Акция Т4. Королева боли. Часть 1

25 июля 1940 года

Берлин, Германская империя

Хельга спокойно ответила: «С Эрикой мы буквально вчера… в смысле, вчерашнюю ночь отработали у фрау У, как она её называет…»

«И как Эрика?» – в высшей степени заинтересовано осведомился Колокольцев.

Хельга пожала плечами: «Нас вместе не трахали – в ашраме это не принято – поэтому я понятия не имею, как она была в процессе. Но после смены мы немного поболтали – она была довольна весьма. Похоже, что ей очень нравится работа сексотерапевта. Кроме того, у фрау У очень хорошо платят…»

Перехватила изумлённый взгляд Колокольцева и поспешила уточнить: «Я знаю, что она это делает вовсе не из-за денег…»

«… но это неплохая прибавка к её жалованию детектива Крипо…» – закончил за неё Колокольцев. Который прекрасно знал, что, хотя в V управлении РСХА детективам платили неплохо (а дискриминация оплаты по гендерному признаку отсутствовала напрочь), в условиях всё более нарастающего дефицита товаров – ибо война – женщине даже столь неплохой оплаты постоянно не хватало.

Хельга глубоко вздохнула – и продолжила: «Ирена… меня удивила, честно говоря…»

«В смысле?» – в свою очередь удивился Колокольцев. Она объяснила:

«После первой же порки – а нас обеих выпороли сразу же после того, как мы пришли на виллу…»

«Ты её выпорола?» – осведомился Колокольцев. Ибо интересно же…

Она покачала головой: «Марта. Меня выпорол наш добрый доктор…»

Доктор медицины Кристиан Кронбергер – штатный порщик Общества Чёрного Солнца… кроме много чего ещё…

И продолжила: «Ну так вот, сразу же после этой порки, которую Ирена на удивление хорошо перенесла, хотя Марта лупцевала её… как меня…»

Глубоко вздохнула – и продолжила: «… после того, как Марта привела её в чувство, а баронесса полностью восстановила её кожу и вообще тело»

Судя по всему, Standard Operating Procedure на Вилле Вевельсбург после каждой порки… точнее, экстремальной алго-сессии…

«… Ирена безапелляционно потребовала, чтобы её пороли каждый день…»

«Как тебя?» – будничным тоном осведомился Колокольцев.

Хельга покачала головой: «Не совсем. У меня каждый день две алго-сессии – утром и вечером… а Ирена согласилась на одну. Нам удалось её убедить, что больше одной она точно не потянет…»

Колокольцев был сильно удивлён, что Ирена выдерживала даже одну – каждый день… но знал и то, что резервы организма женщины велики весьма. Поэтому может быть если не всё, то очень многое…

Она продолжала: «Кроме того, у меня кроме порки и гречки – её прямо из Польши импортируют…»

Строго говоря, не импортируют, ибо гречку, скорее всего, баронесса сотоварищи получали с аннексированных польских территорий, которые юридически были частью Германского… точнее, Великогерманского рейха.

«… ещё много болевых воздействий, а её мы убедили ограничиться поркой, гречкой, зажимами на соски… хотя иглы иногда-таки вводим в соски…»

Колокольцев никак на это не отреагировал. Ибо если баронесса умеет полностью восстанавливать женскую грудь (а она явно умеет), то почему бы и нет? Да, со стороны это выглядит как жуть жуткая, но на самом деле боль вполне переносимая. Иглы под ногти куда как больнее…

«И как она всё это переносит?» – в высшей степени заинтересованно осведомился Колокольцев. Хельга вздохнула:

«Ей, конечно, очень больно – и вообще очень тяжело… и психологически. Но она держится – я думала, что ей будет гораздо тяжелее…»

«Возможно, Любовь действительно самая могущественная сила во Вселенной» – подумал Колокольцев. Сам он с этим не был согласен – с его кочки зрения, самой могущественной силой была Ненависть… но в реальности это было ровно то же чувство, только прошедшее через другие «фильтры». Так что вполне возможно…

В гостиную Виллы Вевельсбург предсказуемо вернулась Марта Эрлих. И ещё более предсказуемо кивнула Хельге Лауэри: «Тебе пора…»

Хельга кивнула, поднялась из кресла… и неторопливо разделась донага. Объяснив несколько оторопевшему Колокольцеву: «Мне будет комфортнее спуститься в донжон уже полностью голой…»

Когда они вошли в донжон, Колокольцев совершенно без какого-либо удивления обнаружил присутствие в оном Ирены (тоже абсолютно голой, как и её подруга); доктора Кронбергера (куда ж без главного порщика Общества); и Баронессы (он с самого начала подозревал, что порка Хельги – лишь удобный предлог для того, чтобы вызвать его на Виллу Вевельсбург для какого-то серьёзного разговора).

Для которого порка… точнее, экстремальная алго-сессия была лишь удобным…, пожалуй, даже, естественным антуражем. Из свиты баронессы (Колокольцев сразу вспомнил роман Булгакова Мастер и Маргарита… только здешний Воланд был женского пола) предсказуемо отсутствовал лишь граф Вальтер фон Шёнинг (он же Луций Корнелий Пулл) – ибо он был не по этой части совсем.

Колокольцев вопросительно посмотрел на Хельгу. Она покачала головой:

«Ты будешь только наблюдать… на этот раз. Меня будет пороть добрый доктор, а Ирену будет пороть Марта…»

Что ещё раз подтвердило догадку Колокольцева, что его вызвали… а его именно вызвали на Виллу Вевельсбург вовсе не для того, чтобы он выпорол Хельгу Лауэри-Ламмерс… да хоть Ирену Айхенвальд. Ибо это он вполне мог сделать и дома – его донжон ни в чём не уступал донжону Общества Чёрного Солнца.

А для того, чтобы на фоне этого… действа сообщить ему нечто важное. Нечто очень важное. Нечто, имеющее самое прямое отношение к порке…, впрочем, скорее всего, вообще ко всей экстремальной алго-сессии.

Хельга добавила: «Меня будут пороть стоя, плетью, привязанную за руки к потолку… как родители меня пороли последние три раза…»

Перед тем, как отправить единственную дочь в психушку – из которой она едва не попала в газовую камеру центра принудительной эвтаназии в Бранденбурге-на-Хафеле. И попала бы – если бы не в высшей степени своевременное вмешательство Михаила Колокольцева… то есть, Роланда фон Таубе.

Она махнула рукой в сторону внушительного размера – в крестьянском стиле – деревянной лавки для порки: «Ирену будут пороть лёжа – как меня сначала пороли родители. Ремнём и розгами… точнее, розгами и ремнём – плетью по всему телу ей пока рано…»

Ирена покорно легла на лавку на живот и вытянулась в струнку. Хельга аккуратно-заботливо привязала подругу за запястья, лодыжки и талию, надёжно зафиксировав её тело.

После чего покорно встала в выделенное для порки стоя место, подняла вверх сложенные вместе руки и широко расставила ноги… точнее, достаточно широко, чтобы Марте было удобно пороть её по внутренней стороне бёдер.

Марта надёжно привязала Хельгу за лодыжки к вделанным в пол донжона кольцам, а за запястья рук – к карабину на верёвке на блоке под потолком. Затем повернула колесо блока, чтобы голое тело Хельги вытянулось в струнку. Ибо надёжная фиксация при порке – хоть стоя, хоть лёжа – это наше всё…

Затем взяла в руки довольно тяжёлую кожаную длинную плеть-однохвостку (почти кнут), размахнулась и почти что в полную силу ударила девушку по спине. Потом ещё раз… ещё… ещё…

Почти одновременно доктор Кронбергер взял из чана уже основательно вымоченную в солёной воде розгу (стандартную, ивовую, метровой длины, в мизинец толщиной), размахнулся и – явно ещё не в полную силу – ударил лежащую на лавке Ирену по голой спине.

Она вздрогнула – но не издала ни звука. Видимо, уже начала привыкать к регулярной порке. Потом ударил ещё, ещё и ещё… уже почти что в полную силу – а потом и с оттягом (обычное дело при жёсткой порке розгами).

Колокольцев почувствовал (спасибо инструкторам учебки ИНО ОГПУ), как к нему почти бесшумно сзади подошла Лилит. Баронесса Элина Ванадис фон Энгельгардт. Руководитель Общества Чёрного Солнца.

И тут он мгновенно понял, к чему и о чём всё это. И почему это имеет самое прямое отношение к разворачивавшейся на его глазах экстремальной алго-сессии.

Не оборачиваясь, он задал баронессе экзистенциальный вопрос. Даже и не подозревая, насколько экзистенциальный: «Ты уверена, что всё это так уж необходимо? Что этих представительниц прекрасного пола… я подозреваю, что не только этих… нужно так жестоко обрабатывать…»

«Абсолютно уверена» – с железобетонной уверенностью ответила Лилит.

«Почему?» – совершенно искренне удивился Колокольцев.

Она объяснила.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ