Ифрит из ЖКХ. 4

Часть 4: Великолепный Джин с помойки.

… Проснулся поздно! Ругая себя за вчерашнюю неумеренность, полез под топчан за пивом, лечиться. Чтобы дотянуться до закатившейся к стене бутыли, ему пришлось вытащить принесенные вчера вещи. В свертке нащупал что-то плоское и твердое и вспомнил о глиняной баклажке, которую так и не удосужился открыть с вечера.

— Что в ней! – пробормотал Иван Сергеевич: — Надо проверить! Вдруг там вино, или коньяк! На хрена мне тогда пивное пойло! Пусть его алконавты жрут, если хотят дохнуть!

Ковырнул ногтем что-то похожее на сургуч. Вещество было твердым, гладким. Тупой стороной ножа обстучал заливку горлышка сосуда. Под ней обнаружилась пробка из желтого металла. «Золото!» — мелькнула мысль: «Что же там внутри, если затычка золотая?». Торопливым движением, Иван Сергеевич подцепил жесткую крышку...

То, что произошло дальше, превзошло все ожидания измученного похмельем бомжа. Вместо предполагаемого ароматного напитка, из баклажки со свистом вырвалась струя багрового дыма или тумана.

— Мать твою! – взвизгнул Иван Сергеевич: — Газовая атака…

Инстинкт самосохранения сработал быстрее мысли. Ожили полученные на срочной службе армейские навыки. Отброшенная в сторону посудина еще вертелась в воздухе, а ошеломленный химическим натиском резервист Российской армии уже лежал на полу, укрыв голову подвернувшейся под руку портьерой…
Послышался звон разбивающегося горшка, свист прекратился.

Иван Сергеевич принюхался, пытаясь по запаху определить состав вещества, вырвавшегося из бабулькиного имущества.

«Не лазь по помойкам… Не лазь по помойкам!» — в запоздалом раскаянии, билась тревожная мысль, и тут он услышал голос. Низкий, тягуче вкрадчивый и от этого – особенно жуткий!

— Повелитель не может лежать в пыли, у ног своего раба!

Иван Сергеевич стянул с головы портьеру. Первое что он понял, это то – что жив! Второе, уже увидел – черепки разбившейся баклажки. От осколков  поднималась струйка темно красного дыма, или – черт его знает чего! Струйка расширялась, словно туго закрученная спираль смерча, в самом верху воронки приобретала конкретные очертания чего-то непонятного и жуткого!

Иван Сергеевич посмотрел вверх. Над ним возвышалось страховитое чудище: вместо ног – колыхался туманный конус, выше – мощный торс, увенчанный большой головой с ослепительно белыми зубами и ярко красными глазами. И рожки!!! Небольшие, они отчетливо выделялись на светлом фоне стен и потолка! И все это творение, словно сошедшее с картинок из дантовского ада, было живым, темно орехового цвета и голым. Только на шее и запястьях мускулистых рук висели ожерелья украшений или амулетов из белоснежных морских раковин…

— Все! – дернулся в страхе Иван Сергеевич: — Кровожадный! Упырь! Сейчас, он мной  похмелится!

Зажмурившийся «Тургенев» лежал минуты две! Только минуты эти, промелькнули в сознании словно один миг, одновременно прокручивая кинопленку всей его нелегкой жизни, уложившуюся, как оказалось вдруг, в немыслимо короткие, сорок пять лет — секунд. Секунда — год, от рождения – до смерти…

Но смерть не приходила, осмелевший Иван Сергеевич стал подниматься с пола. Угнездился на топчане, поднял взгляд на чудище.

…Большущая голова, похожая на закопченный котел, смиренно склонена к широкой груди. Мощные руки прижаты к затуманенному месту, где исходя из логики – должен был находиться низ живота. Поза громадного изваяния - само смирение и покорность. Только Тургенева не обманешь, не лыком шит. Чудище блеснуло на миг глазками. А в них…Бр-р! Не дай бог! Лютость лютая!!!

— Ты кто? – просипел Иван Сергеевич, и ляпнул, первое что пришло в его воспаленный мозг: — Ты Хоттабыч?

— Я не знаю, о ком ты говоришь, господин! Кто этот счастливец, чьё имя произносят твои благородные уста? – гад не говорит а стелет, тихо, вкрадчиво.

— Так… джинн, вроде! – замялся Иван Сергеевич.

— Я знаю сотни имен служителей Всевышнего и настоящее имя самого Иблиса! Но о таком джинне – слышу впервые!

— Ладно! – согласился с чудищем Тургенев. При виде столь показного смирения, страх начал отступать. Но внутри, что-то продолжало противно ворочаться, нудно и тревожно: — А ты сам, кто будешь? Как попал в баклажку?

— Я один из двенадцати ифритов, слуга Иблиса! Но мой Господин разгневался на меня и заточил в глиняный сосуд, плотно закрыв его своей печатью… Я не знаю, сколько времени прошло после этого печального для меня события! Может, мой новый Господин, сможет подсказать, как долго длилось это заточение?

— Погоди, сейчас разберемся! Поправлюсь, и разберемся! – совсем осмелевший Иван Сергеевич полез под топчан. Вытащил пиво, налил в кружку. Зависший под потолком Ифрит хищно шевельнул ноздрями, похожего на огромный черный банан, носа.

— Неужели, Господин станет пить этот напиток, напоминающий мне по запаху прокисшую мочу ослов, в которой кожевенных дел мастера вымачивают шкуры животных?

— Другого нет! – проворчал Иван Сергеевич, поджидая, когда уляжется шипучая пена.

— Ты Господин, и должен повелевать! – возразил рогач, и шевельнул ладонями.

Ошеломленный Иван Сергеевич едва успел отодвинуться, как у топчана, из ниоткуда, возник изящный столик. На нем серебряное блюдо с диковинными плодами, усыпанный цветными камнями кубок и узкогорлый кувшинчик.

Тургенев осторожно взял кувшин, понюхал… Пахло вином! Наполнил кубок! «А – была, не была! Где наша не пропадала! Зачем ему меня травить? Если нужно, он меня как муху прихлопнет!» — подумал Иван Сергеевич и решительно выпил.

Прикрыл глаза, немного подождал. По телу побежала легкая, пьянящая волна наслаждения.  Искры, искры, искры. Везде. В жилах и мозгах. «Вот это  вино! И где его люди берут?» — восхищенно замотал головой бомж. Налил еще. Съел какой-то сочный, пахучий фрукт.

— А жизнь то, налаживается! – повеселевший Иван Сергеевич плутовато подмигнул джинну. Хмель слегка вскружил голову и он, набравшись храброй наглости, поинтересовался: — А позволь спросить: за какие прегрешения тебя засунули во флягу?

Ифрит не ответил. Слышалось только его громкое сопение. Темная масса «тела» слегка шевелилась, перекатывалась плотными клубами дымных мышц.

— Ясно! – подытожил Иван Сергеевич: — Везде свои тайны: и в верхах, и на низах! Что же! Неволить не буду, не отвечай…

Джинн продолжал сопеть, пригибаясь еще ниже.

— Я дал клятву! Кто освободит меня, тому я стану преданно служить тысячу… Нет! – поправился он: — Пятьсот лет, верно и преданно! Но есть клятвы, которые мне нельзя преступать! Я не могу говорить о том, что вы не должны знать. Прости, Господин!

— Ну, положим, пятьсот лет люди не живут! – встрял в монолог Иван Сергеевич.

— Сожалею, Господин! Я знаю об этом! Нужно хорошо подумать над этим вопросом! Мне известно немало сокрытых от людей тайн мироздания!
- Ты так всесилен???
- Почти!

— А что будет через пятьсот лет, когда ты отслужишь мне?

Ифрит промолчал, только пригнулся еще ниже.

— Да-а! – протянул Иван Сергеевич, с сомнением глядя на внешне покорное существо: — Товарищ Сухов прав! Восток – дело тонкое! Но пятьсот лет…Эх-ма! Еще прожить надо!

— Ифрит умеет держать свое слово! – прохрипело из облака: — Повелевай, Господин! Если у тебя есть враги, скажи: я сделаю все, что бы они прокляли тот час, в который родились! Если нужно разрушить царство – я сделаю это! Твое желание для меня дороже жизней тысяч никчемных людишек! Надо мною только Всевышний, Иблис и ты, мой Господин! Я сотворен из палящего пламени, и нет Ифрита кровожадней и свирепее меня…

— Ну, хорошо! Оставим это! Нам бы лет тридцать еще прожить, и то дело! Хотя, правительственная статистика говорит, что каждый год продолжительность жизни  увеличивается в среднем на полгода! Если, эту статистику не остановить, то может и будем, по пятьсот лет жить — поживать! Может, и добро, какое наживем! За пять веков можно! … Но давай, вернемся к твоему вопросу! – Иван Сергеевич, углубившись в свои мысли, ответил Ифриту не особо задумываясь, автоматически. И вдруг осознав что-то, подпрыгнул на топчане: — Что? Что ты сказал? Какие враги, какие царства?

Добрый бомж замер в страхе от зловещих предложений демона.

— Ты эту воинственную риторику оставь! – дрожащим голосом проговорил он, стараясь не смотреть на, ставшего страшным в своей злобной преданности, Ифрита. Выпил вина, успокоился: — Забудь об этом! Сейчас не ваши времена! Хоть и пришел в Россию дикий капитализм, но не настолько лютый, чтобы людей вживую убивать! Не вздумай, слышишь! Я сам разберусь, и в друзьях и во врагах! Плесни ка, лучше в кувшинчик, еще – «вражеского» напитка!

… Иван Сергеевич долго не мог успокоиться! Выросший в семье учителей (мать и отец его всю жизнь проработали педагогами в школе), на принципах святого и вечного добра, он сумел сохранить в себе кой какие идеалы. Ну и что из того, что в современной жизни эти принципы оказались ненужными? По большому счету это личное дело каждого человека, но грызть людей, пробиваясь на чужой боли к благополучию, Иван Сергеевич не собирался. И прислуживаться – кстати, тоже! А тут, такое заявление! Да еще от кого? «С тебя – станется!» — неприязненно подумал он, глядя на воскресшего из сказок джинна.

…В свое время, Иван Сергеевич после армии отучился на юридическом факультете. Проработал юристом почти пятнадцать лет и даже дослужился до должности консультанта в крупной промышленной фирме. Начал подумывать о собственном деле, но… Вот тут то – и но! Незаметно, уходя от личных проблем, он пристрастился к спиртному, и это пристрастие  поглотило его, выкинув сначала на улицу, отобрало жену, а потом прописало на временное житие в уголке подвала…

Отмахнувшись от неприятных воспоминаний, Иван Сергеевич начал рассуждать. Исходя из легенд и сказок, оживший джинн – родом должен быть из Востока. Водились они когда-то и на севере Африки. Прихлебывая вино, несостоявшийся юрист поведал Ифриту о ключевых событиях, произошедших на Востоке, этак лет – шестьсот, семьсот тому назад. Джинн отрицательно покачал головой.

Иван Сергеевич решил «опуститься» ниже, сразу к рождению Христа, но Ифрит, снова ничего не понял. Поднапрягшийся юрист побродил по Древнему Египту, уйдя в века - на четыре, пять тысяч лет. Джин молчал. Дальше стало сложнее. Иван Сергеевич, с трудом, страшно привирая, снизошел вообще во тьму дремучую и непроглядную. И снова – ничего!

— Да, братец! – исчерпав свои исторические познания, Иван Сергеевич изумленно смотрел на чудище: — Выходит, ты просидел в черепках не меньше восьми, а то и десяти, тысяч лет! Не завидую!

— Так мало? – удивился Ифрит: — За столь серьезный проступок и столь малое наказание! О милостивый Господин! – воздел руки, выкатил белки глаз к затянутому паутиной потолку подвала: — Благодарю тебя за столь щедрое снисхождение! Исполнив свое обещание перед новым хозяином, я вернусь под сень твоей благодатной руки! – увлекшийся джинн, мельком взглянул на Ивана Сергеевича, примолк, осекся…

— Прости, Господин! В сосуде мне казалось, что на Земле прошли сотни веков! Видно, в понимании этого и заключались мои мучения! Но Ифрит сдержит свое слово! Повелевай!

— Что мне с тобой делать! – задумался Иван Сергеевич: — Жил не тужил, а тут – на тебе! Как снег на голову!

— Позволь, Господин! Что означает – Снег?

— Еще насмотришься! В России этого добра навалом! Снега как дерьма, век не разгрести! Ты вот что! Не годится тебе в таком виде быть! Как я понимаю, ты ко мне надолго прибыл! Давай ка внешность твою поменяем! Иначе придется тебя прятать, а что это за жизнь? Сейчас подумаем!

На глаза Ивану Сергеевичу попался потрепанный гламурный журнал, который лежал на столе. Он долго листал его, поглядывая на смирно «стоявшего» демона.

— Вот, смотри! – он ткнул пальцем в фото: — Как тебе? Сможешь?

— Повинуюсь, Господин!

…Иван Сергеевич в изумлении раскрыл рот. Страшный образ слуги Сатаны  исчез, и вместо него предстал импозантный мужчина средних лет, в дорогом, элегантном костюме. Мужчина склонил перед бомжом холеную шевелюру.

— Вот это да! – присвистнул Иван Сергеевич: — Да ты просто волшебник…

— Я твой раб и покорный слуга, Господин! И я – обычный Ифрит…

— Так, так! – свежеиспеченный господин никак не мог прийти в себя от удивления, пожалуй, только теперь, начиная понимать всю серьезность происходящего: — Вот оно как!

Он долго и вдумчиво смотрел на склонившегося пред ним «человека».

— Еще! Не называй меня при людях господином! И про рабов, не упоминай! Не то время! Рабы сейчас только в Церкви остались! Остальные – свободные и независимые! Хоть и в лаптях, но гордые! Демократия на дворе! Не понимаешь? Куда уж тебе, феодалу мистическому…

— Я в чем-то провинился, господин? – обеспокоенно спросил, не разбиравшийся в классовой теории общества, Ифрит.

— Нет! Все нормально! Только делай как я говорю! Зови меня по имени – Иван Сергеевич!

— Слушаюсь... Иван Сергеевич! – с легкой натугой, произнес непривычное его языку имя джинн, и прибавил: — Господин!

— Хорошо, хорошо! – обреченно отмахнулся «рабовладелец», выросший на идеалах социалистического общества: — Ясно! Тебя еще учить да учить! Да! Круто меня занесло! Слушай, а если я тебе прикажу оставить меня! Уйдешь?

— Нет! Раньше чем через пятьсот лет я не вернусь к своему настоящему Хозяину! Он уже знает о моей клятве, и не примет меня к себе, как клятвопреступника! Я твой раб, и раб – своего слова! Если ты меня прогонишь, мне придется добровольно уйти в заточение, чтобы переждать это время! Разве не лучше будет, если я останусь с тобой?

— Ладно! Случилось то, что случилось! – смирился Иван Сергеевич: — Неизбежность, она – фатальна!