Берсеневы. Часть 3. Глава 15

 Ноябрь 2004 года.

       Прошло почти более пяти месяцев...

       За трудной для Берсеневых весной последовали не менее трудные лето и осень...

       Живущая в доме своего родственника Фаина Кузнецова, с приходом летнего сезона развернула такую  "бурную деятельность", что от нее и ее родственника-участкового стонал уже весь Поселок...

       За исключением Берсеневых, которых мадам Кузнецова и ее родственник-участковый по каким-то одним им известным причинам пока  обходили стороной, а также местного нотариуса, несколько лет назад купившего дом Ирины Федоровны Кипшидзе у ее сына, Гурама Анзоровича, в Поселке не было ни одного жителя, у которого не было бы  претензий к этой наглой семейке...

       Тем не менее, все молчали, поскольку братец мадам Кузнецовой продолжал свою политику выгораживания сестры...
 
       Все ждали его ухода на пенсию, но он выходить в отставку не собирался...

       Наоборот, под угрозой устроить аборигенам Поселка, их детям и внукам с правнуками крупные проблемы с законом, он обложил все дворы отнюдь не копеечной данью, а весьма серьезным оброком в долларах... И никакую другую СКВ брать не соглашался...

       Одна из семей в Поселке отказалась платить оброк участковому и даже попыталась обратиться с заявлением в прокуратуру...

       Через несколько дней после этого их взрослый сын, садясь утром на участке, принадлежащем его родителям, в свой автомобиль, взорвался вместе с этим самым автомобилем прямо на глазах у родителей...

       Сами же родители были сильно контужены, получили множественные резаные раны туловища, рук и лица, но это были совершенно незначительные мелочи по сравнению с тем, что отец погибшего умер от обширного инфаркта прямо на месте, не дождавшись приезда Скорой, а мать, потерявшая сознание при виде страшного факела, в который превратился ее единственный сын вместе с машиной, не приходя в сознание дожила и до Скорой, и до больницы, но ближе к вечеру, так и не придя в сознание, тоже умерла  от обширного инфаркта...

       Через несколько дней их похоронили всех вместе в общей могиле на Поселковом кладбище...

       Никто в Поселке даже не сомневался в том, что убили парня и всю его семью сам участковый или его дружки... Но сделать, опасаясь за жизни детей и внуков, никто ничего не мог...

       Неприятностей после такой акции устрашения не захотел больше никто, и все жители Поселка, скрипя зубами от бессильной ярости, матерясь и называя дома у себя на кухнях местного участкового не иначе, как фашистом, тем не менее начали дружно платить участковому оборотню в погонах за то, чтобы он не трогал их близких...

       При этом и сама мадам Кузнецова, и ее родственник продолжали неизменно обходить стороной и двор Берсеневых, и двор нотариуса ...

       По сравнению с остальными жителями Поселка, Лиза и Миша Берсеневы пока жили спокойно, но обольщаться склонны не были... Скорее, наоборот...

       Несмотря на видимое, внешнее спокойствие, они находились в постоянном сильном нервном напряжении и тревожно ждали, когда Увадьеву и Кузнецовой надоест играть с ними, как кошкам с мышами, и они сделают следующий ход...



       Однажды во второй половине сентября, дождливым вечером, уже под покровом ночной темноты, к Берсеневым в гости заглянул сильно обеспокоенный нотариус...

       Сказать, что Миша и Лиза были удивлены такому визиту, значит, не сказать ничего...

       Оказалось, что нотариус был отнюдь не бескорыстен...

       Он предупредил Берсеневых о том, что получилось так, что участковый Увадьев именно в этот вечер  поругался со своей сестрицей прямо в своем служебном кабинете как раз в то время, когда нотариус вечером выгуливал свою собаку и оказался рядом с отделением милиции...

       И, поняв, что разговоры, доносящиеся из открытого окна, касаются родственника его приятеля, остановился и, устроившись так, чтобы не быть замеченным ни самим Увадьевым, ни жителями Поселка,  внимательно дослушал разговор до самого конца...

       Из того, что он услышал, следовало, что Увадьеву очень хочется обложить данью и Берсеневых... Но еще больше ему хочется отобрать у них участок...

       И ради того, чтобы завладеть этим лакомым куском земли, он готов на все, включая ликвидацию Михаила Андреевича и его супруги...

       Сестрица его довольно долго пыталась ему объяснить, что ликвидация Берсеневых смысла не имеет, поскольку никоим образом не приведет его к желанной цели... И не только не приведет, но даже отдалит его от вожделенной цели, поскольку имущество Михаила давно завещано, причем, против всех ожиданий, не супруге, а другому родственнику - генералу Гураму Кипшидзе...

       Увадьев был уже далеко не трезв и так одержим идеей завладения домом и участком Берсеневых, что пообещал сестрице справиться и с генералом...

       Но, как оказалось, мадам Кузнецова относилась к перспективе столкнуться с таким противником, как генерал Кипшидзе, с большой опаской...

       Она поведала родственничку о том, что Вера Егоровна Седова, однажды имевшая случай лично познакомиться с Кипшидзе, навела справки о нем и его возможностях, и поняла, что связи и возможности Гурама Анзоровича таковы, что любому желающему навредить ему самому или его родственникам, в том числе и Берсеневым, необходимо считаться с фактором присутствия генерала Кипшидзе в их жизни и быть очень осторожным, поскольку грубая работа вполне может ударить бумерангом и по самому "работяге", и по заказчику, причем так сильно, что оба костей не соберут...

       Но разгоряченный парами огненной воды Увадьев только отмахнулся от Кузнецовой, как от назойливой мухи...

       Слово за слово, и "родственнички", принявшие еще не по одной стопке самогона, сначала подрались, потом помирились и выпили мировую, затем, презрев все степени родства, вступили в кровосмесительную связь прямо в рабочем кабинете Увадьева, а потом и вообще заснули...

       В заключение, нотариус рассказал, что уже поставил в известность о происходящем Гурама Анзоровича и получил от него заказ - срочно найти покупателя на дачу Берсеневых.

       А, поскольку нотариус очень хотел приобрести дачи в Поселке для своих взрослых детей, то он сказал Мише, что готов стать покупателем, если Михаил Андреевич запросит за имущество разумную цену...

       И Миша тут же позвонил Гураму...

       И узнал, что дом для них с Лизой у старого Гурама уже готов...

       Это был тот самый дом, который несколькими годами ранее Петр Андреевич Никольский купил на случай женитьбы их с Маргошей самого младшего сына, Андрея...

       Но, поскольку Андрей о женитьбе не задумывался, Петр согласился продать дом Мише...

       Но, учитывая тот факт, что генеральша Седова  имела возможность проверить информацию и узнать, куда именно исчезли Берсеневы, генерал Кипшидзе купил дом у Петра Никольского пока на свое имя...

       И тогда Берсеневы решились на то, чтобы после окончания уборки урожая, ближе к Новому Году, переехать в тот дом, который дядя приготовил для них, а оформлением документов заняться только после того, как минует  смертельная опасность...

       А пока... Пока они, не привлекая к себе внимания, должны были закончить дачный сезон в старом доме, но при этом успеть незаметно перевезти и свои вещи, и свой переработанный урожай в свой новый дом...

       На том и поладили...

       Берсеневы делали вид, что безмятежно живут в Поселке, но, по-прежнему, тщательно соблюдали меры предосторожности,  а также ждали каверз и ловушек от Веры Егоровны, мадам Кузнецовой и особенно от ее родственничка...

       Постепенно, при помощи Вадима-младшего и друзей Гурама, время от времени присылавших по ночам армейскую машину и солдатиков, Миша с Лизой переправляли свои вещи и переработанный урожай в Абрау Дюрсо и считали свою обманчиво тихую, размеренную жизнь кратким затишьем перед новыми ударами.


Продолжение следует...