Карма Терентия Лихоимова

     Очередную жертву, возникшую на пути, Рэмбо разорвал своим огромным ножом с зубцами. Часть внутренностей врага оказались на железном лице сверхбойца. Он смахнул их прочь. Остальных противников пришлось уничтожить из огнемета, извергающего пламя...
     Это видео механик Лихоимов крутил, наверно, раз сто. Но люди шли, и Дом культуры нуждался в доходах. Хотя б по рублю за билет. Времена изменились, культуру бросили на выживание. Закрылись бесплатные секции, кружки, где раньше пели и плясали городские строители. Теперь в малом зале продавали товары для кошек. А в большом зале, где проходили собрания и концерты, устроили видеозал.
     Поначалу Лихоимов трудился рабочим по обслуживанию здания. Мог бы уйти на стройку, но его тянуло к культуре. Целыми днями он зашивал кресла, отдирая от них жвачку, менял прокладки в кранах, стеклил, подмазывал, клеил… Зарплаты хватало лишь на еду. Зато разрешалось посещать репетиции кружков по интересам и школу игры на гитаре. Просто сидеть в уголке и слушать. Жаль, ушло все… Теперь он крутит "видаки" - боевики и эротику.
    Сказать по правде, Терентию больше нравилась эротика. Включив нужные кнопки, он спускался в зал и присаживался к одной из кучек зрителей. С потолка на цепях свисали телевизоры, и народ теснился, задирая вверх свои сизые в полутьме лбы. Ему нравилось про лесбиянок, где больше трогались и
целовались. Но, порой, с экранов выглядывали крупные гениталии, совокупляющиеся под сладкие «о – у!» партнеров.  Тогда потеющие зрители вжимались в кресла и косились по сторонам, удивляясь дозволенной нынче свободе. Интересовали Терентия и фильмы ужасов, где подземные монстры затаскивали женщин в свои логова…
     Ночью Лихоимов возвращался с тяжелой головой и белесым взглядом зомби. Потом плохо спал, забываясь лишь утром.
     В тот поздний вечер ничто не предвещало трагедии. Лихоимов, докрутив боевик, устало подходил к своей панельной пятиэтажке. В глубине души, он слышал томление совести. Ведь то, что он показывал, плохо влияло на людей и особенно на подростков. Развивало жестокость, культ силы и денег. Все ради удовольствий... Слаб человек. Самому Терентию запал в душу фильм его юности «Коммунист» с Евгением Урбанским. Незабываемы те свои слезы в кинотеатре, когда герой в одиночку валил лес для топки остановившегося паровоза. И хрип человека, живущего для других: «Людям хлеб нужен, хлеб…»
     Лихоимов шел в каком-то оцепенении, автоматически повторяя нужные действия. Вон его подъезд, двое балбесов сидят с пивом, громко вертя магнитофон… Терентий протянул руку к двери. Миг, и он войдет
в коридор… Но, странным образом, пальцы его не коснулись ручки. Не смогли до нее дотянуться. Лихоимов почувствовал, как попал в какую-то вязкость, остановившую его, и ему никак не открыть эту дверь. Мало того, ноги Терентия сделали шаг назад и пошли к подросткам.
     - Что это? Зачем? – успел подумать он. Лихоимов почувствовал, как лицо его невольно кривится в гримасу, в язвительную, издевательскую ухмылку. Он стоял перед хмырями, выражая полное презрение к их вкусам, уму, образу жизни…
    - Мужик, чего? В морду хошь?
    - Хочу! – сказал не своим голосом Терентий.
     Подростки вскочили, как псы, но напасть не решались. Секунды растягивались, как резиновые… И тут все заметили проходящего мимо жлоба в черной кожанке.  - Мороз! – радостный визг. – Сюда!
    Лихоимов все понял и дернулся. Ан нет. Ноги его опять, словно завязли в туманном болоте, в неземном киселе. Он стоял, наблюдая происходящее, как в замедленной съемке.
    Кулак приближался медленно, сантиметр за сантиметром, и уже можно было различить противные волосы на пальцах, шрам и татуировку с черепом, - огромный кулак и зверская морда громилы. Кулак приближался так медленно, что можно было легко увернуться или отбить его, как показывали в боевиках.         
     Но Терентий стоял, как вкопанный, наблюдая неотвратимое движение кулака к своему глазу. Наконец – вспышка! – боль! – и кровь, - слились в единый финал непонятного и неведомого. Глаз Терентия провалился от удара сквозь мозг к затылку. Лихоимов упал, успев разглядеть неповрежденным оком мелькнувшие кусты полыни и загадочный блеск далеких ночных звезд.
    
     - Тэ – э – кс! Посмотрим… - потирая руки, хирург направил на глаз слепящий луч лампы. – Что ж вы, батенька… Зрение утеряли. Будете инвалидом. Профессором кислых щей. Шучу. «И как теперь эротику смотреть?» - мелькнуло в голове Лихоимова.
    - Что же мне делать, доктор? – жалобно спросил он.
    - Жить, дружок… И спать по ночам. Не бегать. С таким глазом можно столб не заметить...
     Лихоимов вернулся в Дом культуры, но крутить боевики отказался. Он уже не трудился так горячо, и директор подумывала о замене работника. Она рассчитывала, что Терентий возьмет бесплатную нагрузку, станет контролировать вечера для молодежи, ходить по туалетам, ловить наркоманов… Естественно, Лихоимов отверг предложение. Куда с таким глазом! И его списали.
      Он вспомнил о своем приятеле, читающем эзотерическую муть. Вроде контактер… В какой-то из вечеров, преодолев неприязнь, позвонил. Терентию не давал покоя тот вязкий туман, что не позволил ему открыть дверь подъезда. И картинка медленно приближающегося кулака…
      - Измененное состояние! – зарокотал радостно приятель. – Особый миг сознания… Другой ход времени. Тебе – тридцать семь? Думаю, Терентиус, влип ты в дерьмо кармы. Такой возраст! Кармическое взвешивание… грехи молодости. Отними 18 лет. Никого не бил по лицу?
      - Все дрались… - промямлил Лихоимов. – Меня били, я бил… И Терентий провалился в прошлое.
      …Рыбацкий поселок. Приезжие временщики, грубость, жестокость и пьянство. Подростки дрались улица на улицу. Зачем? Глупость! Были, конечно, и парни толковые, желающие достичь чего-то… Но таких не уважали.
      Лихоимов вспомнил, как он ударил такого парня в очках. Кажется, Чулкова… Несильно, но, видимо, повредил глаз очкарику. Тот упал, закрыл лицо ладонями, из-под которых сочилась кровь. «Почему не помог?» - горько подумал Терентий. Но вокруг стояли и лаяли смехом собачьи головы… Шарадик, «Слон», Форостюк… Что-то было еще в тот момент. Что-то упущено важное…
      Спина его похолодела. Он вспомнил, когда парень лежал на земле, мимо проходили пьяные рыбаки и орали песню: Ой, мороз, мороз, не морозь меня… Мороз! Ах, как захотелось Терентию вернуться в свою молодость! Мучительно отчетливо он понял важность каждого своего поступка. Если б вернуть прошлое!
     А колесо жизни, на миг притормозив, вновь заскрипело в своем бесконечном движении. Странное, но справедливое колесо, из которого порой выбиваются спицы и какое приходится подкачивать взятым напрокат старым насосом.