Андрей Иванович

АНДРЕЙ  ИВАНОВИЧ

Андрей Иванович родился в Себежском уезде Витебской губернии в конце 1830-х годов, когда Россия зализала раны после Наполеоновского нашествия 1812 года. Уже был убит на дуэли А. Пушкин. А крепостное право ещё существовало в России, и барин мог быть и отцом родным для крестьянина, и деспотом-угнетателем, кому как повезло. Андрюша вытащил счастливый билет: он родился свободным. Школ в округе тогда не было, и вместо учебы, как было принято у крестьян в то время, Андрей трудился на земле.  Он вставал, как было заведено отцом и дедом, в четыре утра. С отцом Иваном вместе садились за стол завтракать. Мама уже подоила корову и можно черный хлеб запить поллитровой кружкой парного молока. После завтрака с отцом забирали инвентарь и в поле. Андрей любил работать чтобы рубаха была мокрая. Сердце радовалось нагрузке при косьбе, ну а когда ставили стог, приятно было видеть завершение работы. В   полдень мама или  сестры приносили из дома обед. Чаще всего были яйца, хлеб и обязательно простокваша. Полчаса отдыха, и опять трудиться. Андрей, как и все в семье, работал до седьмого пота.

 С лошадьми у Андрея завязалась дружба, животные понимали его с полужеста. Поэтому легко спорилась и работа с ними: перевока грузов, боронование, пахота, посадка картофеля. Во второй половине дня Андрей возвращался домой, ложился спать на часок. Потом садился на лавочку и отбивал молоточком косу на чурбане с маленькой наковальней, ремонтировал инвентарь, например в грабли вставлял утерянные зубья, проверял состояние конской упряжи, готовился к завтряшней полевой работе. За ужином на кухне собиралась вся семья.  Русская печка зимой хорошо прогревала дом. А летом, в жару, ее топили только утром, и когда она остывала, хорошо проветривала и охлаждала кухню.

 Конечно же при таком образе жизни Андрей быстро окреп и возмужал. А как только достиг зрелого возраста, он построил бревенчатый дом рядом с липой, величаво растущей на большой поляне. Усадьбу Андрея Ивановича легко найти. Если ехать по старой дороге из Москвы в Ригу, нужно свернуть налево сразу за мостом речки Ливица. В новый дом Андрей Иванович и привел молодую жену Наталью, которую взял из деревни Сутоки, а с хорошей хозяйкой в доме стало уютней и веселей. И земля вокруг почувствовала приложение женской руки. Муж и жена с радостью и большим трудолюбием вместе обрабатывали свои угодья, в свободную минутку общались с жителями деревень Ливица и Черемушница, ну а в большие праздники они выбирались в деревню Зародище. Вот где было настоящее веселье с плясками, песнями, хороводами, играми, а подчас и с кулачными боями!

  Наталья подарила мужу дочку Татьяну, сыновей Якова и Михаила. Конечно, мужчина мечтает о первенца мальчике, но Андрей Иванович ни на секунду не пожалел, что первой родилась дочка. Заботливей Тани для братьев невозможно было бы представить никого. Много позже все родные Татьяны были согреты ее горячим сердцем. Она была общительна, заботлива, стремилась разделить свое счастье с каждым человеком, а в свой последний день на земле Татьяна сидела у окошка и приглашала проходящих мимо людей перекинуться с ней в картишки, и это приглашение соседи принимали.

Андрей Иванович был человеком не робкого десятка. Сейчас активные люди в свободное время занимаются спортом. Андрей Иванович предпочитал охоту. Более того, если сравнивать со спортом, он не гнушался и тяжёлой атлетики: охотился на медведя. Думается, что середняк вряд ли потянул
бы такую охоту. Андрей Иванович был уже зажиточным хозяином, а Наталья умела приготовить, и дочка Таня конечно ей помогала.

У Андрея Иванович были друзья и среди знати, и они заезжали к нему
в гости. Однажды барин навестил Андрея Ивановича. Он зашел в дом. Из русской печи шёл вкуснейший аромат свежеприготовленного мяса.

– Садись за стол, барин. Сегодя угощу тебя не силянкой, а мясцом.
– Андрей Иванович, до чего вкусные блюда получаются в русской печи, протушенные. Это говядина? Или баранина?
– Нет, барин.
Легкая тень пробежала по лицу гостя:
-Неужели лосятина?
-Опять не угадали. Медвежатина.
Барин выскочил из-за стола, побежал на улицу. Его стошнило. Не был он готов  к употреблению такой пищи.

Хорошему хозяину, творческой личности всегда интересно внести изменения, усовершенствования в своё дело.  И вот Андрей Иванович уговорил соседей посеять побольше ячменя, а после того, как урожай был собран, они запрягли лошадей, погрузили мешки на телеги, составили обоз и повезли ячмень в Ригу продавать.

Без подорожной, документа, разрешающего везти товар, ехать было нельзя. Хорошо знакомая Андрею Ивановичу барыня выписала ему подорожную. Обоз тронулся, и на рассвете следующего дня уже был в Лифляндии. А там и произошёл неприятный казус, о котором всегда трудно вспоминать. Один из подельников Андрея Ивановича покормил хлебом потерявшегося телёночка, и тот побежал за обозом. Хозяин телёночка нагнал обоз, стал тянуть его к себе, а обозник не отпускал скотину. В пылу борьбы хозяин упал под колёса движущейся телеги и покалечил ноги.

Латыши из окрестных хуторов схватили обозников и привели
их к помещику на его суд. Помещик, выслушав стороны, потребовал подорожную. Ознакомившись с документом, он сказал, что барыню, которая выдала документ, знает и приказал отпустить перевозчиков, чтобы они отвезли ячмень в Ригу. Товар успешно был доставлен в Ригу и был выгодно продан. Обратная дорога для Андрея Ивановича была легка. Его лошадь была чрезвычайно умна. Дорогу домой находила сама, ею не нужно было править.
У Андрея Ивановича была возможность вздремнуть, и этой возможностью
он с удовольствием пользовался. Тут можно заметить, что хозяин отпускал поводья не только, когда возвращался домой, но и если маршрут для лошадки был хорошо знаком.

И Андрей Иванович, и его товарищи, как вернулись из Риги, увеличили посевы ячменя и стали ежегодно его возить на продажу, а возвращались из Риги с деньгами, и с гостинцами. Андрей Иванович богател, хозяйство его было исправно, сыновьям Якову и Михаилу заранее были готовы срубы к женитьбе. За неделю можно будет дом построить, и приданое дочке Тане имелось.
И тут подвернулся случай: познакомился Андрей Иванович с помещиком из Виленской губернии, которому трудно на старости лет стало вести хозяйство, и он решил поместье продать в хорошие руки. Помещик предложил Андрею Ивановичу купить поместье. Земли Андрею Ивановичу хотелось иметь побольше и обширные поля ему приглянулись. Растущая семья могла бы с комфортом разместиться в большом доме, вот он и согласился. Тут возникла проблема, грамоте не был обучен. Люди Андрея Ивановича любили, уважали
и он им верил, рос с детства в честности. А писарь, оформляя документы
на поместье, переписал его на себя.

Но кручинится Андрей Иванович не стал, впереди его ожидало великое счастье: Наталья скоро должна ещё одного ребёнка родить. Казалось, не молод, уже за 50. А такое обновление в жизни! Наталья родила третьего сына, Николая. Но с большой радостью пришло и огромное горе: горячо любимая жена заболела после родов, с трудом вставала с кровати. Ей довелось увидеть, как Коля стал ходить и даже бегать, а что он рано заинтересуется буквами, узнать Наталье было не дано. Она умерла. Подросшая дочка Андрея Ивановича Таня взяла на себя заботу о новорожденном Коленьке. Жена Якова, Татьяна, тоже занималась племянником. А как мальчик подрос, сыновья Якова и Татьяны катали Колю на лошадке, а дочери рассказывали ему сказки.

Яков и Михаил поселились с жёнами в домах, которые построили совсем близко к дому Андрея Ивановича. Рядом с вековой липой получился большой и дружный двор.  А младший Коля остался жить в доме
с Отцом. Всё бы было хорошо, но надломился организм Андрея Ивановича, начал он слабеть, кашлять.

– Да, папа, многое ты перенёс, трудная доля тебе досталась, но нужно сына поднимать, а меня замуж выдавать. Подруги говорят, что есть хороший врач в Зародище. Поехали к нему, он поможет.

– Раздевайтесь, молодой человек, посмотрим, что за хворь вы подцепили...Таак, сердце крепкое, работа на свежем воздухе вам на пользу.
А лёгкие вы подзапустили. Курс лечения я вам конечно назначу, выздоровеете. Но есть вопрос: – Курите?
– Да, господин доктор, курю.
– Бросайте курить, и проживёте сто лет!

Андрей Иванович сейчас же бросил курить, и прожил 99 лет! Вскоре погулял на свадьбе дочери Татьяны. Она вышла замуж в деревню Тележники,
в десяти километрах от хутора Андрея Ивановича. И казалось бы, пусто в доме стало без Тани. Но Коля уже вовсю бегает, не разлей вода с детьми Якова
и Татьяны, подрастёт, в школу пойдёт. Грамотным будет.
 
– Да, Коля, когда я рос у меня вместо школы была земля-матушка. Пшеница в руке, да вожжи в кулаке. А у тебя по литературе одни пятёрки. Никак не думал такие стихи когда услышу: и Евгения Онегина, и Бородино. До чего красиво. И всё от тебя. За Тургенева тоже спасибо.
– Папа, у нас в школе, в Зародище, все ученики стихи и рассказы наизусть рассказывают, но мне легче литература даётся, ведь очень хочется для тебя стихотворение новое прочитать. Мы сейчас проходим такого поэта, нашего, крестьянского. Никитин, его фамилия. Стихотворение Бурлак я уже выучил.
– Прочитай, Коля.


Иван Никитин

Бурлак

Эх, приятель, и ты, видно, горе видал,
Коли плачешь от песни весёлой!
Нет, послушай-ка ты, что вот я испытал,
Так узнаешь о жизни тяжёлой!
Девятнадцати лет, после смерти отца,
Я остался один сиротою;
Дочь соседа любила меня, молодца,
Я женился и зажил с женою!
Словно счастье на двор мне она принесла, —
Дай Бог царство небесное бедной! —
Уж такая-то, братец, хозяйка была,
Дорожила полушкою медной!
В зимний вечер, бывало, лучину зажжёт
И прядёт себе, глаз не смыкает;
Петухи пропоют — ну, тогда отдохнёт
И приляжет; а чуть рассветает —
Уж она на ногах, поглядишь — побежит
И овцам, и коровам даст корму,
Печь истопит и снова за прялкой сидит
Или что прибирает по дому.
Летом рожь станет жать иль снопы подавать
С земли на воз, — и горя ей мало.
Я, бывало, скажу: «Не пора ль отдыхать?»
— «Ничего, говорит, не устала».
Иногда ей случится обновку купить
Для утехи, так скажет: «Напрасно:
Мы без этого будем друг друга любить,
Что ты тратишься, сокол мой ясный!»
Как в раю с нею жил!.. Да не нам, верно, знать,
Где и как нас кручина застанет!
Улеглася жена в землю навеки спать…
Вспомнишь — жизнь немила тебе станет!
Вся надежа была — словно вылитый в мать,
Тёмно-русый красавец сынишка.
По складам уж псалтырь было начал читать…
Думал: «Выйдет мой в люди мальчишка!»
Да не то ему Бог на роду написал:
Заболел от чего-то весною, —
Я и бабок к нему, знахарей призывал,
И поил наговорной водою,
Обещался рублёвую свечку купить,
Пред иконою в церкви поставить, —
Не услышал Господь… И пришлось положить
Сына в гроб, на кладбище отправить…
Было горько мне, друг, в эти чёрные дни!
Опустились совсем мои руки!
Стали хлеб убирать, — в поле песни, огни,
А я сохну от горя и скуки!
Снега первого ждал: я продам, мол, вот рожь,
Справлю сани, извозничать буду, —
Вдруг, беда за бедой, — на скотину падёж…
Чай, по гроб этот год не забуду!
Кой-как зиму провёл; вижу — честь мне не та:
То на сходке иной посмеётся:
«Дескать, всякая вот что ни есть мелкота
Тоже в дело мирское суётся!»
То бранят за глаза: «Не с его-де умом
Жить в нужде: видишь, как он ленится;
Нет, по-нашему так: коли быть молодцом,
Не тужи, хоть и горе случится!»
Образумил меня людской смех, разговор:
Видно, Бог свою помочь мне подал!
Запросилась душа на широкий простор…
Взял я паспорт; подушное отдал…
И пошёл в бурлаки. Разгуляли тоску
Волги-матушки синие волны!..
Коли отдых придёт — на крутом бережку
Разведёшь огонёк в вечер тёмный,
Из товарищей песню один заведёт,
Те подхватят, — и вмиг встрепенёшься,
С головы и до ног жар и холод пойдёт,
Слёзы сдержишь — и сам тут зальёшься!
Непогода ль случится и вдруг посетит
Мою душу забытое горе —
Есть разгул молодцу: Волга с шумом бежит
И про волю поёт на просторе;
Ретивое забьётся, и вспыхнешь огнём!
Осень, холод — не надобна шуба!
Сядешь в лодку — гуляй! Размахнёшься веслом,
Силой с бурей помериться любо!
И летишь по волнам, только брызги кругом…
Крикнешь: «Ну, теперь Божия воля!
Коли жить — будем жить, умереть — так умрём!»
И в душе словно не было горя!
 

- Надо же, Коля, все человек потерял, а уныния в нем нет и как-то радость даже находит. И доля крестьянки здесь правильно описана. Всё правда! Великие труженицы наши русские женщины. А мне-то хорошо на белом свете! Весело с тобой, с Яшиной и Мишиной семьёй рядом живём. Только вот деток Михаилу Бог не даёт. Да и с Таниной семьёй крепко дружим. Чего ещё можно пожелать? Но вот что я тебе еще скажу, Коля. Я знаю, у тебя будут дети, а как подрастут, ты им это стихотворение почитай. А Бог даст и внукам тоже.

Тевтонские полчища вторглись в Россию, к Риге подошли. Призвали Николая в армию, на фронт.
– Коля я тебя до Идрицы довезу, до эшелона доставлю.
– Спасибо, папа за такую честь.
– Я сам лошадь запрягу, а ты, Коля, вещи собери.
Тронулись. Коля оглянулся, посмотрел на три дома, стоящие одним двором, на милую его сердцу липу. Дорога близкая. Меньше часа ехать.
– Сынок, не посрами нашу фамилию – Тябут.
– Не посрамлю, тебе не будет за меня стыдно, папа. А если, как у Никитина случится «И пришлось положить сына в гроб, на кладбище отправить», не горюй. У тебя и дети, и внуки останутся.
– Нет, Коля, ты через всё пройдёшь, вернёшься домой. Ни одна пуля тебя не возьмёт. Папа мой Иван рассказывал, что отец его Яков Михайлович так честно сражался с Наполеоном за Веру, Царя и Отечество, что после войны вольную получил! А за тебя я буду каждое воскресенье в церковь в Зародище ходить, Богу молиться.

Прошло больше года. Пришла Таня к Андрею Ивановичу в гости.
– Ох и соскучился я по тебе, дочка.
– И я соскучилась, хоть и дел невпроворот, пора думаю навестить тебя. Скажи, как Коля? Пишет?
– Да, вот письмо. Мне его уже читали. Не всё понимаю. Читай вслух.         Прочитала.
– Что, дочка опять в Петрограде митинги? Может быть царя опять вернут? Мне с ним было надёжней, жилось хорошо, а теперь беспорядки.
– Но Коля пишет, что забыл царь о народе, а Временное правительство только мелет пустым языком. Большевики на митингах открыли ему глаза,
а как Коля Ленина увидел, всю ночь не спал, обсуждал митинг
с однополчанами. И все поняли:сила за Лениным.

Андрей Иванович любил сидеть на лавочке у дома. Но вот что-то солнце давно не показывается и дождик собирается. Тоскливо у него на душе стало. Пойду-ка я в избу, решил он. Андрей Иванович любил днём поспать, а сейчас конечно на печку залез отдохнуть и погреться. Спит и слышит сквозь сон музыку залихватскую и голоc звонкий. Неужели кто-то патефон включил?
Но пластинки такой у Андрея Ивановича не было. Слез он с печки, смотрит
в окно, надо же, Татьяна поёт и танцует. Вышел во двор. А там уже и Михаил,
и Яков в пляс пустились, и жены их, и дети, и большие, и совсем маленькие.
До того радуются, будто праздник какой. Да и на свадьбах так весело
не бывает. А гармонь-то играет, будто восторгается чему-то. Но гармониста
не видно. Мальчишки – внуки, что постарше, держат занавес, спрятали его.
Но вот опустили.
Коля!!!

Утром вышел Андрей Иванович во двор, а там новое сооружение: два бревна в землю врыты, а сверху на них труба лежит. А на той трубе Коля крутится оборот за оборотом.
– Сынок, это ты за ночь смастерил?
– Нет, встал пораньше. У нас в армии все солдаты на турнике солнышко крутят. Коля спрыгнул с турника и присел к отцу на его любимую лавочку.
– Да, солдат сейчас бедовый пошёл, одной революции ему мало, вторую подавай.
– Папа, а разве это плохо: мир – народам, фабрики – рабочим, земля –  крестьянам. В армии почти все солдаты безграмотные. Это мне повезло
со школой и учителем. Новая власть собирается ликвидировать безграмотность, и видно по всему, что много школ, библиотек, изб-читален откроют. А ещё большевики электричество проведут, вместо свечек и керосинок, лампочка в доме будет гореть. Кино в клубах будут показывать. Коммунизм, как говорит Ленин – это Советская власть плюс электрификация всей страны. Ни бурлаков, ни босяков, ни нищих больше не будет, все будут накормлены. Впереди нас ждет новая, светлая жизнь.

Рождество. Большое гулянье в деревне Ливица. Хороводы, кадрили, пляски. А гармонист конечно Коля. Ему  особый почёт и внимание.
Но приметил Коля новую, незнакомую девушку. Весела, бойка, стройна, чем-то на питерских похожа, оказалось из города Себежа к тёте на праздник приехала. Глаза не отводит, улыбается, на язык остра. Частушки тоже смело поёт.
Только потанцевать с ней не получилось, пришлось на гармонии играть. Немножко все же удалось поговорить, познакомился. Настя её зовут. Хотел Коля проводить ее, но не решился, с подругами пошла.
На масленницу, когда Коля к своей Великой радости, встретил Настю опять, гармонь в руки он уже не взял. Сам плясал и Настю старался приглашать. А как пошёл провожать, спросил:
– Настенька, выходи за меня, чувствую нашёл я свою судьбу!
– У тебя столько поклонниц, что уж не знаю, будешь ли ты мне верным, Коля».
– Я на папу хочу быть похожим. Как мама умерла, много кто за него замуж хотел. Но Андрей Иванович остался преданным жене.
А ты Настенька, почему платок не носишь? Городская? У вас в Себеже говорят демонстрация с голенькими была «Долой стыд и срам!»
– Себеж – небесное место на земле. У нас озера голубые. Я на концерт Шаляпина ходила, а не на демонстрацию. Женишься- платок одену.

На следующий день Коля привёл Настю в дом.
– Вот, папа, знакомься, Анастасия.
– Славная девушка, милости просим.
– Полюбил я Настю, хочу в жены взять. Просим, батюшка, твоего благословения.
– Благославляю вас. Ох, Настя, как давно в нашем доме не было хозяйки!
-Трудно мне хозяйкой стать. У нас коровы нет, я доить не умею и творог не приготовлю.
Андрей Иванович засмеялся.
-Посмотри в окно, вон в этих домах Таня и Даша, невестки живут. Они тебя быстро всему научат. Настенька, а откуда ты родом?
– Я из Себежа.
Андрей Иванович оживился:
– Я немало повидал на своём веку, но Себеж полюбился мне особо: Замковая гора, красивые дома на улицах. Кругом озёра!
Настя: – Наш дом на берегу озера Ороно и стоит.
– Садись, Настя обедать.
На столе стояла тушеная картошка и яичница, приготовленная
на кусочках сала. Настя обрадовалась:
- Люблю силянку.
– А ты знаешь, дочка, такой случай был, мы зашли в Москве в ресторан, заказали силянку, а нам суп солянку принесли. Силянка москвичам незнакома. Настя, скажи, а какого ты роду-племени?
– Мы из панцерных бояр, мужчины в нашем роду воинами были.
- Хорошо значит живете?
-Нет, бедно живём. Сестре Шуре с четырех лет пришлось уйти в няньки, хорошо хоть к родственникам, хорошим людям.
- С четырех лет? - удивился Андрей Иванович, быть того не может.
- Приехал дядя Захарий с женой и маленьким сыном нас навестить. Гостинцев привёз. Шура как увидела малыша, и стала с ним играть. А дядя Захарий и говорит: - «Пусть Шура у нас живёт. Будет сынишку нянчить, а мы о Шуре позаботимся. Хозяйство у нас большое. Жене с ним трудно справится. А с Шурой полегче будет.» Дома было голодно, и родители согласились. И жилось ей в няньках хорошо. Прошел год. Шуру на новом месте красиво одели, обули, вкусно кормили, ни одного плохого слова не сказали и спросил Шуру дядя Захарий, нравится ли у нас жить? Довольна ли ты, Шура? Сестра же ответила: «Боже мой, как я хочу домой!»
-А вернулась ли Шура домой?
- Нет, а как подросла, в Москву уехала, там и теперь в няньках.
– Ничего, у нас землица имеется. Сами сеем и урожай сами собираем. Поделимся с твоей семьёй. А что, Коля, прямо сейчас свези пшенички в Себеж. Да и с семьёй невесты познакомишься.

Сказано – сделано, отправились Коля с Настей на подводе в Себеж.
– Коля, а страшно ли тебе было на войне?
– Да, страшно, Настенька, но ещё страшней было в человека стрелять.
– А ты видел, как пули твои в людей попадают?
– Нет, в бою мы все вместе стреляли, и не понятно от чьих пуль немецкие солдаты падали, но вот уже в революцию, когда мы к Зимнему дворцу пробивались, косил пулемётчик наши ряды и остановилось наше наступление. Пришлось мне подворотнями и дворами пройти, забраться на крышу и снять пулемётчика. Такая тяжесть в душе после этого осталась! Когда вернулся с войны, повидался с родными, а в первое же воскресенье пошёл в церковь каяться.
-Коля, скажи, а в Петрограде что интересного?
-Это очень большой город. Зимний дворец- вот это богатство! Картины, скульптуры. Аж голова кружится, как красиво и богато вокруг. Настенька, а у вас как в Себеже с искусством? Кроме Шаляпина видела кого?
-У нас в школе учителя и рисовать учили, и петь. Мою маму зовут Ирина, а девичья фамилия у нее Громова, так ее родной племянник, мой двоюродый брат Костя уже выставляет свои картины. Или вот Зяма Храпинович. Он точно артистом станет. Вредный такой. Правила всех игр нарушает. Со всеми ссорится, но с ним интересно.
 
– Коля, как же так? Почему Павла Сысоевича вместе с женой и детьми выгнали из дома и увезли неизвестно куда? Он что, стрелял в кого? Или Советскую власть обокрал?
– Да нет, папа, его раскулачили.
– Так заступись за него! Ты же председатель колхоза, за эту власть воевал.
– Не смогу я за него заступиться. Плетью обуха не перешибешь.
Да и нам повезло, что ты без поместья остался, когда писарь его на себя переписал, богатых при Советской власти быть не должно. А я теперь решил, хоть и требуют, чтобы в партию я вступил, не пойду. Не буду большевиком.
И с председателей уйду. Не сейчас, а как потише станет. Хотелось бы, чтобы хутор наш не забрали, оставили в домах наших жить нас с тобой, Якова
и Михаила. Во все времена трудности бывают. Никогда
не знаешь, что ждёт тебя впереди.

Андрей Иванович разменял девятый десяток лет. Болезни его не брали.
И чем больше он жил на земле, тем счастливей становился. Три сына
с невестками рядом, дочка как приезжает, словно второе солнышко восходит. Да ещё дюжина внуков резвятся, играют, озорничают. Маленькие когда росли
с завистью смотрели на старших, ведь те уже ходили в школу, в Зародище, это в трёх километров от хутора. А когда подростали, были рады, что стали полноправными членами компании школьников.  И в школу, и обратно шли все  вместе. А когда возвращались, непременно спускались к речке Ливице, когда переходили через мост. Там, под мостом можно переждать дождь, или спрятаться от жаркого солнца. Конечно же мальчишки кидали камешки в воду, купались, когда было тепло. Зимой  играли в снежки, раскатывали ледяную горку и скатывались по ней вниз, к речке. Это было очень весело, можно было и потолкаться, залезать друг на дружку и катиться кучей малой.  На дюжину детей были две пары коньков-лезвий, которые привязывали к обуви. И по очереди катались прямо по речке Ливице. Иногда устраивали соревнование: кто быстрей прокатится до поворота речки и обратно. Зима всегда радовала снежными и ледяными играми.А летом дети семьи Тябут собирали команду и часами бились с Ливицкими в лапту.

 Дома не было красок, не хватало карандашей, а на песке на берегу Ливицы внуки Андрея Ивановича рисовали  палочками. Но вот время уходить, все дружно отправились домой, и только Витя продолжает рисовать.
– Витька, пойдём, –зовёт его Лев, – без обеда останешься. Как папа говорит, кто не успел, тот опоздал. Но Витя не слышит, он рисует, и всё остальное для него куда-то ушло, растворилось, расплылось.
Ювеналия говорит Оле и Наде: – Давайте за обедом что-нибудь припрячем для Вити, а то он опять голодным будет. Сестры обрадовались такой идее. Андрей Иванович ждёт внуков на лавочке. Они, как увидели деда, тут же помчались к нему бегом, первый сядет к дедушке на колени.
Но и остальные не в обиде: кто рядом сел, кто перед ним стоит. А у дедушки для каждого подарок готов, маленький конечно, скромный. Или огрызок карандаша, или резинка, или конфетка. Времена сейчас не голодные,
но и не богатые. С обновками не очень. Приходится перешивать одежду, сохранившуюся еще с царских времен, трудно с обувью, особенно для детей. Одежда не очень спасает от дождя, ноги тоже часто мокрые, поэтому Андрей Иванович даёт команду:
–Быстро на печку пятки греть!
Но больше всего повезло внукам Льву, Вите и Наде, они ночуют
с Андреем Ивановичем под одной крышей. После ужина вышли во двор, вместе с дедом направились на любимую им лавочку, но вот младшая, Надя споткнулась, поцарапала коленку, заплакала.
– Не плач, Наденька, я тебе звёздочку с неба достану.
Юморной Лев тут как тут:
– Верь, ему, верь достанет он тебе звёздочку, и другую достанет.
Надя перестала плакать:
– Дедушка мне звёздочку обязательно достанет.
Пошли в дом. Все трое хотели спать с дедом. Сегодня Витина очередь, ему дедушка расскажет сказку.

Лев и Витя как проснулись, сразу на турник. Андрей Иванович за ручку с Надей вышел попозже. Дедушка сел на лавочку, мальчики подбежали к нему. Лев спросил:
– Дедушка, скажи, а сколько сейчас времени.
Андрей Иванович встал, посмотрел на стороны света, на солнце, на небо,
и ответил:
– Десять часов пятнадцать минут. Витя побежал в дом, там висели часы с кукушкой, тут же примчался назад:
– Десять часов и десять минут. Дедушка, ты волшебник!
Витя сел на лавку, обнял деда и спросил:
-Скажи, а сколько ты зубов потерял?
-Ни одного не потерял, все зубы у меня на месте.
Надежда погладила деда по голове и сказала:
-Дедушка, у тебя такие густые волосы, и только маленькая веселая лысинка, с пятачок.
Лев:
-Я тебя люблю!

Совсем намного не дожил Андрей Иванович до 100 лет. Его похоронили на кладбище в Зародище неподалеку от Никольской церкви, куда он ходил. К кладбищу примыкает роща, а через дорогу, по которой ходили в школу и дети, и внуки, на поляне летом расцветает иван-чай.
Последние двадцать лет жизни Андрея Ивановича были счатливыми, и с каждым годом радости было все больше. Но после его смерти для семьи настали трудные времена: старший сын Яков Андреевич был ранен на финской войне и рано умер. Его жена Татьяна тоже вскоре умерла от инсульта. Их младших детей приютили родные. Ювеналию взяла Татьяна в Тележники, а Олю старшая дочка Якова Андреевича, Настя, в Метищи.
А в 1941 году пришла страшная беда. Сапог немецкого солдата стал топтать родную землю. Для фашистов наши не были людьми. Они полностью уничтожали евреев и цыган, сооружали концлагеря, где были и детские бараки, а у детей брали кровь для раненных намецких офицеров и солдат, людей угоняли в рабство в Германию. Три старших сына Якова Андреевича погибли в эту войну, сражаясь в рядах Красной армии.
Фашиты сожги усадьбу Андрея Ивановича, когда поняли, что пора бежать от Красной Армии. А уже после войны коммунисты не разрешили Николаю Андреевичу вернуться на родную землю, к одиноко стоящей липе, и он поселился в деревне Ливица, где сначала построил небольшую хатку, а потом, когда дети Лев, Виктор и Надежда крепко встали на ноги, они помогли отцу построить Новый дом. Точно такой же, какой был у Андрея Ивановича. И даже турник поставили во дворе. В доме остались жить Николай Андреевич с женой Анастасией, а дети разьехались, но летом приезжали с внуками.

Надежда оставила маленькую дочку Ларису на попечение бабушки Насти, а девочкам Люде и Зое предложила вместе отнести обед их братьям Саше и Коле в поле, где они пасли колхозных телят.
Работа не тяжелая. Сидят на травке, в карты играют. Стадо пасется дисциплинированно, но вот резвый теленочек нашел в стороне травку  посочней,  проявил самостоятельность и уже было решил получше освоить мир. Но старший Саша видит все и дает команду Коле:
-Отверни теленка.
Коля нехотя поднимается, но слушается, а после исполнения приказа, возвращается и картежная игра возобновиляется. Но ничего, думает, теперь уж я послежу за стадом, а через минут двадцать выделился еще один любопытный теленок.
-Саша, отверни теленка. После небольшой паузы Саша пошел трудиться. Коля подумал, брат хоть и строгий, но справедливый.
И вот радость и разнообразие: Надюша, как ее называл Саша, с сестрами обед принесла. Хлеб с колбаской, и яички. Ну и простокваша в жару хорошо идет. Девчонки тоже присоединились к трапезе. Даже сыграли пару партий в картишки с братьями. И телят хлебом угостили.
-Девочки, пора. Пойдем землянику собирать,- позвала тетя Надя.
Им пришлось перейти шоссе, там за дорогой находились земляничные поляны. Тетя Надя выдала девочкам железные кружки. Земляники было много, и они быстро закрыли дно кружек, после чего Зоя и Люда сорвали по травинке и стали на нее нанизывать ягоды. Получились симпатичные подарки для тети Нади. Ну а когда девочки наполнили кружки земляникой, Надежда спросила:
-А хотите я познакомлю вас с еще одним членом нашей семьи?
Сестры удивились , но ответили:
-Конечно.
Тетя Надя углубилась в лес, девочки последовали за ней, а на выходе из леса, увидели большое поле, и огромную одиноко и гордо стоящую липу.
Надежда ускорила шаги.
-Здравствуй, дорогая липа. Как ты тут? Никто тебя не обижает?
Тетя Надя погладила веточки, обняла свол.
-Липонька родная, прости, что я давно не навещала тебя. Листики у тебя мягонькие, веточки крепенькие. Ствол у тебя богатырский. Липушка, я всегда помню о тебе. Все детство мы любили играть под тобой, петь, танцевать, гостей встречать. Ты помнишь? Дорогая липушка, ты нас прятала от жаркого солнца. А если шел дождь, можно было укрыться под твоими ветвями и продолжать игру. Зимой ты согревала нас. В самый лютый мороз стоило к тебе приблизится и тут же чувствовалось тепло. И вот теперь домов наших не осталось, одна ты здесь стоишь, нашу землю оберегаешь. Не заростает земелька наша. Пахаря ждет, помнит Михаила, Якова, Андрея, Николая.
-Тетя Надя, а сколько лет нашей липе?
-Да никак не меньше двухсот.
-Интересно посмореть на землю наших предков.
-Для меня тут все родное. Я здесь родилась. У меня и ваших отцов было счастливое детство, в доме Андрея Ивановича!