Я буду ждать на темной стороне. Книга 4. Глава 11

Пока Евангелина делилась с ними подробностями своей нынешней жизни, Егор рассеяно её рассматривал, то и дело косясь на её обручальное кольцо, и пытаясь понять, что именно её связывало с Лисовым.

Сама она не сильно изменилась. Евангелина была все такой же красивой и приятно благоухающей как всегда. Да и по её внешнему облику было что-то не заметно, чтобы она не доедала. Видать славно устроила свою жизнь, успев вовремя упасть на «хвост» Лисову. А тот, разумеется, не устоял от соблазна подобрать с собой такую красотку, которая в любой момент могла бы стать для него ещё той обузой. Но у него самого видать были на неё какие-то серьёзные планы, не бросив её в разгар смуты, когда мог спокойно удрать заграницу, забросив все дела до лучших времен.

Удивительно, как быстро эти двое помирились на фоне последних событий, когда раньше Евангелина не могла даже выносить общество этого парня.

Кстати, из-за чего они тогда поссорились? Уж не вмешательство ли бывшей Лисова стало тому виной?

Надо отметить эти двое как-то сразу не поладили друг с другом. И было из-за чего. Теперь, судя по всему, в отношениях Евангелины и Лисова наступила долгожданная идиллия. О чем свидетельствовала легкая синева под её глазами как следствие бессонных ночей по причине интенсивных любовных игр и кое-где проступавшие сквозь тонкий слой тонального крема на её фарфорового оттенка шее следы жарких поцелуев.

Интересно, Терехов вообще в курсе, что его кузина открыто сожительствует с Лисовым, не видя в этом особой проблемы?

Наверное нет, иначе он устроил бы ей хорошую нахлобучку. Хотя быть может он о чем-то таком все же догадывается, до последнего надеясь, что кузина опомнится и при первой же возможности бросит этого интригана, как только отпадет необходимость переживать под его крылом тяжелые времена.

Вот только судя по поведению самой Евангелины и тому, как быстро переводила она разговор в иное русло, едва он заводил разговор о ней самом и её любовнике, по всей видимости, она не желала обсуждать с ним свою личную жизнь. А раз так, то её намерения соединить свою судьбу с Лисовым и стать его законной спутницей жизни были самыми что ни есть серьёзными. А любила она этого прохвоста или просто пользовалась всем его добром, отплачивая ему собою. Но если бы он её не устраивал, вряд ли бы тогда она с ним жила, деля постель при каждом удобном случае, лишь бы не потерять те блага, которыми он её одаривал, пытаясь окончательно привязать её к себе.

И если дело обстояло действительно так, значит Эрика была теперь полностью свободна, и он мог попытать счастья. Попробовать за ней приударить, как только она вернется из эвакуации.

Если бы не весь этот бедлам, как знать, быть может, они б давно были вместе, а будущий тесть подыскивал бы ему место у чиновничьей кормушки. Другой перспективы для своего карьерного роста Егор не видел.

Жаль, что все это кануло в Лету, и никто не мог точно сказать, останется ли в живых после всех этих распрей сам губернатор, — его будущий работодатель и тесть, и будут ли вообще существовать эти территории в своем прежнем виде.

После обстрела их района кассетными снарядами, на окнах его балкона образовались сквозные дыры.

Порыскав хорошенько после всего по интерьеру квартиры, он наткнулся на валявшийся возле плинтуса маленький кусочек железа, после чего подняв его с пола, Егор долго рассматривал свою находку, никогда ранее не видевший ничего подобного.

Оставив эту вещицу себе на память, он не удержался от соблазна показать её своей одногруппнице. И продолжая хвастаться пережитым накануне обстрелом, не смог пройти обойти вниманием момент прилета по их району также снарядов. 

Пролетев мимо окна его квартиры, один упал в лифтовую шахту четвертого подъезда, второй — застрял в земле, так и не успев взорваться. А сдетонируй он тогда, последствия могли бы оказаться самыми что ни есть плачевными.

По этой причине следующий день они с братом были вынуждены посвятить уборке, сгребая с пола осколки стекла и заклеивая окна новым скотчем. Ему повезло, что за это время он так и не успел обзавестись машиной. В противном случае она бы тоже попала под обстрел, превратившись в решето подобно авто его соседей.

А между тем пострадавшая от третьей ракеты до сих пор находилась в реанимации. Состояние её было тяжелое, но жизни уже ничего не угрожала. Девушку, его соседку, вынесло взрывной волной из окна восьмого этажа на улицу вместе со стеной, где сверху на неё упала бетонная плита. Доля её бабки до сих пор оставалась неизвестной.

Словом, этого инцидента хватало с головой, чтобы Новаковский чаще обычного начал облачаться в свой незамысловатый наряд из шлема и наколенников, пусть и выглядела на нем вся эта конструкция немного нелепо.

— Почему ты не залатаешь окна? — расхаживая по залу, хранившего последствия этого обстрела, Евангелина указала ему на этот недостаток.

Находившийся в это время на балконе Новаковский лишь пожал плечами в ответ.

 — Для этого надо побегать и поискать стройматериалы, а потом найти мастеров, готовых забить такие прорехи в окнах, — возразил он. — А у меня совсем нет времени заниматься чем-то подобным. Да и кто мне сейчас продаст все эти материалы? Вокруг все закрыто.

Внимательно выслушав его, Евангелина не могла не согласиться с его доводами. Отцовская квартира чудом уцелела, и все благодаря тому неразорвавшемуся снаряду. Иначе их жилище постигла бы точно такая же участь.

Интересно, наберется ли её отец когда-нибудь смелости, чтобы тоже сюда заглянуть?! Такая вот теперь наступила здесь жизнь. А она ещё осмеливалась на что-то там когда-то жаловаться, критикуя Лисова, когда по меркам того, как жили здесь их однокурсники, её нынешняя жизнь выглядела вполне сносной, если не учитывать момент отдаленности их места от благ цивилизации.

Она знала, что Терехов отправился воевать в качестве добровольца. Даже принимал участие в круговой обороне города, времени от времени присылая ей фото, запечатлевая себя на фоне подбитой техники. Что касается других одногруппников…

Зонтинов, по словам Новаковского, примкнул к какой-то волонтерской организации. Не без помощи всегда неровно дышавшей к нему Мельчуцкой. У той работала там мать, не преминув сунуть в добротное место и свою дочь, которая дорвавшись до волонтерского корыта, так поднабрала на дармовых харчах, что теперь её надо было фотографировать разве что на телескоп. В объектив обычной камеры, по словам все того же Новаковского, она уже не влезала.

Однажды он с ней даже когда-то столкнулся, выдвигаясь занимать среди бела дня занимать очередь за водой, о качестве которой оставалось лишь строить догадки.

Остановившись с двумя огромными пакетами, доверху набитыми едой, чтобы перевести дух и заодно пообщаться, Галочка хвасталась, как успела вовремя затариться продуктами между перерывами воздушной тревоги.

В прошлый раз ей повезло меньше. Тревога застала её дома. За поеданием пельменей. Пришлось все бросать и отправляться в укрытие.

«Так и не дали мне, сволочи, пельменей поесть! — жаловалась Мельчуцкая, вспоминая впустую потраченное время, которое можно было употребить на потребление уже готового полуфабриката.

Ещё больше расстроил её тот факт, что по возвращению обратно это блюдо знатно остыло и ей пришлось разогревать его заново. Ну, как тут не взгрустнуть и не заплакать?! 

Окинув её тогдашнюю фигуру циничным взглядом, Новаковский понял, что вряд ли смог бы разделить её взгляды по этому поводу. И если о чем ей и следовало тогда горевать, то уж точно не потерянной вкусе наскоро сваренных пельменей.

«Задница скоро вырастет такая, что в дверь не пролезет, — подумал он тогда о ней, глядя на её фигуру. — А вдруг опять тревога?»

Поболтав с ней и расспросив о её новом занятии, Егор убедился, что она действительно занималась волонтерской деятельностью, собирая военным продукты питания и средства обихода, но имея при этом такой вид, будто сама и поедала эту гуманитарку, закусывая самими военными.

А когда он спросил у неё, что она будет делать, если враг попробует повторно захватить город, то не сильно удивился, услышав в ответ: «Если это наступление и вправду состоится, тогда я полезу в подвал моей бабки. И пока наши будут бить врага, я буду спокойно сидеть в своем укрытии, доедая трехлитровую банку огурцов».

Где был Сильвестр и чем занимался конкретно он, Евангелина так и не узнала. То ли Егор и вправду ничего не знал о дальнейшей его жизни, то ли специально ничего не хотел ей говорить по наущению Зонтинова, охранявшего личную жизнь своей кузины как зеницу ока. Как будто Евангелина и вправду могла разрушить их союз.

Пока они так стояли у окна, болтая о всяких пустяках, уличное пространство прорезал пронзительный звук сирены, возвещавший о появлении в небе угрозы в виде ракет.

Впервые попав под такое явление, Евангелина невольно вздрогнула и напряглась.

То, что было для неё диковинкой, для Новаковского и остальных горожан давно стало нормой. И не совсем понимая, как следовало вести себя в подобные минуты, испытывая смутный страх, она перевела взгляд в окно, осознавая, что до ближайшего укрытия она вряд ли добежит, и ей, похоже, придется довольствоваться убежищем в виде двух ненадежных стен коридора квартиры одногруппника. Одевать на себя такое же обмундирование как у него, она не собиралась. Тем более ещё одного такого комплекта в наличии у него не было.

Понятия не имея, как переносили эти ужасные минуты горожане, засыпая кто в ванной, кто в коридоре, в какой-то момент ей вновь захотелось оказаться за пределами города, где её не могли достать осколки. Пусть сами эти пуски вовсе не означали, что ракеты прилетят именно сюда, упав  в район, где жил Новаковский и когда-то жила она с отцом. 

Хорошо, если бы Лисов поскорее управился со своими делами и забрал её отсюда! Удивительно, как у него ещё не отобрали машину на нужды армии. А ведь им столько раз ещё придется проезжать мимо блокпостов! Он здорово рисковал, мотаясь в пригород и обратно. 

Евангелина, конечно, была рада посетить родные места, и вновь побывать в своей квартире, но конкретно сейчас не имела ничего против, чтобы вновь оказаться там, где ей не угрожала опасность. Чего нельзя было сказать, к примеру, о её одногруппнике, который порядочно набегавшись по укрытиям в первые дни войны, со временем перестал туда ходить, довольствуясь двумя стенами коридора и ванной. А позже отказавшись ходить даже туда.

Особенно если сигналы воздушной тревоги звучат через каждые два-три часа. В такие моменты особо не набегаешься. Да и смысл было совершать подобные телодвижения, и суетиться, когда в их районе отсутствовали добротные бомбоубежища, а баллистические ракеты имели свойство сносить дом вместе с подвалом, вследствие чего подобные места превращались в братские могилы, так как процент выживших в подобных завалах был близок к нулю.

И хотя местные власти поговаривали, что в скором времени будут выстроены новые укрытия с бетонным стенами, бронированными дверями и камерами внутри, интуиция, однако, подсказывала Новаковского, что продержаться они там недолго. И все это имущество украдут оттуда уже через неделю.

Исключение составляли для Новаковского моменты, когда в результате прилета сотрясался весь дом, что явственно ощущалось на уровне девятого этажа.

Особенно подобное явление происходило в ночное время суток и именно тогда, когда он укладывался спать.

Сбрасывая с себя наспех одеяло, в чем был, Егор бежал в коридор, сшибая все на своем пути по причине темноты, так как в подобные моменты ему было слегка не до поисков фонарика, которым можно было подсветить себе немного дорогу.

Так он умудрился налететь однажды локтем на дверной косяк, забыв, что дверь в его комнату была закрытой, — рука болела до сих пор, пусть и сама боль его уже не сильно беспокоила.

Бывало, что им с Алексом приходилось бегать в коридор по несколько раз за ночь, когда обстрелы не утихали до самого утра, продолжаясь с небольшими перерывами. Пару таких ночей хватало для Новаковского с лихвой, чтобы окончательно выбившись из сил по причине бесконечной беготни, он проваливался в итоге в такой крепкий сон. Так что когда начинались новые прилеты, Алекс порой часами не мог добудиться, чтобы вытащить его в коридор, — тому казалось, будто происходящее только снится и не имеет ничего общего с реальностью. Оттого он и не спешил просыпаться, путая элементы сна с тем, что происходило наяву.

Их соседка, к примеру, тоже никуда уже не бегала. Просто накатывала по сто пятьдесят грамм и ложилась в коридоре на пол прямо в одежде, либо в ванной. Согласно её признаниям, алкоголь помогал ей не думать о прилетах, позволяя спокойно засыпать под звуки этих самых взрывов.

— И все-таки на воздушную тревогу, мне кажется, надо как-то отреагировать, — заметила Евангелина, отходя от окна.

— Да? — изумился Егор, не спеша снимать с головы импровизированную каску, которая должна была защитить его во время падения сверху балки, удерживающей потолок. — И каким образом, когда вокруг нет укрытий? Тоже «нажраться»?

Однажды он уже «ходил» в такое укрытие, когда воздушная тревога застала его, Гольдштейн и Рамахееву в очереди за гуманитарной помощью. Боясь пропустить свою очередь, Новаковский не спешил покидать место, по десятому кругу рассказывая окружающим о том, как во время очередной своей поездки к деду он удирал от летевшего над ним самолета и как тот загорелся у него на глазах, падая на поляну.

Отправившись на поиски ближайшего бомбоубежища, девочки довольно быстро вернулись назад, утверждая, что их туда не пустили и оно только для «своих». Пришлось простоять всю «тревогу» на открытом воздухе, рискуя жизнью ради казенных продуктов.

Разговорившись с ним на эту тему, Евангелина была вынуждена отвлечься, чтобы ответить на звонок Лисова. Надо же! А она начала подумывать о том, что он успел о ней позабыть… Хорошо, что первым позвонил. В противном случае ей пришлось бы первой начать донимать его своими звонками. Если, конечно, он не преследовал цель оставить её здесь на ночь, а сам уехать в пригород в полном одиночестве.

Припарковав свою машину там, где обычно любил её ставить, Лисов подождал её во дворе, не спеша выбираться наружу. Попрощавшись с одногруппницей, Егор подошел к окну, наблюдая за происходящим сквозь сквозное отверстие в стекле, проделанное кассетным снарядом.

Покинув авто, Лисов вышел навстречу их одногруппнице, и аккуратно поцеловав её в щеку, открыл перед ней дверь салона, не без удовольствия приглашая её занять место рядом с ним.

Весьма охотно подставляя ему щеку для поцелуя, Евангелина искренне улыбнулась, перекинувшись с ним парой-тройкой слов о каких-то пустяках. И продолжая вести себя так, будто давно смирилась с причудами своего ухажера, уселась на переднее сидение, забыв через мгновение обо всех неприятных моментах.

Единственное, чего не мог видеть Новаковский, во всю пялясь на обмен нежностями между этими двумя, как садясь в авто, Лисов слегка коснулся ноги своей спутницы, задержав ладонь на её бедре, прежде чем завести мотор.

Книга 4. Глава 12

http://proza.ru/2023/11/30/731