Евгений Шепель. Соборный уклад и Дальний Восток

ДОКЛАДЫ, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ УЧАСТНИКАМИ КОНФЕРЕНЦИИ:

Автор: ШЕПЕЛЬ Евгений Александрович, заместитель начальника Артемовского межмуниципального отдела Управления Росреестра по Приморскому краю, заместитель главного государственного инспектора по использованию и охране земель Артемовского городского округа, Надеждинского муниципального района и Хасанского муниципального района:

СОБОРНЫЙ УКЛАД РОССИИ И ДАЛЬНИЙ ВОСТОК

Дальний Восток России представляет собой гигантский территориальный массив, ограниченный на востоке, северо-востоке и севере евразийского материка морем, на юге своей территории – сопредельным государством Китай, а на западе – границей между Якутией и Красноярским краем, Иркутской областью и Забайкальским краем (с последним на западе также граничит Амурская область). Географически западная граница Дальнего Востока проходит примерно по водоразделу между бассейнами рек Лены и Енисея и, не доходя до северного побережья озера Байкал, смещается к востоку примерно до реки Олёкмы (притока Лены).

Поскольку Дальний Восток является неотъемлемой частью азиатского материка, постольку же он является неотъемлемой частью русского государства, расположенного по всей северной части Азии. Исторически разрастающиеся Московское царство и сменившая его Российская империя, активная фаза территориального расширения которых пришлась на период XV – XIX веков, почти беспрепятственно, без крупных политических завоеваний (если исключить взятие Казанского, Астраханского и Сибирского ханств, что можно, вслед за Л. Н. Гумилёвым [1], считать окончанием противоборства Руси с Великой Степью), заняли всю площадь естественного географического ландшафта, расположенного на востоке от государствообразующего ядра. Дальний Восток явился окраинным восточным районом этого ландшафта.

Являясь средоточием «полюса холода» [3, стр. 73 - 75], Дальний Восток России наряду с районами Крайнего Севера в наибольшей степени актуализирует свойственную русскому характеру привычку к преодолению экстремальных условий проживания. В эпохи напряжения национальных сил сюда добровольно проникали первопроходцы – пассионарии: казаки, беглые крестьяне, прочие деклассированные элементы. А в периоды консервации национальных усилий в Сибирь и на Дальний Восток ссылали людей, которыми подобная ссылка воспринималась как наказание.

Так или иначе, в процессе становления истории российского государства Дальний Восток стал стратегически очень важным для страны регионом. Русский историк-классик В. О. Ключевский ещё в начале XX века, имея его в виду, указывал, что «делом необходимой обороны было утвердить своё влияние в областях, где водворение иной державы грозило бы неотвратимою опасностью всем старым восточноазиатским владениям России» [2, стр. 141].

Поэтому уже не стихийное, спорадическое, а целенаправленное, упорядоченное заселение дальневосточного региона явилось с течением времени насущной задачей российского правительства. Если до 1880-ых годов ежегодное число переселенцев на восточные окраины России не превышало 2 тыс. человек, то в 1896 году оно достигло 200 тыс. человек [2, стр. 139]. Дальневосточные окраины страны переживали ряд пиков заселений: в конце XIX – начале XX века, в первой половине и во второй половине XX века. Эти пики совпадали с преобладанием в национальной идеологии духа соборного единства, духа коллективного созидания и индивидуальной ответственности перед обществом в целом.

Сам по себе принцип соборности понимается «не только в смысле проявленного, видимого соединения многих в каком-либо месте, но и в более общем смысле … выражает идею единства во множестве» [6, стр. 326]. Так и Россия, русский мир всегда воспринимала себя единой во множестве занимаемой ею географических областей. И, что самое важное, каждая провинция всегда ощущала свою неразрывную органическую связь с государственным центром.

Особенно наглядно это проявлялось в кризисные моменты национальной истории.
Санкт-Петербуржский и Ладожский митрополит Иоанн писал в своей книге, посвящённой соборной Руси, что во времена Смуты в XVII веке «во всё продолжение междуцарствия наибольшая активность, направленная на освобождение России от иноземцев отмечается именно «на местах». Земщина волнуется, города и области сносятся друг с другом грамотами, поощряя сражаться за Веру и Отечество, просят взаимной помощи, денег, ратных людей. Более того, время от времени собираются местные соборы, на которых граждане совещаются между собой, что предпринять, чтобы избавиться от неприятеля … Местные земские соборы … как правило, отличались широким всесословным представительством. Чиновники и военные, крестьяне и торговцы, ремесленники и священники повсеместно вставали на защиту родной земли» [4, стр. 49].

То же повторилось и в годы Великой Отечественной войны. Не кто иной, как именно наспех сформированные дивизии из провинций, в том числе – с Дальнего Востока, решили исход Московской битвы осенью 1941 года. В связи с этими событиями вспоминается характерный эпизод, произошедший с одним моим знакомым, который служил в милиции.

На праздновании 200-летия МВД в Хабаровске уже после торжественной части, как водится, произносили тосты. В празднике принимали участие представители из Москвы, и кто-то из них употребил слово «периферия». Когда тост произносил мой знакомый, полковник милиции из Комсомольска-на-Амуре Андрей Александрович Воропаев, он сказал: «Вот Вы говорите – периферия. А я хочу поднять тост за периферию. Когда говорят о всяких руководителях, о банкирах, то это, как правило, москвичи. А как дело касается того, чтобы спасти страну, так тут выступает периферия. Вот и в 1941 году приехали в белых бушлатах бойцы из периферии, наточили ножички, зарядили винтовки – и Москву спасли».

Этот эпизод очень характерен. Вряд ли мой знакомый знал подробности того, что происходило в европейской части России в начале XVII века. Но он в своих словах очень точно передал атмосферу, единый национальный дух соборности, который неизменно возникает в минуту необходимости и связывает все национальные силы воедино. Этот дух единства живёт в народном подсознании.

Однако в те периоды жизни нашей страны, когда преобладает дух стяжания и потребительства, он приглушается. Термин «периферия» приобретает негативный, пренебрежительный оттенок. Наиболее удачливые люди стремятся переехать из сёл и деревень в города, а из окраинных городов – в центр, в Москву. Те, кто остаётся на местах, начинают переживать чувство отчуждения от тех, кто живёт в центре, и единый дух соборности деформируется.

По данным одного советского справочного издания [7], в 1960 году совокупное население регионов Дальнего Востока (включая территории Республики Бурятия и современного Забайкальского края) составляло более 6,5 млн. человек. К концу XX века это число увеличилось до более чем 9 млн. человек [5], что по сравнению со всем остальным населением России составляло около 6,2%. Если принять во внимание, что совокупная площадь дальневосточных регионов составляет немного менее 40% всей остальной площади России, то легко увидеть, насколько слабозаселённым являлся Дальний Восток даже в лучшие времена отечественной истории.

В настоящее время картина выглядит ещё более удручающе. Согласно данным Википедии, современная совокупная численность населения регионов Дальнего Востока составляет менее 8,25 млн. человек, и это число продолжает падать. В то время как плотность населения в северных провинциях сопредельного Китая в десятки раз превышает аналогичный показатель российских дальневосточных регионов.

Российский Дальний Восток с момента своего образования всегда был предметом вожделения агрессоров мирового масштаба. По итогам Русско-Японской войны половина Сахалина отошла Японии. В годы Гражданской войны дальневосточные регионы были оккупированы странами Антанты и Японии; в период Второй мировой войны империалистическая Япония вынашивала планы оккупации российской территории от её восточных границ чуть ли не до Урала. В послевоенное время очень серьёзные амбиции по поводу «северных территорий» высказывал воинствующий режим Мао Цзедуна в Китае. «Северные территории», включающие площади южных регионов Дальнего Востока, отражены на современных китайских картах, как принадлежащие Китаю, а Япония до сих пор претендует на «возврат» южных островов Курильской гряды. Наши кровные геополитические противники в настоящее время делают ставку на сепаратистские настроения среди дальневосточников, намереваясь использовать их в качестве одного из инструментов по дальнейшему развалу нашей страны.

В то время как отторжение Дальнего Востока от России неизбежно означало бы существенную утрату её государственного суверенитета в целом. Россия – не Европа, которая, будучи разделена на десятки не очень больших по площади государств, тем не менее, сохраняет культурно-цивилизационное единство. Россия – это уникальная самобытная культура, которой, для того чтобы выжить среди окружающих её враждебных политических миров, необходимо сохранять свою территориальную целостность. И благополучие регионов Дальнего Востока играет для решения этой задачи важнейшую стратегическую роль.

Сейчас дальневосточные регионы меньше всего котируются в восприятии среднестатистического российского обывателя. Многие из тех, кто не родился на Дальнем Востоке, вообще никогда не были в этих регионах и относятся к перспективе побывать или, тем более, жить там, с откровенной неприязнью. Жители же самих этих регионов наоборот, в большинстве своём стремятся их покинуть и переселиться в более «благополучные», с их точки зрения, западные районы страны. Этому тем более содействует навязанная нашей современности потребительская идеология, ставящая индивидуальные потребности человека выше потребностей страны. Те, кто может позволить себе уехать, как правило, уезжают, а остаются «неудачники»; население же многих сёл в дальневосточных регионах откровенно деградирует, предаваясь порокам пьянства, наркомании, проституции.

Имеет место и ярко выраженная культурная взаимная отчуждённость населения Запада и Востока России. Запад по-прежнему «по инерции» ориентирован на Европу и на страны Ближнего Востока; съездить отдохнуть в Таиланд или в Израиль для жителя европейской части России представляется гораздо более привлекательным, чем на Дальний Восток своей родной страны. Для многих же дальневосточных жителей, наоборот, Суйфэньхэ или Хуньчунь являются намного более близкими городами, чем Москва или Санкт-Петербург, в которых они никогда не были.

Известно гоголевское сравнение России с «птицей-тройкой». Если немного пофантазировать, то туловище этой птицы можно поместить в Сибири, тогда крылья как раз лягут в районы западной (европейской) части страны и восточной её части (на Дальний Восток).

Любой живой организм полон сил и здоров тогда, когда ощущает единство всех частей своего тела, когда все эти части одинаково обеспечены кровоснабжением и одинаково ловко управляются головой. Применительно к Дальнему Востоку такой одинаковости, как это видно, сейчас незаметно. В отношении Дальнего Востока актуализация принципа соборности может стать катализатором коренного пресечения деструктивных факторов, угрожающих не много не мало – национальному суверенитету всей России.

В ближайшие десятилетия необходимо возродить позитивную практику прошлых эпох, заключавшуюся в проведении целевых мероприятий по увеличению численности населения Дальнего Востока. Сделать это невозможно при современном господстве деструктивной по своей сути либеральной идеологии; необходимо возрождать на государственном уровне идеологию поддержания и укрепления российской национально-культурной идентичности. Необходимо вспомнить, что русский человек на протяжении всей истории своего государства преодолевал колоссальные трудности, сопровождающие его жизнь в неблагоприятных природных условиях и в окружении геополитических противников. Необходимо возрождать грандиозные стройки века и мобилизовать на эти проекты большое количество человеческих ресурсов; делом чести каждого работника страны должна стать необходимость провести какое-то время своей жизни на дальневосточных или на крайних северных рубежах. Это представляется наиболее лучшим способом преодоления имеющей место в настоящее время культурной разобщённости разных регионов страны.

Наоборот, каждому дальневосточнику необходимо обеспечить возможность регулярного посещения западных районов с их средоточием материальных и культурных богатств страны. Любой житель Дальнего Востока должен знать, что при условии законопослушного поведения он сможет довольно часто посещать музеи, театры, парки крупнейших городов России и воспринимать эти города не как какие-то сказочные картинки, где есть судоходные реки с застроенными берегами и метро, а как свои родные места, принадлежащие ему также, как и любому другому россиянину – жителю этих городов.

При возрождении, и при новаторском формировании, таких подходов к проблемам Дальнего Востока, думается, что страна получит солидный толчок для укрепления своей державной мощи. А птица-Россия вновь почувствует себя здоровой, сильной и могучей.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Гумилёв Л. Н. «История как форма движения энергии» М. «Аст» 2008;
2. Ключевский В. О. «Краткое пособие по русской истории» М. «Рассвет» 1992;
3. Милюков П. Н. «Очерки по истории русской культуры» в 3-х томах. Т. 1. М. «Прогресс» 1993;
4. Митрополит Иоанн «Русь соборная: очерки христианской государственности» С.-П. «Царское дело» 1995;
5. Новая иллюстрированная энциклопедия» в 20-и томах М. «Научное издательство «Большая российская энциклопедия» 2003 – 2004;
6. Полное собрание сочинений Алексея Степановича Хомякова в 8-и томах. Т. 2. М. Университетская типография М. Каткова на Страстном бульваре 1886;
7. РСФСР: административно-территориальное деление» М. «Издательство «Известия советов депутатов трудящихся СССР» 1960.

(Опубликовано в сборнике научных трудов
по материалам
Всероссийской научно-практической конференции
28 апреля - 16 мая 2016 г.
г. Екатеринбург

Издательская группа «Знание»
Главный редактор: С. Ю. Радченко)