Акция Т4. Окончательное решение

16 июля 1940 года

Берлин, Германская империя

Подготовка к судьбоносной (для очень многих творческих людей рейха) встрече Колокольцева с Нордическим кольцом сводилась к нахождению ответа на два экзистенциальных вопроса. Во-первых, как арестовать всю эту инфернальную братию всем скопом (двадцать три человека – это немало); и, во-вторых, что с ними потом делать.

Ответ на первый вопрос был совершенно очевидным, ибо выбора у Колокольцева не было совершенно. Другими словами, в рейхе была одна-единственная-структура, которая была способна произвести арест такого масштаба и такой публики – пусть даже эта публика находилась в одном помещении.

Колокольцев практически не сомневался, что нефилимы и компания чувствовали себя в Берлине достаточно уверенно, чтобы не превращать место своих регулярных встреч в хорошо укреплённый замок с системой подземных ходов а-ля Ипатьевский дом в Екатеринбурге.

Ибо, во-первых, они не нарушали никаких законов рейха; а, во-вторых, боролись (пусть и радикальными методами) с дегенеративным искусством. Иными словами, были добровольными – пусть и тайными – помощниками государства фюрера, которое занималось ровно тем же самым. Причём помощниками весьма эффективными – мёртвые не создают произведения искусства.

Однако нефилимы были публикой весьма ушлой и неуклонно следовали фундаментальному принципу лучше перебдеть, чем недобдеть. Поэтому ожидать от них (а Колокольцев весьма обоснованно подозревал, что их в Нордическом кольце множественное число) можно было ожидать что угодно.

Из всего это следовал один-единственный (и совершенно логичный) вывод. Произвести успешный арест всей этой инфернальной братии – иными словами, не дать никому из них скрыться и не позволить нанести вред тем, кто пришёл их арестовать, могла одна-единственная структура. Точнее, подразделение.

Легендарные Бранденбуржцы. Спецназ абвера Бранденбург-800. Официально – в целях конспирации – Учебный полк особого назначения Бранденбург-800. Понятно, что не весь полк – полувзвода хватит с головой.

Задачей подразделений полка – спецназовцы крайне редко действовали группами численностью более роты – было проведение разведывательно-диверсионных операций в тылу противника и силовая поддержка агентурной работы абвера.

Действия спецназа Бранденбург-800 использовали все мыслимые (немыслимые, впрочем, тоже) формы и методы диверсионно-штурмовых операций при полной или частичной маскировке. Маскировка заключалась в том, что диверсанты действовали с оружием и в форме противника или в цивильном (и потому комплектовались лицами, владевшими языком противника).

Понятно, что эта маскировка (которой не брезговал и спецназ противников вермахта) являлась однозначным и грубейшим нарушением соответствующих положений Гаагской Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны. Что автоматически делало бойцов и командиров Бранденбург-800… правильно, военными преступниками с точки зрения международного права.

А поскольку (в случае попадания в плен врага) этого вполне хватило бы для смертного приговора (расстрела или виселицы), Бранденбуржцы… правильно, решили не заморачивать и соблюдением прочих положений этой конвенции.

В частности, им было приказано (командованием полка) уничтожать любых лиц, заподозренных в связях с противником. Пленных спецназовцы не брали (собственно, пленных не брал любой спецназ –в силу специфики спецопераций). По завершении допроса «языки» подлежали немедленному расстрелу.

Истоки подразделения «Бранденбург-800» уходят в созданное в Верхней Силезии в 1919—1920 годах вооружённое формирование Промышленная самооборона Верхней Силезии.

Это формирование комплектовалось из числа фольксдойче — граждан Речи Посполитой немецкой национальности – и занималось охраной промышленных и транспортных объектов в области, на которую претендовала Польша.

В ночь с 31 августа на 1 сентября 1939 года это подразделение приняло участие в составе в овладении железнодорожным вокзалом в Катовице. Эта операция настолько впечатлила шефа абвера адмирала Канариса, что по его приказу уже шестнадцатого октября 1939 года на основе этого формирования была создана 800-я строительно-учебная рота особого назначения. Напрямую подчинённая Второму (диверсионному) отделу абвера.

Командиром был назначен гауптман Теодор фон Хиппель, ранее отстаивавший перед руководством вермахта необходимость создания спецподразделений для выполнения диверсионно-разведывательных задач.

В качестве дислокации роты был выбран Бранденбург-на-Хафеле. Благодаря быстрому росту численности личного состава, В преддверии скандинавского и французского блицкрига, 15 декабря 1939 года роту спецназа преобразовали и переименовали в 800-й строительно-учебный батальон особого назначения. В качестве дислокации батальона был выбран Бранденбург-на-Хафеле, результатом чего и стало его неофициальное прозвище (впоследствии официальное).

Вслед за Польской кампанией Бранденбуржцы приняли участие в Датско-норвежской операции. В ночь с 8 на 9 апреля 1940 года диверсионно-штурмовое подразделение абвера захватило приграничный вокзал Тинглев.

Небольшие группы диверсантов, просочившиеся через германско-датскую границу, перерезали магистрали и заняли мосты, включая стратегический мост около Падборга.

1-й взвод батальона «Бранденбург» в датской форме взял под контроль и удерживал до прихода немецких войск мост через пролив Бельт. В канун вторжения в Норвегию диверсанты в ходе коротких боёв овладели военно-стратегическими объектами в пограничной зоне.

10 мая 1940 года коммандос Бранденбург-800 совместно с парашютистами люфтваффе захватили стратегический форт Эбен-Эмаль и мосты через реку Шельду. В ходе операций на территории Бельгии 3-я рота предотвратила подрыв 18 из 24 порученных ей объектов.

19 июня взвод 1-й роты не допустил уничтожение нефтепромыслов у Пешельброна на северо-востоке Франции. 30 мая диверсанты абвера, замаскированные под беженцев, проникли в Париж и захватили подготовленные к эвакуации секретные архивы службы безопасности. Аналогичная акция была проведена в Реймсе.

Впереди было вторжение в СССР (а до того на Балканы), да и в Северной Африке назревало нечто серьёзное весьма, поэтому батальон вскоре достиг размеров полка и первого июня 1940 года был переформирован в учебный полк особого назначения Бранденбург-800.

Однако всё это было в будущем – а на сегодняшний день линии фронта не существовало (ибо не было фронта). В результате спецназу просто элементарно было нечего делать, кроме как упорно тренироваться на своей базе всего в нескольких десятках километров от Берлина – и места еженедельных сборищ инфернального ковена Нордического кольца.

Поэтому чисто технически не было никаких проблем арендовать пару отделений спецназа – больше было просто не нужно – и с их помощью произвести арест… кого следует.

Благо спецназовцы абвера были достаточно подготовлены для того, чтобы даже при свете дня за пару-тройку минут скрытно приблизиться к особняку, проникнуть в него и положить лицом на пол всех участников сборища-шабаша Нордического кольца.

Юридически с этим были определённые проблемы – ибо, во-первых, спецназ абвера СС не подчинялся; а, во-вторых, вермахт теоретически не использовался для спецопераций на территории рейха (это было дело полиции, СА и СС).

К счастью, полк Бранденбург-800 находился в подчинении полковника Ханса Пауля Остера – де-факто второго человека в абвере… и близкого друга Колокольцева. Поэтому договориться об аренде было несложно. А вот что делать с арестованными после ареста, было совершенно непонятно. Особенно с нефилимами.

В Москве в ноябре 1938 года и в апреле 1938 года проблема была решена… нет, не оптимальным количеством взрывчатки (как заповедовал Инженерный корпус армии США). Однако тоже американским продуктом – пистолетными пулями калибра ноль-сорок-пять, выпущенными из пистолета Кольт М1911А1 (в 1938 году) или из пистолета-пулемёта Томпсон М1928 (в 1939-м).

К сожалению, сейчас этот вариант исключался начисто – ибо спецназ германской армии не будет расстреливать граждан рейха на его территории ни при каких обстоятельствах – даже по приказу фюрера (который был бы благополучно проигнорирован – объяснение всегда найдётся). Кроме того, с этой публикой весьма неплохо было бы поговорить по душам – особенно с нефилимами.

Что мог сделать лишь один известный Колокольцеву человек, опыт которого в этой области был… да практически двухтысячелетним (без какой-то там сотни лет или около того).

Ибо граф Вальтер фон Шёнинг (он же граф Антуан де Сен-Жермен, он же всадник Луций Корнелий Пулл) весьма успешно боролся с нефилимами и прочей нечистью (в смысле, с врагами рода человеческого) аж с тридцатого года.

Не с 1930-го и даже не с 1830-го… а с тридцатого года нашей эры. От рождества Христова. Будучи в некотором роде Тайным Великим Инквизитором – хотя этот свой титул он получил лишь более тысячелетия спустя.

Поэтому он немедленно позвонил графу на Виллу Вевельсбург, где тот обитал… Колокольцев даже приблизительно не знал, сколько лет. И договорился о немедленной встрече.

Они встретились через полчаса во дворе Виллы Вевельсбург. Колокольцев не очень любил бывать внутри (ощущения после Преображения почти десять лет назад у него остались… неоднозначные), а граф не настаивал.

Фон Шёнинг внимательно выслушал его и с уважением кивнул: «Отличная работа. Мы что-то такое давно подозревали, но у нас просто не было ресурсов для того, чтобы всё это раскопать…»

Колокольцев изумлённо посмотрел на него. Граф рассмеялся: «Я помощник Гиммлера не по таким поручениям – да и вообще у нас с рейхсфюрером несколько иные отношения…»

Хотя граф Вальтер фон Шёнинг официально числился – как и Колокольцев – помощником рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера по особым поручениям (правда, в чине обер-фюрера и в личном штабе рейхсфюрера, а не в РСХА), на самом деле он был смотрящим за рейхсфюрером – и вообще за всеми СС.

Смотрящим лично Баронессы-Лилит, её (это явно была её организация) Общества Чёрного Солнца и стоявших за Обществом Хранителей. Хранителей человеческой цивилизации. Одним из которых явно была Лилит… ну, а никого из прочих никто не видел 1700 лет как минимум (если вообще видел).

Граф фон Шёнинг продолжил: «Мне… нам нужно, чтобы ты договорился с Остером – ты прав, только его бойцы-бранденбуржцы смогут… зафиксировать эту инфернальную компанию в полном составе и передать их нам…»

Колокольцев изумлённо уставился на него. Луций Корнелий Пулл объяснил:

«У Общества Чёрного Солнца есть свои оперативники, которые подчинены лично мне. Их немного, но достаточно для того, чтобы поставить точку в этом исключительно важном деле…»

«Как именно разобраться?» – нарочито-бесстрастным тоном осведомился Колокольцев. Ибо прекрасно догадывался, каким.

Граф пожал плечами: «Сначала поговорим по душам – потом ликвидируем. Объяснение исчезновению целой группы врачей-учёных и примкнувших к ним найти непросто – но это в мирное время. А во время войны…»

«Понятно» – усмехнулся Колокольцев. «Моё участие требуется?». Прекрасно зная, каким будет ответ – ибо графа и его Общество знал уже не первый год.

И не ошибся. Ибо граф покачал головой: «Без обид, но допрос нефилимов требует особых навыков, которых у тебя нет… пока»

И добавил: «С рейхсфюрером я сам всё улажу…»

Колокольцев никак на это не отреагировал. Просто попрощался с графом – и из ближайшего таксофона позвонил своему другу в штаб-квартиру абвера, договорившись о срочной и важнейшей встрече. Экзистенциальной даже.

По дороге на Тирпиц-уфер, где находилась штаб-квартира военной разведки Германии, он заехал к начальнику городского архива информации об объектах недвижимости (он его лично знал по некоторым делам ещё с 1935 года).

Безжалостно изъял из столовой (он и его семья мирно поглощали поздний ужин – очень поздний) и, без объяснения причин предъявив свой жетон гестапо, столь же безжалостно отвёз в архив.

Где потребовал немедленно найти и выдать ему полный комплект информации по особняку, в котором завтра должна была состояться встреча участников Нордического кольца.

Получив всё ему необходимое, он совершенно безжалостно отвёз его на Принцальбрехтштрассе, 8 – где определил в подземную тюрьму гестапо. На пару дней. Ибо хотя вероятность того, что он был подкуплен нефилимами, чтобы сообщить им о том, что кто-то забрал информацию о месте их сборища, была невелика, она всё не была равной нулю.

Поэтому лучше перебдеть, чем недобдеть – а вероятность того, что подкуплен был кто-то ещё, была нулевой. Ибо в таких ситуациях всегда подкупают одного – причём всегда старшего по должности.

Полковник Ханс Пауль Остер внимательно выслушал друга и кивнул: «Это не проблема. Я это оформлю как просто ещё одну тренировку – тем более, что фактически так оно и есть… ну, а то, что задержанные будут переданы СС…»

Он сделал многозначительную паузу – и рассмеялся: «Будем считать, что это сделано во имя укрепления боевого товарищества между абвером и РСХА…»

И уже вполне серьёзно добавил: «Я знаком с графом фон Шёнингом – не так уж, чтобы очень близко, но знаком. И его домашний телефон у меня есть… впрочем, сейчас любой телефон рабочий…»

«Это точно» – усмехнулся Колокольцев. Его друг продолжал: «Я договорюсь с ним – так что можешь спокойно отправляться домой. Думаю, дополнительный день отдыха тебе не повредит…»

«Не повредит» – улыбнулся Колокольцев – и отправился домой на отдых.

Отдых, правда, получился своеобразным – ибо в его гостиной его ожидала та, кого он совершенно не ожидал там увидеть.

Криминалькомиссарин берлинского Крипо Эрика Мария Фосс.