Я рождён при Сталине

Родители  мои  были  такими  же,  как  и  все  остальные  советские  люди,  чья  юность  и  молодость  пришлась  на  суровые  30-е и  40-е  годы  прошлого  века,  на  войну  и  голод.

Мама  рассказывала  мне,  что  она  с  детства  интересовалась  медициной  и  хотела  быть  хирургом.  Серьезная  и  сосредоточенная,  она  разрезала  лягушек  и  производила  с  ними  различные  опыты,  чтобы  лучше  знать  строение  живого  организма.  Но  мечте  её  не  суждено  было  сбыться.  В  силу  различных  обстоятельств  (одной  из  причин  была  ранняя  смерть  от  туберкулеза  её  отца  Алексея),  она  не  смогла  закончить  10-й  класс,  и  не  успела  вовремя  сдать  документы  в  медицинский  институт.  Тогда,  чтобы  получить  хоть  какое-нибудь  приличное  образование,  она  в  1942  году  поступила  в  Ивантеевский  трикотажный  техникум,  который  закончила  в  1946  году.  Получив  направление  на  работу  в  Одессу,  она  с  ноября  того  же  года  стала  работать  технологом  на  трикотажной  фабрике  имени  Крупской.

Отец  ещё  до  войны  выучился  на  столяра  в  ремесленном  училище,  но  поработать  тогда  ему  не  пришлось  -  началась  война  и  8  августа  1941  года  его  призвали  в  армию.  Начал  воевать  он  под  Днепропетровском,  затем  участвовал  во  многих  других  боях  до  самого  конца  войны.  Служил  он  артиллеристом  в  47-й  и  353-й  стрелковых  дивизиях.  В  боях  был  дважды  ранен  (хорошо  помню  шрам  у  него  на  ноге  от  попадания  пули).  А  однажды  при  взрыве  бомбы  его  завалило  в  блиндаже  и  сильно  контузило,  в  результате  чего  он  стал  плохо  слышать.  После  окончания  войны  он  ещё  несколько  лет  продолжал  служить  в  одной  из  зенитных  частей,  находящейся  в  Крыму.  После  демобилизации  он  вернулся  домой  с  двумя  медалями  -  «За  отвагу»  и  «За  победу  над  Германией»,  которыми  я  позже  очень  любил  играться.  Вместе  со  своими  родителями  (бабушкой  Елей  и  дедушкой  Иваном)  он  стал  жить  в  небольшой  хате  на  улице  Самодеятельной  поселка  ЗОР  («Завод  Октябрьской  революции»).

А  в  это  время  мама  вместе  со  своей  матерью  (бабушкой  Зоей)  уже  проживала  в  Одессе,  в  доме  на  улице  Колонтаевской.  Причем,  несмотря  на  то,  что  в  городе  после  войны  было  ещё  много  брошенных  и  пустующих  квартир,  бабушка  выбрала  для  жилья  подвал,  на  который  никто  не  претендовал  в  отличие  от  квартир,  в  которые  возвращались  их  прежние  владельцы.

Здесь-то,  в  этом  подвале,  и  пересеклись  жизненные  пути  моих  будущих  родителей.  Однажды,  нужно  было  настелить  новый  пол,  и  мама  пригласила  для  этой  работы  столяра  с  фабрики,  где  работала  и  сама.  Столяром  оказался  мой  будущий  отец.  Во  время  работы  он  часто  останавливался  и  отдыхал,  из-за  сильных  головных  болей,  вызванных  контузией.  Мама  прониклась  жалостью  к  молодому  парню.  Постепенно  возникли  взаимные  чувства,  и  спустя  какое-то  время  они  поженились.
      
Должен  сказать,  что  моя  мама  имела  не  только  интеллигентную  и  красивую  внешность,  она  была  также  талантливой  и  умной  женщиной,  имевшей  задатки  учёного.  Будучи  от  природы  очень  рассудительной,  она  умела  хорошо  говорить  и  четко  формулировать  свою  мысль,  и  за  советом  к  ней  обращались  многие.  Начав  работать  технологом,  мама  со  временем  стала  инспектором,  заместителем,  а  затем  и  начальником  отдела  кадров,  проработав,  в  общей  сложности,  почти  сорок  лет  на  этом  предприятии,  до  марта  1986  года.

Мама  придерживалась  в  жизни  очень  строгих  моральных  принципов,  никогда  не  курила,  на  всех  праздниках  и  торжествах  пила  только  чуть-чуть,  для  виду,  никогда  не  употребляла  нецензурные  выражения  в  разговоре,  никогда  не  занималась  пошлыми  любовными  приключениями  на  стороне.  Она  была  высокоидейным  человеком  и  всю  сознательную  жизнь  состояла  в  рядах  коммунистической  партии.  Думаю,  что  если  бы  все  коммунисты  были  такими  же,  как  моя  мама,  то  у  нас  в  стране  давно  был  бы  настоящий  коммунизм.  По  характеру  моя  мама  была  мягкой  и  беззащитной,  а  потому  очень  обидчивой.  Она  никогда  не  сидела  без  дела,  а  всегда  старалась  сделать  что-то  по  хозяйству.  Работая  по  дому,  она  часто  тихонько  напевала  песни.  Её  любимыми  песнями  были:  «Каким  ты  был,  таким  остался»,  «Песенка  об  отважном  капитане»,  «Песня  о  веселом  ветре»,  «Крутится - вертится  шар  голубой»,  «Песня  о  Вите  Черевичкине»  и  другие.
      
Мой  отец,  в  отличие  от  мамы,  за  свою  жизнь  работал  столяром  на  многих  предприятиях.  Кроме  этого,  дома  он  временами  занимался  изготовлением  табуреток  и  дубовых  бочек  на  продажу.  Он  никогда  не  злоупотреблял  спиртным  и  не  курил.  Отец  любил  много  читать  и  часто  приобретал  книги,  в  основном  на  военную  и  историческую  тему,  выписывал  журналы  «Перец»,  «Наука  и  жизнь»,  а  также  газеты.  Собственно,  от  отца  я  и  перенял  любовь  к  чтению  и  изучению  истории,  особенно  военной  темы.
               
Тем  временем,  ровно  в  середине  двадцатого  века,  а  именно  в  1950  году,  12  июня  моему  отцу  исполнилось  27  лет,  а  25  июня  моей  маме  -  25  лет.
      
А  вскоре  -  15  ноября  1950  года  -  родился  и  я.  Произошло  это  в  Одесском  2-м  родильном  доме,  который  находится  на  улице  Комсомольской,  24.  В  справке  № 2266,  выданной  в  роддоме,  было  написано,  что  такая-то  роженица  родила  мальчика,  живого  и  доношенного.  Этим  «живым  и  доношенным  мальчиком»  был  я.
   
В  то  время  большой  популярностью  пользовался  роман  Александра  Фадеева  «Молодая  гвардия»  и  одноимённый  фильм  Сергея  Герасимова.  Имена  геройски  погибших  юных  подпольщиков-краснодонцев  знала  вся  страна.  На  мою  маму  особое  впечатление  произвел  юный  комиссар  молодогвардейцев  Олег  Кошевой.  Отцу,  любителю  древней  истории  и  знатоку  имен  древнерусских  князей,  также  нравилось  это  имя.  Поэтому,  было  решено  дать  мне  имя  Олег.

Первые  несколько  лет  своей  жизни  я  прожил  сначала  в  хате  деда  Ивана  и  бабы  Ели  на  поселке  ЗОР.  В  моей  памяти  сохранились  некоторые  воспоминания  о  том  времени.  Помню,  как  мы  с  мамой  играли  на  большой  железной  кровати  с  никелированными  шарами,  как  я  лазил  в  шкаф  для  одежды,  пахнущий  нафталином,  и  прятался  там,  как  мама  кормила  меня  алоэ  с  горячим  шоколадом  и  читала  «Сказку  о  царе  Салтане»  Пушкина.  Запомнились  мне  нежные  трели  сверчков,  запах  горелого  керосина,  которым  растапливали  плиту  и  таинственный  огонёк  керосиновой  лампы  по  вечерам.  Тогда  в  домах  не  было  не  только  телевизоров  и  магнитофонов,  но  и  простейших  радиоприемников,  поэтому  вечера  были  тёмными  и  тихими.  Этими  вечерами  родители,  укачивая  меня,  часто  напевали  колыбельные  песни.  Мама  пела  «Колыбельную»  из  кинофильма  «Цирк»,  а  папа  пел  казацкую  песню  на  стихи  Лермонтова  о  далекой  и  загадочной  реке  Терек  и  злых  чеченцах.

Осталось  в  моей  памяти  и  ужасное  происшествие,  случившееся  со  мной  чуть  позже:  однажды,  во  время  еды  я  опрокинулся  со  стулом  навзничь  и,  ударившись  затылком  о  печь,  сильно  прокусил  себе  язык,  а  обезумевшая  от  горя  мама  бегом  несла  меня,  истекавшего  кровью,  в  детскую  больницу,  где  мне  поставили  кнопки  на  язык.

Начиная  с  1952  года,  мои  родители  начали  строить  свой  дом  на  Офицерском  поселке.  Почему  он  так  назывался  неизвестно.  Впрочем,  через  несколько лет  этот  поселок  плавно  сросся  с  новым  поселком  Нефтяников,  хотя  нефтяников  проживало  там  не  больше,  чем  у  нас  офицеров.  Достаточных  средств  на  строительство  добротного  дома  у  нас  не  было,  поэтому  мы  вынуждены  были  использовать  строительные  материалы  невысокого  качества.  В  частности,  вместо  кирпича  или  камня,  мы  возводили  стены  из  отработанного  шлака.  Помню,  как  я  залезал  на  строительные  леса  и  смотрел,  как  заливался  раствор.  В  стройке  нам  помогали  мамины  родственники  и  подруги  по  работе.  Рядом  с  нами  строила  дом  семья  тёти  Раи,  папиной  сестры.

Мебель  и  прочая  домашняя  утварь  в  новом  доме  поначалу  была  довольно  скудной.  Долгое  время  нам  исправно  служила  ещё  дедовская  деревянная  тахта,  на  которой  спали  и  в  которой  хранили  всякие  вещи.  Над  тахтой  висела  дедовская  же  старинная  картина,  изображавшая  зимнее  поле  и  уголок  угрюмого  леса  с  дорогой.

Некоторое  время  пол  в  доме  был  земляной,  по  которому  рыскали  крысы.  Однажды,  одну  из  крыс  поймала  и  наполовину  изгрызла,  оставив  прямо  у  нас  на  кровати,  наша  кошка.  Кошка  была  совершенно  белой,  без  единого  пятнышка  и  звали  её  Китэ.  Позже,  когда  отец  уже  стелил  деревянный  пол,  кошка  умудрилась  залезть  под  половицы  и  долго  мяукала  там,  пока  отец  не  взломал  одну  из  половиц.

Была  у  нас  и  собака  с  грозным  именем  Барс,  хотя  на  деле  это  был  обычный  бестолковый  и  добродушный  дворовой  пёс.  Взяли  мы  его  тоже  из  дома  деда  Ивана.  Помню,  как  мы  переносили  вещи  в  наш  новый  дом.  Мы  шли  до  радиостанции  по  улице  Ачкановых,  усыпанной  шлаком.  Рядом  с  нами  весело  бежал  Барс  и  с  энтузиазмом  лаял  на  поселковых  собак.  Автомашин  в  то  время  почти  не  было  и  ничто  не  беспокоило  покой  тихого  и  патриархального  поселка  ЗОР.

Когда  мне  было  всего  два  с  половиной  года,  произошло  событие,  ознаменовавшее  конец  великой,  героической  и  одновременно  трагической  эпохи:  5  марта  1953  года  умер  Сталин,  очень  строгий  и  таинственный  дядя  Сталин,  о  котором  я  помню  детский  стишок:
                «Я  сижу  на  дереве,
                Не  могу  накушаться.
                Дядя  Сталин  говорит:
                «Надо  маму  слушаться!»
   
Стишки  я,  вероятно,  разучивал  в  детских  яслях.  Эти  ясли  и  сейчас  ещё  находятся  на  углу  улиц  Фрунзе  и  Моисеенко.  Туда,  каждое  утро  меня  относила  на  руках  мама.  Пешком,  через  весь  поселок  ЗОР  до  2-й  заставы,  затем  до  улицы  Фрунзе  на  трамвае,  а  оттуда  ещё  один  квартал  пешком.  Бедная  мама  –  я  был  крупным  ребенком  и,  ей  было  очень  тяжело  носить  меня.  Сдав  меня  в  ясли,  она  шла  обратно  на  свою  трикотажную  фабрику.  А  вечером,  уставшая  после  работы,  она  снова  брала  меня  на  руки  и  несла  домой.  В  моей  памяти  ярко  запечатлелись  алые  рассветы,  прохладный  утренний  воздух,  тревожные  гудки  паровозов,  бесконечные  рельсы  и  шпалы.

Позже  меня  перевели  в  детский  сад,  спрятавшийся  где-то  в  глубине  поселка  ЗОР.  Пробыл  я  там  недолго,  но  хорошо  помню  стены  коридоров  садика,  разрисованные  детскими  сюжетами.  О  том  периоде  у  меня  на  всю  жизнь  остались  памятные  рубцы,  в  буквальном  смысле  слова.  Как-то  утром,  идя  в  садик  из  дома  бабушки  Зои,  я  упал  на  Колонтаевском  спуске  (там,  где  сейчас  находится  территория  автовокзала)  и  сильно  рассёк  коленки  об  острую  булыжную  мостовую.  А  ещё  я  помню,  что  в  этом  садике  мне  часто  приходилось  драться  с  очень  зловредным  мальчишкой  по  фамилии  Александров.
   
Ещё  позже,  когда  я  достаточно  подрос,  меня  стали  водить  в  детский  сад  № 33 на  Слободке.  Каждый  день  мы  с  какой-нибудь  воспитательницей  ходили  на  прогулку,  в  основном,  в  скверик  возле  трамвайного  депо  и  напротив  областной  больницы.  На  месте  скверика  в  годы  войны  было  военное  кладбище,  на  котором  хоронили  немцев  и  румын,  умерших  в  областной  больнице.  После  войны  все  могилы  сравняли  с  землей  и  сделали  сквер.  И  теперь  мы  беспечно  гуляли  по  дорожкам  сквера  и  играли  среди  деревьев  и  кустов  «кашки»,  на  которых  было  много  паутины  и  страшных  пауков.  Разумеется,  в  то  время  деревья  казались  нам  очень  большими,  а  скверик  -  большим  и  загадочным  лесом.  Помню,  что  скверик  ограждал  сохранившийся  кое-где  мрачный  серый  каменный  забор.  Недалеко  от  небольших  каменных  ворот,  перед  которыми  было  несколько  ступенек,  находился  и  домик  садовника  (бывший  храм  при  кладбище).  Через  несколько  лет  остатки  стен  снесли,  остался   только  домик.         
   
В  детсаду,  во  время  «мёртвого  часа»,  мы  спали  на  самодельных  раскладушках  и  воспитательницы  часто  ворчали,  раскладывая  и  складывая  громоздкую  и тяжелую  раскладушку,  сделанную  моим  отцом.  Мне  пришлось  полежать  не  только  на  раскладушках,  но  и  на  больничных  носилках:  однажды  я  отравился  пирожками  и  «скорая  помощь»  забрала  меня  из  сада  в  больницу,  где  мне  сделали  промывание  желудка.  Помню,  как  после  этого,  полностью  опустошенный  физически  и  морально,  я  лежал  в  палате  и  обессилено  глядел  в  потолок.
   
Перед  праздниками  мы  разучивали  с  воспитательницами  стишки  и  песни.  Помню,  как  мы  распевали  песню  о  Родине  со  словами  «Край  родной,  навек  любимый,  где  найдешь  ещё  такой»,  хотя  я  не  понимал  слово  «край».  Оно  ассоциировалось  у  меня,  почему-то,  со  словом  «икра».  А  в  песне  «Во  саду  ли,  в  огороде»,  для  меня  долгое  время  оставалось  непонятным  слово  «восадули».      
   
Как-то,  купив  себе  велосипед,  а  мне  книжку  о  приключениях  глупого  мышонка  и  волшебного  карандаша,  отец  повел  меня  из  детсада  домой.  Был  темный  вечер,  на  улице  горели  фонари  и,  люди  на  остановке  садились  в  освещенный  изнутри  трамвай.  Мы  шли  пешком  вдоль  стены  областной  больницы.  Отец  катил  велосипед,  а  я  держал  свою  книжку  и  с  восторгом  посматривал  на  новенький  папин  велосипед,  пахнущий  маслом  и  резиной.  К  сожалению,  велосипед  у  нас  украли  через  несколько  лет,  но  книжка  до  сих  пор  лежит  на  чердаке,  среди  старых  вещей.   
   
Одно  время  я  дружил  в  своей  детской  группе  с  мальчишкой  по  имени  Ванька  и  иногда  заходил  с  ним  в  гости  к  его  бабушке  в  домик,  из  которого  торчала  большая  водосточная  труба.  Но  потом  мы  из-за  чего-то  подрались  и  перестали  дружить.  Последний  раз  мы  виделись  с  ним,  когда  я  уже  заканчивал  школу.  Он  оставил  школу  раньше,  вырос  в  довольно  примитивного  парня  и  работал,  если  не  ошибаюсь,  грузчиком  или  что-то  в  этом  роде.  А  вот  с  другим  мальчишкой  из  детсада,  Валькой,  я  позже  учился  в  61-й  школе,  правда,  в  разных  классах.

Мне  запомнились  и  некоторые  события  мирового  значения,  произошедшие  за  время  моего  пребывания  в  детском  саду.  Например,  запуски  в  1957  году  первого  искусственного  спутника  и  спутника  с  собакой  Лайкой  на  борту,  а  также  Фестиваль  молодежи  в  Москве.  Наша  соседка  Дина  Шевченко  подарила  мне  значок,  посвященный  Фестивалю,  и  много  лет  я  хранил  его,  пока  он  не  затерялся.

Подходил  к  концу  срок  моего  пребывания  в  детском  саду.  Однако  перед  этим,  летом  1958  года  мы  всей  семьей  совершили  незабываемое  плавание  на  пассажирском  лайнере  «Россия»  по  Крымско-Кавказской  линии  (Одесса — Батуми).

А  первым  городом,  в  который  мы  приплыли,  был  Севастополь.  Помню  раннее  утро,  когда  наш  корабль  неторопливо  входил  в  бухту,  охраняемую  по  бокам  старыми  бастионами.  На  них  уже  давно  не  было  пушек,  но  всё  равно  вид  у  них  был  внушительный.  Мы  ходили  по  городу  и  рассматривали  достопримечательности.  А  их  в  Севастополе  множество.  Это  бастионы  и  форты,  памятники  и  музеи,  старинные  пушки  и  ядра.  Но,  конечно,  самое  большое  впечатление  на  нас  произвел  музей-диорама  обороны  Севастополя.  Там  всё  было  как  настоящее!  Мне  запомнился  также  Памятник  погибшим  кораблям,  находящийся  прямо  в  море.

Вообще,  Севастополь  очень  необычный  и  романтичный  город,  совершенно  не  похожий  на  другие.   Здесь  всё  напоминает  об  истории  и  героизме.  На  всю  жизнь  я  запомнил  имена  командира  брига  «Меркурий»  капитана  Казарского,  адмиралов  Нахимова,  Корнилова,  Истомина,  матроса  Кошки,  пулеметчицы  Нины  Ониловой,   героев  дзота  № 11  и  других  защитников  Севастополя.

После  Севастополя  мы  заходили  в  Ялту,  где  в  студии  на  центральной  улице  записали  на  мягкой  пластинке  с  изображением  Ласточкиного  гнезда  моё  звуковое  письмо  бабушке  Зое.  Побывали  мы  также  в  Сочи,  Сухуми,  где  прогулялись  по  ботаническому  саду,  и  в  Батуми.   

Много  интересного  было  и  на  борту  дизель-электрохода  «Россия».  Я  облазил все  палубы,  чуть  ли  не  до  машинного  отделения  и  капитанского  мостика,  играл  в  шахматы  в  приятно  пахнущем  салоне,  купался  в  бассейне  и  загорал  на  палубе,  смотрел  в  кинозале  фильм-сказку  «Новые  приключения  Кота  в  сапогах»,  бродил  по  огромному  кораблю,  где  вздумается  и  так  далее.

В  общем,  впечатлений  от  морского  круиза  было  масса!  Как  это  ни  грустно,  однако  это  было  последнее  приятное  событие  моего  беззаботного  детства:  1  сентября  я  пошел  в  школу,  и  началась  долгая  учёба.

А  милый  сказочный  фильм  «Новые  приключения  Кота  в  сапогах»  я  люблю  пересматривать  и  сейчас,  как  память  о  последних  летних  днях  моего  дошкольного  детства…