Адвокат каменного века Ч. 2 Гл. 14 Фугу...

14. Глава. Фугу, ресторан Харакирихарч, Мани

Известная японская пословица гласит: «Глупец тот, кто ест рыбу фугу, но кто не ест её – ещё больший глупец».
Позволю себе… да я, и спрашивать ни у кого не буду… небольшую оду.
О, фугу! Великая и ужасная рыбка! Смертельная как жизнь и жизнеутверждающая как смерть! Без тебя японская кухня – почти ничто, но с тобой – нечто. 
Твой яд не имеет противоядия. Несколько мгновений между жизнью и смертью, когда подвижны только глазные яблоки, дорогого стоят, да и стоят дорого. Тебя можно запретить вылавливать и употреблять в пищу, но пока ты существуешь, найдётся немало охотников тебя, о фугу, отведать…
Ну, ода – одой, а эта рыбка, это занимательное челюстноротое, действительно, ужасно интересная штучка.
Фугу, размером с фиг…, с ладонь, может плавать концо… хвостом вперед. Тонкая эластичная кожа заменяет ей чешую. Если хочешь увидеть шар, утыканный острыми шипами, напугай её.
Блюдо из фуги, она же собака, она же иглобрюх – не только самое удивительное блюдо японской кухни, но и самая смертоносная еда в мире. В молоке, икре, на половых органах, коже, а особенно в печени фугу содержится яд нервнопаралитического действия. Он в сотни раз токсичнее стрихнина и в десятки раз опаснее знаменитого кураре.
Несмотря на это, фугу употребляли в Японии ещё за несколько веков до нашей эры, не обращая внимания, что одна рыбёшка способна убить более тридцати человек…
Вот такая, блин, арифметика.  Но, видимо, готовить далекие предки самураев умели. Во всяком случае, Страна Восходящего Солнца одна из самых густозаселённых стран мира.
К тому же это страна долгожителей. Ещё бы! Ведь в микроскопических порциях яд фугу – это превосходное средство профилактики возрастных болезней и замечательное лекарство от заболеваний предстательной железы.  Это древнее лекарство – ещё один яркий пример сочетания приятного с полезным. Приготовление его не составит труда и состоит оно всего лишь в опускании на одну минуту в саке поджаренного до обугливания плавника легендарной рыбы. Опьянение от такого неожиданного настоя напоминает наркотический дурман. Не кокаин, но всё же. Следствием употребления такого лекарства станут лёгкие, ненавязчивые галлюцинации и буквальный подогрев всех органов чувств.
Эти са…, этот саке в обязательном порядке подают всем желающим отведать фугу, поскольку считается, что такая прелюдия к смертельному ритуалу подготовит организм к возможной передозировке и даст пусть небольшой, но всё-таки, шанс выжить в случае отравления…

Малая стрелка золотых часов хозяина ресторана «Харакирихарч», который угрём ёрзал на стуле в ожидании пяти отпрысков толстосумов, качнулась вправо от цифры десять. Мрачный Мани завертелся на четвероногом друге пятой точки. Он нашёптывал сочные матерные выражения в адрес запаздывающих мажоров.
Золотая молодёжь, решившая вкусить фугу явно не для того, чтобы примерить на себя самурайское презрение к смерти или буддийское отношение к иллюзии жизни, возможно, в последний момент испугалась и, не желая давать повода для насмешек, предпочла уклониться от встречи.
«Неужели они не придут, мать их! – сетовал раздражённый Мани. – Нет, не может быть! Ведь их папаши знают, на что я… на что я способен».
Для того чтобы хоть как-то отвлечься от черноплодных мыслей, Мани повелительно усадил рядом с собой ускоглазого официанта и потребовал развлечь его. Официант с типичной внешностью киргиза, которого не без успеха выдавали за японца окосевшим, под саке, посетителям, не нашёл ничего лучшего как на ломаном русском повествовать хозяину ресторана о любимом напитке  ниппонских богов. Голосок Официанта подрагивал как стакан терпкого чая в поезде дальнего следования. Он принадлежал к подавляющему большинству работников ресторана, панически боявшихся его несдержанного хозяина.
«Япона мать!», – хотел было оборвать Официанта Мани, но передумал, заставив себя вникнуть в рассказ киргиза, который, и вправду, начал мало-помалу вытеснять неприятные мысли, хотя из всего повествования Мани вынес только то, что этот известный напиток в Японии называют словом нихонсю, а слово саке означает любой алкогольный напиток. Ах, да, ещё Мани неожиданно для себя выяснил то, что его, хозяина ресторана, в его ресторане ни во что не ставят!
«Я вам, бля, устрою… – узнав, что плохой саке пьют теплым, а хороший –холодным, душонка Мани вознегодовала и еле сдержалась, чтобы не вырваться через горло благим матом, но ограничилась идиомой, получившей во времена конфронтации сверхдержав сумасшедшую известность, заняв незаменимое место в хрущёвском лексиконе: – …Кузькину мать!».
Подобная реакция на полученную от Официанта информацию была вполне оправданной. Ещё бы! Его, хозяина, объегорил его же Шеф-повар, заверив, что настоящий саке пьют тёплым.
«…Я тебе устрою Хиросиму… по-домашнему, – злобно прозвучало беззвучное продолжение. – Будешь в забегаловке котлеты по-киевски из тухлятины варганить!».

Мани ещё не знал, что его Шеф-повар и, в самом деле, будет заслуживать самого страшного наказания. Ведь он вскоре…
Но давайте обо всём по порядку. В ожидании мажоров, которые, по сюжету непременно придут, хочется отметить, что из информации, преподнесённой Официантом на разбитом русском и пролетевшей мимо ушей Мани, меня лично заинтересовало то, что законопослушные граждане Японии умудрились «узаконить» даже пьянство.
В День Саке жители Страны Восходящего Солнца не опасаются привлечения к ответственности за пьянство. Теряя всякое чувство меры, японцы намеренно приближаются к состоянию, названному по имени того самого, животного, которое последним пришло к Будде и наслаждаются народным алкогольным напитком, история которого насчитывает почти две тысячи лет. Но справедливости ради надо сказать, что и в остальные дни японцы, во всяком случае, не страдающие склерозом, не забывают об излюбленном спиртном, придерживаясь правила: «Лучше одна чашечка саке, чем сто лекарств».
Конкуренцию японцам могут составить только славяне, которым в один день День Водки не втиснуть. Широка она, душа славянская, освоившая необъятные евразийские просторы! И, как прищурено-улыбчивые подданные императора, славяне предпочитают национальный алкоголь лекарству.
А вот и папенькины сынки! Теперь всё внимание гулкой компании, ввалившейся в японский ресторан уже довольно окосевшей, прямо под стать жителям родины кухни заведения общественного питания.
Мани ради прибыльного дела выдавил гнойник накопившегося негатива и, раздольно улыбаясь, широким жестом правой руки пригласил мажоров к столу, а левой грубо прогнал Официанта. Киргиз почти весь путь до двери кухни пропетлял спиной, согнувшись в восточном поклоне.