Неуклюжи, 29 Банальная история

История эта банальна и никому, боюсь, не интересна.

 В личности моей существует определенный перекос:  относясь с дичайшим  недоверием к любым  сообществам, организациям и сборищам, я склонна  доверять самым неприятным личностям. Вижу все недостатки, ужасаюсь, но неизменно уговариваю себя: у него было тяжелое детство,  на самом деле - в глубине души - он не такой. Надо дать второй шанс. И ещё один. И ещё.

Да что там жаловаться? Покажите мне  женщину, хоть раз в жизни не попавшую в ловушку под названием "мягкосердечная идиотка".

Я понимала, что мои отношения  с Шефом -  нелепая затея, но слишком дорожила нашим совместным  музицированием.

 Его же чувства ко мне я даже по прошествии десятка лет не могу понять и  внятно описать : смесь преувеличенного,  раболепного поклонения и постоянное желание содрать с головы корону,  которую сам же туда и водрузил.

Иногда Шеф хвалился мною как дорогой игрушкой перед иногородними гостями - музыкантами. Я всегда подозревала, что гости, сосредоточенные на своих внутренних мелодиях, вряд ли понимали, чем их хотят удивить.

Похваставшись, он пугался, что я зазнаюсь  и  восгоржусь -  и  отправлял меня убирать огромный зал перед концертом. Ругался и язвил, когда я не  успевала одновременно делать несколько дел. В последние годы я довольно ощутимо на него злилась - с какой стати я вообще должна этим заниматься? - но почему-то  никогда не отказывалась делать что велено. Продолжала  тянуть  лямку.

До сих пор я спрашиваю себя иногда: что это было? Как получилось, что взрослая независимая женщина продала отличный загородный дом и увезла детей  в гнилые городские трущобы? Вероятно, колдовские чары  этого человека и магия места лишили меня сил и умения произносить волшебное слово "нет".

Остальные девушки-органистки из свиты Шефа, бывшие закадычные подруги, понемногу начали презирать меня за неумение давать отпор его возрастающим требованиям. Да оно и понятно - кто же будет всерьез уважать уборщицу?

Теперь меня уже не звали в компанию - видимо,  перемывали косточки за спиной. Передо мной демонстративно захлопывали дверь, оставляли на столе немытую посуду - мытьем, ясное дело, должен заниматься специальный персонал. Не концерты же ей петь, убогой?

 Чувствовала я себя в те годы плохо - сказывались последствия микроинсульта, пережитого в процессе развода, незамеченного и непролеченного в суете важных повседневных дел.

 Помню, поверхность земли казалась мне зыбкой и  волнистой - чтобы идти вперед,  приходилось закрывать глаза. Дверной проем виделся чуть левее, чем в реальности -  я всегда задевала плечом косяк и постоянно ощущала себя побитой собакой.

Смутно ощущая, что влипла, я не знала, как выпутаться из этой странной паутины. В тот момент я впервые начала понимать  людей, оказавшихся в религиозной секте и не имеющих воли вернуть себе свободу.



Вокал по соседству


Итак, теперь я жила по соседству со своей маленькой главной героиней, которая наотрез отказалась переезжать  к матери даже после возвращения той из Германии.

 Учиться Кира перешла в ближайшую гимназию, всё свободное  время, пока  прабабушка репетировала, проводила у нас  в концертном зале или в учебном классе.
 
До органных педалей ее короткие ножки не доставали, поэтому она рьяно пыталась овладеть навыками игры на клавесине. Шеф не гонял ее от старинного инструмента - ценил отношения с прабабушкой  Елизаветой, - но и не особо привечал. Детей он, кажется, не любил.

Выполняя нудную хозяйственную  работу, я часто беседовала с девочкой и довольно скоро узнала от нее всю историю ее короткой непростой жизни.

В какой-то момент я услышала, как она тихо напевает. Голос был чистейший, хрустальный, очень подвижный и выразительный. Я предложила позаниматься с ней вокалом. Она с восторгом согласилась - и  наши общие дела резко пошли в гору.

Мы влияли друг на друга в равной степени: Кира изучала техническую сторону подачи звука, я же постепенно начала перенимать ее удивительную стойкость и умение неуклонно гнуть свою линию, отстаивать собственные  интересы...Это привело к закономерному развитию событий.