Черновик произведения Алый мотылек

Черновик произведения «Алый мотылек». Будут встречаться как хорошо прописанные куски, так и общие фразы-наброски, особенно под конец.

Глава 1
Разговор с мамой в начале, она поставляет таблетки, но не рада этому. Описание квартиры Ники.
Прозвенел будильник. Ника открыла глаза. Этой ночью ей не спалось, в прочем, как не спалось и все предыдущие ночи до этого. Она взглянула на телефон. Пропущенный от отца, ничего нового. Перезванивать она не собиралась. Как только она подумала о нем, как тут же почувствовала легкое потряхивание в руках. Черт, надо выпить эти долбанные таблетки. Пузырек привычно стоял возле кровати, он вообще сопровождал свою хозяйку везде, где бы та не была. Ника быстро достала две пилюли, разжевала и проглотила. Пару штук, ничего страшного, это просто для хорошего самочувствия. Через минуту по телу разошлось приятное тепло, как будто кто-то обнимал ее изнутри. Разум вышел из темного тумана в светлую ясность, можно было начинать жить.
Ника умылась, быстро и неплотно позавтракала. Раздался звонок. В трубке был слышен хриплый голос начальника.
-Алло, Одинцова? Это Крючков! Проснись и пой, моя красавица, кхе-хе! Сегодня в отдел с утра не едь, у нас труп, давай сразу на место, адрес сброшу тебе смс-кой!
Девушка оживилась. Стоило бы собираться поскорее, но нельзя же ехать на работу в неглиже. К тому же Крючков не был строг в отношении формы, когда они находились на выезде. Она надела любимый лифчик, красиво приподымающий грудь, светлую блузку, нежно подчеркивающую шею, и юбку-карандаш коричневого оттенка. Работа работой, а на месте преступления лейтенант должна быть самой красивой. Ника широкими мазками нанесла макияж, причесала нарощённые ресницы, собрала свою шикарную рыжую косу в пучок на голове, схватила сумочку, служебное удостоверения и была готова выходить. Не могла лишний раз не глянуть на себя в зеркало. Ей все нравилось, разве что на шее предательски выглядывал из-под блузки иероглиф – некогда любимое тату, нанесенное лет пять назад, в период подросткового бунта. Обычно девушка стыдливо прикрывала его шарфом или высоким воротником, но сегодня погода была теплой, настроение особенно отличным и она решила, что такая мелочь не расстроит никого. Вызвала такси по указанному в смс адресе и напоследок взглянула еще раз в зеркало.
-Просто будь сегодня сильной, как всегда.
Девушка суетливо рассчиталась с таксистом и покинула транспорт, поправляя на ходу свой наряд. Вокруг подъезда уже стояло несколько милицейских машин. Радовало только то, что стояло раннее утро и не было типичной группки зевак, бурно обсуждающих произошедшее.
Заходя в подъезд, Ника почувствовала оценивающий взгляд других оперов, находящихся там. Несколько из них шептались. Ника присмотрелась и увидела знакомое лицо. Девушка краем уха услышала:
-Она, да! Сашку Никитина помнишь, в нашем отделе работал? Так вот она его посадила! Да, с Крючком вместе. А… Потом расскажу…
Увидев, как девушка поднимается по лестнице все ближе к ним, сотрудники замолчали.  Один из них сказал:
-Здравия желаем, товарищ лейтенант.
Ника ехидно улыбнулась и спросила:
-О, Ягин! А ты все еще в сержантах ходишь?
Тот растеряно пожал плечами. Девушка довольно прошла внутрь распахнутой квартиры, расталкивая других недовольных коллег.
В нос ударил смрадный запах разлагающегося тела и сигарет. Девушка зашла в коридор, а оттуда в зал, где и находилось большинство людей. Посреди праздно шатающихся судмедэкспертов стоял, нависая над всеми и погоняя каждого последними словами, Дмитрий Александрович Крючков.
Вообще, Дим Саныча, как называла его Ника, в отделе не очень любили. За высокий рост, худое тело, лысину и любимый обтягивающий свитер сотрудники наградили его обидным прозвищем Глист. Его любимой фразой была: «У тебя что, работы нету? Сейчас найдем!». Он был очень требовательным к другим, но и к себе тоже. Крючков часто засиживался допоздна на работе, перебирая там раз за разом дела, находящиеся в разработке. Однако с Одинцовой у него создалась особая связь. Они оба изначально пришли в профессию по идейным соображениям, их обоих за это считали, мягко выражаясь, «белыми воронами», а значит и их крепкое и дружеское партнерство в рабочих отношениях было закономерным. Да, с годами Крючков все сильнее менял свои убеждения и терял хватку, да и его занудство часто раздражало Нику, но Дим Саныча она все же уважала.
-Одинцова! Наконец-то пришла! Хоспади, а вырядилась то, как на день Красной Армии! Чтоб не наша двадцатилетняя разница в возрасте, но ровен час и подкатил бы к тебе, кхе-хе…
Крючков закашлял. Ника сказала:
-Наговариваете на себя, Дим Саныч, не двадцать, а пятнадцать. Заканчивали бы вы тут курить, делу время, потехе - час.
-Ты еще поздно пришла, чтоб не проветрили, то запашок тебя бы еще на лестничной клетке встретил. Может и хорошо, что накурили,  душок потерпевшего перебивает.
Ника жестами показала судмедэкспертам уйти в другую комнату, ей хотелось осмотреться. Квартира была очень недурно обставлена, хоть и без особого вкуса. Диван, подушки, шкаф имели преимущественно золотые оттенки, обои имели рисунок пестрых вензелей, а журнальный столик занимал полкомнаты и имел форму овала, что заставляло задуматься, как им можно было пользоваться по назначению.
Из зала был сделан проход на кухню в виде арки с барной стойкой и серебристым шестом. Кровавые струйки, вытекающие оттуда, намекали, где произошло основное действо. Ника не торопясь поцокала туфлями туда. Ожидания ее оправдались. За столом, на стуле, находилось тело мужчины, левая часть его черепа была изрядно разрушена. Красные пятна крови самых разных размеров застилали всю кухню. В правой руке, опущенной на стол, труп сжимал пистолет. На столе также стояла наполовину выпитая бутылка «Абсолюта», пепельница, наполненная бычками с горкой, и лежала ручка с запиской. На листке, вырванном «с мясом» из блокнота значилось: «Я устал. Я не могу жить без жены и дочери. Прощайте. Прошу никого не винить».
Ника слегка прищурилась. Крючков подошел поближе к ней, оперся на барную стойку и почесал свою обильную щетину, без интереса разглядывая труп.
-Классический суицид, что сказать… Хотя бы не висяк. Или есть соображения?
Ника достала пачку сигарет, вытянула одну и закурила.
-Не знаю, что-то не клеится как будто.
Она глубоко затянулась едким дымком и закрыла глаза. Надо сконцентрироваться. Девушка стала обходить тело кругами.
На левой руке сияло обручальное кольцо. Он женат? Ника спросила:
-Что известно об убитом?
Крючков достал из любимой барсетки блокнотик, который всегда носил с собой. Он насупился и прочел:
-Андрей Викторович Печной, 57 лет, военный в отставке, разведен уже около года или двух, бывшая жена – Василиса, 38 лет, есть совместная дочь – Ангелина, 12 лет. Пока это все, что успели выяснить, но ребята еще работают с соседями и пробивают родственников.
Хм, значит разведен, а кольцо носит? Да и судя по тому, как оно протерто, носил его каждый день, не снимая. Любит жену? Тогда вряд ли бы развелся. С женой разница почти двадцать лет, скорее всего она была для него трофеем, а с разводом он просто не смирился. Возможно, что кольцо он носил просто для статусности.
Судя по разложению, тело лежало так долгое время. Пистолет был малокалиберным, но даже он в таком небольшом помещении создал бы громкий шум при выстреле. И никто не обратил на это внимание?
Ника спросила:
-Соседи не жаловались на шум?
-Те, что справа, за стенкой, были в отъезде, на даче, вернулись пару дней назад.
-А сверху и снизу?
-Ну… А ты часто обращаешь внимание на грохот у соседей, особенно на грохот у соседа-алкаша? Вызвали, когда уже вонять стал. Вроде как три дня тут лежит, по предварительным оценкам. Как всегда никто ничего не видел, никто ничего не слышал.
Крючков отошел к окну, взглянул вдаль и зевнул. Ника продолжила изучать место преступления. Она обратила внимание на пистолет. Это был стандартный пистолет Макарова, но привлекло ее внимание не это. На ручке была гравировка. Он не до конца читалась из-за крови, но проглядывалось «подполковнику Печному». Скорее всего далее шли имя, отчество и за какие заслуги он его получил. Ника спросила:
-Он был подполковником?
-Вроде да, а что?
-Да так…
Оружие наградное и действительно принадлежит ему. Хм…
Что-то все равно не давало покоя Нике. Рука с Макаровым легла как то уж слишком красиво. Если бы подполковник выстрелил в себя за столом, конечность скорее всего бы упала бы в проход, чем на стол. Ника посмотрела на записку. Писали ее явно здесь. Об этом говорила небольшое пятнышко чернил, одна половина которого была на записке, а вторая – на столе. Одинцова вернулась в зал и подошла к журнальному столику. Там лежал блокнот, который она заприметила сразу как вошла в квартиру. Девушка раскрыла записи и сравнила почерк. Тот же самый, что и в записке. Смущали только буквы, которые слегка «плясали» на надписи в кухне. Быть может Печного заставили ее написать под дулом своего пистолета? А быть может он просто нервничал, потому что собирался в ближайшие минуты убить себя? Хм, да это ничего не доказывает.
Ника положила блокнот подполковника и прошла в другую комнату, что выполняла роль спальни. Напротив кровати и шкафа была стена, заполненная различными фото, картинами и грамотами. На фотокарточках Печной жал руку и обнимался с различными военными, политиками и прочими людьми в костюмах, а грамоты говорили о многочисленных заслугах убитого перед Отечеством. Печной был ветераном двух Чеченских войн, судя по написанному, видимо там и разжился многочисленными связями. Много у убитого было и картин. В основном живопись – леса да поля, было и несколько сюжетов с героическим эпосом, где полуголые мужчины ломали лица львам, дрались на мечах и кричали в небеса. Зацепился взгляд Ники только за картину с бабочкой. Она выделялась тем, что была приколочена к стене как-то невпопад, остальные рамки на стене формировали четкий прямоугольник, а бабочка вылезала за края. Приглядевшись, девушка увидела еще кое-что. Труп нашли не сразу, да и сам подполковник не отличался чистолюбием, все рамки были в пыли. Но на картине с бабочкой пыли было совсем немного. Догадка оправдывалась, эту рамку повесили самой последней. В общем-то ничего особенного, просто картины.
Дим Саныч зашел вслед за Никой.
-Ну, шо тут у тебя?
-А что это за картина?
-А? Ты про что?
-Ну, красная бабочка…
-Тебе не пофиг, Одинцова? Что в ней особенного?
-Не знаю, как то взгляд зацепился…
-Я вот тоже не знаю, за что там у тебя зацепилось, хех. Только это не бабочка, а мотылек.
-Как вы поняли?
-Мотылек более коренастый, мохнатый… А еще внизу есть подпись, дурында, хех.
Ника опустилась вниз и прочитала.
-«Алый мотылек. Автор неизвестен.»
Стоило изучить все остальное. В углу комнаты стоял компьютер. За столом – пустая фоторамка. Ника еще у стены задумалась, что среди всех фото нет самого главного – фото жены и дочери. Он ведь так их любил, что даже жить без них не смог, а никакого воспоминания о них нету. Вот и эта пустая рамка скорее всего когда то была с ним, женой и дочкой, а сейчас закинута пылится в дальний угол компьютерного стола. Он не хотел о них вспоминать?
Но это была не главная зацепка здесь. Ника увидела, что на столе мышка лежит слева от клавиатуры. Девушку осенило. Она быстрым шагом вернулась на кухню. Ручка лежала слева от записки. Она крикнула Крючкову:
-Дим Саныч, иди глянь.
Мужчина отвлекся от созерцания пустыря и с легкой неохотой подошел к девушке.
-Ну, что еще?
-Смотри ручка слева. В комнате мышка тоже слева от компьютера. 
-Ну и че?
-А пистолет в правой! Он - левша! А какой же левша застрелится из не рабочей руки, неудобно же.
Крючков снова почесал бороду и со смехом спросил:
-А ты думаешь он боялся промахнуться? Знаешь, я иной раз тоже суп левой рукой ем или зубы чищу.
-Нигде нет фото жены и дочери, он не любил их. Буквы в записке пляшут, как будто это сделано под давлением. Если замки не вскрыты, то скорее всего он сам впустил убийцу, а значит знал его…
-Одинцова, ты сходишь с ума! Я конечно фанат твоего метода, но разложи все факты по полочкам. Печной развелся, тяжело переживал этот развод, бухал по-черному, был в депрессии. Никаких чужих следов и отпечатков нет, застрелился из своего пистолета. Важно не то, что ты видишь, а что сможешь доказать.
Ника слегка осела. Она спросила:
-А что с его женой, где она?
-Она дома, мы уже выяснили, где она живет и номер телефона. Хочешь к ней съездить?
-Да, наверное, надо бы опросить ее.
-Слушай, я еще кое-что тебе не сказал.
Крючков неловко почесал затылок. Ника спросила:
-Что такое?
-В общем… Печной вообще то крестный отец сына Выдрина.
Ника отвела взгляд и сделал недовольное лицо.
-А ты думал, что это не всплывет?
-Ну…
Крючков непривычно для себя на секунду принял вид нашкодившего питомца, но потом выправился и сурово сказал:
-Во-первых, это к делу не имеет отношения. Во-вторых, никто тебя не заставляет продолжать это дело. Вполне вероятно, что его просто закроют, как суицид, я пока не вижу поводов думать иначе.
Ника пронзительно и с легким раздражением посмотрела на мужчину.
-Дим Саныч, я профессионал. Та история была давно и не влияет на ход расследования. Пока я бы просто хотела узнать адрес Печной и съездить к ней.
Переписав информацию, Одинцова вышла из подъезда. Погода уже успела испортится, небо заволокло тучами и собирался пойти дождь. Девушка увидела в далеке две знакомые фигуры возле новенького Мерседеса, серьезного мужчину в пиджаке и с тростью и человека в черной кожаной куртке и кепке, его водителя. Двое мужчин о чем-то напряженно спорили. Один из них, водитель, увидев Нику, быстро окончил спор и помахал ей рукой, приглашая подойти. Человек в костюме пристально посмотрел на Нику оценивающим взглядом и пошел в сторону подъезда. Девушка тяжелой походкой, не торопясь, подошла к водителю и с ухмылкой сказала:
-Ну здравствуй, папа…
Мужчина заулыбался.
-Привет, зайчонок, знал, что ты тут будешь, как раз хотел тебя дождаться… Может подвезти тебя? Кажется, что будет дождь.
Ника невольно посмотрела на небо, недолго подумала и молча села в машину. Отец сел за ней следом. В салоне играл любимый отцовский шансон, Шуфутинский или Круг, Ника не разбиралась в этом, она просто молча выключила радио. Девушка достала пачку сигарет и спросила:
-Подкуришь?
Мужчина слегка растерялся.
-Вообще то мы здесь не… Ай, ладно, давай.
Он стал судорожно обстукивать себя по карманам куртки. Достав зажигалку, он протянул ее дочери:
-Вот. Я с тобой тоже покурю.
Мужчина достал старую скомканную пачку сигарет. Ника посмотрела и ухмыльнулась. Это были еще старые папиросы «Прима», без фильтра.
-Что, Саша, неужели Выдрин плохо платит?
Отец слегка растерялся.
-Да нет, просто курить реже стал, так, по старой памяти…
Они закурили. Ника сложила руки на приборную панель и безразлично пялилась на подъезд. Отец грустно смотрел на Нику. Он хотел что-то сказать, но не знал, как завязать беседу. Впереди у подъезда маячил пассажир отцовского авто, мужчина в пиджаке. Это был сам Лев Михайлович Выдрин. Он ходил из стороны в сторону, опираясь на трость, кому то набирал по телефону. Это почему то показалось комичным Нике, так он был похож на старого пирата с деревянной ногой, словно Джон Сильвер из «Острова сокровищ». Выбивали из образа разве что седые пышные волосы и любимые полупрозрачные очки. Говорили, что у Выдрина травма глаз и светобоязнь, так как однажды его на несколько месяцев заперли в тюрьму-зиндан на Кавказе, где было плохое освещение, что не могло не сказаться на здоровье.
Вообще, о Выдрине ходили самые разные слухи, особенно насчет того, на чем он заработал свое состояние. Кто-то говорил, что он стоял за перегонкой золота под видом гуманитарной помощи в Грузию и обратно, были версии, что он контрабандой реализовывал в Москве алмазы из бывшей Югославии. За все годы подтвердилась только история, что он, будучи еще мелким коммерсантом спекулировал валютой, за что, в свое время, чуть было не лишился жизни. К нему в один день наведались «братки» и потребовали свою долю от этого дела, на что получили отказ. Тогда, обалдев от наглости заезжего бизнесмена, они перерезали ему глотку, однако Выдрин каким-то чудом смог выжить. С тех пор его шею украшал широкий шрам, который тот стыдливо прикрывал рубашками с высоким воротником и неизменно застегнутыми на все пуговицы. Вот и сейчас он, кроме своего хорошего итальянского серого костюма, был одет в черную водолазку, прикрывающую шею.
Из подъезда вышел Крючков. Лев Выдрин радостно пожал ему руку, словно старому другу и что-то спросил. Крючков смущенно улыбался и кивал. Ника не слышала их беседы, ее взгляд лишь выхватил момент, когда Лев, как будто невзначай, достал из кармана своего пиджака плотно набитый конверт и сунул его в барсетку Крючкова. Тот отрицательно помахал головой, быстро озирнулся по сторонам и что-то спросил у бизнесмена. Тот заговорщицки наклонился и махая руками, как будто изложил суть своего предложения. Крючков почесал затылок и кивнул. Бизнесмен похлопал капитана по плечу и заулыбался.
Не сказать, чтобы Ника не знала об отношениях этих двоих. В отделе было немало людей, особенно среди руководства, кто был связан с такими крупными коммерсантами, как Выдрин. Среди мелких сотрудников никто не удивлялся, когда пропадали дела об отсутствии регистрации у строителей из Южной Азии, что работали у Льва на стройке, или дело зарубежного гостя Выдрина, который устроил дебош в казино. Одинцовой было лишь жаль, что Дим Саныч, когда то пришедший в отдел, как и она, бороться с несправедливостью, с каждым годом все сильнее продавливался под грузом как соблазна сытой и спокойной старости,  так и опасности вражды с влиятельными людьми. Так Крючков, незаметно для себя, стал тем, с кем когда-то хотел бороться.
Неужели в этом городе все работают на Выдрина? Ника грустно смотрела как, оторванный ветром, листок упал с ветки. Она посмотрела на отца. Девушка раньше не обращала внимания, как сильно он постарел за последние годы. Волосы стали более редкими, залысины все сильнее залезали со лба к макушке, на лице появлялись первые глубокие морщинки. Лишь глаза оставались такими же небесно-голубыми и ясными, какими она их запомнила в детстве. Лучшее их совместное время было давно позади, когда они еще жили в небольшом городке под названием Клецк, недалеко от города Кошелев, где жили теперь. Когда отец, даже в выходной день, просыпался самым первым, неизменно целовал маму каждое утро и шел готовить им всем завтрак. Как Ника, укутавшись в теплое перьевое одеяло, слушала от него сказку перед сном. Но после окончания школы они переехали в город и стали отдалятся друг от друга. А теперь вообще общались раз в месяц, и то лишь потому, что отец пытался пересечься с Никой где-нибудь в городе. Теперь она даже стала называть его Саша, по имени, а не «папа» или «отец». Сейчас, когда она смотрела на него, видела лишь немолодого, зажатого мужчину, как будто совсем незнакомого, который не знает, что ей сказать, будто парень, впервые позвавший девушку на свидание. Ника посмотрела на него с сочувствием и сказала:
-Ну ладно, черт с тобой, поехали. Есть тут у меня дело по одному адресу…
Ника грустно глядела в окно, опершись на него лицом. За ним быстро пролетали начинающие желтеть деревья, ознаменовывая тем последние дни ускользающего лета. Ника обратила внимание на маленькие иконы на приборной панели. Она спросила:
-Твои или начальника?
Отец неуверенно и тихо ответил:
-Мои…
-И что, помогает?
Отец замялся.
-Ну… Иногда мне кажется, что обычный водитель никому не нужен, на него никто не обратит внимания. Но потом смотрю на них и понимаю, что Бог приглядывает за мной, и пока он это делает, со мной ничего страшного не случится.
-Мм… А я думала это должно увеличивать срок эксплуатации автомобиля.
Отец долго собирался с духом, но в итоге спросил:
-Так куда мы едем? По новому делу?
Ника безразлично кивнула.
-Да, Саш.
-Слушай… А чего ты меня все время Саша, да Саша… Маму то Галей не называешь… Трубки тоже не берешь, я с утра звонил…
-Сам знаешь почему.
В воздухе повисла пауза. Отец тихо сказал:
-Ника, зайчонок, я всегда хотел только лучшего для тебя. Мы переехали в большой город после твоей школы, были тяжелые времена, работы нигде не было, а Лев Михайлович помог…
Ника смотрела в окно. Она вздохнула и сказала:
-Я ведь не хотела переезжать…
Отец смутился, но постарался не подавать виду.
-Все-таки это город, большие перспективы, посмотри, ты уже в своей милиции совсем большой человек…
-Ага, я мент, а ты работаешь на бандита.
Ника замолчала. Отец продолжил:
-Зря ты так… Маме тоже тогда плохо с сердцем было, надо было ее сюда везти, здесь и лечение лучше, и врачи… Жить то как-то надо было!
Ника усмехнулась:
-Поэтому вы сейчас с мамой живете на две квартиры?
Отец стыдливо отвел глаза.
-Так бывает в жизни. Взрослые сходятся и расходятся. Смена обстановки и стрессы…
-А может дело в том, что она просто тоже тебя не простила, что ты устроился на него работать?
Отец крепко сжал руль и слегка погрубел в голосе:
-Ну знаешь… Как удобно выходит-то… Тебя устроили в университет, маму вылечили, купили квартиру, машину, я даже ей оставил все, когда уходил! А все равно отец плохой, получается… Как удобно…
В салоне снова повисла тишина. Отец, не отвлекаясь от дороги, опять достал мяту пачку «Астры» и закурил. Он недовольно потеребил свою кожаную кепи туда-сюда на голове. Ника улыбнулась.
-Так здесь же не курят!
-Ай, пофиг…
Ника посмотрела на него, как на маленького ребенка. Насупившийся, обиженный, она не могла злится на него, когда он выглядел так по нелепому мило. Она продолжила беседу:
-Знаешь, я вот так до их пор и не поняла. Обычно, если люди расходятся, то там… Ну вот ты ей изменил и ушел к другой бабе, или же она ушла к другому мужику. А тут как то все нелепо вышло. Вы же даже толком и не ругались никогда. Просто собрал вещи и ушел на другую квартиру жить. Не развелись, не перестали общаться. Чё к чему?
Отец слегка подобрел в лице. Его порадовало, что Ника хоть немного включилась в разговор.
-Не знаю, зайка… Наверное у каждого из нас был какой-то груз на душе. И как будто казалось, что легче одному нести свой груз, чем вдвоем общий…
Отец на секунду задумался и продолжил:
-Наверное… Я решил, что пусть лучше я буду плохим один, чем мы оба…
Отец быстро провел ладонью по своему лицу, смахивая слегка проступившие слезы. Чтобы не концентрироваться на этом, он сменил тему:
-Так а нынешнее дело… Печной же застрелился, не?
Ника немного удивилась:
-Да, а откуда ты знаешь?
-Услышал, как Лев Михайлович говорил по телефону. Слушай, Ник, у меня тут есть кое-что…
-В каком смысле?
-Я тут нарыл кое-какую информацию… Наверное, тебе будет интересно.
Ника с ухмылкой покивала.
-Скоро будешь за меня мою работу делать, хех… Ну так чего ждешь, выкладывай!
Отец заулыбался.
-А расскажу я тебе, когда ты наконец-то ко мне в гости на ужин заскочишь, а то была у меня всего раз за все время.
Лицо Ники тут же стало недовольным.
-Что, очередной способ меня заманить на разговор тет-а-тет?
Отец виновато отнекивался.
-Не, не… Зря смеешься, дело серьезное. Приходи сегодня же вечером, все расскажу. Придешь?
Девушка с недоверием кивнула.
-Так и быть, хрен с тобой. Но если это опять будут разговоры не по существу, а о том, как космические корабли бороздят просторы большого театра, то я сразу ухожу, договорились?
Одинцов довольно кивнул.
-Само собой. Слушай, еще кое-что…
-Что опять?
Одинцов стал шебуршать рукой внутри своей кожаной куртки. Он достал маленький синий бархатистый футлярчик и довольно протянул его Нике. Девушка заглянула внутрь. Там было розовое колечко со стразами в виде сердечка. Ника усмехнулась.
-Саша, ты серьезно?
-А что не так? От всей души…
Ника рассмеялась.
-Ну во первых, просто не стоило. Уже не в первый раз пытаешься меня купить какими-то цацками. Во-вторых, я бы такое не надела бы никогда, даже если бы мне его кронпринц подарил! Ты у каких цыган его купил? Мне по твоему что, пять лет?
Отец расстроился.
-Оно золотое, это просто краска сверху… Ну мне показалось красиво, девчачье, молодежное…
Ника снисходительно сказала:
-Бать, ты бы заканчивал. И кепу эту дурацкую кожаную сними. Куртка кожаная, кепка кожаная, одно черное, другое коричневое. Вообще не сочетается. На вот, свое колечко, кому-нибудь другому подаришь потом.
Она протянула футляр в руку отцу и сказала:
-О мы как раз приехали. Я пойду.
Отец с грустью сказал:
-Доча… Мне жаль, что это все произошло с нашей семьей. Я не плохой человек, просто в чем-то слабый, наверное… Я очень тебя люблю и всегда хотел лучшего для тебя…
Отец замолчал на секунду и уже с улыбкой добавил:
-Ну что, тогда до вечера? Буду ждать! Дай хоть обниму напоследок.
Они обнялись, Ника вышла из машины и захлопнула дверь, отец стал сдавать назад. Девушка захотела закурить, достала пачку, вставила сигарету в зубы, засунула руку в карман в поисках зажигалки и нащупала знакомый футлярчик. Достала, это то самое дурацкое кольцо. Она показала его вслед отъезжающей машины. Отец увидел недовольное лицо Ники и с улыбкой пожал плечами. Девушка усмехнулась и спрятала футляр обратно в куртку.
Одинцова подошла к нужному подъезду. Это был обычный старый панельный дом, что неплохо контрастировало с широкой новостройкой, где нашли тело Печного. Она набрала в домофон:
-Лейтенант Одинцова, следственный комитет. Я ищу Василису Печную.
Голос из трубки слегка испуганно ответил:
-Добрый день, это я, проходите пожалуйста.
Ника поднялась на необходимый ей первый этаж. В подъезде неприятно пахло сыростью. Девушка позвонила в дверь и уверенно зашла внутрь. Ее в коридоре встретила женщина приятного вида, одетая в красивый трикотажный костюм бежевого цвета, на вид лет тридцати с небольшим. Это и была Василиса. За ее спиной пряталась дочь, Ангелина, неуверенно выглядывая и оценивая взглядом Нику. Одинцова вышла вперед:
-Добрый день, Василиса, меня зовут Ника. Мы можем пообщаться наедине?
Женщина доброжелательно кивнула, повернулась к дочке и сказал той поиграть в своей комнате. Ника разулась и оценила взглядом квартиру. Обстановка скромная, хотя все чисто и уютно. На полу везде лежали ковры, стыдливо прикрывающие потрескавшийся пол, давно требующий ремонта, коридор тускло освещал наскоро повешенный светильник с одной лампочкой. Либо квартира съемная, либо купили недавно и не успели сделать ремонт. Мужских вещей нет, значит по прежнему живет одна. Василиса жестом позвала Нику в кухню. Там догадка подтвердилась – в глаза бросалось отсутствие посуды и общая необжитость, значит квартира все-таки съемная. Ника присела на деревянную табуретку. Хозяйка гостеприимно поинтересовалась:
-Может быть чаю?
-Нет, спасибо.
-Ну как хотите. А я вот буду.
Женщина поставила чайник на плиту и села рядом с Никой. Хозяйка спросила:
-Вы ведь по поводу Андрея? Мне звонил ваш коллега, объяснил ситуацию.
Одинцова слегка откинулась назад.
-Рада, что не мне пришлось сообщать вам эту неприятную новостью.
Василиса вздохнула и сказал:
-Ну… Когда-то это должно было произойти…
Ника удивилась:
-Что вы имеете в виду?
-Андрей был человеком тяжелым и прожил… Ну вот, только узнала о смерти, а уже говорю о нем в прошедшем времени… Он прожил насыщенную жизнь, нажив себе немало проблем.
-Давайте начнем в хронологическом порядке. Как вы с ним познакомились?
-Это было очень романтично. Я тогда только устроилась медсестрой в психиатрическую клинику. А Андрей был у нас на освидетельствовании для армии, мол, что он психический здоровый, спокойный, в общем, что оружие ему можно в руки доверить, хех. Заметил он меня за стойкой на посту, подошел, мы разговорились. Он у нас две недели был и в каждое мое дежурство караулил меня. Один раз на радио играла песня «Веселых ребят» про розы… Ну знаете: «Розовые розы, Светке Соколовой» … А я в девичестве Соколовой была как раз. Он посмеялся и сказал, что песня про меня. Я сказала, что раз я не Светка, то мне и розы тоже не положены, хах. Ну в общем мы посмеялись, а он, когда выписывался, принес мне огромный букет этих самых розовых роз. Сказал, что все-таки положен, хах…
-Какие у него были отношения с вами?
-Хах, ну отношения именно что были… Мы ведь встретились с ним, когда мне всего двадцать с хвостиком было, а ему уже без малого сорок. Андрей уже тогда был в звании офицера, я уже не помню точно в каком. На свадьбе мама в шутку вспоминала картину «Неравный брак». Эх…
Женщина отвела глаза в сторону, грустно ухмыльнулась и продолжила:
-Да так тогда все думали. Молодая, вышла замуж за толстый кошелек. Но нет, мы с Андреем любили друг друга. Он был… Статный, серьезный, уверенный в себе и очень амбициозный. Я его тоже чем-то зацепила… Наверное своим, тогда еще очень наивным, взглядом на жизнь. Когда твоя работа – война, наверное хочется того, чтобы, когда ты возвращаешься домой, не задавали лишних вопросов про работу, а просто любили, готовили любимые дурацкие макароны по-флотски и не ругали, если вернулся пьяный и поздно.
Ника с пониманием покивала и спросила:
-А когда отношения испортились?
Василиса огорченно вертела в руках пустую кружку с пакетиком чая.
-Да все по той же причине. Наступила первая чеченская война. Андрей стал пропадать в десять раз чаще. Мог вечером сказать, что утром отъедет, а потом вернутся через месяц.
Ника нахмурила брови.
-И как же вы это терпели?
Женщина усмехнулась.
-Занималась карьерой. Андрей помог по своим связям и я пробилась выше по должности, была завотделением, дел прибавилось. Да и он, когда возвращался, то был как шелковый. Да и нас он все еще любил. Может в чем-то мама и была права… Денег тогда в семье стало в разы больше, да и Андрей стал получать звание за званием и быстро дослужился до подполковника. Не знаю, что за дела они там мутили с Выдриным, но у них это получалось какое-то время…
-С Выдриным?
-Да, они в тот период как раз познакомились и быстро сдружились. В какой-то момент Андрей даже крестил его новорожденного сына, Тихона, и вполне серьезно относился к своим обязанностям крестного, часто брал с собой на работу, говорил, что так он научится быть настоящим мужиком. На какой-то День рождения подарил ему поездку в Диснейленд, в Париж.
Одинцова впечатлённо помахала головой.
-А вам он делал подобные подарки?
-Да, тогда дела шли неплохо. Купил мне норковую шубу, каждые несколько месяцев летала на отдых, то на Мальдивы, то в Испанию. Взял себе две иномарки, черные, как смоль, БМВ и Мерседес, тогда самые модные были, привезли прямо из Германии. Хватило на квартиру и на кутеж в ресторанах каждый вечер. Я уволилась с работы, денег хватало.
-Но ведь это не продолжалось вечно?
-Само собой. Мы наверное вызвали гнев богов, ведь пока наши близкие и бывшие друзья толкались на рынках за «ножками буша» и вкалывали на разваливающихся заводах за три копейки мы жили вот так. Как будто настигла карма в какой-то момент. После первой чеченской наступила вторая. И там дела пошли не очень. В начале он забрал все накопления, что были, сказал, что какой-то бизнес водочный хотел открыть и прогорел, а деньги нужны, чтобы долги вернуть. Потом пришлось продать и машины, и шубы и все остальное, потому что у Андрюши бизнес уже по продаже леса не пошел.
-Тогда вы и расстались?
-Нет, нет, тогда еще все было не так страшно. Я все-таки любила мужа. Долги я бы простила, не пропил, не проиграл в казино, как некоторые… Хуже было не с деньгами, а с ним самим. Он стал нервным, параноидальным, часто боялся выходить из дома, по ночам просыпался с криком. Когда машину продавали, то сказал, что «все равно его бы в ней взорвали бы рано или поздно». Дома стало валятся оружие, он говорил, что это для безопасности. Стал напиваться дома, стал подымать на меня руку… В начале я терпела, потом плакала, потом ходила к хорошей девушке-психологу, ничего толком не помогало.
-Почему же решили уйти от него?
-В один день увидела, как Ангелина нашла на тумбочке папин именной пистолет и стала играться с ним, засунула в рот. Я чудом его тогда вырвала, пошла к нему и наорала, он тогда мрачно бухал на кухне свой любимый «Абсолют», остатки былой роскоши. Ссора дошла до того, что он повалил меня на стол и стал душить. Я кое-как отбилась, схватила дочь и убежала обратно к маме. Бежала по улице в домашнем халате и тапочках с Ангелинкой на руках.
-А что Андрей?
-А что Андрей? Андрей утром протрезвел, конечно, позвонил, умолял вернутся. Я не поверила, что он исправится. Я выходила замуж за красивого презентабельного офицера, а ушла от небритого уродливого старика, который чертей ловит каждую ночь. За пару лет он как будто постарел сразу на десяток. Приходила только вещи забрать, с дочерью общаться не давала. Он, из-за какого-то забытого чувства отцовской ответственности оплачивал нам съемную квартиру, пытался выйти на контакт. А вот в итоге как жизнь окончилась…
-А как он мог оплачивать квартиру, если у него было столько долгов?
-Не знаю даже… Он говорил, что в итог вроде как все отдал, а пенсия у него была очень неплохая, офицерская.
-А вы сейчас где-нибудь работаете?
-Ну…
Женщина замялась.
-Быть мамой это тоже тяжелая работа. Вот у вас есть дети?
Ника смутилась.
-Пока нет. Наверное, я пока не готова.
-Еще все впереди! Только глаз да глаз за ними нужен. Не зря говорят, что женщина – в первую очередь хранительница очага.
-И сколько лет вы без работы?
-Не понимаю к чему вопрос.
-Может просто Андрей не все потратил? Что-то да осталось, что перейдет к близким родственникам после смерти?
Василиса нахмурилась. Закипел чайник. Он быстро поднялась, залила чай кипятком и не разворачиваясь к Нике, спросила:
-То есть вы намекаете, что это не самоубийство. Что это я его убила?!
  -Я не на что не намекаю, просто мысли вслух. Не похоже, что вам нравится жить в нынешней обстановке. А пенсия по потере кормильца и его накопления неплохо улучшили бы ваше положение. Плюс медицинский опыт… Вам бы хватило квалификации все обставить как суцид. Не думаю, что это было редкостью в психушке.
Василиса медленно подошла и села обратно за стол. Она недовольно посмотрела змеиными глазами на Нику и сказала:
-Ни черта не было у этого козла, уж мне то поверь, девочка. Он бы еще долго нам эту квартиру снимал, какой прок его убивать? У него врагов столько, что раком до Красной площади не переставить.
-Кто, например?
-А вот его дружка, Выдрина, спроси. Только до него ты хрен доберешься.
-Вы говорили, что ходили к психологу. Кто она?
-Ее зовут Кира Романова. Модный психолог и художница, часто крутится в высоких кругах и лечит мозги женам богатеев. Живет на отшибе, где раньше была заброшенная школа. Так она ее отреставрировала, сделала себе выставочный зал там. А почему вы спрашиваете?
-Я подумала, что вы ей наверняка рассказывали про мужа, про его деньги, не стоит исключать версию, что она заинтересовалась им. Возможно, что те накопления он потратил не на бизнес…
Василиса грустно посмотрела на Нику.
-Вам, ментам, самим пора бы к психологу сходить. Пришла, в начале сказала, что я возможная убийца, потом сказала, что у мужа могла быть любовница. У вас никаких чувств к людям нет.
Ника встала, выдохнула и сказала:
-Я думаю, что вы – не плохой человек, просто так сложились обстоятельства. Вот моя визитка, если захотите рассказать что-нибудь еще или вспомните что-либо, то позвоните.
Ника положила карточку на стол. Василиса без интереса посмотрела на номер телефона, перевела взгляд на кружку и отхлебнула. Не смотря на Нику, сказала:
-А я думаю вам пора уйти. Дверь сами закроете.
Василиса встала, вылила чай в раковину и достала с полочки наполовину опустошенную бутылку коньяка. Ника не стала задерживаться и вышла в коридор. Пока обувалась, заглянула в соседнюю комнату. Там сидела дочь хозяйки, Ангелина. Ребенок играл сам с собой в куклы. Девочка красиво усадила улыбающуюся Барби за стол, вложила в руку кружечку, а Кена забросила в дальний угол комнаты. Ника подошла к девочке, подняла игрушечного мужчину и отдала Ангелине. С улыбкой спросила:
-Чем он провинился?
Ребенок недоверчиво ответил:
-Плохо себя вел.
-А Барби?
-Она на него до сих пор обижена.
Ника присела на корточки.
-У тебя ведь мама была доктором? У меня мама тоже медиком работала.
-Правда?
-Ну конечно.
  Ника заговорщицки спросила:
-А ты знаешь, что я из милиции?
-Знаю. Слышала в коридоре.
-Мы вот никогда не врем. Мы ловим тех, кто врет. И тех, кто плохо себя ведет.
Девочка заулыбалась. Ника продолжила:
-А мама себя плохо ведет?
-Маму я люблю.
-Она тебя не обижает?
-Неет. Только играть со мной не хочет.
-А папу мама вспоминает?
-Иногда, когда грустит.
-А она не говорила, что хотела бы его наказать?
-Может быть… Я не помню…
-А тетю Киру ты знаешь?
-Нет, а кто это?
-Я пока не знаю. Но мне кажется она может быть плохой девочкой.
Ника задумалась на секунду.
-А мама никуда не ходила три дня назад?
-Я не помню. Вроде бы нет… Ходила в магазин вечером, разве что…
В дверях появилась недовольная Василиса.
-А вы знаете, я вас припоминаю… Я еще в коридоре подумала, Ника Одинцова, знакомые имя и фамилия. Вы ведь лежали у меня в отделении какое-то время назад. Господи, кого только теперь в менты не берут…
Ника молча смотрела на женщину. Василиса злобно усмехнувшись, сказала:
-Убирайтесь прочь. Уже и ребенка моего подговаривает… За испорченную юность мстить решила? Как будто я тебя в дурку затащила… С таким комфортом, как ты у нас лежала, были разве что генералы всякие. Ты Андрею еще спасибо должна сказать, это ведь он помог!
Ника вылетела из квартиры, не отвечая на крики вслед. На улице начался дождь. Девушка ждала такси. Следующей остановкой была бывшая школа, ныне поместье Киры Романовой. Ника чувствовала, что напала на след.
Таксист высадил девушку поодаль от здания из-за размытой дороги и Нике прошлось пройтись до двери. Пока шла, она успела промокнуть. Ника позвонила в дверь. Спустя несколько минут ей открыла Кира. Она сказала:
-Здравствуйте, Ника.
Девушка растерялась. На внешний вид Кира была лет на пять-десять старше Ники и выглядела она очень эксцентрично. На ней был белый костюм мужского кроя, разве что слегка приталенный, короткие пепельно-платиновые волосы, что были подняты вверх на манер Элвиса Пресли или Джеймса Дина и холодный оценивающий взгляд глаз разных оттенков, одного голубого, другого зеленого. Ника сразу вспомнила, что еще когда жила с родителями в маленьком городе, то у их соседей, Гришиных, была собака, хаски, с точно такой же особенностью, это называлось гетерохромия.
Кира с улыбкой посмотрела на Нику и спросила:
-Вы так и будете стоять на пороге или все же зайдете?
Ника вошла внутрь. Навстречу им с Кирой, спускаясь по винтовой лестнице к выходу, с улыбкой шла девушка. Кира заулыбалась:
-Уже решила уйти? Испугалась посторонних?
Девушка ответила:
-У меня есть еще дела. Развлекайся уж тут сама, еще увидимся.
Кира подошла к девушке и страстно поцеловала её. Ника растерялась и отвела глаза в сторону. Девушки распрощались и напоследок незнакомка оценила Нику взглядом, улыбнулась и вышла за дверь. Кира жестом показала на вход в комнату.
-Прошу вас, проходите наверх. Я буду через минуту.
Ника поднялась и вошла внутрь. Это не было похоже на обычный рабочий кабинет, хотя и стремилось им быть. Рядом с черным кожаным креслом и большим дубовым столом с настольной лампой, бумагами и прочей необходимой атрибутикой соседствовала современная аудиосистема. В одной части комнаты стоял массивный диван под дизайн кресла и слегка тлеющий камин, в другой - на стенах висели портреты обнаженных и полуобнаженных азиатских женщин в стиле научной фантастики. Они то изображали роботов, то имели какие-то кибернетические детали тела и увлеченно изучали их, то просто гуляли по безлюдным городам будущего, усеянного синими и розовыми неоновыми лучами. Вся комната будто находилась в ловком балансе прошлого и будущего. Наконец, пришла Кира. Она протянула полотенце.
-Вот, прошу вас. Вы совсем вымокли, пока дошли сюда. Может быть чашку горячего чая или бокал просекко для согрева?
Ника отрицательно помахала головой:
-Нет, спасибо, не положено.
  Кира выдвинула кресло на центр комнаты и сказала:
-Присаживайтесь и чувствуйте себя, как дома. Не против, если я поставлю музыку?
Ника кивнула, а хозяйка дома прошла к аудиосистеме, нажала несколько кнопок и из колонок тихо, медленно и тягуче заиграл зарубежный рок.
-Это Alice In Chains, песня Would. Обожаю зарубежную классику рока, особенно сиэтлский гранж девяностых. Ну вы знаете, Nirvana, Pearl Jam, все такое. Меня еще отец в свое время к этому пристрастил. Надеюсь, что нам это не помешает, я сделала совсем не громко.
Кира подошла к дивану и села напротив Ники. Свет в комнате и так был слаб, а теперь, когда хозяйка сидела в более темном углу, то ее лицо освещал лишь тусклый свет от камина. В это же время Ника сидела в самом центре комнаты, под люстрой. Девушке это напомнило то, как они обычно садят подозреваемых в комнате для допросов. За столом сидит следователь и направляет в лицо преступнику свет от настольной лампы, что с одной стороны позволяет сбить с толку задержанного, а с другой стороны, скрыть от него облик следователя.
Кира вытащила из пиджака мундштук, пачку сигарет и вставила одну внутрь. Она спросила:
-Вы курите? Здесь можно.
Она улыбнулась и протянула пачку:
-Вот, это мои любимые, сигариллы Captain Black, угощайтесь.
Ника отрицательно покачала головой.
-Спасибо, не стоит. Я пока не хочу курить.
-Ну как знаете… А я вот не могу себе отказать в удовольствии. Правда не переношу, когда руки пахнут табаком, поэтому меня и спасает мундштук. Мне кажется, что когда руки неприятно пахнут, то это передается картине, когда я рисую. Как будто холст впитывает грязь и меркнет.
Ника слегка улыбнулась:
-Думаете, что картинам не все равно?
-Думаю, что нет, как не забавно бы это звучало. Картины имеют душу. Они запечатывают в себе как душу художника, так и того, кто на ней нарисован, объединяя эмоции обоих. Как любовь. Или секс.
Ника слегка смутилась. Кира продолжила:
-Не могла не обратить внимание, как вы рассматривали мою коллекцию картин. Она вас заинтересовала?
-Да, необычно…
-Это, на данный момент, моя любимая коллекция, сейчас я работаю еще над одной в похожем стиле. Конкретно эта называется «Страх перед будущим». Я была в Японии несколько лет назад, меня очень впечатлило. Там у них есть такой район в Токио – Кото называется. Он известен тем, что там есть Токийский музей современного искусства, а еще тем, что там четыре ублюдка закатали в бетон семнадцатилетнюю Дзюнко Фуруту после того как пытали и насиловали ее сорок четыре дня…
Ника вытянулась в лице. Кира медленно выдохнула сигаретный дым и сказала:
-Такой контраст… Пятьсот тысяч жителей в микрорайоне, есть здания по пятьдесят этажей, каждый угол сияет блеском плазменных панелей… И глухое средневековье… Забытый всеми человек, который не знает, что ждет его завтра…
Ника нахмурилась.
-Так а что с ними стало?
-С кем?
-С убийцами?
-Ах, это… Да дали им там… По моему от четырех до семнадцати лет. Оказалось, что один из них был членом местной якудзы, говорят, что друзья помогли ему отмазаться. Когда он отсидел и вышел, то через пару лет снова за решетку попал по схожему обвинению. Внезапно исправительная система никого не исправила!
Кира рассмеялась. Ника сказала:
-Знаете, я когда еще училась на следователя, то нам на юриспруденции рассказывали про русского маньяка Ретунского. Слышали про такого?
-Нет. А что с ним?
-Восемь доказанных жертв, дали расстрел. Казалось бы, туда и дорога, однако сменилась эпоха, СССР стало Россией, изменился и уголовный кодекс, по которому он получил уже пятнадцать лет. Советская система мне была как то больше по душе…
Кира улыбнулась:
-Однако вы сознательно выбрали профессию защиты этой самой системы?
-Потому и выбрала. Хочу сделать все от себя зависящее, чтобы подобные ошибки системы не повторялись. Я просто не верю в высшую справедливость, остается верить только в закон.  Если бы каждый следак, каждый мент доводил бы все дела до конца, то все виновные были бы наказаны.
-Но ведь это же утопия! Как мыслить, а вот если бы все мне скинулись по рублю, то у меня был бы миллиард рублей!
Кира хохотала. Ника продолжила:
-Поэтому я и пришла на эту работу. Если я не сдвину этот камень, то хотя бы сделаю все возможное для этого, не буду стоять в стороне, а значит и совесть моя будет чиста.
-И сказал Макмерфи: «Я хотя бы попытался», ха-ха-ха! Мне нравится ваш стиль, Ника! Следователь с совестью, что-то новое!
Кира сделалась серьезнее.
-Так вы пришли ко мне по делу Печного?
-Откуда вы знаете?
-У фокусников свои профессиональные секреты. Что же вы хотите знать?
-Я знаю, что вы были психологом у его бывшей жены, Василисы.
Кира перебила.
-Для следователя вы раскрываете слишком много подробностей из той информации, что у вас есть. Фактом того, что я обслуживала его жену, вы могли бы надавить на меня в дальнейшем, но лишились этого козыря. Попробуйте снова. Вопрос был о том, что вы хотите знать.
-Я хочу знать, что вам известно о его смерти.
-И снова подробности. Из вашего вопроса я теперь знаю, что он мертв и могу свой разговор выстроить из этого. Я бы лучше спросила: «Что вы можете сказать о нем?». Потом бы указала на факт знакомства, а потом бы на его смерть.
Ника оскалилась:
-Любите играть?
-А как же иначе. Я ведь психолог по образованию, это часть моей профессии. Игры и отличают высокоразвитых животных, вроде вас и меня, от слаборазвитых. Ах, черт…
Кира взяла кочергу и поворошила камин.
-Огонь совсем потух. Позвольте я подкину несколько дровишек.
Она ловко прихватила нескольких маленьких поленцев, бросила их в угли, несколько раз подула внутрь и огонь разжегся с новой силой.
Ника недовольно бросила:
-Давайте я сейчас спрошу у вас еще раз, а вы не будете ёрничать!
-«Давайте»? Это предложение? Лучше было бы надавить. Я бы сказала: «Сейчас вы мне все скажете, иначе я буду вынуждена арестовать вас за неподчинение».
Ника закипала. Кира помотала руками.
-Ладно, ладно, прошу прощения, я вся внимание. Вы хотите знать, что я знаю об Андрее Печном, его бывшей жене Василисе, и его смерти, так ведь?
-В кои то веки… Да!
Кира докурила и ловким движением руки, не дотрагиваясь до сигареты, выкинула ее в камин. Девушка откинулась назад, положив руку вдоль изголовья дивана.
-Василису я впервые увидела, когда вернулась из Европы пару лет назад. Мы познакомились в ресторане на празднике нашего общего знакомого, Льва Выдрина.
Нику почему-то охватил неприятный холодок. Опять Выдрин? Кира продолжила:
-Тогда Лев отмечал День рождения своего любимого сына Тихона. Отмечал, впрочем, как и всегда, с размахом, звал всех, даже малознакомых людей. На сцене выступала эту дурацкая группа, как ее… А, «На-На»! «Фаина, Фаина…» Ну, вы знаете, в общем… Андрей был большим другом Льва Михайловича, поговаривали что они вместе продавали оружие чеченцам…
Ника едва заметно улыбнулась. Большой кусок паззла встал на место. Вот как они познакомились – Печной и Выдрин. Печной был военным ветераном, имеющим выходы на нужных людей. С одной стороны - на военные склады, ломящиеся от оружия, которое штамповалось на весь Советский Союз, а после его развала осело на российских базах, где его особо уже никто не считал, а когда его списывали, то не следили за тем, куда оно девается. А с другой – на людей, которые в период Чеченских войн хотели его купить в крупных объемах, будь то повстанцы или регулярная армия. А зачем ему Выдрин? Хах, конечно! Он ведь был известным контрабандистом, у него была сеть подпольных и прикормленных нелегальных транспортных сетей, где можно было возить старые «Калаши» хоть товарными поездами. А когда войны кончились, то закончились и деньги, все логично. Разве что Выдрин успел вовремя выйти из дела и вложить их во что-то другое…
Кира опустила голову и сдвинулась с дивана чуть-чуть вперед.
-Ника, вы меня слушаете?
-М… Да, да, конечно, продолжайте…
-Так вот… Печные тогда вечно ругались за столом, а я сидела прямо напротив них. В какой-то момент смесь из завываний «Упала шляпа, упала на пол» и «Андрей, хватит пить, хватит вести себя как свинья» меня доконала и я вышла покурить во дворик ресторана. Спустя какое-то время за мной вышла и Василиса. Разговорились, она узнала, что я практикующий психолог, заинтересовалась, предложила хорошие деньги за сеанс, на том и сошлись. Печного я тогда видела в первый и последний раз.
-А Василису?
-Ее часто, само собой. Приходила раз в неделю или две, в общей сложности пробыла моим пациентом где-то около пары лет, пока у ее мужа не начались финансовые трудности. Ее успокаивало, когда она выговаривалась на сеансах, не думаю, что в ее положении у нее было много друзей.
-Что значит «в ее положении»?
-Вот вы и учитесь задавать правильные вопросы, товарищ следователь, хах. А то, что когда у твоего мужа много денег и врагов, то от всех людей, которые набиваются к тебе в друзья, ты будешь ждать подвоха.
-А вы были друзьями?
-Мы были доктором и пациентом. Но я все же прониклась к ней сочувствием. Со временем увидела, что за маской стервы в ней сидит маленький испуганный ребенок, что ее гложили комплексы богатого бедного человека. Когда ты быстро подымаешься с низов, то очень сильно хочешь продемонстрировать всем окружающим свой статус – отсюда и шубы, и драгоценности, и иномарки.
-О чем вы говорили на сеансах?
-Боюсь, Ника, что это останется между мной и Василисой. Это врачебная тайна.
-Если это поможет поймать преступника, то это не врачебная тайна! Когда вы покрываете преступника, то это называется содействие в преступлении!
-Вот, вот, такой напор мне больше по душе! Но боюсь, юная леди, что у вас ничего не выйдет. На моих сеансах побывало очень много влиятельных людей. Если я бы по первому требованию раскрывала содержание происходивших бесед, то давно повторила бы судьбу нашего общего друга - подполковника. Могу лишь сказать, что Василиса действительно любила мужа, несмотря ни на что. Так, как только русские женщины умеют любить. Изменщика, алкоголика, агрессора… Отечественный вариант «стокгольмского синдрома». «Хоть бы какой, зато мой», слышали такое выражение?
-Тогда кто его убил, по вашему мнению?
-Убили? Насколько мне известно, то Андрей Викторович с присущей всем военным смекалкой нашел выход из всех своих проблем и пустил себе пулю в лоб. Очень по мужски, вам не кажется? Пускай жена и дочь разгребают все проблемы, а я сваливаю.
-Следствие склонно считать, что это не самоубийство.
-Так склонно считать ВСЕ следствие, или именно вы?
Ника смутилась и с новой силой выпалила:
-А что если это вы!
Кира рассмеялась.
-Я? Так, это даже интересно… И почему же я могла это сделать?
-Покрываете пациентку, к которой прониклись, учитывая вашу специфическую… Хм, любовь к женщинам. Или свою дойную корову, что щедро платит за сеансы. Или все вместе. Возможно вы вместе с ней…
Кира улыбнулась и перебила:
-И обычно это работает?
-Ч… Что работает?
-Ну вот это… Вы обвиняете человека в преступлении, а потом он, чтобы не попасть под подозрения, выкладывает вам всю неудобную правду про себя.
Ника замялась и, пытаясь показаться уверенной, сказала.
-Это вы мне скажите! Мне стоит ставить вас под подозрение или нет?!
Кира откинулась обратно на диван и улыбнулась:
-Ловко выкручиваетесь, Ника, хорошее качество. Но если это ваш максимум, тогда у меня серьезные опасения за нашу правоохранительную систему. Видимо наши академии МВД совсем отчаялись, если настолько низко опускают планку для своих студентов.
-Я… Я… Я задержу вас за оскорбление представителя власти!
-По этой статья мне грозит лишь штраф. С хорошим адвокатом, а он у меня есть, я могу вообще не получить административное взыскание. Я знаю уголовный кодекс не хуже вашего, Ника. Только вот вы неопытны, не знаете, как давить, как угрожать. Пришли ко мне домой и называете меня убийцей? Вы правда хотели вскрыть меня этим тупым предметом?
-Хватит со мной играть!
-Мы играем в разные игры, дорогуша. Я играю в шахматы, а вы в шашки, да и то, видимо, в поддавки. Хуже вашего допроса только ваш внешний вид. Единственное, что более безвкусно, чем ваша одежда, это этот иероглиф на спине. Вы, наверное, думали, что это по-японски «сайвай» или «удача», но вам набили «цурай» по-китайски или «горький». Горько мне и на вас смотреть. Ступайте обратно в школу, юная леди…
Ника откинула стул и выкрикнула:
-Мы еще встретимся!
Она стремглав вылетела из дома Киры. Выйдя на крыльцо достала сигареты, закурила. Руки затряслись, голова становилась тяжелой, ощущался ком в горле. Подходило ощущение, что это все происходит не с ней, не по-настоящему и никотин никак не помогал снять напряжение. Черт, где там эти таблетки? Она достала пузырек, и бросила в рот две пилюли между затяжками. Нервозность понемногу отходила. Ника перехватила дыхание, перестав глотать воздух неглубокими нервными глотками, став дышать реже и медленнее. Докурив сигарету, она бросила ее прямо на коврик на крыльце и раздавила его.
Ника закрыла глаза и закинула голову наверх, пытаясь поймать одновременно сырое, но оттого не менее уютное ощущение свежего августовского дождя во дворе. Открыв глаза, она увидела, как на втором этаже Кира налила себе бокал вина и наблюдала за ней через окно. Когда их взгляды пересеклись, Кира подняла бокал и улыбнулась, говоря Нике тост.
-Tu as je ne sais quoi!
-Пошла ты, сука…
Дождь понемногу стихал. Ника брела по тропинке, зарываясь туфлями в свежую грязь. Она шла к остановке и не заметила, как прошла довольно большой кусок пути и зашла в метро. В сознание ее вернул местный бомж, который жалобно попросил его выручить, а не получив ответа, безразлично поковылял дальше.
Какая-то подворотня. Вроде же только что была в метро… Нику «включило», когда холодная сырость ударила ей в лицо. Этот обшарпанный закуток, составленный из четырех «сталинок» в духе питерских «дворов-колодцев» выглядел совсем незнакомо. Ника не могла припонить, что вообще бывала здесь хоть раз, хотя и хорошо знала город. Ей становилось дурно. Запахи обострялись, глаза закатывались, а голова все сильнее наполнялось тяжелой черной ватой.
Теперь она дома. Слава Богу! Хотя бы знакомые стены. Ника скинула грязные туфли и броском отправила их в угол под дверью. Сбросив сумочку на пуфик в коридоре, она стремглав полетела в туалет, ее выворачивало наружу.
Выйдя из ванной комнаты, она набрала стакан воды на кухне и села там прямо на пол. Надо бросать пить эти хреновы пилюли. Не сказать, что ничего похожего с ней раньше не случалось, но так сильно, как в этот раз, это не проявлялось никогда. Обычно отходной эффект от таблеток проявлялся как легкое ощущение неприятного опьянения, но сейчас это было скорее, как выпить несколько бутылок водки, полностью потерять память и узнавать о произошедших событиях лишь по косвенным уликам. Надо было проверить телефон.
Крючков написал СМС с вопросом, где она, Ника успела ответить, что работает над делом Печного. Звонила мама Ники, Галина, причем звонила несколько раз. С ней у Ники были куда более близкие отношения, нежели с отцом, они общались практически каждый день. Часто Галина звонила поболтать, что называется «обо всем и ни о чем» и Ника могла не ответить, если была на задании, но всегда набирала в ответ, чтобы мама не переживала, что «ее убил маньяк какой-нибудь на работе твоей». Вот и сейчас стоило перезвонить, хоть голова и трещала.
От громких гудков Ника чуть не оглохла, сделал потише. На том конце провода ответили:
-Алло, доча, это ты?
-Мм… Да, мам, я, ну кто же еще, я же у тебя в телефоне записана! Что случилось, опять по ерунде какой-нибудь звонишь?
-Доченька… Наш папа… Умер.
Глава 2
Ника ехала на такси в сторону старого моста над заброшенной веткой железнодорожных путей. За прошедшую ночь она успела выплакать все слезы, обзвонить всех нужных людей и уговорила Дим Саныча передать это дело в их отдел для дальнейших разбирательств. Сейчас, когда эмоции уже успели утихнуть, она, облаченная в черный гольф, джинсы и уже забытое пальто лишь безжизненно и молчаливо смотрела в окно машины. Холодало. Обстановка напоминала Нике грустную рифму к их последней поездке с отцом.
Прибыв на место назначения, девушка самым первым увидела Крючкова. Тот, непривычно для себя, не стоял на месте, а нервно ходил из стороны в сторону и курил. Увидев Нику, он быстро бросил окурок в кусты и направился к девушке.
-Ника! Привет. Как ты?
-Нормально, Дим Саныч. Спасибо, что помог.
-Слушай, я все понимаю… Но ты уверена, что хочешь вести это дело? В отделе еще полно ребят… Если хочешь, я сам, лично… Будешь наблюдать, так сказать, со стороны… А не варится в этом всем…
-Не стоит, правда… Все хорошо. Я профессионал.
-Ну, как знаешь, Ник… Я буду рядом, если вдруг понадобится помощь. Постараюсь не мешать… Все спецы уже ушли, данные собрали, так что никто не потревожит…
Крючков сегодня был необычно спокоен, тих, хотя и нервничал, стараясь не подавать виду.
Ника проследовала вперед. Она знала точно, куда идти – впереди небольшой участок путей был перекрыт квадратом из красной ленты, намотанной на какие-то сухие ветки, которые первые прибывшие криминалисты отломали от сухостоя, обильно росшего вдоль всей трассы.
  Когда-то эту ветку путей посчитали убыточной, так как она вела в деревню Глубокое, где сейчас осталось меньше двух дюжин жителей. Люди понемногу переезжали оттуда в Глуск - соседний крупный поселок городского типа, где было работы побольше, как никак и свой колхоз, второй по сборам кабачка по всей области, и небольшой современный мусороперерабатывающий завод, и своя школа с углубленным изучением английского языка, и больница. Кто-то конечно переезжал и в город, а вот в Глубоком остались лишь бабушки-сторожилы, которым своя земля все равно была роднее. Из Глуска ездила своя маршрутка, поэтому необходимость в электричке со временем отпала. После этого природа будто понемногу отвоевывала эти дорожные пути у цивилизации и бывшие чудеса технического прогресса зарастали мхом и травой, шпалы гнили и все сильнее впадали в землю, а рельсы ржавели и кое-где уже были растащены по ночам местными бездомными на металлолом. Место это было глухое, милицейские патрули сюда за ненадобностью заглядывали редко, а редкими гостями пространства под мостом были лишь трудные подростки, сбежавшие от родителей «на пиво» или бомжи, укрывающиеся тут от дождя. Проводить здесь время даже им не доставляло большой радости – из-за пустырей вокруг ветер порой гулял так, что мог сорвать головной убор у зазевавшегося прохожего.
Ветер гулял и сейчас. Он трепал рыжие волосы Ники, которые та на нервах за ночь расплела из косы в обычный хвост. Неприятной деталью было то, что белое покрывало, которым предварительно накрыли тело Саши, никто не закрепил, и потоки воздуха скомкали полотно так, что голова торчала наружу. Ника, увидевшая это при приближении, поначалу проглотила ком в горле, а позже и вовсе не смогла сдержаться, когда подошла в упор. Несколько больших соленых капель скатились по ее лицу, непривычно бледному и не накрашенному. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула. Руки понемногу начинали дергаться в знакомых конвульсиях. Недолго думая, Ника достала пузырек, выпила таблетку. За ночь она успела принять еще две дозы и боялась повторения недавнего опыта, но стресс ее каким-то образом держал в тонусе и привычной тошноты и опьянения не наступало. Надо было сосредоточится.
Девушка присела, сняла покрывало до конца. На счастье, неприятного запаха не было, прошло не так много времени с момента смерти, да и ветер сильно дул.
Когда Нике сообщили о самоубийстве отца в районе железной дороги первой приходила мысль о повторении опыта Анны Карениной, однако это было не так. Отец упал вниз с моста, якобы сбросился. Только вот это не могло быть самоубийством. Никак не могло. При прошлой встрече они собирались встретится вечером, отец бы не стал бы так мрачно шутить. Да и это не было в духе отца – да, он переживал не лучшие времена с точки зрения своего эмоционального состояния, но раньше были и куда более худшие.
Ника осмотрелась. Высоты старого моста хватило бы, чтобы упасть с него сразу замертво. Необычным казалось другое. Тело лежало на спине. Ника спросила у Дим Саныча:
-Его так и нашли? Не двигали, не переворачивали?
-Нет конечно! Сама же знаешь…
Это могло быть подсказкой. Обычно самоубийцы прыгают вперед лицом, хотят насладится последним видом и приблизить смерть хотя бы на долю секунды. А тут спиной… Высоты бы не хватило, чтобы тело развернуло в полете. Все объяснило бы, если бы он стоял на краю моста и смотрел на убийцу, а тот толкнул его.
Папа… Хм… Жертва была убита недавно, что логично, ведь они виделись еще прошлым утром, значит до момента смерти прошло не более двенадцати часов. На теле не было никаких следов насилия, ни ссадин, ни фингалов, ни синяков. Отец не был бойцом, конечно, но взрослый мужчина не мог не оказать сопротивления. Разве что его привезли сюда под дулом пистолета. Ника спросила у Крючкова:
-А его машину нашли?
-Да, она наверху, на мосту. Эксперты ее уже осмотрели, ничего необычного не нашли.
Надо было проверить. Девушка поднялась по холмику на трассу, где стояла машина. На первый взгляд ничего не выделялось. Припаркована как обычно, никаких следов посторонних нет. Внутри салона взгляд Ники упал на отцовскую кожаную кепку на приборной панели. Он все-таки ее снял… Черт…
Тут оперативница увидела необычную деталь. На приборной панели одна из иконок была развернута в обратную сторону. «Бог приглядывает за мной, и пока он это делает, со мной ничего страшного не случится». Отец хотел подать знак, а убийца не понял это, так как принял теребление икон за последнее взывание к высшим силам.
Ника спустила вниз, к Крючкову. Пока она шла, ей на глаза попалась интересная находка. Спустившись, она прошла в арку, которую образовывал мост и вышла к стене, зарисованной граффити. Кроме классических «Цой жив», «Панки хой» и иной наскальной живописи был нарисован рисунок красной бабочки. А что если это все не совпадение? В случае Печного это была картина, сейчас граффити. «Алый мотылек», значит? Что ж, посмотрим кто кого.
Крючков прервал мысли Ники, печально спросив:
-Ну что, как ты…
-Я думаю это тоже не самоубийство.
Дим Саныч усмехнулся.
-И почему же ты думаешь так?
-Мы должны были увидится вечером, договаривались о встрече.
-Кто-то может это подтвердить?
Ника отвернула голову в сторону.
-Кто-то привез его сюда и толкнул. Поэтому он упал на спину. Он дал мне сигнал об этом, перевернул иконку.
-Ника, при всей моей любви к тебе… Важно не то, что ты видишь…
-А что сможешь доказать, я знаю. А ты правда думаешь, что это второе необычное самоубийство за два дня?
-Я даже не знаю, Ник. Ладно, тут мне звонила твоя мама. Я распорядился, чтобы ее пропустили, она ждет тебя наверху возле наших машин. Сейчас тебе нужна поддержка. Потом приезжай в отдел, надо кое-что обсудить и пойдешь потом домой. Попроси там Ягина, все равно он ничем не занят, он вас подбросит. Увидимся.
Крючков неловким движением обнял Нику. Он бы хотел проявить больше заботы и ласки, но не знал как, сказывалась профессиональная деформация.
Девушка поднялась к милицейским машинам. Там ее действительно ждала мама.
Галина Вячеславовна была одета в черный замшевый плащ, который, кажется, не надевала до сих пор, черную блузку, штаны и сапоги-ботфорты, в руках сжимала платок, хотя уже давно не плакала. Ника подошла к ней:
-Привет.
-Привет, доча. Слушай, твой Дим Саныч оказался таким вежливым и обходительным.
-Он не всегда такой. Сегодня просто есть повод. Тебя куда отвезти?
-Да домой наверное.
-Тогда поехали, нас подвезут.
Ника подошла к Ягину, который курил возле машины. Тот послушно кивнул, хотя успел бросить недобрый взгляд на Нику. Женщины сели в машину. Сержант что-то нажал на магнитоле и из хриплых колонок донеслись строчки:
«Кольщик, наколи мне купала…»
Ника с заднего сиденья нагнулась к Ягину и спросила:
-Ты что за воровскую лирику тут слушаешь? Живешь по принципу «хочешь поймать преступника – думай как преступник»?
-А что? Про маму поют, про друзей…
-Будешь такое слушать – скоро сам окажешься героем этих строчек. У меня мать в салоне, имей уважение.
-Исправимся.
Сержант выключил магнитолу и тронулся. Ника откинулась назад на сиденье. Девушка негромко спросила у матери:
-Мам, а ты чего приехала то? На папу что ли посмотреть?
-Да куда уж мне, солнце… Я мертвых боюсь. Мне просто сказали, что ты будешь здесь. Ты решила взять дело отца?
-Да, надо самой во всем разобраться. Если хочешь, что то хорошо сделать, то сделай это сам.
-А я думала, что дела не передают родственникам. Мол, личная заинтересованность плохо сказывается.
-Да, так и есть. Формально дело ведет Крючков. Но он позволил мне присутствовать.
-Хороший он у тебя мужчина. Папа когда-то тоже был таким…
Женщина понуро опустила голову и продолжила:
-До приезда сюда я была в нашей церкви. Батюшка сказал, что отпевать нельзя, потому что он покончил с собой, а это большой грех…
Галина не выдержала и расплакалась. Ника ее прижала к груди и обняла.
-Ну все, все, мам. Папа бы так не поступил, я в этом уверена.
-Доча… А если поступил бы?
-Нет, он бы не стал. Он и не с таки справлялся. Помнишь, как в девяностые было, когда я была совсем маленькой? Тогда на его стеклозаводе ни черта не платили, а он по вечерам из ворованного сырья в гараже выдувал из стекла всякие чашки-ложки?
Мама слегка улыбнулась. Ника продолжила:
-Я помню, как тогда папа в выходной наденет на себя два пуховика сразу и идет в мороз, на рынок. Помнишь, как он тогда говорил?
-Что в мороз никто торговать не хочет, а мимо такого космонавта не пройдут, хах…
-Да, точно.
Они заулыбались. Галина сказала:
-Да, тогда конечно похуже было. Отец в итоге с пневмонией слег, а в итоге со своими почками до смерти мучался.
-Ну ничего, вот, водилой стал.
Ника тут же подумала о Выдрине и замялась. Галина подвинулась ближе к дочери и негромко сказала:
-Доча, я должна тебе кое-что сказать. На днях мы очень сильно с твоим папой поругались. Он приходил, был немного выпивший, принес немного денег. Я напомнила про тебя, сказала, что ему давно стоило поменять работу, он вспылил. Как-то сама собой всплыла тема развода. Он сказал, что наверное никто не хочет, чтоб он жил на этой земле и ушел, громко хлопнув дверью…
Ника обняла мать.
-Послушай… Мы с ним тоже говорили на днях. Он сказал, что узнал кое-что важное, хотел встретится и поговорить. Возможно его могли убить за эту информацию.
Ника сурово посмотрела на Галину.
-Мама, ты должна мне все рассказать! Это как то связано с тобой?
Ягин, который вел автомобиль, ухмыльнулся. Ника боковым зрением увидела это и слегка нагнулась к нему.
-Послушай, сержант, крути баранку, не лезь не в свое дело. Уши не развешиваем здесь.
-Понял, виноват.
Тот сглотнул и вытаращил глаза на дорогу, боясь повернуть голову. Ника вернулась на сиденье рядом с мамой.
-Так что? Что он хотел мне сказать?
Мать растеряно повторяла:
-Я… Я не знаю… Я даже предположить не могу…
-Мама! Ты должна говорить честно! Ты желала ему смерти?
Галина испуганно посмотрела на Нику.
-Я? Я никогда! Это ведь большой грех, ты что!
-Ты хотела ему отомстить за меня? За то, что он выбрал такую работу? За то, что он бросил нас с тобой в какой-то момент?
Мать изменилась в лице. Тон из испуганного перешел на озлобленный.
-Ты дура что ли, Ника?! Мы конечно не жили душа в душу, но я на такое бы не пошла! Если уж на то пошло, то на себя бы посмотрела!
Ника недоумевала.
-А что я?
-Это вы с ним собачились целыми днями! Всю жизнь его третировала! Да и это вам, в милиции, трупы каждый день приходится видеть, для обычных людей это не становится нормой…
Женщины замолчали. Автомобиль подъехал к подъезду матери. Та, перед тем, как выйти, произнесла:
-Прости, что мы с папой не смогли дать тебе все, что ты заслуживала.
Ника подъехала к участку. Зайдя внутрь, она сразу пересеклась с Крючковым.
-О, Ника, приехала уже. Пошли ко мне в кабинет.
Они зашли внутрь. Дим Саныч закрыл за собой дверь.
-Присаживайся, Ник, есть разговор.
Та послушно села. Вообще она довольно редко была у него в кабинете, чаще Крючков заходил к ней или они встречались в переговорной. Свой кабинет мужчина хранил для особых разговоров, считая его своеобразным «местом силы». Если кто либо из сотрудников слышал, что надо идти к Крючкову «на ковер», то знали, что разговор будет не из простых. Колорита этому месту добавляли небольшой бюст Ильича на столе, которого мужчина обожал за то, что тот «призвал всё жульё к ответу» и «вообще был очень образованный человек, а потом Сталин пришел и все испортил» и советский плакат на входной двери «Не болтай!», где комсомолка с суровым видом прижимала палец ко рту.
Ника спросила:
-О чем разговор, Дим Саныч?
Крючков стал у окна и закурил.
-Ты тоже кури, если хочешь, не стесняйся.
Ника достала пачку сигарет, закурила. Крючков спросил:
-Одинцова, ты ведь знаешь, что я к тебе хорошо отношусь?
Ника растерялась.
-Да… Наверное… А что случилось?
Мужчина затянулся и сказал:
-Сашу Никитина помнишь еще?
Девушка кивнула. Мужчина продолжил.
-Как то все не было подходящего момента тебе сказать… Убили его на зоне, на той неделе еще.
Ника безэмоционально пожала плечами.
-Бывает.
Крючков оглянулся через плечо и посмотрел на Нику.
-Да уж, не то слово… Бывает… Местные зэки узнали, что он бывший мент, какой-то конвоир проговорился в обычной беседе… Ну в общем, ночью порезали, суки… Ты извини, что я это тебе вот так вываливаю, у тебя у самой горе сейчас, не до этого…
Ника сочувственно кивнула.
-Да ничего. Вы сами меня учили. «Зло побеждает, когда добро бездействует», помните?
Крючков уставился в одну точку и кивал.
-Да, верно. Ты тогда правильно поступила.
Девушка ухмыльнулась.
-Мы правильно поступили.
-Да, мы… Я тогда поддержал тебя.
Мужчина злобно усмехнулся.
-Песец, до сих пор в голове не укладывается. У шкета еще молоко на губах не обсохло, только лейтенантские погоны получил, а уже пошел какие-то ларьки крышевать.
Ника снова пожала плечами.
-У зла много лиц. Евсюкова помните? Тоже, казалось бы, офицер с отличием, а в московском супермаркете бухой девять человек расстрелял. Что ж теперь, не садить их?
-Да не, так то оно так. Правильно, что мы его закрыли, я не про то.
-А про что?
-Ну ты не чувствовала, как изменились отношения в отделе?
-Хех, еще бы. Это ж я его погоны потом примерила.
-Ну и как ты с этим?
-Да замечательно! Люди все равно будут осуждать. Если бы без этого дела в должности повысили, то сказали бы, что спала с вами, хах.
Ника улыбнулась. Крючков оставался с задумчивым видом.
-Знаешь, Раскольникову из «Преступления и наказания» было сложнее не убить старуху-процентщицу, а жить дальше с этим грузом на душе. Сейчас вот к нашим ребятам захожу иной раз в курилку, все замолкают сразу… Просто… Ты бы доверяла тому, кто недавно упек за решетку твоего коллегу?
Ника наклонилась вперед на стуле, с укором посмотрев на Крючкова.
-А я закон соблюдаю. И все должны соблюдать. И должны знать, что будет, если ты его нарушил! Не важно, друг ты, сват, брат или еще кем приходишься судье или прокурору. А то все привыкли к круговому забивательству. Менты поймали, ай, там дальше прокурор поработает. Прокурор чета-там написал, ай, дальше судья доделает. А судья ждет, что ему адвокат суть дела представит. Так всякую погань и отпускают на улицы в итоге, потому что кто-то не доработал, как того же Баркова, бывшего вице-президента «Лукойла». А сажать их надо, сажать!
Дим Саныч грустно улыбнулся.
-Малая ты еще, Ника. Никогда не думала, что тот же Барков после того, как людей насмерть задавил, мог просто откупиться взяткой?
-Так надо сажать тех, кто эту взятку взял!
-А если это была не взятка, а, например, угрожали расправой всей семье?
-Меня бы это не остановило!
-Так про тебя никто и не говорит! Не все готовы слечь в гроб на службе, зато знать, что у тебя кристально чистая репутация. Не надо всех по себе судить…
Ника закурила и откинулась назад.
-А я и не сужу. Просто кроме закона есть мораль. Я знаю, в каком мире я живу, какие люди меня окружают. Это непросто, лавировать в этой серой зоне. Просто для меня есть самый главный приоритет – человеческая жизнь. И есть большая разница между тем, что у нас месяц назад пропало дело гостя из солнечного Таджикистана Абдуллоева, который на территории нашей великой родины не имел регистрации, и совсем другое, когда Саша Никитин застрелил деда, который ему дань не заплатил. Если вы понимаете о чем я.
-Ты, Одинцова, очень интересный фрукт. Я тоже таким был, когда пришел в эту работу. В начале приходишь с юношеским максимализмом, сейчас я все переверну здесь, переделаю, искореню несправедливость. Потом приспосабливаться начинаешь, думаешь, что надо хоть что-то поменять, хоть немножечко, хотя бы сам буду все по честному делать, потому что «ну кто кроме меня?».  А потом приходит отчаяние, что-то уже и не получается, и сил больше нет и становишься шестеренкой в системе. Кто-то дольше держится одного этапа, кто-то второго, но все в итоге приходят к последнему.
-Либо уходят.
-Либо уходят. Либо их убивают. В зависимости от того, как далеко ты зашел.
Крючков посмотрел в сторону и покачал головой.
-Ты, Ника, умная девочка. Не теряешь хватку, стремишься к справедливости. Только пока не до конца чувствуешь границу, когда надо остановится. Научишься ее чувствовать – можешь очень много добиться в этом деле. Не научишься – можешь плохо кончить. Как Никитин. Или как Печной.
Они ненадолго замолчали. Позже Одинцова спросила:
-Так а вы чего вызывали, из за этого чтоль?
Крючков докурил и затушил сигарету о старую хрустальную пепельницу на подоконнике, сел за стул.
-Не совсем, Ник. Дело вот в чем. Печной был крестным Выдрина.
-И что? Я же говорила, это не проблема и не влияет на ход расследования.
-А теперь твой отец.
-Все еще не понимаю, к чему вы ведете.
-Вы ведь не очень то ладили с отцом… Из-за той истории…
Ника усмехнулась.
-Ааа… Вот в чем дело! То есть я теперь подозреваемая?
Крючков отвел взгляд.
-Пока нет. Но можешь ей стать. Это дает тебе мотив. Они оба связаны с Выдриным, и с тобой. К тому же родственники убитых всегда первыми попадают под подозрения…
Ника хлопнула себя по ногам.
-Это все? Потому что я тогда пойду.
Мужчина грозно посмотрел на девушку. Ника, пожалуй, никогда ранее не видела его таким злым. Крючков сказал:
-Сидеть…
Он снова достал сигарету и закурил. Потом продолжил:
-Мне просто очень не нравится куда это идет. И я пытаюсь тебя сберечь. В этом отделе тебе больше некому доверять, кроме меня, как ты не поймешь…
-И… Я теперь подозреваемая в итоге или нет?
-Нет, ты будешь в статусе свидетеля. Пока что. Но знай, что за тобой могут начать приглядывать. Не я, понятное дело. Завязывала бы ты со своими таблеточками, а то начнутся вопросы. Не ровен час и еще какая-нибудь неудобная история из прошлого всплывет. Но тебе надо отказаться от дела.
-Что?!
-Не переживай ты так, я буду его вести, а ты сможешь интересоваться, как идут дела, узнавать все из первых уст, так сказать. Пока никто этим делом не занимается углубленно, потому что оба случая выглядят как бытовое самоубийство. Лучше бы ему таковым и оставаться.
-То есть вы мне верите, что это не суицид?
-То есть, лучше бы ему таковым и оставаться! Я понимаю, что это твой отец… Но ни тебе, ни мне, ни отделу не нужно сейчас лишнее внимание.
Ника злобно усмехнулась.
-Я поняла. Это то, о чем вы разговаривали с Выдриным прошлым утром?
Крючков с небольшим испугом в глазах спросил:
-Что? О чем ты?
-Боитесь, что все ваши с ним дела пострадают, хех. Все всегда так просто. А что если это он заказал у тебя убийство моего отца?
-Что?
-Отец узнал что-то. Мог быть неудобным свидетелем. А умный мент легко бы все мог красиво обставить…
Ника встала, докурив сигарету практически до фильтра.
-Я не откажусь от дела.
Она вдавила сигаретный бычок в голову каменного Ленина. Открыв дверь из кабинета она развернулась к Крючкову и сказала:
-Знаете, мой папа был довольно верующий. Она мне как то рассказывал, почему самоубийство это больший грех, чем обычное убийство. Самоубийца берет самый ценный подарок, дарованный ему Богом и отрекается от него, попадая сразу в Ад. А убийца еще может признать свою вину и покаяться. До свидания.
Крючков, стирая пепел салфеткой с темечка Ильича крикнул ей в след:
-Там твоя сумасшедшая подружка из галереи приехала, искала тебя. Дура…
Ника вышла в коридор. Поодаль от кабинета Крючкова стоял Ягин и шептался с другим молодым сотрудником. Краем уха Ника услышала:
-Прикинь, даже собственную мать подозревала, была готова посадить. Они с Глистом оба на всю голову отмороженные…
Увидев Одинцову оба молодых человека замолчали, отдали честь и вышли из помещения. В дальнем углу Ника увидела Киру.
-Добрый день, Ника.
-Кому как.
-Прошу прощения… Я услышала о вашем отце и сразу приехала. Хочу выразить вам свои глубочайшие соболезнования. Теперь мне право неловко за наш прошлый разговор.
Ника промолчала. Кира продолжила.
-Поймите правильно, просто я творческий человек и страдаю перепадами настроения, не воспринимайте всерьез.
Ника усмехнулась.
-Да ладно, проехали. Бывают люди и хуже. А вы чего приехали, просто посочувствовать?
-Не совсем. Я привезла запись со своих камер наблюдения за последнее время, чтобы у вас не было подозрений, что я отлучалась куда либо. Всю последнюю неделю я работала над новой коллекцией картин и не покидала дом. Когда я в творческом процессе то общество посторонних людей меня угнетает, вытягивает жизненные силы и вдохновение. Также я прошла вашего полиграфолога и сдала тест на детекторе лжи.
-Какая гражданская ответственность… А зачем вам это? Пытаетесь отвести от себя подозрения?
-Я полностью отказалась от услуг своего адвоката во всех этих вопросах потому что мне нечего скрывать. И я хотела, чтобы у нас было полное доверие между друг другом.
-А для чего вам это?
-Ваш случай меня очень заинтересовал.
-В каком смысле? Дело о самоубийстве?
Кира улыбнулась.
-Последовали моему совету и не разглашаете лишней информации? Разумно. Но у меня есть предложение. Я много работала с людьми как психотерапевт, но не пробовала себя в роли судебного психолога. Это очень захватывает! Готова оказать вам полное содействие в этом непростом деле. Если это суицид, то мы выясним это, если убийства – я помогу составить психологический портрет и выйти на убийцу.
-Зачем вам это? Скучаете сидеть в своем поместье?
Кира смутилась.
-Затворничество меня несколько гнетёт. Сейчас у меня сложный период творческого застоя и кризиса. Хочется новых эмоций и ощущений. Выйти из зоны комфорта, так сказать. Найти новый источник вдохновения.
Ника недовольно посмотрела на Киру.
-Это следственный комитет, а не парк аттракционов! Думаете мы вас будем развлекать?
-Ни в коем случае! Воспринимайте это как гражданскую помощь следствию консультирующего психолога.
Ника засмеялась.
-Хотите поиграть в Ганнибала Лектера? «Ты смотришь, но не видишь, Кларисса»?
-Ну почему же… Шерлок Холмс тоже был консультантом в Скотланд-Ярде.
-В любом случае, должна вас разочаровать. Вы обратились не к тому, дело ведет Крючков.
-Я уже говорила с ним. Мне кажется, что вам моя помощь пригодится больше, чем ему. Не похоже, что у него глаза горят от этого дела. А вас будет двигать личный мотив, не так ли?
Ника задумалась.
-Не знаю… Ну наверное хуже не будет.
-Мудрое решение! Мы просто плохо начали. Попробуем начать все с начала. Меня зовут Кира Романова, психолог и художник, а вас?
Кира протянула руку. Ника с улыбкой протянула в ответ.
-Ника Одинцова, следственный комитет.
-Вот и славно! Могу я предложить вам взять материалы дела, поедем ко мне, поищем истину вместе.
-Я вроде как в трауре.
-При всем уважении - сейчас лучший момент сменить обстановку.
Нику с одной стороны подкупала эта искренняя тяга к поиску истины, напоминала ее в первые дни работы в отделе, а с другой – пугала. Зачем она пришла к ней снова? Неужели действительно из чувства стыда и желания помочь? В любом случае, если ей движут какие-то тайные мотивы, то это даже быстрее приведет к решению сложившейся загадки.
-Хорошо, согласна.
-Пойдемте, я на машине.
Они вышли на парковку. Машину Киры Ника выцепила взглядом сразу. Красному спортивному кабриолету было трудно затеряться в ряду однотипных грязных бело-синих милицейских «бобиков» и «уазиков». Ника спросила:
-Это и есть ваш автомобиль?
Кира улыбнулась.
-Да. Американское чудо техники, Тесла Родстер. Подарил один безнадежно влюбленный поклонник из Франции.
-Ого. Ну и поклонники у вас.
-Я думаю, что уже можем на «ты», согласна?
-Ну давай.
Ника улыбнулась.
-И ты ездишь на этом по нашим дорогам? Где девять месяцев из двенадцати грязь?
Кира рассмеялась.
-У самой дорогу размывает под домом периодически, так что можешь не рассказывать. Но я ж затворник, как и говорила, так что практически и не езжу. Так только, по небольшим делам. Благо хоть поклонник версию с полным приводом подарил, а то так бы и застряла в луже под домом, хех.
Ника обошла машину кругом.
-А где бензобак?
-Хах. Это ж электромобиль! Дома ставишь на зарядку, как телефон и катаешься потом, на сотню-две километров хватает. Садись внутрь быстрее, еще кое-что покажу.
Ника послушно села. Кира нажала несколько кнопок внутри салона. Автомобиль начал выезжать с парковки. Кира, с задором ребенка стала визжать:
-А ручки то вот они! Машина сама едет, автопилот встроен. Идем в ногу со временем! До сих пор радуюсь, как дура!
-А это безопасно?
-Ну на дороге я сама веду. Не верю роботам. Но вот парковаться я так и не научилась за столько лет, поэтому тут не против небольшой помощи.
Девушки выехали на шоссе. Кира снова что-то нажала и опустилась крыша. Она прокомментировала:
-Дует сильно, даже не поговорить.
Ника хоть и удивлялась новым технологиям, но чувствовала от этого себя некомфортно. Кира спросила:
-Чего смущаешься?
-Да как то… Не по себе, что ли.
-Да, нам до этого еще далеко.
-Может и хорошо.
-В каком смысле?
-Да подымут еще восстание эти машины, хах. Купишь себе умный тостер, а он начнет тебя мочить.
Кира рассмеялась.
-Не без этого. Я когда в Японии была, там у них унитазы с сенсорной панелью, сорок два режима работы на выбор!
-А что там выбирать можно?
-Что, что… Там он тебе и биде встроено, и освежитель воздуха, и подогрев сиденья, и станцует, и споет, хах.
Ника с улыбкой спросила:
-Ну и как тебе?
-А хрен его знает, я ничего не нажимала, а то сделает еще что-нибудь… Не то! Ахахах!
Кира рассмеялась и продолжила:
-Я вообще обычно люблю все эти хай-тек штуки. А потом так сяду и подумаю. Умный телефон, умная колонка, умный телевизор, умные весы. Один я тупой! Хехех…
Ника засмеялась. Отдать должное, с Кирой она смогла в первый раз за последние пару дней расслабится. Она ухмыльнулась.
-А подружка твоя не будет ревновать? Второй раз в дом незнакомая девушка приходит.
-А, эта. Ксюша не ревнивая. Да и вообще, у нас полиаморные отношения.
-Это как?
-Ну… Ты любишь и одного человека, и другого одновременно. И любишь одинаково, как маму и папу. Зачем тебе выбирать в таком случае? Люби всех!
-Как хиппи что ли?
-Да, вроде того. Только без оргий, длинных волос, коммун, нудизма и прочего.
Ника со смехом спросила:
-То есть без самого интересного?
-Ну да, вообще очень мало похожего получается, хех. На мой взгляд вся беда отношений – от чувства собственничества. Все говорят, что «человек - не вещь» и это верно, только очень обижаются, когда человек из твоей жизни пропадает. А все потому, что ты думал, что этот человек – твой, принадлежит тебе. Это и с дружбой работает, и с любовью. Обижаемся, когда человек нас не поддерживает или не разделяет увлечения, а почему? Потому что как мой друг или любовник может иметь не мое мнение на вещи.
Ника усмехнулась.
-Интересная позиция. Любовнику из Франции тоже это рассказывала?
-Оо, узнаю товарища следователя, который приходил ко мне вчера. Любовник не в обиде, не переживай. Я ему подарила хорошую картину, он ее продаст и отобьет свою Теслу.
-Неужто даже на память себе не оставит? Плохо расстались все-таки?
-Не. Там просто мужчина немолодой был, но очень хотел казаться не таким. Подкрашивался там, красиво одевался. Попросил свой портрет в свободном стиле нарисовать. Ну я и нарисовала. Там он нынешний смотрит на себя в зеркало и видит себя молодого. Когда подарила, то он поначалу смеялся, но чем дольше смотрел, тем сильнее на него находила макабрическая тоска и грусть. Потому и расстались.
-Так почему в итоге то? Я ничего не поняла.
-А потому, Ника, я тебе как психолог скажу, что нельзя жить в конфликте с самим собой.
На какое-то время девушки замолчали. Ника разбавила тишину, несколько неловко спросив:
-Ксюша, любовник этот… Так ты за какую команду играешь?
-В каком смысле? С кем я сплю?
Ника замялась.
-Ну да…
-Я не привязываюсь к полу. Просто влюбляюсь в человека и все. Не хочу себя ограничивать. Но… Чаще предпочитаю утку гусю, хах.
Ника улыбнулась.
-Чем гусь то не угодил?
-Ну как тебе сказать… Часто бывает жирноват, ахаха!
Кира рассмеялась.
За окном авто виднелся дом эксцентричного психолога. Девушки вошли внутрь и поднялись в знакомую Нике комнату. В этот раз кресло стояло за столом, а к камину был подвинут диван. Кира разожгла огонь, по привычке закурила возле него, посадила Нику на диван и сама села рядом, опершись на подлокотник и откинувшись на спинку. Было куда как уютнее, в сравнении с первой встречей, даже света было как будто бы больше, хотя по прежнему горел лишь один светильник. Кира спросила:
-Тебе как, комфортно?
-Да, спасибо.
-Может вина?
Ника на секунду замялась.
-Да, давай, черт с ним.
Кира ловким движением руки достала из стола бутылку красного сухого и два бокала, словно фокусник кролика из шляпы. Кира налила вино на глоток или два, дала Нике один фужер. Та залпом опустошила содержимое и вернула фужер.
-Давай нормально. Как для народа.
Кира улыбнулась и налила бокал практически с горкой, свой бокал дополнила таким же объемом. Одинцова спросила:
-А что в других комнатах?
-На первом этаже галерея, там раньше я проводила выставки, в подвале мастерская, на втором, здесь, спальня, туалет, кухня. Помещений не много, зато все просторные.
-Такое большое здание, а гостей все равно водишь только в свой кабинет?
-Стараюсь, чтобы энергия гостей не смешивалась со всем домом, а хотя бы только с одной комнатой.
-Веришь во всю эту дурацкую эзотерику?
-Не задумывалась, почему в государственных больницах так неуютно находится?
-Хах, чтобы пациент не задерживался и быстрее свалил?
-Не без этого, конечно. Но мне кажется, что все банальнее. Стены пропитываются резким запахом лекарств, пол, который недавно помыли, бьет в нос хлоркой, люди реже моются, потому что это банально менее удобно сделать в больнице, чем дома. Часто на фоне слышишь плач родственников, тихие стоны от боли, неприятная атмосфера в общем. Так что никакой эзотерики, все мирское и материальное – запахи, образы, звуки.
-Однако свой дом ты сделала из бывшей школы. Тоже как-никак госучереждение.
-Да, такой вот парадокс. Просто для меня это – место силы.
-В каком смысле?
-Я училась здесь.
-Да? Мне всегда казалось, что ты вся такая зарубежная женщина.
-Не. Родилась то я в обычной семье. Пошла в эту школу, здесь и поняла, что не хочу жить так, как остальные.
-Травмирующий опыт?
-Ничего необычного. Дразнили, посмеивались. Не нравилось, что у меня дурацкое имя, якобы мужское.
-Кира? Оно же вообще не мужское!
-С этим вообще отдельная история вышла. Помнишь фильм «Гостья из будущего»? О том как классно и здорово будет, когда в будущем наступит мировой коммунизм, хах… Так вот, написал книгу, по которой фильм снят – Кир Булычев. Кто-то из учеников спросил у нашей учительницы русского языка и литературы что значит имя Кир, а она ответила, что это сокращение от Кирилл и у женщин не встречается. Ну а детям только дай повод… Это потом я уже сама узнала, что Булычева вообще Игорь Можейко зовут, а псевдоним он взял как раз в честь своей жены, Киры.
-Да уж, детки…
-Ну это я еще молчу про свои глаза. В младших классах детей ведь родители забирают после школы. Одного мальчика из класса забирала бабка, меня увидела и крестится начала. Мол, ребенок Сатаны.
-Ну и бред…
-Предрассудки сильнее нас, Ника. Без них общества не существовало бы. Ну и это сейчас я смогла частично исправить свой шрам возле рта, а тогда он был очень заметен.
-Заячья губа?
-Нет, он не врожденный, просто травма, полученная в раннем возрасте. Ну и тут я тоже стала для остальных уродкой, Франкенштейном и прочими эпитетами. Франкенштейном кстати звали не монстра, а ученого, который его создал. Невежды, что с них взять.
-Столько плохих воспоминаний о школе у тебя.
-Это ценный опыт. Дает осознание той планки, куда ты ни при каких обстоятельства не хочешь упасть. Создает цель доказать, что все были не правы насчет тебя. Когда жизнь дает лимоны, значит надо делать из них лимонад, не так ли? А у тебя прошли лучше школьные года?
-Ну как сказать. Я ведь не из Кошелева, а из Клецка.
- Больше нравилось там?
-Да, пожалуй. Размеренная жизнь, проще, что ли.
-Стой, а Выдрин ведь тоже из Клецка?
-Ага. Мы вместе учились с Тихоном, его сыном.
-В одной школе?
-В одном классе.
-Ого. Он уже тогда был таким зазнайкой?
-Да не, обычный парень. Только здоровый. Он в старших классах уже был почти два метра и девяносто килограмм веса.
-Качался?
-По большей части от природы. Спортом он занимался, конечно, но не слишком много. Его по большей части увлекали шахматы.
-Так вот как он гроссмейстером стал! Он уже в школе хорошо играл?
-Да. Весь был зациклен на них, любой разговор к этому сводился.
-Синдром Аспергера?
-Что это?
-Ограниченные интересы, трудности в коммуникации, слабовыраженная эмпатия к другим людям.
-Да, наверное…
Ника напряженно села на край дивана, отстранилась и посмотрела в сторону.  Кира спросила:
-Что-то случилось?
-Блин, столько лет прошло, а все еще не могу нормально об этом говорить.
-Перед тобой сидит дипломированный психолог, между прочим. Воспринимай это как сеанс терапии.
-Хах, и как это обычно происходит?
Кира взяла драматичную паузу, немного переместилась на диване, чтобы быть лицом к Нике. Она сказала Одинцовой:
-Откинься и расслабься, смотри в потолок. Представь, что меня здесь нет. Слушай только мой голос.
Ника послушалась.
-И что теперь?
-Представь свою жизнь, как историю. Чей-то рассказ, финал которого тебе пока еще не известен, не дочитан. Расскажи о том, что ты прочитала. Расскажи мне историю девочки Ники. Кто она, где росла, кто ее родители, как она стала тем, кем стала и пришла к тому, к чему пришла.
-Ну хорошо… Я…
-Не, не, не. Не ты, а некая абстрактная девочка Ника. Итак, девочка Ника…
-Девочка Ника… Родилась в небольшом и уютном городке Клецке. У нее там были друзья, родственники, родители. Мама Галина трудилась фельдшером на скорой помощи, папа Саша был… Работником на стеклозаводе. Девочка Ника пошла в школу, дружила с одноклассниками.
-А с одноклассником Тихоном она дружила?
-Да… С ним она дружила даже больше, чем с остальными. Он был совсем одиноким, его отец всегда был занят делами, маме не было до него дела. В Нике он нашел близкого человека, наверное. Так все и продолжалось. Было все хорошо.
-Что же случилось потом?
-Ну, хах… Было все хорошо совсем недолго. Пришли тяжелые и лихие времена. Маму уволили с работы, новую найти не получалось. Отцу стали платить меньше, он нашел подработку. А у Ники близился выпускной.
-Что изменилось у нее в тот период?
-Изменились отношения с Тихоном. С возрастом он стал отдаляться от всех остальных. У него стало получаться хорошо играть в шахматы, он ездил от школы на соревнования, взял в начале районный, потом городской этап. У него появилась репутация такого… Умного дурачка. Как там говорят… «Человек дождя» или «савант»? Не социализировавшийся, зацикленный на одном увлечении. Но ему никто ничего не высказывал. Тогда уже стал набирать влияние его отец, задаривать школу подарками, организовал первый в Клецке компьютерный класс. А тем, кто переходил дорогу ему или его сыну…
-Такие были?
-Не то что бы. Но был показательный случай. Один раз два парня из бедных семей напали на него, хотели отнять плеер Sony, по тем временам солидная вещь. Не тут то было – они хоть и неслабо его помяли, но Тихон смог одному из них руку сломать в двух местах, а второму ухо откусить.
-Стоп, что значить откусить? Как Майк Тайсон что ли?
-Именно так. Но все равно все закончилось тем, что благодаря отцу Тихона признали жертвой и оценили все как необходимую самооборону. Парни отправились на зону для малолетних.
-Ого.
-Тихон уже тогда был известен тем, что не контролирует свою агрессию. Мог наорать на кого-то без причины, перевернуть парту и выйти из класса. Но ему, по понятным причинам все прощалось. Но шахматы ему вроде как помогали успокоится.
-Либо наоборот, природная агрессия не находила выхода. Надо было на бокс записываться, хех.
-У него были хорошие способности в шахматах. Он даже меня… То есть девочку Нику учил играть немного.
-Она с ним все еще общалась?
-В старших классах он стал обращать внимание на Нику не как на друга, а… Иначе. Как на девушку.
-И что он делал тогда?
-Такой человек уже привык, что ему не могут отказать. С влиянием отца, деньгами, умом, силой… Он предложил встречаться, Ника отказала.
-Он был в бешенстве наверное?
-Да не, как ни странно. Поначалу нормально воспринял. Пока выпускной не настал.
  -Что же произошло?
-Все веселились, отмечали окончание одиннадцати классов. Учителя, родители, некоторые ученики были в столовой, поздравляли детей со вступлением во взрослую жизнь. А часть учеников ушла в маленький ботанический садик возле школы, там детей учили биологии вроде как. Он был на небольшом расстоянии от школы и не просматривался, и, хоть и был закрыт на замок, имел небольшую дырку в заборе, о которой знали все ученики. В течении года туда обычно ходили курить, втихаря от учителей, разве что кроме зимы, тогда плющ опадал и не скрывал притаившихся детей. Так вот, в этом садике собирался актив класса, который распивал там заранее припасенное дешевое шампанское, спрятанное в ящик для песка.
-Ника была там?
-Была. Был и Тихон. Они выпили. Он сказал, что хочет подарить последний подарок на прощание, позвал с собой.
-Что было дальше?
Ника печально молчала. Кира сказала:
-Ник, первый этап лечения болезни, в том числе и душевной – признать ее наличие. Пока ты держишь это в себе, с этим не получится работать. Это твое прошлое, его не отменить, не изменить. Из него можно лишь извлечь опыт…
Ника посмотрела в сторону, вдохнула и тихо продолжила:
-Повел в кусты. Стал приставать, пытался целовать. Я сопротивлялась, он держал руки. Содрал мою юбку, я ударила его по лицу, он повалил меня. Я кричала. Вскоре на крики прибежали одноклассники из сада, а там и остальной народ подскочил. Его скрутили, отдали приехавшим ментам. Так Ника и стала взрослой…
В воздухе повисла тишина. Кира аккуратно и вкрадчиво сказала:
-Мне очень жаль, Ника. Ты ни в чем не виновата.
Ника грустно улыбнулась.
-С тобой бы многие тогда не согласились.
-В каком смысле?
-Был большой скандал, стали разбираться. Припомнили, что мы с Тихоном были очень близки. И знаешь, все эти вопросы… Во что вы были одеты? А вы уверены, что это было изнасилование? На экспертизе говорят, что «ну нет же следов избиения». Мама тоже… «Город же маленький, доченька, подумай, что ты говоришь этим людям» . А в какой-то момент и начинает казаться, что весь Клецк знает о твоем позоре. Идешь так по улице, все смотрят… Как будто знают. А может и знают, черт поймешь… Мужики оценивают взглядом, так знаешь, с ног до головы. Как будто сами примеряют, трахнули бы они меня или нет.
Кира сочувственно кивнула, отложила вино в сторону и положила руку на колено Нике.
-Я очень сочувствую… Не представляю, каково это…
Ника усмехнулась.
-Никто не представлял, не понимал. Некому пожаловаться и некуда убежать. Моешься по сто раз на день, чтобы смыть с себя все это… Плачешь и смотришь в окно с мыслью: «Может выйти в него?».
-А что Выдрин?
-А что он? У него все замечательно. Приехали батька его с кумом, Печным, стали решать вопрос. Тихона быстро сплавили заграницу, мол, лечить нервы и тренироваться шахматам, чтобы до него здесь никто не добрался. В начале Печной пришел к моим. Сказал, что ситуация непростая, кто виноват не ясно… Предложил меня в психдиспансер определить, там работала его бывший жена заведующей отделением. Чтобы душевные раны залечить, так сказать, обещал все оплатить, мои и согласились… Так и произошло. Полежала там полгодика. Диагноз – «истерия», хах. С утра приходят: «Как настроение? Что снилось? Все хорошо? Вот таблеточку выпейте.» И снова, снова, снова. Пока череда ночей не сливается в один непрерывный день сурка. А потом ты просто смиряешь с произошедшим, потом мозг начинает затуманивать неприятные воспоминания и ты уже их помнишь смутно и нечетко, пока большинство деталей не вымараются, оставив тебе лишь осознание самого факта…
-Там ты и подсела на таблетки? В психушке?
-Хах, что так заметно?
-Еще как. Особенно для наметанного взгляда. Что это? Нейролептики, транквилизаторы, антидепрессанты, ноотропы, психостимуляторы?
-Авторский коктейль. Мама достает по старым медицинским связям. Снимают стресс, улучшают внимание, усиливают работоспособность.
-А взамен отходняки? Тремор, бессоница, мигрени, тошнота?
-Да. И провалы в памяти, как недавно выяснилось.
-Сколько ты принимаешь? Я имею ввиду дозировку.
-По одной таблетке раз в день.
-Хех, неа. От этого руки так не трясутся, как у тебя вчера.
-Ладно. По две.
-Мм… И сколько раз в день?
-Как приходится. Без этого жить уже не получается.
Девушки замолчали. Кира вернулась к теме:
-Что было, когда ты вышла из психушки?
-Ну что… Мать все за сердце хваталась и говорила, что стыдно людям в глаза смотреть. Отцу как-то коллега на заводе сказал, в шутку: «Ну что, Ника то больше не девочка, скоро замуж выдавать» … Пришел Выдрин, извинялся за сына, обещал наказать… А отец… Выдрин предложил Саше работать на него в Кошелеве. Обещал помочь с переездом в большой город, снять квартиру на первое время, дал денег, мол, потом отработаешь. Хах, благодетель, сука… Ну Саша и повелся, потащил и меня с матерью с собой в Кошелев. Продал свою дочь за хорошие перспективы…
Кира взяла Нику за руку.
-Возможно, что он хотел лучшего для семьи.
-Он меня предал! Я ненавидела семью Выдрина всей душой за сам факт их существования. А он решил, что они ему помочь хотят, а не откупиться.
-А как тебя в милицию занесло?
-Хех, ну, как ты и говорила, вынесла опыт. Решила, что менты тогда могли засадить Тихона. Могли же… Но не стали. И я решила, что никогда не стану такой. Что хоть кому-то повезет и его дело попадет ко мне. И я его доведу до конца, что бы не произошло. Кто то посмотрит на меня и тоже будет делать свою работу как надо. Может тогда и жить получится как то нормально в этой стране.
Кира спросила:
-Из того, что я видела в участке, сделал вывод, что тебя не особо то любят за это.
Ника усмехнулась:
-Не только и не столько за это. Коллегу как то засадила… Одного мента продажного, чуть старше меня был. Придумал ходить по ларькам, просить деньги за безопасность бизнеса. Только не сжигал, как в девяностые, а утром приходил с обыском. Там святых нет, понятное дело, кто контрафактом торгует, у кого либо нету, либо истекла лицензия на торговлю, у кого налоги не заплачены. Начальство довольно – показатели космические, норма по раскрытию выполняется почти в два раза. Предпринимателям тоже проще – заплатил кому надо и больше никакая проверка не придет, можешь там делать что хочешь. Ну и наш сотрудник, Никитин, кайфует – деньги сами приходят, еще и начальники по головке гладят.
-А ты?
-А я тоже как то смирилась, сама еще тогда неопытная была, все на Крючкова ровнялась. Пока один раз Никитин не пришел за данью к деду одному, тот какой-то небольшой ритуальной атрибутикой торговал – венки там на похороны, свечки, лампадки и прочее. А в том месяце разбился автобус с детьми, они ехали на какую-то экскурсию.
-Да, читала про эту историю, гололед вроде был и водитель не справился с управлением, всех пассажиров угробил, и детей, и учителей…
-Понятно, что все дети с одной школы, а значит один микрорайон, а значит все матери к деду пойдут за необходимыми принадлежностями, в общем, хлебный период у старика. Никитин пришел, сказал, что сверхприбылями надо делится, а то утром окажется, что дед наркотиками в этом ларьке торгует. Старик был стрелянный воробей, занимался этим еще с девяностых, там в похоронной сфере тогда вообще одни бандиты были, сказал, что уже платил Никитину и больше не собирается, достал какое-то охотничье ружье из подсобки. Никитин запаниковал и застрелил деда на месте, прямо посреди всех этих венков с соболезнованиями. Поднялся шухер, остальные хотели дело замять, спишем на самооборону, мол, дед первым стрелять хотел, а лейтенанта отправим в командировку в глушь, чтобы пыль улеглась.
-Так а ты почему передумала? До этого же мирилась с этой системой.
-Да я тоже не хотела отрываться от коллектива. Только вот надо было мне дочь деда опросить, не занимался ли тот чем то противозаконным, хах… Какой позор… Пошла в общем, а там девушка моего возраста, сидит, ревет. Мать оказывается у нее учительницей работала. В той самой школе.
-Я кажется понимаю, к чему ты клонишь.
-Да… Погибла она в той аварии. Дед сверхурочно в этом ларьке пахал в тот месяц, чтобы на похороны собрать. Такое вот трагическое совпадение. За один месяц сиротой стала. Говорит мне: «А вы посадите того, кто моего папу убил?» Я даже ничего сказать не смогла.
-Какой кошмар…
-Вышла оттуда, сама чуть не плакала. Позвонила Крючкову, все рассказала. Говорю, что нельзя это дело на тормозах спускать, надо хоть раз сделать то, ради чего мы в эту профессию и пришли.
-Ты увидела в той девушке себя?
Ника промолчала. Кира сказала:
-Ты поступила правильно.
-Я знаю. Только приходит пора собирать камни. Теперь больше никто меня не прикроет, когда я сама буду в беде.
-Переживаешь насчет последних двух инцидентов?
-Как ты поняла?
-Ну… Это даже не следаку понятно. Ты ненавидела Печного, ненавидела отца, лежала в психушке, страдаешь провалами в памяти. Если это признают не суицидом, а убийствами, то ты под подозрением.
Кира выдержала паузу и спросила:
-Ника, ты ничего не хочешь мне рассказать?
-О чем?
Повисла пауза. Ника рассмеялась, встала и заметалась по комнате.
-А, что я – убийца? Ахаха! Детектив гоняется за маньяком, а потом оказывается, что у него было раздвоение личности и убийцей был он сам. Такое клише!
-Ладно, ладно, я не…
-А еще психолог называется!
-Ничего не имела ввиду. Прости, если обидела.
Ника приблизилась к Кире и зажала ее по бокам своими руками.
-А что если это я? Тогда ты привела к себе домой убийцу, а я рассказала тебе всю свою мотивацию, прежде чем убить, и снова обставить все как самоубийство, потому что теперь ты знаешь слишком много…
Взгляд Киры, который обычно был волчьим, теперь слегка потерял в агрессии. Кира спокойно сказала:
-Я не верю, что это могла быть ты.
-Хах, да, и почему же?
-Ты бы начала с Выдрина.
-Хех, это точно… Только вот может я решила наращивать ставки? По степени той боли, что мне причинил каждый…
Ника села на диван и закрыла лицо руками.
-Я не могу сказать, что уверена в том, что это была не я.
-Тогда у тебя есть только один путь.
-Какой же?
-Найти настоящего убийцу.
-А если это действительно была я?
-Тогда сделать то, ради чего ты пришла в профессию. Отдать убийцу под суд.
Ника откинулась назад, выжатая, словно лимон. Кира подсела к ней поближе.
-Не переживай. Я помогу. Давай, что у нас есть, доставай все материалы.
Ника послушно достала все папки, что брала с собой из участка и разложила их по рабочему столу Киры в две стопки – по первому и второму случаю соответственно.
Ника начала монотонно, по рабочему, говорить:
-Итак, два инцидента. Для удобства и честности перед самими собой будем называть их убийствами. Что их объединяет? Способ разный: огнестрел, высота…
-Но оба сделаны под самоубийство.
-Верно. Значит…
-Значит убийца не хочет, чтобы его нашли. Все списали на самих жертв.
-Возможно. Только грязновато действует. В обоих случаях есть детали, которые не вяжутся в общей картине. Печной был левшой, а застрелили из правой руки, отца сбросили спиной вперед. Все косвенное, но это дает следствию возможность зацепиться хоть за что-то…
-А если убийца делает это намеренно?
-В каком смысле?
-Играет со следствием. Проверяет, как далеко может зайти, чтобы при этом его не поймали или…
Кира замялась. Ника спросила:
-Или что?
-Или хочет подставить кого-то. Тебя, например.
Ника хладнокровно сказала:
-Тогда посмотрим кто кого…
Кира посмотрела на фото, которые лежали на столе.
-Есть еще что-нибудь в почерке убийцы? Как там правильно – modus operandi?
-Да, есть еще кое-что.
Ника достала свой телефон и в галерее нашла несколько фото.
-Вот. Это я сфотографировала у Печного. Картина «Алый мотылек».
-Так. И что?
-А это под мостом, где нашли отца. Граффити, тоже алый мотылек. Тоже косвенная улика конечно… Но что если это его фирменный знак?
-Или прозвище.
-В каком смысле? Я думала, что обычно клички для маньяков придумывают журналисты в газетах. Как Джек-Потрошитель или Дровосек из Нового Орлеана.
-Не всегда. Зодиак, например, писал письма полиции, где сам себе и придумал прозвище. Или убийца СПУ, Свяжи-Пытай-Убей, та же история…
-Хм, не думала об этом. То есть тот кого мы ищем – Алый Мотылек?
-Как вариант.
-Хех, а ты немного разбираешься в теме. Думала, что от тебя будет немного толку.
Кира улыбнулась.
-Всегда рада помочь.
Ника с усталым видом сказала:
-Ладно, наверное мне пора домой. Был тяжелый денек.
-Да, конечно.  Я провожу тебя.
Девушки спустились вниз. Перед самой дверью Ника спросила:
-Слушай, а в тот раз перед моим уходом ты сказала что-то…
-А… Tu as je ne sais quoi. Ты про это?
-Да… Что это значит?
Кира рассмеялась.
-Это Жан Жак Руссо придумал. «Je ne sais quoi» значит «я не знаю что». Так поэты эпохи романтизма говорили, когда видели красоту, неописуемую словами.
-А «tu as»?
-Это значит, что «у тебя есть». «У тебя есть, я не знаю что» дословно или правильнее «В тебе есть неописуемая красота».
-Хех. Ну спасибо.
-Бывай, красотка.
Ника, довольная, вышла на улицу. В кои то веки она выговорилась и какой-то камень, пусть и не свалился с души, но по крайней мере, стал весить меньше. Однако легкость после посещения Киры сменилась осознанием того, что не был посещен еще один важный пункт расследования – квартира отца.
Ника так замоталась, что совсем забыла об этом. В этом была какая-то мрачная ирония, раньше она так часто забывала или намеренно не приходила в гости к отцу, а сейчас от этого могла зависеть ее жизни и жизни возможных будущих жертв. От Киры идти было совсем недалеко.
Ника набрела на знакомый дом. Это была старая панелька на отшибе города. Отец снимал квартиру именно здесь, чтобы поменьше платить за аренду, а большую часть денег он отдавал Галине и пытался давать Нике.
Ника зашла в подъезд. Квартиру отца она помнила, к тому же входная дверь сразу выделялась налепленными листочками «Опечатано». Такие обычно клеят коммунальщики, когда владелец квартиры умирает и не имеет родственников или числится подозреваемым по уголовному делу. Ника по работе часто видела подобные печати, но обычно их клеили спустя пару дней, а сейчас сработали в тот же день. Удивительная прыть коммунальщиков объяснялось тем, что район был старым, здесь жило много стариков и местный ЖЭС был всегда наготове. К тому же об инциденте с отцом наверняка писали в СМИ, которые Ника принципиально не читала, чтобы не забивать голову ненужной информацией.
Где искать ключи Ника не сомневалась ни секунды. Отец со свойственной ему сельской простотой хранил ключи под ковриком, говоря, что «красть у меня нечего, а вдруг чего случится – так они сразу наготове». Ника аккуратно поддела листки пальцем, те легко отошли, не порвавшись. Она зашла внутрь.
Удивительно, как квартира, в которой хозяина не было всего сутки, выглядела настолько опустевшей. Хотя возможно, что так разыгралось воображение Ники в специфическом мрачном ключе. Саша жил аскетично, что немудрено, квартира же не своя. Маленький ламповый телевизор, старый раздвижной диван, советский сервант на всю стену, слегка покосившийся лакированный столик и два скрипучих кресла – вот и все небогатое наполнение отцовской однушки. Все было в пыли, но не от старости, само собой. Отец никогда не был чистюлей, а со времен отъезда от Галины он совсем перестал заниматься всякой уборкой.
Ника, собравшись, отринула эмоции и взглянула на квартиру холодным взглядом оперативника. Должно быть что-то, что отец хотел ей показать в тот роковой вечер. Надо было искать. Зашла в ванную комнату – очевидно, ничего необычного, кроме дурно пахнущего мыла, как им вообще можно пользоваться? На кухне – пусто, много дурацких квадратных красных железных банок со специями, в холодильнике – лишь полбатона «Докторской», недопитая бутылка водки и сырок «Дружба». Очень скромно. Однако это наводило на некоторые выводы. Когда отец звал Нику, он всегда убирался и наготавливал или заказывал кучу еды. Получается, что он не заходил домой после их встречи?
Ника прошла в комнату. Прощупала и раскрыла диван – пусто. Стала лазить по отделениям серванта. В одном из них нашла старый серебристый пленочный магнитофон «Шарп» и коробку с кассетами. «Шарп» был отцовский. Ника помнила, как в детстве Саша, накрутив на карандаше зажеванную сотни раз кассету, ставил ей любимую песню тех лет – «Капитана Каталкина» от Александра Буйнова. Особенно забавно это было в контексте, что Ника в итоге сама стала работать в милиции. Сейчас ей казалось, что глупее песни она в жизни не слышала.
Ника стала перебирать аудиокассеты. Она хорошо знала отцовский вкус – Миша Круг, Миша Шуфутинский, Бутырка, в коробке были все сплошь знакомые имена и композиции. Почему то тянуло его к яркой китчевой простоте романтизированной уголовной жизни. Отец никогда не сидел, как и не имел в родственниках или знакомых никого в заключении, однако неизменно с упоением слушал блатную лирику, где такие же люди, ни разу не посещавшие тюрьму, распевали о том, как герой их песни тоскует по дому, пока мотает срок по делу, которое ему «пришил» прокурор. Ника смотрела на это увлечение Саши с юмором, будто на ребенка, который смотрит фильмы про супергероев и мечтает стать Человеком-пауком, ибо во всем это видела фальшь и фантастических персонажей.
Внезапно среди кассет нашла Буйнова. Тот самый «Капитан Каталкин». Не смотря на то, что отцу песня тоже казалась дурацкой, он все равно решил ее сохранить, как память. Ника даже грустно улыбнулась от такой трогательности. Из этой кассеты торчал листок, который девушка вынула.
Какой-то документ… Точнее ксерокопия и, судя по качеству, сканировали что-то, что в начале было смято или скомкано. Служебное письмо нулевых годов. Девушка внимательно вчиталась.
«Лев Михайлович, сообщаем Вам, что недавний груз, за перевоз которого отвечал гражданин Ахмадов был потерян в результате действий боевиков на границе Чечни с потерей личного состава, в связи с чем транспортировку считаем неудавшейся…»
Ага! Судя по всему, это письмо предназначалось Выдрину. Когда-то давно он отвечал за контрабандную перевозку оружия Печного, но проводника убили, а груз разворовали. Судя по всему, Выдрин недавно вспоминал об этом письме и выкинул его, а отец Ники мог незаметно развернуть его и отсканировать, прежде чем весь мусор уничтожили бы в шреддере. Ника удивилась такой смелости Саши, ведь за такое Выдрин мог бы немедленно вышвырнуть того с работы или еще чего похуже.
Такое старание и такая опасность… Но ради чего отец сделал это? Письмо давало очень косвенные улики, к тому же оригинал наверняка был уже уничтожен, а на ксерокопию в суде никто бы и глядеть не стал. Этот груз был связан с убийством Печного? Отца убили из за того, что он узнал об этом? Вопросов было больше, чем ответов.
Ника положила бумагу себе в куртку. В этот момент ей позвонил телефон. Незнакомый номер. Ника подняла.
-Д… Добрый вечер… Это Василиса Печная, мы виделись вчера. Ника, есть разговор…
-Да, что за разговор?
-Не по телефону. Я подъеду. Где вы?
Хм… Говорить свое местоположение было небезопасно. Ника подумала о хорошо освещенном месте, где всегда много людей.
-Давайте встретимся в парке национальных культур. Могу быть там в течение получаса.
-Хорошо, тогда я буду там вас ждать.
Ника быстро пробежалась по остальным полочкам серванта. Безрезультатно. Не решившись задерживаться дольше, она покинула квартиру, аккуратно сложив все, как было, и заклеив печати обратно.
Парк был совсем рядом, можно было дойти пешком. Уже на подходе виднелись группы молодых ребят, что бесцельно сновали по парку. Этот парк заложили еще в нулевые, когда город принимал делегации из всех стран СНГ и представители каждой национальности символически посадили в парке по деревцу, с расчетом на то, что отношения между странами будут метафорически расти и крепнуть, как эти деревья. Возле каждого деревца еще воткнули по табличке с рисунком человека в национальной одежде, держащего флаг своей страны и поставили при входе в парк небольшой памятник, где люди разных культур держались за руки, образовывая круг.
По злой иронии судьбы с годами парк запустел, за ним перестали ухаживать, добрая половина деревьев или была поломана местными вандалами, или засохла из-за капризного местного климата. Однако парк вскоре получил новую жизнь – здесь стала частенько собираться неформальная тусовка из подвальных музыкантов, андерграундных художников и иных творческих личностей. А у парка появилась новая добрая традиция. На центрального персонажа скульптуры, слегка возвещающего над всеми остальными, каждый Новый год цепляли какой-нибудь дурацкий головной убор. Один раз это была детская шапочка с нарисованной рожицей, другой раз – ковбойская шляпа, третий – сомбреро и много чего еще. Как то был даже шлем пожарного, причем настоящий, и, как быстро выяснилось, принадлежал он молодому сотруднику местного пожарного депо. Тот дежурил в новогоднюю ночь и позволил себе лишнего за символическим праздничным столом в части, в чем, краснея, признался начальству на следующее утро, когда фото памятника в новом образе стало хитом соцсетей. За потерю оборудования сотрудник отделался строгим выговором и обещанием с коллегами в карты на желания больше не играть.
Ника прошла в парк. В отдалении она разглядела Василису возле группы молодых людей в кожаных куртках, играющих на гитаре «Спокойную ночь» Виктора Цоя.
-Ника!
Василиса выглядела очень нервозно. Одинцова спросила:
-Что случилось?
-Пойдёмте, присядем.
Девушки присели на расположившуюся рядом лавочку. Печная сказала:
-Во первых, спасибо, что отозвались. Я понимаю, что наш прошлый разговор прошел несколько эмоционально.
Ника скрестила руки на груди, снисходительно пожала плечами.
-Бывает. Но это все же моя работа. Что же вы хотели мне рассказать?
-Мне кажется, что меня хотят убить.
Ника на мгновение застыла. Она спросила:
-И на чем основывается ваше предположение?
-Вчера я видела, как кто-то ходил по подъезду… А сейчас… У меня постоянно ощущение, что кто-то следит за мной…
-Я не придала большого значения этому, но… Когда мы виделись в последний раз, он приходил к Ангелине, оставил мне немного денег и… Он в те времена много пил, понимаете…
Печная говорила сбивчиво и Ника не могла уловить мысль.
-Расскажите, как все было, по порядку.
-В общем… Андрей после нашего расставания стал выпивать, ударился в религию. Стал много вспоминать прошлое, совместные дела с Выдриным…
Ника вспомнила про записку, которую нашла дома у отца.
-Василиса, я могу вам помочь. Сейчас вы должны вспомнить, говорил ли ваш муж про случай, когда они должны были везти груз через границу.
-Я не знаю… Он много про что говорил… Упоминал что-то похожее…
-Вспомните, что рассказал вам муж про это? Груз был потерян?
-Да… Я припоминаю… Андрей говорил, что там везли какое-то продовольствие войскам, но что-то пошло не так и на грузовик напали. Все разграбили, а водителя и координатора расстреляли на месте.
-И при чем же здесь ваш бывший муж?
-Он говорил, что чувствовал вину за произошедшее. Они с Выдриным организовывали транспортировку и плохо подготовились. Хотелось сделать все дешевле и быстрее. Слишком большой вес на слабом для этого грузовике, не наняли охрану, выбрали более короткий и опасный маршрут. Спастись не было шансов.
-Может Андрей еще что-то говорил про это?
-Вроде бы убитый координатор был его другом...
-Как звали координатора?
-Имя не помню… А фамилия была Ахмадов вроде.
Нику будто прошибло током. Текст записки тоже говорил про него.
-Что вы знаете об этом Ахмадове?
-Андрей мало чем делился… Вроде бы это был его человек на территории Чечни, тоже военный. Больше я, наверное, и не вспомню…
-Вы думаете Печного могли убить за то, что он расскажет информацию об этом случае?
-Очень много людей было повязано с моим мужем. А когда мы с Андреев виделись в последний раз, он будто… Прощался. Говорил много теплых слов, просил присмотреть за Ангелинкой, если с ним что-то произойдет. Возможно он предполагал такое развитие событий. Сейчас это кажется очевидным, но я не заметила это тогда…
Печная поникла и отвела взгляд. Ника, не смотря на свое холодное отношение, все же сочувственно покивала. Василиса сказала:
-Я боюсь за себя. И за дочь.
-Почему?
-Если они добрались до моего мужа, то могут добраться и до меня.
Ника, слегка снисходительно, сказала:
-Василиса… Не знаю, как вам это сказать помягче… Муж с вами мало чем делился, как вы и говорили. Не думаю, что вы представляете какой-либо интерес для его врагов. Мне кажется, что вам не стоит опасаться.
Василиса подняла глаза на Нику.
-Сейчас… Как будто совсем жизни не стало… Вслушиваюсь в шаги на лестничной клетке, смотрю в глазок постоянно, вглядываюсь в лица прохожих за окном. Перестала даже общаться с близкими и знакомыми… Думаете зря?
-Я практически уверена. Займитесь дочерью, посветите себя домашним делам. Вам просто надо отвлечься. Не бойтесь никого, а то не ровен час и себя в могилу загоните.
-Ладно, я постараюсь. Спасибо вам за все.
-Не за что. Звоните или пишите при любом удобном случае.
Девушки разошлись. Ника слегка задержалась, смотря на уличных музыкантов. Василиса обернулась и посмотрела на нее с благодарностью.
В вымотанном состоянии Ника добралась до дома. Хоть таблетки пить и не хотелось, сказывался остаточный эффект от того, что она за прошлую ночь сильно превысила дозу, Нике очень хотелось спать.
Ника вставила ключ в замочную скважину своей квартиры, он не повернулся. Дверь была открыта. Девушка напряглась. В таком измотанном состоянии она вряд ли бы смогла дать достойный бой вторженцу. Ника достала табельный пистолет из сумочки, вошла внутрь. Зажгла свет в коридоре. Никого. Прошла в комнату, щелкнула люстру. Тоже пусто. Быстро пробежав кухню и ванную Ника не обнаружила посторонних. На кухне ее внимание привлек белый листок бумаги. На нем было напечатано:
«Брось это дело, Ника, или повторишь судьбу своего отца. Алый мотылек.»
Черт, он был здесь. Но как? За время оперативной работы Ника легко могла определить вскрытую дверь «на глаз». Однако на ее входной двери не было следов взлома, отмычек и прочего. Открыли ключом? Но ключи от квартиры также были с собой. Мистика… А что если эту записку она сама написала, не помня об этом?
Ника гнала эти мысли от себя. В такой ситуации хотелось верить хотя бы себе. Надо было сделать для себя выводы. Убийца существует. Он знает, кто его ловит. Он знает, где она живет. Он смог незаметно проникнуть и возможно может сделать это еще раз. Но он не напал исподтишка, не устроил засаду, не подложил бомбу или вроде того. То есть у него нет цели убить незадачливого следователя. В чем же тогда его мотив?
Чтобы не впадать в тревожные мысли, Ника с юмором подумала, что если бы убийца написал это от руки или вырезал и приклеил буквы на записку, словно в старом детективе, то было бы куда проще. Тогда на подозреваемого наводил бы почерк, или хотя бы информация о марке клея и журналах, которые он читает. Современные технологии упростили жизнь даже маньякам. Где искать того, кто напечатал угрозы на стандартном А4 стандартным шрифтом с использованием стандартного тонера? Загадка.
Эмоции слегка отступили. Вряд ли убийца попробует напасть в эту ночь, а Нике очень хотелось спать. Она взяла на кухне стул и подперла входную дверь так, чтобы посторонний просто не смог бы войти в квартиру, не выломам дверь. Иногда стул оказывается надежней нескольких замков и простое решение оказывается самым эффективным.
Девушка пошла спать. Не успев даже подумать о чем либо, Ника уснула без задних ног. Предстоял еще один тяжелый день.
Глава 3
Ника рано появилась в участке. На привычном месте застала Крючкова.
-Доброе утро, Дим Саныч.
Тот молчал.
-Все еще злитесь?
Тот по-отечески усмехнулся
-Да ну тебя, Одинцова. Сама то как?
-Нормально, хотя… Бывало и лучше.
-Понимаю… Какие планы на сегодня?
-Я хочу навестить Выдрина.
Крючков напрягся.
-Зайди ко мне и закрой дверь.
Ника так и сделала.
-Что такое, Дим Саныч?
Крючков в знакомой уже позе закурил, глядя на окно. Ника ехидно улыбнулась.
-Ну, я поняла.
-Что не так?
-Будете говорить, что это опасно, связываться с такими как он, богатыми и властьимущими.
Крючков слегка растерялся, но виду не подал.
-Ты это… Прекращай. Что тебе Выдрин сделал?
-Смеетесь? Как минимум он может быть свидетелем, по обоим делам, Печной был его другом, отец работал на него. Я что, не могу его допросить?
-Ну вообще можешь, конечно, но…
Ника улыбнулась.
-Спасибо что разрешили, тогда так и сделаю.
Крючков оскалился.
-Одинцова!
Ника встала.
-Дим Саныч, знаете, чего я боюсь, что с годами стану такой же, как вы. Что буду прогибаться под систему, закрывать глаза за деньги, работать на галочку в деле и статистику, а не на результат и справедливость.
Крючков замолчал на секунду и ответил.
-Радуйся, что у тебя не было такого случая, который тебя бы сломал. Тогда и ты бы стала такой же.
-Вы говорили. Всегда есть варианты.
-Умереть или уйти?
-По крайней мере не сдаться.
Крючков сел за стул, уткнулся взглядом в пол.
-Чем дольше думаю о том, что в твоих глазах я такая мразь, тем больше понимаю, что не стоило тебя тогда поддерживать. Тогда бы все остальные хотя бы не смотрели бы на меня так, как ты сейчас.
Он затянулся сигаретой и сказал:
-Ты можешь идти куда хочешь. Только теперь ты – одна. Если у тебя разыгралось чувство справедливости, то посмотрим куда она тебя приведет.
Ника вышла из участка угнетенная. Дежурно вызвав такси, она отправилась к Выдрину.
Его особняк находился в пригороде, на местной «Рублевке», среди таких же, как говорят «новых русских» - людей, которые резко разбогатели на стыке веков и смогли сохранить свой достаток несколько финансовых кризисов спустя.
Дом Льва Михайловича сложно было пропустить. Среди богатых домов, словно выпячивающих свою роскошь наружу – живые изгороди, паркинги на несколько иномарок, многоуровневые строения, иногда даже с башнями, его жилище было, по местным меркам, весьма скромным. Один этаж, самый край пригорода, пожалуй единственное, что бросалось в глаза – массивный забор из плотной стали и бетона, будто рассчитанный на лобовой удар тягача. Ника набрала в домофон на калитке. В трубке ответили:
-Кто это?
-Ника Одинцова, следственный комитет.
-А, это вы… Прошу, проходите.
Дверь издала неприятный звук, похожий на тот, с которым открываются замки тюремных камер. Внутреннее пространство тоже несколько удивляло своей простотой – во внешней отделке преобладали дерево и крашенный бетон, в духе стиля лофт. Приусадебный участок пустовал – аккуратно стриженный газон, бассейн с откачанной водой, неухоженная беседка, усыпанная первыми желтыми листьями, небольшая кладовка для инструмента и все. Никаких клумб, гирлянд и прочих украшений. Единственная дорожка от калитки вывела Нику ко входной двери. Девушка постучала и вошла внутрь.
Там ее уже ждал Выдрин. Он, как и всегда, был одет с иголочки, в белоснежной рубашке с длинным воротником и в выглаженных черных штанах. Расслабленную домашнюю обстановку выдавало лишь то, что отсутствовал пиджак, а рубашка была слегка расстегнута. Мужчина молча указал на вешалку и прошел за первую дверь, в кабинет. Ника повесила пальто, выдохнула и собралась. Сейчас нужно было отринуть эмоции и быть холодным профессионалом. В руке будто сам собой очутился пузырек с таблетками. Она вдохнула еще раз. Спрятала пузырек в карман.
-Ты справишься, Одинцова.
Ника прошла вслед за Выдриным. Мужчина уже занял место в огромном, словно трон, зеленом кожаном кресле за не менее большим дубовым столом. Его кабинет был украшен дюжиной голов разной дичи – оленей, кабанов, лосей, был даже один медведь. Звери застыли с хищными чертами лица, будто готовые к броску. Ника спросила:
-Настоящие?
-Кто, звери?
-Да.
-Ну это как посмотреть. Из зверя достают все внутренности, шкуру консервируют, набивают пеной или ватой. Настоящее ли это животное? Когда то было, да. Но сейчас это лишь тень его живой версии. Говорят, что и от Ленина в мавзолее осталось то процентов двадцать, от того, что было.
-Да, слышала об этом.
-Но я полагаю, что вы пришли беседовать со мной не о зверях и Ленине. Что привело вас ко мне, Ника?
-Дело Печного. Что вы знаете об этом?
-Насколько я знаю, то это дело ведет гражданин Крючков.
-Верно. Ему нездоровится. Я его подменяю. Просто пару формальных вопросов и все.
Лев Михайлович слегка замялся.
-Что ж… Хорошо. Что вас интересует конкретно? Когда я его видел в последний раз?
Ника едва заметно улыбнулась.
-Нет. Расскажите о том, как вы с ним познакомились.
-Апх… А какое это имеет отношение к делу?
-Устанавливаем связи, круг знакомств, общие черты характера. А что, что-то не так?
-Да нет… Ладно. Андрея я встретил в кругу общих знакомых, много лет назад. Мы были примерно одного возраста, оба любили футбол, много раз вместе ходили на матчи.
-У вас были с ним какие-либо деловые отношения? Общий бизнес или вроде того?
Лев Михайлович язвительно улыбнулся.
-Да, пару раз Андрей одалживал у меня деньги после войны, у него были финансовые трудности. Но всегда отдавал, пусть и с задержкой. Думаете это дает мне какой-то мотив?
-А во время чеченских войн вы вели какую-нибудь деловую деятельность с ним?
Лев спокойно встал и прошел к окну. Он зевнул и спросил:
-Вы оценили мой дом? Как вам?
Ника усмехнулась.
-Ну видела. Нормально.
-От вас, пожалуй, могу это счесть за комплимент, хах. Но многие удивляются, как же так, где золото, ковры, колонны и статуи. Обычно я отвечаю, что не люблю всю эту цыганскую роскошь и не стремлюсь, чтобы меня похоронили с любимым мерседесом в придачу, а сверху поставили скульптуру в полный рост, как принято у воров в законе. Но я лукавлю.
-Хах, и в чем же конкретно?
-В том, что мой дом не всегда был таким. Начнем с того, что когда то был и не этот дом. У меня был трехэтажный особняк в центре города в самом элитном районе, самый высокий из аналогичных.
-Хотели смотреть на всех свысока?
-На тот период, пожалуй, да. В прежние времена можно было заработать, наверное, и на воздухе. Привезти его из заграницы, сказать, что импортный, да и продавать втридорога. А когда так быстро подымаешься, кажется категорически необходимым всем демонстрировать это.
-Что же изменилось?
-Знаете, Ника, демонстративность – признак незрелости. Подростки напоказ бунтуют, ярко красятся, вычурно одеваются, режут вены… Тогда, пожалуй, вся страна была незрелой. Столетнее дряхлое государство разродилось на дюжины юных и неокрепших демократических республик. И люди, обалдевшие от нахлынувших возможностей, которые когда то были лишь мелкими винтиками системы, могли стать кем-то. И, безусловно, демонстрировать это было в порядке вещей.
Лев Михайлович подошел к столу и достал курительную трубку. Отточенным движением он быстро набил ее табаком, раскурил, и, выдержав паузу, продолжил.
-Мне ведь тогда было лет как вам, примерно. Молодой, злой, амбициозный… Тогда ведь возможности у всех были равными. Надо только было пахать. И я пахал, как черт. Удачи никакой не было. Ночью едешь через границу, пуховик на четыре размера больше, под ним на теле распихано десять мешков всякой всячины в одну сторону, двадцать мешков – в другую…
Он оценивающе посмотрел на Одинцову.
-Хм… Я это к чему. Каждый мечтал об успехе. Но не каждый хотел работать. Мало у кого получилось. У меня, вот, получилось. Что же мне, теперь, стесняться этого? Если человек выигрывает кубок или медаль на соревнованиях, он же не прячет его в шкаф, а ставит на самое видное место!
Ника усмехнулась.
-Мои родители тоже жили в те времена. И работали не меньше вашего. Только их труд никому был не нужен. Может дело в том, что труд был честным? Сколько людей теперь закопано в безымянных могилах, сколько лежат на дне рек, сколько пропало без вести? И все ради чего, чтобы из десяти человек один стал жить лучше?
Лев фыркнул.
-А что, лучше когда живут плохо все? Когда «от каждого по способностям, каждому по потребностям»? Знаете ли вы, Ника, о немецком «налоге солидарности»? После развала Берлинской стены немцы из бывшей ФРГ платят деньги на восстановление бывшей ГДР. Где коммунисты прошлись не осталось ничего хорошего – что Куба, что Северная Корея.
-Так а почему дом то сменили? Раз богатства стеснятся не надо.
Лев откинулся в кресле, глубоко вздохнул, поднял взгляд.
-Я уже не молод, Ника. Приходит время уже и подумать о душе.
Ника рассмеялась.
-Удобно, наверное, думать о душе и судьбе страны в частном доме в элитном районе. Как там было… «Лучше плакать в Мерседесе, чем быть счастливым на велосипеде»?
-Вовсе нет, Ника. Этот район не всегда был элитным. Раньше это был просто симпатичный участочек в пригороде, я его присмотрел, подумал еще, что место такое хорошее, в него немного вложится и будет конфетка. А потом поставить сюда какой-нибудь торговый центр на выезде из города – аренда копеечная, а пару брендовых бутиков поставить внутри, которых в городе нет – и народ повалит. К тому же, если едешь за город, то без покупок не уедешь.
-Но что-то торгового центра я здесь не вижу.
-Верно. Планы поменялись.
Лев причмокнул трубкой несколько раз.
-Тогда война была. Таково насмотрелись… А потом приехал сюда, как раз площадь расчистили, смотрю – сквозь деревья свет пробивается и на полянку падает, прямо как крест. Решил, что знак. Бросили торговый центр, церковь поставили.
Лев встал и одернул штору. За окном неподалеку виднелась церквушка. Мужчина продолжил.
-Поставили. Приезжал сюда. Здесь и Тихона крестил Андрей покойный.
Лев сел и расстегнул рубашку. Под одеждой виднелись два православных креста – один золотой и крупный, второй – небольшой, деревянный. Нику эта набожность рассмешила. Лев снисходительно посмотрел на нее.
-Вот видите мой шрам? Только к нам приехал через границу, как встречают братки. Сдал видимо кто-то, что комерс едет без охраны и с бабками. Подошли. Слово за слово… Отдавай! Я уперся. И тут один из них опасную бритву достал и говорит: «Либо не сопротивляешься, либо сделаем так, чтоб не сопротивлялся». Я все равно не отдал. Тут меня схватили и он мне глотку перерезал. Бабки забрали, а меня бросили там. Я каким-то чудом, на адреналине, видимо, руками шею пережал, побежал, где народ ходил. Там и скорая, и врачи подоспели. Спасли. Говорят, что чуть глубже бы взял или чуть выше по шее – на месте бы помер. Теперь это как второй День рождения для меня. А шрам – как напоминание. Никто не вечен. Потому и ношу кресты прямо под этим шрамом. Все под Богом ходим.
-Да вы что! Бог отвел, значит?
-Потому и сюда перебрался. Природа, церковь – даже когда один, все равно чувствую, что не один на свете живу.
-А как же Тихон? Не навещает?
-Он только недавно вернулся в город. Хотя вам это наверное давно известно.
-Да, да. Поправлял нервишки.
-Зря смеетесь, Ника. Тихон очень болен.
-Да? И чем же?
-Порок сердца. Поставили в подростковом возрасте.
-То есть? Он ведь здоровый детина, под два метра.
-Бывает и такое. Врачи разнятся в оценках. Кто-то говорит, что может умереть хоть завтра. Кто-то – что может дожить до преклонных лет. Тут только и остается, что надеяться на чудо. Только верой я и живу.
Лев подошел к окну, посмотрел на церковь. Ладошкой быстро перекрестился и закрыл глаза. Он продолжил.
-Я верующий человек, Ника. Я бы не стал убивать никого. Ни моего друга Андрея, ни верного коллегу, вашего отца. Вы не там ищите, Ника.
Ника встала.
-Знаете, Лев Михайлович, меня до сих пор удивляет эта ваша раздробленность. Вы хотите быть и с народом, но и быть лучше его. Жить в простом доме, но в элитном районе, носить крестик из дерева, но и из золота, да побольше, отправить сына в обычную школу, но и оплатить ему лучших европейских врачей. Для меня вы смешны. И православные крестятся перстом, а не ладошкой. Для человека построившего церковь, вам следует это знать.
-Вы так ненавидите меня за тот инцидент? Я каюсь и прошу прощения у Бога каждый день!
-Может быть стоило хоть раз попросить прощения у меня?
Повисла пауза.
-Чего вы хотите, Ника?
-Правду, Лев Михайлович.
Утро, новая жертва, убили Василису Печную. Жертва повесилась. Ника обращает внимание на стертые туфли, ее тащили. На месте преступления летает бабочка. Ника видит срезанный клок волос, он есть и у других жертв. Замечает укол на теле жертвы, остальные списывают его на лекарства. Ника догадывается, что преступник берет кровь и волосы жертв. Крючков допрашивает Нику, отстраняет от расследования, так как слишком много нитей ведет к ней. Ника срывается на Ягином, прижимает к стенке в приступе паранойи. Ника едет к Кире на психоанализ. Та советует слезть с таблеток – заместительная терапия, дыхательные техники, ходьба, зеленый чай. Кира рассказывает, что Тихон был ее пациентом. У него была несчастная судьба – Печной водил его к проституткам. Кира подозревает Тихона. Она оставляет дочь Печной у Киры.
Ника понимает мотив – защита отца, Печные могли сдать его, отец тоже догадался, Печная сама вышла на контакт.  Ника думает, что он убийца, едет к нему на допрос. Тот играет в шахматы. Говорит, что изнасиловал ее после того как узнал о пороке сердца и понял, что в жизни правил нет. Угрожает ей пистолетом, просит сыграть с ним в шахматы, параллельно рассказывает историю возникновения этой игры.
Шахматы придумали в Персии. Шах Мат – смерть короля по персидски. Самый ценный это король, но король абсолютно беспомощен. Без башен, без коней, без офицеров, без пехоты, что стоит впереди. Король ничего сделать не может. А вот самая сильная фигура – ферзь, или визирь, как говорили арабы. Это мудрец при короле, его серый кардинал. Это он ведет всю битву, это он может быть в любой точке. Для любой пешки самая желанная цель, социальный лифт – стать визирем.
Партия Ники и Тихона разыгрывается следующим образом.
Белые – пешка на Е4
Черные – пешка на Е5
Белые – конь на F3
Черные – пешка на F6
Белые – конь на Е5
Черные – пешка на Е5
Белые – ферзь на Н5, шах
Черные – король на Е7
Белые – ферзь на Е5, шах
Черные – король на F7
Белые – слон на С4, шах
Черные – король на G6
Белые – ферзь на F5, шах
Черные – король на H6
Белые – пешка на D4
Черные – пешка на G5
Белые – пешка на H4
Черные – король на G7
Белые – ферзь на F7, шах
Черные – король на H6
Белые – пешка на G5, шах и мат
Дебютная ловушка раскрывается под конец, в эндшпиле. Тихон говорит, что помнит, как учил Нику играть в шахматы, но та все время вела «обезьянью игру», то есть дублировала ходы противника, «зеркалила» его. Он говорит, что в расследовании Ника пришла в состояние «цунг цванг», то есть когда в шахматах любой ход будет хуже, чем отсутствие хода, ей надо отступить и сдаться. Тихон также упоминает о «цейтноте», когда из за того, что нет времени на обдумывание хода, игрок может походить глупо. Он рассказывает, что во времена Второй мировой был такой человек, как Хант Шарп, нацист, который был известен своим методом ведения допросов. Его прозвали «любезный Шарп», так как он никого не пытал, а наоборот, вел доброжелательные беседы, шутил, угощал вином. Нике стоит поучится у него. Тихон верит, что тяжелые времена – хороший повод раскрыть качества людей. Как выращивают рис – рис не любит воду, но в ней умирают все сорняки. Так и с людьми. Тяжелые времена создают сильных людей, сильные люди создают хорошие времена, хорошие времена создают слабых людей, слабые люди создают тяжелые времена. Так и крутится это колесо сансары.
Тихон нападает на нее, она выживает, он сбегает. Ника догадывается о значении мотылька – это синяк от удушья. Едет к себе, звонок, Тихон мертв.
Кира проводит время с дочкой Печной. Предлагает девочке порисовать картину вместе с ней. Они рисуют вторую жертву. Девочка обращает внимание на кисть. Говорит, что очень мягкая, мягче беличьей. Кира улыбается. Предлагает девочке нарисовать красный фрагмент, подставляет красную краску. Девочка обращает внимание на густоту. Кира говорит, что это особый рецепт.
Ника едет на место смерти Тихона. Снова выглядит как самоубийство, тело нашли под поездом. На месте преступления оставили цветок, цикламен, который также называется "алый мотылек". Ника понимает, что Кира – следующая жертва, прибегает к ней в дом, чтобы предупредить об опасности, но находит ее труп. Уходит. Труп поднимается и тоже уходит. Ника едет к Выдрину на разборки. Крючков уверен, что Ника – убийца и что она поедет к Выдрину, тоже едет к нему, чтобы предупредить.
В доме Выдрина есть доказательства вины. Крючков говорит, что Выдрин дал ему денег, что тот держал Нику подальше от дела, но у него не получилось. Выдрин сокрушается, что сын убил всех, но говорит, что сына бы он не убил. Кончает с собой.
Ника понимает, что Кира – убийца. Отец Киры – водитель, она была его ребенком, возможно сменила пол, возможно лежала в психушке с Никой. «Никто не обращает внимание на водителя». Ее подруга была в парике, поэтому все подумали, что она не покидала поместье. Едет к ней.
Возможно в архиве находятся другие случаи – убивала насильников, абъюзеров, плохих отцов, алкоголиков, наркоманов, азартных игроков. Их жены были пациентами Киры на анонимной основе.
У Ники получается доказать вину Киры, она приходит к ней, ее вырубают, она очухивается, Кира хочет подставить ее и сжечь все. Ника высвобождается, наносит Кире смертельную рану. Та признается Нике в любви и уважении, сгорает вместе с домом и картинами, делает ценный подарок, просит присмотреть за дочкой Василисы. Последний кадр – картина с Никой в виде дровосека или красной шапочки.
Ника удочеряет девочку, закрывает дело как висяк. Крючков уходит на пенсию. Отца Ники отпевают. Она мирится с матерью. Перед могилой отца она говорит, что прощает его, кладет кепку на памятник, надевает его кольцо.