Математика и творчество Часть 9

Феликс Довжик

Математика и творчество  Часть 9

Как решать задачи?
Кто настойчив и упорен,
тот повсюду смотрит в корень,
не забыть бы лишь, что корень
сам повсюду не бесспорен.

Чтобы научиться хорошо решать задачи, надо их решать.
Трудные задачи даются не легко. Легко переусердствовать. Можно заставить работать логику там, где лучше сначала включить в работу образное мышление, можно унестись на волнах образного мышления в тупиковые области там, где лучше поработать логикой. Только систематическое решение задач выработает опыт плодотворного использования и взаимодействия инструментов мышления, памяти, критики и сомнения, воли и характера – всех инструментов, дарованных природой.

Чтобы научиться решать задачи, надо их решать. Это бесспорное правило относится к любой сфере деятельности. Вот почему трудолюбивые люди, которым от природы достались не слишком совершенные инструменты, достигают большего, чем иные одаренные. Не сразу, с огромным напряжением, но они овладевают в нужной степени всем тем, чем наградила их природа. Конечно, они не достигнут тех высот, которые покоряются трудолюбивым талантливым людям, но многих одаренных бездельников они оставят далеко позади себя.

Не мыслишь – течешь, как вода,
от детства до возраста бати,
а взрослому думать когда?
На глупости жизни не хватит.


Развитие способностей
Мечтают все иметь надежный дом,
и все желают жить до лучших дней,
но лишь тогда способны на подъем,
когда способны стать себя сильней.

В одном стоматологическом кабинете работали два молодых врача. По четным дням один принимал утром, другой вечером, по нечетным – наоборот.
К первому врачу пришел пациент со сложным заболеванием зуба. Врач не знал, как лечить и что предпринять. Уговаривая больного иди к хирургу и удалить зуб, врач выставил его из кабинета. Но больному жалко расставаться с зубом. Он записался на прием ко второму врачу. Тот тоже не знал, что делать, у него тоже возникло побуждение расстаться с больным, но потом он подумал, раз зуб все равно удалять, можно поэкспериментировать. Когда он нашел решение, и у него все получилось, он многое понял в своей профессии, о чем раньше даже не догадывался.
Но и для первого врача этот случай не прошел даром. Он приобрел опыт увиливать от сложной работы и сделал первый шаг по превращению себя в специалиста-халтурщика.

Развитие способностей – это развитие своей интеллектуальной, моральной и физической силы.
Развитие способностей – это преодоление своих интеллектуальных, моральных и физических недостатков.
Развитие способностей – это борьба с собой.


Борьба с собой
В борьбе с собой лукавим мы немножко –
борьбу с собой борьбой не назовешь,
в борьбе с собой не дашь себе подножку,
в борьбе с собой живот не надорвешь.

Автору не доверяли красить рамы окон. Держать кисть в руках ему приходилось, когда надо было красить большие поверхности, пол или потолок. Это – простое занятие. Мажь и думай о своем. Но красить оконные рамы автора не подпускали. Стекла жалели. Красить надо аккуратно, а это значит, работать в чужом темпе и ритме, от которого на душе тошно. Но жизнь есть жизнь, и однажды пришлось заняться окнами.

Я начал с изобретательства. Нарезал узкие полоски бумаги, намазал их мыльным раствором, обклеил ими все побережье рамы и побежал кистью по дереву. А у самого творческий зуд и интерес. Неужели я победил? Одно сомнение подтормаживает. Способ от Адама известен, а никто его не применяет. Почему?

Кто пробовал или попробует, найдет ответ на вопрос. Снимаю полоски. В некоторых местах они плохо прилипли к стеклу, и краска затекла под них. Хватай тряпку, обертывай ею лезвие стамески и исправляй собственные ляпы. Мутные мыльные разводы похожи на размазанную краску. Они вводят в заблуждение и не добавляют удовольствия. Но общий результат съедобен. Теперь бы вперед, но – увы. Полоски в краске, их уже не применишь, руки вымазаны, оттирать их растворителем, нарезать новые листочки и снова вымазываться – никакого желания.

Как же все-таки работают умельцы, почему у них получается без вспомогательных средств? Работают тонкой кистью на границе со стеклом? Я и тонкой наляпаю, широкая позавидует. Не моя это сфера деятельности. Но взялся за кисть – не говори: не маляр.
Какой же секрет у умельцев? Почему у них кисть не прыгает с дерева на стекло? Рука не дрожит? Я когда-то стрелял неплохо, рука умела не дрогнуть.

С такими примерно мыслями я пристально уставился на кисть, веду, стараюсь, чтобы рука двигалась уверенно и твердо, и вдруг с изумлением вижу, что кисть не петляет и не прыгает. Не отвлекаться! Смотреть внимательно! Я напряженно слежу за крайними ворсинками, и кисть подчиняется мне. Обмакиваю кисточку, снова смотрю напряженно – я весь в процессе, глаза устают, но я прохожу раму сверху вниз без единой помарки на стекле.
И тут я делаю для себя величайшее за последнее время открытие: надо работать, а не халтурить! Когда я мазал, я меньше всего отдавался работе. Я как будто работал добросовестно, но был вне работы.

Что же получается? Можно достичь уровня мастера? А вот это уже головокружение от успеха. Я неплохо стрелял когда-то, но моя сосредоточенность на стрельбе длилась считанные минуты. А если продлить стрельбу на час? Ребята, я – пас. А мастер будет часами сосредотачиваться без устали. Вот в чем его сила. Моего сосредоточенного внимания на кисточке с трудом хватит на одну раму, а хороший мастер за это же время сделает больше и устанет значительно меньше.

Бывают случаи, человек стремится добросовестно работать, и ничего не получается. В чем дело? Ему не открыли правильный технологический прием. В стрельбе мне, школьнику, объяснили: надо сосредоточиться на прорези прицела, на срезе мушки и на мишени – и все. В малярном деле никто меня не надоумил, что надо сосредоточиться на крайних ворсинках кисти, а я не сразу догадался.
Казалось бы, все просто. Объясни человеку нужный прием, и он станет в достаточной степени специалистом. Опять заблуждение.

Угостила как-то одна соседка другую оладьями из картофеля, и та попросила рецепт. «Помоешь картошку, натрешь на терке…», – и так далее, продиктовала ей соседка. Через пару дней женщина жалуется:
– Такая гадость получилась, есть невозможно.
– Что-то ты не так делаешь, – решила соседка и повторила рецепт. – Помоешь картошку, почистишь, натрешь на терке…
– Ты же раньше не говорила, что надо чистить! – возмутилась пострадавшая соседка. – Я мыла и терла вместе с кожурой.

Мастер, объясняя технологический прием, даже не догадывается, какие очевидные операции не охватывает ученик.
Как стрелять, объясняли всем, а в мишень попадают не все даже с хорошим зрением. Рука ли дрожит, палец ли дергает курок? Причин много – результат один. Одни попадают, другие мажут. Поди, догадайся со стороны, что ты клубни не чистишь. Сам себе не поможешь – другие не смогут. А победить себя можно, если желание есть. Чемпионом не станешь, но на какое-то время достигнешь желаемых высот.


Бесконечная безалаберность
Кто не наметил путь к причалу,
сдает бездумности налог,
страдает дело без начала
у тех, кто смотрит в потолок.

Поручено задание, к определенному дню выполнить конкретную работу.
Чтобы понять, о чем пойдет речь, изобразим графически, что требуется. Пусть горизонтальная линия – ось времени. На ней отсчитываются дни. О – день получения задания, К – день сдачи выполненной работы.

           О                К

Сколько дней требуется для выполнения работы, мы не можем знать, пока работу не сделаем. Допустим, нам кажется, что требуется четыре дня. Временной отрезок ОК в четыре, в пять раз больше тех четырех дней, которые необходимы. Когда, в какой день приступить к работе, если ее надо обязательно выполнить в срок?
Казалось бы, простая задача, но – увы. Многие люди правильно покажут и теоретически обоснуют на интервале ОК участки, благоприятные для выполнения работы, но в реальной жизни с упорством, достойным лучшего применения, будет приступать к работе в самой неблагоприятной зоне. Абстрактные рассуждения расходятся с конкретным характером, и характер побеждает.
Начнем с теории – со здравого смысла.

Когда приступать к работе? А чего тянуть, если работу надо выполнить? Можно в день получения задания, можно через день, другой, но нет никакой пользы тянуть волынку. А вред есть. Можно увлечься чем-нибудь другим и о работе забыть. Типичный и очень распространенный случай. Жизнь учит, но жизнь учит тех, кто глупость совершает один раз. Для всех остальных глупость не бывает знакомой, она каждый раз в новинку.

Какие могут быть возражения против того, чтобы сразу приступить к работе? Много других занятий? Ничего страшного. Можно их потеснить и принять новую работу. Сроки выполнения предыдущих немного удлинятся, но и новая будет продвигаться.

Нет времени? А это наглая ложь. Давно установлено, что пространство и время тесно связаны. Требуется время, берите его из пространства – сожмите пространство, перестаньте суетиться в размашистом диапазоне, не занимайтесь чепухой, организуйте работу, отбросьте лишнее. Автор давно заметил: деловой организованный человек всегда свободен, бездельник всегда занят.

Итак, исходя из здравого смысла, работу надо начинать в зоне, примыкающей к началу получения задания. Это благоприятная зона для выполнения работ. А когда фактически приступают к работе? В зоне, примыкающей к точке К.

            О                К

               Благоприятная       Зона средней инерции                Опасная
  зона   зона

Зона, примыкающая к точке К, – опасная зона для выполнения работ.
Во-первых, к этому времени о самой работе или о требованиях к ней можно забыть. Во-вторых, может не хватить отведенного времени из-за возникших трудностей, а дополнительного времени нет. В-третьих, что-то непредвиденное может произойти, тогда в срок работу точно не выполнить.

Существует старинная студенческая поговорка – для подготовки к экзамену всегда дня не хватает. Существует давняя народная поговорка – в каждой шутке есть доля правды. Применительно к студенческой поговорке можно сказать так – в этой жизненной правде есть доля шутки. Шутка обыгрывает неистребимый закон безалаберности – закон неумения организовать свою работу или нежелания. Разумом все понимают, как надо поступать, но для реализации этого нужно пойти против своих любимых привычек и пристрастий, а себя любимого все любят, и мало кто хочет с собой бороться.

Почему для подготовки к экзамену всегда не хватает дня? В этом стоит разобраться – здесь ответы на многие вопросы.
Разберем, как готовится к экзамену студент К – тот студент, который приступает к работе в опасной зоне.
На подготовку к экзамену даны четыре дня.
В первый день студент К проснулся поздно, он еще не отошел от предыдущего. Долго валялся в кровати, взгляд бесцельно блуждал по потолку. Студент нежился и отдыхал. Лениво поднялся, слонялся по комнате. Позавтракал, хотя время уже близилось к обеду, опять слонялся. Вспомнил о предстоящем экзамене. С огорчением подумал, что надо собрать хотя бы учебники и конспекты, но отвлекся чем-то посторонним, увлекся, а потом спохватился, что надо пообедать, хотя было уже время ужина. После позднего обеда опять слонялся, отдыхал, нашел новое увлечение и спать лег далеко за полночь.

Проснулся поздно, разбитый, с чувством, что не отдохнул и не восстановил силы. Вспомнил об экзамене. Но ведь впереди еще три дня. Надо отдохнуть и браться за дело. Часам к четырем вспомнил о нем, но душа не лежала к занятиям. Долго искал конспекты и учебники, листал, вздыхал, сочувствовал себе, иногда даже думал, что пора бы сесть за работу, но отвлекался, серьезные занятия не получались. Успокаивало то, что впереди целых два дня. Все-таки будем к нему справедливы. Процентов десять материала он пробежал глазами. Не очень учил, не очень запоминал, не очень понял – приучал себя к работе, а потом решил, что завтра серьезно возьмется за дело, а сегодня нужно, как следует отдохнуть.
Отдых затянулся далеко за полночь.

Проснулся поздно. Чувство бодрости и желания заниматься не возникало. Садился, листал учебники, решал, с чего бы начать, чтобы легко втянуться, но такой материал не попадался. После позднего очень плотного обеда, поскольку внезапно прорезался зверский аппетит, наверно, от перегрузки, долго и с удовольствием переваривал все поглощенное и отдыхал. После шести часов вечера, наконец, сел основательно за учебники. Вдруг оказалось, что материал трудный, его много, а впереди всего один день. Засиделся далеко за полночь и лег спать с чувством, что в голове полная каша.

Проснулся поздно. Вставать не хотелось, поскольку понимал, что сегодня он обречен. За вчерашние вечерние и ночные занятия сильно устал, а отдыхать некогда, экзамен на носу – завтра утром. Всего день и ночь на подготовку. Как же мало дней дают. После полудня заставил себя сесть за учебники, долго раскачивался, но втянулся и уже до рассвета, забывая о еде, глотал и глотал плохо переваренную информацию. Утром разбудил проклятый будильник. Два часа сна силы не восстановили, голова трещала, на душе скверно и тревожно. Называется, подготовился. Провалиться можно.

На следующий день после экзамена проснулся поздно с чувством отвращения ко всему, даже к еде. Экзамен вспоминался как кошмарный сон – пять часов позора и унижения. Если весь текущий день не посвятить отдыху, можно с катушек слететь, и никакой следующий экзамен не понадобится. Встал и долго слонялся по комнате. День уже был в полном разгаре. Все начиналось сначала.

Посмотрим, как готовился к экзамену студент О – тот студент, который по складу характера или по воспитанию, по давней привычке с детства приступает к работе в благоприятной зоне.

Рано утром он уже на ногах. Зарядка, обтирание по пояс холодной водой, завтрак. В восемь утра он за рабочим столом. Учебники и конспекты на месте с вечера. Уже вечером он спланировал, сколько материала изучить за каждый день. На первый день – основная нагрузка, третья часть, не меньше, чтобы в последний день вернуться к наиболее трудным темам и бегло повторить все от корки до корки.
Поначалу кажется, что дела идут медленнее, чем запланировано, но через пару часов и небольшого отдыха втягивается в работу. После обеда устраивает прогулку на свежем воздухе и с новыми силами до восьми вечера. Перед сном – основательная прогулка.

Второй день – полная копия первого.
В третий день возникли непредвиденные трудности. Одна тема долго не поддавалась пониманию. Весь запланированный материал к восьми вечера пройти не удалось, процентов десять осталось на последний день.
Последний день. К одиннадцати полудня весь материал пройден. Отдых с прогулкой. Обед. Беглое повторение пройденного. Проверка, как все усвоено, кое-какие уточнения. Шесть часов вечера. Занятия окончены. Основательная прогулка перед сном. К утру голова свежая, настроение бодрое, готов отвечать на каверзные вопросы преподавателя.

Из двух студентов О и К вырастают работники.
Работник К вечно занят, у него ни минуты свободного времени. Он либо устал, либо отдыхает и не способен к работе. Ничего не успевает и ничего не делает вовремя. Любая бумажка, даже самая пустяковая лежит у него неделями. Ему некогда посмотреть. В лучшем случае с обидой и нехотя он прочитает ее после третьего напоминания, в худшем случае потеряет ее в ворохе других бумаг.

Работник О всегда свободен. Любую бумагу вернет в этот же день. Он не бывает уставшим. Ему ничего не стоит прервать одну работу и заняться другой и тем более, ничего не стоит выкроить час-другой для срочного дела.
Заметим при этом, что работник К может быть самого высокого мнения о своем вкладе в общее дело. Одно другому не мешает.

Теперь представим, что у работника К растет чадо. Мало того, что папаша снабдил его потомственными генами расхлябанности, так он еще своим примером показывает сыну, что можно наплевательски относиться к своим обязанностям, и ничего. Мама поворчит, поругает, но простит. Начальство поскрипит зубами и махнет рукой. Так надо ли себя переделывать?
Вот это-то вселяет в автора уверенность в своей правоте. Безалаберность бесконечна! Смерть ей не грозит.

На этой радостной ноте можно завершить исследование, но, как всегда, есть «но».
Вернемся к зонам начала работ. Там есть серединная зона – зона средней инерции, о которой ни слова не сказано.
Есть немало людей, которые предпочитают начинать работу не сразу. Им необходимо время, чтобы смириться, сжиться с новой работой. Такой человек срочную деловую бумагу не сразу прочтет и будет недоволен напоминанием, но новую работу с каким-то сдвигом, необходимым ему для раскачки, примет, приголубит и сделает любимой.

Есть еще один тип людей – теоретики-созерцатели. То, что на поверхностный взгляд кажется витанием в облаках и производственной расхлябанностью, на самом деле является глубинной работой мысли, но в сферах, далеких от бытовой и производственной суеты.
В прошлом веке в ходу был такой анекдот.
Одна американская фирма попросила специалистов по управлению и организации работ провести анализ возможностей фирмы и ее сотрудников.

Ответ был благоприятным.
– Все у вас нормально и правильно, все работники работают хорошо, но одно замечание есть. В комнате напротив сидит человек. Нога за ногу на столе, взгляд блуждает по потолку. Мы заходили несколько дней подряд в разное время, он не меняет позы. Это не есть работа.
– Да, – ответил глава фирмы, – я с вами согласен. И в прошлом году, когда он внес предложение, принесшее фирме многомиллионные доходы, он неделями сидел точно в такой же позе.

Раз безалаберность живуча, что-то в ней есть. Тогда что? Нечто физиологическое? Человек не способен во времени равномерно распределить энергию, но способен на максимальный пиковый выброс? Или нечто психологическое? Неприятности от безалаберности есть, но есть и утешение – хоть сам попал на вилы, но черта провел.
Не будем рассматривать людей выдающегося таланта – тех, кто способен принести многомиллионные прибыли. Нормальный человек, если хочет быть способным, должен разумно распределять силы и разумно организовывать работу.

В детях с детства надо воспитывать работоспособность, чтобы расхлябанность не стала привычкой по воспитанию, но для этого у родителей должна быть поставлена правильная работоспособность, а кто из взрослых даже ради любимого чада станет менять любимые привычки? Легче не согласиться с автором и найти массу оправданий и массу возражений. Одно возражение автор может подсказать сам.
У автора, по его мнению, нет склонности к безалаберности, и он ее осуждает, но у него есть немало других привычек. При их осуждении автор в едином строю с теми защитниками, у кого эти недостатки есть. Еще и поэтому безалаберность вечна. Но вечна ли она для того, кто пожелает от нее избавиться?


Приспособленческие механизмы человека разумного
Жизнь – сборник разных горьких драм –
с пути сбивает грубо,
но нам природой разум дан,
чтоб быть разумно глупым.

Природа, конструируя человека, позаботилась, чтобы он не сидел у нее на шее, а был способен к саморазвитию и к контактам со всем окружающим. Для этого понадобилось снабдить необходимыми устройствами. Одним не обошлось.
Три вида механизмов определяют наиболее существенные характеристики человеческого существа – энергетические, эмоциональные и интеллектуальные. Но поскольку человек – существо единое и цельное, эти механизмы тесно взаимодействуют друг с другом, управляя выходными параметрами. Каждый параметр при определяющем воздействии одного из механизмов находится под влиянием двух других.
 
       Энергетические
   






        Эмоциональные                Интеллектуальные

Энергетические механизмы (сердечно-сосудистая, дыхательная, пищеварительная, костно-мышечная системы) управляют здоровьем человека, его характером, темпераментом, физической силой, волей, выносливостью, его энергетическими свойствами (трудолюбием-ленью, быстротой и медлительностью), но ни одна из этих характеристик человека, ни один его параметр, ни одно качество не находятся под воздействием только одного вида механизмов. Соседние механизмы – эмоциональные и интеллектуальные – оказывают свое влияние, под их воздействием осуществляется деформация или корректировка, а зачастую даже трудно предположить, какие из трех групп механизмов являются определяющими той или иной характеристики.

Эмоциональные механизмы являются родоначальниками семи смертных грехов.
Есть прекрасное человеческое качество – гордость. Она позволяет человеку держаться с достоинством в любых сложных ситуациях. А есть гордыня – любимое качество крупных диктаторов – преувеличенная гордость, раздутая до таких неимоверных размеров, что сам себе кажешься сверхчеловеком. Всепожирающая страсть тормозит воздействие разума и совести вплоть до полного пренебрежения ими. Отсюда и начинаются все последующие закидоны и глупости по-своему незаурядных людей.

Есть гонористость – вышколенная на пустом месте извращенная гордость людей, помельче крупных диктаторов. Эта особенность делает их колючими и неудобными в общении с другими людьми.
На этом примере наглядно видно, как созданное природой необходимое для человека качество под воздействием сбоев в соседних механизмах может видоизменяться от крайне положительного до крайне отрицательного. Та же участь у всех человеческих достоинств и пороков.

Зависть. Есть белая и черная. Когда человек восхищается другим человеком, завидует его успеху, славе, положению, стремится подражать, достичь его высот и превзойти, зависть выступает созидательной движущей силой. Когда злобно по щучьему велению желаешь получить все, что досталось другому, не имея ни таланта, ни трудолюбия его уровня, не желая, как он, надрывать пупок, тогда зависть калечит судьбы.

Смелость – весьма достойное качество, пока не становится безрассудной. Разумная осторожность, побуждаемая опасениями и боязнью, плодотворнее головотяпной смелости. Люди, которые имеют дело с взрывчатыми веществами, с минами и боеприпасами или с возбудителями опасных болезней, хорошо это понимают.

Есть злость, есть злобность. Злобность – крайнее проявление, а злость может быть и полезной. Когда что-то не получается, и зло берет на свое бессилие, на тот предмет, который не поддается, человек может мобилизоваться, напрячь волю и добиться своего.
Жадность – плохое качество, доброта лучше, но доброта может привести к безалаберному проматыванию, а разумная экономия способствует успешному ведению хозяйственных дел.

Под управлением интеллектуальных механизмов, казалось бы, находятся ум, сообразительность, способности, интуиция, талант, мировоззренческие представления, но, в значительной степени, эти качества зависят от эмоциональных механизмов и в немалой степени от здоровья, от воли, от целеустремленности.

Нет ни одной функции, которая зависит только от одного механизма, и даже не важно, от которого зависит в большей степени. Важно, что на каждое человеческое качество могут оказывать влияние все механизмы. Это великое благо и величайшее изобретение природы. Такая конструкция дает возможность воспитывать человека, корректировать любой недостаток и самосовершенствоваться.

Казалось бы, здоровье зависит от энергетических и наследственных механизмов, которыми мы не можем управлять. Но и это не так. Можно изменить образ жизни, можно изменить систему питания, мобилизовать волю, дать какую-то встряску организму – все это окажет полезное воздействие.

Действие каждого человеческого достоинства или недостатка простирается не во все необъятные области, а в определенных границах и рамках. Умный человек в каких-то сферах – дурак дураком. Многие талантливые люди наивно беспомощны в бытовых вопросах, а иной дурак прекрасно устроен в жизни. Ленивый человек в импульсе бывает необыкновенно энергичен. Слабая и пугливая птица иногда проявляет волю и силу, спасая птенцов, а волевые полководцы частенько бывают образцовыми подкаблучниками своих жен. Гордый не везде гордый. Подлец иногда поступает порядочно.

В человеке все очень сложно переплетено, и все взаимосвязано. Неизбежна и предопределена смерть. Все остальное в каких-то дозах в руках самого человека. Можно лететь, как гонит ветер, а можно поднимать свои паруса. Когда несешься на крыльях безволия, не тратишь силы, но можешь оказаться на обочине или в канаве, а под своим парусом можешь выбрать свой оптимальный путь. Природа каждому нормально здоровому человеку дала для этого все необходимые механизмы. Но умело пользоваться ими, выбирать курс и крепко держать руль в руках каждый обязан сам.


Исполнение приказаний
Чужое приказание
содержит пуд лапши –
зови на помощь знание,
а делать не спеши.

После окончания третьего курса института группу студентов, среди которых находился автор, отправили на практику на электромеханический завод. У цеха план, текучка и горячка, нас, в лучшем случае, используют как чернорабочих и подсобников.
Приходит мастер и поручает мне и напарнику погрузить на автокар ящик электросварочного оборудования. И никаких разъяснений больше.

Приходим на участок. Стоит огромный металлический болван, размером до живота, свежевыкрашенный в зеленую краску, тяжеленный под сто килограмм. Рядом автокар и никого нет. Поглазели, удивились, но приказ есть приказ. Попробовали поднять – кишка тонка. Ящик вырывается из рук, хоть тресни. То кантуем, то волочем. Кое-как подтащили к автокару. Но надо еще поднять, а мы в мыле, и руки уже гудят. Но мы что, не инженеры – будущие.

Решили тот же автокар использовать – все, как в будущей теории решения изобретательских задач. Прижали стенкой к металлическому боку автокара и, используя его, как богом подаренную опору, стали натаскивать на него зеленую громаду. Наконец напарник затащил край сварочного исчадия на пол автокара, одной рукой поддержал его, а второй подсобил мне.
Не успели мы оттереть пот со лба, примчался мастер, посмотрел на металлический бок, которым мы елозили по металлу автокара, и закричал на весь цех:
– Это импортный экземпляр! Что вы наделали!?
Потом он более внимательно осмотрел наши атлетические фигуры и сник.
Забегало по цеху большое начальство, долго совещались, но нас не трогали, хотя я напарник ожидали, что мало нам не покажется.

Мастер мог послать четверых самых крепких бездельников, но, видимо, для любых его работников такое задание – семечки. Ему и в голову не пришло, что мы не того телосложения, да плюс к тому не учел, что мы весь год до этого тяжелее авторучки ничего не поднимали.

Тогда я чувствовал себя виноватым, но только в своем слабосилии. Теперь, повзрослев и кое-что в жизни повидав, я понимаю, что вина моя глубже.
Думать-то надо! Хотя опять есть свое «но». Меня в школе и даже в институте учил кто-нибудь думать? Задание ставили, задачи давали, экзаменовали охотно, проверяли, умею ли я думать, но как надо думать, ни один учитель и педагог не объяснил.

Я задумался об этом, когда сын ходил в школу. Задают выучить стихотворение, а как надо учить, не объясняют. Кто запомнил – пятерочка, кто учил, но не запомнил – двоечка, и учи снова. Думаю, до сих пор многие учителя не объясняют детям, как надо учить стихи. Их самих этому не учили ни в школе, ни в институте.
Я засел за специальную литературу о памяти, выудил оттуда методику, объяснил сыну один единственный раз, и с тех пор у него проблем со стихами не было.

Научиться думать до хорошего среднего уровня еще проще, чем запоминать стихи. Надо приучиться задавать себе простые глупые детские вопросы: зачем? для чего? куда? и так далее. Под таким углом зрения я должен признаться, что единственным человеком, который учил меня думать, была мама. В детстве она часто спрашивала: «Зачем ты это сделал? Ты представляешь, к чему это может привести?». Жаль – не доучила. Методы были правильные, но мама не предусмотрела, что на заводе мне придется поднимать тяжести, и не научила применять эти методы во всех случаях жизни.

Если бы на заводе я задал сам себе пару глупых детских вопросов: «Почему не применяют подъемный кран? Зачем надрывать живот этой дурой? Зачем и кому она нужна?», возможно, я бы тогда не бросился выполнять задание, а пристал бы к мастеру для получения информации. Если бы я узнал, что она для экспорта, до меня бы дошло, что решать надо другую задачу.

Главное – не поднять, а не оцарапать, не нарушить внешний вид. Такую задачу я бы ни за что не стал решать. Она не по моим бицепсам. В крайнем случае, я бы смирил гордыню и не поленился позвать крепких хлопцев, изнывающих от безделья. Они бы эту дуру водрузили без потерь ее имиджа, а я бы командовал со стороны. Это нормальное инженерное решение. Задача состоит не в том, чтобы поднять именно моими хилыми мышцами, а в том, чтобы не содрать шкуру с аппаратуры.

В школах задают решать задачи. Одни ученики увиливают от них, поскольку задачи им уже не по зубам, другие бросаются решать. Первые поступают разумнее. Ни одну задачу в жизни не надо решать! Это глупо, нерационально и неправильно. Задачу надо анализировать! Это значит – задавать простые детские вопросы. Откуда? Куда? Зачем? Почему? О чем речь? Что хотят? И так далее. И приказания не надо исполнять бездумно. За редким исключением.
С крутой горы вы едете на велосипеде, а вам кричат: «Примите немедленно вправо!». Такие приказания есть смысл выполнять не раздумывая. Если начнете задавать глупые вопросы: «А почему я должен принять вправо?», торчащий из кузова мчавшегося грузовика хлыст дерева, который мотает из стороны в сторону, совершенно справедливо шлепнет вас по затылку, и вы уже ни о чем никогда не спросите. Но это единичные в жизни ситуации.

Когда пытаются сразу решить задачу, ее решают с неполной информацией, с непонятыми условиями и ограничениями, с извращенным о ней представлением. Когда же задают детские вопросы, выясняют все обстоятельства, получают полную картину событий, происходящих в задаче. И тогда не надо ее решать, она сама раскроется.

Научить думать – это приучить к дисциплине поведения при столкновении с проблемой, и, в первую очередь, научить задавать вопросы, чтобы увидеть и связать все нити воедино.
Чтобы взойти на вершину, мало уметь ходить. Для этого еще много чего нужно. Но, если человек не научился думать, ему и на бугорок забраться сложно.


Как учить стихи?
Работа учит смыслу сразу,
а от зубрежки знаний ноль.
Работа нам питает разум,
зубрежка – головную боль.

Автору в школе, за исключением одного стихотворения, не пришлось учить стихи. Я их уже знал. Моя сестра старше меня. Ей стихи давались ужасно тяжело, поскольку учила она их совершенно неправильно. Она много раз читала текст с листа, потом пыталась повторить. Запнется, снова читает с листа несколько раз и так далее. Когда она читает по памяти и запинается, я мысленно стихи воспроизвожу и мысленно ей подсказываю. Подсказывать вслух мне запрещено – она злится.

Оказалось, что я их невольно учил правильно и легко запоминал, а она – нет. Одно стихотворение составило исключение. Она учила письмо Татьяны к Онегину, а мне пришлось учить письмо Онегина к Татьяне. Я учил тем же дурацким способом и на своей шкуре познал, какое это каторжное занятие. Я доходил до строчек,

Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я…

перескакивал почти к началу: «Случайно вас когда-то встретя…» – и не мог выбраться из этого заколдованного цикла. Конечно, учил по частям. Конец со строк: «Боюсь: в мольбе моей смиренной…» – как отдельное произведение помнил, а подряд воспроизвести – не получалось.

Единственное стихотворение, которого я боялся на выпускных экзаменах, а шел на золотую медаль. Не сомневайтесь, именно это произведение мне попалось в билете. Читаю в холодном поту, а все мысли – сейчас провалюсь. Дохожу до злополучного места. Хоть убей, не припоминаются строки: «Боюсь: в мольбе моей смиренной…». В голову нагло лезут строчки начала цикла: «Случайно вас когда-то встретя…».
– Хватит, достаточно, – говорит учительница, и я спасен.
Не надо учить по частям, не надо много раз читать с листа. Это две самые грубые и распространенные ошибки. Прочел несколько раз от начала до конца, чтобы читать, не спотыкаясь, и хватит. Кончена зубрежка, начинается работа – активное запоминание всеми инструментами памяти.

Воспроизводишь текст от начала до конца по памяти с подглядыванием или с подсказкой, стараешься вспомнить, не можешь – подсмотри. И так много раз, пока не пойдет без запинки. Сначала кажется, что ничего не помнишь – ужас, но с каждым разом количество остановок резко сокращается.

Есть люди, у которых фотографическая память. Им достаточно увидеть текст, присмотреться к нему, и они фотографируют его в своей памяти. Основная масса запоминает на слух. Запоминание должно быть осмысленной работой, а не механической зубрежкой. Тогда оно прочно.