de omnibus dubitandum 1. 101

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ (1572-1574)

    Глава 1.101. ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ ШВЕДСКОМУ КОРОЛЮ…

    Божьей [следует перечисление атрибутов] милостью, властью и хотением скипетродержателя Российского (Московского - Л.С.) царства, великого государя, царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси [следует полный титул] наставление и слово Иоганну, королю Шведскому [следует титул].

Рис. Граница Московской Руси и Швеции по Столбовскому договору (в привязке к современным границам)
   
    Сегодня принято считать Ивана «Грозного» первым (или одним из первых) самодержцев. Виноват в этом отчасти сам царь Иван, много говоривший о самодержавном характере своей власти в письмах малосимпатичным ему персонажам (лучше всего сохранились его письма князю Курбскому и шведскому королю Юхану=Иоганну III, вероятно именно потому, что эти письма были подделаны спецслужбами в XVIII веке, когда шла ревизия, направленная на переписывание истории - Л.С.).

    В этих письмах склонный к патетике Иван настолько убедительно выдал желаемое за действительное, что в его самодержавное правление до сих пор верят историки. Им это нужно было для своих целей (например, на образце безответного Ивана ругать действительно самодержавную до абсурда позднюю империю без риска проблем с властью).

    А еще царь Иван стал одним из первых в истории России переписывателей этой самой истории, пойманным за руку.

    Найденные летописные своды разных лет в показаниях расходятся, и добросовестные историки склонны больше доверять ранним. ПрАвил своды царь, естественно, в духе восхваления себя любимого и приписывания себе достижений всех многочисленных людей, постоявших у штурвала грозной России второй половины XVI века.

    "Ты прислал к нам через пленника свою грамоту, наполненную собачьим лаем, - мы дадим тебе на нее отповедь позже {(Что прислал еси свою грамоту с полоняником и которая твоя лая, и тому заповедь опосле. - В конце 1572 г. - начале 1573 г. «Грозный» (Иван Иванович «Молодой» и Симеон-Иван Бекбулатович – Л.С.) предпринял очередной поход в северную Ливонию, в результате которого им был отвоеван город Пайда (Вайсенштейн, ныне г. Пайде Эстонской ССР). Во время этого похода Грозный (на самом деле уже Иван Иванович «Молодой» или Симеон-Иван Бекбулатович – Л.С.) получил через одного из пленников грамоту Иоганна III, написанную в ответ на первое из комментируемых посланий и давшую повод к написанию второго послания. Текст этой грамоты не приведен в русЬких «Шведских делах» - здесь содержится только краткое указание на то, что грамота Иоганна была написана «не по пригожею» (Сб. РИО, т. 129, стр. 230). Грамота эта не сохранилась, по-видимому, и в шведском подлиннике: она не попала ни в публикацию переписки Иоганна III и Ивана IV (Ивана Ивановича «Молодого» или Симеона-Ивана Бекбулатовича – Л.С.), сделанную Ернэ (Н. Нarne, ук. соч.), ни в издание Sverges Traktater Ридберга и Баллендорфа (т. V - VI, 1903). Содержание ее, однако, может быть довольна ясно представлено из комментируемого послания (представляющего собою ответ на нее), так как царь (Иван Иванович «Молодой» или Симеон-Иван Бекбулатович – Л.С.) считал необходимым пространна ответить на все доводы шведского короля. Грамота Грозного (Ивана Ивановича «Молодого» или Симеона-Ивана Бекбулатовича – Л.С.) демонстративно адресована из отвоеванной Пайды, хотя в «Шведских делах», где она помещена, указано, что она писана «з дороги, идучи из Ливонские земли» (Сб. РИО, т. 129, стр. 230)}.

    А сейчас, по своему государскому обычаю, достойному нашего высокого величества, посылаем тебе пространное наставление со смирением.
Первое: ты пишешь свое имя впереди нашего, - это неприлично, ибо нам брат - цесарь Римский и другие великие государи, а тебе невозможно называться им братом, ибо Шведская земля честью ниже этих государств, как будет доказано впереди.

    Ты, говоришь, что Шведская земля - вотчина отца твоего; так ты бы нас известил, чей сын отец твой Густав и как деда твоего звали, был ли твой дед на престоле, и с какими государями он был в братстве и в дружбе {[чей сын отец твой Густав и как деда твоего имянем звали, и на королевстве был ли. - Густав Ваза, отец Иоганна III, вступил на престол в 1523 г. в результате свержения датской власти над Швецией. Он происходил из старинного шведского дворянского, но не королевского рода. «Грозный» (Иван Иванович «Молодой» или Симеон-Иван Бекбулатович – Л.С.), считал поэтому шведских королей не равными себе - «прирожденному государю»; в грамоте, посланной Иоганну III в феврале 1569 г., Иван IV (Иван V Иванович «Молодой» – Л.С.) называл его, хотя и неправильно, «избранным» королем что было в его глазах лишним выражением неполноценности шведских королей (ср. эту грамоту в руском приложении к указанной статье Ернэ). Насмешки над «мужичьим родом» Ваз составляют, если можно так выразиться, первый лейтмотив комментируемого второго послания к Иоганну III. Сами Вазы тоже считали некоролевское происхождение своим серьезным недостатком и пытались с большими натяжками доказать родство своего рода с древними королями, некогда правившими Швецией (ср.: Г.В. Форстен. Борьба на Балтийском море. СПб., 1884, стр. 256, прим. 2)]}, укажи нам всех их поименно и грамоты пришли, и мы тогда уразумеем.

    Когда ты прислал гонца своего переводчика Петрушу [Спффридсона - так написано в тексте] просить охранной грамоты для своих послов, то мы думали - ты хочешь заключить мир по прежнему обычаю: с наместниками Новгородскими (как преж того бывал вам мир с намесники Ноугородцкими. {Вопрос о необходимости для «Свейской земли», поскольку она «честью ниже» Руси, сноситься не с царем, а лишь с его новгородскими наместниками, является как бы вторым лейтмотивом комментируемого послания. Сношения Швеции с Новгородом (Немогардом - Л.С.)  начались значительно раньше, чем с Москвой: владея Финляндией, Швеция была непосредственным соседом Новгородской земли. С конца XIV в. Швеция находилась под властью датских королей (Кальмарская уния), так что, когда в конце XV в. московский государь Иван III присоединил Новгород (Немогард - Л.С.) и взял в свои руки его дипломатические сношения, Швеция не была самостоятельным государством. Как Иван III, так и его потомки относились с явной враждебностью к многочисленным попыткам шведских правителей освободиться от датской власти: датские короли были традиционными союзниками Руси, и Иван III даже помогал в 1497 г. датскому королю в войне против шведского правителя Стуре (см. ниже, прим. 11). Отсюда и установилась традиция сношений со Швецией через Новгород (Немогард - Л.С.): правители царской «вотчины», Новгорода (Немогарда - Л.С.), сносились с правителями «вотчины» датских королей - Швецией} так ведь велось исстари в течение нескольких сот лет, еще при князе Юрии, да при посадниках Новгородских, а у вас - при князе Магнусе, который ходил войной к Орешку {(при князе Юрье да при посадниках Ноугородцких, а у вас при Магнуше князе, которой приходил к Орешку. - Имеется в виду московский князь Юрий Данилович, занимавший несколько раз новгородский престол и в 1323 г. ходивший во главе новгородцев в поход на шведов (на Неве), и шведский король Магнус Эриксон, занимавший с 1333 г. шведский престол. В 1348 г. он предпринял поход (под предлогом обращения в католичество) на новгородский Орешек; поход был отбит новгородцами, обращавшимися за помощью к московскому князю Семену Ивановичу "Гордому". Дальнейшая судьба Магнуса (в 1356 г. он попал в плен к датскому королю и в 1374 г. умер на чужбине) дала повод к появлению в руских летописях рассказа о его неудачном крестовом походе и так называемого «Рукописания Магнуша», в котором шведский король, указывая на свою трагическую судьбу, советует потомкам не нападать на Русь. Из новгородских летописей (ср. напр.: ПСРЛ, III, 227) эти сказания проникли в общеруские летописи времени Ивана Грозного - Никоновскую летопись и Степенную книгу (ср. напр.: ПСРЛ, X, 224)}, и потому мы послали охранную грамоту по прежним обычаям и хотели даровать тебе по прежним обычаям мир с нашими вотчинами - Великим Новгородом (Немогардом - Л.С.) и Ливонской землей.

    Но ты епископа Павла прислал без настоящих полномочий и с надменностью и поэтому из этого ничего не вышло. С архиепископом Павлом была послана охранная грамота, - так почему же ты к нам в течение всего лета не прислал послов? А мы были в своей вотчине, в Великом Новгороде (Немогарде - Л.С.), и ждали, что ты смиришься, а военных действий не вели нигде, разве что какие-нибудь мужики столкнулись между собой на границе. А если некоторые люди, оторвавшись от наших передовых частей, и повоевали в Финской земле, то это случилось потому, что когда мы отправили с епископом Павлом охранные грамоты на послов, эти люди уже далеко зашли - мы приказали их вернуть, но не успели, поэтому они и повоевали.

    А Ливонскую землю мы не перестанем завоевывать, пока нам ее бог даёт. Злое же дело начал ты, как только сел на государство и наших великих послов, боярина нашего и наместника Смоленского Ивана Михайловича Воронцова, дворецкого нашего Можайского Василия Ивановича Наумова и дьяка нашего Ивана Васильева сына Лапина неповинно и с глумлением велел ограбить и обесчестить - в одних сорочках их оставили! {(И послов наших великих... неповинно за посмех велел еси ограбити и безчествовати, в одных сорочках поставили. - «Великие послы» Ивана IV (Ивана Ивановича «Молодого» – Л.С.), И.М. Воронцов и другие, находились в Швеции с июля 1567 г. по июнь 1569 г. Во время их пребывания там им пришлось стать свидетелями и даже отчасти жертвами государственного переворота 1568 г. (при Иване Ивановиче «Молодом» – Л.С.); статейный список Воронцова, сохранившийся в «Шведских делах» (Сб. РИО, т. 129, № 12), содержит замечательное описание последних дней Эрика и воцарения Иоганна. В августе 1567 г. [уже ДВА ГОДА (выделено мною - Л.С.) как Катарина=Катажина Ягеллонка живет с Иваном Ивановичем «Молодым» – Л.С.] послам стало известно, что Эрик СОШЕЛ С УМА (выделено мною - Л.С.) - стал «не сам у собя своею персоною», как деликатно объяснили Воронцову шведы (Сб. РИО, т. 129, стр. 134). Воспользовавшись душевным расстройством Эрика, его враги - представители преследуемой им феодальной знати - начали подготовку государственного переворота. Арестованный Эриком Иоганн вновь, при не вполне ясных обстоятельствах, обрел свободу. Шведский рейхсрат (государственный совет) предложил Эрику отклонить заключенный его послами договор с Иваном IV (с Иваном Ивановичем «Молодым» – Л.С.) (Форстен, Балтийский вопрос, т. 1, стр. 399 - 400). Послам заявили (фантазиями немецких горе-историков, о невозможности выдать Катерину - «НЕзаконную жену живого мужа» (Сб. РИО, т. 129, стр. 154 - 155); Воронцов и его товарищи безуспешно напоминали, что такое обязательство было дано шведскими послами в Москве (в том числе и Нильсом Гюлленшерной*, членом рейхсрата)}.

*) Г.М. Коваленко. Санкт-Петербургский институт истории Российской академии наук, Санкт-Петербург опубликовал в «Вестнике Нижегородского университета им. H.H. Лобачевского, 2015, № 2, с. 32-35» свою статью ШВЕДСКОЕ ПОСОЛЬСТВО В МОСКОВИЮ 1569-1572 гг., в которой освещает историю шведского посольства под руководством финляндского епископа Павла Юстена в контексте спора о «посольском обычае», то есть о формате дипломатических контактов между московским и шведским государствами.

    В 1557 г. (при Иване Васильевиче «Грозном» – Л.С.) в Московское государство прибыло первое полномасштабное посольство независимого шведского государства. Оно положило начало продолжавшемуся больше полувека руско-шведскому спору о «посольском обычае», то есть о формате дипломатических контактов между двумя государствами.
    В этом споре руская сторона настаивала на том, что шведский король должен ссылаться с руским царем не напрямую, а через новгородских наместников. Такая дипломатическая практика сложилась после включения Новгорода (Немогарда - Л.С.) в состав Московского государства. Новгородские наместники сохраняли за собой внешнеполитические функции, унаследованные от Новгородской республики, - право непосредственных сношений с Ливонией и Швецией. Как отметила Н.А. Казакова, «анализ формул договоров Новгорода (Немогарда - Л.С.) с Ливонией и Ганзой конца XV - первой половины XVI в. показывает, что хотя договоры заключались «по велению» государя всея Руси и Новгород (Немогард - Л.С.) назывался его «отчиной», тем не менее, формуляр договоров рисует Новгород (Немогард - Л.С.) как до некоторой степени обособленную политическую единицу, обладавшую известной самостоятельностью в сфере внешних сношений» [Казакова Н.А. О положении Новгорода в составе Русского государства в конце XV - перв. пол. XVI в. // Россия на путях централизации. М.: Наука, 1982. 296 с., с. 158].
    Шведские короли династии «Ваза» пытались ликвидировать этот унижавший их обычай и установить прямые дипломатические отношения с Москвой, минуя Новгород (Немогард - Л.С.). Иван IV отверг все предложения Густава I, сославшись на то, что он не хочет нарушать обычай, идущий, по его словам, еще от новгородского князя Юрия, заключившего в 1323 г. Ореховецкий договор со шведским королем Магнусом Эрикссоном [Памятники дипломатических сношений Московского государства с Шведским государством // Сборник Русского Исторического Общества. Т. 129. СПб.: Товарищество «Печатня С.П. Яковлева», 1910., с. 20-21]. Царь не считал его равным себе государем. Не случайно руские летописи называют Густава «Вазу» «избранным королем» [Полное собрание русских летописей. Т. XIII. М.: Языки русской культуры, 2000., с. 279]. Смысл этой политики выразил впоследствии Федор Иоаннович (cын Ивана "Грозного" - Л.С.), заявивший: «То нам за честь, что государи посылают посольства к нашим слугам» [Сахаров И.П. Дипломатические обычаи древней России // Сын Отечества. 1852. № 9., с. 12].
    Вступивший на шведский престол в 1560 г. Эрик XIV также попытался ликвидировать этот унизительный обычай и просил царя изменить практику дипломатических отношений. Он предложил Ивану IV союз, который обеспечивал бы обоим государствам свободу действий в Ливонии. В начале 1560-х гг. в руско-шведских отношениях наметился поворот [Graham Н.Р. Paul Justen's Mission to Moscovy // Russian History. 13. № 1. 1986., р. 42; Ahlen A. Bidrag till Ryska krigets historia under konung Johan III: s regering. 1. Stockholm. Iwar Haegst-r;ms Boktryckeri. 1869. S. 16-17]. По мнению Харальда Йерне, он был мотивирован с обеих сторон страхом перед внутренними и внешними врагами, потребностью заключить соглашение о спорных завоеваниях в Лифляндии и осознанием известной взаимной солидарности в системе власти и притязаниях [m;rne H. Svensk-ryska f;rhandlingar 1564-72. Erik XIV:s ryska f;rbundsplaner // Skrifter utg. af Kungl. Humanistiska Vetenskapssamfundet I Uppsala.V. Uppsala. Almqvist & Wiksell. 1897. S. 3]. В 1564 г. между Россией (при Иване Ивановиче "Молодом", Московским государством – Л.С.) и Швецией было заключено перемирие, открывавшее новые возможности для сближения.
    Весной 1565 г. Иван IV (Иван V Иванович «Молодой» – Л.С.) послал в Стокгольм Третьяка Пушечникова с предложением союза и дипломатического равенства в ранге на условиях выдачи царю (Ивану V Ивановичу «Молодому» – Л.С.) жены герцога Юхана Екатерины=Катажины Ягеллонки, руки которой царь (Иван Васильевич "Грозный" - Л.С.) добивался еще в 1560 г. Однако (фантазиями  Г.М. Коваленко и его коллег, современных дипломированных специалистов – Л.С.) Пушечников (вовремя! - Л.С.) умер, не доехав до Стокгольма (на самом деле Катарина=Катажина Ягеллонка уже в 1565 г. была привезена в Москву и родила в 1566 г. сына Сигизмунда III «Ваза»=Дмитрия Ивановича – Л.С.), и Эрик XIV узнал об инициативе царя только в 1566 г. (при 17-летнем Иване V Ивановиче «Молодом» - Л.С.) В Москву было отправлено посольство Нильса Гюлленшерны, который был уполномочен в случае крайней необходимости согласиться на выдачу Екатерины=Катажины, но не допустить разрыва с Россией (Московским государством – Л.С.) [Ahlen A. Bidrag till Ryska krigets historia under konung Johan III: s regering. 1. Stockholm. Iwar Haegst-r;ms Boktryckeri. 1869. S. 22]. Послы были вынуждены согласиться с требованиями царя относительно Екатерины=Катажины, и в феврале 1567 г. (при 18-летнем Иване V Ивановиче «Молодом» - Л.С.) был заключен союзный договор, который фактически ликвидировал старый дипломатический обычай, предусматривая дипломатическое равенство и равенство в ранге [Полное собрание русских летописей. Т. XIII. М.: Языки русской культуры, 2000., с. 403]. Однако этот договор так и не был реализован, поскольку Эрик XIV вскоре был свергнут с престола в результате дворцового переворота, подготовленного его братьями Юханом, Карлом и Магнусом.
Юхан III, сменивший Эрика XIV на престоле, пытался избежать новой войны с Россией (Московским государством – Л.С.) и закрепить практику дипломатических отношений между двумя государствами, основанную на принципе дипломатического равенства, примененного при заключении мирного договора 1567 г. Эта задача была возложена на членов шведского посольства 1569 г., которое возглавил финляндский епископ Павел (Паавали) Юстен. Его подробный отчет о злоключениях посольства представляет собой ценный исторический источник.
    Посольство Юстена было не совсем обычным с точки зрения международного дипломатического права, поскольку члены посольства были интернированы и больше года провели в ссылке в Муроме. В качестве единственной причины такого обращения с послами называется, как правило, желание царя (Ивана V Ивановича «Молодого» – Л.С.) отомстить за оскорбления, которым подверглись члены посольства И.М. Воронцова 1567-1569 гг. в Стокгольме.
    Сочинение Юстена позволяет установить еще одну не менее важную причину - нарушение шведской стороной норм руского дипломатического этикета, согласно которым все переговоры со Швецией велись в Новгороде (Немогарде - Л.С.), где печатью и крестным целованием скреплялись заключенные договоры.
    Как явствует из сочинения Юстена, шведские послы отказались вести переговоры с новгородским наместником, заявив, что в полученных ими инструкциях нет предписания вести с ним переговоры, поскольку они посланы непосредственно к царю (Ивану V Ивановичу «Молодому» – Л.С.). Юхан III решился на этот шаг, т.к. первым отступил от обычая Иван IV (Иван V Иванович «Молодой» – Л.С.), когда он в 1567 г. «вопреки обычаям прежних правителей соизволил целовать крест в Москве» и назвал Эрика XIV «братом» [Еп svensk beskickning till Ryssland under Erik XIV: s regering // Historisk tidskrift. 1887. H. 1. S. 340], т.е. признал его равным себе государем.
    Но на этот раз царь не видел причины «нарушать старину». Шведским послам было предложено вступить в переговоры с новгородским наместником. Они требовали пропустить их к царю (Ивану V Ивановичу «Молодому» – Л.С.), за что их задержали в Новгороде (Немогардe - Л.С.) с сентября 1569-го по январь 1570 г., где посадили под арест, плохо кормили и вдобавок ко всему ограбили. В конце января их фактически под арестом доставили в Москву. Оттуда их, так и не удостоив царской аудиенции, в сентябре отправили в Муром, где они больше года провели в заключении.
    Из Мурома послов препроводили в Новгород (Немогард - Л.С.), где в это время находился Иван IV. (Иван V Иванович «Молодой» – Л.С.). Его трехнедельное пребывание в Новгороде (Немогардe - Л.С.) зимой 1571-1572 г. было связано с подготовкой похода на «непослушника свейского Ягана короля за его неисправление». Он остановился на своем дворе «на Никитине улице». Здесь он принял находившихся в заключении с 1569 г. членов шведского посольства, которые просили его (Ивана V Ивановича «Молодого» – Л.С.), чтобы он «гнев свой утолил и рати свои унял и войною на Свейскую землю не ходил». Царь (22-летний Иван V Иванович «Молодой» – Л.С.) согласился отложить поход и продолжить мирные переговоры. Он счел необходимым объяснить свои претензии на Екатерину=Катажину Ягеллонку и дурное обращение с послами, возложив вину за то и другое на шведскую сторону: «Не мы отправляли своих послов в Швецию за сестрой польского короля госпожой Катариной=Катажиной, - нас привели к этому те обещания и письма, которые мы получали от послов. Они рассказывали, что герцог Юхан умер, и у него не осталось ни детей, ни наследников. Поэтому мы просили отдать нам его вдову. Поверив лживым рассказам, мы отправили в Швецию послов, которые вернулись оттуда, испытав оскорбления и несправедливость, словно за тяжкий грех, а ваш король даже не стал говорить с ними, кормили же их, словно каторжников. Чтобы отомстить, мы разрешили плохо обращаться с вами и отнять ваши вещи».
    19 января 1572 г. посольство выехало из Новгорода (Немогардa - Л.С.) и 7 февраля добралось до Выборга, из которого начало свой путь в Россию (Московское государство – Л.С.). Так, практически безрезультатно, закончилась 30-месячная миссия Юстена.
    Шведское посольство 1569-1572 гг. было одной из попыток шведской дипломатии ликвидировать обычай, унижавший королевскую власть и подрывавший международный авторитет Швеции, и установить прямые дипломатические связи с Москвой, минуя Новгород. Иван IV (Иван V Иванович «Молодой» или Симеон-Иван Бекбулатович – Л.С.), ревностно относившийся к соблюдению руского дипломатического этикета и упорно не желавший считать шведского короля равным себе государем, отреагировал на эту попытку интернированием посольства и пошел на дипломатический конфликт, осложнивший и без того напряженные отношения со Швецией. Объясняя его причину, он писал Юхану III: «Но ты епископа Павла прислал без настоящих полномочий и с надменностью, и потому из этого ничего не вышло» [Послания Ивана Грозного // Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI в. М.: Художественная литература, 1986., с. 123].
    Кризис в руско-шведских отношениях носил и личный характер. Переписка Ивана IV (Ивана V Ивановича «Молодого» или Симеона-Ивана Бекбулатовича – Л.С.), известного своим «кусательным» стилем, с Юханом III по своей озлобленности и изобретательности не уступает его знаменитой переписке с Курбским [Послания Ивана Грозного // Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI в. М.: Художественная литература, 1986. С. 108-217, Hj;rne H. Ur brevfv;xlingen mellan konung Johan III och tsar Ivan Vasiljevitsch. 1568-71 // Historisk bibliotek. VII. 1880. S. 534-554].
    Она постоянно затрагивает болезненный вопрос о претензиях, выраженных в титулатуре и большой государственной печати, в которую Иван IV (Иван V Иванович «Молодой» или Симеон-Иван – Л.С.) всерьез намеревался включить герб Швеции, для чего просил Юхана III прислать ему его копию. В ответ Юхан пригрозил ему тем, что он может сам включить царский титул и герб в свой собственный. В 1577 г. он присвоил Финляндии статус Великого княжества и дал ей герб, символика которого была адресована Ивану IV (Ивану V Ивановичу «Молодому» или Симеону-Ивану Бекбулатовичу – Л.С.) и который сегодня является официальным гербом Финляндии [Линд Й. Большая государственная печать Ивана IV (Ивана V Ивановича «Молодого» или Симеона-Ивана – Л.С.) и использование в ней некоторых геральдических символов времен Ливонской войны // Архив русской истории. Вып. 5. 1994., с. 223-225]. «Политически насыщенные» геральдические символы печати новгородского наместника позднее были зафиксированы в большой государственной печати и легли в основу новгородской территориальной эмблемы.
    Гедвига Фляйшхакер считает, что в своем споре с Юханом III Иван IV (Иван V Иванович «Молодой» или Симеон-Иван – Л.С.) определил формулу своего отношения к Швеции. Он представляет дело так, как будто правители Москвы уже давно разговаривают со шведскими королями как со своими подчиненными. Предложенная им Юхану III форма договора содержит, по сути дела, лишь односторонние обязательства Швеции. Чтобы обозначить неполноценность Швеции как государства он называет письма шведского короля челобитными, подчеркивает то свой гнев на короля, то оказанные ему милости [Fleischhacker H. Die staats- und v;lkerrichtlichen Grundlagen der Moskauer Aussenpolitik (14-17. Jahrhundert). Breslau. Priebatschs Buchhandlung Ferlag. 1938. S. 106-107].
    Датский исследователь Ион Линд отметил, что «в лице Юхана III Иван Грозный (Иван Иванович «Молодой» или Симеон-Иван Бекбулатович – Л.С.) нашел достойного противника, не собирающегося отступать ни на дюйм, который, в конце концов, перевернул их на позиции противоположные. К моменту своей смерти в 1584 г. Иван IV (Симеон-Иван Бекбулатович – Л.С.) был полностью разбит в придуманной им же самим игре» [Линд Й. Большая государственная печать Ивана IV и использование в ней некоторых геральдических символов времен Ливонской войны // Архив русской истории. Вып. 5. 1994., с. 226].
    Упорно отказываясь признавать шведских королей равными себе государями, Иван IV (Симеон-Иван Бекбулатович – Л.С.) не мог предположить, что через три десятилетия внук Густава "Вазы" будет одним из претендентов на московский престол, и именно в Новгороде (Немогардe - Л.С.), согласно старой дипломатической практике, будет подписан договор о его призвании.
    Сочинение П. Юстена, по мнению Г.М. Коваленко, существенно дополняет и уточняет официальную рускую версию руско-шведских переговоров [Памятники дипломатических сношений Московского государства с Шведским государством // Сборник Русского Исторического Общества. Т. 129. СПб.: Товарищество «Печатня С.П. Яковлева», 1910. 448 с.].
    Его основным содержанием является описание переговоров и злоключений посольства в России (Московском государстве – Л.С.). Российская действительность, которую он наблюдал по преимуществу со стороны, а то и из-за высокого забора, за которым содержали членов посольства, представляет лишь задний план его повествования. Как отметил Х. Грэм, «несмотря на то, что Юстен находился в России (Московском государстве – Л.С.) во время самого жестокого и неистового этапа опричнины, он весьма смутно осознавал политическую реальность. Очевидно, он так и не понял, что весной 1571 г. татары (правильнее крымчаки - Л.С.) до основания разграбили и сожгли Москву. Большая часть руских официальных лиц, перед которыми он, будучи беспомощным, испытывал благоговейный страх, пали жертвами темных сил, которым дал волю Иван Грозный (Иван V Иванович "Молодой" - Л.С.)» [Graham Н.Р. Paul Justen's Mission to Moscovy // Russian History. 13. № 1. 1986., р. 47].
    Несчастную судьбу посольства в стихотворной форме описал секретарь и переводчик Матиас Шуберт. Он составил также список своих потерь в России (Московском государстве – Л.С.) [Klagodikt ;fver en svensk beskicknings lidanden i Ryssland under ;ren 1569-1572 // Historisk Tidskrift. 1888. S. 79-89].
    Поэтические достоинства его стихотворной жалобы невелики, тем не менее, она дополняет и уточняет картину злоключений посольства, созданную Юстеном. О самом Шуберте известно очень мало. Юстен характеризует его как безбожного, несправедливого и коварного человека, который своим поведением отравлял остальным членам посольства и без того горькие дни плена.
    Написанное на латыни «Известие о посольстве в Россию (Московское царство – Л.С.)» Юстена [Narratio r.v. Pauli Juusten Episcopi Aboensis de legatione sua Russica. Diss. Aboae, 1775. S. 1-37] положило начало шведской традиции описаний России (Московского государства – Л.С.). Оно было издано на языке оригинала «отцом финской истории» Х.Г. Портаном в 1775 г. и переиздано профессором Дерптского университета Густавом Эверсом в начале XIX в. [Porthan H.G. Opera selecta. III. Helingfors. 1867. S. 383-419. Porthan H.G. Opera omnia. IX. Vammala. 1993. S. 304-356. Beitr;ge zur Kenntniss Russland und seiner Geschichte. Herausgegeben von Gustaw Ewers. Sammlung russischer Geschichte. X.1. Dorpat. 1816. S. 143-184].
    Весьма характерно, что на финском языке оно было опубликовано в то время, когда Финляндия и Советский Союз находились в состоянии войны [Denker R. Der finl;ndische Bischof Paul Justen und seine Mission in Russland // Rossica Externa. Festgabe Paul Johansen. Marburg. 1963., S. 38; Lyhyt kertomus siit; l;hetysteht;v;st;, jonka Turun piispa Paavali Juusten suoriti Moskovassa // Mikkola J.J. L;nnen ja id;n rajolta. Porvoo. 1942. S. 111-136]. В послевоенное время оно было дважды издано на английском языке [Graham Н.Р. Paul Justen's Mission to Moscovy // Russian History. 13. № 1. 1986. P. 41-92, [I. Kajanto] The tragic Mission of Bishop Paul Juusten to Tsar Ivan the Terrible. Helsinki. Suomalainen Tiedeakatemia. 1995. 122 р.], и только в 2000 г. появился его перевод на русский язык [Павел Юстен. Посольство в Московию 1569-1572 гг. СПб.: БЛИЦ, 2000. 211 с.].

    Фактически руководство переговорами не находилось уже в руках Эрика, - сам он тайно извещал послов, что "если ему удастся расправиться с Иоганном, то он передаст им Катерину=Катажину (Сб. РИО, т. 129, стр. 158, 163). 29 сентября 1568 г. Иоганн одержал победу над Эриком и вступил в Стокгольм - «и того же часу пришли на посолской двор многие немцы... и людей пограбили, да и самих послов ограбили, оставили в одних рубашках" (Сб. РИО, т. 129, стр. 168). Погром был приостановлен герцогом Карлом Зюдерманландским, более дальновидным политиком, чем его брат. В течение некоторого времени послов подвергали шантажу: требовали, чтобы они написали Ивану IV (Ивану V Ивановичу «Молодому» – Л.С.), не упоминая об учиненном над ними грабеже и указывая, что они «здоровы»; послы отказались «лгати своему государю» (Сб. РИО, т. 129, стр. 169). В октябре они были высланы в Або; в мае 1569 г. (при Иване V Ивановиче «Молодом» – Л.С.) их выпустили оттуда и отправили на Русь (Сб. РИО, т. 129, стр. 170).} А ведь это такие великие люди: отец того Ивана, Михаил Семенович Воронцов, был нашим наместником в нашей вотчине, в Великом Новгороде (Немогарде - Л.С.); а прежде никогда не бывало, чтобы от нас, государей, ходили послы в Шведскую землю: послы всегда ходили от новгородских наместников! А наказание на послов возложено напрасно, якобы за то, что они за твоей женой приехали, а они не сами приехали: прислали их, а послали их из-за вашего же вранья: сказали, что тебя в живых нет. Если бы сказали, что ты жив, как же было твою жену просить? Каждый знает, что жену у мужа взять нельзя. И тебе надо было пенять на своего брата Эрика да на его советников, которые с ним делали это дело обманом.
    А послы наши, боярин и наместник Смоленский Иван Михайлович Воронцов с товарищами приняли страдания и глумления из-за твоего недомыслия.
    Произошло это все таким образом: прежде всего, вскоре после твоей свадьбы стало известно, что твой брат Эрик подверг тебя заточению, а после этого стало известно, что ты скончался. И мы, прождав года с полтора, послали к твоему брату, королю Эрику, гонца своего Третьяка Андреевича Пушечникова узнать, жив ты или нет, чтоб брат твой Эрик, если тебя нет в живых и детей у тебя также нет, прислал к нам, ради наших милостей. Катерину=Катажину, сестру брата нашего короля Польского и великого князя Литовского Сигизмунда-Августа, а мы его за то пожалуем - освободим от сношений с наместниками нашей вотчины, Великого Новгорода (Немогарда - Л.С), и начнем с ним сноситься сами. А просили мы Катерину=Катажину, сестру брата своего, для того только, чтобы, взяв ее, отдать ее своему брату Сигизмунду-Августу, божьей милостью королю Польскому и великому князю Литовскому, а у него взять ЗА СЕСТРУ ЕГО (выделено мною - Л.С.) Катерину СВОЮ ВОТЧИНУ (выделено мною - Л.С.), Ливонскую землю, без кровопролития, в не по той причине, которую измыслили лгуны и бездельники; в этом деле нет никаких причин, кроме тех, о которых мы писали выше.
    Тебя же от нас спрятали; ведь если бы мы знали, что ты жив, разве мы стали бы просить твою жену? И посланника нашего Третьяка, заведя в пустынное место, уморили, предав насильственной смерти, а к нам прислал твой брат своего посланника Ивана Лаврентьева [Ганса Ларссона] (И посланника нашего Третяка, заведши в пустынныя места, лихою смертью уморили, а к нам присылал брат твой посланника своего Ивана Лаврентьева. - Третьяк Пушечников, судя по летописным известиям, был отправлен в Швецию, в апреле 1565 г. (ПСРЛ, XIII, 396). В феврале 1566 г. приехавший из Швеции переводчик Нечайко Тамаров сообщил, что «Третьяка Пушечникова, не дошед Свейского короля, на дорозе в Свейской земле не стало поветреем» {(т.е. умер от заразной болезни, - ПСРЛ, XIII, 401); во время переговоров с Эриком XIV обвинение в умерщвлении Третьяка не выдвигалось (ср.: Сб. РИО, т. 129, стр. 156). Дальнейшие переговоры велись, судя по «Шведским делам», шведским гонцом Гансом Ларссоном («Лаврентьевым», - Сб. РИО, т. 129, стр. 156 и в комментируемой грамоте) и, судя по летописи, руским гонцом Савлуковым (ПСРЛ, XIII, 404)}.
    Эти переговоры предшествовали приезду в Москву шведского посла Нильса Гюллешлерны, подписавшего в 1567 г. упомянутый выше союзный договор) с уверением, что наш гонец Третьяк умер случайно, и с просьбой сообщить, что именно мы хотели передать через Третьяка. И мы Ивану Лаврентьеву велели сказать о нашей милости твоему брату: если он пришлет сестру польского короля Катерину, то мы его пожалуем - освободим от сношений с наместниками. После этого твой брат Эрик послал к нам своих послов, князя Нильса [Гюлленшерна] с товарищами, и они посулили отдать нам сестру польского короля Катерину, а мы пожаловали твоего брата Эрика, освободили его от сношений с наместниками, дали клятву и послали своих полномочных послов. Наши полномочные послы жили у вас года с полтора, а про тебя слуху никакого не было - жив ты или нет, и у Нильса с товарищами не могли они ничего про тебя выпытать, поэтому-то о тебе и не думали, поэтому и была высказана такая просьба. Когда же ты пришел к власти, ты беспричинно предал наших послов грабежу, бесчестью и оскорблениям из-за лживого сообщения твоего брата и всех шведских людей. Заманили обманом наших послов, да и мучат, и грабят, да год просидели в Або в заточении, да еще отпустил ты их, как каких-нибудь пленников! Но ведь наши послы не виноваты ни в чем - не солгали бы ваши люди, нашим людям и ходить незачем было; а мы думали, что они говорят правду. Тебе следовало пенять на своих людей, которые сообщают неправду, а наши послы у тебя напрасно мучились из-за твоего недомыслия. А после всего этого ты с надменностью послал к нам своих послов - Павла, епископа Абовского, и других. Итак, это ты начал делать злое дело, нападая на честных людей вместо лживых, - если бы мы вашей лжи не поверили, этого бы не было.
    Все это мы тебе обстоятельно объяснили, а много говорить об этом нет нужды: жена твоя у тебя, никто ее не хватает, а вот много крови ради одного слова своей жены пролил ты напрасно. Вперед об этом вздоре много говорить не стоит, а станешь говорить, мы тебя и слушать не будем: делай что хочешь со своей женой, никто на нее не покушается!
    А что ты писал о своем брате, короле Эрике, будто мы из-за него собирались начать с тобой войну, то это смехотворно. Ради этого нам нечего было с тобой войну начинать: нам брат твой Эрик не нужен. А что мы ему свою жалованную грамоту послали, то это произошло таким образом: в то время, когда ты присылал к нам своего гонца Антона Ольса между нашей вотчиной, Великим Новгородом (Немогардом - Л.С.), и тобой началась война, и к нам через некоторых людей дошло челобитье от твоего брата короля Эрика, чтобы нам ему оказать помощь или, если он прибежит к нам, принять его к себе. И мы потому оказали ему милость, что ты - враг нашей вотчине, и нам нужно было что-нибудь сделать, чтобы ты осознал свою гордость и присмирел: а если бы нам пришлось начать войну, это также пригодилось бы. А ради этого нам войну начинать не стоило, да и не собирались мы войну начинать; а беглого нам как не принять? {(А беглово было нам как не хотети примати? - Еще до своего свержения с престола, Эрик XIV, предчувствуя возможность этого события, вступил в тайные переговоры с рускими послами, прося через своего тайного посланца, «детинку молодого», чтобы послы взяли его «с собою на Русь» (Сб. РИО, т. 129, стр. 135 - 130, - послы не решились вести переговоры через этого посланца «потому что детина молод, верити ему нелзя»). Позже, после открытого выступления Иоганна, Эрик просил передать царю, чтобы он не признавал Иоганна, если «Яган меня убьет или возмет на деле» (там же, стр. 166); послы обещали, в случае их спешной отправки на Русь, помощь царя против «Ягана» и «изменников» (стр. 164). В 1570 г. (уже во время царствования Иоганна III) на Русь приезжали шведские гонцы, один из которых Яне, желавший перейти в руское подданство, сообщил царю, что Эрик «ныне сидит в городе в Абове в Финской земле» и что он, Яне, «у него был сюда едучи и с ним виделся, и Ирик с ним к царю и великом» князю приказывал, чтоб государь прислал рать свою в Финскую землю, к Абову, а Абов в Финской земле, на сей стороне моря от Стеколна (Стокгольма), а город худ и людей в нем нет, только в нем сторожи стерегут короля Ирика человек со сто, а он сидит з женою и з детми» (стр. 197). Царь послал с Янсом грамоту к Эрику, не внесенную в «Шведские дела», но сохранившуюся в шведских архивах - в руской копии XVII в. и в шведском переводе того же времени. Приводим руский текст по публикации Ернэ (руское приложение к статье Ернэ, стр. 3 - 4): «Грамота великого князя к Ирикю королю писана, бывчи в турме. Дана на Москвы лета от созданиа миру 7070 (1562 - Л.С.) девятаго. Божиею милостию, мы великий государь царь и великий князь Иван Васильевичь всея Русие, королю Ирику. Учинилось нашему царскому величеству ведомо, что на тебя брат твой король Яган со всею землею возстал, и тебя свейского государьства согнав, в заточение тебя з женою и детми держит. А ныне брат твой Яган к нашему царьскому величеству прислал своих людей, Петра Шавридова и толмача Анса с своею грамотою, а ты к нам приказывал с толмачом с Янсом, что было твое хотенье великое нашему царьскому величеству служити и во всяком повиновенье быти, а ныне божьим судом от брата своего с своего государьства изгнан, в заточенье в городе в Абове сидишь, и нашему царьскому величеству за тебя вступитись, прислати б нам в Финскую землю к Абову, хотя и немногую, рать свою, а тебе б нам в твоей нуже пособствовати. А мы, памятуя твою службу к себе, тебя хотим жаловати своим великим жалованьем, а за брата твоего за Яганово непослушанье, и которое он безчестие учинил нашим великим послом, боярину нашему Ивану Михайловичу Воронцову с товарищы, за те за все дела з божиею помочью хотим, оже даст бог, на брата на твоего над Ягана подвиг свои з болшою ратью учинив, на всю Свескую землю меч свой послати. А тебя хотим жаловати, как будет по пригожу, и за тебя стояти, ты б то ведал тайно, а собою промышлял как лутче и смотря по тамошнему делу, а делал б еси то дело тайно себе, чтоб свкским людем то было не явно. С сею грамотою послали есмя к тебе толмача Анса и о всех делех к тебе словом приказали есмя, и ты б к нашему царьскому величеству о тех о всех делех со Янсом ведамо учинил, чтоб нашему царьскому величеству про те дела было ведамо, как нам тебя пожаловати, тебе помочь учинити, и мы по тому к тебе свое жалование учнем дерьжати. Писан как преже»}.

    Тебе же мы писали, чтобы ты пришел в сознание и прислал послов, тогда и решение было бы обо всем по-хорошему. Но ты из гордости не прислал послов; из-за этого и кровь льется. Об Эрике же мы тебе ни с кем ничего не передавали и за него не хлопотали, а раз такого дела не было, то что и говорить? А что значит, что была грамота? Было написано, да прошло {(А о Ирике... не говаривали и не вывечивали... А грамота что знает? Написано, да и минулося. - Слово «вывечивали» (в подлиннике через «Ъ» - «вывЬчивали») не встречается в словарях (Срезневский, Даль, Академический словарь). По контексту значит, очевидно, - «говорить за кого-нибудь, хлопотать». - «Грамота», значение которой отвергает Грозный (Симеон-Иван - Л.С.), - скорее всего, его послание к ссыльному Эрику (см. прим. 7), попавшее каким-то образом в руки Иоганна (поэтому оно и сохранилось в официальном шведском архиве)}.

    Если бы ты хотел жить по правде, так ты бы прислал ко мне послов - все бы и без крови разрешилось. А ты крови желаешь, поэтому ты бессмыслицу говоришь и пишешь. Никто на тебя не покушается, делай с женой и с братом, что хочешь; об этом много говорить не стоит.

    А много крови проливается из-за нашей вотчины, Ливонской земли, да из-за твоей гордости, что не хочешь по прежним обычаям сноситься с новгородскими наместниками; и пока ты этого не осознаешь, и дальше будет литься много невинной крови из-за твоей гордости и из-за того, что незаконно вступил в нашу вотчину, Ливонскую землю.

    Ты писал, что мы не сдержим обязательств, данных в грамоте и скрепленных печатью, но ведь на свете есть много великих государств, и во всех этих государствах наше слово неизменно ценится (ты спроси там - узнаешь!), почему же в одной Шведской земле будет по-иному? А что послы твои вопреки обычаю и охранной грамоте были обесчещены и отправлены в заключение {(А что послы твои через обычей и через опасную грамоту так безчествованы и в поиманье были. - Имеется в виду ссылка в Муром послов Иоганна III, Павла Абовского и других, в 1570-1572 гг. До этой ссылки послы, как мы узнаём из «Шведских дел», были подвергнуты еще специальным репрессиям: в конце 1569 г., во время известной карательной экспедиции Ивана IV (Ивана V Ивановича "Молодого" - Л.С.) в Новгород (Немогард - Л.С.) (где до ссылки находились шведские-послы), «велел государь свейских послов ограбити и грамоты королевы и наказы велел у них поимати за то, что Свейской король ограбил послов: государских Ивана Михайловича Воронцова с товарищи» (Сб. РИО, т. 129, стр. 177)}, то ты этому не дивись: нельзя же было не ответить на твой недостойный поступок с нашими послами, да и то мы еще не поквитались за наших послов: ведь наши послы - великие люди, а те - холопы, а наши послы у тебя в Або сидели взаперти долго (это ли не заточение?). да и отпустил ты их, как пленников, а всех их опоили отравой, и они, приехав сюда, померли. Спеси же с нашей стороны никакой нет, а писали мы тебе так, как подобает писать нашей самодержавной власти к твоей королевской, - ибо раньше того не бывало, чтобы великим государям всея Руси сноситься со шведскими правителями; сносились шведские правители с Новгородом (Немогардом - Л.С.). Неужели же достоинство нашей вотчины, Великого Новгорода (Немогарда - Л.С.), заключалось в том, что она от нас отделялась, а теперешнее бесчестие - в том, что она признает нас, великих государей, как ты нелепо пишешь? А войску нашему правитель - Бог, а не человек: как Бог даст, так и будет.

    А это истинная правда, а не ложь, - что вы мужичий род, а не государский. Пишешь ты нам, что отец твой - венчанный король, а мать твоя - также венчанная королева; но хоть отец твой и мать - венчанные, но предки-то их на престоле не бывали! А если уж ты называешь свой род государским, то скажи нам, чей сын отец твой Густав и как деда твоего звали, и где на государстве сидел и с какими государями был в братстве, и из какого ты государского рода? Пришли нам запись о твоих родичах, и мы по ней рассудим. А нам хорошо известно, что отец твой Густав происходил из Смоланда {(отец твой Густав из Щмалот) - Иван IV имеет в виду, что Густав Ваза происходил из Смоланда - провинции на юге Швеции. В действительности род Ваз происходил из другой провинции - Упланд. Неизвестно, почему Грозный приписывал Вазе происхождение из Смоланда - потому ли, что эта провинция была одной из первых, где началось восстание под руководством Густава (см. ниже, прим. 19), или, может быть, он имел в виду буквальный смысл названия Смоланд - «Малая земля», усматривая в самом этом названии намек на «мужичье» происхождение Ваз?)}, и еще потому нам известно, что вы мужичий род, а не государский, что, когда при отце твоем Густаве приезжали наши торговые люди с салом и с воском, то твой отец сам, надев рукавицы, как простой человек, пробовал сало и воск и на судах осматривал и ездил для этого в Выборг; а слыхал я это от своих торговых людей. Разве это государское дело? Не будь твой отец мужичий сын, он бы так не делал. Ты пишешь, что в течение нескольких сот лет в Швеции были короли, но мы таких не слыхали за исключением Магнуса, который ходил под Орешек, да и тот был князь, а не король. А давно ли в Шведской земле сидел правитель - Стен Стуре**?

**) Стен Стуре Старший (швед. Sten Sture den ;ldre; 1440, Швеция — 14 декабря 1503, Йёнчёпинг) — регент Швеции с 16 мая 1470 по 18 октября 1497 года (1-й раз), и с ноября 1501 года (2-й раз), который своей деятельностью подготовил окончательное расторжение Кальмарской унии и восстановление шведской государственности.
Происходил из феодальной верхушки шведского общества. После смерти Карла Кнутсона (1470 год) был избран регентом Швеции. Опираясь на крестьян и бюргеров, он сохранял своё положение в течение 26 лет вопреки сильной оппозиции государственного совета, тяготевшего к унии. В 1471 году в битве при Брункеберге армия под его командованием разбила армию датского короля Кристиана I.
Много сделал для поднятия благосостояния страны и для просвещения, а также для централизации и укрепления аппарата управления. В 1477 году им был основан университет в Упсале и почти одновременно было введено в стране книгопечатание.
Не будучи в состоянии помешать провозглашению Кальмарской унии в 1483 году, он, однако, оттянул фактическое её возобновление до 1497 года, когда король датский Ганс, призванный шведским государственным советом, разбил под Ротебро шведскую армию и запер самого Стуре в Стокгольме.
Он продолжал, однако, и после того занимать первое место в государстве, примирился с государственным советом, который скоро разочаровался в унии и, когда в 1501 году в стране вспыхнул общий мятеж, был вторично избран регентом.
После смерти был похоронен в кафедральном соборе Стренгнеса.

{А Стен Стурe давно ли был правитель на Свейской земле? - В Швеции было два правителя с таким именем. Наиболее известен Стен Стуре Старший, регент Швеции в 1470-1497 и 1501-1503 гг. Стуре, стремившийся к освобождению Швеции от датской власти, был вместе с тем активным врагом Руси и заключал против нее союзы с Ливонским орденом и Вел. кн. литовским Александром Казимировичем. Иван III в 1497 г. помог датскому королю разбить Стуре; датский король в благодарность прислал московскому государю документы из архива Стуре, уличающие Александра Литовского (имевшего с 1497 г. формальный союз с Иваном III) в сношениях со Швецией. В 1503 г. во время перемирия с Литвой Иван III отказался включить в него Стуре (снова захватившего власть в Швеции и опять выступавшего в союзе с Литвой). Стен Стуре Младший был регентом Швеции в 1512-1520 гг.; он продолжал политику Стуре Старшего}. Об этом у тебя многие помнят: спроси - узнаешь. А отец твой обменивался грамотами с новгородскими наместниками, и грамоты эти писались следующим образом: сперва написан титул нашего царского величества, а затем написано: «Густав Эрикович, божьей милостью Шведский и Готский король и советники королевства Шведского и вся земля Шведская присылали своих послов к великому государю Ивану, божьей милостью царю и государю всея Руси и великому князю бить челом, чтобы великий государь Иван [следует титул] Густава, короля Шведского и Готского и советников королевства Шведского и всю землю Шведскую пожаловал, велел своим боярам и наместникам Великого Новгорода (Немогарда - Л.С.) и своей вотчине, Великому Новгороду (Немогарду - Л.С.), заключить перемирие, а также велел людям своей вотчины, Великого Новгорода (Немогарда - Л.С.), торговать со Шведской землей по-прежнему. И великий государь Иван [следует титул] по их челобитью Густава Эриковича, шведского короля, и всю Шведскую землю пожаловал, велел своему боярину и наместнику Борису Ивановичу Горбатому и дворецкому Семену Никитичу Бутурлину и своей вотчине, Великому Новгороду (Немогарду - Л.С.), заключить перемирие, а также велел людям своей вотчины торговать со Шведской землей по-прежнему. И довели до конца это челобитье новгородскому наместнику великого государя царя Руского, князю Б.И. Горбатому и дворецкому С.Н. Бутурлину шведские послы господин Кнут Андреевич [Кнут Андерсон] и Бернардин Николаевич [Биорн Классон] и от имени всей Шведской земли заключили перемирие на шестьдесят лет - от Благовещенья 7045 [1537] г. до Благовещенья 7105 [1597] г. - с наместником великого государя царя Руского Б.И. Горбатым и дворецким С.Н. Бутурлиным, которые выступали от имени вотчины великого государя, Новгородской земли; и по условиям этого мира должен быть устроен съезд в Соболине, на реке Вуоксе, через десять лет после заключения мира, в Ильин день 7055 [1547] года, а на этом съезде должны присутствовать с обеих сторон достойные люди из вотчины великого государя царя Руского, Великого Новгорода (Немогарда - Л.С.), а также из Шведского королевства, которые должны размерить границы по земле и воде согласно грамотам князя Юрия и князя Магнуса. Во исполнение всех этих условий, по повелению великого государя Ивана [следует титул] боярин и наместник Великого Новгорода (Немогарда - Л.С.) В.И. Горбатый и дворецкий С.Н. Бутурлин привесили к этой мирной грамоте свои печати и принесли клятву, целуя крест за вотчину великого государя, Великий Новгород (Немогард - Л.С.), и за Новгородскую державу. А от имени Шведской державы короля Густава и от Выборгской державы и от города Выборга, за город Выборг и за Выборгскую державу и за всю Шведскую землю по поручению короля Густава и советников королевства Шведского целовали крест послы Шведского королевства Кнут Андреевич и Бернардин Николаевич. Когда же новгородские наместники великого государя царя Руского пошлют своего посла к королю Густаву, то Густав, король Шведский и Готский, должен будет за всю Шведскую державу перед этим послом целовать крест, обязуясь исполнить то, что написано в этой мирной грамоте, и должен будет Густав, король Шведский, привесить к этой грамоте свою печать. А архиепископ Упсальский должен будет поручиться за всю Шведскую державу, и должны будут они исполнять то, что написано в этих грамотах. Заключен этот мир в Великом Новгороде (Немогарде - Л.С.) в 7045 году, а от воплощения господня [рождества Христова] в 1537 году» («Густаус Ерикович... тысяща пятьсот тридесять седмое». - Грозный точно цитирует текст договора о перемирии между ним и Густавом Вазой, заключенного в 1537 г., опуская лишь (после слов «по княжь Магнушевым грамотам») описание руско-шведской границы, которую должны будут разметить съехавшиеся на Вуоксе послы. Грамота 1537 г. имеется в ЦГАДА, ф. 96 (сношения со Швецией), шведские трактаты, № 3; латинский текст ее приведен в книге Ридберга (Rydberg) «Sverges Traktater» (т. IV, стр. 181).).

    Все это мы тебе выписали точно из грамоты о перемирии, которую отец твой Густав заключил с новгородскими наместниками. И если бы у вас было настоящее королевство, то отцу твоему архиепископ и советники и вся земля не считались бы за товарищей, а землю к именам великих государей не приписывают. Всего же достовернее будет, если ты пришлешь запись о своем государском роде, о котором ты писал, что ему четыреста лет, кто после кого сидел на престоле, с какими государями были в братстве, и мы оттуда уразумеем величие твоего государства. Какие ваши предки жили в городах и столицах, а не в мужицких деревнях, и кто входил в ваш род, кроме твоего отца (сообщи все это обстоятельно!), и какие у вас в Швеции были еще короли и из какого рода. А что ты писал о короле Арцымаг-нусе [Магнусе] {писал еси о Арцымагнусе короле. - Речь идет о датском принце Магнусе, которого Грозный признал королем Ливонии (см. прим. 17). Приставка «арцы» (ср.: герм. Еrz-, польск. Аrzy-) присоединялась на Руси не только к некоторым западным титулам («арцыарцук» - эрцгерцог), но и к именам лиц, носивших соответствующие титулы [напр, шведский герцог Карл, брат Эрика и Иоганна, именовался «Арцыкарло» (см. напр.: Сб. РИО, т. 38, стр. 265, 270)]}, так мы и помимо него знаем, что вы - мужичий род, и попали на престол не по своему достоинству, а благодаря родству. Те же, которые сидели в городах к больших местах, были не из вашего рода и также не короли. А королей мы в Шведской земле не слыхали до твоего отца Густава; первый король - твой отец, а ссылался он в своих грамотах на грамоты князя Магнуса, а не короля (княжь Магнушевы грамоты, а не на короля. - Шведский король Магнус Эриксон (см. выше, прим. 4), действительно, именуется в договоре 1537 г. князем не только в руском, но и в латинском тексте договора («dux», - Rydberg, стр. 183). Однако в летописных памятниках о Магнусе он называется королем (ср. ПСРЛ, X, 244)}. Ведь и твой отец мог бы сыскать прежних королей, да не ссылался на королей, а ссылался на князя Магнуса, а ты, неведомо каким образом, сыскал у себя прежних королей! И потому еще ваш род - мужичий и государство - не великое, что написано в тех же грамотах, что отец твой должен целовать крест за всю Шведскую державу и за город Выборг и за Выборгскую державу, а архиепископ Упсальский {арцыбискупу Апсалимскому - Архиепископ Упсальский являлся главой шведской церкви (после реформации, когда власть папы над шведской церковью была ликвидирована, роль его еще более выросла)} должен поручиться; а от имени Шведской державы короля Густава, и от Выборгской державы и от города Выборга, от всей Шведской земли за город Выборг и за Выборгскую державу и за всю Шведскую землю по поручению короля Густава и советников Шведского королевства целовали крест послы Шведского королевства, обещая, что король Густав будет целовать крест, а архиепископ Упсальский даст поручительство, и все сказанное должны будут исполнить. И ты бы сам рассудил, ведется ли так в великих государствах, как в вашем? Отец твой целовал за Шведскую державу и за Выборгскую державу, - выходит, что Выборг как бы особое место, а сидит там как-будто бы товарищ отца твоего. Если бы ваше государство было великое, то и архиепископ Упсальский не был бы записан в товарищах отца твоего, а то записан архиепископ как товарищ твоего отца. Почему советники Шведского королевства товарищи твоему отцу? А послы не от одного отца твоего, а от всего Шведского королевства, а отец твой во главе их, как староста в волости. И если бы отец твой был великим государем, то и архиепископ у него в товарищах не был бы и советники и вся земля Шведская и Выборгская держава приписаны не были бы, и послы были бы от одного твоего отца, а не от королевства Шведского, а здесь послы от королевства Шведского, а не от одного отца твоего, и архиепископ приписан. «Должны будут исполнить то, что написало в той грамоте», - видишь ведь, как отцу твоему исполнить, так и архиепископу! И тебе поэтому нельзя равняться с великими государями: у великих государей таких обычаев не бывает. Если же кто-нибудь не бережет своего государского достоинства и называет тебя своим братом, то это его дело; нас это не касается, мы соблюдаем свою честь, как подобает нашему царскому величеству (А хто будет не бережет своего государьства, а к тобе пишет братом, тот сам ведает...- Имеется в виду, по-видимому, польский король Сигизмунд II Август (незадолго до этого умерший) - шурин Иоганна III, неоднократно предлагавший себя в качестве посредника между Русью и Швецией. Иван IV еще в 1563 г. (при Попечительском совете при молодых царевичах Дмитрие и Иване Ивановичах - Л.С.) говорил о Сигизмунде II: «А что он пишетца свейскому братом ровным, и коли он, брат наш, не рассмотряет своее чести, ино то он, брат наш, ведает, хоти и возовозителю своему назоветца братом, и в том его воля» (Сб. РИО, т. 71, стр. 243). Позднее руские послы характеризовали польское предложение о заключении «соединенья» с Иоганном III как «безлеп»: «тому никак не сстатися, что свейскому королю со государем нашим, царем и великим князем ссылатися» (Сб. РИО, т. 71, стр. 721)}. Если же ты не доверяешь той грамоте своего отца, то пришли своих послов, верных людей, и они посмотрят эту грамоту и печать твоего отца на ней. И с этими послами ты сообщи нам, был ли кто-нибудь королем в Шведской земле до отца твоего, кто именно был и из какого рода и с кем он был в братстве; а мы об этом не слыхали, - уж не нашел ли ты этих королей у себя в чулане?

    А король Магнус нам этого не рассказывал, и он сам столько не знает про ваш мужичий род, сколько мы узнали от людей, приходящих из разных земель. А что мы короля Арцы-магнуса [Магнуса] пожаловали городом Полчевым и иными городами, то мы, слава богу, в своей вотчине вольны: (А что мы короля Арцымагнуса пожаловали городом Полчевым и иными городы, и мы з божиею волею в своей вотчине волны. - Принц Магнус, сын датского короля Христиана III и брат короля Фридриха II, с 1560 г. был наместником датского короля на о. Эзель (доставшемся Дании после распадения Ливонии в начале Ливонской войны). В 1569 г. (при Иване V Ивановиче "Молодом" - Л.С.), после свержения Эрика XIV и провала плана руско-шведского союза, царь согласился на предложение двух ливонских авантюристов Таубе и Крузе и вступил в переговоры с Магнусом. В результате этих переговоров царь согласился признать Магнуса королем Ливонии, передать ему (когда они будут завоеваны) главные ее центры - Ригу и Ревель, признать за Ливонией ее «вольности, суды и права», сохранить местное (лютеранское=протестантское) вероисповедание и предоставить ливонцам право беспошлинной торговли с Русью (см.: Копенгагенские акты, изд. Ю. Щербачевым, Чтения Общества истории и древностей Российских, 1915, кн. IV, стр. 284, докум. 160). За это «ливонский король» Магнус становился «голдовником» (вассалом) царя, гарантировалась свободная торговля Руси через Балтийское море; ценой этой уступки Иван IV, в случае успеха всего плана, достиг бы основных целей, поставленных в Ливонской войне. Город Полчев, о котором здесь идет речь, - ливонский город Оберпален (ныне г. Пылтсама, Эстонской ССР) был дан Магнусу во владение до завоевания главных городов Ливонии. В 1571 г. [в связи с изменой Грозному (Ивану V Ивановичу "Молодому" - Л.С.) Таубе и Крузе] Магнус пытался отказаться от своего соглашения с царем, но в 1572 г. (при Симеоне-Иване - Л.С.) он снова обратился к руским, и прежние отношения были возобновлены. Союз с братом датского короля (датский король Фридрих II вполне сочувствовал этому союзу) еще более усиливал руско-шведскую вражду: с 1572 г. начались активные военные действия Ивана IV (Симеона-Ивана Бекбулатовича - Л.С.) против шведской Ливонии} кого хотим, того и жалуем. А что было написано о деде Арцымагнуса [Магнуса] Фридрихе, то тут, как видно, переводчики (немецкие фальсификаторы, горе-историки - Л.С.) сделали какую-то описку (А что о королеве о Арцымагнусове прародителе Фредрике - ино нечто буде переводчики не гораздо описалися. - Смысл этой фразы не совсем понятен. По-видимому, Иван IV (Симеон-Иван Бекбулатович - Л.С.) имеет в виду какую-то неясность (фантазиями романовских фальсификаторов, и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных  горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) в сделанном для него переводе той «непригожей» грамоты Иоганна III, на которую он отвечает. {«Фредрик» (Фридрих), о котором идет здесь речь, - датский король Фридрих I, царствовавший с 1523 по 1533 гг.)}. Сам же ты написал вполне верно, что некоторое время тому назад Христиерн, благородный король Дании, взял под свою благородную власть Шведское королевство, а затем, оставив там своих бояр, поехал на свое государство в Датскую землю; и отец твой Густав, сговорясь с прежними правителями Шведской земли, примчался из Смоланда с коровами и перебил бояр короля Христиерна Датского, а сам стал королем; после этого он сговорился с Христианом, отцом Магнуса, и они захватили Христиерна, а датским королем посадили Христиана {(Гастаус...сам королем учинился...да Керстана поймали, а Крестьянуса на Дацком королевстве посадили. - Государственный переворот в Дании, совпавший с освобождением Швеции из-под датского господства, относится к 1520 - 1523 гг. Исторический характер этого переворота так же противоречив, как и сама фигура датского короля Христиерна (Христиана) II, против которого он был направлен. В Швеции борьба с Христиерном II имела характер национально-освободительного движения (в 1520 г. Христиерн II учинил избиение вождей шведской национальной оппозиции - так называемую «Стокгольмскую кровавую баню»); в Дании движение против Христиерна было в значительной степени вызвано стремлением феодальной знати избавиться от абсолютистской политики короля (подобно шведскому перевороту 1568 г.). В связи с этим ход движения в обеих странах также был различен. При известии о резне в Стокгольме, Густав Ваза (будущий король), находившийся в то время в эмиграции в Любеке, решился отправиться в Швецию. Ему удалось поднять восстание в Смоланде, но главную опору он нашел в горном районе Далекарлии. В 1521 г. Густав во главе восставших занял Упсалу и осадил Стокгольм. Что имеет в виду Грозный (Симеон-Иван Бекбулатович - Л.С.), когда говорит, что Густав «пригнался из Щмолант [Смоланда] с коровами», - не вполне ясно [вероятно, он имеет в виду рассказ о том, что Густав в 1519 г. бежал из тюрьмы, переодетый погонщиком скота (Geijer. Geschichte Schwedens, II 1834, стр. 6)]. В 1523 г. Стокгольм был взят Густавом и власть датских наместников низвергнута. В Дании низвержение Христиерна II произошло также в 1523 г. На престол был посажен ставленник дворянства - Фридрих I, дед Фридриха II и Магнуса (а не «Хриетианус», как говорится в комментируемой грамоте). Но власть его была непрочной: горожане и крестьяне не признавали нового короля и вели с ним ожесточенную борьбу (Копенгаген так и не признал Фридриха I до его смерти). Только Христиану III («Христианусу»), сыну Фридриха I, вступившему на престол в 1533 г., удалось кое-как овладеть всей Данией}.
   
    Так оно и было, правду ты нам написал, больше и писать нечего. Сам ведь ты написал, что ваше королевство выделилось из Датского королевства, а если ты еще нам пришлешь грамоту с печатью, о том, как бессовестно поступил отец твой Густав, захватив королевство, то и того лучше будет, нам и писать будет нечего об этом: сам ты свое холопство признал!

    Ты писал насчет нашего царского письма о великом государе самодержце Георгии-Ярославе - это мы потому писали, что с великим государем самодержцем Георгием-Ярославом но многих битвах участвовали варяги, а варяги - немцы; и раз они его слушали, значит были его подданными (с великим государем самодержцем Георгием-Ярославом на многих битвах бывали варяги, а варяги - немцы, и коли его слушали, ино то его были. - Речь идет о киевском князе Ярославе Мудром, который в ходе междоусобных войн неоднократно использовал варяжские дружины (ср.: «Повесть временных лет», серия «Литературные памятники», т. I, 1950, стр. 89, 96, 100, 101); но мы об этом только известили, а нам это не нужно. А о твоей печати мы писали потому, что, если ты хочешь с нами сноситься, минуя наместников Новгородских, то ты должен за это нас чем-нибудь отблагодарить. Вот почему мы тебе об этом писали; а без такой благодарности тебе нельзя позволить cноситься с нами помимо наместников. Что же касается печати Римского царства, о которой ты писал, то у нас есть своя печать от наших прародителей; а римская печать нам также не чужда: мы ведем род от Августа кесаря (А что писал еси... мы от Августа Кесаря родством ведемся... примериватьца к твоей высости не к чему! - Во время переговоров с Павлом Абовским царь указывал, перечисляя условия, на которых он согласен вести непосредственные сношения с Иоганном III: «Да Ягану же царьского величества титла написати, да Свейским в титлех государьских написати по царьского величества указу. Да прислать образец, герб свейский, чтоб тот герб в царьского величества печати был» (Сб. РИО, т. 129, стр. 213). {Легенда о происхождении руских князей (через Рюрика) от «брата Августа-кесаря» Пруса, была широко распространена в руской письменности XVI в. и занимала важное место в писаниях самого Ивана "Грозного" (Ивана V Ивановича "Молодого" - Л.С.). История этой легенды (фантазиями романовских фальсификаторов, и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных  горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) полностью не выяснена, но мнение ряда историков XVIII - XIX вв. (Байер, Шлёцер, Куник) о ее польском происхождении должно быть отвергнуто, как необоснованное (ср.: И.Н. Жданов. Русский былевой эпос. СПб., 1895, стр. 101). Первые известные нам упоминания этой родословной относятся ко времени Василия III - в «Послании Спиридона-Саввы» (Жданов, ук. соч., прилож. V, стр. 596-597) и у Герберштейна (Записки о Московии. СПб., 1866, стр. 11). Упоминается легендарный Прус и в летописных памятниках XVI в. (Воскресенская летопись, ПСРЛ, VII, 268; Степенная книга, ПСРЛ, XXI, ч. 1, стр. 7, 60). "Грозный" (Иван V Иванович "Молодой" и Симеон-Иван Бекбулатович - Л.С.) в своих дипломатических посланиях многократно подымали вопрос о своем происхождении от «Августа-кесаря». {В грамоте польскому королю Сигизмунду-Августу в 1556 г. он (Иван "Грозный" - Л.С.) писал: «А мы как есть государь кристьянский, положа упование на всемогущего бога, держим извечную свою прародительскую честь и старину, почен от Августа-кесаря и до великого князя Владимера, крестившего Рускую землю, и царьство Руское добре одержавшего, и от великого Владимира до царства великого Владимира Манамаха, высоко и достойнейшую от грек честь приимшего, и от Владимира Манамаха но коленству до мстителя неправдам деда нашего, великого князя Ивана, и до блаженние памяти отца нашего, великого государя Василья, закосненным прародительствия землям обретателя, даже по се время и до нас» (Сб. РИО, т. 59, стр. 537-538). В 1563 г. бояре заявляли от его (9-ти летнего Ивана V Ивановича "Молодого" - Л.С.) имени польским послам: «... мы как есть государи почен от Августа кесаря, обладающему всею вселенною, брата его Пруса, его ж постави в березех Вислы реки во град Машборок [siс!] и Торунь и Хвойница и Преслава и Гданеск и иных многих городов по реку глаголемую Немон, впадшую в море Варяжское, до сего часа по имени его зоветца Пруская земля. А от Пруса четвертое на десять колено до великого государя Рюрика даже и до нас, божиею благостью самодержцы есмя, ни от кого, кроме бога, не жалаем, з божьею благостью свою честь держим и на своих государствах государствуем, потому и сами о себе именуемся» (Сб. РИО, т. 71, стр. 231). Эта же мысль высказывалась в 1567 г. (см. выше, стр. 260), в 1573 г. (в комментируемом послании) и в особенно развернутом виде в 1577 г. (см. стр. 200 и прим. 2 к «Посланию Полубенскому»). - Двуглавый орел стал употребляться на печати московских государей с 1497 г. - после коронации внука Ивана III, Дмитрия, венцом и бармами Мономаха)}, а ты судишь о нас, вопреки воле бога, - что нам бог дал, то ты отнимаешь у нас; мало тебе нас укорять, ты и на бога покушаешься.

    Напрасно ты думаешь, что мы хотим присвоить твои титулы и печать для возвеличения, - нам твоей мужичьей чести добиваться нечего и величия твоего не нужно. Мы тебе потому писали, что тебе нужно было сноситься с нами помимо наместников, но без достойного выкупа тебе этого не видать. Если же ты захочешь из-за этого кровь проливать - дело твое; а мы положились на божью волю, что нам милосердный бог даст.

    А твоего титула и печати мы просто так не хотим: если тебе хочется с нами сноситься помимо наместников, то ты нам уступи и подчинись и отблагодари нас как следует, и тогда мы тебя пожалуем и освободим от сношений с наместниками, а сноситься тебе с нами даром не дает права ни твое государство, ни твой род; а без твоего подчинения мы и сами не хотим твоего титула и печати. А если ты хочешь присвоить титулы и печати нашего царского величества, так ты, обезумев, можешь, пожалуй, и государем вселенной назваться, - да кто тебя послушает? Если же тебе неугодно по нашему указанию поступить, то сносись по-старому с наместниками.

    Напрасно ты пишешь, что мы из честолюбия хотим присвоить твою печать и землю; мы писали об этом потому, что, если ты хочешь с нами сноситься помимо наместников, то ты должен нам подчиниться, а если ты подчиниться, то и земля твоя и владения и печать будут нашими, и тогда мы тебя пожалуем и будем сноситься с тобою, как со своим; а с чужим и столь незначительным государем, как ты, сноситься нам не подобает.

    А к наместникам я тебя не приравниваю, - так исстари ведется, так бог твое место определил; а ты богу противишься и не хочешь но его повелению поступить.

    Да какому тебе богу молиться - ты ведь безбожник: не только истинной веры не познал ты, но даже скромное прибежище латинского богослужения разрушено у вас, и иконы уничтожили и священников сравняли с мирянами; ты сам ведь писал, что принял власть от отца своего, короля Шведской земли (а ты безбожен, не токма что истины не познал еси, но и малую сень латышского служения испровергли есте... а то и сам написал еси, что король на Свейской земле отцом твоим. {Реформация в Швеции произошла в связи с переворотом Густава Вазы и вскоре после этого переворота (началась в 1527 г.; конфискация церковных земель была завершена к 1540 г.). Резкое осуждение шведской реформации со стороны "Грозного" объясняется, по-видимому, не только его желанием уязвить Иоганна III, но и политическими мотивами: намечавшимся в годы польского бескоролевья сближением "Грозного" с главными защитниками католицизма на Западе - Габсбургами. {Высказанное в комментируемом послании презрение к протестантизму не помешало "Грозному" (Симеону-Ивану Бекбулатовичу - Л.С.) через несколько месяцев после написания этой грамоты разрешить своему «голдовнику» принцу Магнусу обвенчаться с племянницей царя (Ивана Грозного - Л.С.) Марией Владимировной по смешанному православно-протестантскому обряду (ср.: Д. Цветаев. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М., 1890, стр. 215). - Почему в связи с реформацией Грозный укоряет Иоганна III за выражение «король Свойский отцом твоим» - не совсем понятно (может быть он противопоставляет себя, царя «божьей милостью»,- Иоганну, царствующему по милости своего отца?). Акт о наследовании его сыновей был провозглашен Густавом Вазой в 1544 г. - параллельно с проведением реформации)}.

    А себя мы не хвалим и не прославляем, а только указываем на достоинство, данное нам от бога; и тебя мы не хулим, а пишем это лишь для того, чтобы ты пришел в сознание и не требовал неподобающих вещей.

    А что ты писал, будто мы просим у тебя твою королеву {А что писал еси о своей королевне, будто мы ее у тебя просим, и ты не разумен сый, не разуме. - Во время уже упомянутых переговоров, с Павлом Абовским (в 1569 г.) дьяк Висковатый, указывая Иоганну III, что царь позволил Эрику непосредственно сноситься с ним «для полского короля сестры Катерины», прибавлял: «и будет Яган король и ныне полского короля сестру Катерину королевну к царскому величеству пришлет, и государь наш, царское величество, по тому приговору, как было делати с Ириком королем, с Яганом и ныне зделает» (Сб. РИО, т. 129, стр. 184 - 185)}, так ты, неразумный человек, не понял. Мы писали тебе, что так же возможно, чтобы ты нам свою жену отдал, как и то, чтобы мы сами тебе крест целовали; но ведь это невозможно, чтобы у мужа жену взять, всякий это знает (да мы и не хотим этого!), также невозможно и то, чтобы мы с тобой сами сносились, помимо наместников - настолько это недостижимо! А ты, не рассудив, написал. Мы тебе писали не затем, чтобы жену твою просить; нам твоя жена не нужна, - мы для твоего вразумления писали: насколько невозможно у тебя взять жену, настолько же невозможно тебе не сноситься через наместников. Мы писали тебе, осуждая твою гордыню, а не просили твою жену: нам твоя жена вовсе не нужна, делай с ней, что хочешь. И крови неповинной мы не желаем - это ты из-за своей гордости проливаешь кровь христианскую и стремишься и далее проливать. Ты пишешь, будто это ложь, что польская королевна была замужем за конюхом, так ты спроси тех, кто знает, кто такой был Войдило при Ягайле, короле Польском, и из-за чего была борьба между Ягайло и его дядей Кейстутом, и как Кейстут повесил Войдила, и как Ягайло Кейстута захватил и велел удавить (при Ягайле, короле Полском, хто был Войдило, и которым обычаем Ягайлу з дядею своим с Кестутьем бои были. {Ягайло - великий князь Литовский (с 1377 г.) и король Польский (с 1385 г.); Кейстут - его дядя (младший брат Ольгерда, отца Ягайло), князь Троцкий и Жмудский. В литовско-русских летописях рассказывается, что у князя Ольгерда был любимец, «паробок невольный, холоп, звали его Войдилом»; сын Ольгерда Ягайло женил этого бывшего холопа на своей сестре княжне Марии; Кейстут, подозревая Ягайло и Войдило во враждебных замыслах противнего, убил Войдило; Ягайло, захватив своего дядю Кейстута в плен, приказал его удавить (ПСРЛ, т. XVII, 72-73, 76, 155-156, 160- 161 и т.д.)}, тогда и узнаешь правду.

    А правда состояла в том, что Симеон-Иван Бекбулатович решил с помощью брака Ивана Ивановича "Молодого" с Катажиной Ягеллонкой присоединить к Московскому государству Великое Княжество Литовское и РусЬкое. Этого они с Иваном Ивановичем "Молодым" добились и Катажина Ягеллонка родила сына названного Сигизмундом III который впоследствии в 1587 г. был выбран в короли Польши и Великого Княжества Литовского и РусЬкого. Время работало на Сигизмунда III «Ваза»=Дмитрия Ивановича (с 1608 г. «Лжедмитрия II» - Л.С.) (1566-1632). Юный принц без труда пережил своего несчастного дядюшку Сигизмунда Августа, потом перетерпел короткое правление Генриха Валуа, который тоже должен был стать его дядей после женитьбы; потом пережил второго дядю, Стефана Батория. И в 1586 году, двадцати лет от роду, он оказался единственным человеком, могущим претендовать на престол Жечи Посполитой по праву крови. Правда, соперник ему всё же нашёлся, причём из куда более древней династии, но эту историю стоит рассмотреть отдельно. Выборы 1587 г. тоже были двойными. Примас Станислав Карнковский провозгласил королем шведского королевича Сигизмунда, сына Яна (фантазиями романовских фальсификаторов, и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных  горе-историков, в основном еврейской национальности, Йоганна II, а на самом деле Ивана V Ивановича «Молодого» – Л.С.) Вазы и Катажины Ягеллонки, которого поддерживала вдовствующая королева Анна Ягеллонка.

    А что наш дьяк передавал твоему подданному Антону Ольсу [Тоне Ольсону], чтобы ты нам уступил все те земли, которые ты захватил в нашей вотчине Ливонской земле, незаконно туда вступив, и насчет серебряной руды и мастеров, которые добывают руду, и насчет десяти тысяч ефимков за оскорбление наших послов (А что дияк наш приказывал твоему человеку Онтону Олсу, чтобы ты нам поступился всево тово, что в нашей вотчине в Вифлянской земле... держишь... и о десяти тысячах ефимках за послов наших безчестие {«Онтон Оле», один из участников посольства Павла Абовского, Тоне Ольсон, именуется в руских источниках чаще «Онтонеем Оловеевым», «Алавеевым» или «Оловеевичем» [Сб. РИО, т. 129, стр. 171, 173, 174 и др.; идентичность Тоне Ольсона и «Онтона Алавеева» обнаруживается из сравнения руского и шведского текста грамоты "Грозного", изданной Ернэ (ук. соч., 550, русск. прил., 8)]. Ольсон был отпущен в Швецию в декабре 1571 г. (в то время, когда Павел и другие послы еще оставались задержанными); вместе с ним был отправлен шведский гонец Эрик. Отпуск Ольсона не отмечен в «Шведских делах»; он упоминается только задним числом (фантазиями романовских фальсификаторов, и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных  горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) в заявлении шведских послов (в декабре 1571 г.)(при Иване Ивановиче "Молодом" - Л.С.): «преж того царьское величество по нашему челобитью отпустил ко государю нашему к свейскому Ягану королю посла его Онтона Оловеева» (Сб. РИО, т. 129, стр. 211). Сопроводительная грамота, данная Ольсону, сохранилась в шведских архивах (в копии XVII в.) и издана в статье Ернэ (на русском и шведском языке, - ук. соч., 549-550, русск. прил., 7-8). В грамоте этой, адресованной из «Тфери, в походе» говорится: «И мы ныне подвиг [в изд. Ернэ: «подиг»] свой учинили есмя к твоей земле, и твои послы с [в изд. Ернэ: «к»] нами будут на рубеже и в твою землю вборзе [в изд. Ернэ: «уборже»] и тебе известим своих из уст сами; а будет похожь наш гнев отовратити, а свою землю пусту видети не захочеш, и ты б к нам прислал своих великих послов, которые б могли наше царьское величество умолити и добити челом от твоего лица, как которым делом по пригожу статись мочно...}

    А прислал бы еси своих послов не мешкая вскоре, покаместа большое разлитие крови не сталось. И били челом нашей степени царского величества порогу твои послы Павел бископ с товарищы, чтоб нашему царскому величеству пожаловати, одного из них к тебе отпустити, а ты к нашей царского величества степени послов своих великих о своем неизправление бити челом пришлешь. И наше царское величество по послов твоих челобитию одного из них Онтона Алавеева к тебе отпустити велели». {Требование об уступке шведской Ливонии и т.д., как о предварительном условии непосредственных сношений, в этой грамоте не упоминается; оно содержалось в другой грамоте, посланной с Ольсоном и гонцом Эриком (не сохранившейся на русЬком языке). Требование это упоминается и в переговорах с Павлом Абовским (Сб. РИО, т. 129, стр. 212)} и насчет воинских людей, так это мы передавали тебе потому, что раз тебе надобно с нами сноситься, то ты должен это сделать; а если за такое великое дело с нашей стороны вы не отплатите великим же делом, то ничего не выйдет.

    Мы несообразностей не признаем, - это ты признаешь несообразности. Что тут сообразного, чтобы ты с нами сносился? Это совсем несообразно, чтобы мы сносились с тобой, сами с тобой заключали мир, целовали крест, минуя наместников, и своих послов к тебе посылали.

    Ты не хочешь послать нам послов бить челом, - мы удивлены откуда у тебя такая гордость и сила взялась, что ты не хочешь согласиться на то, на что соглашался твой отец: отец твой весь свой век прожил, сносясь с наместниками, только разок под старость не захотел, - и как ему удалось это, ты знаешь! (Отец твой век свой изжил, а с намесники ссылался, а маленько был не похотел под старость, - и каково ему удалось то, и ты ведаешь. {Одной из предпосылок войны 1555 - 1557 гг. между Густавом Вазой и Иваном Грозным (см. комментарий к первому посланию к Иоганну III, прим. 7) было то, что Густав Ваза «гонцов своих к Ноугородцким наместником не учал посылати, а учал гонцов своих посылать ко царю и великому князю, чтоб ему ссылаться с царем и великим князем» (Сб. РИО, т. 129, стр. 1). Густав соглашался сноситься с новгородским наместником только через своего наместника в Выборге. В грамоте шведскому королю царь писал по этому поводу: «И ты сам о том розсуди - Выборской земле с государством Великого Новгорода ровняться пригоже ли? Самому будет тебе неведомо, а ты купцов своих вспрося уведай - Ноугородцкие пригородки Псков и Устюг и Двинскую землю, чаю, знают, сколким многим один из них болши Стеколны, чаю, тебе скажут» (там же, стр. 20). В результате неудачной войны Густав принужден был «бить челом» о перемирии и заключить его (на 40 лет) по-прежнему с новгородским наместником, а не с царем (Сб. РИО, стр. 41-44; шведский текст: Rydberg, Sverges Traktater, т. IV, стр. 306)}.

    Отец твой с этим век прожил, а ты не хочешь, - видно ты лучше отца, что места его не хочешь! Если не пришлешь послов, - миру не бывать; нам же к тебе послов посылать не подобает. Мы из снисхождения к тебе пишем: если хочешь, чтобы мы тебя пожаловали и от сношения с наместниками освободили, то пришли к нам своих великих послов бить челом и отблагодари нас за это великим делом, насколько сможешь; тогда мы тебя пожалуем и от наместников освободим; а не дав выкупа, ты у нас этого не добьешься.

    А что ты писал к нам лай и дальше хочешь лаем отвечать на наше письмо, так нам, великим государям, к тебе, кроме лая, и писать ничего не стоит, да писать лай не подобает великим государям; мы же писали к тебе не лай, а правду, а иногда потому так пространно писали, что, если тебе не разъяснить, то от тебя и ответа не получишь. А если ты, взяв собачий рот, захочешь лаять для забавы, - так то твой холопский обычай: тебе это честь, а нам, великим государям, и сноситься с тобой - бесчестие, а лай тебе писать - и того хуже, а перелаиваться с тобой - горше того не бывает на этом свете, а если хочешь перелаиваться, так ты найди себе такого же холопа, какой ты сам холоп, да с ним и нерелаивайся. Отныне, сколько ты ни напишешь лая, мы тебе никакого ответа давать не будем.
Если хочешь выступить, так наши люди твои пушки видели; а захочешь еще попытаться - увидишь, какая тебе будет прибыль. Если же захочешь мира своей земле - пришли к нам своих послов, и мы узнаем от них твои намеренья а решим, что следует сделать.

    Писана в нашей вотчине, в Ливонской земле, я городе Панде [Вейссенштейн], в 7081 году, 6 января [6 января 1573 г.], на 40-й год нашего правления, на 26-й год нашего Российского (Московского - Л.С.) царства, 21-й - Казанского, 18-м – Астраханского