Что такое псы системы?

    Чем человек отличается от собаки? Ну, помимо всего прочего тем, что человек разговаривает, а пёс гавкает. Человек думает, пёс (натасканный) выполняет команду, не задумываясь. И у человека своё понимание того, чего стоит человеческая жизнь, а у пса своё.
    Чем отличается гавканье от способности разговаривать (в самом полноценном смысле последнего слова)? Гавканье пса на оппонента – это озвучивание своего отношения, намерений, требований и угроз, которые обычно сводятся к «…я тебя порву!», что может прилагаться к «делай то, что я требую», или «не делай того, что я запрещаю», или «просто знай, что я могу» – не всегда поймёшь, что именно (и в том одна из особенностей гавканья). И человек тоже может выразить аналогичное словами, но в отличие от пса человек способен свою позицию объяснить. Почему он делает то, что делает, и какое он имеет на это право – всё это он может (и должен) объяснить. И если в процессе разбирательства обнаружится, что человек ошибается относительно своей правоты, то он может (и должен) соответствующим образом исправиться. Пёс исправляться не будет. Потому, что даже если он не прав, и если он готов исправиться в случае, если бы об этом узнал, то он об этом просто не узнает. Потому, что, чтобы узнать, надо разговаривать, а разговаривать пёс не умеет. Он гавкает. И все претензии может принимать только формате встречного гавканья, а гавканьем ничего не объяснишь. Поэтому для пса может не существовать вопросов «А имеешь ли право кого-то порвать? А кто тебе дал право что-то требовать?», потому, что чтобы их понять, надо уметь оперировать со смыслом соответствующих понятий, а понятий таких в лексиконе пса нет – у него есть только громкость.
    Если натасканному псу дают команду «фас», он выполняет её не задумываясь, имел ли право хозяин отдавать такую команду или нет. И для него не существует в этом плане понятий «прав» или «неправ», а есть только «можно» и «нельзя». При этом ограничиваются эти понятия исключительно вопросом разрешения от хозяина: если хозяин разрешает, значит, можно, если нет, значит, нельзя. Всё остальное для него непонятно, ненужно, неинтересно, и непонятно, зачем должно быть интересно. А это значит, что, если хозяин не прав, пёс будет выполнять неправую команду, при этом свою неправоту не осознавая. Чем он отличается от человека, который в своём обществе тоже может быть обязан/уполномочен выполнять чьи-то команды/приказы/предписания (в т.ч. кого-то атаковать), но при этом может (и должен) осознавать, что он делает, и которому, если он сам что-то недопонимает, должно быть можно это объяснить.
    Если псу не понятны ценности, связанные с пониманием того, что можно объяснить словами, то ему непонятна и ценность существования вида, обладающего такими способностями. И прочие ценности этого вида, требующие соответствующего уровня понимания, ему тоже будут непонятны. А значит, и выполняя команду «фас» в отношении человека, такой пёс и не будет понимать, на что он покушается. Для него целевой объект скорее всего будет непонятным существом, отличающимся лишь тем, что оно более слабое и менее приспособленное к схватке, и не заслуживающего жизни в рамках соответствующей такому пониманию системы ценностей. Как это может выглядеть со стороны, некоторым существам понять не дано.
    В политическом плане такому положению тоже может быть своя аналогия. Выглядеть она может примерно так. Допустим, живёт себе общество в рамках каких-то ценностей, включающих обычное человеческое понимание и соответствующее ко всему отношению. И вдруг в нём появляется некий деятель, который толкает программу, что данное общество является «высшей расой» в отношении других, и что имеет в связи с этим право вести себя в отношении «низших» цивилизаций примерно так, как ведёт себя в животном мире самое клыкастое существо, находящееся на вершине пищевой цепи (называется в современном мире обычно словом «фашизм»). Начинается противостояние сторонников и противников идеологии, которое, допустим, постепенно заканчивается поражением последних, и вытекающими из этого их преследованием и добиванием.
    Когда сторонники нового режыма строят свою систему для порабощения и уничтожения человечества, они, допустим, заявляют, что они свет, добро, пишут на пряжках «С ними Бог», и кричат, что их миссия спасти мир ото всего зла, которыми являются другие нации. И до того момента, пока противники режыма не до конца сдали свои позиции, они ещё могут оппонировать им, требуя объяснить, что именно они называют добром, и позволили бы они творить такое «добро» другим народам в отношении себя, и что же это за добро, если они такого добра сами в отношении себя сами не хотят? И ответить на такую критику им (ну надо же) оказывается трудно, а оставляя её без ответа, они теряют свои позиции. И это положение им, как кость в горле, но всё меняется, когда лидер движения получает определённую власть.
    Когда лидер фашистов становится фюрером, он, допустим, лоббирует закон, согласно которому любовь к фюреру является обязательной. И после этого сторонникам режыма уже не нужно стесняться вопросов без ответов; достаточно просто ссылаться на какую-то речь фюрера, в которой он озвучил какие-то призывы, назвал какие-то причины (которые толком даже не обосновывал), и на основе этого требует определённой деятельности и поддержки определённой политики. И если после этого им продолжают такие вопросы, им достаточно просто отвечать «А вот фюрер сказал так-то!»
    Чем фюрер доказал свои слова, какое право он имел говорить что-то бездоказательно – таких вещей уже не разбирается. Разбирается только соответствие твоих утверждений его утверждениям. И если ты говоришь вещи, выводы из которых радикально не совпадают с теми, которые следуют из его слов, это уже ты должен объяснять, как у тебя не получается, что ему противоречишь. И если ты противоречишь, и тебе на это указывают, а ты всё равно своё, то ты будешь обвинён в нелюбви к фюреру. А там (допустим) уже не будут разбираться, правду ты говоришь или нет – ты нарушаешь закон, и ты понесёшь наказание.
    Если какой-то закон для того и предусмотрен, чтобы затыкать (и уничтожать) тех, кто говорит вещи, на которые нечего возразить, то те, кому нужен такой закон, не станут разговаривать, правильный закон или нет. Они уважают торжество силы над правдой и установленный в соответствии с этим порядок решения вопрос и есть основной их гешефт. Поэтому они не станут разговаривать, они будут в данном случае просто (максимально грозно и принципиально) рявкать «Ты нарушаешь закон!» И они не уважают права и свободы людей, которые хотят только такой правды, которую нужно доказать. Потому, что они не уважают даже и друг друга, если встаёт вопрос делёжки власти. И если даже у тех, кто находится под фюрером, встанет вопрос, кому пойти на повышение, то может начаться такая грызня, какая бывает у собак, которые принадлежат одному хозяину и охраняют один двор, когда им кидают кусок мяса.