Исповедь дилетанта. Жёны, часть 2, глава 5

     С какого-то момента наша с Ивой жизнь перестала походить на цепочку случайностей. Атомоход под названием «Motus est vita» - движение есть жизнь - отошёл от причала и двинулся к определённой точке на карте, используя всю мощь двигателя и работу винтов.

     Мы двигались и, уже не скрываясь, повторяли: быстрее, быстрее, быстрее!.. 

     Помню, как в летний выходной сидел в квартире у раскрытой балконной двери и, щурясь на солнце, словно пассажир с верхней палубы на блики морской зыби, сказал:

     - Хорошо. Но мало.

     - Хочешь на улицу? – отозвалась жена.

     - Песок – плохая замена овсу. Помнишь, я говорил, что квартира станет моей тюрьмой? Так вот: хочу на волю!      

     Неотвратимо и невозвратно уходит время, говорил шекспировский Горацио. Но время – это мы сами. Ведь его не бывает вне нас. Оно, то есть мы, безвозвратно исчезает, но оставляет следы. Каждое наше действие, чувство, желание не бесследно. Мало того, его следы заметны другим людям, особенно близким. Так вот, уходя неотвратимо и невозвратно, мы продолжаем тем не менее тянуть цепочку следов, сами путаясь в них, как зайцы, ступая туда, где были.

     Четвёртый год я то и дело попадал на свой след пленника. То забывая, что это за отпечатки, то вновь узнавал эти замкнутые круговые петли во дворике среди глухих стен.

     Я жил, но как бы тайно чего-то ожидая. Наверное, так живут пожизненно приговорённые. Помня о себе других, свободных, но насильно о них забывая. Иначе не выдержать, не стерпеть, не прожить.

     Атомоход шёл, а мне становилось всё теснее и теснее в его каютах, рубках, на его палубах, ограниченных замкнутыми размерами и бортами.

     Оказалось, что Ива переживала нечто похожее.

     Однажды она сказала:

     - Знаешь, по-моему, надо уезжать из Москвы. Здесь стало очень тесно, шумно и нехорошо. Кругом бесконечные стройки, небоскрёбы, толпы каких-то чужаков. Но самое обидное для меня, что в Москве убивают живую природу. В нашем дворе, у Бахрушинского приюта и храма Живоначальной Троицы, где я гуляю с Бэллкой, погибают липы. Их сажали дети в приюте сто лет назад! Я видела, что в стволах высверлены глубокие дыры и в них залита какая-то отрава. На Поперечном просеке в Сокольниках всё время меняют бордюры и для этого подрубают корни лиственниц, растущих вдоль дороги. Вокруг домов в нашем дворе - голые газоны без палой листвы, которую выметают и сжигают с каким-то варварским ажиотажем. Деревья остаются без питания и вместе с ними голодают живущие рядом воробьи. Заметил, что в городе их почти не осталось? Эти собянинские бессмыслица и уродство не по мне. Больше не могу видеть провинциальный дурной вкус, пошлость и гибель того, что я в этом городе больше всего любила.

     -  Я с тобой согласен, - мне тоже родной город становился всё менее и менее приятен. – Но что мы можем с этим сделать?

     - С этим – ничего. Можно только уехать.

     Я предчувствовал уже созревшее в её голове решение и молчал.

     - Например, купить дом за городом с хорошим участком и со всем готовым хозяйством: водоснабжением, электричеством, газом и так далее, - она наблюдала за мной. – Согласен? Дом километрах в 15-20 от Москвы, небольшой и удобный.

     - И конечно же с гаражом для твоей машины и с банькой?

     - Совсем необязательно. Но обязательно с огородом и с подвалом под домом, куда я буду ставить банки с маринадами.

     - Ты фантазёрка. Два горожанина в сельском доме с огородом и подвалом? Как говорится, дас ист фантастиш. То есть это нереально.

     - Очень даже реально. У меня многолетний опыт дачи. Если всё хорошо продумать, можно со всем справиться и спокойно там жить. Ты как?

     - Не знаю.

     - Я пока тоже. Но очень хочу. Давай задумаемся.

     Я уже знал: когда Ива предлагает задуматься, надо ждать со дня на день объявления обдуманной ею мысли.

     Так и произошло через неделю. Кажется, мы пили вечерний чай с испечённой Ивой шарлоткой. Чай был крепок, пирог тёпел и вкусен. Разговор шёл ни о чём, но вдруг вырулил на неожиданную тему.

     - Я думаю так, - сказала Ива. – В городе жить мы оба больше не хотим. Ты недоволен тем, что сидишь безвылазно в квартире. Я мечтаю о жизни на природе, в своём доме без соседей за стеной, с участком вокруг дома, тишиной и свежим воздухом. То есть мы заодно. Думаю, ты понимаешь, о чём я.

     Если кто-нибудь предложит вам добраться пешком до Северного полюса или спрыгнуть с верхотуры Эльбруса, вы растеряетесь. Но на всякий случай спросите: «Зачем?»

     Вот и я переспросил:

     - О чём ты?

     - Нам обоим будет удобно в своём доме, собаке и кошкам тем более. Я займусь огородом, посажу розы, ты будешь выезжать во двор, перестанешь чувствовать себя обделённым. Пусть с сегодняшнего дня это станет нашей мечтой. Тебе нравится?

     - Ну да.

     - Значит, решено. Будем искать подходящий дом вместе.

     - Где?

     - Пока в интернете. А там как дело пойдёт. Появятся варианты – тогда и будем выбирать.

     Оказалось, что Северный полюс и Эльбрус почти рядом. Год-другой – и они у нас в кармане!

     Естественно, я тут же начал сомневаться. Это в моём характере. Наметив условно цель, перебирать при этом все обходные и окольные пути, чтобы довести себя до крайней степени сомнения.

     Ну а Ива тем вечером дала мне выговориться. Она убирала посуду и молча слушала мои пространственные вокруг да около. Мы не спорили. Потому что спорить было не о чем. Я вдруг понял это позже в постели, когда погас свет и территорию квартиры заняла ночь. Именно так Ива уже заняла выгодную высоту для атаки. Зачем я долго говорил о своих сомнениях? Зачем она их выслушивала?

     Только затем, чтобы я наконец понял, как нам нужен тот великолепный загородный дом с подвалом, огородом и розами и как мы оба натурально хотим в него переехать!   

     Идея загородной жизни мне понравилась. Но больше как идея, а не как то, что можно пощупать на самом деле. Вероятно, невключённость в реальность, вызванная моим заболеванием, подложила таки мне свинью. Мне казалось, что я приглашён участвовать в интересном спектакле. Временно, пока не закончится представление. Я словно был живым выражением пошлости «обещать - ещё не значит жениться». И мне это нравилось! Сейчас, вспоминая те события шестилетней давности, я постоянно путаюсь в их достоверности и хронологии.

     Хотя она была проста. Однажды Ива мне напомнила, что о доме впервые мы заговорили ещё в люблинской квартире спустя несколько месяцев после знакомства.
Через интернет она нашла тогда небольшой дом в посёлке Кратово под Москвой, на юго-востоке. Съездив и осмотрев дом, Ива сказала, что в нём есть одно за и одно против. Цена дома небольшая и в нём имеется заветный подвал для хранения банок с маринованными помидорами и огурцами. Это хорошо. Но дом разделён на две половины, и в другой половине живут люди. То есть купив дом, мы стали бы его владельцами напополам с соседями. 

     Это нас и остановило.

     - Не пойдёт, - сказала моя жена. – Давай забудем про Кратово. Хотя того домика жалко. И подвальчик, и участок хорошие.

     В общем, мы – особенно я – находку в Кратово забыли. 

     Но маятник хронологии начал раскачиваться. Его ритмичное движение запустило движение процесса поиска того, что нам нужно. Ива, понятное дело, стояла во главе нашей концессии. Её хватало и на поиски домов, выставленных на продажу в интернете, и на работу в Nilfisk по будням, и на поездки с осмотром домов по выходным. Мне выпадало осматривать найденные ею дома по фоткам в интернете, там же изучать их описание и предлагаемые цены, и потом говорить своё «последнее слово».

     Чаще всего я покупался на расхваливаемый продавцом товар, как дикарь на цветные стекляшки, и восклицал: «Надо брать!»

     Ива ехала с осмотром, выслушивала монологи владельцев о выгодах покупки, проверяла, вникала, изучала, копалась в деталях, продумывала и, вернувшись домой на 1-й Рижский переулок, говорила: «К сожалению, это не то».

     - Что не то? – как правило, я начинал нервничать.

     - Слишком далеко от Москвы, - Ива была спокойна. – И продавец всё время волнуется, как будто врёт. Я ему не верю. Короче, будем искать что-нибудь другое.   

     И всё-таки я понял, что дело с домом – вполне серьёзное.

     – Я заранее всё продумала, - Ива, собственно, вела со мной беспроигрышную партию. Она вистовала, пока я пасовал. - Во-первых, я уже продала, хоть и недорого, двухкомнатную квартиру в Балашихе и положила деньги в банк. Во-вторых, веду переговоры с Валерой, чтобы он вернул мне мою долю за недвижимость, нажитую нами за время совместной жизни. Наберём миллионов шесть, остальное возьмём кредитом. В-третьих, теперь конкретно ищу дом с участком на Савёловском направлении, чтобы оттуда было удобнее ездить на работу. Ну и в-четвёртых, рассчитываю на твою помощь. Мне как женщине одной с этим делом не справиться.

     Тут я опомнился. Но как всегда потащил наружу всё то, чего сам стыдился и, значит, оправдывал свои слабости чужими нехорошими поступками по отношению ко мне, белому и пушистому. То есть рассказал Иве об исчезнувшем в кошельке родичей миллионе, вырученном мной за продажу комнаты в коммуналке, об оставленной даром после первого развода трёхкомнатной квартире своей дочери, о неполученных гонорарах за сценарии, о вечном невезении и неумении считать деньги, о том, сколько раз…

     - Большой Бу! – прервала меня жена (последние полгода она называла меня таким забавным именем-кличкой). – Ты – мой любимый мужчина. Ты всё в своей жизни сделал правильно. Просто такие были обстоятельства. Если ошибался, то кто из нас не ошибается? Давай теперь вместе не ошибаться.  Ладно?

     - Конечно!

     - Ну хорошо. Вот тебе задание. Когда я на работе, ищи дома на Ярославском и Савёловском направлениях, вечером будем их обсуждать и вместе выбирать подходящие. Ориентируйся на стоимость не выше 10 миллионов. Ну и на свой вкус и нашу везучесть!

     Дальше началось более чем годовое путешествие по загадочному миру подмосковной недвижимости. Я перечитывал десятки объявлений о продаже самых разных домов, а Ива объезжала многочисленные станции («Трудовая», «Морозки», «Заветы Ильича», «Тарасовка» и другие) и осматривала десятки мало-мальски подходящих домовладений.      
 
     Наконец я услышал:

     - Бу, я нашла! 25-й километр по Дмитровскому шоссе, 50 минут электричкой с Савёловского вокзала, станция «Катуар», от неё пять минут на машине. Участок 30 соток, сосны, берёзы, тишина. Соседи за высоким деревянным забором. Дом одноэтажный, как раз для нас с тобой. Всё в доме подключено, газ, вода, электричество, интернет и телек подключим сами. Есть огород, сарай, банька и даже небольшой хоздомик. Цена приемлемая. Берём? Как тебе моё решение?

     - Я бы подумал, - ну надо же было мужчине хоть что-то промямлить в ответ на женское «моё решение»!

     - Подумай, конечно, - Ива не отступит, я это понимал. – Вот тебе фотки дома из интернета. Посмотри. Если что-то не понравится, говори сразу. Хозяин ждёт моего решения!

     Куда было деваться? Это называется, мы сделаем вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Да я, собственно, и не собирался отказываться. Песок – плохая замена овсу, как и обратный вариант.

     На фотках выбранный дом был похож на немолодого, но крепкого барина, присевшего отдохнуть среди зелёных кущ в хорошую погоду под чистым небом.

     - Дворянское гнездо, - сказал я сразу. – Мне оно уже как-то снилось. А где банька?

     - Справа, её не видно за кустами. Тут дерён, гиннала, калина, чубушник, лапчатка, малина.  Очень всё красиво.

     - Шик!

     -  Я хочу этот дом. А ты, Бу?

     - Если честно, Ивушка, я давно уже хочу именно то, чего хочешь ты. Значит, он будет твой, то есть наш, этот дом. А как это место называется?

     - Деревня Саморядово Дмитровского района Московской области. Что-то ещё?

     - Иди ко мне!..

     Я выпрямился на своём кресле и протянул к Иве руки. Мы обнялись и расцеловались. Наш поцелуй, как сказано у Чехова, был долгий, длительный…

     Наш атомоход тихо пыхтел у причала, переводя дух и ожидая дальнейших распоряжений и команд.

     Ива опять встала к штурвалу и заблистала капитанской парадно-трудовой доблестью. Я стоял в капитанской рубке рядом с ней в роли извечного помощника на вахте. Атомоход резал пространство носом и буруны ежедневных пен и отработанных дел оставлял за кормой.

     В результате дом с участком в положенное для сделки время был куплен и документально оформлен на имя Ивы, были закуплены необходимые стройматериалы, наняты два белоруса-рабочих, за три месяца достроившие и улучшившие 140 квадратных метров дома так, как это намечала моя Ива. Она ездила в Саморядово раз-два в неделю и курировала маршрут атомохода.

     Я сопереживал и даже один раз матом приказал рабочему по мобильному телефону заткнуться, не халтурить и работать так, как распорядится моя жена.

     - Не то приеду сам и устрою из вас хрен на блюде! – голос у меня сочный и внушительный. Мне и без ног можно иногда сыграть роль терминатора. До белорусов это дошло и они послушно продолжили работы. Но всё равно кое-что не довели до конца и смылись в свою Лукашению раньше срока с нашим миллионом за материалы и работу по договору и с нашей стремянкой для малярных работ.

     Но Дворянскому гнезду это не повредило. Оно встряхнулось, оправилось и ожидало своих новых хозяев.

     - Переезжаем 12 августа, - скомандовала мой капитан.

     «Все наверх!» - успел подумать я, стараясь не уступать кэпу в выдержке, уверенности и решительности. 

     Дальше в квартире начался быстрый сбор в коробки и ящики вывозимых в деревню вещей. Описать это подробно невозможно как весенний ледоход на реке или извержение проснувшегося вулкана.

     Мне казалось, что вывезти всё вместе не удастся. Но тем не менее горы мебели и вещей уместились в кузов «Газели», в салон санитарной машины вместе со мной, в Ивин «хёндай» вместе с парой кошек и собакой, и в кроссовер моего шурина Альберта и племянника Кирилла, которые приехали нам помочь.

     Около полудня наш табор двинулся из 1-го Рижского переулка города Москвы в северном направлении к деревне Саморядово. Было солнце и вёдро. То есть природа в тот день была за нас. Я сидел в перевозке в своём кресле среди горшков с рослыми гибискусами, столетниками, спатифиллумом, пальмами и «тёщиным языком» и почти ни о чём не беспокоился. То и дело мы приостанавливались в небольших заторах. Но в целом ехали весьма бодро. Я с интересом смотрел в окно.
Естественно, ничего не узнавал, как вдруг прозревший слепой, но был в общем тренде свершаемого большого события.      

     Я не думал о том, что увижу в конце путешествия. Мысли мои как-то развалились с самого начала поездки и летали где-то вокруг меня, горшков с цветами и солнечного пейзажа в окне.

     Так прошли полтора часа. И вот машина глубоко качнулась, очевидно, въехав в деревенский двор, чуть сдала влево и назад, затихла и – запахла внутри загородным теплом и травою.

     Мы были на месте.

     Боковая дверь санитарного фургона открылась. Я весь подобрался.

     - Приехали! – сказал мне парень-санитар. – Сейчас опустим вас на землю. Дадим только другим машинам въехать во двор, и вынем вас наружу.
   
     Через пять минут я был на земле. Передо мной был поросший негустой травой двор, высокая серебристая ива в дальнем углу двора и тот самый одноэтажный дом-барин с ладным деревянным крыльцом и не очень большими окнами пока неизвестных мне внутренних помещений. Было очень тепло и солнечно, но не жарко. Я в целом был растерян. Передо мной лежал чужой материк, который отныне был моим. С этим надо было свыкнуться и, наверное, научится общаться.

     - Ну как ты, Бу?! – передо мной стояла Ива. Обычно сдержанное её лицо было почти по-детски восторженно и сияло. – Хочешь объехать вокруг дома и увидеть его целиком?

     Я пока ещё ничего не хотел, кроме аккуратного неспешного освоения роли то ли хозяина поместья, то ли дорогого городского гостя. Но Ива была на берегу долгожданного, настоящего, заслуженного счастья. И удерживать её от самого последнего шага в омут восторгов было жестоко.

     - Поехали, посмотрим, - я разулыбался. – Только вези кресло осторожнее, чтобы я не вывалился. Вперёд и с песней!

     Она отвезла меня на задний двор. Тут было тенисто от сосен, елей и берёз. Над забором торчала коричневая железная крыша соседского дома. Передо мной были густые заросли кустарника, за которыми пряталась широкая терраса и                невысокая лестница к ней. Я никак не мог натурально обрадоваться. Почему, не знаю. Странно, но я чувствовал себя чужаком, присоседившимся не к своему юбилею.

     Ива стояла рядом и ждала выражения моей радости. Я же молчал в какой-то несуразной оторопи.

     - Тебе нравится, Бу? Чего ты молчишь?

     Я понял, что сейчас лучше всего говорить правду.

     - Никак не могу привыкнуть, понимаешь, Ивушка? Прости мне моё обалдение, пожалуйста. Дай переварить. Мне хорошо, но слишком много счастья сейчас на мою шею.  Могу задохнуться с непривычки.

     - Ладно, - всё-таки женщина куда умнее мужчины. – Посиди пока, присмотрись, освойся. А я пойду, скажу ребятам, куда заносить вещи.

     Она вновь поцеловала меня и убежала к рабочим. А я сидел в своём кресле и, слушая шум разгрузки и установки мебели в доме, искал в себе умение стать обладателем того, чего не в полной мере заслуживал.

     Короче, я склонен к достоевщинке. Хотя именно сейчас это было ох как некстати! 

     В конце концов Ива вернула меня к главному крыльцу и сказала:

     - Ну что, поднимемся в дом?

     Шурин с племянником успели уехать. Мы были вдвоём. И тут меня осенило!

     - Ивушка, по этому крутому пандусу ты меня вверх не затащишь. Зови ребят, пока они ещё здесь. Пусть меня поднимают. Надеюсь, что они справятся.

     В общем, тогда я решил одну из самых главных задач нашего переезда. Парни вцепились в ручки моего кресла и надули биценсы. Ива страховала, чтобы я не соскользнул с сиденья.

     - Поднимайте кресло по лестнице спиной вперёд! – скомандовал я. – Не то переломаете мне ноги о ступеньки!

     Худо-бедно, но парни осилили подъём меня на верхнюю площадку крыльца и после завезли в дом.

     Внутри было тихо и прохладно. За окнами солнечно кипел разогревшийся августовский день.

     Передо мной лежал длинный коридор с полом из свежего ламината и желтели стены из соснового бруса.

     - Ну что? Теперь всё? – парни терпеливо ждали.

     - Теперь всё! – сказал я. – Спасибо! Можете ехать!

     Они получили оплату, сели в свою «Газель» и укатили.

     Мы с Ивой молча смотрели друг на друга. Суета закончилась. Где-то далеко в деревне лаяла собака. Москвы больше не было. Кажется, начиналась новая жизнь, незнакомая и пока ещё не совсем понятная.

     Ива ожила первая.

     - Самое время перекусить, - решила она. – Я проголодалась.

     - И сходить в туалет, - добавил я. - Это самый лучший способ привыкнуть к новой территории. Помню этот способ ещё из детской пионерской жизни в самый первый день заезда в лагерь! 
 

               
                *   *   *


Продолжение следует