Доброе имя, недоброе... 3. Вновь удар ниже пояса

       За время, прошедшее с последнего странствия, Ярик редко вспоминал темперство. В своём «сегодня» дел хватало! Он усложнял литьё, мудрил с красителями... В кругах, где Ярик вращался опосля работы, шли споры о 3D-художниках, пластичных материалах, предварительных набросках... Внезапно выяснялось, что что открыт интернет-магазин, полный удивительных фигурок, – новые герои чьих-то грёз нашли воплощение в пластике. Отхватить всё это разом элементарно б не хватило денег – и всё равно как интересно было жить! Мушкетёры, индейцы, краснофлотцы, инопланетные бойцы всех рас и оттенков размещались на чьих-то пОлках, то и дело всплывавших на фото в сети...
 
       Из всей живой на тот момент родни лишь матери было небезразлично и хобби Ярика, и, вообще, его житьё. Прочая родня с ним не общалась годами. Тот же брат за годА своего преуспевания вспомнил о нём лишь трижды. Первый раз – когда сокращённый Ярик устроился в НИИ «рабочим комплексной уборки» (не академик, не герой – уборщик да озеленитель: подай-принеси, спусти мебель да компы с этажа, где будет ремонт, после – грабли в руки и вперёд грести листву с газонов...).

– Не думаю, что и там закрепится, – сказал тогда маме с усмешкой Валерик. – Там ведь ручками надо работать, а не размышлять, в облаках витая... Видел в сети вакансию: «Протаптывание троп в заповеднике» – платят полкопейки, но дурню нашему – самое то... Пусть туда и идёт, как из НИИ выпрут.

(«Раньше-то другим был, когда в студенчестве в каникулы по пути домой ко мне заезжал, – думал Ярик, узнав про это. – Э-э, не он первый, не он последний, деньгой испорченный... Отколь вы все такие берётесь, насмешливо-сытые – типа, ирония... Знак божий вам в сумме оклада видится. Только, может, не знак это вовсе, так – стеченье обстоятельств... А обстоятельства-то нынче – одни, завтра – другие совсем. Бог денежку даст, чёрт – в мошне* дырочку, – и летит божья деньга в итоге в чёртову дырку».)

       Второй раз брат вспомнил о нём, прислав по электронке открытку с первым апреля: «C профессиональным праздником – Днём дурака!».
– Ну, шутит он так, – сказала мать, узнав про это.
– Шутки смешат обычно. Меня, вот, что-то не тянет смеяться – это во-первых. Во-вторых, за иные шутки в зубах бывают промежутки, – сказав это, Ярик счёл тему исчерпанной. И в тот же вечер вернулся к звёздному гостю. Закончив с ним, первым делом послал его фото матери. А та молчала, будто и не пришло ничего.

– Мам, ты фото получила? Как тебе? – спросил Ярик среди прочих тем, звякнув дня через два.
– Я Валере его показала – говорит, в детстве был у него подобный, а после пропал. Не ты взял случайно для своей поделки? 
– Ты же знаешь, мам: чего-чего, а воровать я точно не умею. У своих красть – вообще, последнее дело. Да и не помню, чтоб был у него такой... 
– Он тут ещё спрашивал – у тебя ведь коллекция есть. «Как наш маленький-то на лето приедет, – говорит, – Ты ему свою коллекцию-то дай поиграть, дай...».

Зубы Ярика скрипнули – с превеликим трудом он сдержался.

– Ничего никому я не дам, – сказал Ярик, кой-как обретя спокойствие. – С детства надоели эти слова его любимые – «дай», «мне»... Сколько в детстве он у меня всего переломал-перепортил – под ваше, между прочим, умиление. Всё-то время ему уступай – да ещё и вбивали в голову, что, мол, высшее счастье – младшему брату отдать, радость ему подарить... Сломает он моё что-нибудь, а все в уши поют: «Ты ведь счастлив, что с ним поделился». Только это не я делился – заставляли меня: всё-то дай, уступи... Теперь, вот, сыну его тоже дай!  Хватит. Для души своей жить хочу – не для чьих-то, там, «даев». Детство кончилось!
– Я тебя услышала, – вздохнула мать. – А Валере так и скажу: ничего ты не брал.

(«Один к другому всё лезет, другой обидами детства живёт, – с горечью подумалось ей. – Что-то мы, видать, с отцом им в детстве недодали».)

       После той беседы Ярик нет-нет да и вспоминал слова давней песни: «Даже в самом пустом из самых пустых есть двойное дно...»*. Вон оно как – он-то в детстве гадал, куда странник делся, а тот в двух шагах был, в одной квартире! «Сам-то даже не показал ни разу, а мне так: «Дай!»...».
 
       В часы творчества поминал он недобрым словом и свою давнюю классную, любившую болтать, что Ярик, мол, гвоздь забить не умеет – всё потому, что книжки читает... «Мышленье дуры с двумя классами цэ-пэ-ша*. Какая связь меж гвоздём и книгой? – думалось ему. – Может, я и не Данила-мастер, но в детстве столько гвоздей забил, сколь тебе, курице, и не снилось. Одних кормушек птичьих с пятОк сколотил. Сейчас, так, вообще: справа – камера для литья, слева – компрессор. Гвоздя, вишь, забить не могу...». 

       В дни учёбы классная его на дух не выносила – Ярик не хулиганил, но был малый на особинку: жил своим умом и в рот никому не глядел. Плюс был «не склонен к общественной работе» – как-то не пришёл на уборку, а общеклассные дела игнорил* где только мог. Ну, да это всё старо аки хвост мамонта. То ли дело сейчас: школа побоку давно, сам себе режиссёр! Смог, вон, на днях выйти на скульпторов настоящих – куда до них ему, питомцу изостудии? Профи от ваяния творили целые миры в ожидании заказов. Планировалось вновь скопить деньжат да купить их модели для литья. Но это были планы, а пока он всё ж таки сам мастерил форму для отливки своего звёздного странника («Пусть не в единственном числе будет, как тот в киоске... Сделаю в память о детстве – и кой-кому подарю».) 

       Самый первый экземпляр предназначался племяннику  – его и на сей раз Ярик решил без подарка не оставлять: «Коллекцию ему на распыл* давать – бред, конечно... Но звёздного гостя нового привезу – в отпуск приеду и вручу». Так в итоге и было – приехав, вручил. 

– Ты такого украл, – радостно выдал племянник, вновь минуя «спасибо».

       В тот момент даже не нашлось, что ответить – будто язык запал, а мозг не пришёл ему на помощь. Опустив руки, Ярик сжался, при этом как-то враз постарев... Лишь к концу отпуска взбаламученная незримая пыль осела на дно души – тогда уже было ясно: вернувшись к себе, он вновь заглянет в темпоцентр.


ПРИМЕЧАНИЯ:

* «Мошна» – кошелёк либо (изредка) карман (устаревш.).
* Группа «Пикник», песня «Инквизитор».
* «Цэ-пэ-ша» – просторечие от сокращения «ЦПШ» (церковно-приходская школа – так в старину называли начальные школы при церковных приходах. В наши дни выражение «два класса цэ-пэ-ша» служит характеристикой недалёких людей).
* «Игнорить» – игнорировать (жаргон).
* «На распыл» – на гибель, на уничтожение (просторечн.).