Дом вечность

Дом вечность.

28.03.2023

Имена, даты и название населённых пунктов изменены.

Начало тех событий затеряно где - то на задворках памяти. Зарыто в глубокий слой бессознательного, потому как мозг каждого человека старается забыть ужасные вещи, взамен, давая то что именуется последствиями или синдромом, с приставкой "пост". Я же, ни капли не воспринял бы риторику в серьёз, и, по большей части, начал бы сомневаться в чистоте своего рассудка, не будь в тех событиях ряд людей, подтвердивших мои мысли.
За все года работы в органах внутренних дел, я сталкивался со многими вещами, которые, на первый взгляд. ломали логику и понятие об архетипах человека. Некоторые дела в корне отличались от представления о работе и поимки преступников. Как итог - проще всего было бы списать то или иное событие на колдовство или мистику, однако, я далеко не праведник, а моя структура - не церковь, которые мне развязали бы руки для подобных суждений.
Всё началось в 2021 году. Некий Валентин Титов был найден мёртвым в своей квартире в посёлке Росинка, в последствии похороненный на местном кладбище вблизи посёлка. Соседи Валентина пожаловались на трупную вонь, исходящую из квартиры. Помимо трупа, в квартира была найдена записка, гласящая «не хоронить в гробу, имеющий глаза». Суд мед экспертиза подтвердила, что смерть эта - не насильственная; Валентин умер от остановки сердца; нашли же его сидящим напротив настенных часов фирмы ClockAlarm. По отзывам в Интернете, эта фирма, действительно, выпускает часы низкого качества и, они и впрямь могут остановиться в самый не подходящий момент. Неподходящий момент для Валентина настал в 16:25.
Однако, в кухне, более дорогие часы GoldTime, как следствие - более надёжные, были тоже остановлены на времени 16:25. Наручные показывали аналогичное время.
Это первое что бросилось в глаза в квартире мёртвого Валентина Титова, найденного в сидячем положении возле стенки. Позже, после захоронения в дежурную часть поступил звонок от Александра Смирнова, в том же самом посёлке Росинка.
Стоит упомянуть, что ни Валентин, ни Александр не имели между собой никаких связей.
По прибытию к Александру, он рассказал, что каждый вечер плюс минус в одно и тоже время, в его дверь начинают порядочно долбить, после чего, шумно убегают. Дом Александра Смирнова являлся обычной брежневкой, по которой и не скажешь о наличии на её территории банды хулиганов. Двор, да и сам подъезд был идеально чист и пуст на мусор, алкашей и прочие маргинальные аспекты.
"Как на работу, хулиганы приходят! Стучаться, а затем дают дёру!" - говорил мужчина, на что я ему посоветовал купить широкоугольную камеру. Однако, для закрытия планов не хватало лишь пару дел. Домыслив и вспомнив, что многие детали упускаются из виду (возвращаясь к делу Тихомирова), я изучил детали рассказа Александра Смирнова.
Дело в том, что тот, кто стучал в дверь - не выбегал из подъезда. Более того, Александр не слышал, как открывается и закрывается дверь в квартиру возможных хулиганов. Поэтому, резонно предположить, что тот, кто стучался к Александру - находился в подъезде, и, судя по топоту - старался обозначить своё присутствие Александру. Словно, пытаясь выманить из квартиры во тьму ночного подъезда.
Дождавшись наступления темноты я зафиксировал время 20:11, и остался с Александром наедине, параллельно, конспектируя всё что происходит в квартире . Василий Иванов, мой напарник, остался сидеть в машине, ожидая возможных злоумышленников. Как минимум, если никто не войдёт в подъезд - можно будет отталкиваться от того, что хулиганит - человек, проживающий в данном доме.
Когда время приблизилось к девяти часам, мы по прежнему сидели в комнате господина Смирнова. Я заметил, что Александр весьма напрягся. Я же, прислушиваясь к малейшим звукам, не упускал из виду и поведение мужчины. С каждой минутой, потерпевший нервничал всё сильнее, убеждая меня в том, что стук должен произойти «вот – вот». Иногда я ловил его на косом взгляде куда – то за спину.
Просидев так ещё с час, я начал понимать, что то чем я занимаюсь - полная бессмыслица ради закрытия плана.
Пока не заметил остановившиеся часы в прихожей. Остановившиеся на времени 16:25.
Естественно, сразу же вспомнилось это время из квартиры Валентина, которого нашли мёртвым как раз таки напротив часов с аналогичным временем. Самое удивительное, что я зафиксировал время именно по часам в прихожей, то есть - без прямого вмешательство в работу механизма, эти часы чисто физически не могут показывать то время, которое сейчас застыло на циферблате.
Однако, кроме как на совпадение этот инцидент списать не получилось.
Уехав в начало двенадцати ночи от Александра, я вернулся в участок отметиться, сложить оружие и поехать домой, попутно, разбирая в голове произошедший сценарий:
Валентин Титов был найден в своей квартире мёртвым от остановки сердца. В квартире, были найдено трое часов, застывшие на одном и том же времени. Затем поступает звонок от другого человека, который жаловался на стуки во входную дверь. Кто - то, долбился к потерпевшему в дверь, после чего громко убегал, тем самым, выдавая свой путь, дабы мужчина вышел из квартиры и направился вслед за источником звука. Оба этих человека объединяет одно: потенциальный сбой в работе часов, которые застыли на времени 16:25.
На следующий день я позвонил Александру, дабы убедиться в его добром здравии и ещё раз напомнить про покупку камеры, однако, как бы я не пытался дозвониться до мужчины – трубку никто не взял.
Я не стал собирать оперативно – следственную бригаду, а просто направился к Александру самостоятельно. Прибыв к нему домой, я с удивлением обнаружил открытую квартиру, после чего, медленно вошёл в квартиру, стараясь выцепить взглядом каждую мелочь.
В квартире действительно не было Александра и, что примечательно, часы, которые ранее показывали 16:25, на данный момент показывали корректное время – 14:08. Мысленно передав привет одному талантливому писателю, я обошёл квадраты квартиры, стараясь воспроизвести складную цепочку. В квартире не было следов побоев или насильственных действий. Просто открытая дверь и…
Я окинул взглядом комнату, где мы сидели. Мой взор заприметил лист, аккурат лежащий на том месте, где я вчера сидел.
«УеХАЛ паделам дом сваБОДЕн жывите кто ХАтитЕ»
Гласила надпись на листке. Естественно, такое мог написать человек, находящийся не в себе. Только вопрос стоял в том: Александр ли это напился или же некто, кто каждую ночь стучался в его дверь?
Взяв салфеткой пульт от телевизора и листок, я разложил вещи по пакетам и направился из квартиры.
Путь мой был до полицейского участка, в котором я доложил о возможном исчезновении Александра Смиронова.
К вечеру, заключение было готово и, вернувшись в участок мне отдали слепки отпечатков с пульта и листка.
Отпечатки с пульта, действительно принадлежали Смирнову в то время как отпечатки с листка…
Отсутствовали. Их не было…
Забавная шутка?
О да, они были! В количестве, порядка, восемнадцати штук, по девять с каждой стороны. Казалось, тот кто писал странный текст на бумаги, держал лист не только обеими руками, но ещё и ногами. Примечательно, что отпечатков, взятых с пульта Александра, на листе не было. Следовательно, оставило их третье лицо, явно Александром не являющимся, но которое хотело на него походить. Есть место теории о том, что лист передавался другому человеку, но, в таком случае, имело быть место повторение отпечатков пальцев, или же их пересечение с основным человеком, который держал лист. Однако отпечатки были найдены в той последовательности, при которой, как правило, держат лист. Всё это наталкивало на мысль о том, что либо кто - то очень сильно пытается запутать следствие, либо… тот кто писал этот текст, имеет, по меньшей мере на своей руке по девять пальцев.
Анализы почерка и грамотности так же не соответствовали Александру.
Забрав документы и сделав отчёт в рапорте, я отправился домой, коротать вечер в отречённости и спокойствии перед выходными.
Купив спайку пива и большую пачку чипсов, я уселся на диван, смотреть какое – то глупое кино. Под призмой вечернего пьянства забываешь, кем ты являешься и кем ты всё - таки не стал. Пропуская глотком за глотком, я смотрел боевик восьмидесятых, где пафосные фразы главного героя затмевали раздумья о полученном сегодня листке с надписью
«УеХАЛ паделам дом сваБОДЕн жывите кто ХАтитЕ».
Однако, даже в пивном вечернем отдыхе я всегда оставался на чеку из – за специфики своей работы. Мой взгляд уцепился за время на наручных часах: 16:25.
Я не успел вытащить чипсы из пачки.
Я не успел сделать вдох.
Затаив дыхание, я увидел ту картину, которая меня вывела из состояния отдыха.
Застывшие наручные часы на времени 16:25 не подавали признаков остановки. Напротив, секундная стрелка дёргалась, пытаясь сдвинуться с места и перешагнуть порог двадцать пятой минуты, однако, ей что – то мешало. Что – то, что заставило меня резко убрать руку в карман и взглянуть уже на настенные часы… которые показывали тоже самое время. Как и в квартире Александра Смирнова, что скорее всего является без вести пропавшим. Как и в квартире мёртвого Титова Валентина.
В ту ночь я так и не уснул.
Под утро, когда хмель полностью выветрился из моей головы, я направился в участок, несмотря на выходной. Распространяться о феномене «16:25» коллегам я не стал, да и они не сильно вопрошали, когда я вновь открыл личное дело Александра Смирнова.
Ничего примечательного в его биографии обнаружено не было. Это был типичных мужчина за пятьдесят, чьи интересы граничили рыбалкой и регулярным пьянством. Родственников у него не было, детей тоже, поэтому, по большому счёту всем было плевать, в какой речке пьяным мог утонуть Александр.
Мною было принято решение о незамедлительном выдвижении на дачный участок пропавшего Смирнова, вместе с напарником.
Забыл упомянуть, что в то утро я направил следственную бригаду прямиком в квартиру Александра, дабы оперативники, в кротчайшие сроки обнаружили возможные улики и опросили соседей Александра.
Всю дорогу до дачи меня не покидало чувство некой отречённости. Мои руки изрядно дрожали. Закинув их в карманы брюк, я наблюдал, как пролетает табличка СНТ «Рощица».
Дача Смирнова находилась недалеко от леса и представлял собой небольшое одноэтажное строение, пригодное, скорее, для временного пребывания, нежели для жизни. Калитка подалась легко. Достаточно было дёрнуть посильнее, чтобы мы попали на участок, который мог принадлежать только холостяку.
Заросшие сорняками плодовые культуры. Окурки, валяющиеся то тут, то там. Пустые бутылки из - под жигулёвского и небольшие ямки, из которых Александр выуживал червей для предстоящих рыбалок. Дом тоже не представлял особой ценности для поисков Александра, ибо, рыболовные снасти в изобилии лежащие в углу говорили о том, что не о какой рыбалке, в момент исчезновения речи идти не могло.
Пробыв на даче пропавшего где – то с час, я наткнулся на…
Следы?
Следы, оставленные не нами и, по видимому, не господином Смирновым, ибо из дела Александра я прекрасно помнил, что тот имел размер ноги 41. Не самый большой для среднестатистического мужчины, в то время, когда на участке такие следы имели размер не менее 45. Далее, я пронаблюдал откуда ведут эти следы и куда приводят. На этом моменте, моя когнитивная функция была полностью выведена из строя.
Конечной точки следов не было, ровно, как и начальной. Следы эти растягивались по большей половине участка и, казалось, тот кто имел эти следы просто ходил кругами… пока я не обнаружил ещё кое - что. Ступни были расположены параллельно и более того, следы были сконцентрированы возле дерева. Это самое место было не в прямой видимости из окна Александра.
И глядя на всё это – я лишь представлял себе одну картину. Кто – то внимательно наблюдал за Александром и его домом. Действие скорее всего происходило ночью, ибо, днём это место довольно просматриваемое. Здесь идёт речь об обычной слежке, и всё бы ничего…
Если бы я понимал, откуда могли взяться следы. Ибо у них не было ни начала, ни конца. Складывалось ощущение, что тот, кто их оставил – прыгал взад – вперёд, т.к. следы были оставлены попарно. Это может подтверждаться ещё тем, что злоумышленник, судя по записке – может являться невменяемым, но с другой стороны…
Следов прихода на участок нет, ровно, как как и следов ухода. Ближе к краям участка земля была идеально ровная. Казалось, что тот, кто оставлял следы – материализовался из воздуха.
Из раздумий меня вывел звонок, в котором, мне, в весьма красноречивой форме порекомендовали выехать в участок.
Для себя я решил, что на дачу я определённо вернусь, ибо, там ещё есть место для исследования. Приехав в участок, я направился к главному в следственной бригаде, который рассказал мне о ключевых моментах во время нахождения в доме Смирнова. Ничего подозрительного обнаружено там не было, кроме рассказа Андрея Суворова – одного из соседей Александра.
Тот поведал о странных явлениях, происходящих в стенах этого дома. Сие явления безобидные, однако, природа многих остаётся для Андрея под большим вопросом.
По тону и выражению лица коллеги, я бы не сказал, что тот был удовлетворён рассказом.
Я принял решение проверить гражданина Суворова по базам ПНД, дабы убедиться в его стабильном психическом самочувствии. Однако, никаких сведений об обращении туда зафиксировано не было. Если Андрей является психически нездоровым – скорее всего, он не проходил курс лечения. Следовательно, где – то существует вероятность, что он мог быть связан с пропажей Александра.
Я созвонился с Андреем, после чего договорился с ним встретиться в его квартире завтра утром, а ближе к вечеру – мне нужно было отправляться вновь на дачу Смирнова, дабы продолжить изучение.
Дом Александра и его соседа Андрея – самая обычная брежневка, которые утыканы на каждом углу. Но, что самое примечательное… двор, прилегающий к этой брежневке был пустой, как и при первом моём прибытии. Здесь не бегали дети. Не сидели бабушки на лавках. Тут не играли алкаши в домино и дурака. Грузчики из газели не заносили мебель в квартиры. Казалось, я смотрю не на реальный дом, а на какую – то фотокарточку с навсегда застывшим временем.
Зайдя в подъезд, я тоже приметил некую странность.
Неправильным казалась правильность этого места. Здесь не стояли пепельницы из банок «нескафе». Здесь не лежали газеты по углам, обосанные котами. Здесь не было надписей «ак – 47», «Rap», и тд. На потолке не чернели сопли, кнопки лифта не были оплавены, черные кляксы жвачек не прирастали к бетонным ступенькам.
Дверь мне открыл молодой человек.
В нашей неформальной обстановке, Андрей не стал ходить вокруг да около, а сразу поведал свои подозрения по поводу дома, в котором сам живёт.
-Тут всегда так было. – неуверенно произнёс парень. –Тихо. Странно. Спокойно. Но, иногда, конечно, что – то шло не так. Что – то… могло проявить себя, словно не выдерживая или давая сбой.
-В каком смысле? – сделав глоток кофе, поинтересовался я.
-Я иногда мог слышать гогот. Или увидеть, как бабка спускается в подвал, в котором я никого в дальнейшем не видел. Случаев было много, но, вы же следователи. Вы в мистику не верите, да и вы здесь по делу о пропаже моего соседа, ведь так?
Я утвердительно кивнул.
-Быть может… с пропажей связан маньяк… но, не совсем в привычном понимании этого термина. Я слышал удары и более того, я видел того, кто эти удары наносил. Вернее, часть этого человека или, хрен его знает… может мне чудилось, вы же понимаете: подъезд, игра света и тени, искажения понятия приближённые, но, а что если нет? Что если белая рука со множеством пальцев и впрямь была на перилах? Можете посчитать меня сумасшедшим, это ваше право. Вчера, судя по выражению лиц полицейских это и произошло. Да и не в мою пользу играет ещё то, что никто из жильцов не скажет вам об ударах, но поверьте мне… Вам достаточно будет всего месяца жизни здесь, чтобы понять, насколько система этого дома отличается от всего мира.
Полученной информации мне было достаточно.
Набрав в участок, я приказал снять отпечатки пальцев с перил на этаже Смирнова и сопоставить их с отпечатками на записке, найденной в его квартире.
Сразу поехать на участок Смирнова у меня не вышло из – за резко упавшей задачи от начальства. Верхушка уже начала постепенно интересоваться делом Смирнова, так как уж слишком сюрреалистичными были обстоятельства пропажи Александра. На этом моменте было очень важно, чтобы дело не получило огласки со стороны прессы. Хотя, почему – то я был уверен, что в скором времени дело получит граф «секретно».
Решить вопросы мне удалось не сразу, в следствии, на дачу я приехал ближе к половине восьмого вечера.
Напарнику я приказал остаться в машине, припаркованной ближе к кустам в начале СНТ, дабы тот наблюдал за подозрительными лицами, но, в тоже время был вне зоны их видимости.
Зайдя на территорию дачи, я первым делом взглянул на следы, коих с момента первого посещения не прибавилось.
Набрав напарнику я поинтересовался обстановкой снаружи и, убедившись, что всё в порядке, доложил, что намерен зайти в дом на детальный осмотр улик.
Дверь поддалась достаточно легко. Войдя во внутрь, я включил свет и осмотрелся. Куча хлама, в которой сложно было отыскать что – то дельное. Однако, весь этот склад был похож на простой беспорядок, а не на погром. Здесь всё таки пытались не просто скинуть вещи, а положить их так, чтобы ничего не посыпалось.
И чем дольше я находился в этом доме, тем сильнее я чувствовал страх. Липкий, холодный, он накатывал волнами и так же отпускал, когда я старался собрать мысли в кучу и выявить его источник.
Я не знал, что стало его причиной. Быть может моя отречённость от людей в этом месте. Быть может сумерки, а, возможно всё сразу.
Из – за тусклого света и бардака я различал фигуры по углам, но, они превращались в обычные тени, когда я видел их составные части. Голову с тонкой шеей мог составить черпак, а длинные кисти – рыболовные снасти с удочкой. И фигуры исчезали, когда я мог пододвинуть удочку. Здесь не было мистики. Это не монстры и не привидения. Это всего лишь удочки, которые были, словно нарочно поставлены так, чтобы испугался.
Я проглотил тяжёлый ком. В доме находиться было душевно неприятно, потому как казалось, что приход в дом пропавшего Смирнова был кем – то спланирован.
Отодвинув барахло, я открыл один из ящиков.
В нём лежали квитанции по свету и газу. Я не стал их откладывать в сторону, ибо, меня привлекли ошибки, сделанные в орфографии печатных документов.
Многие слова прямо изобиловали глупыми, детскими ошибками, такие как «Аплата счота», «дакументы». А так как квитанции всё – таки были сложены в ящик – Александр, скорее всего, их видел и читал, но особого значения не придал.
Свернув документы, я положил их в заранее приготовленный файл. Мои руки тряслись и, я не с первого открыл следующий ящик. Там лежал конверт, на обороте которого красовалась надпись: «Для Белова Константина Викторовича. Ознакомиться на месте.»
И если до этого мгновения я испытывал тяжесть нахождения в этом месте. Страх и тошноту, то сейчас… сейчас то, что именуется блевотным кошмаром начало постепенно заполнять меня, раздувая мои лёгкие, словно меха. Ранее я проговорился, что, возможно, моё появление доме было спланированно… ранее это была всего – лишь догадка. Сейчас же я в этом не сомневался ни на грамм.
Открыв конверт, я достал фотографии, которые мне с трудом получилось удержать. Уже на моменте открытия конверта, я увидел звёздочки в глазах от сильнейшего перенапряжения. Я узнал эту комнату. Я узнал этот момент.
На первой фотографии был изображён я и пропавший Александр Смирнов. Фотография была сделана со спины в тот момент, когда мы находились в его комнате, ожидая удары в дверь, в районе девяти часов. Судя по двум чёрным полосам по бокам – не трудно было догадаться, что фотографирующий находился всё это время в шкафу. Вспомнив поведение Александра в тот вечер, мне казалось, что он подозревал о присутствии кого – то третьего в квартире, однако, сказать об этом он, скорее всего не решался, если, конечно, это поведение не было обусловлено нескончаемой паранойей.
Но видя эту фотографию. Представляя, что в тот момент находилось у меня за спиной – руки мои вспотели настолько, что фотография в местах стала мокрой. Хотелось в срочном порядке позвонить напарнику и попросить, чтобы тот забрал меня из этого поганого дома.
Тусклость повисшей лампочки.
Бардак.
Сырость.
Бетонный пол.
Страх. Бесконечный удушливый кошмар, сидящий на манер тошноты в горле.
Теперь я понимал, почему в тот вечер я не слышал удары... Тот, кто бил, уже находился в квартире, а если быть точнее – в шкафу. У меня за спиной.
Взяв следующую фотографию, в моих глазах потемнело. На ней был изображён Валентин Титов. Тот стоял в тёмной комнате, держа в зубах фонарик и ковыряясь в выключателе. Его сфотографировали так же незаметно, как и меня с Александром. Разве что сейчас фотографирующий находился несколько дальше. Так, чтобы свет из коридора не доставал до него. На фотографии был примечателен глаза Валентина. Один из них был широко раскрыт, словно в приступе неминуемого ужаса, другой же, расположенный ближе к камере – плотно прикрыт веком, словно, Титов закрыл его нарочно. Словно его пугало то, что возможно беззвучно стоит в темноте. Словно он видел нечто в затемнённом участке комнаты.
Положив фотографию Валентина в конец, я лицезрел следующий кадр.
Это было лицо Андрея Суворова, соседа Александра Смирнова. Судя по всему, его сфотографировали в тот момент, когда он наблюдал, как он выразился, за рукой с девятью пальцами на перилах. Можно возразить, что камеру он должен был заметить. Но, вряд ли она бы привлекла его внимание, в тот момент, когда в его поле зрения находилась до боли безобразная рука, по всему диаметру утыканная пальцами.
На следующей фотографии был изображён автомобиль напарника, стоящий в кустах. Фотография была сделана накануне моего прибытия в дом. Это определённо был автомобиль, Василия, однако в нём был только напарник. По этой логике, человек сделавший фотографию – совершил её тогда, когда меня в машине не было.
Сейчас мои руки не то что тряслись. Они судорожно дёргались. Судя по кадру – снимок был сделан сбоку, так, что фотографирующий сам находился где – то в зарослях.
Следующая фотография представляла собой… волосы? Точнее шерсть… но, напоминающая человеческие волосы…
В тот момент я не особо контролировал свой рассудок, но я точно видел, пробивающиеся из этих самых волос два заплывших кровью глаза. По цвету глаз - принадлежали они Василию, да и цвет волос был явно его… однако… нос.
Нос был расположен левее глаз. Словно кто – то его нарочно переместил в не совсем привычное для носа место.
Я не сомневался в том, что это был именно напарник, ибо форма поломанного носа принадлежала именно ему. Но его положение?.. Волосы, покрасневших глаза и слева от них располагающийся нос.
Помимо всего этого безумия было ещё кое – что… Я не мог определить, что было правее глаз. Но, как мне казалось, это мог бы быть рот.
Из под слоя волос выбивался небольшой разрез с оголённой, некровоточащей плотью, напоминающей губу. Но, я точно не мог сказать, что именно это было.
Листать дальше фотографии у меня не было сил. Была вероятность, что я могу отключиться прямо сейчас, потому как я понимал… если есть фотография машины напарника. Обезображенное фото самого Василия Иванова, то, скорее всего есть и фотография дома, в котором я прямо сейчас нахожусь. Я уверен, что следующим кадром я увижу свою спину.
Я беззвучно плакал.
Достав пистолет, я сразу снял его с предохранителя.
Оборачиваться сил не было, поэтому, я максимально аккуратно подошёл спиной к двери и потянул её на себя. Я понимаю, насколько это было опасное движение, однако, в тот момент шизоидный ужас был сильнее здравого смысла. Я не мог посмотреть, то что находилось за моей спиной.
На улице меня встретила непроглядная тьма. К этому моменту ночь уже окончательно взяла своё. Включив фонарик, я осветил пространство вокруг себя и направился в сторону выхода с участка. Я старался не смотреть никуда дальше тропинки по понятным на то причинам.
Оно не издаёт звуков.
Оно просто стоит и наблюдает.
Прямо сейчас.
Где – то рядом.
Я не хочу видеть эту гадость.
Оно беззвучно хрипит своим беззубым ртом.
Приблизившись к калитке я с шумом открыл её. Отдышка накачивала мои лёгкие, словно воздушный шары.
Выйдя за порог, я набрал напарнику.
Тот взял трубку довольно быстро и сообщил, что никого подозрительного не увидел.
Дошёл я до машины без происшествий.
Напарник был удивлён моим напуганным видом. Осмотрев его, я убедился, что с ним всё хорошо. Василий был немногословен, как и я. Говорить на первых парах, что я увидел в доме не стал, ибо тот, как никак вёл машину и спокойствие в пути ему ещё понадобится.
Выехав на грунтовую дорогу, напарник дал по газам, и только через минут десять меня постепенно начало отпускать. Страх даже начал постепенно покидать меня, но всё - таки во мне сидел какой – то поганый осадок.
Чувство, будто что – то сейчас идёт немного не по тому сценарию.
Я бросил взгляд на приборную панель.
Часы показывали 16:25.
На деле же, время близилось к полуночи.
Меня вновь обдало холодом.
Я не стал говорить об этом напарнику. Лишь сильнее вжался в кресло,  и продолжил наблюдать, как стрелку спидометра тянет вправо.
-Так, стоп! – возмущённо и с какой – то обидой выкрикнул Василий.
Я почувствовал, как машина начала тормозить.
Мы остановились посреди затемнённого участка дороги, по обе стороны которого находилась не менее тёмная лесопосадка.
Я не знал, что стало причиной такой обиды со стороны напарника, но я точно понимал, что он намерен у меня спросить: что я видел в доме, или же сейчас мне сам выложит, с чем тот столкнулся, пока меня не было…
Но ни того, ни другого не произошло.
Остановив машину, напарник открыл дверь и выбежал в сторону тёмного… мертвецки тёмного леса.
В этот момент моё сердце могло остановиться. Я серьёзно. Настолько сильный, настолько удушливый, животный страх я не испытывал ни в одном деле. Видя, как напарник удаляется в непроглядную тьму деревьев, меня начало вновь трясти.
В машине я находился теперь один. Дверь бренчала, сигнализируя о её открытие. Что – то внутри меня билось, казалось, с пульсом под двести. Это уже было не сердце. Это был сгусток падали и гнили, которая прогнулась под гнётом тихого кошмара.
Напарник скрылся в лесу практически моментально, ибо темнота там была, в буквальном смысле густая. Причём, бежал напарник весьма далеко, ибо, я не услышал, как шаги обрываются, а лишь удаляются до полного их затухания. На весь этот процесс ушло где – то по моим меркам чуть меньше минуты.
И если вглядываться в лес было до боли жутко, то заходить туда – мне не представлялось возможным, только лишь из – за беспросветного кошмара. Трясущейся рукой я взял телефон и не с первого раза набрал напарнику. Трубку, естественно, никто не поднял.
Тогда, мои пальцы устремились на контакт «Служба спасения», но, дотянуться до зелёной трубки я не успел. Я хотел. Я очень хотел.
Резко повернув голову в сторону леса я понял, что что – то бежало ко мне. И, возможно, это был даже напарник, потому как по выходу из леса я начал различать его одежду.
Но ни один напарник не будет бежать спиной вперёд. Люди не убегают молча в лес и не возвращаются от туда, задом – наперёд.
Я беззвучно всхлипнул. Мне вновь хотелось заплакать.
Напарника я увидел буквально на секунду, но её мне хватило, чтобы захлопнуть дверь, пересесть на водительское и вдавить газ в пол.
Удаляясь, я последний раз окинул взглядом на напарника. Я увидел его в профиль, и как мне показалось – его глаза были максимально вытаращены, а рот растянулся в широкой, психоделичной ухмылке. Всё это безумие в лице напарника пялилось в тёмный лес, из которого оно и вылезло спиной вперёд.
Как я добрался до города я не помню, но, я первым делом заехал в полицейский участок, сообщить о пропаже напарника. По моим словам, Василий Иванов пропал на моменте, когда вышел в лес и не вернулся.
О фотографиях найденных в доме сообщать я не стал. Более того, там же мне доложили, что отпечатки пальцев на периллах и впрямь совпадали с отпечатками на письме, найденном в доме Александра Смирнова. В прочем, я и без подтверждения специалистов уже знал об этом.
В полицейском участке я сразу написал заявление о двух днях без содержания. Конечно, вряд ли мне позволят так просто уйти, особенно тогда, когда со мной на смене «пропал» напарник.
Естественно, два дня выходных мне не дали, ссылаясь на «сложность следствия». Заявления от родственников пока не поступало, а значит, дело, пока что никто не открывал. За место этого, к утру была направлена поисковая бригада в тот участок леса, в котором, предположительно мог находиться Василий.
Пусть я и был тогда усталый, однако, трезвая мысль не покидала мою голову. Я знал, что есть весьма большой процент того, что прокуратура может сделать меня главным подозреваемым в деле о пропаже Иванова. Особенно, если найдут мёртвое тело со следами насилия. Особенно. Если я в тот момент не поеду со поисковой бригадой.
Делать было нечего. В то же утро, во главе пятнадцати человек мы развернули поиски в той местности. Лес был небольшой, поэтому, был шанс того, что мы найдём Василия раньше, чем его нашли бы медведи.
В прочем…
Долго его искать не пришлось. Трое парней нашли его в неадекватном состоянии. Гражданская одежда на нём была полностью разодрана, более того, Василий смог выдать из себя единственную фразу «Он сел раньше, чем (моё имя скрыто) вернулся в автомобиль».
Когда Василия вели на трассу, он особо не сопротивлялся. Бригада скорой помощи доставила его в психиатрическую больницу. По словам медиков, тот вёл себя «совершенно отречённо», словно находясь в другой реальности. Иногда, Василий что – то говорил про «кровавые глаза», «девять пальцев» и «беззубый рот».
И возвращаясь, опять же, к той самой поездке с напарником – кто тогда был в салоне автомобиля и кто забежал в лес? Я намеренно не обращал внимание на то, сколько пальцев было у «Напарника», или же мой мозг подсознательно пытался выстроить картину общей адекватности?
Почему оно меня убило прямо в машине? Кто и как делал фотографии, найденные в доме Смирнова, и как, собственно, Смирнов связан со всем происходящем?
Все эти вопросы я задавал себе весь оставшийся день. Как итог, мне всё - таки подписали два дня «без содержания» в будние. В один из дней я был готов напиться, во второй страдать похмельем, но неизменным бы осталось одно – я бы не думал о том, что произошло в ту ночь на даче Александра Смирнова. Я бы снял все часы в доме и, для верности, наверное, завёл бы собаку…
Если бы не звонок.
Когда на часах стукнуло 22:39, мне на телефон пришёл звонок коллеги.
-Ало, Константин Викторович, здравствуйте.
-Здравствуй, Виталь. – пробубнил я.
-Белов Константин Викторович. Извиняюсь, что потревожил в столь поздний час… Тут такое дело.
-Дел не может быть. Одиннадцать вечера.
-Может. Вам доложено явиться по адресу Пионеров 38. Приказ Геннадия Семёновича. Простите, я понимаю, что вы перерабатываете, но я просто вас осведомил.
-Ничего страшного… - тихо сказал я. –Пионеров 38. Это?..
-Адрес Суворова. Вы с ним недавно беседовали.
-А что с ним?
-Не положено говорить по телефону. Поэтому Семёныч вас и пригласил. Вы с Андреем общались не так давно, быть может, чего знаете… тем более, Семёныч должен вам кое – что передать лично. Константин Викторович. Простите, но это не моя инициатива. Я просто вам докладываю. Но, я думаю тут работы максимум на пол часа. Ещё успеется и на грудь принять, и поспать, и…
-Да понял я. –рявкнул я. –Ждите. Скоро буду.
Не став спорить, я отменил все вечерние планы. Надеясь, что мои два внеплановых выходных не сотрут в прах, я быстро собрался и, направился на улицу Пионеров.
Двор меня встретил ожидаемой пустотой. Дневной, он особо то и не отличался от ночного, ибо, в нём по прежнему не находилось никого кроме меня и нескольких человек из органов, рядом с которыми стояла карета скорой.
Припарковавшись рядом, я по приветствовал коллег и вошёл в подъезд. Шума в нём было предостаточно, но, как можно было догадаться – шумели явно не соседи.
Поднимаясь на этаж, я слышал звуки борьбы, которые, с каждой секундой становились всё ближе и ближе. Не трудно было понять, что это опера вели Андрея по лестнице, и судя по звукам – сие мероприятия было последнему по нраву. Ибо тот невменяемый смех. Тот угар, гомерический хохот, доносящийся сверху мог принадлежать только ему. Когда до встречи с сотрудниками оставался, буквально, поворот – я отошёл в угол, стараясь не мешать коллегам.
Интуиция меня не подвела. Двое крупных мужиков вели скрученного Андрея Суворова, который истошно смеялся. Его голосовые связки по не многу начали срываться, тем самым отдаваясь некой хрипотцой и местами пропадающим голосом, и всё же… я не верил в то, что Андрей мог чем – то злоупотребить. Когда скрученный прошёл мимо меня, я невольно кинул взгляд на его глаза.
Обычно для подобного смеха свойственны глаза, полные счастья или же, как минимум, безумия. Но в глазах Андрея читался лишь дикий, животный, кошмар. Ужас, паника, сродни той, которую я испытал находясь в доме Смирнова.
Я потёр глаза. Нужно было двигаться дальше.
Поднявшись в квартиру Суворова, меня встретил крупный мужчина за шестьдесят. Это и был Семёнович. Я попросил поговорить с ним с глазу на глаз, ибо, был намерен рассказать тому про дом и про то, что обладает девятью пальцами.
Выслушав мой рассказ, тот мрачно кивнул и вручил мне конверт с одной единственной надписью: «посмертно отдать Константину Викторовичу».
Домой я прибыл ближе к первому часу ночи, и улёгся в постель без задних ног. С этим письмом ознакомляться у меня не было ни сил, ни желания. Будильник я заводить не стал…
Его на следующее утро заменил звонок коллеги – Ивана Кутепова. Тот порекомендовал мне явиться в участок для получения кое – какой информацией, которая, возможно, будет являться ключевой по делу о пропаже Смирнова.
Я вежливо отказал. С меня было достаточно. За последнее время, я и так начал оборачиваться и бояться собственной тени. Выходные на то и были выходными – чтобы я забыл о месте, где работаю.
Когда же внеплановые выходные пролетели, я явился в участок, где веяло неблагодарным недовольством со стороны коллег. Но, зацикливаться на них я не стал, более углубившись в причину моего вызова в участок два дня назад.
В ночь моих выходных, некий Эдуард Володин, работник местного кладбища, во время осмотра нашёл «свежую могилу», без каких либо опознавательных объектов, погостов и крестов. В отчёте сменщика так же не было указано на происхождение новой могилы. Хотя, всецело могилой сложно было назвать небольшой овражек.
Приехавшие на место работники ритуальной службы незамедлительно отрыли яму, в которой был обнаружен деревянный ящик, с виду напоминающий гроб. От гроба, разве что его отличало различие с формой и, собственно говоря, отсутствие его обитателя.
Находясь в полицейском участке и рассматривая фотографии с места происшествия, я наткнулся на странную деталь. Крышка гроба была с двумя прорезями круглой формы. На это у полицейских был один ответ – прорези были сделаны для воздухообмена, того, кого злоумышленники удерживали. Однако мне они больше напомнили… прорези для глаз.
Дырки находились на расстоянии, подстать расстоянию меж глазами и имеющие идеально правильную форму, как раз такую, при которой туда могли бы идеально поместиться чьи – либо глазные яблоки. На этом моменте, почему – то вспомнилась записка Валентина Титова «не хоронить в гробу, имеющий глаза». Скорее всего, Валентин Титов знал об убийце многое, ровно, как и догадывался о своей будущей кончине, если записка была написана именно им.
Тогда же я принял решение поехать к соседям Андрея и Александра, чтобы опросить их лично опросить их. Странен был тот факт, что за два ужасных случая никто из соседей так и не смог сказать следственной группе о каких -  то подозрительных вещах.
Вечерний двор встретил меня своей привычной тишиной, не свойственной другим дворам нашего города.
Зайдя в подъезд, я, как и прежде созерцал картину отсутствующей в нём жизни.
Постучавшись в одну из квартир, встретил меня рослый молодой парень лет двадцати, представившийся Г.Д Денисовым. Первое, на что я обратил внимание – впустил он меня безо всякого подозрения или страха, ибо, я даже не успел предъявить корочку, а сам я был в гражданской одежде. Тогда же, находясь в квартире, я начал задавать ему вопросы по поводу Андрея и его состояния. Все аргументы Г.Д. Денисова граничили с «ничего не знаю, моя хата с краю». Тогда же, я обратил внимание на интерьер, который был мягко говоря странный. Многие вещи были разложены не совсем в подходящих для них точках. Так, например, лампы могли находиться и так в светлых, и более того – пустых местах. Диван в гостиной стоял лицом к стене. На одежде, висящей на полке красовались бирки и этикетки, словно их никогда не надевали. На всех часах было застывшее время... Но не 16:25, а 20:53. Казалось – все часы были отключены нарочно прямо перед моим приходом.
Не став более грузить паренька, я направился к соседней двери. Там уже жила старушка, которая, ровно, как и Г.Д. Денисов, без колебаний впустили во внутрь незнакомого человека, в лице меня. Стоит ли говорить, что старая тоже не обладала информацией об Андрее и Александре. Разве что, в её доме был такой же странный упорядоченный хаос из вещей. Начнём с того, что кота в её доме не было, хотя, на кухне находилась миска с кормом. Миски с водой мною обнаружено не было.
На вешалках висела исключительно мужская одежда. В доме я насчитал по меньшей мере восемь зеркал, причём все были кривые.
Часы в квартире соседки были остановлены на 21:05, что было за пару минут до того, как я пришёл в квартиру.
Тогда же, моя психика понемногу начала не выдерживать и я всё таки спросил у соседки о странностях, происходящем в этом доме, на что получил не совсем здоровый и внятный ответ.
Этот ответ заставил меня опустить глаза в пол и, затаив дыхание покинуть квартиру.
По приходу домой, я достал водку и опрокидывал стопку за стопкой до момента отключки, предварительно, включив музыку на полную громкость.
В ту ночь, ни один сосед не вызвал на меня полицию.
На следующий день я написал заявление на увольнение по собственному желанию, после чего, в кротчайшие сроки собрал вещи и уехал к родственникам в другой город.
Позже от общих знакомых из МВД я узнал, что тело пропавшего Александра Смирнова было найдено в его дачном доме. Безглазого, но ещё живого Александра нашли в бессознательном состоянии за письменным столом. По приезду в больницу, врачи констатировали факт насильственного отделения глазных яблок из глазниц, однако, убедить Александра в том, что он ослеп ни у кого не вышло. Тот не верил, что он лишён глаз. Лёжа на больничной койке в окружении полиции и врачей, Смирнов утверждал, что он прямо сейчас находится в месте, которые чем – то напоминает подвал. Так же Александр утверждал, что его тело его не слушается и оно очень сильно деформировано. На каждой из его рук по девять пальцев, а ноги из себя представляли не то культи, не то костыли. Долгое время, взор Александра находится в подвале и смеётся, плача одновременно. Иногда он приходит в подъезд по улице Пионеров 38, в свой бывший дом и залазает во внутрь людей.
Когда врачи сказали Александру, что тот лишён глаз, тот долго отнекивался от этого, пока, в какой – то момент не прошептал «Теперь мои глаза у него».
В какой – то момент, обладатель глаз Александра направился по совершенно по другому адресу, который ранее Александр не видел. Как позже выяснилось, это был мой адрес, разве что, обладатель глаз Смирнова постучался к соседям. Те, без лишних колебаний впустили «нечто». Это была молодая пара, которую я лично знал и с которой каждый раз здоровался. Однако, не это самое пугающее.
«Это начало лезть к ним в рот» - процитировал мой знакомый. Затем, по словам самого Александра он, в лице чучела с девятью пальцами начало изливаться многоголосным хохотом с одновременным плачем.
Не трудно было догадаться, где в этот момент находился я.
Я был от этих соседей в двух этажах разницы. Скорее всего, лежал пьяный и с играющей музыкой на полную катушку.
Далее, говорит Александр, подобные действия, нечто повторило и с другими соседями, после чего начало стучаться уже в мою дверь.
Дверь мною не была открыта лишь потому, что я был пьяный, а звуки ударов были заглушены музыкой.
Потому как анализируя всю эту ситуацию с Андреем Суворовым. С соседями, напарником и другими – лишь одного взгляда было достаточно, чтобы сознание человека максимально исказилась.
После разговора с моим знакомым, я заблокировал его номер и сжёг на пустыре фотографии с дачи и ту самую тетрадь с надписью «посмертно отдать Константину Викторовичу», законспектировав в этот документ её содержимое.
Последнюю фотографию из конверта, найденного на даче, я не нашёл в себе сил посмотреть.
Глаза Александра Смирнова так и не были найдены.
И возвращаясь ко всем этим странным пропажам. Ко тому делу и инциденту, который так кординально перевернул мою жизнь, у меня по - прежнему встают в голове вопросы, которые я задавал себе много лет назад. Кто или что является чучелом с девятью пальцами? Кем являются соседи Андрея Смирнова и Александра Смирнова? Как были сделаны фотографии, найденные мною на даче? Почему Александра Смирнова продолжительное время выманивали из квартиры, а не забрали у него глаза сразу? Как связано время 16:25 с тем ужасным чучелом и пропажей людей? Откуда на кладбище появился гроб с прорезью для глазных яблок? Кем был на самом деле Валентин Титов, который знал о существовании «девятипальцего»?
Когда я был в квартире соседки Александра Смирнова и Андрея, привожу ту самую фразу, которая заставила меня незамедлительно покинуть дом по адресу Пионеров 38.

"-Так мы и есть те, кого ты ищешь. И время нас боится, но времечко давно мёртвенькое. Покуда восемь висельников в четыре – двадцать пять над землёй подымутся, глазки в гробу начнут закатываться и кровушкой заплывать, тогда - то он тебя и увидит. Сашенька ему глазки подарил. А ты подаришь зубки. У него нету зубов, поэтому его улыбка не красивая, и он плачет, если смеётся. Ты услышишь смех у себя над головой. Это он будет веселится и плакать одновременно. Посмотри на него, он ведь сзади. А то так и не отстанет от тебя!"

На основе этого, встаёт самый главный вопрос, от которого меня до сих пор бросает в неистовую дрожь: когда я был в квартире «соседки» Александра и Андрея… кто или что находилось за моей спиной?
К моему основному повествованию прикладываю рассказ Андрея Суворова, который, по всей видимости был готов к своей смерти, но которого ждала более страшная, безрассудная участь.

«Этот текст будет посвящён одной странной главе моей жизни, в которой, в качестве непосредственного участника выступал я и мой дом. Сейчас на дворе по моим ощущениям далеко за полночь. Все часы в моём доме остановились на отметке 16:25 примерно несколько суток назад. Казалось, время остановилось для всего мира с наступлением темноты…
оно по прежнему долбится…
Я думаю… я думаю во всём виноват именно дом, хотя, на первый взгляд я ничего особенного про него не могу сказать, в связи с его тотальной заурядностью, в которой это здание потонуло с головой.
Однако, в этом и кроется одна единственная деталь, которая выбивает из колеи это строение из всех остальных строений нашего города. В моём доме никто не умирал при загадочных обстоятельствах. Прожив на Пионеров 38 более пяти лет, я ни разу не видел подъезжающей полиции к подъездам дома, мною не были замечены, так же, приезды скорой помощи. Но, это была лишь вершина айсберга той экосистемы, в которой существует этот дом, как обособленный организм. Ибо, как мне казалось: сей дом, это не просто бетонная коробка. Это не объект и рукотворная масса.
Это явление. Это процесс. Процесс, который мне до сих пор не удалось понять и выудить, по каким законам происходит жизненный цикл его звеньев, однако, всё, от лифта, до ворчливой старушки на девятом этаже имеет вечную протяжённость во времени. Поэтому, всё что происходит в этом доме я именую Вечностью. Но вечность – это не процесс. Это состояние.
Процессом же, в этом доме является всё, что хоть как – то соприкасалось с его плоскостью.
Заехав в этот дом в далёком несколько лет назад, мне зачастую приходилось вызывать такси до работы, что находилась на другом конце города. И я бы с радостью делил поездку с одним из соседей… я был уверен, что хоть один человек из этого дома работает на самом крупном предприятии нашего города… но , сожалению таковых не было. Вернее, не было тех, кто бы пользовался услугами такси, потому как к нашему дома данный сервис ни разу не вызывался.
Возле подъездов никогда не случалось поножовщин, ровно, как я никогда не слышал орущей музыки молодняка, скрипов кровати сверху и соседской дрели. Идилия, о которой можно только мечтать заканчивалась тогда, когда за ширмой соседских будней начала проступать первая туманная шизоидность этого места. Что – то нездоровое в этом месте попало в моё поле зрения, только спустя много лет беззаботного проживания в стенах моей квартиры.
Одним вечером, мною был зафикисрован первый тревожный звоночек, который стал точкой невозврата
Пятница. Вернувшись с работы и закинув припасённые пару литров хмельного в холодильник, я сделал все свойственные вечеру дела. После душа и ужина, моё тело упало в компьютерное кресло. Мне хотелось, по обыкновению, разменять время на игру однако, наст усталости и успокаивающего действия хмеля в пиве сдавливал сознание своими мягкими тисками. И, словно нитью Ариадны, вся недельная усталость вела меня только в мир Морфея.
Когда мир видеоигры в глазах начал двоиться от засыпания, моё сознание уловило шум, источник которого мною заранее не был определён. В течении неопределённого времени (по моим ощущениям, около часа), я сидел в кресле, оставаясь в состоянии полудрёмы, наблюдая за экраном смерти в видеоигре. Сон окончательно меня не одолевал, по причине того самого шума, находящегося вне моей досягаемости. Приоткрыв глаза и сняв с себя наушники, я в полной мере проникся тем самым звуком, что вызывал всё то время дискомфорт у меня в сознании.
Смех. А если быть точнее, гогот. Да. Это определённо был гогот, весьма громкий, чтобы его отчётливый тон был явственен через толстый слой бетонного потолка и наушников.
Взглянув на время, я с удивлением обнаружил сбившиеся на компе часы.
Время было 16:25, хотя я знал, что сейчас давно за полночь.
Я слышал безудержный смех на протяжении часа. Что и главное... кого могло так рассмешить ночью – мне было неизвестно, ибо, появление столь громкий звуков в окружении моих четырёх стен было весьма девиантным событием.
«На звуки то густо, то пусто» - усмехнулся про себя я, вспоминая идилию длившуюся годами.
Встав с кресла, я заправил кровать. Сходил в туалет. Заварил чай. Пока пил, успел споткнуться. Выкурил сигарету и выключил компьютер. Динамичность дел в этот промежуток времени была ощутима, однако, статичным оставалось одно… этот смех.
Сколько бы минут не прошло. Что бы я не делал и более того… в какую комнату я бы не пошёл – аккурат над собой я слышал этот смех, который, порядком начал выводить меня из себя. Казалось, источник этого гогота намеренно преследует меня, центрируясь, если я нахожусь посередине комнаты и уходя в угол, если ближе к углу комнаты перемещаюсь я. В какой – то момент я замер, перед этим сев на уже заправленную кровать. В противовес этому преследованию у меня была одна мысль, которую пускать в своё убеждение я никак не хотел.
Гогот мог быть «просто повсюду», ибо, если преследования нет, то ни что иное, как квартира могла издавать истеричный, непрекращающийся смех.
Отходить ко сну, когда над головой трещит такой фальцет не хотелось. Я замер, пытаясь хотя бы приблизительно определить то, кому может принадлежит этот звук.
И чем больше я пытался вслушиваться в приглушённый, но в тоже время весьма гулкий басс, тем сильнее мне казалось, что тот, кому он принадлежит – не имеет пола. Складывалось ощущение, что этот смех – есть запись, в зацикленности которой я уже никак не мог сомневаться. Когда внимательного прослушивания счёт пошёл на минуты, мне показалось… мне показалось, что в этом гоготе я смог различить фразу. Она была тоже зациклена и хорошо спрятана в неудержимом гоготе…мать его, кто может так смеяться?! И параллельно, сквозь истеричный, шизоидный гогот произносить фразу «Куда делись мои глаза?».
Однако, то была лишь догадка. Небольшой довод, сродни тому, как когда прислушиваешься к телевизионным помехам, сквозь время можешь услышать в них голоса.
Я вслушался в смех ещё сильнее, пытаясь различить новые фразы, однако, разнообразие их стремилось к нулю. Я, то и дело слышал «Куда делись мои глаза?».
Встав на кровать, чтобы сблизить максимально сблизить мои уши с источником шума, гогот… пропал?
Я вслушался ещё сильнее и…тишина? Скользкая и безумная, сродни тому самому гоготу, тишина истощала какую – то весёлую панику и когнитивный паралич, если погрузить в эту тишину сознания. Ибо, казалось, не тишина поглотила звуки в той квартире, а тот кто издавал звуки – теперь издаёт тишину. Ибо, в этой тишине явно кто – то находился и этот кто – то… прямо сейчас прислонился к полу, поровняв физиономию с моей.
Я медленно отпрянул от потолка, то и дело косясь на люстру, что еле заметно покачивалась в комнате без сквозняков.

Не могу сказать, с чем был связан этот момент. Возможно, череда совпадений, которые образовали весьма пугающие ситуационные и слуховые пугающие образы. Ибо, нет ничего страшного в смехе, ведь смех – признак радости. Но что если этот смех долгий и безудержный?
Как бы то ни было, я… нет… я не забыл об этом случае. Скорее, я вынес его куда – то на задворки разума, но отныне он всегда был намотан на ус, как что – то пахнущее непознанным.
В другой раз я курил на лавке, наблюдая, как осенние листья падают на сырую землю.
Когда сигарета была скурена на половину, я увидел, как из подъезда выходит бабушка на костылях. Она всегда орудовала ими, хотя, насколько я знал, её ноги были здоровы, как минимум для того, чтобы передвигаться без помощи данных устройств. Это наблюдение было мною сделано в тот момент, когда эта самая старуха заходила в дворовой садик, чтобы полить… сорняки. Причуды карги, конечно, были мне не в новинку, но…
Не столь важны предшествующие события, как то, что происходило далее. Я не знал в какой квартире живёт бабка, с какой стороны и даже на каком этаже. Меня слабо интересовало её жизнь, однако, то, куда она пошла далее однозначно привлекло моё внимание.
Она пошла в сторону подвала.
Подвал был местом, куда на моей памяти не заходил никто. У нас не текли трубы, дабы техническая компания проводила там ремонт. В тоже время, там никто не хранил заготовки на зиму и ненужные вещи… скорее всего из – за крыс или сырости, но что более вероятно, из – за технического назначения этого помещения. Технического назначения. Какое отношение к техническому помещению имеет старуха на костылях – неизвестно.
Пенсионерка, чей возраст явно перевалил за 70 весьма умело закатывает банки и обворачивает пульт в полиэтиленовый чехол, но подвал с побитыми ступеньками не является свойственным местом для людей, столь преклонного возраста.
По доброй воле, я не пошёл домой, а решил подождать момента, пока бабулька выйдет. Быть может, старой потребуется помощь, или же я в какой – то момент услышу благой мат и звуки падения. В общем, поводы задержаться на лавке у меня были.
Но скурив уже вторую сигарету, я продолжал оставаться один на один с открытой дверью подвала.
Гражданское самосознание голосило мне, не хуже оркестрового трубадура. Выло, кричало о том, что старой сейчас нужна помощь и бла – бла. Быть может, она просто не может найти точку опоры на этой лестнице, или бедняга споткнулась о кирпич.
Томно вздохнув, я всё – таки оторвал свою пятую точку от лавки.
Спустившись вниз, моему взору пала лишь тьма бездонного помещения, углы которого были потеряны в прострации непроглядной тьмы. Где находится выключатель и есть ли он вообще – я не знал, поэтому, я включил телефонный фонарик.
На самом деле, порой лучше видеть тьму, нежели помещение, освещаемое белым, безжизненным светом. Тьма – лишь оболочка того, что в ней скрывается, когда же свет – эту оболочку разрывает, представляя взору то, что находиться под занавесом мглы.
И до чего было неприятно видеть костыли, аккурат лежащие возле одной из труб. Что примечательно – того, кому принадлежат эти костыли я не увидел. Более того, осветив небольшое техническое помещение вдоль и поперёк, я однозначно пришёл к выводу, что в подвале нахожусь я один. Я обошёл подвал. Затем ещё раз и, наконец, приблизившись к выходу, я вновь оглядел пустое помещение.
Тогда же ко мне взбрела немного нездоровая мысль…
А спускался ли вообще кто – то в подвал, кроме меня?
Как бы я не пытался перебирать момент спуска бабки в подвал, я видел лишь её выход из подъезда. А дальше? Дальше она прошла в сторону подвала. Именно в сторону. То есть, я не зафиксировал момент, когда она переступила его порог.
«Старухи не справится с такими ступеньками» - пронеслось у меня в голове.
Появление бабки в подвале, при всех возможных вариантах не представлялось мне реальным. Ни одной пенсионерки на костылях не будет подвластен такой спуск вниз и более того – ей не будет подвластно передвижение в непроглядной темноте.
Но, кому тогда могут принадлежать эти костыли? Что они делаю посередине подвала?
Возможно, они приготовлены для кого – то, вроде меня? Для того, кто спустится сюда, совсем не услышав, как позади него захлопнется дверь, которую, не отопрёт ни один замок.
Я машинально обернулся.
Дверь открыта.
Последний раз окинув взглядом подвал, я вышел из него, на всякий, оставив открытой дверь.
Следующий, не менее странный случай произошёл со мной во время утреннего перекура. Как сейчас помню тот необъятный рассвет, что озарял своими лучами наш спальный район. Любуясь ранним рабочим утром, я уже мог различить несколько собачников, слоняющихся по газонам соседних дворов. Наш двор, естественно, был пуст.
Достав сигаретку из пачки я закурил, получая отравляющий, но приятный эффект для всего организма.
Сделав очередную затяжку, я, по обыкновению для курильщика поднял глаза на сигарету и начал всматриваться в её чёрно – оранжевую тлеющую часть.
Поднял глаза.
На сигарету.
На этом моменте, я бы хотел задать вопрос: а каков шанс того, что мои глаза выхватят те самые… пол градуса для выхватывания в периферии чего – то ненормального?
Шанс этого ровно такой, как если бы я в тот же момент опрокинул голову и увидел бы над собой нечто, что отдалённо напоминает живого человека.
Резко подняв голову, я увидел мерзость такого масштаба, что от неожиданности моя сигарета полетела вниз, глухо ударившись о соседский подоконник.
То что находилось выше – просто стояло, вытянув голову так, что она ровнялась с моей. Оно наблюдало, наслаждаясь моей незримостью.
Когда же я заметил то, что стояло наверху, оно скрылось в глубине соседского балкона. Это движение было быстрое, но, произведённое с неким запозданием, словно играючи. Или, то что находилось выше, намеренно дало мне пол секунды, дабы я увидел его отсутствующие глаза.
За место них были две коричнево – красные дырки, без крови, червей и прочей мерзости. Складывалось ощущение, что безглазое создание не имело очей от природы.
Так же у чучела был рот… а если быть точнее… разрез, напоминающий улыбку, но явно улыбкой не являющийся. Скорее, этот разрез являлся ни чем иным, как особенностью головы наблюдателя, а не улыбкой. В разрезе, так же не было зубов. За место них, были розовые дёсна.. Так же, во рту я не видел языка.
Не стану рассказывать, насколько быстро я в тот день собрался на работу. Не буду говорить, какие мысли были у меня в голове первые несколько часов. Скажу лишь, что мною было принято решение о незамедлительном переезде.
Вспоминая тот безудержный гогот, теперь я понимал, кому, а точнее – чему он мог принадлежать.
Под конец дня, когда мои эмоции утихли, я начал смотреть на эту ситуацию более рационально. Скорее всего, тот кто находился наверху – есть человек в маске, занимающийся глупыми пранками в свой выходной день. Приехав домой, я быстро разделся и проверил все комнаты на наличие камер и пранкеров. Ибо, для меня первостепенной задачей стало моё спокойствие, которое я бы не обеспечил себе, не проверив каждый угол квартиры.
Курить теперь я решил в подъезде. Да, это несколько эгоистично по отношению к другим людям. Ровно, как и эгоистично устраивать пранки ранним утром.
Сделав все вечерние процедуры, я решил выкурить вечернюю сигаретку.
Выйдя в подъезд, я машинально кинул взгляд на лестничный пролёт, ведущий на этаж выше.
Мёртвая, пустая и холодная тишина подъезда убаюкивала. Я бы хотел, чтобы в тот момент сигарета не потухала.
Стряхнув пепел, я невольно кинул взгляд на пролёт.
Где – то снизу.
Бледная рука с неестественным количеством пальцев держала перила.
Звуки…
Если бы тот, что сейчас находилось ниже курило – я бы услышал потрескивание табака на сигарете. Я бы услышал то, как стряхивающийся пепел.
Если бы кто – то зашёл помочиться – я бы услышал журчание. Если бы тот стоял в телефоне – вибрацию устройства. В конце концов – я бы услышал дыхание.
Что – то явно нездоровое стояло в полной тишине вечернего подъезда. И стояло оно беззвучно.
Когда время просмотра за рукой начало исчисляться минутам, я медленно, как можно тише отошёл от пролёта. Осознание некоего ужасного факта заставило меня как можно тише начать двигаться в сторону двери, вымеряя каждый шаг сантиметрами.
Дело в том, что свет на каждом этаже загорается от движения, фиксирующийся датчиком. На более нижнем этаже свет работает беспрерывно, что свидетельствовало о беспрерывном движении. Но движении явно беззвучным, что, по своей природе вряд ли возможно. И я бы хотел верить в то, что стоящий снизу махал так свободной рукой, дабы свет не потух, однако, за всё время просмотра на руку – я не увидел инертного движения девятипалой кисти. Я ни разу не видел то, как в пролёте пролетает по случайной траектории рука. Исходя из всего этого, можно предположить, что обладатель этой руки активно дёргает головой или же… стоит там не один. Возможно, там…
С мысли меня сбили звуки сокрушительных ударов. Было очевидно, что били по двери именно на том самом этаже, однако… били чем? То было явно не рука, нет… это было что – то сродни тарану, от которого в миг задрожали перила и включился свет уже на моём этаже.
В ту же секунду… бег…
Достаточно громкий и частый, который заставил меня безо всякого промедления забежать в квартиру и запереться на все замки.
Смотреть в глазок у меня не было ни малейшего желания, покуда я слышал этот топот.
Благо, топот преодолел мой этаж. Я не услышал звук открытия двери сверху. Скорее всего, тот кто стучался – до сих пор находился в пустом подъезде в ожидании.
Шли дни. Рутина и туманность будней затмевали оставшиеся частички страха в моей голове. Совру, если скажу, что более не было чего – то странного в этом доме. Бывало я слышал такие же звуки ударов и топот, выше моего этажа. Иной раз, мне казалось, что соседи меняются местами…
Бабка, проживающая этажом выше, теперь жила на первом. Лифт с семейной парой чаще остановился на четвёртом, хотя, должен был отправиться на восьмой. Мужик, который жил на первом, резко начал подниматься на второй.
Иногда, садясь в лифт, я чувствовал, как он едет… несколько дольше положенного. Или, гораздо быстрее, чем обычно. Иногда возвращаясь домой поздно вечером, в свете ночных окон я видел, как соседи стоят на манер манекенов. Стоят без какой - либо цели, словно, игнорируя даже собственную потребность в дыхании.
Нет, они не наблюдали за мной.
Ровно, как я не чувствовал исходящую от них опасность. Для меня всё происходящее – было за гранью понимания. Все происходящее в этом доме – было нездоровое и не естественное, но, почему –не переходящее на уровень опасного.
Единственного, чего я боялся – это вновь увидеть рожу с квартиры сверху или же обладателя той самой белой девятипалой руки.
Я запомнил тот день надолго.
Впервые за долгие годы проживания в своей халупе, ко мне постучалась полиция. Войдя в квартиру, один из офицеров поведал мне о пропаже моего соседа. По словам соседа, тот жаловался на постоянные проделки хулиганов, что среди ночи ломятся к нему в дверь, затем, убегают на этаж выше.
Путём нехитрых раздумий я выяснил, что подозревают в этом скорее всего меня. Естественно, мне пришлось выложить всё как есть. Это был долгий рассказ, включающий все подробности происходящих здесь вещей. Дослушав меня, опера проверили вновь мои комнаты и поблагодарили за информацию, после чего, удалились.
Всё так и продолжило идти своим чередом. Ко мне приходил ещё один полицейский, представившийся Б.К. Викторовичем. Я в кратце ему рассказал, что происходит в этом доме и, по видимому, он поверил мне, но виду как такового не подал.
И на этом моменте рассказ можно было бы окончить, списав всё на глупые совпадение и на трагичное стечение обстоятельств, если бы не сегодняшний случай.
Прощаться мне особо не с кем. Хочу лишь попросить прощения перед всеми, кому когда – либо делал больно. Я не знаю, убьёт оно меня или же оставит без рассудка. Сотрёт память или вовсе не тронет. Но, на всякий случаях я подпишу этот текст посмертно.
Недавно время на моих часах замерло на отметки 16:25. Сначала замерло время на часах. Затем замер ход суток. Сейчас по моим меркам прошло несколько дней, хотя на улице по прежнему темно.
Мне кажется, над миром светит чёрное солнце.
Мне уже не страшно.
Это был день, и зашёл домой после прогулки. Тогда же я и заметил это время на циферблате микроволновки. Как и на телефоне. Как и на часах. Не став на этом акцентировать внимание, я продолжил заниматься своими делами до самого наступления темноты.
По достижению сумерек – кто то начал долбиться в дверь. Не трудно догадаться, кто это.
По моим меркам, прошло уже несколько суток с момента, как улицу поглотила непроглядная тьма.
Оно до сих пор долбится.
Мобильник ловить отказывается… кстати, забавно, что и на его электронном циферблате красуется замершее время. 16:25
Моё время смерти будет другим.
Прощайте.»

Более я не вмешиваюсь в дела, которыми должны заниматься экзорцисты.
Сейчас я работаю грузчиком в одном всем известном магазине, получая зарплату в четыре раза меньше, чем при работе в МВД. Это цена безопасности.
Скорее всего – это дело является раскрытым, если все участники тех событий найдены, пускай кто – то без глаз, кто – то мёртвый, а кто – то невменяемый. Из всех, кто был прямо причастен к расследованию остался я – единственный живой, но с большим рубцом в моём сознании, который кровоточит каждый раз, когда я вспоминаю события того времени.

Дом вечность.
24.11.2023