Пропавший Берести и другие объекты - 20

               
Часть 27.  КАК ВЫКУПАЛИ ИЗ ОРДЫ "ЖЕРТВ ИСКУШЕНИЯ".

Конечно, побег князя Василия не остался бы безнаказанным со стороны Тактамыша, если бы в 6894 (1386) году Дмитрий Донской не собрал всю необходимую сумму дани, направившись  "ратью к Новугороду" Великому. Предлог для этого был найден -  "князь великий держа нелюбие на Новгород про Кострому".

"Жители Великого Новгорода, обеспокоенные выплатой дани Москве в пользу Орды, отказались подчиняться воле московского князя. Крестным целованием посадник Феодор Тимофеевич и тысяцкий Богдан Аввакумович клялись перед вечем не подчиняться митрополичьему суду, «но судити ихъ владыце Новогородцкому Алексею, или хто по немъ иный владыка будеть въ Новегороде; судити же ихъ по закону Гречьскому и въ правде и въ вине быти у нихъ по вере, по евангелию закона Гречьского»[368]. Сами посадник и тысяцкий обещали проводить свои суды согласно русскому обычаю при крестном целовании, при наличии двух свидетелей с каждой из спорящих сторон. Решение данного вече фактически ставило Новгород вне зависимости от Москвы, от великого князя Владимирского и делало шаг к дальнейшей конфронтации с Дмитрием Ивановичем. Ответные санкции не замедлили сказаться уже на следующий год...Причиной похода московских ратей на Новгород, конечно, было не старое воспоминание о разорении новгородскими ушкуйниками Костромы и Заволжья, а их от межевание от общерусских проблем, разрыв договора с Москвой, нарушение союзнических обязательств" - сообщает Елагин В. С. в работе "Летопись России. Дмитрий Донской и его время"

Из-за численного превосходства войска Донского в городе случился "переполох велик" и пожар. Сражения удалось избежать стараниями новгородского владыки Алексия и послов из Новгорода, посланных с челобитной о мире к Дмитрию Ивановичу.  Получив от новгородцев "откуп великому князю 8000 рублей" (а всего  40000 рублей - согласно Ермолинской летописи), долг Руси по дани был погашен, и Дмитрий Донской вновь утвердился на Великом княжении Владимирском и Новгородском.
 
Его же постоянный соперник в борьбе за Великое княжение, Михаил Александрович Тверской, такими финансовыми возможностями явно  не располагал и, как мы писали в части 24 этого повествования, вынужден был продолжать довольствоваться только Тверским княжением. Несмотря на доброжелательное расположение царя и родственные связи с Ягайло, он стал улусником на территории лишь своего княжества.
ПАТРИАРШАЯ или НИКОНОВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ доводит до нас  обоснование этому решению, которое, якобы, высказал Тактамыш :

6892 (1384) год. "Тахтамыш царь Волжский и всех орд высочайший царь пожаловал князя Михаила Александровича Тверского его отчиною и дединою великим княжением Тверским, рек ему сице (т.е. ТАК):
"азъ (т.е Я) улусы свои сам знаю, и каждый князь русский на моем улусе, а на своем отечестве живет по старине, а мне служит правдою, и азъ (т.е. Я)  его жалую; а что неправда предо мною моего улусника Дмитрия Московского,  и я  его поустрашил и он мне служит правдою и я его жалую по старине во отчиной его; а ты пойди в свою отчину и служи мне правдою и азъ тебя жалую".

 Насколько "удовлетворенным" уехал из Орды Михаил Александрович Тверской - можно представить !
 
А вот почему его  сын  Александр в Орде остался (и Василий Дмитриевич Московский, и ряд других княжичей) ?
Как утверждают историки, за получение ярлыка на княжение, вменялся определенный период службы при дворе царя.
В работе "Нужная смерть" великого князя: к вопросу о причинах и обстоятельствах кончины Ярослава Всеволодовича осенью 1246 года" авторы Л.В.Воротынцев и Т.Р.Галимов отмечают следующее:
"Согласно сообщению династической хроники «Юань-ши», в «тургауды» («войска тур-хах»): «…брались сыновья и младшие братья всех удельных владетелей, полководцев и старших воинских начальников…» [10, с. 212]. Подобные практики были распространены на всем пространстве Pax Mongolica, включая государственную систему Улуса Джучи. В частности, источники отмечают службу при дворе ханов Золотой Орды представителей ряда русских княжеских домов – Глеба Васильковича Ростовского, Федора Ростиславовича Чермного и его внука, княжича Василия Давидовича Ярославского [27, с. 28; 19, с. 76; 29, с. 163–165], а также сына сербского короля Милутина – Стефана и наследника болгарского престола – Феодора Святослава Тертера при «дворе» Ногая [42, р. 122; 34, с. 9–31; 38, р. 288–293]. После определенного времени службы сыновья зависимых правителей возвращались домой. "

Любопытно, что во  время пребывания в Орде Василия Дмитриевича,  Александра Михайловича, рязанского и суздальского княжичей,  за спиной Тактамыша  начался плестись едва ли не заговор,  так что эти  русские наследники престолов, находившиеся в это время в Орде на службе, в ближайшее время могли стать свидетелями (а может и участниками)   жестоких разборок при дворе !
 
Что можно сказать точно, так это то, что Василий и Александр стали  "жертвами искушения". Летопись на этот счет говорит: "...смущал убо их некий царь Ордынский, обещевая каждому дати великое княжение, яко и царя, глаголаше, на сие приведу".
В такой  неспокойной и опасной для репутации ситуации самым разумным для молодых русских князей  было,  воспользовавшись этой замятней,  бежать без оглядки из Орды, что и произошло, к примеру,  с княжичем Василием.


Часть 28.   РУСЬ НАКАНУНЕ НАЧАЛА КНЯЖЕНИЯ ВАСИЛИЯ I


За год до  побега Василия Дмитриевича из Орды, наметилось явное сближение двух русских князей православных княжеств - Дмитрия Ивановича московского и Олега Ивановича рязанского. Произошло это не без деятельного участия Сергия Радонежского, великого православного подвижника русской земли, но, конечно, с согласия московского князя:
 6893 (1385) год. "Того же лета преподобный Сергий ездил на Рязань и помириша Ольга с великим князем". "«Преже бо того мнози ездиша къ нему (Олегу), и ничтоже успеша и не возмогоша утолити его, преподобный же игумен Сергий, старецъ чюдный, тихими и кроткыми словесы и речми и благоуветливыми глаголы, благодатию данною ему от Святаго Духа, много беседовалъ съ ним о ползе души, и о мире, и о любви; князь велики же Олег преложи сверепьство свое на кротость, и утишися, и укротися, и умилися велми душею, устыдебося толь свята мужа, и взялъ съ великимъ княземъ Дмитриемъ Ивановичемъ вечный миръ и любовь в родъ и родъ». 
Более того, позже,  в 6895 (1387) году,   "князь великий Дмитрий отдад дщерь свою на Рязань за князя Федора Ольговича".

Возможно, что история Руси и повернула бы на другие рельсы под чутким руководством Сергия Радонежского, митрополита Пимена,  руками Великого князя Дмитрия Ивановича и Великого князя Олега Ивановича Рязанского. Однако, противникам альянса Москвы и Рязани, сделавших ставку на княжича Василия (склонив его к женитьбя на дочери католика Витовта),  прямо несказанно "везло": весь 6897 (1389) год  православную Русь сотрясали большие драматические и даже трагические события - один за другим ушли из жизни и Дмитрий Иванович и Пимен.
 
В 6897 (1389)  году сороколетний Великий князь Дмитрий Донской вдруг заболел и умер.  Летописец говорит:
6897 (1389) год. "Того же лету родился великому князю сын Костантин, а ему тогда болно сущу... и преставися мая 19 в среду в два часа ночи... По нем же приставися сын его Иван; преже того сын старший Даниил преставися." (самый старший сын Дмитрия Ивановича и Евдокии Дмитриевны, Даниил,  предположительно, умер  до 1378 года).
 
Перед смертью Дмитрий Иванович сделал завещание : "приказал сыну своему Василию старешинство и великое княжение".

 Великий князь  также успел перед своим уходом помириться со своим двоюродным братом, с которым была ссора за год до смерти:
6896  (1388) год. " Той же зимы бысть розмирье великому князю  Дмитрию Ивановичу с братом его из двоюродных, с князем Владимиром Андреевичем...
Той же весны месяца марта в 25 день (т.е. в 6897 (1389) году) , на Благовещенье пречистой Богородицы князь великый  Дмитрий Иванович взял мир и прощение с братом своим из двоюродных со князем Владимиром Андреевичем."
Причина этой ссоры, как можно предположить, была у Владимира Андреевича  та же, что и в дальнейшем  с племянником,  Василием Дмитриевичем (о чем - ниже).

Между этими двумя событиями летописец размещает сообщение в 6897 (1389) году) о еще одном эпизоде в истории Руси,  который, возможно, и примирил братьев:
"Той же зимы прииде на Москву Феогност митрополит милостыни ради ".
Событие  это для православия было значимое. С.И. Карпов в статье "Трапезундская империя и русские земли" отмечает: " Все летописи, связанные с Москвой, и общерусские своды сообщили о приезде в Москву трапезундского митрополита Феогноста: «И на том же лете прииде некий гречин митрополит на Русь, именем Феогност тряпизоньский милостыня ради»22. Феогност пробыл на Руси более года и 20 мая 1389 г. присутствовал на погребении великого князя московского Дмитрия Ивановича Донского. Он назван в русских источниках первым среди всех епископов — в соответствии с его местом в Notitiae episcopatuum"
 
Далее, в том же 6897 (1389) году в летописи читаем:  " Того же лета, месяца августа в 15 день, на Успение пречистыя Богородицы, князь Василий Дмитриевич сиде на великом княжении Володимирском, на столе отца своего и деда и прадеда, и посажен царевичевым Тактамышевым послом Шиахматом."
 
И теперь уже между племянником и дядей возникает конфликт: " Того же лета великому князю Василию Дмитриевичу бысть размирье с дядею своим с Владимиром Андреевичем; князь же Владимир Андреевич с сыном своим, с князем Иваном и с бояры своими старейшими поиде в град Серпухов, а из Серпухова в Торжок..."
Помирились они лишь в 6898 (1390) году: "Той же зимы по Крещении князь Великий Василий Дмитриевичь взя мир и любовь с дядею своим с Владимиром Андреевичем и придаде ему к его отчине Волок да Ржеву". Изучив  договор, заключенный при этом Василием Дмитриевичем с Владимиром Андреевичем, Д.А. Селиверстов сделал вывод, что "поводом для конфликта стад отказ князя Владимира от выплаты своей доли ордынской дани, которую потом пришлось заплатить".

И, наконец, православный люд Руси не могло не огорчить в  год 6897 (1389) следующее неожиданное сообщение из Царьграда: "Сентября 11, преставился Пимен митрополит в Царьграде." В "Лицевом летописном своде", где  содержится "Хожение Пиминово въ Царьградъ" (описание последнего  путешествия митрополита Пимена в 1389 году в столицу Византии), подробно изложено какой почет и уважение оказал рязанский князь Олег Иванович митрополиту в ходе этой поездки. При этом  "князь же великий Дмитрий Иванович негодовал на митрополита, поскольку без его разрешения и совета пошел в Царьгард, и была распря между ними."

 Особо надо отметить, что в том же 6897 (1389) году летопись фиксирует открытую попытку сближения с Русью  католического  Рима, что не могло не озаботить Византию:  "Того же лета приидоше послы на Москву от папы Римского". Однако, ни о каком результате этого посольства летописцы не сообщают, видимо, он пока был нулевым.
Повторимся: можно предположить, что от своего замысла Ватикан не был намерен отказываться, попытавшись это сделать через союз князя Василия с дочерью  Витовта, принявшего католическую веру.

 
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ )