Чудесная Рождественская ночь. Об игумене

Глава 9. Лариса Розена "Долгая беседа подходит к концу или новая Шахерезада". Воронеж,1999, ЦЧКИ; Екатеринбург, 2021, Ридеро. Стихи из книги: Лариса Розена "Как Божий мир красив", Воронеж,1999, ЦЧКИ, Екатеринбург, 2021, Ридеро. Повторяется на Дзэне на  моём канале "Чудачка", как перейти смотри сноску внизу: Ссылки на другие ресурсы.


  Глава девятая.
         
Чудесная Рождественская ночь. Об игумене.

Посвящается Б.М.

Рассказ получился неплохой, решила она. Игумен немного помог. Когда он позвонил, она предложила ему послушать уже в готовом виде. Назывался он: «Чудесная Рождественская ночь»:
Зима. Морозец. Сыплет реденький снежок. Улицы становятся белёсыми. На землю ложится тихая нежность, растворяя душу. И, кажется, - прозрачная песнь звенит в воздухе, взывая ко Господу. Настоящая Рождественская ночь!
Оторвав взгляд от окна машины, лидер страны задумывается. Он сидит в мягком глубоком кресле, руками держась за подлокотники. Его волевое лицо, с едва уловимыми складками на лбу обращено вниз. Глаза глядят непроницаемо, как всегда. Такой взгляд и независимое поведение сразу привели в восхищение его западных коллег, когда он впервые появился на арене европейской дипломатии.
Но сейчас ему не хочется думать о делах и политике. Хочется расслабиться. Он отбрасывается на спинку сиденья. По его широкому лбу, по взгляду и позе видно – он думает о чем-то своем, личном, важном. Его мысли полностью сосредотачиваются на духовном.
Однажды его спросили: «Как Вы пришли к Богу?». Тогда он ответил: «У каждого человека должна быть какая-то моральная основа. И если Бог есть, то Он должен быть в сердце».
Но, все-таки когда, он пришел к Богу, по-настоящему ощутил Его присутствие? Может, когда был с делегацией в Израиле, в храме Воскресения Христова? Это был необычайный храм. Казалось, он соединял в себе земное с небесным. Здесь забывалось о мирском. Время останавливалось, ощущалась вечность. Пораженный, с замиранием сердца смотрел он на надтреснутую колонну перед входом, место страданий Господа, Гроб Господень. С волнением душевным обратился он тогда к Всевышнему и, благоговейно поцеловав, надел на шею крестик, данный ему мамой для освящения в этом храме. С тех пор и не снимает. И это произошло уже в зрелом возрасте, в детстве же не носил.
По-разному Бог входит в сердце человека. Вот митрополит Антоний Сурожский рассказывал, что совсем не верил. Но, в 15 лет стал читать Евангелие и почувствовал – Господь стоит рядом. Он же говорил: «Бог ставит об одном вопрос: ты был человеком, или ты не человек?». То есть, не надо фарисейства и показухи, важно одно – откликается ли сердце на чужую боль…
На Руси всегда это понимали и старались помогать несчастным и обездоленным. Вот и там, в загородном храме под Воронежем, куда он едет на Рождественское Богослужение, скольких беженцев приняли, скольких бездомных детей отогрели! Как говорил писатель Лесков: «У нас Христос за пазухой, нутром, душой чувствуем Бога». Можно только восторгаться – какие в стране душевные люди. Очень хорошо, что почти каждый год на Рождество он ездит в отдаленные храмы России, там по-настоящему познаются они.
Тихая напевная музыка второго концерта Рахманинова полилась из приёмника. Как много говорила она сердцу о родине, как тосковал композитор о ней в эмиграции… Ну куда ж без России!
                *****
Наконец приехали и попали в сказку. Белый нарядный храм резко выделялся на ночном фоне. Яркие длинные лучи от освещенных окон падали на снег, зажигая его всеми цветами радуги. Луна тоже присоединялась к этому сиянию и щедро проливала жидкое серебро на окружающее. Какая благодать!
В храме, куда они вошли, было многолюдно, пахло греческим ладаном, сосной. Иконы отливали тёмной позолотой, лампады – лазурью, рубинами, изумрудами. Его взгляд привлекла Иверская икона Богородицы, висевшая слева от алтаря. Он подошел к святыне. Радость, волнение и что-то еще тихое, тёплое заливало сердце. Так он и стоял, замерев перед ней.
Икона эта имела интересную историю. После революции в России уничтожались храмы, монастыри, иконы, церковная утварь. В Красном Селе под Воронежем одну за другой сжигали святыни. А когда очередь дошла до этой Иверской, к солдатне подбежала маленькая девочка и попросила отдать её - ей. Солдаты растерялись. Но один пожалел плачущую кроху, взвалил ей на спинку икону и велел быстрее уходить. Так она заскользила все вперёд и вперёд…
Прошло много лет. На Руси наступило удивительное время. Храмы восстанавливались, возводились новые, за веру в Бога не сажали, не расстреливали. Страна жадно принимала слово Господне. И уже дочь той девочки вернула икону в храм.
Все, кто видели святыню, нарадоваться не могли. Казалось, попроси что-либо перед ней у Божией Матери, Она исполнит. Молиться перед чудотворной иконой было легко и благодатно. Написана она была на Афоне.
Лидер страны поставил перед ней свечку. В душе затеплились чудесные строки:
«Увидел я как пламенеет
И плачет тонкая свеча.
Перед Всевышним слёзно млеет
Молитва льётся горяча…
На Рождество стоял я в храме
И ощущал, что рядом Бог.
Казалось, был он между нами.
Из сердца рвался тихий вздох.
Боже мой, какие слова на сердце ложатся!»
Он еще сильнее почувствовал трепетную любовь к своему народу, всей ненаглядной России. И с ещё большей силой понял свою ответственность перед страной.
Когда хирург держит в руках сердце человеческое, живое, трепещущее, беззащитное, то старается не навредить, помочь. А глава России держит в руках сердце всей страны – верующих и не верующих, злых и добрых людей, тех, кто от него зависит, – целый живой организм. Какая ответственность! Нельзя ошибиться, сделать больно, а только как необходимо, полезно. Тяжким бременем лежит судьба всей страны на его плечах. Как же устоять без помощи Бога, чтоб работа была не в проклятие всего рода? Нет любви большей, чем душу положить за други своя – жизнь отдать за других. Придётся ему и свои жертвы принести ради своего дела, и он это понимал. Правда, у него отличный заместитель и прекрасный аппарат, и они обладают большим опытом и мудрой проницательностью, не менее его, но на них не лежит такая ответственность, как на нём.
Едиными устами и единым сердцем молился президент страны в храме со своим народом:
«Милая, любимая Родина! Как прекрасны и величавы твои просторы, доброта и мужество населяющих тебя людей! Господь, обними Россию и её народ Своей любовью, сохрани и помилуй!».
О, Родина, о, Русь Святая!
Тебя люблю, благословляя,
Люблю поляны и леса,
И с синей грустью небеса,
И реки полные игры,
И счастье утренней поры,
Церквушек хоровод святой,
И благовест их золотой,
И паутинок дух осенний –
Воспоминание продлений.
Метель и песни зимней вьюги,
Снежинок лепет и игру,
И мягкость ласковой подруги.
И хрупкость вёсен поутру.
О, ненаглядная, родная,
Святая Русь, полная огня,
Главу склонила, собирая
Все силы будущего дня!
Ещё давно, когда он услышал это стихотворение, и песню:
«С чего начинается Родина? / С картинки в твоём букваре, / С хороших и верных товарищей, / Живущих в соседнем дворе…», затронувшие душу, он решил всю свою жизнь посвятить Отчизне. И теперь, став главой государства, его твердая рука уверенно сжимала руль огромного государственного корабля, и тот спокойно плыл по бурным водам политики. Сколько уже с тех пор дорог перехожено, сколько перевидано и сколько еще предстоит сделать!               
                *****
И здесь, в эту Рождественскую ночь, обо всем уже успел позаботиться президент. Поздравил прихожан с Рождеством, осмотрел помещение церковно-приходского дома, поблагодарил настоятеля церкви за восстановление храма, подарил детям из приюта кремлевские подарки.
Этот момент был очень трогательным. Он вдруг вспомнил себя маленьким, как мечтал об отличном перочинном ножичке с пластмассовой ручкой. Мечтал и не решался сказать родителям, жалел их. Денег на развлечения не было, надо было их тратить на более важные вещи. И каждый раз, когда он проходил мимо магазина, где продавался желанный ножичек, думал, что когда-нибудь купит его…
Увидев сияние на лицах детей из приюта, потерявших родителей, живущих на чужбине, он еле сдерживал свои чувства. Ах, как приятно дарить и видеть ответную радость на лицах других! Это намного дороже, чем брать!
На душе у главы государства потеплело. На память пришёл сон русского святого Иоанна Кронштадтского. Он где-то прочитал об этом. Во сне святой Иоанн видел у Престола Божия последнего Российского царя Николая II. Господь держал в Своих руках две чаши и объяснял: в одной – спасение царя с семейством, но гибель России, в другой – их гибель, но спасение страны и надо выбрать одну из них. Царь выбрал вторую чашу и выпил её до дна.
И лидер страны отчетливо осознал, что поступил бы также, пошёл до конца во благо и счастье своего народа, страны…
                *****
Так закончилось его пребывание на ночном Рождественском Богослужении в чудесном храме Покрова Пресвятой Богородицы.
И вновь дела, дела и заботы…
А на улице всё ещё падал и падал редкий снежок, обнимая и убаюкивая уставшую землю, напевая ей нежную колыбельную в удивительную рождественскую ночь!
Игумен внимательно выслушал прочитанное, и неожиданно стал говорить Татьяне неприятные вещи. Закончил тем, что не велел посылать рассказ лидеру страны, придирался к самой писательнице, язвил. Она уже укоряла его ранее по поводу неоправданно обидных слов в её адрес, но, увы! Татьяна вновь не выдержала, и парировала:
-Да Вы просто не желаете, даже боитесь, что я буду иметь какой-то успех! Но я делала этот рассказ с целью – показать людям, что наш президент – заботится о нас и бережёт! И чтобы мы ценили это, - и она, досадуя, отключила телефон. Поссорились. Она расстраивалась от его колкостей, не зная как себя в таких случаях вести. Знакомая объяснила, - виновата его болезнь. Человек при таком заболевании сам не рад, что говорит другим резкости, потом сожалеет и мучается. Татьяна задумалась: «Почему же он сдерживается с магнатами, опекающими его? Потому, что получает от них неплохое вспомоществование? Значит деньги всему голова, они правят бал. И что уж тут на него обижаться! Надо просто терпеть. Он без квартиры, образования, болен, уже нелегко крутиться в бешеном водовороте жизни, держаться на плову! Все мы бездомные дворняги в этом огромном мире, закатывающем нас в асфальт, не исключая желающих приобрести хорошую масть и породистость». И Татьяна вдруг вновь решила, что он – «маленький принц», нуждающийся в её поддержке. А может, он желает найти близкого по духу человека? Отношение к нему у неё действительно было двойственным. Его друзья отзывались о нём, как о добром, богобоязненном священнике. Ей он тоже стал казаться умным, добрым, не примитивным, но, вместе - сложным и противоречивым. Татьяна вспомнила, как однажды рассказала игумену, что ей нравится читать Псалтирь:
-Представляете, некоторое время не читала, а взяла в руки, и такое ощутила, будто Бог руку приложил к моему сердцу, стало тепло и спокойно.
-Так Вам нравится молиться по Псалтири? Приходите в мой храм, будете читать Псалтирь по заказанным на помин именам.
-Хорошо, приду.
Сначала всё шло неплохо, но потом начались интриги, неурядицы, подсиживание, одним словом – искушения. Писательница не очень ладила со здоровьем и на фоне такого неприятия заболела. Игумен не защитил её от склок, был недоволен её болезнью. Проявлялось это очень бурно. И Татьяна вновь изумилась, так кто же он? В храме, где она начала работать, тоже слышала хорошие отзывы о нём: добрый, весёлый. Раньше они даже трапезовали после службы вместе с прихожанами. Но вскоре служащим храма представилось, что прихожане их объедают, хотя те всегда приносили с собой свои продукты и совместные трапезы прекратились.