Стыд

Виктор Матюк

Стыд


Стыд, что тайно гложет нас, как молния ударит в пах или в глаз в грозный час,
Он, как ржа или обоюдоострое лезвие огромного ножа в руках дерзкого палача,
В любой миг может в грешное тело со всего размаха вонзиться, и не запылится,
Только багрянец дерзкого гнева устремится в сторону помрачневшего неба,
Суть истины проста – пусть знают небеса, что чужая жизнь никому не нужны!
За вольность надо бороться пока ещё в груди сердце ритмично бьётся,
Пусть изгои на коленях стоя, потрясают железными цепями,
Справившись со страстями, едва шевелят опухшими губами,
Мы же швыряем в сторону врага нецензурные и злобные слова!
Голь на выдумку мудра, разговор короткий и жестокий предстоит,
Бог нам матерные слова когда-то простит в тот благословенный миг,
Когда истина ложь победит, очи толпе никто не застит: ни бесчестье, ни стыд!
Сколько бед пережить борцам за свободу предстоит?!
Судьба сама выносит им последний вердикт,
Хватит сидеть взаперти, и тихо на ухо шептать,
Что позади не видно ни зги, да и впереди
Только свальная драка, иначе жизнь не наладить!
Хватит отщепенцев по головке гладить, всё можно исправить,
Но где, когда и с кем, и чтобы без значимых проблем – нам знать незачем!
Здесь воздух свеж и прохладен, для здоровья он отраден,
Вообще этот миг уникален, пусть мы в меньшинстве
И нам мешает холод и стынь на заднем дворе,
Мы уже выбрали собственный путь
И с него невозможно свернуть!
Себя никак не обмануть, можно принять освежающий душ,
Подставив под холодную струю хилую грудь, смыть словесную муть,
И в своих грехах небеса упрекнуть, однако непорочный дух к вранью глух,
Он не слышит ерунду, ложь и хулу, он в плену у дум своих, они зашли в тупик,
Там бил когда-то родник в виде мощной струи
Из кристально-чистой и холодной воды,
Невдалеке цвели райские сады,
Где в самом заде остались следы от травы примятой,
Небось, местные разбитные бабы, на передок слабые
В том месте преодолевали рытвины и ухабы!
Когда же ветер вольности утих, опухший язык изрёк:
«Видит Бог, что рок нам предрёк между стихотворных строк,
Что судьба всегда найдёт предлог, чтоб свернуть в бараний рог любого,
Кто на себя брал в жизни слишком много, но продолжал жить грешно и убого!»
Боль и тревогу трудно заглушить, когда судьба уже сделала жуткий изгиб,
Ты почти погиб, но смог горе пережить, и душевную боль заглушить!
Рок поднял крик, переходящий в визг, жизнь не потеряла смысл,
Если что-то было в жизни не так, и душу окутывал мрак,
Тогда замедли шаг, прекрати врать и обижать баб,
Хотя и вправду велик их грехов масштаб!
Грешника ничто уже не страшит,
Сострадание тихо спит
Где-то в глубине одичавшей души, привыкшей жить в тиши,
Где нет ни одной живой души! Колокольный звон, как гром ударит нас
То в живот, то пах, то в глаз, неожиданная страсть пытается черпать с дна толпы
Все сплетни и пересуды, поклонники Иуды и Музы в форме грубой
Под звуки разбитой посуды завершают разговор короткий
С бутылкой палёной водки! Кто-то кого-то хватает за глотку,
Кто-то меняет походку, а кого-то погодки отправляют за решётку,
Схватив за мошонку двумя руками, пинают грязными сапогами
То в спину, то в грудь, будто огромный резиновый сосуд!
Грешник тощ и худ, он кое-как закончил институт,
Потом много раз менял собственный маршрут,
Вначале работал худруком, потом устроился с большим трудом
В Дом культуры шутом, и вновь оказался за бортом,
В горле - ком, белое пятно мельтешит под потолком,
В ужасной подлости погрязший, он намного чаще других думал об отчизне нашей,
Ему даже чёрт не страшен, он – смел и отважен,
Часто сидит на хлебе и на воде и не думает битый час о еде!
Ему везде мерещатся враги, и даже в ночи он слышит их шаги,
Они уже сожгли его родную хату, убили мать и батю,
Они за всё ему заплатят, бывшие братья о чести не имеют малейшего понятия!
Как всё обернётся? Каким эхом людское горе им отзовётся? Кто-то загнётся,
Кто-то домой никогда уже не вернётся, кто-то споткнётся на полпути,
Как не суди, как не ряди, но впереди не видно ни зги!
Неисповедимы Господние пути!
С увещеванием и мольбой начат последний бой,
Стыд и злоба нахлынули гурьбой на шар земной,
Как вдруг за широкой богатырской спиной послышался кипишь людской,
Кто-то в пустынном краю тихо читает молитву свою,
Я же пока дела свои на земле не завершу, от земных дел не отойду! 
Пока живу, надежду питаю, что силу и мощь постепенно обретаю,
Чувства душу переполняют, и вдруг стремглав исчезают
За близлежащим тихим речным затоном наши люди там не ходят,
От тех злополучных мест они отводят даже взгляд,
Даже если на небе яркие звёзды в полночь горят!
Молчать по ночам подобает даже соловьям,
Ночью можно получить по мордам,
С тобой ударят по рукам,
А опосля обвинят тебя
Во всех грехах!
Лицо в слезах, ты вновь на вторых ролях,
Пробираешься впотьмах, ты ничему уже не рад,
Всюду дым, всюду смрад, ты рад был бы куда-то сбежать, но призрак величавый
Угрожает тебе рукой костлявой, что в битве кровавой сойдутся ваши пути,
А впереди ты видишь свет едва мерцающей свечи!
Бог исповедь мою услышать не захотел,
Ветер злобно загудел, белый конь захрапел,
Грешник сразу на много лет повзрослел!
Бог ангела для исповеди наземь прислал,
Он грешнику пару фраз на ухо тихо прошептал,
И будто вонзил в хилую грудь обоюдоострый кинжал!
Он, небось, не знал, как грешник горевал,
Как он ненавидел и как когда-то любил,
Превыше сил его всё, что душу продолжало до рассвета терзать,
Ему бы в тот миг промолчать, ан, нет, он лепечет странный бред!
Будущий анахорет на склоне лет увидел собственный портрет,
Увязший в море утех, среди изношенных до дыр одежд,
Скрывался подлый и несуразный грех! Он жил в нищете,
Был предан року, богу и судьбе, хотя в глубине души
Уже отшумели пожухлые прошлогодние камыши,
Дитя православной страны решило до весны
Зализывать раны свои, чтобы силу и мощь вновь обрести!
Стыд железными оковами гремит, то лежит, то стоит,
У него затрапезный вид, он на холоде дрожит,
Как осиновый лист, кто его защитит?
Только пьяное мурло, у него на глазу бельмо,
В глазах темно, но бес уже давно обитает в ребре,
А на голове ранняя проседь, он плутает среди трёх сосен,
В душе – полное опустошение, приятные мгновения прошли, как сизый дым,
Мир не стал иным, но столкнувшись с горем земным, стал выглядеть смешным!
В эти тяжкие времена людям песня жаворонка ох как была нужна,
Однако застарелая ржа в виде багрянца гнева перешла на чело из чрева!
Грешное тело покрылось волдырями, будто разукрашенное вензелями,
Обдуваемое северными ветрами и омываемое осенними мозглыми дождями
Оно всё равно боялось общаться с людьми, оно привыкло жить в глуши,
И во мраке заточения писать свои произведения! Там стыд незрим,
Сизое облако постоянно нависает над ним, будто зловещий нимб,
Он дивными кружевами вдоль и поперёк расшит,
Там всеобщий покой давно уже в душе царит!
Грешник себе покой до утра не находил,
Он тихо слова молитвы произносил и пока ему хватало сил,
Он ненавидел небо и его неистово любил, с ним по душам он говорил,
Пустых не тратя слёз, иной раз такую несуразицу нёс, но говорил всерьёз
Обо всём, что уже перенёс, в пух и в прах разнёс собственный страх,
Его бес однажды подстерёг на перепутье трёх дорог!
Мужчина смог утихомирить злосчастную судьбу и рок,
Чудный мир тревог и битв был разбит с помощью рифм,
Незадачливая жизнь рвала душу на куски,
Грешник метался, как тигр посреди
Прелестных и статных богинь,
Одна из них на мраморном постаменте сидит и тревожно зрит куда-то вдаль,
Тоска и печаль озадачили отчий причал, здесь когда-то встарь цвёл миндаль,
Нынче глаза затмевала светло-серая вуаль земного постылого бытия!
Из одного цветка венок не свить, а стыд - никому не остановить,
О нём можно забыть или скрыть, когда же душа болит
И сердце плачет, а вся округа о тебе судачит,
Это значит, что удача немного помаячит
И исчезнет будто гордый буревестник
На седой равниной моря!
Состарившийся грешник - по большому счёту, бездельник,
У него праздник каждый понедельник, то крестник
Заедет в гости, то одуванчик залетит в окно,
Коль не заперто оно, то наместник местного храма пойдёт по стезе обмана,
Или пожилая дама испортит всю панораму жизни мирской,
Душе мужской нужен покой, в темноте ночной
Он обходит дом родной иной стороной!
Душа томится в неволе,
Доколе её будет терзать всесильная страсть?
Сколько подлый враг будет восседать на царском престоле?
Грешники сидят в загоне для скота, их вскоре накроет белой пеленою
Счастье внеземное, и призрак величавый ополчится на нравы православной державы,
Его не удержать, он продолжает страсти разжигать
И ногами святость из последних сил пытается пинать!
Дерзать, надо дерзать детям орлиного племени,
Их стыд бьёт по затылку или темени,
Не хватает толики времени,
Чтоб в минуты всеобщей печали вспомнить все старинные скрижали,
В их смысл наши прадеды верили и даже, когда они умерли,
То всё равно никто бы не посмел им бросить в лицо,
Что они не знали ничего о нежной и непорочной любви!
Они свой жизненный путь прошли с высоко поднятой головой,
Оказавшись перед роковой чертой, со спокойной душой обрели вечный покой!
Рождённый ползать – летать не может, он загодя крылья сложит,
И любую идею на корню уничтожит! День прожит и хорошо,
На стезе вновь светло, всё, что прошло, назад не вернётся,
Блуд громким эхом когда-то отзовётся, а стыд проснётся,
А когда и как? Не стану я зазря на кофейной гуще гадать,
Чему быть, того не миновать! Пусть рок над грешниками смеётся,
Когда же он любого из нас коснётся, тогда удача нам улыбнётся,
Она в жизнь стремглав ворвётся, будто падающая с неба звезда,
Хотя в душе полярная пустота, там глыбы столетнего пакового льда,
Беда никогда не приходит одна, господа,
Трудно жизнь начинать с чистого листа,
Когда вокруг тебя только тлен и суета!
Не слышно песнопения, оно в одно мгновение приносит душе исцеление!
Всепрощение придёт опосля, когда на шее грешника захлестнётся петля!
Тогда на дыбы восстанет земля, не против себя, она против вурдалака-вождя,
Он и вся его родня наворовали столько разного добра, злата и серебра,
Пришла пора им расплачиваться по долгам, и разбегаться по домам!
Там каждый поднимает свой гранёный стакан за милых дам,
Жизнь стремглав развеет клубящийся розовый туман,
А досужие и грешный мысли поглотит Вечность,
В бесконечности исчезнут теплота и верность,
Любовь и нежность останутся в стихах поэтов,
Только сердечность в платье подвенечном
В глубоком летаргическом сне
Исподволь напомнит о себе
Всем, кто, отрешившись от мирских проблем, взирал, как суета и тлен
Мешали людям подняться с колен, а зачем? Один хрен им не избежать измен,
Жизнь уже дала крен, ты ещё не импотент,
Тебе нравится Эдем, что за жизнь без дупла,
Когда нет ни дома, ни женского тепла?
Остался ты, всеми в старости забытый, недугами разбитый,
Одни долги и кредиты затмевают ярко горящие софиты,
С небес подле тебя на дыбы встаёт матушка-земля,
Сваливаются наземь яркие сталактиты,
Ты же слушаешь звуки трембиты,
И прежние обиды, как позументы всплывают в памяти в тяжкие моменты,
Когда рыдают даже импотенты, когда альфонсы дарят женщинам комплименты!
Они живут на проценты от милых и состарившихся дам и рекомендуют друзьям
Не замечать каждый женский изъян, доверившись страстям, надо ударить по рукам,
И подобно сизокрылым голубям послать ко всем чертям рокот степного ручья
И даже песню состарившегося соловья, только женская красота благоухать должна
Всюду и везде, запах женского белья откроет ворота в заповедный Эдем,
Где запах роз и хризантем доступен всем, кто сдался в плен раз и насовсем
Красоте обнажённых женских тел! Пустых не тратя слёз, грешник тихо произнёс:
«Духовный мир убог, и каждый в нём чертог ведёт торг с грехом,
Что плохого в том?» Всё на свете – божья милость,
Если жизнь в тебя влюбилась, усердно молись,
И напрасно не казнись, что жизнь тебе с иной стороны открылась,
И даже если ошиблась она, не вспоминай старые и добрые времена,
Нам жизнь один раз дана, хотя она полна греха, всё надо испытать,
Через всё пройти, через тьму и мрак, через развод и брак,
Только так, ускорив шаг, ты приблизишься к мечте,
Зажав нательный крест в кулаке,
Прочувствуешь на себе
Приятный аромат земных утех, и даже грех, совершённый наспех,
Откроет настежь заповедную дверь будто лемех от плуга
К душе будущей супруги! Небеса гневить не смею,
Но жизнь меня имеет и имеет, иногда согреет,
Немного пожалеет, чаще всего она довлеет   
Над роком и судьбой, кто-то другой
Уже спит с бывшей женой!
Брак мелькнул путеводной звездой и исчез за кормой,
Стареющая кровь вновь заговорила про нежную и бесконечную любовь!
Не смущаясь сущности порочной, грешник подглядывал в скважину замочную, 
Как в канаву водосточную завистники бросали твою презренную судьбу!
Испарина на лбу, рано поутру ты посылаешь небу свою очередную мольбу,
Вылетаешь в трубу и не знаешь – почему? Без помощи небес я пропаду,
Заживо умру и наяву буду плыть по бурной реке земного бытия,
Будто дождевая струя, едва вырвавшаяся из дыма и полымя,
Господа, поменять пора бы свои жизненный постулаты,
Еда и бабы, рытвины и ухабы, душа требует прохлады,
Но греха масштабы таковы, что людям на передок слабым
Не мудрено попасть в объятья и в бесовские лапы,
Чтобы пройти все этапы борьбы за существование,
Ты подобно зверю сохатому зришь виновато
На жизненные ляпы, весь исцарапанный
И проклятый даже теми,
С кем в своё время
Участвовал в мелких сценах бесцеремонной любви,
Теперь даже они тебя не ценят, ты ими отвергнут
И осуждению подвергнут, для тебя подготовлен кнут и хомут,
Через пару минут прояснится суть происходящего,
От прошлого до настоящего рукой подать!
В памяти всплывает старая и ржавая железная кровать,
На ней должна была любовь торжествовать, измятая простыня
И странная болтовня не могут удержать от греха ни тебя,
Ни спутницу твою, я же спокойно из широких штанин достаю гетманскую булаву,
И тут же на мысли себя ловлю, что одним мигом живу и плюю на все постулаты,
Написанные, как для нищих, так и для богатых! Годы плетут свои интриги,
Всё, как написано в книге Бытия, начертано для тебя!
Коль нет в голове царя, ты всё равно стараешься зря
Попасть в свежую струю и встать на приемлемую колею!
Годы становятся короче, да и всё прочее и тому греху подобное
Давно не задерживается в твоём рукаве, на жизненной колее
Сохраняются тире и многоточие, а всё остальное
Исчезает, как семя льняное
В многострадальной земле!
Сокращён предельно ритуал предпостельный, ахи и вздохи стали короче,
Тот, кто не хочет, не грешит, и ему стыд глаза не застит, когда я был моложе,
Мой быт был предельно порочен,
Я писал между строчек о треволнениях тёмных пятен в душе,
Хотя наедине в сутолоке встреч и разлук
Стремглав расширялся потешный круг друзей и подруг!
Пытаюсь с улыбкой ранним утром с кровати вставать,
Спящую женщину потрогать за всё,
Что ниже талии женщину всю ночь жгло, и дарило мне тепло!
Все былые дела не делали людям зла, вот так и жизнь прошла,
Не затронув ни сердца, ни чела! Будто бы вчера
Я впервые присел у костра рядом с девушкой той,
Что потом стала моей женой,
Любовь похожа на плагиат,
Сказано немало дифирамб,
Потом появились крики и уличный мат, захотелось с дома сбежать,
Там кромешный ад, мне ещё рано умирать, и пока тебя манит новая дыра,
Закусив удила, ты пришпориваешь своего поседевшего коня
И взлетаешь ввысь, жизнь для тебя ещё не потеряла смысл,
И ты уходишь на чужие хлеба, за тобой следует по пятам людская молва,
Толпа не подбирает слова, даже красота не спасает мир от навязчивого греха,
Голь на выдумку мудра! Где же баба та,
Что когда-то убирала за тобой остатки пищи со стола?
Она стала жирной тушей, теперь другому губит плоть и душу!
Мы строим и рушим, страстные порывы глушим,
Неразборчив крик плоти, неисповедимы её пути,
Только женщина та, что сидит напротив, и горяча, как противень,
Набрасывает огромную тень на покосившийся чужой плетень,
Она не против за сладострастие ахами и вздохами платить,
Над всей округой колокольный звон гремит, душа болит и сердце плачет,                Ей бы о семейных муках на краткое время забыть,
Почему бы страдалице не подсобить?
Все мужики на ублюдков похожи,
Лезут из кожи, когда клянутся в любви,
Поклонники сатаны не пытаются баб спасти
От кратковременной чумы! Смотришь на себя со стороны,
Неужто и ты выслушивал женские мольбы чужой жены?
Стараясь оприходовать кого-то, опосля смотришь с упрёком
На старое фото, лицо размыто от мужских комплиментов,               
Вот с таким контингентом приходится дело иметь,               
Чтобы украдкой на женскую щель вблизи посмотреть!
Надо думать, и сметь, я же одного хочу, мне бы вернуть назад всё то,
Что раньше было по плечу, я же влачу тяготы мирского бытия,
Взвалив непосильную ношу на себя, стеная и крича,
Живу своим врагам назло, пока белое покрывало ниже пояса ещё не сползло!
Жить грешно не запретишь, ты в миг оргазма вот-вот на небеса взлетишь,
Пошалишь и себя простишь за мимолётную корысть,
Поглядишь на статную фигуру, причешешь шевелюру,
Допьёшь микстуру из аптечного пузырька,
И по желанию Амура новая статная женская фигура
Готова сдуру молодой грудью закрыть тою амбразуру!
Певцам аморальной темы пришло время писать поэмы,
В стенах общественной системы все мы тленны,
Хотя у местной богемы ценятся авторы
Мирской мишуры и тех песнопений,
За которые удачливые пииты
Попадают в число фаворитов
Обезумевшей свиты!
Они по ночам развлекают стареющих дам, и подобно соловьям 
Пытаются разговаривать с ними по душам, отвергнув стыд и срам,
Прильнув губами к стройным ногам, дают волю не только слащавым речам!

г. Ржищев
29 ноября 2023г.
12: 50