Белочкино чёртово колесо

   Как обычно вечером на прогулку вылетел из тела и летал летал...
   А потом посмотрел вниз.
   А там я - тот, который без меня, летающего, наверное, расстроившись, что я такой-сякой, приспособленный к полетам, от него улетел, совсем не летающего, и даже по дому с трудом ноги передвигающего, от него улетел, так вот, уж точно-явно назло устроился он (который я без меня), гад, на кухне и выпивает-выпиваю в одиночестве, радостно и назло всем и себе, то есть не себе-ему, а себе-мне, в первую очередь, смешивая вина и коньяки, ликеры и бальзамы. Да еще и чачу зеленую добавлял щедро.
   И тут ему позвонила белочка. Связь была даже не так себе, а через жо, очень нехорошая. Всё время что-то трещало, щёлкало и взрывалось. Может, иные миры там то рождались, строились в наисложнейшие невообразимости, то самоуничтожались, превращаясь из нечто в ничто. А, может быть, эта уж до такой степени рыжая белочка просто банальнейшим образом одновременно и разговаривала со мной-с ним и не стесняясь вальяжно грызла грильяж-орешки при этом. Белочка, кстати, сказала, что скоро приедет-прилетит на своем белкоскутере и притащит с собой свое колесо, в котором будет вертеться, что, может быть, его-меня и развеселит. А я слушал все это со стороны и никак не мог в меня же, но того, кто на кухне, вернуться.   
   А к нему, то есть ко мне но без меня, уже откуда не возьмись взявшаяся белочка подкрадывается. Шепчет ему-но не мне на ушко:
- Сейчас, вот-вот я к тебе ужо как приду в колесе вертеться!
   И пришла ведь, да не одна, а еще и со всем лесом.
И завертелось, закружилось. Белочка вокруг елок по елкам прыгает, вертится. Колеса же, ею привезти обещанного, я не увидел - видимо, оно не влезло в ее белкоскутер.
   Лиса мечется по лесу, кур перепрятывает, ну тех, которых она с птицефермы понатаскала. Медведь в берлоге вздыхает во сне, ворочается. Волк иноходью по лесу ходит, зубами щелкает и воет на луну с упоением.
   Зайцы барабанят по пенькам. Ежики пыхтя дорожки по снегу прокладывают. Вороны в дудки трубят и каркают. Мыши пищат хором.
   А тетерева с куропатками, взлетая на верхушки самых высоких деревьев, ныряют с них в снег, проламывая тонкий наст взмахом крыльев, оставляя на молодом снегу силуэт диковинного птице-ангела.
   А огромный покрытый густой лиловой с вишневыми пятнами шерстью саблезубый питон ползает, хрустя по тому же снегу, оставляя за кормой своего хвоста широкие амплитуды своих мускулов.
   И было всё это очень и очень правильно и дышало некой стихийной гармонией.
   А потом питон пригласил всех покружиться на чертовом колесе
   И расселись все звери чин-чинарем белочка к белочкам, зайчик к зайчику...
   Даже медведя притащили спящего. Сколько он не отбивался от них сонный лапами.
   И меня усадили рядом, а я выпимший и не возражал.
   А питон стал крутить чертово колесо своим гигантским хвостом. И чем быстрее он крутил, тем веселее делалось.
   И я вернулся наконец в себя.
   И было радостно!