Глава сто двадцать первая

МАРТА, 5-ГО ДНЯ 1917 ГОДА

ИЗ ДНЕВНИКА ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II:

«5-го марта. Воскресенье
Ночью сильно дуло. День был ясный, морозный. В 10 ч. поехал к обедне, мам'а приехала позже. Она завтракала и оставалась у меня до 3ч. Погулял в садике. После чая принял Н. И. Иванова, вернувшегося из командировки. Он побывал в Царском Селе и видел Аликс. Простился с бедным гр. Фредерикс и Воейковым, присутствие которых почему-то раздражает всех здесь; они уехали в его имение в Пензен.[ской] губ.[ернии]. В 8 час. поехал к мам'а к обеду».

О ЧЕМ ПИСАЛИ ГАЗЕТЫ 5-ГО МАРТА 1917 ГОДА.

«ВЕСТНИК ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА»:

«П о с т а н о в л е н и е  В р е м е н н о г о  п р а в и т е л ь с т в а
На время войны предоставить министру внутренних дел и министру военному право не допускать и закрывать всякие собрания и съезды, которые могут представлять опасность в военном или в отношении государственной безопасности, введя это постановление в действие до обнародования его правительствующим сенатом. Подписали: министр-председатель Керенский; министр юстиции Зарудный».

«РУССКОЕ СЛОВО»:

«О т ъ е з д  б ы в ш е г о  ц а р я.
Бывший царь Николай Александрович, по слухам, выехал в Ливадию.

М а р и я  Ф е д о р о в н а.
КИЕВ, 3, III. Мать Николая II Мария Федоровна, 3-го марта, вечерам, отбыла из Киева в ставку.Через два дня она намерена возвратиться в Киев.

П р и к а з  в е л. к н я з я  Н и к о л а я  Н и к о л а е в и ч а.
ТИФЛИС, 4, III. Повеление великого князя Николая Николаевича:     «Повелеваю Всем войсковым начальникам, от старших до младших, внушить и разъяснить чинам армии и флота, что после объявления обоих актов они должны спокойно ожидать изъявления воли русского народа.Святой долг их - оставаясь в повиновении законным начальникам, оберечь родину от грозного врага и своими подвигами поддержать наших союзников в беспримерной борьбе.Генерал-адъютант НИКОЛАЙ».

«Г р а ж д а н и н  М и х а и л  Р о м а н о в».
Сегодня совету рабочих депутатов сообщили, что великий князь Михаил Александрович потребовал в Гатчине экстренный поезд для поездки в Петроград.Совет рабочих депутатов, обсудив этот вопрос, поручил одному из членов исполнительного комитета позвонить по телефону на Варшавский вокзал и передать следующее постановление совета рабочих депутатов:
«Гражданин Михаил Романов, как всякий другой гражданин Российской империи, не имеет права ни на какие привилегии, и на экстренные поезда, ни на прицепной вагон, а может взять билет в любой кассе и даже любое количество билетов, при чем совет рабочих депутатов гарантирует ему беспрепятственный проезд до Петрограда».

«ВЕЧЕРНИЙ КУРЬЕР»:

«С у д ь б а  с е м ь и  Н и к о л а я  II.
(По телефону от нашего корреспондента).
ПЕТРОГРАД. 5.III. В публике распространились различные слухи о семье Николая II. Ваш корреспондент получил из достоверного источника сведения, что вся семья Николая II находится в царскосельском дворце под охраной. Алексей вопреки слухам жив.Судьба семьи Николая II будет решена совместно и одновременно с судьбой самого Николая II. С ней будет поступлено так же, как и с самим Николаем II. Более вероятным считается что она навсегда покинет Россию. Окончательно еще не установлено, куда именно она выедет и где поселится.В случае невозможности выезда Николая II и его семьи из пределов России по каким либо причинам имеются другие проекты полной их изоляции и обезврежения.Вопрос этот будет решен в течение ближайших дней.

Г д е  б у д е т  ж и т ь  Н и к о л а й  II.
(По телефону от нашего корреспондента).
ПЕТРОГРАД, 5. III. Здесь заинтересованы вопросом, где будет жить низложенный Николай II и его семья. Сам Николай II выразил желание поселиться в Ливадии, куда предполагает перевезти и свою семью. Предварительно он предполагал заехать в Ставку, чтобы проститься с армией и сделать последний смотр войскам.Однако, как в Совете рабочих и солдатских депутатов, так и в кругах нового правительства план Николая II признают неосуществимым.Особенно нежелательным считается посещение Николаем II Ставки и действующей армии. Сторонники старого режима, которых осталось еще не мало на свободе, могут воспользоваться посещением Николаем II армии для того, чтобы каким-нибудь новым провокационным приемом вызвать смуту в рядах армии и попытать реставрировать старый режим.Чтобы достигнуть своей цели, реакционеры не остановятся ни перед какими средствами, до вступления в переговоры с Вильгельмом включительно.Чтобы пресечь как самому Николаю II, так и его сторонникам возможность всякой попытки возврата к прошлому, члены Совета рабочих и солдатских депутатов настаивают на полной изоляции его и всей его семьи. .Поселение его в Ливадии также считается недопустимым, так гак и там он может воспользоваться свободой во вред интересам России.Предполагается предложить Николаю II покинуть пределы России навсегда, поставить его в такие условия, при которых он не имел бы возможности так или иначе влиять на ход событий в России.Пока же решено держать его под постоянным и неослабным надзором, чтобы пресечь со стороны его и его сторонников всякие попытки к активным действиям».

«НОВОЕ ВРЕМЯ»:

«С о б ы т и я  д н я
Николай II 2 марта отрекся от престола за себя за сына в пользу брата Михаила Александровича.    
Великий князь Михаил Александрович отказался от власти впредь до решения Учредительного Собрания о форм правления в России.    
Из большинства городов России получены телеграммы о признании Временного Правительства; избраны временные исполнительные комитеты.    
Французским, английским, итальянским и японским правительствами признано новое правительство в России. 
Русские войска заняли Керманшах.    
Британские войска заняли Багдад и преследуют Турок, отступающих по направлению к Мосулу.    
Британские войска заняли Бапом. Город в пламени.    
В итальянской палате депутатов сообщение о перевороте в Россия вызвало величественную манифестацию в ее честь.    
Английская печать приветствует освобождение России и выражает надежду, что Россия с ноной энергией будет бороться сиу гратом. (С. т.).    
В Сербии произошло восстание, подавленное с чрезвычайной жестокостью.    
Турки прекратили отправку турецких войск вь Европу. (С. т.).    
То время обстрела Болгарами Монастыря смертельно ранена в голову сестра фельдмаршала Френча леди Гарли.    
Подал в отставку французский военный министр генерал Лиотэ.    
Б китайской палате представителей решение кабинета о разрыве с Германией одобрено большинством 331 против 87.    
Скончалась герцогиня Коннаутская.    
Карранца избран мексиканским президентом.

ТЕЛЕГРАММЫ

О т н о ш е н и е  с о ю з н и к о в  к п е р е в о р о т у.
Мнение английской печати.
ЛОНДОН, 2 марта. (Соб. кор.).
После трех дней совершенного отсутствия известий из Петрограда, сегодня вечером были получены сообщения, вызвавшие большую сенсацию. Население выражает глубокое удовлетворение по поводу того, что Россия остается верной и стойкой союзницей Англии.Все уверены в том, что подъем народного духа в России сломит сопротивление Германии и блестящая конечная победа союзников считается обеспеченной. Завтра в английской печати появятся сочувственные статьи, посвященные государственному перевороту в России.

О т к л и к и  п е р е в о р о т а  в  Р о с с и и
КАЗАНЬ, 3 марта. Казанская городская дума, движимая сознанием своего долга перед отечеством, единогласно постановила признать Временный Комитет Государственной Думы и приветствовать Государственную Думу и ее решение спасти родину. Оповещая об этом решении, городская дума обращается к населению города с призывом сохранять полное спокойствие.Советь Казанского университета единогласно постановил поддерживать всемерно все начинания Временного Комитета Государственной Думы, направляя свою энергию на продолжение мирной культурной работы.
КИЕВ. Киевский губернатор Игнатьев телеграфно разослал подведомственным учреждениям и лицам приказ о необходимости сохранения порядка и спокойствия. Игнатьев указывает, что официальные распоряжения новых министров подлежат исполнению на общем основании и просят учреждения н должностных лиц усилить энергию по исполнению обязанностей на пользу Отечества. Утром чины городской полиции собрались в полицейском управлении. Полицмейстер объявил, что полиция должна служить новому правительству, исполняя свои обязанности по поддержанию порядка и спокойствия в тылу армии. Речь полицмейстера покрыта криками «ура» собравшихся.
ВОЛОГДА. Мы, старью борцы за свободу, освобожденные новой революционной волной, которая вселяет уверенность, что вековечный враг сломлен навсегда и которая вливает бодрость и веру в великое светлое будущее для многострадального русского народа, шлем вам горячий привет и от полноты всего сердца желаем споспешествовать в великом переустройстве свободного народного государства. Да здравствует Совет рабочих Депутатов, да здравствует свобода, да сгинет произвол навсегда.
О с в о б о ж д е н и е  п о л и  т и ч е с к и х  з а к л ю ч е н н ы х.
КИЕВ. Сегодня, утром, прокурором киевской судебной палаты получено от министра юстиции Керенского телеграфное предписание об освобождении из тюрем политических заключенных. Тотчас же отданы соответствующие распоряжения. Освобожденные политические преступники, числящиеся за судебными властями, и те заключенные, которые числятся за военными властями и могут быть освобождены только приказом главнокомандующего фронта. Сегодня, в 8 часов вечера состоится чрезвычайное общее собрание думы, созываемое в связи с текущими событиями».

ИЗ ДНЕВНИКА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА:

«5 марта. Воскресенье
Гатчина.
В 11 ч. Наташа, Георгий, Тата и я поехали во дворец в церковь. До завтрака прошлись в саду. Днем Наташа и я катались в санях, поехали через Зверинец на Егерскую [слободу], где оставили у Фуражкина Волчка. Затем в Приорате немного прошлись. Встречали нижних чинов, многие не отдавали честь. После чая читали газеты, «Новое Время» и «Речь», кот<орые> сегодня в первый раз вновь появились после недельного перерыва. Был [В.Р.] Диц и рассказывал, как его арестовали и повезли в Гос<ударственную> Думу в среду. Вечером писал дневник, кот<орый> не писал несколько дней. Погода была солнечная, на солнце немного таяло, в тени 6°, снега прибавилось очень много. Георгий здесь проживает со вторника».

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ФЛИГЕЛЬ-АДЪЮТАНТА ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II ПОЛКОВНИКА А.А. МОРДВИНОВА:

«5-го марта было воскресенье. Утром мы узнали, что великий князь Михаил Александрович отказался принять власть впредь до подтверждения его императором учредительным собранием и что начались избиения офицеров в Гельсингфорсе и во флоте.
Отказ Михаила Александровича от принятия престола меня лично не очень удивил.
Я знал хорошо скромную, непритязательную, совершенно нечестолюбивую натуру великого князя, при котором долго был адъютантом и с которым меня связывали, когда-то, самые искренние, дружеские чувства. Меньше всего он желал вступления на престол и еще будучи наследником, тяготился своим «особенным положением», и не скрывал своей радости, когда, с рождением у государя сына, он становился «менее заметным». Вспоминаю один из разговоров моих с ним тогда на эту тему: «Ах, Анатолий Александрович, – с волнующей искренностью говорил он, – если бы вы знали, как я рад, что больше не наследник. Я сознаю, что к этому совершенно не гожусь и был совершенно не подготовлен. Я этого никогда не любил и никогда не желал»…
В этот воскресный день государь был, как обычно, в штабной церкви у обедни, куда мы на этот раз не пошли пешком, а поехали в автомобилях. Вскоре после нас туда же прибыла и вдовствующая императрица. Протопресвитер отец Шавельский был в отсутствии на фронте, и службу совершали, кажется, настоятель московского Успенского собора, прибывший в ставку с чудотворной иконой Владимирской божией матери, и два других священника. Церковь была до тесноты полна молящимися и многие были очень растроганы…
Вероятно не меня одного сильно взволновала невольная запинка дьякона во время произнесения привычных слов моления о царствующем императоре. Он уже начал возглашать о «благочестивейшем, самодержавнейшем государе императоре Николае…» и на этом последнем слове немного приостановился, но вскоре оправился и твердо договорил слова молитвы до конца.
Помню, что по окончании службы государь, императрица и все мы прикладывались к чудотворным иконам, а затем их величества отбыли в автомобилях в губернаторский дом, а мы с князем Шервашидзе пошли туда же пешком.
Вспоминаю, какой болью поразили нас красные тряпки, которые появились впервые на многих домах Могилева. Со здания городской думы, находившегося на площади, напротив губернаторского дома, свешивались, чуть ли не до земли, два громадных куска красной материи.
Народ уже начинал наполнять площадь и главную улицу, ведшую от вокзала, но во время проезда их величеств толпа держала себя сдержанно и почтительно. Из губернаторского дома нам было видно, как народ толпился у решетки сада, всматривался долго в наши окна, в надежде увидать в них государя и императрицу.
После завтрака, на котором кроме лиц ближайшей свиты никто не присутствовал, государыня опять оставалась наедине с его величеством и только поздно днем возвратилась к себе в поезд. Государь опять вечером обедал у своей матушки, вернулся поздно и я его почти не видел».

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОСЛЕДНЕГО ДВОРЦОВОГО КОМЕНДАНТА ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II В.Н. ВОЕЙКОВА:

«В воскресенье 5 марта в 6 часов вечера я последний раз в жизни видел своего государя. Я зашел к нему проститься. Принял он меня в своем кабинете. Государь был на вид очень расстроен. Он обнял меня и в самых сердечных выражениях еще раз высказал свое сожаление по поводу того, что ввиду сложившихся обстоятельств ему приходится со мною расстаться. Во время нашего разговора я обратился к Его Величеству с вопросом, с которым и раньше обращался, — отчего он так упорно не соглашался на некоторые уступки, которые, быть может, несколько месяцев тому назад могли бы устранить события этих дней?
Государь ответил, что, во-первых, всякая ломка существующего строя во время такой напряженной борьбы с врагом привела бы только к внутренним катастрофам, а во-вторых, уступки, которые он делал за время своего царствования по настоянию так называемых общественных кругов, приносили только вред Отечеству, каждый раз устраняя часть препятствий работе зловредных элементов, сознательно ведущих Россию к гибели; им же лично руководило желание сохранить престол в том виде, в каком он его унаследовал от своего покойного родителя, дабы в таком же виде передать его после смерти своему сыну. Затем государь выразил надежду в скором времени соединиться с семьей, жить с нею спокойно вдали от мирской суеты и через некоторое время встретиться со мною при менее тяжелых условиях жизни. Его Величество задушевным голосом в теплых выражениях высказал, как он ценил мою подчас трудную службу и выразил благодарность за неизменную преданность ему и императрице. Обняв меня в последний раз со слезами на глазах, государь вышел из кабинета, оставив во мне мучительное чувство, что это свидание — последнее и что перед царем, как и перед Россией, разверзается страшная черная пропасть...
На царской Ставке в первые дни революции жизнь внешне текла спокойно; появились газеты, радостно сообщавшие о «бескровных днях» переворота; приехали агитаторы, под влиянием которых войска Ставки начали организовывать митинги и собрания. Перед одним из таким митингов генерал Алексеев, желая сдержать солдат, приказал офицерам сопровождать свои части. На этом митинге должны были быть и роты собственного Его Величества железнодорожного полка. Незадолго до начала митинга в комнату барона P. A. Штакельберга вошел смущенный и растерянный генерал Цабель, командир этого полка, до переворота находившегося в блестящем состоянии: он не знал, как ему поступить с царскими вензелями на погонах — снять ли их, как советовал генерал Алексеев, или оставить? «Не знаю, как и быть, — говорил он, — пожалуй, уже все солдаты сняли вензеля, и может выйти скандал, если мы этого не сделаем». Начав снимать вензеля с пальто, он обратился к стоявшему здесь же старому преображенцу курьеру Михайлову с просьбой ему помочь. «Никак нет, не могу, увольте. Никогда этого делать не согласен, не дай Бог и смотреть...» И, потупившись, он отошел. Сцена эта произвела на всех тягостное впечатление.
На самом же митинге оказалось, что все чины собственного Его Величества полка были в вензелях, кроме командира генерала Цабеля и полкового адъютанта барона Нольде, явившихся без вензелей.
В этот вечер государь поехал на обед в поезд к императрице Марии Федоровне, а я остался во дворце и обедал с лицами свиты, с которыми простился перед отъездом, не подозревая, что со многими вижусь в последний раз. Один из них обратился ко мне со словами:«Отчего у тебя такой удрученный вид? Что тут особенного, если тебя при перевороте и арестуют? У тебя же есть состояние; правда, ты лишишься положения, которое имел при государе, но прекрасно можешь устроить свою жизнь и без придворных привилегий».
На такие слова я даже не нашелся ничего ответить: до того меня поразило полнейшее непонимание и поверхностное отношение к трагическим событиям тех дней.
Отправив вещи, я зашел проститься к министру двора и на моторе поехал на вокзал с подполковником Г. А. Талем — состоявший при мне подполковник Таль (лейб-гусар) решил не пускать меня одного и вызвался сопровождать меня в пути. Днем генерал Кондзеровский сказал по поводу моего выезда из дворца, что для графа Фредерикса и меня представляет большую опасность появление на улицах Могилева в автомобиле императорского гаража, и советовал нам ехать в моторе штаба. Это предложение как графом, так и мною было категорически отвергнуто, и мы оба поехали на придворных моторах, в которых постоянно ездили. На вокзале мы расстались: граф поехал на юг, я — на север. Как потом оказалось, граф Фредерикс доехал только до Гомеля: в Гомеле он был арестован и отправлен в Петроград, в павильон Государственной думы, откуда был перевезен в евангелическую больницу, где долгое время содержался как арестованный. Узнав, что вечерний поезд на Оршу опаздывает более чем на два часа, я в ожидании его прихода прошелся последний раз по императорскому поезду и простился со служащими. От инженеров я узнал, что против меня началась сильная газетная травля, ввиду которой они мне даже не советовали ехать в имение; но я все-таки поехал. Всю дорогу я из вагона не выходил».