Заблудшие сны. Россыпи. ч1

Своды старого кафе были мокры и приземисты. Выложенные из массивных камней в арочные тёмные коридоры, они скапливали влагу в большом изобилии и отдавали её на головы притихшим посетителям или случайно забредшим зверькам с огромной радостью.  Оставшиеся не удел капли объединялись в журчащие ручейки и тихими змейками струились прямо по стенам, исчезали в подпол в стыках плит, сверкали в неожиданных местах фонтанчиками, образовывали маленькие бирюзовые озерца и однажды, кто-то уверенно заявлял, что видел в «Мокром кафе» всамделишний водопад. Правда он быстро испарился и снова стёк по стенам лиловой рекой.

Проверить или опровергнуть слова посетителя никто не вознамерился по одной причине, что вода в «Мокром кафе» была хозяйкой собственности и главным поваром, а оценивать, предполагать, тем паче- придирчиво исследовать действия повара – риск лишить себя таинства блюд. Подобными глупостями никто не интересовался, входной билет в «Мокрое кафе» выигрывали в лотерею, тщательно берегли, к поведению воды относились предупредительно и даже, где необходимо, полностью закрывали глаза на жгучие шалости. Попасть в заведение считалось огромной удачей, а таскать удачу за хвост, обижая- дураков мало.

Рыжая восседала на высоком барном табурете, в чем-то прозрачном, почти отсутствующем, едва накинутом и нагло распахнутом, закинув умопомрачительные ноги, сбивающие на повал, на встречный барный табурет.
 
Жуткая безвкусица, вульгарщина массивных золотых цепей и чудовищных украшений, захлёстывающие феромоны, тащили неопровержимо за поволокой раскосых глаз в дикую ночь, в обвал запретов, разврат, в пьянящую красоту и безудержность.

Она лениво повернула голову, заметив нового посетителя, сделала вид, что спрятала под кисеями палантина томно налитую грудь и вытянула из-за пазухи старую исчирканную курительную трубку.

Боги, запах и пряность полынного табака тисовой трубки с головой феникса знало мироздание! Вся Вселенная! И ноги рыжей едва затмевали округлость артефакта и горечь полыни в сознании гостей.

Гость приблизился, кивнул, галантно снял глянцевые орудия пыток окружающих - ноги дивы -со второго табурета, уселся напротив. Рыжая выпустила в лицо ему полынное зелье, кольцо в форме листка клевера, произнесла:
 
 -Явиться сюда в образе мужчины моего личного сна- пожалуй самая оригинальная из всех известных как бы милых твоих выходок, кои посчастливилось наблюдать. Чем обязана на этот раз? Кстати, рюкзак можешь скинуть в угол, вода не замочит его, сегодня она тихая и в учтивом настроении.

- рад видеть тебя, - мужчина поставил на пол красный рюкзак, откинулся, в полглаза по диагонали изучая меню. Молча указав рукой в нужную строчку, сделав бесшумный заказ невидимому официанту, повернулся всем корпусом к рыжей, обязательно ответил на вопрос развёрнуто:

 «Пришлось использовать мой образ солидного мужчины из твоего сна, иначе бы хозяйка заведения просто не впустила. Ведь вы с ней - давние подруги по волшебству, и она наверняка в курсе, как злишься на меня. Кто вопил на всю вселенную: «не хочу больше видеть, уходи- не подходи, убирайся»? Проникать в трубу, по привычке, счел в данном случае и не разумным, пришёл поговорить в «сновидческой униформе», даже рюкзак прихватил, видишь, выкладываю всё как на духу, ни единого секрета».

Рыжая фыркнула и порывисто опрокинула в себя стопку текилы.

- вишь ты, дипломатия с политесами «сновидческая униформа… мой рюкзак…откровения» … как же, ага, поверила, может и вправду заклясть уж тебя, чтоб рубануть на хрен узел…вожусь тут с тобою, вожусь, сплошная морока- толку ноль.

И вопреки ногам с тисовой трубкой, мрачно сплюнула на пол. Девка-биндюг.

-эмммм, - гость лучезарно улыбнулся, - ты сегодня явилась пираткой? Или вас принято называть велеречиво: о, неотразимая, постигающая глубину океанов и шторма морей, бесстыжая флебустьерка?

-хрен знает, - рыжая взбила рукой алую гриву, - всё однозначно: внутреннее равно внешнему, каково состояние- таков образ наяву. Когда я была гномом, общаться с тобой -сущее наказание. Вурдалаки с коромыслом через плечо. А здесь вообще-то совсем по иным своим делам, и замечательно-огненно себя чувствую, с текилой и в пиратках, чёрт побери, так что – выкладывай, зачем пришел и пошли ругаться заново, жизнь- сволота!

- с этим трудно не согласиться, про «замечательно-огненное буйство пиратки», - улыбка гостя расползлась до чеширской, затронув стены и потолок, - но, Счастье моё, ты опять всё перепутала, дымящая голова. Будучи рыжим гномом, во сне, ты выписала мне приглашение в место судьбы- «Мокрое кафе», упомянув раз 100 между строк, что «заклянёшь меня, Если я не явлюсь; что дело столь важное, будто не терпит секундных промедлений; что рассказать можешь исключительно лично; чтобы я заранее готовился чувствовать себя жутким мерзавцем и знал, какой отъявленный негодяй». Вот, пришел знать и чувствовать. Готов воспринять и порадоваться, по возможности исправить, утвердиться или искупить, по ходу разберёмся. Только девочка моя при пробуждении похоже забыла о порыве, что важного хотела сообщить, и останется тайной, от чего бумага сновидений свернулась бы от ужаса?

- знаешь, за редким исключением, как сейчас, все сны и ночи, наполненные тобой, начинаются и заканчиваются двумя фразами и всего одним действиям. «Не отпущу», «выходи за меня замуж», объятия, ласки, поцелуи. Сначала сзади, со спины, потом к лицу лицом. Вовсе не про тайны ребусов, для разгадывания которых приглашаются в «Мокрое кафе». Так что убирайся к чертям, понял?

- снова ерунда? – гость неподдельно огорчился, - что ж такое в самом деле.

- да, ко всем. И потом сиди, и кайся, разбивая лоб до зари!

- о камень? – неожиданно собеседник проявил основательность. Это был известный трюк ветров: растащить суть дела на лоскутки, нитки, детали, перекрутить акценты, сместить смысл дела в абсурд.

- о камень, о веретено, о дно морское…и не вздумай тут приёмчиками мне голову морочить, заклятье наложу

- уже было, про заклятье. Постоянно причем. По всем причинам, при том, странным и противоречивым друг другу. Однако, радость моя, ты ведь не можешь всю нашу бессмертную дальше жизнь на меня дуться? Давай, как встарь, помечтаешь о «левой в поддых», и придумаем выход?

- перебьёшься, - дива соскочила с табурета, сбросив с плеч палантин, обозначавший одежду. Кисей слетел к ступням. Под ним едва проступили полоски, прикрывавшие негу, под ними- страсть.

Рыжая обвила руками плечи мужчины, прильнула к нему, в любой момент грозящая излиться и утопить, окунув в пылающий жар. Легко скользя губами по скулам, уставшим векам, вискам, целуя за ушной раковиной, шептала:

- мой главный ветер, моё божество, разве тебе невдомёк, что женщины иначе заявляют об оскорбленности, чем юные гномы? Даже во сне, даже в теле рыжей пиратки, даже будучи практически голой и изнывая от желания по тебе, я вряд ли ударю.

Ветер в теле мужчины потягивал принесённый водою ледяной безалкогольный фреш, наслаждался прикосновениями женщины, ее звучанием, вибрациями, но мыслями очевидно витал далеко.

Ей надоела безучастность мужчины, рыжая холодно отстранилась:

- твою диффузность хрен булавой прошибёшь, у меня нынче кольца ажурные, браслеты тончайшие, и маникюр французский, ты словно чурбан. С тобой миловаться, с айсбергом сладостнее флиртовать.

И новая рюмка полетела внутрь.

-нда…левой не пойдет. Зайдем с другой стороны, пообщаемся?

- хрен тебе, - рыжая обернулась в палантин и гордо прошествовав на табурет, затянулась тисовым фениксом. В этот раз выпущенное колечко напоминало гильотину средневековья. Тёмные стояли времена, чистое неудобство- дремучие невежи и неразбериха. Чем-то напоминает.

- я смотрю, у тебя новое увлечение- фигурный дым? И новое тотемный растение? Хрен. Поздравляю с фольклорным выбором, - чётко улыбался ветер.

-хрен тебе, - безэмоционально, по инерции откликнулась рыжая и, опрокинув очередную рюмку текилы, слизнув с ободка соль, не морщась, заглотив лимон, продолжала:
— сон. Из которого послалось письмо тебе с настоянием срочно встретиться. Всё я помню. Важным были претензии. Списком. Потому что, ты их накопал, а обратно вселенную вернуть не удосужился, как и колокольчики свои забрать. Как, скажи на милость, «мирно, оставшуюся бессметную жизнь с тобой продолжить, если оврагов тьма»?

-  мне? Претензии? Секретом? От тебя? Лично? Списком??? Польщен, говори.

- папирусы с ними уложишь в рюкзак при прощанье, на досуге промозглых вечерен подробности извлекать.

- сгораю от нетерпения.

Понятно, что ветер врал. Ежу за стойкой очевидно, что для ветра происходящее – шарм. Что рыжую иначе, чем задиристым гномом, не воспринимает, хоть царицей Савской она себя чувствуй. Что отношение к ней соответствующее- холодный контролирующий жизнь разумом смерч. Мелкий бесёнок, огненная голова нуждается в покровителе. Что в «Мокром кафе» ветер не для поисков судьбы, а щекотится, урчит, зайцев солнечных пускает. То ли радуется в такт ребёнку, то ли отдых или сонастрой у него на гнома такой. Снова под стойку ушастые побежали, ткань сновидений в давность тащить...
-эх, ветер, - подумал ёж.

- что ж, ветер, пункт первый, получай, - молвила рыжая, наливая бокал...