Васька

     Он рос как и многие другие дети его возраста, но необычайно острая тяга к познанию всего неизвестного была так велика, что порой даже взрослые оказывались в очень неловком положении от его вопросов.  Росточка небольшого, уши торчком, на лице веснушки, особенно по весне, но странное дело его никто не дразнил рыжим, как это практически всегда происходило с такими детьми. Даже взрослые звали его Васьком.
   Васька рос крайне любопытным и любознательным ребенком.  Ему было все интересно, почему это, а зачем  это, а где это, а почему оно, и много, много других вопросов.
    И если Васька не был удовлетворен ответами взрослых, то он принимался искать ответы  самостоятельно по мере своих сил и фантазии, которой у него было в избытке.
    Если дома появлялись новые игрушки, то к концу дня, как правило если их можно было разобрать, они были разобраны.  Игрушки  которые не разбирались Васька умудрялся разобрать или   хотя-бы  проковырять в ней дырочку, чтобы посмотреть что там внутри.
Ему было важно знать, как там все устроено, если это была машина, то где руль, где  мотор, где сидит шофер, как приделаны колеса. Было интересно наблюдать за ним  в это время.  Васька, высунув язык, сначала крутил игрушку в руках, разглядывая ее с разных сторон, как-бы примеряясь, с чего бы начать свое исследование.
      Дольше всех игрушек выдержала юла. Железная с цветными полосками на блестящем корпусе с отверстиями по бокам,  из которых при вращении лилась мелодия, приводила Ваську в неописуемый восторг и  безумный интерес, как же это там все происходит.
Он много раз раскручивал её, нажимая на шток в ее центре, слушая мелодию заглядывал в отверстия в её корпусе, засовывал туда проволоку, надеясь зацепить того, кто там сидит и играет когда юла крутится.   В том, что там кто-то есть, у не было ни капли сомнения.
      После долгих попыток Ваське все-же удалось с помощью отвертки, ножа и пассатижей разобрать ее. Не обнаружив никого живого  внутри, он на время оставил ее, надеясь позже все-таки  выяснить, почему-же она поет,  Удовлетворив частично  или полностью свое любопытство, он старался собрать обратно исследуемый объект, Иногда это  у него получалось довольно неплохо, часто - не очень.
        Перелистывая учебники своего старшего брата, когда он это позволял, Васька с интересом разглядывал картинки в них.  Ему все было интересно:  египетская клинопись и рисунки древних людей, изображение древних замков и дворцов, рисунки военных сражений и оружие  рыцарей в доспехах, рисунки древних парусников и современных пароходов. Васька везде представлял себя участником  действий изображенных на картинках.  С  изумлением смотрел на рисунки древних животных: динозавров, мамонтов, пещерных львов. Мозг его разрывало от нестерпимого желания узнать и понять,  что и  почему  это нарисовано и что там написано.
      Этой осенью многие ребятишки с его улицы пойдут в школу в первый класс, им родители уже купили новые портфели и ранцы, пеналы, карандаши, буквари,  тетради, счеты, краски, цветную бумагу и еще много всякой всячины, так необходимой  для учебного процесса.
    Когда его друзья показывали свои портфели и их содержимое, у Васьки от зависти  кружилась голова. Ему все нравилось: и букварь с картинками, и цветные карандаши, и краски, и этот особый запах, исходивший от них.  Кроме этого им купили новые ботинки и школьную форму. Васька не скрывал  своей зависти и обиды к друзьям,  что они скоро пойдут в школу, а ему нужно будет еще целый год ждать.
   Но нет, такое положение дел его никак не устраивало, и он начал каждый день с утра до вечера просить родителей, чтобы его тоже записали в  школу.  Он уже мог не написать а, буквально,  начертить или нарисовать несколько букв и цифр, мог нарисовать военную картинку с танками и взрывами цветными карандашами. Это у него неплохо получалось, поэтому он и считал, что к школе совершенно готов, дело за малым - записаться в школу, купить портфель и форму.
    Неизвестно, как было получено разрешение директора школы, но Ваську записали в первый  класс, несмотря на то что ему на тот момент было только шесть полных лет.
    Теперь ему предстояли приятные хлопоты.  Необходимо пройти медицинскую комиссию, купить школьные принадлежности, форму. Васька стойко переносил,  как ему казалось, бесконечные примерки в магазине,  когда на него надевали брюки или костюм, явно не его размера - на вырост, как говорили взрослые, подворачивая рукава и штанины. Васька ко всему этому относился философски. Ничего что пиджак великоват, ничего что брюки длиннее, чем его ноги и немного великоваты ботинки, главное, что его записали в школу.  И у него теперь тоже как у всех есть ранец, пахнущий кожей и краской, а в нем букварь с картинками, цветные карандаши и даже маленькие счеты с деревянными косточками на железных спицах, которые, ударяясь друг о друга, издавали  сухой звонкий щелчок, будто-бы треснула  очень сухая ветка в лесу.
     Были куплены еще и акварельные краски, и пластилин в картонной коробке. Все это Ваське не терпелось поскорее начать использовать по назначению, но пока было нельзя. И он, практически каждый вечер, брал свой ранец, усаживался на пол и  бережно выкладывал возле себя его содержимое, а потом заглядывая в каждую коробку, будь  это  пластилин ,краски или коробка с перьями, Васька,  нашептывая что-то себе под нос, испытывая при этом  огромную гордость и удовлетворение от того что все это теперь есть у него,  складывал школьные принадлежности обратно.   Первое время он даже спать ложился со своим ранцем, оставляя его у своей кровати.
      Эти последние летние дни тянулись для него очень медленно. Просыпаясь по утрам,  он спрашивал,   не пора ли уже  идти в школу.  Ему уже не была в радость детская , беззаботная, ни чем не обремененная  жизнь, ему поскорее хотелось  стать взрослым и начать новую жизн. Детство его, как  он считал, закончилось, скоро он пойдет вместе со своими друзьями в настоящую школу. Скорее бы настало это первое сентября.
       И вот  наступил этот долгожданный день.  Накануне вечером,  надев по просьбе матери школьную форму, чтобы что-то там подшить, Васька хотел  лечь спать в ней, чтобы не проспать этот долгожданный день, который откроет для него новый мир ,мир  новых открытий и новых друзей, мир  ошибок и разочарований,    горечь  от неразделенной первой  наивной детской влюбленности, обид и прощений  и много, много чего еще неизвестного. Все это будет впереди.   А сейчас утро первого сентября, утро первого школьного дня.  На спинке стула возле кровати висит школьная форма,на полу возле стула стоят новые ботинки и школьный ранец.  Умывшись, Васька стал собираться.  Никогда ранее он не испытывал  такого волнения  и непонятного для него трепета, когда  стал надевать на себя школьную форму.  Пока Васька завтракал, мать нарвала небольшой букет цветов из своего полисадника.
      И вот идут они по своей улице, за спиной у Васьки в ранце побрякивают школьные принадлежности, в одной руке букет стебли которого обернуты газетой. Другую руку Васька, стараясь показать, какой он взрослый, то  засовывал в карман брюк, то брался за ремни своего ранца.  От охватившего его волнения  сердце   Васьки колотилось в груди,  словно там барабан, по которому кто-то неистово колотит.  Васька торопился поскорее попасть в школу,  чтобы без него не начали урок, опаздывать было никак нельзя.
     Чем ближе они подходили к школе, тем сильнее его охватывало волнение от предчувствия того, что вот вот  в эти минуты  сбудется его мечта, что вот уже скоро он подарит  букет своей учительнице, и она научит его и писать, и считать, и многому другому, что так интересовало и интересует его любопытную душу.  Наконец, он, Васька получит ответы на все свои почему, а где, а кто, а зачем и когда...   Одного только не предполагал Васька, что на все это уйдет не один год и не два, а, пожалуй, вся жизнь. А,пока он будет видеть и слышать  окружающий его мир, пока он будет встречать рассветы и провожать закаты ,пока будет слышать пение птиц и шум дождя,  запах скошенной травы и свежеиспеченного хлеба, все это время он будет учиться и познавать мир во всем его многообразии.
      Во дворе старой деревенской школы  собрались будущие ученики и их родители. Это была старая  деревянная школа. Рядом открылась новая двухэтажная кирпичная, а эту отдали для малышей с первого по четвертый классы. Она представляла собой бревенчатое  прямоугольное строение по двум противоположным сторонам которого были расположены четыре класса по два на каждой стороне.  На другой стороне, напротив стены с окнами,  комната для учителей  и раздевалка. Посредине между классами большой квадратный коридор, в котором проводились уроки физкультуры.  С правой стороны  было пристроено еще одно помещение с двумя комнатами для занятий. Вход в эти классы был отдельным,  но с общей  большой деревянной лестницы. Вот здесь и предстояло Ваське получать первые знания о которых он так мечтал.  Накануне на перекличке всех распределили по классам, познакомили с учителями, и вот теперь они громко, называя фамилии своих учеников, стали собирать их  возле себя.  Во дворе началось почти Вавилонское столпотворение. Ребятишки, не расслышав в этом шуме своих фамилий, вставали не к своим учителям, а кто-то вставал вместе со своим другом или подругой ,кто-то, поняв свою ошибку, сам перебегал к своему классу, кого-то  отводили  родители. Толчея была неимоверная, но вот наконец прозвенел звонок, и Васькин класс первым вслед за своим учителем  по высокой лестнице поднялся в свой первый  класс, который,  теперь будет называться первый А.  В классе в три ряда стояли деревянные парты,за которые,  разделив детей на пары,  рассадила своих первоклашек Анна Алексеевна.
   Рядом с Васькой оказалась незнакомая ему девчонка. Она была совсем не похожа на тех девчонок,  что жили по соседству с ним и с кем они играли вместе на своей улице.  Две косички на ее голове были приколоты в виде двух подковок, каждая из которых  украшена большим белым бантом. Поверх коричневого платья с белым воротником кружевной фартук.  Так были одеты все девочки, но эта казалась Ваське особенной. 
    -Интересно, - подумал Васька.
    -Если их посадили рядом, то что ли они потом  поженятся?  У кого же это можно узнать?
   Васька стал более внимательно разглядывать свою соседку.  Его воображение моментально разыгралось до такой степени, что  в его голове появилась картинка, как они вместе на покосе гребут подсохшее сено, так многие дети помогали на покосе своим родителям, и ветер колышет узоры на ее фартуке, а банты как два облака, спустившиеся на её голову, медленно покачиваются  из стороны в сторону.
   А что, Васька не против такой жены, будут вместе играть на поляне за огородами, а по вечерам встречать коров и пить парное молоко, оставляя на верхних губах  от теплой пены смешные белые  усики. Васька так погрузился в свои фантазии, совершенно забыв, зачем он здесь, что чуть не подпрыгнул когда учительница сделала ему замечание.
     -Очень некрасиво так разглядывать человека.
     Ваське стало неловко от того, что она вслух сказала о том, что он, как ему казалось, делал незаметно.  Щёки его покрылись румянцем, а уши покраснели, будто их ошпарили кипятком. Испугавшись, что теперь его могут прогнать из школы, Васька перестал поворачивать голову в сторону своей соседки по парте. Сейчас он будет смотреть только на учительницу, которая читала им вслух рассказ, как  пошел в школу  Филиппок.
    - Прямо как будто бы пор меня, только вот у него нет такой соседки, как у меня, и собаки меня не драли, - отвлёкшись подумал Васька.
     Закончив чтение, Анна Алексеевна  сказала, что на сегодня занятия закончены, все могут идти домой, а завтра в восемь часов утра начнется первый урок. Она сказала, что нужно принести с собой для занятий, и отпустила детей по домам.
      Васька был несколько обескуражен от того, что так быстро закончился урок, и нужно идти домой.
      - А когда же будут учить писать, считать?
 Ведь говорили, что, когда он пойдет в школу, там его всему научат, а на самом деле – почитали книжку и все - иди домой… 
Васька был разочарован, он даже засомневался, а в ту ли школу его записали. С другой стороны, его утешало, что завтра снова можно придти и, наверное, тогда и научат его и соседку  Люду с белыми бантами, и других ребят тоже. 
       Отложив решение своих сомнений до завтра, Васька  бежал сейчас вместе со своими новыми друзьями – одноклассниками.  Бежали по дороге домой, задевая как-бы невзначай  девочек то за плечо, то за портфель, оказывая  таким образом свое внимание.  Девочки тоже были не прочь побаловаться  и, включаясь в эту игру, бежали вслед, стараясь   догнать  и ударить  своим портфелем или просто рукой.
        Домой пришли кто с оторванной пуговицей, кто с развязанным бантом, а кто и с порванным карманом, но все были переполнены новыми впечатлениями, и никто не обращал совершенно никакого внимания на такие мелочи как бант или пуговица. Все были рады, что завтра они вновь увидят друг друга и будут играть и бегать по школьному коридору или двору во время перемены и как снова по дороге домой они будут догонять друг друга.
        Но и второй день учебы разочаровл Ваську. Вместо того, чтобы учить его писать, Анна Алексеевна потребовала, чтобы все писали какие-то  чёрточки и крючочки, которые она нарисовала на доске. 
        Чтобы показать, что для него это задание слишком простое, Васька  быстро начертил строчку этих крючков, следующую строчку заполнил палочками. Конечно же  всё получилось не очень ровно. Палочки и крючочки то ложились друг на друга, то разбегались в разные стороны, но это не главное, как считал Васька, главное, что он сделал всё очень быстро и теперь, чтобы его заметили, Васька поднял руку  как можно выше,  даже немного привстал из за парты, чтобы скорее заметила учительница.
         Анна Алексеевна, взяв Васькину тетрадь, обратилась ко всему классу:
       - Дети, посмотрите Вася выполнил задание быстрее всех – молодец.
Васька уже представил, как он расскажет дома, что его похвалила учительница, потому что он быстрее всех написал задание. Но Анна Алексеевна продолжала:
    - Молодец, что сделал быстро, но посмотрите, как он это сделал. Посмотрите, какая неровная строчка, посмотрите, как небрежно написаны знаки с разным наклоном. А всё это почему? А потому, что Вася торопился написать быстрее всех, хотел всех обогнать, а нужно не торопиться  и писать ровно и аккуратно, вот как, например, пишет Люда, - показала учительница тетрадь его соседки.
    Васька готов был провалиться, спрятаться под парту  от такого позора. Все его старания  и труды обозвали какими то каракулями, да ещё и показали всему классу, стыдоба и позорище.  Что же это за школа такая,  где вместо того чтобы  учить, заставляют рисовать какие то кривульки, совсем не похожие ни на какие буквы, а потом обзывать  каракулями,  и всем показывать. 
Нет, не в такую школу Васька хотел. Надо попроситься в другую, где учится его старший брат, в ту новую,  двухэтажную. Они вон там сами читают разные книжки и пишут в тетрадях не крючочками, а самыми настоящими буквами бы взять с собой свою соседку по парте, эту девчонку с бантами на голове.  Несмотря на то, что они были знакомы всего  лишь два дня, Ваське казалось, что он теперь  должен заботиться и о ней. Только вот как ей об этом сказать и пойдет-ли она с ним в другую школу, у неё то вон как ровно и красиво получаются эти крючочки и палочки, все ровные не то, что у него.  А, если она не согласится?  Васька уже почти что привык к ней, а там в этой новой школе с кем его посадят?  Вдруг это будет большая-пребольшая, самая большая во всей школе девчонка, и ему придётся на ней жениться.  А вместо него посадят другого мальчика, и он будет мужем  вместо него.  Как же быть?  Вот такая дилемма встала перед Васькой.  Да дела...  От такого круговорота вопросов и  мыслей у него аж закружилась голова.
     Прозвеневший звонок вернул Ваську в реальный мир. Все стали собирать свои портфели и ранцы, захлопали крышками парт, радостно выбегая в коридор и на улицу. Весёлая ватага как вихрь захватила и Ваську, все дурачились,  подбрасывая вверх разноцветные сухие осенние листья школьного сада, укрывшие двор разноцветным ковром.
     Лишь дома, когда отец спросил его, как дела и что делали на уроках, Васька рассказал ему о всех своих сомнениях по поводу обучения в этой школе, и о своем решении пойти в другую, взрослую школу.
      Отец не стал смеяться над ним, понимая, что парень на пути принятия решения. В данной ситуации нужно помочь, подтолкнуть его к правильному решению столь сложного вопроса.  Он стал рассказывать ему, как из маленького зёрнышка вырастает колосок, как из семечки вырастает большой подсолнух, как из маленьких птенцов  получаются красивые птицы... Так и обучение в школе начинается с малого, сначала крючочки и палочки  с кружочками, а потом уже из них и получатся   буквы, из букв - слова, а из палочек и кружочков получатся цифры и разные фигуры
    - Я тоже,  когда был таким, как ты, сначала учился ровно писать и палочки, и крючки, а потом буквы и слова из них.  Не расстраивайся, всему свое время, пойдешь и ты во взрослую школу.  Услышав от отца, что и он когда-то тоже сначала писал палочки да крючочки, а потом из них и буквы и цифры, Васька успокоился.  Раз  отец сказал, что все взрослые начинали учебу с маленькой школы, то и он пойдет завтра в эту школу, только бы  скорее  научиться писать и считать, и закончить ее, чтобы перейти во взрослую школу.  Себя он считал уже вполне взрослым, почти семейным человеком – вон у него даже невеста есть, правда она ещё об этом не знает, но ничего, потом он ей об этом скажет. Всё - решение принято, для Васьки  это важно, приняв его, он приступал со всем своим упорством к его реализации.
    Шли дни, превращаясь в недели, недели в месяца. Вот уже начали писать не карандашами, а стальными перьями. Перо вставлялось в специальный зажим  на конце специальной палочки-ручки. Кроме того для письма  еще была необходима чернильница с чернилами, куда необходимо было прежде, чем начать писать, окунуть перо.  Сущий ад  для Васьки были эти ручки.  Острые концы перьев  от чрезмерного старания цеплялись за бумагу, оставляя после себя царапины и брызги чернил, отчего страницы в тетради имели совсем неприглядный вид.   Перья от сильного нажатия на них ломались, но их не выбрасывали, а собирали в одну коробку, чтобы сдать на переработку.  Тут Васька, конечно же, был одним из самых активных производителей сломанных перьев.  С чернильницами тоже  было немало хлопот,  они часто опрокидывались с парты или, еще хуже, в портфеле. И, если там было налито чернил чуть больше, то   прощайте книжки и тетради.  Несмотря на то, что  чернильницы назывались непроливайками, они пачкали пролившимися из них чернилами все вокруг.  Чтобы хоть как то минимизировать эту проблему, Анна Алексеевна решила сама заправлять все чернильницы и хранить их в классе, выставляя их только на время уроков. От чернильных клякс в тетрадях это, конечно же, не спасло, но зато домой ученики стали приходить менее испачканными. Ведь пока они шли до своего дома, портфель или сумка испытывали такие перегрузки. Их подбрасывали вверх, раскручивая вокруг себя, отчего они, вырываясь из рук, улетали  в свободный полёт, а иногда и плавание. На портфелях катались с горок, можно представить, что происходило с содержимым  этих портфелей.
    Так прошла и вторая половина года.  Васька научился более менее сносно писать буквы  в слоги, а слоги составлять в слова.  Вместо палочек уже стали писать цифры и учить счет, начали читать по слогам картинки в букваре. Все, как говорил ему отец, но как же хотелось Ваське поскорее научиться писать и считать.   Тогда он сможет  написать на красивой открытке своей соседке по парте о своих планах  на будущее.
     Пришла весна, закончился первый  школьный год,  насыщенный разными событиями, приятными и не очень. Наступили каникулы.  Сначала Васька как то даже расстроился, что не надо будет ходить в школу целых три месяца, но позже дух почти неограниченной свободы и контроля так поглотил его, что о школе он уже и не вспоминал.
     Целыми днями он с ребятами своей улицы проводил на речке, либо лазали по деревьям в лесу, собирая черемуху, или просто играли в войнушку.  Вечерами взрослые ребята жгли костер на поляне за огородами и пекли в нем картошку. Пока пеклась картошка, играли в разные игры. Васька и другая мелюзга, как он, конечно же, крутились возле них, пока родители не загоняли  по домам.   Лишь к концу лета Васька  стал скучать о школе, всё чаще представлял себе встречу со своими одноклассниками и, конечно же, со своей соседкой по парте.
    Предвкушая радость от встречи, Васька вновь стал торопить последние дни августа, чтобы скорее пойти в школу. И  вот этот день настал. В самом конце августа возле школы собрались на перекличку все ученики, кто вместе с родителями, кто так, только с букетиком цветов для своей учительницы.   В школьном дворе стоял невообразимый шум и гвалт. Дети громко окрикивали своих друзей, которых не видели целое лето, бежали навстречу друг другу, громко выражая  разными возгласами свой восторг и радость встречи.  Васька тоже, как и все, радовался, увидев своих товарищей, но всё время крутил головой по сторонам, надеясь увидеть  её.  Девочки  собрались своим кружком, как впрочем и мальчишки тоже, лишь родители  стояли вместе,  присматривая за своими чадами. Несмотря на все свои старания,  Васька  так и не нашел  среди  группы своих одноклассниц  ту, которую хотел увидеть больше всех.  Ладно, решил он, когда  все зайдут в класс, она непременно сядет на свое место, и  будет рядом с ним, и  банты  ёе  вновь будут  кружить  его голову.
      Вот, наконец, на школьное крылечко вышли учителя, поздравили всех с началом нового учебного года, пожелали успехов и чего-то там ещё, и пригласили пройти всех в свои классы.  Когда все сели за свои парты, место за партой рядом с Васькой оказалось свободным.  Что же случилось, почему её нет, может она заболела, недоумевал он, может Анна Алексеевна знает, почему её нет. 
      Анна Алексеевна вошла в класс с незнакомой им всем девочкой и сказала что это наша новая ученица, зовут ее Люда, и её место за партой будет  рядом с Васей.  Она попросила Ваську подвинуться или пропустить к окну  новенькую. Васька, совершенно ошарашенный такой новостью, сидел, не шевельнувшись, словно и не слышал слов учительницы,  не пускал к себе за парту новенькую. В его голове кружилась масса вопросо, на которые  у него не было ответов, и поэтому он был в состоянии ступора.  Анна Алексеевна, не понимая  причины Васькиного неподчинения и упрямства, ещё раз повторила свою просьбу, но Васька, насупившись, опустив вниз голову,  по-прежнему сидел на своем месте  у прохода, как бы охраняя  место слева, где в прошлом году сидела очаровавшая его соседка.  Наконец, догадавшись о причине Васькиного бунта, учительница сказала.
       - Вася, прежняя твоя соседка по парте больше не будет учиться в нашей школе, её родители переехали в другое место.  Эту девочку тоже зовут Люда, я надеюсь, что  вы также подружитесь. Так что пропусти, пожалуйста, её за парту и мы начнем урок.
     Васька открыл крышку парты, встал и отошел в сторону, чтобы пропустить  новенькую.
     - Вот и хорошо, давайте теперь, наконец, начнем урок, - сказала Анна Алексеевна.
   Васька сидел, насупившись, стараясь  всем своим видом показать свое неудовольствие к произошедшему, но учительница, делая вид, что ничего не замечает, обращаясь ко всему классу, стала объяснять задание на урок. Ваське, как ни пыхтел он, ничего не оставалось, как приступить вместе со всеми к выполнению задания.  Он выводил кривенькие буквы в своей тетради, прикрывая ладонью от соседки свои не очень ровные строчки, но сам в тоже время иногда заглядывал к ней в тетрадь, бросая одновременно изучающий взгляд на неё саму.
     -А, что, вроде вовсе и ничего себе девчонка, думал Васька.  Тоже банты на голове, тоже косички, только заплетённые по-другому, даже  как то  интересно, вот бы их потрогать
     -Ладно, если не будет подглядывать, то пусть сидит,- решил Васька.
      На большой перемене новенькую обступили девчонки из класса, стали знакомиться,  пригласив попрыгать на скакалке или в классики на школьном дворе. Мальчишки тоже играли  здесь же, иногда, как бы  нечаянно, задевая кого-нибудь из девочек, или вовсе запрыгивали к ним на скакалку, или в начерченные на земле классы. Оттуда их с визгом выдворяли, и пока не прозвенит звонок, это будет повторяться вновь и вновь. Так они обозначали своё внимание и отношение к той или иной девочке своего класса. Если кто задевал или толкал новенькую, Васька незамедлительно толкал в ответ его. Васька еще не решил, кто она ему будет, но, поскольку они сидят вместе за одной партой,  он будет  её защищать .
     Прошло несколько дней, Васька уже перестал закрывать  ладонью  левой руки  от соседки свою писанину, более того,  сам заглядывал через руку в её  тетрадь,  завидуя, как ровно и красиво у неё всё получается, старался даже подражать, но не очень успешно. Отчего даже проникся  неким уважением к ней, да и вообще вопрос по поводу женитьбы,  так и не разрешенный им в первом классе, оставался открытым. Васька стал более внимательно присматриваться к своей соседке.
    В то время многие родители собирали своим детям  в школу для перекуса небольшие бутерброды или фрукты с овощами.  На большой перемене Васькина соседка достала из своего портфеля вкусно пахнущий сверток. Развернув его, она разломила на две половинки свой бутерброд и протянула ему со словами:
 –Бери, мне не жалко. 
Ваське было неудобно, что она, а не он угощает, у него сегодня с собой ничего нет, свой бутерброд Васька  скормил собакам по дороге в школу. Ладно, так и быть, сегодня он возьмет у неё бутерброд, а завтра  угостит её своим.
    Они молча жевали кусочки батона с маслом, посыпанным сахаром, улыбаясь смотрели друг на друга, испытывая некое наслаждение, то ли от вкусовых ощущений, то ли от чего-то большего,пока им не понятного. Но сейчас было так хорошо и легко здесь за этой партой, что не хотелось никуда бежать, а наоборот, как можно дольше, продлить это удовольствие на двоих.
     Завтра будет новый день  и,  конечно ж,  Васька угостит  её своим бутербродом, и ещё много, много раз они будут делить друг с другом свой нехитрый перекус
    Много позже, уже во взрослой жизни Васька будет часто вспоминать те замечательные  школьные дни, проведенные в старой доброй деревянной школе, научившей его и писать, и считать, научившей дружить и переживать.  Что то стерлось из памяти, что то наоборот не хотелось бы вспоминать, но этот момент, даже запах того кусочка батона с маслом и сахаром, те трепетные и волнительные  чувства, охватившие его тогда, остались в памяти навсегда.