть позади Олиного. Теперь можно было возвращаться в стан с желанной добычей. Отряд тронулся в путь, и никто даже не заметил, как из рукава халата высунулась мордочка ласки. Резвый зверёк не стал ничего ждать – он маленькой белой молнией соскочил с коня в траву, отбежал немного в сторону, оглянулся, и скрылся в траве.
Талибек подъехал к Оле. Сзади трудно было угадать, что на коне сидит девушка. Вот только коса была видна снаружи. Талибек взял косу, чтобы заправить её внутрь халата, но тот неожиданно упал на седло. В руке Талибека осталась только коса. Оли не было.
– Что? – закричал ханыч. – Где? – он мгновенно пришёл в ярость. Схватил и встряхнул халат, но ничего, кроме тонкого кожаного ремешка, свисающего с луки седла, под халатом не оказалось. Ещё один ремешок и кусок ткани-кляпа валялись на траве. Талибек завыл от злости:
–А-а-а! Шайтан!
Воины мгновенно опустили глаза, и никто не посмел вслух произнести то, о чём они все подумали: не надо связываться с дочерью ведуна! Это ещё хорошо кончилось, что она просто сбежала. Даже представить страшно, в кого их мог превратить рассерженный ведун. А Талибек ревел как раненный зверь. В бешенном приступе он швырнул косу и халат в разные стороны.
Подождав немного, отряд медленно тронулся в путь. В полном, тягостном молчании они возвращались к стойбищу. Притихший Талибек безучастно сидел на коне, опустив голову ниже плеч. Его конь сам пошёл вслед за воинами. Один из всадников, не слезая с коня, наклонился и, подобрав халат, положил его себе на колени. Никому не нужная русая коса осталась лежать на земле, но вдруг вокруг неё засветились алые звёздочки. Алый бант на ней стал превращаться в два ярких пятна. Коса стала тёмной, и через несколько мгновений, плавно извиваясь, молодой и сильный уж скрылся в изумрудной траве.

***

Глеб с Любавой и Егором с радостным настроением ехали к дому дяди Егора. Неожиданно из-за деревьев на них выскочил конь. Всадника на нём не было, но он сам подскочил к ребятам. Все тут же узнали – это же конь Оли!
; Что-то случилось! – закричал Глеб. – Живо к дяде Егору.
Они пустились галопом, и Олин конь увязался за ними. Встревоженные ребята заехали в лес и через некоторое время оказались на месте. Заскочили в дом ведуна.
– Дядя Егор! – закричал Егор, но его тут же обхватили любимые и родные руки.
– Оленька! – Егор обнял подругу. – Как же это?
– УтЁкла! – спокойным голосом ответила Оля.
Егор прижал её к себе:
– УтЁкла она!
Он долго стоял, не отпуская любимую.
– О-о! А коса где? – наконец, заметил он.
– Да так! Талибеку на память оставила.
Егор снова заключил Олю в объятиях. Так бы они и стояли, не обращая внимания на остальных, но голос дяди Егора вернул их в реальность:
– Дашунька, помоги тёте Пелагее стол накрыть.
Только сейчас парни и Любава заметили девочку, сидевшую на лавке.
Любава подошла к ней:
– А это у нас кто?
– Даша, – смутившись, ответила девочка.
– Сиротка! В учение взял, – пояснил дядя Егор. – Прыткая, яко белка, да зело смышлёная. Ведовству обучать стану, помощницей мне станет.
– О-о! – завелась тётя Пелагея. –тоже мне, удумал! Девичье ли дело!? – она привычно подбоченилась руками. – Узрим ещё кому помощницей ране станет.
Хозяйка поймала взгляд смутившейся Дашуньки, и весело подмигнула. Девочка улыбнулась в ответ.
Она уже стояла возле печи, ожидая взрослых. Женщины быстро накрыли праздничный стол пирогами, горшком с дымящейся кашей, кубками с медовухой. Места было мало, и все расселись потеснее. Трапезничали не торопясь. Слушали рассказ ребят о спасении богатырей. Все были спокойны и радостны. Шутили и о удачной встрече со степными женихами, и о Ведуне с его дурацкой затеей сватовства Идола. Но вдруг Даша показала рукой на Книгу:
– Что это?
Взрослые оглянулись – Книга мерцала звёздочками.
– Ну что, ребятушки? – с грустью сказал дядя Егор. – Пора вам! Книга ждёт вас с самого рассвета. Она вернёт вас в ваше время.
Обе девушки тревожно посмотрели друг на друга и на ребят. На глазах у обеих навернулись слёзы. Смутились и Егор, и тётя Пелагея. Только у Глеба было совершенно невозмутимое, даже улыбающееся выражение лица. Он смотрел на дядю Егора, на Любаву, и, наконец, спокойным голосом произнёс:
– Нет, дядя Егор. Никуда я без Любавы не пойду.
Он взял подругу за руку и заглянул ей в глаза:
– Я тут остаюсь. Дяде Даниле помогать стану. Раз уж предок мой воеводою был, то и мне, стало быть, суждено воином стать. Ну, а ты, Егорка, – он повернулся к другу, – давай, бери свою Оленьку, возвращайтесь в XXI век, и совет вам да любовь.
В комнате воцарилась звенящая тишина, как вдруг со стороны Книги послышался лёгкий шорох от мерцающих звёздочек.
– Что это? – снова спросила Дашенька.
Дядя Егор подошёл к Книге, и оторопел:
– Узрите!
Все подбежали к столику с Книгой и увидели – отпечаток руки Глеба стал медленно уменьшаться, пока не принял размер женской ладошки.
– Оленька, так это же твой отпечаток! Книга согласилась! – закричал не сдержавший радости Егор.
Но остальные не знали, радоваться этому или нет. Всё это было слишком неожиданным. Тревожила неизвестность. Но девчата быстро перестали переживать. Они начали целоваться, не разбирая, где чей парень. Теперь отступать было некуда. Куча поцелуев досталась и дяде Егору, и тёте Пелагее. Ну, и Дашеньке, конечно.
Наконец у всех отлегло от сердца. Потихоньку успокоились, и радостное настроение осталось у молодёжи на лицах. Взрослые были не столь радостными:
– И в тот раз Книга не дала нам отведать радость сполна, и ныне, вот, не дозволяет. Торопит! – дядя Егор оглядывал всех грустными глазами. – Печально! Одно только мило – нашли вы любовь свою, детки.
Только Книга оставалась спокойной и невозмутимой – она с лёгким шелестом мерцала своими искорками.
– Видать, боле опасности нету, коли Книга возвещает вам возвертаться, – сказал дядя Егор.
– А я вас с утра хотела шанешками да дулями побаловать, – не зная, что сказать, добавила тётя Пелагея.
Она сидела на лавочке, перебирая руками уголки платка.
– Поедим мы ещё шанешек твоих, – успокоил её муж. – Вот только без Егорки да Оленьки. Уходят они.
Тётя Пелагея бессильно опустила руки. Оля подбежала и обхватила мать, но времени на прощание не было – Книга тревожно громко заискрила.
– Поспешайте, ребятушки! – поторопил Егора и Олю дядя Егор. – Времени нету! Кланяйтесь родителям, матушку свою лобзай за меня, Оленьку.
– Поцелую! – Егор повернулся к Оле и, взяв её за руку, подошёл к Книге, и оба положили ладошки на отпечатки. Мягкое тёплое свечение кольцом прошло вокруг них с головы до ног. И, как много лет назад, Книга образовала у стены большую белесую пелену. Не отпуская рук друг друга, ребята подошли к ней.
– Погодите! – воскликнул Глеб. – Оленька!
Он подошёл к ребятам, и вынул из кармана какую-то небольшую чёрную штуку, плоскую и блестящую. Глеб протянул её Оле:
– Оленька, мне он теперь вроде как ни к чему, а тебе память будет. Ты уже знаешь, что такое Планшет, а это андроидом называется. Возьми от меня в подарок. Егор пользоваться научит.
– Так это как у батюшки?
– Да, только маленький.
Оля посмотрела на Егора:
– А ты тоже ведаешь?
Егор улыбнулся:
– У нас этим даже дети ведают.
Оля снова взглянула на Глеба, а тот просто чмокнул её. Правда, он хотел поцеловать в щёчку, но попал в висок. Ну, ничего страшного. Она с благодарностью посмотрела на него, а он слегка прикоснулся к её плечу ладонью. Большая и сильная, сейчас она была доброй и нежной.
– Благодарствую, Глебушка! – смущённо поклонилась Оля. Глеб подошёл к Егору, и они ещё раз обнялись.
– Счастливо!
Егор с Олей снова повернулись лицом к пелене. Но Оля тревожно оглянулась на мать и тяжело вздохнула: тётя Пелагея стояла возле мужа, прижав к губам краешек платка.
– Не переживай! – стараясь успокоить Олю, Егор шепнул ей на ухо:
 – Мы им кого-нибудь из внуков пришлём.
Оля перевела удивлённый взгляд на Егора, секунду о чём-то подумала и решила:
– Ежели погостить токмо!
– Токмо, токмо! – засмеялся Егор.
– Пошто смеёшься? – спросила Оля.
– Да вот, подумал – ты не представляешь, какой подарок я везу матушке. За твои речи она с тебя пылинки сдувать будет, как со старинной китайской вазы. И с Наташей подружитесь.
Оля вопросительно расширила глаза.
– Сестрёнка младшая.
Оля улыбнулась – она не всё поняла, про что он говорит, но, видимо, ей будут рады. Она повернулась лицом к пелене и, о чём-то подумав, встала к Егору вплотную, прижавшись к его плечу. Он смотрел на неё спокойно и нежно. Взял её за руку, и, под шелест сверкающих звёздочек ребята вошли в пелену.

***

В шатре было сумрачно, но тепло. Очаг потихоньку горел, дым горящего кизяка легко взлетал к своду шатра и, вылетая через отверстие в нём, оставлял после себя лёгкий сладковатый запах. Повар-китаец суетился возле очага, «колдовал» над чаем, внимательно глядя, чтобы пиала хана всё время была наполнена. Подливал совсем по чуть-чуть, чтобы в пиале чай всегда оставался горячим, как любил хан.
А хан сидел на невысоком возвышении наискосок от входа в шатёр. Он, поставив пиалу возле себя, держал в руке кусок зажаренной на угольях ноги косули. Маленьким, с костяной ручкой ножом не спеша отрезал небольшие кусочки сочного ароматного мяса и отправлял их в рот.
Вдруг полог в шатёр беззвучно отодвинулся в сторону и, низко наклонившись, в шатёр вошёл и засеменил к отцу Талибек. Остановившись перед ханом, он упал ниц, и упёрся лбом в пол. Хан, прищурив один глаз, только искоса, продолжая есть, посмотрел на незадачливого сына.
Молчание Талибека затянулось. После нескольких минут ожидания, он посмел приподнять голову, чтобы убедиться в том, что он может говорить, и тут же снова упёрся лицом в ковёр. Просто Талибек поднял голову недостаточно высоко, он не смог увидеть глаза отца.
Хан насмешливо ожидал, что сделает сын в следующий момент. А Талибек, набравшись решимости, снова на мгновение приподнял лицо, чуть выше, чем в первый раз, и теперь встретился с хитрой улыбкой отца. Ещё через несколько мгновений, он пробормотал:
– Отец, урус украл мою невесту.
Хан долго ехидно смотрел на сгорбленную спину сына. Затем, в полной тишине, ещё немного поел, посмотрел на кость с разных сторон и бросил недоеденную ногу в угол, в котором сидели его телохранители. Воины набросились на угощение. Они не были голодны, но получить еду из рук хана было почётно, и между ними завязалась небольшая возня, не дошедшая до откровенной драки.
А хан вытер нож об рукав халата, воткнул его в маленькие кожаные ножны, висевшие у него на поясе, и снова окинул ехидным взглядом Талибека:
– Скажи, Талибек, зачем тебе уруская жена?
Голос хана не был строгим, но от его вопроса спина Талибека покрылась липким потом.
– Одни хлопоты! – хан посмотрел в угол шатра и отыскал там голову шамана.
Ох, с каким бы удовольствием он отсёк бы её вместе его с длинным лживым языком. Но шаман имел многих сторонников в его ставке: тут и другие сыновья, и жена с тёщей. Хан не стал долго отвлекаться на него. Он снова, посмотрев на Талибека и, немного помолчав, грустно сказал:
– Ещё одно такое сватовство… и ты до конца времён покроешь пеплом позора свою непутёвую голову.
Немного подумав о чём-то, добавил:
– И мою седую тоже!
Он выплеснул на пол остывший чай из стоящей рядом чаши. Китаец, долго не смевший подойти к владыке, тут же налил в пиалу свежий горячий напиток. Хан ногтем мизинца подцепил всплывшую чаинку, скинул её на пол, сделал небольшой глоток и снова задумался. Он двумя пальцами водил по лицу, гладя щеки и опускаясь к бородке. Долго молчал. Талибек покорно ожидал решение хана. Наконец хан произнёс:
– Ступай! ; он небрежно отмахнулся от сына ладонью. – Невесту в улусах отыщем. Без жены не оставлю.
Разговор был окончен. Хана перестал интересовать его невезучий сынок, и он сосредоточился на питье чая. Талибек, оставаясь на четвереньках, попятился назад, пока не оттолкнул задом входной полог. Не поднимая головы, он выбрался наружу. Только там ханыч поднялся на ноги и огляделся.
Стойбище жило своей обыденной жизнью. Беззаботно бегали и играли дети, женщины суетились с хозяйством. Двое проходивших мимо него воинов поклонились ему и пошли дальше по своим делам. Талибек безучастно глядел на размеренную суету вокруг него, на неспешную обыденную жизнь племени. Он вяло думал, куда идти и что делать, как вдруг, сверху раздался знакомый с детства пронзительный крик.
Талибек поднял взгляд вверх. В безоблачном лазурном небе выписывал огромные круги степной орёл. Гордая и свободная птица плавно кружила над выгоревшей степью, над уютно расположившейся на ней летней ставкой хана. Властелин неба, он легко и величественно парил, время от времени тревожно вскрикивая, и лишь изредка встряхивая прожжённый солнцем воздух короткими взмахами могучих крыльев.

                ***






   







  Приложение 1.                Сл. и муз. Л. Скоробогатова
                Муз. редактор -  С. Криулина
(аккомпанемент – оркестр русских народных инструментов)

 





Маленькая лодка   
По реке плывёт.
А гребца молодка
С нетерпеньем ждёт.
Пение гармошки
Слышно вдалеке.
Узкая дорожка         2 раза
На речном песке.

Ветерок колышет
Стебли камышей
И никто не слышит,
Что он шепчет ей.
Лунная дорога
Освещает путь.
Ну, ещё немного              2 раза
Здесь со мной побудь.


  (проигрыш)
     (широкО)

Нежные признанья
И в руке рука.
Тайну их свиданья
Сохранит река.
И жених с невестой
Плыли под луной
Им совсем не тесно      
В лодке быть одной.
                (повтор)
                И жених с невестой
                Плыли под луной
                Им вдвоём не тесно
                В лодке быть одной




Волгоград 2019