Как фея Ерофея отделила аналитиков от критиков

Однажды серым дождливым вечером фея Ерофея сидела возле окна и смотрела на уныло стекающие капли дождя. На душе было невыносимо тоскливо. Хоть плачь! Тогда фея Ерофея позвала на помощь дневник и поделилась с ним следующими мыслями:

«Ох, уж это межсезонье! Серо, мрачно, слякотно… Уже не осень, но ещё не зима. Так… Ни то ни сё! Зато столько холода, грязи, ненастья… Как же межсезонье похоже на междумирье! В междумирье нет ничего яркого и примечательного, зато столько мрака, грязи, уныния… Переулки междумирья кишат мышами и крысами, которые гадят, переносят инфекцию и норовят прогрызть щели в слабо защищённых мирах… Ох, кого-то мне эти мыши напоминают! А именно всяких критиков!

Есть те, кто может создать свой мир. Есть те, кто может занять достойное место в чужом мире. А есть те, кто не могут ни того ни другого. Потому и остаётся им одно — паразитировать на том, что создали другие!

Вот о чём обычно мечтают в детстве и в юности?  Стать врачами, учёными, лётчиками… Или учителями, военными, полицейскими… А может, психологами, программистами, дизайнерами… Или писателями, актёрами, художниками… Или же музыкантами, архитекторами, строителями… А может, и продавцами, фермерами, ветеринарами… Или поварами, парикмахерами, визажистами… То есть мечтают о таких профессиях, в которых есть нечто очень важное, интересное или красивое. А хоть кто-то за всю свою жизнь слышал хотя бы раз, чтобы кто-нибудь сказал: «Ах, как же я мечтаю быть критиком!»?!

В критики обычно подаются те, кто не нашёл себя. Это несостоявшиеся писатели, художники, режиссёры, музыканты… Или те, кто вроде что-то и творит, но весьма посредственно, без огонька. Это люди, которым даже образование не помогло раскрыть таланты. Вот потому они и паразитируют на том, что создали другие!

Критики совершенно бесполезны для общества. Критиковать и так может каждый. Если текст невозможно читать, если нет в нём ничего интересного, то его и так не будут читать. Без всяких суждений критиков!

Но критики как раз и не пишут о том, что и без них совершенно очевидно. Они не пишут о плохих работах плохо, а о хороших — хорошо. Критики не  критикуют те произведения, которые читать невозможно. Они всеми правдами и неправдами подло топят талантливые произведения. Зато превозносят всякий мусор, выявляют в нём некий скрытый глубокий смысл.

Зачем они это делают? Либо из банальной зависти. Либо выполняют чьё-то задание. Вот только как бы эти пустозвоны ни топили чужие труды, искатели сокровищ  всё равно найдут их даже на дне океана, и мир обретёт то, чего был лишён…»

— О-о-о… Что-то, я смотрю, ты совсем расхандр-р-рилась…
— О боже! — воскликнула Ерофея. — Да это же ты, Кеша!
— Да-да, это я, Ерофеюшка.. Я… Как только узнал, что тебя какие-то мыши заели, так прямиком к тебе из кошачьего рая пр-р-р-имчался… А ты всё строчила что-то в своей тетрадке и меня в упор не замечала… Ну а я и прочитал, что там за мыши тебе покоя не дают... Должен признать, такие мыши не по моей части, да… Но и на них найдём-м-м упр-р-р-аву… Не переживай!
— Ага, Кеша! Ты читал мои дневниковые записи! — укорила кота Ерофея.
— Да бр-р-р-ось ты! Мне м-м-м-ожно… — важно промяукал Кеша. — Да и кто, как не кот, тебя поймёт! Коты ведь совершенно не приемлют критику, ибо считают себя верхом совершенства.

Ерофея рассмеялась.

— Знаешь, Кеша, — сказала Ерофея, — я тоже не приемлю критику, но не потому, что считаю себя верхом совершенства, а потому что сама не люблю обесценивать чужой труд. Да, мне, пожалуй, не всё нравится из того, что я читаю. Особенно в современной литературе. Иногда мне тоже приходится высказывать критические замечания, когда мне кто-то дарит книгу и не видит радости на моём лице. Что ж, если спросили, что не так, то я отвечу! Но только в личной беседе! А осуждать публично чей-то труд — это не по мне. Особенно если в работе нет никакого дурного посыла. Даже объективные замечания публично высказывать не люблю. А уж обесценивать, искажать смысл, переворачивать с ног на голову, цинично врать — это низко и гадко. Ни один порядочный человек не пойдёт на такое! На это способны только ничтожества!
— Пр-р-р-авильно, Ерофеюшка, пр-р-р-авильно… Так их! Так!
— Кешка! Ты ёрничаешь, что ли?
— Кто? Я?! Да как ты могла подумать такое про родного кота? Да хочешь, я разнесу в пух и прах квартиры всех этих негодников? А я разнесу! Не хуже Мар-р-р-гариты! Никто не посмеет ругать мою хозяюшку!
— А вот почему обязательно ругать или хвалить? Можно ведь просто замечать особенности! Не, если что-то вызвало искреннюю улыбку, то можно и улыбнуться, да… Почему бы не поддержать автора, если душа того просит?! А ещё мне нравятся такие рецензии, в которых вместо токсичных придирок присутствует глубокий анализ. Например, когда пишут о идеях в произведении. Когда не обесценивают авторский замысел, а замечают даже такие идеи, которые и сам автор не заметил. Когда находят архетипы, когда проводят параллели с жизнью, когда обсуждают психологические портреты героев, когда замечают всевозможные паттерны, когда проводят сравнительный анализ с другими произведениями… Не для того, чтобы определить, какое лучше, а какое хуже. А для того, чтобы, например, заметить, что общего между произведениями и какими средствами  оно выражено…
— Ну вот, Ерофеюшка! Может, не такие уж негодники эти критики…
— Нет-нет, Иннокентий! Негодники они! Да ещё какие! Само слово критик уже несёт в себе нечто противное. Глагол «критиковать» имеет явно отрицательное значение и даже отчасти созвучен с глаголом «придираться». Есть критики, а есть аналитики. Их отождествлять нельзя. Те, кто анализируют произведения, те литературоведы или искусствоведы. Те не топят, а замечают нечто интересное. Не высасывают из пальца то, чего нет, а замечают то, что и правда есть, просто не бросается в глаза. Они видят потенциал произведения, а не указывают автору, что и как ему делать в собственной работе. Если тот не искал советов…
— Вот мы и отделили маковое семя от грязи… Прямо как в старые-добрые врем-м-м-ена… — промурчал Кеша.
— И правда… Как хорошо, когда кот учёный! Обо всём с ним поговоришь… Ах, Кеша-Кеша, если бы ты знал, как мне тебя не хватает!
— Да уж поверь, догадываюсь… То-то я и примчался к тебе из кошачьего рая, как только узнал, что ты хандришь… Ещё бы! Лучики-лучиками… Суперзащита-сурерзащитой… Но недаром говорят, что без кота и жизнь не та… То-то и лезут в голову мрачные мысли! То-то и взяла тебя за горло хандра! Лучики борются с внешними врагами, а вот кто, кроме кота, переловит внутренних грызунов?! Ну тех, что прокрались ещё тогда, когда не было у тебя этой лучевой суперзащиты… Ты ведь так и не нашла мне зам-м-м-ены?
— Нет, не нашла, — вздохнула Ерофея.
— Вот и умничка! И не надо! Я ещё немного понежусь в кошачьем раю, а потом к тебе снова вернусь да надолго… Ты же вроде замуж за фея Благофея собралась. А у него там и курятники, и коровники… Вот уж где я тебе пригожусь так пригожусь… Только не тяни кота за хвост! Даю тебе год, от силы — два… И встретимся мы на ферме у Благофея… И снова заживём душа в душу… А сейчас давай присядем на дорожку, помурчим чуток в тишине, да буду я выдвигаться по лунной дорожке…