Рыжий котяра

Я – обычный рыжий кот. Ну, не совсем обычный. Кра-
сивый я. Пушистый и большой. И, что не редкость
среди котов, в отличие от людей, я умный. Да, да! Умный!
Вы считаете, что нескромно хвалить себя? Почему? А
ещё я хитрый, пронырливый котяра, как обо мне некото-
рые говорят. Приходится быть хитрым, иначе не выжить
бездомному коту в городе Лимассоле. Хотя, если честно,
не совсем я бездомный.

На Кипре большинство кошек околачиваются возле
отелей и живут за счёт подаяния туристок. После завтра-
ка, обеда, ужина женщины выносят остатки еды и выкла-
дывают на траве или на прогулочных дорожках, возле
скамеек. Особенно бабушки, добрые старушки помога-
ют нам, котам. Хотя и среди них бывают сущие ведьмы.
Идёт этакая мымра мимо котика, обедающего остатком
котлеты, тот не обращает на неё внимания, а она ножкой
топ, а то и пнёт, крикнув: «Брысь! Может, ещё и на газоне
нагадишь!» Да кошки чистоплотнее некоторых особей на
двух ногах! Нужду справляем в песочке, а потом аккурат-
но закапываем.

Родился я при отеле в туристической зоне. Мама моя
была допущена даже к кафе на открытом воздухе; она
обычно с утра бродила среди столиков и вопросительно
смотрела на посетителей, определяя по лицам: кто по-
жалеет её, голодную, и подаст кусочек со своей тарел-
ки? Официанты маму не обижали, а вот других кошек и
близко не подпускали к столам. Потому что вести себя не
умеют. Начинают противно мяукать, выпрашивая еду.
Кому это понравится? Птичий щебет, туристы радуются
солнцу, а тут вдруг какой-нибудь облезлый кот подкра-
дётся незаметно к столу и – «Мяуууу!» Птичка с дерева
202 203
упорхнёт, а мечтательная туристка вздрогнет и брезгли-
во скажет: «Фу, какой противный котяра!» И официант с
полотенцем погонится за тобой.

Мама с детства приучала нас соблюдать этикет. И
только когда мы повзрослели и поумнели, приобрели
знания и опыт, нам разрешили подходить к столикам.
Нас, котят, в семье было трое – я, братик и сестрёнка.
Тройняшки мы: братик – Сереня, только носик у него
был розовый, сестрёнка – Беляшка, а кончик хвостика
рыженький. Мама говорила, что у каждого из нас свой
отец; мой был рыжим, и я поэтому Рыжик с первого дня
на свете.

Совсем скоро мы, котята, научились выпрашивать
еду у гостей этого огромного острова, с которого никуда
не убежишь. Братик Сереня садился поодаль от стола и
смотрел немигающим взглядом на принимающих пищу
людей. И кто-нибудь да кидал ему кусочек. Беляшка на-
ловчилась промышлять у столиков с детьми. Тёрлась
о ноги сидящих за столом, выбирая детские и дамские
ножки. Мужчины бывают грубыми и могут больно пнуть.
А если потереться о детскую ножку, то хотя бы один кусо-
чек чего-нибудь вкусненького достанется. Какая мамаша
не разделит любовь ребёнка к маленькой белой кошеч-
ке? А я, как посторонний, прохаживался среди столиков,
но всегда что-то перепадало и мне. Особенно – от дам,
клянусь... чем бы мне поклясться?

Однажды одна добрая англичанка по имени Аманда
взяла с общего стола халуми, такой козий сыр, поджарен-
ный до румяной корочки. И почему сыр? Сама-то она его
не ела. А меня угостила. Мне бы кусочек телятины. Той,
какую дядька недавно оставил в тарелке, а официант тут
же ловко подхватил её и унёс. Эх! Что тут скажешь? Ниче-
го, когда ты на кошачьих правах находишься. А если я и
сказал бы своё слово, что из этого? Тем более что дядька
с телятиной не понимал по-нашему, по-кошачьи. И мы,
кошки, не понимаем этих англичан. Среди них много ры-
жих, а иногда эти рыжие такое отчебучат, что хоть стой,
хоть падай! Одна дама налила в блюдце молока и поста-
вила на пол. Можете себе представить молоко для кошки
в блюдце, с которого туристы едят? Я начал осторожнень-
ко подбираться к угощению, тем более что дама затара-
торила: «Take it, baby! Please». Хорошо, что в последний
момент поймал взгляд метрдотеля, полный презрения к
даме и угрозы по отношению ко мне! Я тут же отступил
от блюдца, гордо задрав хвост вверх, мол, плевать хотел
на вас, англичан. Метрдотель Андреас оценил мою на-
ходчивость и юмор, широко расплылся в улыбке, показал
жестом «о.k.», сомкнув большой и средний пальцы в кру-
жочек. Будь я неосторожным, в тот же день вылетел бы
с территории отеля. В нашем кошачьем деле вниматель-
ность – главное качество, а глупым нельзя быть, это смер-
ти подобно. Андреас подошёл к англичанке и, улыбаясь,
вежливо поставил её на место:

– Извините, мэм, мы котам сервируем столы в другом
месте. Позвольте, я передам туда ваш подарок.

– О, грэйт! Лавли, – сказала англичанка.
Люди, как и кошки, бывают хитрые и не очень. А наш
метрдотель умный и добрый. Да его все тут знают! Я за-
метил, что все, кто носит имя Андреас, добрее остальных,
по крайней мере, в нашем отеле это было так.

Моё простое имя Рыжик прижилось среди туристов.
Так меня мама с детства звала, а потом и люди стали ко
мне так обращаться, особенно дети:

– Ой, Рыжик, какой ты красивый, какой ты пуши-
стый, – ласкают меня маленькие девочки, а иногда и за
ушком почешут.

От мальчиков иной раз не знаешь, что и ждать.

– Рыжий обормот! – кричит подросток Гена из Мо-
сквы и норовит за хвост дёрнуть, хотя сам тоже рыжий.
Рыжие ребята, в отличие от котов, все хулиганы. Так
и хочется ответить этому Гене:

– Оболтус!

Мама предупреждала меня держаться подальше от
Гены, его отец начальник нефтяных промыслов в ледя-
ной Сибири. Богатый-пребогатый. И этот Гена балова-
ный-балованый! Часы на его руке – «Rolex», дорогущие.
Может, время на этих часах течёт медленнее, и папа-не-
фтяник и его сынок Гена проживают на этих часах десять
жизней в сравнении с одной кошачьей? Сам слышал, как
Андреас говорил официантке:

– Будь осторожна с этим русским с «Rolex» на руке,
как бы он тебя не спровоцировал на грубость. Иначе его
папа нам такое устроит!

– Да, он втихаря пытается меня за задницу ущипнуть.

– А ты не реагируй. Отойди с улыбкой. Щипнёт разок,
тебя не убудет. Они к нам ежегодно приезжают и друзей
своих привозят.

Люди думают, что мы, кошки, ничего не слышим и не
понимаем. А мы всё на ус кошачий мотаем, только вида
не подаём.

Родословная кипрских кошек уходит в далёкую древ-
ность. Когда-то нас, кошек, люди привезли на остров на
корабле. Узнали, что мы можем охотиться на змей, вот
и привезли. Это случилось много-много лет назад, тогда
на Кипре была страшная жара! Расплодилось много змей,
жить на острове стало опасно. В то время царица Елена,
мать императора Константина Великого, отправилась на
Святую Землю, чтобы найти Животворящий Крест. На об-
ратном пути посетила Кипр. Увидев, в какую беду попали
люди, она приказала доставить на Кипр целый корабль
кошек, чтобы те уничтожали опасных гадов. Примерно
в то же время был построен монастырь Святого Нико-
лая, при котором жили коты – мои предки. Монахи за-
ботились о кошках, а те плодились и размножались. Вот
так, по преданию, мы помогли людям избавить остров от
змей. Мы гордимся тем, что люди называют этот мона-
стырь Кошачьим. В тех местах на Кипре, где живут кош-
ки, змей почти нет, а мы – везде и повсюду! Я слышал, как
Андреас всё это одной даме рассказывал. А та вся в золо-
те, даже на щиколотке у неё был браслет с бриллиантами.
Так эта дама всё ахала да охала, слушая рассказ:

– Ой, как интересно! А как же Афродита вышла нагой
из моря и змей не побоялась?

– Богинь змеи не жалят, – нашёлся Андреас.

Иногда удивляешься глупости людей. Нет-нет, что вы!
Люди очень умные. Куда нам, кошкам, до них!

Кто-то считает, что мы не знаем своей истории, ро-
дословной. Всё мы знаем, всё понимаем, передаём из
поколения в поколение. А людей, если честно сказать,
просто терпим – они же змей боятся и прячутся от них
за кошачьи спины. Редкие двуногие заслуживают нашей
любви, но тех, кого мы любим, мы никогда не предаём.
Но есть среди людей очень и очень вредные, которые с
нами, кошками, обращаются жестоко. В Лимассоле кто-
то частенько разбрасывает по берегу отраву, чтобы изве-
сти наше племя. Говорят, что это делается с ведома хозяев
отелей. Видите ли, «мяу» отпугивает туристов. Слишком
много развелось мяукающих. И что же, убивать за это
надо? Может, это люди мяукают, игра у них с женщинами
такая? Да если бы не мы, вас, людей, злые змеюки дав-
но изгнали бы с острова. От этого яда, раскиданного на
пляже, погибла вся моя семья: братик, сестрёнка и мама.
Меня спасла лень. Уснул в кустах и проспал отравленное
угощенье. На следующий день всю родню, неподвижно
лежащую среди камней, человекоподобные типы в ма-
сках крюками побросали в страшный труповоз.

– Живодёры, – кричала на них худенькая старушка.

– Не волнуйся, бабушка, новых наплодят, – вон ви-
дишь, какой рыжий котяра бродит здесь? И кошечка най-
дётся для такого красавца.

– У-у, нечисть, – заругалась старуха.
А живодёры, смеясь, уехали на ужасной машине.
– А ты, милый, беги отсюда, – сказала мне добрая ба-
бушка, – найди себе хорошего хозяина и живи при нём.

Вот я и побежал куда глаза глядят. Хотел в Кошачий
монастырь отправиться, да кто укажет дорогу к нему? Бе-
жал-бежал да и остановился у большого дома, где было
много юных кошечек. Я и подумал: «Где большая семья,
там и ещё один рыжий кот прокормится». Да и кошечки
меня заинтересовали. Целый гарем можно обрести – там
всего два кота, и оба чёрные, как смоль. Подрался я с обо-
место, за сценой. Куда им до меня! Теперь я здесь глав-
ный, и все кошечки мои. Нет, нет, я не жадный!

Хозяйка дома встретила меня неприветливо, но гнать
со двора не стала. Мне показалось, что она не любит ко-
шек. Молодая, ладная, с блестящими зелёными глазами.
А хозяин квёлый какой-то, но я ему понравился, и принял
он меня как родного. Как увидел во дворе, тут же вынес
большой кусок мороженой рыбы. Недотёпа! – что, нельзя
было разогреть? Может, он оттого и квёлый, что ест рыбу
мороженую? Но кошек привечает, на колени сажает и гла-
дит-поглаживает по шёрстке своей тощей ручкой. Я таких
нежностей не допускаю, и за это он меня прозвал Рыжим
Дикарём. Но смотрит на меня не без доброты в глазах.

Так что живу я здесь во дворе постояльцем уже более
года; от меня котят наплодилось – не счесть, и все рыжие!
Жизнь, как люди говорят, удалась. Но осторожность не
повредит: чуть шаг неверный сделаешь, и тут же выдво-
рят на песок, на пляж. Вон намедни хозяйка ругала мужи-
ка своего, твердя, что кошачье царство развёл при доме,
кричала даже, что кастрировать Рыжего надо. Упрекала
за попустительство – кого? Мол, рыжий котяра развёл не-
мереное потомство по всей округе. Это про меня она так!
Ей бы такого, как я! Слышал я, как говорила по телефону
подруге, что мужик нынче пошёл слабый и ни на что не
способный. А меня взахлёб хвалила:
– Знаешь, Аврора, этот рыжий котяра – самец так са-
мец!

Не слышно было, что ей подруга отвечала, только хо-
зяйка её категорически уверила:

– И не проси, Аврора! Не отдам тебе. Такие коты на
улице не валяются. Самой такой нужен.

Что она задумала, не знаю. А вдруг в доме поселит, а
потом кастрировать захочет, чтобы по кошкам не бегал?
С этих баб станется! Как вспомню соседского – толстого,
аж жуть берёт. А за что? Разве виноват я, что меня кошеч-
ки любят? А кого им любить? Двух престарелых чёрных?
Или этого серо-буро-малинового с бантиком на шее? Он
слабак! Ничего не может!

Не дамся, если моя хозяйка задумала что против ко-
шачьего роду! Сбегу со двора. По соседству кошек при
доме нет, там молодая дама одна живёт. Она заметила
меня и стала подкармливать: то рыбки выложит на под-
носе, то мясца даст. Да улыбчивая какая! А ещё на флейте
играет! И слова складно и ласково говорит. А слово до-
брое и коту приятно.

Но и здесь не повезло: к молодой хозяйке недавно
хмырь престарелый приехал и стал жить в доме. Я слы-
шал, как она сказала подруге: «Папа приехал!» Я пони-
маю, почему меня коты не любят, но вот мужика нового,
отца молодой женщины, никак не пойму. Дорогу я ему не
переходил. На газоне не гадил. А он, как завидит меня,
хватает швабру и ну за мной гоняться. Прямо бешеный
какой-то. Чем я ему не угодил? Не успели познакомить-
ся, как ведро воды на меня вылил! Теперь старому хрычу
стараюсь не попадаться на глаза.

Рассказал я вам историю своей котячьей жизни и
словно освободился от лишнего груза. Может, кто-то по-
сочувствует мне? Может, кто-то поможет? Люди добрые,
не нужен ли кому красивый пушистый рыжий кот? Толь-
ко дайте знать, и я мигом перебегу к вам. Хочу обрести
семью. Буду верой и правдой служить – змей ловить, если
какая сунется в дом! Только чур-чур: мне бы в такой двор,
где нет злых мужиков, и чтобы со шваброй за мной не
гонялись