11. Новый ритм сердца

 По содержанию бельевых веревок на открытых балконах дома нетрудно было различить этажи, в которых жили семейные пары, или одинокие мужчины. Выдавало и общее убранство площадок с перилами, которые были укреплены на выступающих из стены балок. Вселившаяся в числе первых женщина являлась очевидицей всех перемен последнего времени. При ней происходили и структурные переустройства общежития, и установления порядков для жильцов. По дороге домой она наблюдала за балконом четвертого этажа, но так и не разглядела на нем растянутые веревки.
 Заправка кровати оставалась одной из самых нелюбимых занятий Гадаева. После завтрака он прилег еще – делать было нечего. На вторую половину дня планировал пройтись до центра города и обратно в надежде встретить что-либо интересное. Вставая, обычно подправлял покрывало, в этом же положении его застала вошедшая в незакрытую дверь Мамалиева.
– Тебе белье не нужно постирать? Сними, я покручу и поглажу, – сказала она и мысленно рылась в своем шкафу за запасным комплектом белья для него.
Предложение Гадаев воспринял как нечто личное и запретное. Он повернулся к ней и испортил наведенный кантик.
– Садись тоже. Ты мне не жена, и себя я здесь уже не вижу. Попользуюсь и отдам коменданту – он их из собственных запасов давал мне. Раньше здесь раз в неделю меняли постель, попадались простыни со швом посередине, но все равно удобно было. Держать шмотки в надлежащем виде, понимаешь ли, нелегко было и тогда. С бельем заморачиваться не приходилось, и не думаю, что людям в охоту стираться, гладить.
– Не обобщай – женщины не могут сидеть без дела по дому. При нормальной зарплате можно самому не утруждаться. Одна с моего этажа каждую неделю кому-то стирает вещи, допускаю, что мужику со второго этажа – там есть бизнесмен один.
– А почему бы не подработать? Я слышал, что выставляют нормальный счет за квартплату, а раньше с зарплаты минусовали всего четыре рубля, и голову не забивали.
– Люди на это смотрят, если получают мало. Обрывать связи с общежитием ты не спеши. Мало ли, как все повернется?
– Отомстить не передумала? – спросил он. – Ты знаешь, что это ключевой для меня момент. Допустил ошибку, теперь я заложник ситуации.
– Ты совершенно не то говоришь!.. – Снисходительный тон в голосе женщины моментально вышел. – Своим задумкам я и остывать не даю. Не только ребятам свойственно постоять на защиту собственного достоинства. Я очень много поставила!..
– В таком случае без вариантов, – сказал он, наблюдая за мимикой ее лица. – Как ни крути, мы с тобой по разные стороны, даже в случае удачного исхода твоего плана. Меня ты возненавидишь, если не получиться, а я себя – в зависимости оттого, как аукнется.
Ее так же быстро вновь накрыло чувство покорности – вдруг обнаружила, что хочет понравится ему. Она встала, подошла к окну и посмотрела на вид из него. Ей многие говорили, что кожаная куртка, в чем была, стройнит ее, она развернулась и осталась на ногах.
– Так нечестно! Еще немного, и мы увидим просвет. Как тебе идея, если сама сниму поблизости угол? Понимаю, ты не работаешь, у меня взять не хочешь…
– Не стоит, нам нельзя иметь общих дел. Впереди большие трудности. Чем крепче свяжемся, тем громче и рванет.
– Я не согласна. Я зашла сказать, что можешь занять нашу комнату. Вид из окна хороший, состояние отличное. Мы тебе и мебель оставим, и еще много чего. Могу делать так, чтобы она досталась тебе. Сама поговорю с комендантом, вообще его можно поставить перед фактом, на этаже у нас был такой случай. Но для этого тебе придется жениться, месяц-другой побудешь здесь, и сразу после того, как уйдем, переберешься туда.
«Стоящее предложение поступает тогда, когда ты не можешь принять его», – подумал Гадаев и сказал:
– Кто знает, сколько времени уйдет на женитьбу? Была бы на примете кто – другое дело.
– Ты постарайся. У нас, к примеру, со дня знакомства до свадьбы ушло всего три недели. Берт за свой отпуск уложился.
– Если поехать туда – да, можно быстро решить, но я пустой. Еще наш общий вопрос остается открытым, и он может перевесить остальное.
– Кариб не любит отставать. Они уйдут вслед за нами, могут и раньше, а по моему плану все произойдет тихо и быстро.
Легкость, с которой говорила женщина, указывала на ее бескомпромиссный настрой к намеченным разбирательствам. Затеянная ею глупость определенно представляла опасность, и всплыл засевший в глубине сознания вопрос: «Не пора ли начинать соблазнять ее?» Была уверенность, что это не составить ему труда, сложнее было самому повторно преступить черту.
– Шанс не велик, что разрешиться бесшумно, – сказал он. – Нельзя рассчитывать на то, что останусь сухим, поэтому я предлагаю повременить, пока не найду себе угол. Острота задачи не та, что прежде, неделей раньше, неделей позже – разницы нет.
– От тебя требуется немногое, чтобы против меня не выступал. Я не назову твоего имени без особой надобности, а она тем более не захочет доводить до абсурда.
– Как знать! Ты и под ноги себе не забудь смотреть. Твои светлые намерения причинили сестре вред, а темные – уже саму толкнули на проступок. Вообрази теперь, что может сопутствовать злорадству. Если одумаешься, то и наше общение примешь за предупреждение, даже за спасение, и не будешь корить себя. При желании можно найти безболезненный выход, и все останутся довольными.
– Никакой другой выход мне не интересен, – заявила женщина. – Я не в силах простить эту бессовестную и показать, какое у меня большое сердце. Учить меня жизни тоже не стоит, сама знаю, что делаю.
– Кто бы самого учил? – сказал он и поставил себя на месте их мужей. – У нас общая тема и непростая обстановка. Расклад такой, что тебе может достаться сильнее, и сомневаюсь, что победа принесет наслаждение.
– Я не удовольствия ради все затеяла. Долго спорила с собой, и не прошу себе, если остановлюсь.
– Меня не покидает ощущение, что в итоге окажемся проигравшими, потому что Лиана права, а мы с тобой – нет.
Подступившее сочетание удивления и гнева не позволило Дарине дослушать его пояснение. Компромиссный вариант она не рассматривала, не боялась даже самой оказаться разоблаченной.
– Как это права? – выговорила она. – Ты многое не знаешь, и не надо. Больше всего меня бесит, когда и мой муж с уважением относится к ней.
– Жена друга, как-никак. Тебя тоже можно понять, пример один норовит вывалиться с языка, не знаю, как отреагируешь.
– Говори уж… только чтобы без непристойностей.
– Заработала себе минус: ты не могла не заметить, что их не употребляю.
– Заводские без этого не могут, у всех на языках выражения такие, что зачастую не понять. У Берта тоже нет-нет, да всплывали.
– Тем не менее еще не было такого, чтобы при женщине забывался. Я хотел сказать, что вор может слечь больным, если не воспользуется моментом. Собственно, в твоем случае уместно сравнивать.
– Потянет на троечку, с натяжкой. Занозу полагается удалять, чтобы стало легче. Она может и рассосаться, но так долго, что можешь не дождаться. Эх, был бы рядом настоящая подруга, была бы счастлива.
– Я могу предложить только друга, и то в своем лице. Трижды виделись, еще пару раз – и привыкнем к чаепитиям разным. Не вкрадчиво, как сейчас, а в городе, в кинотеатре, например.
– Твои условия для меня не приемлемы. Что же это получится?.. После – подумаю.
При всей казавшейся решимости Гадаев почувствовал, что Мамалиева не так тверда в своих намерениях, как изначально. Это давала определенную надежду, но видеться с ней периодически желания не имел, и Лиана не выходила из головы.
– Даже от мирного исхода вашего разбирательства мне легче не станет. Это тебе не обычное предательство по отношению к обеим. Как ни крути, вся вина лежит на мне. Дом с знакомыми лицами, включая коменданта, вахты… долго еще будут ассоциироваться с тем, что произошло.
– Отдельные моменты правильнее будет списать на особенности женщин, иначе надорвешься. – Мамалиева вспомнила, что по большому счету она ничего не знает о человеке, которому доверила свои тайны. – Расскажи немного о себе, лишним не будет.
– Лучше бы всего этого не было!.. О личном говорить не хочу, еще неизвестно, чем все закончится. Если не ударимся в грязь, то первой узнаешь, откуда такой дубина свалился на вашу голову. В общих чертах отца я потерял по дороге из школы – сердце внезапно остановилось, мать держится, правда, давно не видел. Из трех братьев я средний. Старший живет в посольствах разных стран, за спиной институт, но работает электриком, родным показывается редко, жена его – гречанка, занимает непростую должность. Младший брат остался жить в родительском доме, и можно сказать, отдувается за нас.
– Рядовая история, но для меня она уже не посторонняя – я немного принадлежу тебе. Пусть такому не должно было место быть, и вышло некрасиво.
– Ты бы не стала загонять меня в уголь. Зря я приехал сюда, варианты были. Хорошо от этого никому не стало.
Своим отъездом молодой человек развязал бы ей руки, но лишиться удовольствия увидеть его она тоже не хотела. Третья встреча сделала Мамалиеву ближе к нему чем кто-либо еще, и не была рада, что впутала в свои дела. Она сравнила его с другими и не поняла, как положительный со всех сторон мужчина умудрился прибиться к обочине. Только сейчас стала находить в его поведении манерность и предположила, что был женат на северянке, которая не захотела уехать с ним.
– Всегда любопытно знать, с кем общаешься. Иногда читаемые тобой в данный момент строки дают подсказку, как поступить в той или иной ситуации.
– Ты знаешь, что делать. Не удивлюсь, если уже предприняла первые шаги.
– Пока воздерживаюсь, – сказала Мамалиева и отошла от окна. – Я приду в понедельник, чуть позже. Что тебе принести поесть?
– Ничего не надо, я предлагаю встретиться на стадионе. В первой половине дня там практически никого нет.
Женщина кивнула и ушла.