Мир Алема. Часть 10. Глава 54

В то утро Марв проснулся с очередной идеей. А почему бы не сделать так, чтобы его Бабочка могла складывать свои крылья? Уж очень большими они получились, настолько, что механик постоянно задевал их, проходя мимо, норовя свалить со стола механизм. А так – встала около магнита, сложила крылья – и никому не мешается. Или вот еще: сделать так, чтобы заводной механизм запускался не с ключа, а как-нибудь по-другому. За месяц жизни Бабочки, изобретатель умудрился четыре раза потерять заводной ключ, и бесконечные поиски ему уже порядком надоели. Может, стоит установить пусковое устройство прямо на самой коробке? Тогда можно было бы отправлять Бабочку в путь, просто подкинув ее. Но ведь надо как-то придать ей энергии… Нет, для этих целей пока лучше всего служит именно заводная пружина. И надо бы еще сделать так, чтобы чудное устройство можно было бы подзывать… Например, уйдут ребята в город, и нужно им будет что-то передать в Острый переулок. Или, может, лучше просто сделать для каждого персонального письмоносца…
Механик витал в облаках, придумывая и отметая всевозможные способы улучшить свое творение. Бабочка уже существовала, она уже работала, но все равно требовала еще очень и очень много доработок. С гипнокубом было то же самое: только вчера Марв сравнивал первый образец автомата и самый последний, законченный лишь несколько недель назад. То, что механик собирал годом ранее, работало чересчур сильно, привлекало внимание как слушателей, так и музыкантов и отказывалось отпускать. Тот, давнишний гипнокуб, не шел ни в какое сравнение с тем, что получилось сейчас. Теперешний механизм был тонким, маленьким, он больше походил на ювелирное украшение, чем на устройство, воздействующее на слух. Это был круглый кулон, сделанный из серебристого металла, украшенный узором из тонкого цветного стекла – в последнее время, после создания Бабочки, Марву нечем было заняться, вот он и развлекался, как мог.
Юноша лежал, находясь на грани реальности и сна. В заколоченное окно подвала стучали мелкие капли дождя, то замолкая, то снова пускаясь в свой пляс. Клочок неба, видимый из угла, в котором спал механик, был серым и темным – утро только начинало заниматься. В такую погоду не хотелось ничего – ни вылезать из-под теплого одеяла, ни работать. Но нельзя ведь весь день проваляться в кровати! Нехотя, потягиваясь и зевая, парень поднялся и занялся привычными делами. В конце концов, его рабочее место находится тут же, только перейди большой подвал. Не надо выходить на улицу, под дождь и пронизывающий ветер – а это не может не радовать.
Марв жил в Остром переулке с конца весны, и ему тут действительно нравилось. С самого детства юноша пристраивался там, где мог – в подвалах домов, в ночлежках, на съемных комнатах – но везде ему было как-то не по себе. Да, там было тепло, была крыша над головой, но не более того. Переселившись в Острый переулок, механик, наконец, почувствовал, что это место он хочет, и, главное, может назвать своим домом. Дома, такого, куда всей душой хотелось возвращаться, который был бы мил сердцу, Марв не имел очень давно. Первое время парень поднимался наверх, в одну из спален, но несмотря на то, что там было тепло, сухо и даже уютно, он не мог уснуть, полночи ворочаясь с боку на бок. Так продолжалось до тех пор, пока молодой человек случайно не уснул прямо за столом в мастерской. Уже через несколько ночей механик совсем переехал в подвал. Теперь первый этаж особняка был отдан в распоряжение редакции «Первой газеты» и детишек Молли, а все, что ниже, находилось под контролем Марва.
Неторопливо позавтракав, молодой человек решил заняться переделкой своего магнита. Что, если немного покопаться в нем и научить Бабочку лететь не только к нему, когда ее отправляют с чем-то, но и если человеку просто нужно средство для передачи сообщений? Тогда можно будет вызывать механизм к себе, если ты находишься далеко. Эта идея так увлекла Марва, что он с головой ушел в работу, точно так же, как и Лу, когда ему приносили свежий материал. Однако через час парня отвлек громкий, требовательный стук в дверь. Посмотрев наверх, Марв нахмурился, а Ридли, дремавший у него в ногах, приподнял голову и негромко заворчал. Кто это мог бы быть? Не друзья это точно. Часы только пробили семь утра, еще слишком рано, даже Ника, всегда приходившая в редакцию самой первой, не заявится в такую рань. Почтальон просто оставляет письма и уходит, ему просто незачем ломиться в само здание. Представители дома справедливости, пришедшие за арендной платой? Тоже маловероятно, Марв строго следил, чтобы все выплаты были произведены вовремя, а благодаря тесной дружбе Ники и Джека Риверса аренда не поднималась, так и оставшись на пятидесяти двирмах в месяц. Тогда что же?
Стук, властный и требовательный, никак не прекращался, и Марву ничего не оставалось, как пойти посмотреть, кто же так настойчиво хочет повидаться с обитателями дома. Поднимаясь, механик сунул в карман магнит Бабочки, над которым работал. «Ну и настырность!» - подумал он, подходя к двери. «Сколько я там копался? Минуты три, никак не больше – и все это время колотить без передышки!».
Юноша осторожно выглянул на крыльцо. Там стояли три человека в строгой форме, у их ног - спутники-овчарки. Ридли, ничуть не уступая им в размерах, тут же прижался к хозяину, тихонько поскуливая и рыча. Марв часто видел людей в подобных одеждах: тяжелые ботинки, черные брюки, плотные куртки такого же цвета с нашивкой в виде раскрывшего пасть волка на синем фоне – символ Отверженной Республики. Это были люди, следившие за порядком на улицах самого лихого чертога. Это были смотрители. Именно они арестовывали тех, кто нарушал законы, именно они помогали усмирить разбушевавшихся, именно они следили за заключенными, именно на них лежала ответственность за соблюдение порядка.
Один из посетителей сделал шаг вперед к выглядывающей из двери физиономии изобретателя. Как и двое остальных, одет он был во все черное, но нашивка на его куртке была заключена в квадрат из тоненьких линий красного, фиолетового, желтого и зеленого цветов. «Значит, это не рядовой смотритель, а как минимум командир отряда» подумал Марв, во все глаза рассматривая стражей порядка. Он никак не мог взять в толк, что же им тут надо.
Старший смотритель, сверившись с бумагой, изъятой из тонкой папки, обратился к юноше.
- Доброе утро, молодой человек. Мог бы я пообщаться с господином Марвином Опфайндером?
Марв вздрогнул. Откуда этот человек знает его фамилию? Парень старался никогда ей не пользоваться, чтобы лишний раз не светиться, из всей редакции только Дирк знал его полное имя. Лишь недавно, когда в доме идей безвестного мальчишку прогнали прочь, пришлось подумать про фамилию. Марв, немного подумав, вспомнил, что его, маленького сироту, пожалела и приютила госпожа Опфайндер, владеющая лавочкой по продаже ножей. Мальчик прожил с ней достаточно долго, больше тринадцати лет, и под ее опекой он был поистине счастлив.
- Если она тебя взяла к себе в дом, значит, можно сказать, усыновила. – рассудительно сказал Дирк, когда друг рассказал ему о трудностях с регистрацией изобретений. – Попробуй поднять документы в архиве, может, ты у нас с фамилией ходишь, просто не знаешь этого.
В тот день Марв лишь отмахнулся от предложения приятеля.
- Нужна она мне! Да если бы не эти бюрократы дома идей, ни за что не стал бы тратить время на все эти раскопки архивов! Не понимаю, зачем она мне? Ну есть Марв-механик, и достаточно этого. Кому надо и так меня найдут, а со всеми остальными я и сам не желаю иметь дело.
- Э, друг мой, фамилия всегда нужна человеку. Ты у нас головастый, еще не одну вещь смастеришь, так что тебе, как никому другому, она необходима. Ты только представь – гениальный изобретатель, влиятельнейший человек, зовется просто Марвом. Нет, так не бывает, так тебя никто не во что ставить не будет. А вот господин Марвин Опфайндер – звучит гордо и солидно.
- Опфайндер… Тебе не кажется, что звучит как-то не по-нашему? Странное слово, я вообще не представляю, что оно значит, как вяжется со мной.
- Да какое это имеет значение? Главное что у тебя появится фамилия! Нечего нос воротить, когда у тебя есть возможность сделать себе нормальное имя! Ты же сирота, значит право на фамилию тебе восстанавливать не нужно. Чего ты думаешь? Иди в дом справедливости, в архивы, туда же записывают всех, кто родился в Республике за последние тридцать лет. Кто знает, может ты действительно найдешь там свое имя?.
Так оно и оказалось, однако Марв все равно предпочитал никому не говорить о своей фамилии, считая это излишним. Парнишку Марва, механика-самоучку, в доме идей не стали и слушать, прогоняя, даже не глядя на те гениальные изобретения, которые он приносил с собой. Однако господина Марвина Опфайндер приняли, выслушали и с удовольствием дали лицензии и на теневой механизм, и на печатный автомат, и на погодный датчик. Получилось так, что арендатором дома в Остром переулке тоже являлся господин Опфайндер. Больше ни в каких местах эта странная фамилия не значилась, что вполне устраивало юношу. Сейчас же, когда старший смотритель пришел в редакцию и назвал его полное имя, молодой человек почувствовал, как по спине побежали мурашки.
Положив руку на дрожащего спутника, он произнес как можно более твердым голосом.
- Я и есть Марвин Опфайндер, господа смотрители. Чем я могу быть вам полезен?
- О, это просто замечательно! – просиял собеседник. Затем, откашлявшись, он важным голосом проговорил, будто зачитывая с бумаги: – Господин Опфайндер, мы явились сюда дабы арестовать вас за нарушение лицензионного соглашения между чертогами Отверженной Республики и Университета. Я вынужден доставить вас в Республиканское управление по работе с нелегальными деяниями, где вас предадут суду. Чтобы вы были уверенными, что я действую от имени Отверженной Республики, вот документ, доказывающий правомерность моих действий.
Он протянул Марву бумагу, на которой стояла печать в виде раскрывшего пасть волка. Юноша, ничего не понимая, посмотрел на нее, но буквы плясали перед глазами, не давая возможности прочитать написанное. Республиканское управление по работе с нелегальными деяниями? Что-то он слышал про заведение с таким вот сложным названием, но не помнил, что именно там находится. И все же он хорошо понимал: если на пороге редакции стоят смотрители Республики и требуют человека, то можно с уверенностью сказать, что этого несчастного не ждет ничего хорошего. «Они пришли, чтобы арестовать меня! Надо бежать, прятаться, спасать свою шкуру! Если меня арестуют, если предадут суду – не будет ничего хорошего, можно будет попрощаться со своей нынешней спокойной жизнью!» - мысленно заорал механик. Он хотел убежать, ну или хотя бы что-то предпринять, но не мог сдвинуться с места, тупо глядя на документ.
- Что же, господин Опфайндер, если вы ознакомились с постановлением, прошу вас последовать за мной. – проговорил старший смотритель, однако увидев, что юноша смотрит на него огромными, ничего не понимающими глазами, он добавил. – Очень прошу вас не совершать опрометчивых поступков. Если вы будете сопротивляться аресту, нам придется приложить силу. Так что будьте благоразумны, и проследуйте с нами.
- Хо… Хо… Хорошо… - пискнул Марв сорвавшимся, полным испуга голосом.
Стоило ему сделать несколько шагов вперед, как стражи крепко схватили его под руки и повели к черному экипажу, стоявшему чуть дальше по улице. Спутники смотрителей принялись прихватывать Ридли за лапы, от чего Марв скривился от внутренней боли – молодой человек не переносил, когда кто-либо дотрагивался до его спутника.
Охранники дождались, когда паренек заберется в экипаж, а затем закрыли его на замок. Марву показалось, что где-то там, далеко за дверью, осталась его тихая, размеренная жизнь. В фургоне не было сидений, и когда механическая лошадь тронулась по булыжной мостовой, Марв, потеряв равновесие, грохнулся на деревянный пол. Прижав к себе тихо скулящего спутника, парень забился в самый угол. Что же делать? Как сообщить друзьям о беде? Сколько пройдет времени, прежде чем его хватятся? И откуда они узнают, что его везут в Республиканское управление по работе с нелегальными деяниями?
Экипаж нещадно трясло на булыжниках мостовой, заносило на поворотах, подкидывало на неровностях дороги. Несчастный паренек сидел в темноте, разгоняемой лишь узенькой полоской света, проникающей в щель под входной дверцей. Они пять раз останавливались, видимо, чтобы забрать других подозреваемых, однако на деле в экипаж посадили лишь двоих людей. Один из них был мощным, широкоплечим человеком, отчаянно сопротивляющимся смотрителям. Когда с ним все-таки совладали и закрыли карету, тот принялся колотить в дверцу и требовать, чтобы его отпустили. Марв постарался еще сильней вжаться в стену – он испугался громилу, и не желал сделаться очередным пунктом его обвинения. Но, к счастью, крепыша гораздо сильнее интересовала любая возможность вырваться наружу, чем сосед-мальчишка, сидящий в дальнем углу.
Еще одна остановка – и через пару минут Марв зажмурился от бледного дневного света. Собрат по несчастью тут же воспользовался остановкой и попытался удрать, но не успел он сделать и трех шагов, как осел на землю – существо, размерами превосходившее собаку, вцепилось в загривок спутника беглеца. Несмотря на страх, Марв с любопытством осмотрел животное. Было ясно, что оно не принадлежало человеку: никто в здравом уме не пожелает, чтобы за ним таскалась зверюга, ростом выше пояса, с ярко-желтым мехом и горящими глазами. Нет, определенно это был удачный плод экспериментов ученый Университета. Зверь укусил спутника – и его хозяин упал, как будто его оглушили. Наверно, это существо специально натренировали сдерживать подобным образом особо буйных преступников. Механик прижал к себе своего друга, боясь, как бы и его не куснули для порядка. Но нет – зверь сидел, ожидая команды смотрителей, которые в этот момент вносили бессознательное тело обратно в экипаж. Вслед за ним ввели тощего, длинного человека с землистого цвета лицом. Он не брыкался и не вырывался, лишь хмуро смотрел перед собой, ожидая кары. «Собачка» смотрителей выскочила, экипаж закрылся – и снова продолжилась тряска по улицам Республики. Марв не отпускал от себя Ридли, он сидел в самом углу фургона, и через какое-то время его начало клонить в сон. Экипаж покачивался, а механик находился где-то на грани сна и яви, не засыпая окончательно и в то же время и не бодрствуя.
Наконец, карета остановилась. В глаза изобретателя, только привыкшего к темноте, больно ударил бледный осенний свет. В проеме стоял один из смотрителей, громким голосом окликнувший арестантов.
- Так, вы двое – на выход! Вышли и встали около экипажа, и чтобы без выкрутасов – иначе с вами случится то же, что и с этим верзилой.
Марв поднялся и последовал за тощим человеком на улицу. С неба лил дождь, и механик тут же вымок до нитки. Ридли, светло-коричневая белка, устроился у него на плече. Они стояли и смотрели, как четверо смотрителей выносят все еще бессознательного человека из кареты и несут к открытым дверям здания. Еще один охранник взял его спутника, койота, за шкирку и потащил следом. Марва передернуло от такого отношения к арестанту. «Какая грубость! Человек не должен дотрагиваться до спутника другого, это все равно, что в наглую лезть ему в душу!»
Во дворе, где остановился экипаж, было много смотрителей, перебегающих из одной его части в другую, но про двух заключенных, все еще стоящих около кареты, казалось, все забыли. Помимо людей тут было много существ с желтой шерстью, внимательно осматривающих весь периметр площадки. Паренек дрожал от холода, а еще сильнее от сковывающего страха. Наконец, к Марву и его товарищу по несчастью подошел человек в форме, у его ног сидел зверь, способный одним укусом спутника усыпить его хозяина.
- Следуйте за мной. – коротко кивнул смотритель и не оборачиваясь направился к строению. Изобретатель и хмурый человечек послушно пошли по его следам, а позади них тихо ступало по мокрой земле странное существо.
Их провели по длинному коридору, в который выходили десятки дверей тюремных камер. «Значит, сейчас меня судить не будут» - облегченно выдохнул юноша, изо всех сил стараясь заставить себя мыслить трезво. «Это, конечно, хорошо, но хотелось бы знать, в чем меня обвиняют». Охранник остановился у открытой комнатушки, и жестом велел тощему человеку зайти в нее. Затем захлопнул тяжелую, обитую железом дверь, лязгнул ключами – и пошел дальше. Марву ничего не оставалось, как последовать за ним. Они прошли по лабиринту коридоров, и, наконец, встали у очередной открытой камеры.
- Заходи, малец. – усмехнулся охранник, осматривая механика. – Пока побудешь тут, потом уж посмотрим, что с тобой делать.
Марв оказался в узкой келье. Освещение в ней было скудным, оно шло от неяркого светильника на высоком потолке, а также из окошка, располагавшемся почти на самом верху. Он полагал, что его посадят в сырой каменный мешок, что на него будут коситься еще десяток заключенных, что ему опять придется забиваться в угол и всеми силами стараться не впасть в панику. Здесь же было тепло, сухо и не было посторонних глаз. Смотритель с грохотом захлопнул за ним дверь, и юноша остался в одиночестве.
Немного постояв у входа, Марв осмотрелся. Большую часть камеры занимала узкая койка, она тянулась от стены до стены. Рядом с ней был небольшой стол и стул – вот и вся меблировка тюремной камеры. Сделал три шага – и ты уже упираешься либо в кровать, либо в спинку стула, либо в стену. Марв сел на койку и дотронулся лбом до горячей стены – именно так в узилище и проводилось отопление. В келье было тепло, но механика все равно била крупная дрожь.
- Что же мне теперь делать? – шепотом обратился он к своему спутнику. – Как выбираться отсюда? И самое главное – за что меня арестовали? Давай рассуждать. Если меня сразу повели не в зал суда, а в камеру – значит, сегодня меня судить не собираются, а продержат тут как минимум до завтра. У нас есть время, чтобы здраво обдумать ситуацию. Ха, здраво! Да я сейчас вообще ничего не понимаю! И, боюсь, вникнуть смогу только перед присяжными. Ну а что я в таком случае смогу сказать в свою защиту? Да ничего, в том то и дело! И отправят нас с тобой, приятель, куда-нибудь в шахту Руккера, отбывать наказание за нарушение лицензионного соглашения. Но что я нарушил? В том-то и дело, что ничего! Я же все регистрирую! А о гипнокубе никто, кроме ребят, не знает, но в них-то я уверен, они, как и я сам, осторожно им пользуются! Тогда что? Ох, чувствую я, что мы с тобой попали в крупные неприятности!
Решив, что во сне к нему придут какие-то здравые мысли, механик свернулся калачиком на кровати и провалился в тяжелый сон. Так он пролежал несколько часов, пока не услышал тихий, но настойчивый скрежет. Сначала ему показалось, что это ему снится, но он открыл глаза – а шуршание не прекращалось. Он сел и огляделся. За дверью все было тихо, там точно никого не было. Какой-то заключенный копает проход? Марв приложил ухо к горячей стене, ни ничего не услышал. Нет, такой вариант побега точно не сработает. Каменная кладка служила не только как отопительная система, но и как еще один охранный барьер. Подкопаешь ее - и тебя окатит струей кипятка. Тогда что же? Изобретатель закрыл глаза, прислушиваясь к негромкому шороху. Звук шел откуда-то сверху. Он посмотрел выбеленный потолок, но ничего не обнаружил. А потом краешком глаза заметил какую-то тень в зарешеченном окне. Что-то летающее, способное забраться на третий этаж, к определенному окну и несколько минут упорно скрестись, пытаясь попасть внутрь. Марв нахмурился и медленно сунул руку в карман пиджака. Пальцы сомкнулись на чем-то холодном. Магнит Бабочки, над которым он работал с утра! Какая удача, что он положил его в карман, поднимаясь наверх из подвала!
Вскочив с кровати, механик посмотрел на окно. Высоковато, около трех метров, так просто не допрыгнуть. Оглянувшись на дверь и убедившись, что она крепко заперта, он забрался на стол, пытаясь дотянуться зарешеченного окошка, но ему все равно не хватало роста, чтобы выглянуть наружу. Спустившись и отойдя к самой двери, Марв взял короткий разбег, вскочил на стул, оттуда на стол и подпрыгнул, умудрившись зацепиться руками за прутья, вмонтированные в стену. Парень повис, болтая в воздухе ногами и ища опоры. Наконец подошвы ботинок уперлись в твердую кладку, и Марв сумел подтянуться. Подоконник был настолько широким, что механик сумел держаться, опершись в него локтями. Просунув руку сквозь прутья, он схватил Бабочку. Коробка тут же перестала хлопать крыльями, почувствовав, что получатель ее поймал.
Ящичек никак не желал пролезать в камеру, и Марву пришлось работать в подвешенном состоянии. Надеясь, чтобы никто из смотрителей не зашел в камеру, молодой человек ударил по боку ящика, открывая его внутреннее содержание. Там лежала записка и карандаш. Посмотрев на бумажку, Марв с радостью узнал почерк Дирка. «Ты куда пропал?» - взывал клочок бумаги, вырванный из блокнота. Механик задумался. А серьезно, где же он? Нельзя же написать, что он в тюрьме, ребята такой кипишь поднимут – мама не горюй! Еще наделают дел, станет хуже, чем есть сейчас. Нахмурившись, Марв постарался вспомнить, какое именно ведомство назвал старший смотритель при аресте. Взяв поудобнее карандаш, юноша неловко накарябал на обратной стороне записки Дирка: «Меня отправили в республиканское управление по работе с нелегальными деяниями».
Молодой человек всей душой надеялся, что Ника, достаточно долго проработавшая в доме справедливости, сумеет понять, где он находится. Закрыв Бабочку, он столкнул ее с подоконника. Немного посмотрев, как она старательно машет крыльями, набирая высоту, Марв спрыгнул на стол. От усилий болели руки и грудь, но на душе стало спокойнее – он искренне верил, что друзья узнают, где он и сумеют помочь.
Тяжело вздохнув, механик опустился на кровать и прижал к себе спутника. Ридли снова стал лабрадором, и хоть от крупной собаки и так небольшое пространство урезалось еще сильнее, Марву стало чуть комфортнее. Согретый верным другом, юноша снова задремал.