Спелые яблоки

I

     Молодой человек ехал в поезде и смотрел в окно. Пассажиры в купе беседовали, а он не встревал в их разговор.
     За окном мелькали столбы и провода. Постоянно менялся пейзаж: то жнивы, по которым разгуливали чёрные птицы, суетливо выискивая зёрна; то луга с редеющей травой; то деревья, одинокие и полуобнажившиеся. Вот поезд сбавил ход и, подойдя к маленькой станции, остановился.
     Выйдя из душного вагона, молодой человек почувствовал себя опьянённым свежестью здешнего осеннего воздуха. На перроне маленькой станции сидели рядком торговавшие старушки. Они предлагали за умеренную цену садовый урожай. Пассажиры выскакивали из вагонов, остановка была короткой, и сразу набрасывались на яблоки, крупные и румяные. Молодому человеку тоже захотелось купить полдюжины яблок, но поезд дёрнулся и тронулся с места; он поспешно возвратился в вагон.
     Напротив его места сидел теперь другой пассажир. Молодому человеку почему-то казалось, что они уже где-то виделись. Он пытался вспомнить, но напрасно. Редкая седина украшала волосы пассажира, придавая его облику статность. Густые брови были нанесены на умное лицо выразительными штрихами. Несмотря на возраст, в голубых глазах сохранилась молодость, и они по-прежнему оставались живыми, добрыми. В наше время редко встретишь пожилого человека, который сохранил в себе жизнелюбие.
     На столике стояла небольшая плетёная корзина с яблоками – они словно специально выбраны и разложены художником-живописцем, который желал запечатлеть их на холсте. Желтизна мягко переходила в румянец, точно такой, как на щёчках стыдливой девицы. Яблоки источали густой спелый аромат, который заполнял купе. Пассажиры с наслаждением вздыхали его, искоса поглядывая на корзину. На молодого человека нахлынули воспоминания...

II

     Он ехал в деревню, чтобы навестить бабушку – добрую и приветливую старушку. У неё он гостил лишь однажды: давно, ещё в детстве, и тоже осенью. Помнится, что иногда целыми днями пропадал в окрестностях деревни, неизвестно где. Бывали дни, когда мальчишки украдкой проникали в чей-нибудь сад. Здесь каждый двор – яблоневый сад. Таких, как он, проказников хозяева не спешили гнать, так как точно знали, что и их дети промышляют тем же. Воровскими вылазками он оставался доволен, но чужие яблоки никогда не казались ему вкусными. Вот у бабушки – совсем другое дело! Помнится, как помогал ей собирать плоды в её саду. Они казались ему очень крупными и тяжёлыми. Собирали их бережно, укладывая в бабушкин передник. Затем уносили в сени и там аккуратно раскладывали по небольшим деревянным ящикам в тонкие, свежие древесные стружки, чтобы не побить, а небитые яблоки хранятся долго.
     В дни, когда внук находился далеко от бабушки, в городе, когда за окнами трещали морозы или завывала вьюга, он с большим наслаждением пил чай с яблочным вареньем, привозимым бабушкой из деревни. И в те минуты, минуты зимних холодов, он мысленно уносился обратно в деревню, в те осенние дни, когда он чувствовал себя таким беззаботным и особенно счастливым. Уже от одного воспоминания о том золотом времени становилось необычайно тепло на сердце.
     Так, трепетно перебирая всё это в памяти, молодой человек смотрел на яблоки в корзине. Видимо, чувствуя его желание их отведать, пожилой человек пододвинул к нему корзину.
     – Пожалуйста, – предложил он, – пробуйте...
     Предложил он и другим пассажирам, но они отказались. Поблагодарив, молодой человек смущённо взял большое наливное яблоко. Но через мгновение переборол искушение, осторожно положив его на прежнее место. Казалось, пассажиры были благодарны ему за это.
     Поначалу ехали молча, но вскоре разговорились. Пожилого собеседника звали Николаем Андреевичем. Выяснилось, что у него имеется свой большой яблоневый сад, а эти яблоки везёт он внуку, который приехал из города и уже несколько дней гостит у него.
     – Не хочу срывать свои раньше времени, – говорил Николай Андреевич, – ещё не спелы. Пускай поспевают. Ежели яблоки сорвать раньше времени, то в итоге вкус окажется не таким: кислят, горчат и питательность иная.
     К радости, выяснилось, что Николай Андреевич живёт по соседству с бабушкой молодого человека...
     Наконец тот стал припоминать, где он мог видеть его раньше. Так за оживлённой беседой они и не заметили, как прошло время. Поезд медленно сбавлял ход, вскоре заскрипел тормозами и остановился.
     – Ну что, Александр, – обратился Николай Андреевич к молодому человеку, – вот и приехали, вспомнишь былое.
     Они вышли из вагона. Воздух, наполненный дождевой пылью, освежал дыхание. На улице было малолюдно и тихо... Николай Андреевич молча нёс корзину с яблоками. Молчал и Александр, испытывая беспокойство, странное волнение. Такое происходило с ним всегда, когда он соприкасался с чем-то сокровенным, тем, что так мило сердцу. В эту минуту он почувствовал себя виноватым за то, что истинную красоту природы обменял на каменное, во многом бездушное место, где люди зачастую уподобляются маленьким, затерянным и отчасти ничтожным существам.
     – А здесь ничего не изменилось, всё как прежде, всё узнаваемо, – с волнением признался Александр, и сердце забилось сильнее.
     Николай Андреевич молчал – умолк и он; действительно, в такие минуты лучше следует помолчать.

III

     В лицо хлынул поток пронизывающего ветра, заставивший двух путников вздрогнуть.
     Медленно, но неудержимо сгущались сумерки. Они вдвоём шли по кривой длинной улице, где жили и бабушка Александра, и Николай Андреевич. Молодой человек теперь не ждал, когда сосед заговорит, а, напротив того, боялся, что нарушится хрупкий мир в душе, состояние трепета и восторга. Мужчины, погружённые в свои мысли, не сразу заметили, как вышли из сумрачной глубины улицы три высокие фигуры. Приближаясь, они вырисовывались более отчётливо. Это были молодые люди, скорее даже подростки. Самодовольные и подгулявшие, появились бог весть откуда, искали, по-видимому, какое-нибудь приключение, не требующее ни отваги, ни большого ума. Александр заметил, как один из них бросил небрежный взгляд на корзину с яблоками и ускорил шаг. В глазах подростка проявилось что-то нечеловеческое, дикое. Александр невольно подался вперёд, полагая, что может отвлечь его от яблок. Но тот, подойдя, без слов грубо оттолкнул молодого человека в сторону.
     – Что вам нужно, молодые люди? – с волнением проговорил Николай Андреевич.
     – А ничего, дедуля, – ответил тот и вырвал у него из рук поклажу.
     Несколько яблок выпало из неё и, глухо ударившись о землю, покатилось по грязной дороге. Раздался смех, грубый, какого никогда ещё в своей жизни не слышал Александр. Все трое быстро исчезли где-то в глубине вечерней, сумрачной улицы. Исчезли как призраки – так же, как и появились.
     Александр стоял в полной растерянности, а Николая Андреевича пробирала нервная дрожь... Чувство беззащитности и беспомощности угнетало их больше, нежели само случившееся.
     – Вот как бывает, – говорил дрожащим голосом Николай Андреевич, – но пойдём дальше, немного совсем осталось.
     Они прошли остаток пути, не проронив ни единого слова. Сердце так и колотилось в груди Александра, точно рвалось, возмущаясь и протестуя... Наконец они простились – и разошлись. Николай Андреевич направился к себе, а Александр – к бабушке. Поднимаясь по крутым ступеням высокого крыльца бабушкина дома, он оглянулся. Николай Андреевич открыл калитку и проследовал в сад. Александр тоже зашёл в дом.
     Бабушка, конечно, обрадовалась неожиданному появлению внука. Как и тогда, при первой встрече, она развела руки в стороны и летела к нему, словно птица, расправившая крылья, чтобы обнять и расцеловать. Тогда, мальчишкой, он стоял в её объятиях, радостный и смущённый. Но в этот раз внук не испытывал радости. Но старался не огорчить старушку, скрывая своё скверное настроение.
     Весёлая, подвижная, живая, как и тогда, она первым делом выставила на стол яблоки. Затем суетливо забегала по дому – и стол становился с каждой минутой богаче. Накрыв его, она сама уселась за стол и приступила к расспросам о городской жизни. Рассказывал внук неохотно. Да и старушка, похоже, расспрашивала его так просто, заметив его дурное расположение духа и пытаясь оживить разговор, который, к огорчению бабушки, не складывался. Но вот угасала и она. Весь вечер, будто чужие, они почти не разговаривали.
     Александр сидел у окна, которое выходило в сад. А сад темнел. Но и туда молодого человека не тянуло в этот вечер. Но знал, что настанет завтра, и он обязательно снова будет радоваться, как радовался в детстве.

IV

     Николай Андреевич возвратился из сада, но с другой корзиной, наполненной яблоками. В доме у него стояла тишина. Её вдруг нарушил радостный детский крик, когда он вошёл.
     – Дедуля мой приехал! – обрадовавшись, бросился внучок к нему в объятия и с упрёком добавил: – А почему ты, дедуля, так долго не приезжал?
     Дедушка вместо ответа поцеловал внука и, отдавая ему корзину с яблоками, улыбнулся через силу.
     – Это тебе, дружок, – сказал он.
     Внук от радости забыл поблагодарить дедушку и, выбрав самое крупное и красивое яблоко, надкусил его. Николай Андреевич вновь улыбнулся и ушёл в другую комнату, сел в кресло, и провалился в темноту. А внук ел яблоки и радостно выкрикивал:
     – Дедуля! Дедуленька, а яблоки-то спелые!
     Но дедушка его не слышал... Стемнело. На стёклах появились капли дождя. Их становилось всё больше и больше, и вскоре они, сливаясь, уже стекали вниз бесчисленными потоками.
     Так начинался дождь... Только на следующую ночь он утих.