Под новый год

               
   Мила спешила из магазина с пакетами продуктов. Завтра новый год. Всё, что забыла сначала, она докупила сейчас и даже позволила себе тортик. Очень хотела похудеть к празднику, старалась, держала себя в руках, но сегодня не устояла – уж в праздник-то можно. Шла довольная собой и погодой – снег спускался с позднего утреннего неба мягкой пушистой завесой, припорашивая укатанные машинами колеи и сильнее укутывая забытые хозяевами автомобили, стоящие вдоль проезжей части.
   Снега много нынче, дворник только успевает подход к парадной очищать. Хороший дядька. Дядя Никола.

   Сколько помнила себя Мила, так она его всегда называла. Когда-то давно, она помнит, так же вот зимой, когда она была совсем маленьким дошколёнком, они шли с мамой домой из детского садика и её заворожила работа дворника – как у него здорово получалось грести большой лопатой кучу снега впереди себя. Она попросила маму остановиться и долго смотрела как зачарованная на работу дворника. Когда он заметил стоящих неподалёку «девчонок» – всех так называл, и малых, и старых; остановился, поправил шапку, и опершись о лопату, улыбаясь, спросил:
– Ну, малая, понравилась тебе моя работа?
«Малая» поглядела на маму и видя, что мама тоже улыбается, храбро ответила:
– Понравилась, дядя. – и окончательно расхрабрившись, спросила – А как Вас зовут?
– Дядя Николай.
Услыхав что-знакомое, Мила неожиданно затараторила:
– А Вы знаете, а Вы знаете! А моего дедушку зовут дед Никола, а можно я Вас тоже буду звать, как дедушку? А то он к нам всё не приезжает и не приезжает… – по мере рассказа голос Милы становился всё тише и она, замолчав, взглянула на маму. Мама ничего не успела ответить, как дворник Николай сказал:
– Конечно, можно, но, только, если ты мне скажешь, как тебя зовут. – При этом он вопросительно взглянул на маму Милы. Женщина кивнула согласно.  Мужчина этот знако;м всему двору их девятиэтажки уже лет шесть или семь. Зарекомендовал себя хорошо. Отзывчивый и культурный.
– Меня зовут Мила, – громко ответила девчушка и протянула ручонку.
 Николай присел на корточки, аккуратно пожал её ручку и сказал:
– Мне очень приятно, Мила. Будем знакомы.
– Мила, нам пора. – сказала мама, – дяде нужно поработать. Извините, Николай, до свидания.
Николай кивнул и отступил немного в сторону, давая им пройти.
 – До свидания, дядя Никола! – на прощание махала Мила рукой.
Он помахал в ответ.
   
   Она очень ярко помнила этот момент почему-то. Она и сама не могла сказать почему. Может быть это потому, что его имя напомнило ей имя дедушки…
   
   И сейчас, поравнявшись с дворником, она поздоровалась с ним, как со старым знакомым.
– И тебе доброго дня, девочка! – ответил постаревший дядя Никола, и открыл перед ней дверь парадной. И она поблагодарила, заходя.

     – Мама, я вернулась! – крикнула, зайдя в квартиру.
Мама вышла навстречу в переднике и полотенцем на плече – над чем-то колдовала у плиты.
– Милочка, ну, куда же столько? Нам троим разве столько съесть?
 – Мама, нам столько не съесть, – ответила Мила, но у нас есть добрые соседи, с которыми не жаль разделить свой праздник. И вообще, что ты там готовишь? Так вкусно пахнет! – принюхивалась дочь.
– Ничего необычного, просто яичница с салом. Это тебе со свежего воздуха все запахи ярче кажутся! – улыбнулась мама. – Давай мне свои су;мищи, а ты руки мыть и за стол. Не завтракала же, небось ещё, я вот уверена! – чуть с укоризной сказала мама.
   Вечно эта молодёжь понапридумывает себе невесть что! Килограммы какие-то лишние! Она вот прожила всю жизнь пухляшкой, а даже ни разу не расстроилась – даже в мыслях не было ничего подобного! И крикнула дочери уже из кухни:
– Кстати, твой папа был всегда в восторге от моей «пухлости», знаешь ли!
– Да, мама, я знаю, – ответила дочь, входя в кухню. И я вас очень люблю! – обняла она мать.
– Ты садись, ешь, а пакеты я разберу, – скомандовала мама. И Мила поняла, что сопротивляться она даже и не подумает. Аромат простой яичницы с салом кружил голову, и измученный диетой организм отказывался слушать что-либо ещё.
– Ммм… Как вкусно! Мама спасибо, что вы с папой приехали! – с полным ртом говорила Мила.
И тут же наткнулась на мамин взгляд. Поняла и, подняв руки кверху, просто кивнула. Она поняла – ничего не изменилось – родители не любят, когда разговаривают с набитым ртом. Эту истину она постигала не один год, а всё детство. Пока папа однажды не выдержав её болтовни за столом, отставил её любимую кашу в сторону. Сначала она и не заметила, засыпая их вопросами, а когда её ложка стукнула по пустому столу, с удивлением посмотрела на маму.
На что та лишь коротко ответила:
– Мила, я тебя просила…
Тогда Мила пыталась даже заплакать. Но папа сказал «не сметь» и она не посмела. Зато теперь она очень внимательно вела себя за столом. И если вдруг прибор не находил тарелки, она сразу замолкала, пока не съедала всё.

     За четыре года самостоятельной жизни, когда родители решились уехать в деревянный дом недалеко от города, оставив дочь «взрослеть самостоятельно» - как выразился папа, она, конечно, немного отвыкла от правил семьи, но сейчас, столкнувшись с маминым взглядом, она снова с головой нырнула в детство.
И вот она уже не двадцатичетырёхлетняя, самостоятельная молодая женщина, а маленькая, шестилетняя дочь.

   Зазвонил телефон. Мама взяла аппарат дочери в руки, давая понять, что ответит сама, пока та ест.
– Нет, Паша, это твоя жена. А твоя дочь не разговаривает с набитым ртом… На сколько задержишься?.. На час? Хорошо. Не буду торопиться с ужином. Но, знаешь ли, предпраздничный день, дорогой… – по тому, как неожиданно она замолчала, Мила поняла, что папа перебил. И примерно даже знала, что он говорил. Мама положила трубку.
– Павел «Нико;лович» задержится сегодня на час, дочь. – сказала мама. «Никола;евича» она переименовала в «Нико;ловича» с тех пор, как дочь стала деда звать Нико;лой, вместо Николая. Произошло это постепенно, ненавязчиво. И Мила даже поняла, что мама сейчас не сердится. Потому, что иначе она назвала бы его «Никола;евичем» и просто по отчеству…
   Когда в детстве у Милы спрашивали, почему она зовёт деда «Нико;лой», она отвечала, что он похож на богатыря из сказки. И сколько не бились с вопросом из какой сказки, так ничего внятного и не добились. На том и оставили. Сказка, так сказка. Так дед Никола;й стал Нико;лой. Как, в последствии и дворник дядя Коля.
    
   – Я даже знаю, что он сказал, – ответила Мила, вытерев рот салфеткой и поблагодарив маму за завтрак, – «Ну, Веерочка, (Мила тянула букву, подражая папе), ну, это последний рабочий день в этом году, и мы с ребятами…», – Мила не стала договаривать.
– Да, именно! – упёрла мама руки в бока.
– Ну, мам. Пусть они сидят. Это час. Представляешь, как это мало! Это всего час. Не три. Они же все помнят, что завтра они тоже нужны на кухне в здравом уме и с богатырской мощью!
И мама сдалась, сменила, как говорится, гнев на милость, согласившись с дочерью.
     Они занялись подсчётом продуктов и их группировкой для того или иного блюда, когда мама задумчиво сказала, вертя карандаш в руке:
– Мила, мы забыли багет…
Мила оторопело воззрилась на неё, хлопая глазами, но быстро прокрутив картину покупок, поняла, что мама права.
– Сейчас я всё исправлю. – сказала Мила. И быстренько одевшись, вышла. Спустившись на чуде техники именуемой «лифт» с девятого этажа, она, мурлыча новогоднюю мелодию открыла дверь парадной и наткнулась на странную картину. На лавке у парадной сидела бабушка с первого этажа, Мила хорошо её знала, и плакала навзрыд. А рядом переминался с ноги на ногу дворник.
– Не плачь, Семёновна, я тебе денег дам, хочешь. Купишь себе чего к столу…
Семёновна, утирая глаза и нос беленьким платочком в синий горох, отвечала сквозь слёзы:
– Да отстань ты, Кольша! Каво ты мне дашь? У самого за душой гроши…
– Здравствуйте, бабушка Катя! Что случилось? – не смогла пройти мимо Мила.
Бабушка только рукой махнула и опять залилась слезами.
Дядя Коля ответил за неё:
– Пока бабушка наша по магазину с корзинкой ходила, какие-то сволочи кошелёк из кармана у неё и вытащили. На кассе уже поняла, что кошелька нет. Пришлось все продукты оставить. Вся пенсия там была. Да ещё рублей пятьсот запасу.
 Мила охнула и прикрыла рот ладошкой. Невероятно! Это ж какой надо быть сволочью, боже мой!!
– Бабушка, давайте я Вас хоть в дом заведу. – сказала Мила, у которой в голове уже созрел план. – Не сидите на холоде. Мы что-нибудь придумаем, не переживайте!
Мила помогла расстроенной донельзя бабушке зайти в квартиру. И заверив её, что всё будет хорошо, наказала ей пока попить чаю с тем, что есть дома. Печеньки? Вот и хорошо, с печеньками. «А мы что-то да придумаем!» – сказала она и пулей вылетела из квартиры.
Дворник всё так же стоял у парадной, очевидно, поджидая Милу, чтоб спросить, что она намерена делать. А она сказала, что ей понадобится мужская помощь. Он, не раздумывая, поставил лопату за дверью в парадной и пошёл с ней в магазин. Негоже оставлять такое дело без решения – ведь праздник завтра, а бабулечка дома один на один со слезами.

   Когда в двери позвонили, баба Катя с неохотой пошла открывать. Увидав за порогом Милу и Николая, загруженных пакетами, она сперва не поняла. Мила прервала молчание:
 – Екатерина Семёновна! Бабушка Катя – это Вам! – чуть шевельнула пакетами девушка.
Бабушка стояла молча, переводя взгляд с одного на другого, пока Николай не вернул её в действительность:
 – Семёновна, тяжело девке такую тяжесть держать, впускай уже.
Та в растерянности отступила от двери, пропуская неожиданных гостей в квартиру.
Зайдя следом за ними на кухню, она присела молча на стул, наблюдая, как Мила достаёт продукты из шуршащих недр пакетов.
– Посмотрите, я постаралась выбрать необходимое.  Как-никак, а праздник должен оставаться праздником! Но, я не уверена, что купила всё, что нужно. – говорила девушка, поглядывая на растерянное лицо бабушки. У той то и дело наворачивались слёзы на глаза, и она промакивала их уголком платочка.
– Вы не плачьте, не надо. Всё будет у нас хорошо! – девушка легонько тронула её за плечо. – Единственное, что возьму – вот этот багет, я его купить сегодня забыла, мама очень любит бутерброды с багета.
Бабушка, наконец улыбнулась, протяжно выдохнув.
– Ох, деточка! Как же мне благодарить-то тебя?
– Расскажете мне секрет своих фиалок, а? Идёт? – хитровато прищурилась Мила. – обожаю Ваши фиалки! Идёшь мимом Ваших окон и просто душа радуется!
Екатерине Семёновна окончательно пришла в себя – как же! Её фиалки! Гордость и красота всего дома!
– Ну, договорились! – легонечко стукнула она сухоньким кулачком по столешнице, – А теперь давайте пить чай! И отказа я не принимаю! – строго сказала она, уже доставая из холодильника варенье из абрикосов в красивой хрустальной розеточке.
Николаю поручили следить за чайником, Мила нарезала ароматный батон, а бабушка Катя уже доставала из шкафчика красивый чайный сервиз.
У Милы зазвонил телефон. Мама. Девушка подняла трубку, улыбаясь присутствующим.
– Алло, мамусь… Нет, не пропала, даже Дед Мороз меня не увёз, я сама, как дед Мороз! – неожиданно для себя в рифму отвечала Мила. – Мама, я уже даже в доме. Нет, не в лифте. Я у Екатерины Семёновны. Так получилось, мама. Да, расскажу. – улыбалась девушка в трубку на шквал вопросов. – …И… И да… И даже не забыла купить багет! Сейчас уже поднимаюсь! – рассмеялась она под конец разговора. – Только чай допью.
Она положила трубку.
 – Мама не расстроится? – осторожно спросила Семёновна.
– Поверьте мне, нет! – ответила девушка, смекнув, к чему относится вопрос бабушки. – Вам ли не знать мою маму!
– Да, деточка, да… Да только времена какие… – тихо сказала бабушка Катя.
 – Не времена делают человека, а человек времена. – подал голос дядя Никола. И Мила его горячо поддержала.
И вот вкуснейшее абрикосовое варенье быстро закончилось, выслушав море похвалы в свой адрес и в адрес прекрасной хозяйки.
Обняв на прощание бабушку, Мила пошла домой. Дворник Николай пошёл на свой рабочий пост. И благодарная Семёновна всё желала и желала им добра у открытых дверей.
  Мама встречала тоже прямо у дверей, и сразу с вопросами. Мила разувалась и раздевалась и мыла руки, отвечая на этот нескончаемый вопросительный поток.
 В итоге, абсолютно шокированная мама сидела на кухне с абсолютными круглыми глазами и постоянно приглаживала волосы – так она делала, знала Мила, когда была в ужасе – ей казалось, что от мурашек по всему телу у неё шевелятся волосы на голове.
– И ты… – начала мама.
 – Да. – коротко ответила дочь. Да, мама. Я так вот и решила. Я подумала, что золотая побрякушка подождёт, как и новый телефон или чего ещё я могла себе там напридумывать. Ты понимаешь? Невозможно думать по-другому, мама, когда на зимней скамейке плачет бабушка, которая в жизни никому плохого слова не сказала! – горячилась Мила. – Наверное, для того и были мне даны эти деньги, эти «халтуры», чтоб я смогла сегодня кому-то помочь! Мама! – уже тише говорила девушка, присев рядом с матерью на стул, и взяв её за руки, – Мама, вспомни, сколько я отдаю в кошачьи-собачьи приюты…
Мама в ответ крепко сжала её руки и твёрдо сказала:
 – Я горжусь тобой, дочь! Ты не представляешь, как я тобой горжусь! – мамины глаза сияли. – Я всегда знала, что ты у меня самая лучшая! – она обняла и поцеловала Милу.
И посмотрела на часы. Дочь предупредила её желание:
 – Не звони, мам. Он приедет и тогда ты ему всё расскажешь толком.
– Думаешь? – задумчиво спросила мама, обуреваемая гордостью за дочь и переполняемая желанием скорее рассказать всё любимому мужу.
– Думаю, – чмокнула Мила маму в щёку. – Давай-ка, лучше мы с тобой, наконец, утвердим начинку для тарталеток.
И страсти мамы улеглись, перенаправив поток мыслей в предновогодние хлопоты.
Вечер получился насыщенным. Папа поделился своим днём, мама – своим восторгом и ужасом. Нет, наоборот – сначала ужасом, а потом восторгом. Пока папа ужинал и пил чай, слушая своих женщин, у него попеременно поднимались поочерёдно обе брови и даже вытягивалось лицо. Но в конце он внимательно и пристально посмотрел на жену и дочь, и сказал, глядя на Милу, но обращаясь к её матери:
– Мне кажется, Верочка, ей уже вполне можно разрешить разговаривать за столом…
Мама Вера открыла от изумления рот, и хлопая глазами, глядела на мужа. Потом взглянула на дочь. И обе одновременно посмотрели на него, и словно по команде рассмеялись. Папа подхватил смех. Смеялись долго, утирая слёзы и придерживая животы.
Когда отсмеялись, папа обнял её и сказал:
 – Горжусь тобой, дочь! Ты выросла настоящим мужиком!
– Ах, вот как, значит? – прищурилась Мила. – значит, разговор о замужестве можно считать закрытым, папулечка?
Папа поцокал языком с усмешкой:
 – Ай, хитра мать! Ай, хитра! Нет, ты только послушай её, Верочка! – жаловался он жене. – Ну, уговорила. – обратился уже к дочке, – Не мужик, а настоящий Человек! – папа взял её ладонь в свои руки и не сильно сжал. – Я горжусь тобой, дочь. Не зря я дочку заказывал твоей маме двадцать с лишним лет назад!
 – Хоть не у деда Мороза заказывал-то? – рассмеялась Мила. Папа сначала не понял, переглянулся с женой, а потом смекнул:
– Ну, судя по твоему дню рождения, я попал как раз в его смену!
Все трое снова засмеялись.
Вечер тихим ходом занял мысли предстоящим праздником, подмигивая россыпью огоньков гирлянды на кухонном окне, и пёстрым экраном телевизора, на все лады вещающим о празднике.
 
   …  –  Мила, ты закончила с салатом? – почему-то спросила мама, в хлопотах следующего дня.
– Да, мам, я сейчас только украшу и готово. Ты что-то хотела? Чем помочь? – подошла дочь.
– Я просто подумала про бабушку Катю… – ответила мама.
– И я подумала, мама. Я как раз собираюсь сейчас к ней. Скажи, что лучше взять – салат с морепродуктами или…
– Или, я думаю, парочку. – улыбнулась мама. – Тем более, что у нас как раз хватит на парочку. Чтоб не отрезанный ломоть, а как полагается, по-человечески – полноценное, оформленное блюдо!
Мила даже подпрыгнула на месте от восторга:
 – Мама, я тебя люблю! – обняла она мать в порыве всплеска эмоций. – Ты всё знаешь!
 – Ну, разумеется, – снисходительно улыбнулась мама. – И времени и ингредиентов у нас с тобой вполне хватает, чтобы приготовить эти неожиданные два салата.
    Спустя час Мила уже звонила в дверь Екатерине Семёновне. Дверь открылась быстро.
– Ох, Милочка! Милое дитя! – воскликнула бабушка, увидав в дверях девушку с салатами в руках. Не спрашивая ничего, сразу стала приглашать в квартиру. В прихожей Мила вручила ей салаты и бабушка быстро засеменила на кухню, зазывая с собой гостью. Девушка прошла и замерла в пороге от неожиданности.
– Милочка, у меня радость какая! Какая неожиданность! Внучок мой приехал! Сказал, что устал от всех и приехал к бабушке на праздник! Ты же помнишь Виталика, Мила?
– Ну, ещё бы мне не помнить этого задиру, бабушка Катя! – улыбнулась девушка.
– Ой-ой, можно подумать! – подал голос парень, вставая из-за стола и подходя к девушке. – Ну, привет, «отшельница»! – сказал он и развёл руки для объятий.
– Привет, Капитан «Заноза»! – ответила Мила, и старые приятели наконец обнялись.
 И Милу не отпустили домой без чая. А поговорить было о чём – десять лет не виделись дворовые друзья. Виталик был на два года старше, но тогда, во дворе они все были равны.
Но Милу удивляло другое – она не сразу узнала его, когда зашла. Если бы бабушка не назвала имя, она б не сразу догадалась, не сразу бы и вспомнила. Виталик был сейчас перед ней совсем мужчиной. Высокий, крепкий, с цепким, внимательным взглядом, но всё с тем же рыжим чубом и солнечными смешинками на лице – так он называл свои веснушки. Потому, что так их называла его бабушка. Да, только веснушки и остались от прежнего худосочного, нескладного подростка. Всё остальное сменилось на зрелость и уверенность.
И всё время за чаем, Мила краем  глаза ловила на себе его взгляд и понимала, что нещадно краснеет.
«Неожиданно» – думала девушка, – «Неожиданно». – Больше ничего в голову не приходило.
Наконец она не выдержала и засобиралась домой.
Бабушка Катя пошла провожать гостью до двери, а с ней и внук.
– Милаха, ты заходи к нам.  – подмигнул он девушке. Она растерялась и посмотрела на бабушку. Та, улыбаясь, смотрела на Милу искрящимися глазами и кивала.
Мила дала обещание и наконец смогла выйти из квартиры.

    Дома мама сразу заметила перемены в дочери и устроила форменный допрос. Узнав причину странного поведения, мама сказала только одно слово:
– Прекрасно!
– Мама! – воскликнула дочь.
– Прекрасно! – улыбаясь, снова ответила мама и Мила больше не стала возражать.
На кухню зашёл папа. И жена, не дав ему и рта открыть, сказала:
– Отец, кажется вопрос с внуками у нас решён…

               
                Конец.
                27.11.23- 29.11.23. Санкт-Петербург