С утра бардак, к вечеру коньяк да гусак!

Из воспоминаний прапорщика Анатолия Яворского

Утро того памятного дня 1979 года выдавалось крайне беспокойным. Командир 811 отдельного батальона связи подполковник Рудаков перед утренним разводом чехвостил двух прапорщиков, которые «своими преступными действиями бросили тень на весь кадровый состав вверенного подразделения!» Прапора загуляли в какой-то забегаловке, и «под ароматный шашлычок перебрали алкоголя, товарищ командир!» Залипли на чернооких барышень, смахнулись на этой почве с местными охранителями прекрасного, и на неделю загремели на главную гауптвахту гарнизона.

А неделя эта выдалась более чем суматошной. Войсками связи КТуркВО в то время командовал генерал Семёнов. «Дед-затейник!» – отзывался о генерале кадровый состав означенных войск. На каких ненормативных частотах качались каналы связи УС «Линза», было невдомёк, но за последнюю неделю Семёнов трижды поднимал тревогу с выводом вверенных частей в запасные районы.

811 обс проводил радиотренировки изо дня в день, разворачивал аппаратные в границах военного городка и выходил маршем в запасной район на «Кадушку». Вставали на связь с полной выкладкой, копкой капониров и разворачиванием маскировочных сетей. Едва успевали открыть каналы связи – генерал давал отбой тревоги и возвращение техники в боксы. «Затейник – он и есть затейник!» – болел душою комбат Рудаков, ожидая результатов из штаба округа.

И вот, пожурив прапоров перед отдельно собранными кадровиками, Рудаков перегоняет командный состав на общее утреннее построение батальона. Задумав видимо наказание в виде трёх..., а то и пятикилометрового кросса в пределах военного городка, коими, нередко бывало, комбат выветривал преступные повадки подчинённых.

Так оно и случилось, комбат обмолвился о «пяти километрах!» Во время объявления кросса бежит посыльный с УС «Конус», несёт ЗАС-телефонограмму за подписью Семёнова о немедленном установлении связи из заданного координатами района. Создать такое-то и такое-то радионаправление, открыть номерные радиосети. Определённая норма действий Войск Связи.

Рудаков недовольно поморщил нос: «Первая рота, отставить кросс! Вам по машинам, конечная точка марш-броска – запасной район полка «Кадушка!» Командиру роты получить указания, остальным на кросс бего-ом ...арш!»

Первая рота рада и не рада. Не кросс, так снова тягомотный комплекс упражнений с разворачиванием аппаратных в полевых условиях. И ладно бы с неделю там повоевать, или две, а то к вечеру, либо к обеду прилетит отбой?!

Пока выстроили колонну, растянувшись, проехали по городу, минули Аннау, вышли на заданные координаты и набрали связей, прошло длительное время. Из Ташкента качается ЗАС-радиоканал от Семёнова: «Отбой! В установленные сроки не уложились, опоздали! Новые установочные данные: перебазироваться по вновь заданным координатам и выйти на связь в такое-то время!» Рудаков аж подсел от новой вводной: «Ну, дед, затейник, твою колонну... Вожжа не под ту ляжку попала что ли? Это же в Келяту колонну гнать?!»

Приказ есть приказ! Комбат дал указание сворачиваться и пилить на полигоны Келяты не колонной, как принято, для которой зелёной улицы никто не выделит, а группами в две-три машины. Сам же прыгнул в командирский УАЗик и упылил в неизвестном связистам направлении.

Пока закрывали радиоканалы, сворачивали маскировочные сети, колупались с дизелями, то да сё – в общем, выезжали по мере готовности к новому маршу. В нашей группе оказалось три машины: Р-241 ЗАС-телеграф, подвижной узел связи П-299, замыкающей шла машина МТО с зампотехом. А беда бы такая, что ЗИЛ-131 под 241-аппаратной постоянно перегревался, то и дело закипала вода в радиаторе. Вышли на шоссе, проехали сквозь весь Ашхабад – израсходовали все припасённые канистры.

Въезжаем в Геокчу, на окраине видим скважину, вода из трубы на землю льётся, и гладью своей сияет большущая, почти озерцо, лужа. Естественно, подрулили пополнить запасы и залить в радиатор. Заправляемся, а в луже той, наблюдаем, плавают гуси. Домашние. Зампотех майор Петров Виталий аж облизнулся невзначай: «Что-то давно я гусятинку не потчевал?!»

Всем известно, пожелание командира больше, чем приказ. Осмотрелись, в поле зрения лишнего никого вроде не заметили. Только баджишка («баджи» по-туркменски «женщина») в своём огородике недалече копается. Водители наши были из немцев – один призыв срочников в батальоне был из Казахстана. На МТО водителем служил Вова Дигуль, рослый такой немец, который управлялся с тросами и лебёдкой без чьей-либо помощи, а длинные тяжеленные опоры подъёмника ставил, снимал и закидывал на КУНГ в одиночку.

Подходит Вова к зампотеху и предлагает: «Товарищ майор, гуся я сейчас возьму, но надо будет быстро-быстро отсюда делать ноги!» Зампотех одобрительно кивнул: «Я этого не видел и не слышал!» – после чего дал команду машинам отъехать вперёд, сам сел в свою кабину ждать, пока водитель закончит дела. Ну, мы отъехали на безопасные метров сто, встали на обочинке, смотрим, ждём, что там будет происходить. Мы же думали, Вова в лужу полезет гусей ловить? Интересное же должно быть представление?

Вокруг МТО вроде никаких видимых движений не было, громких всплесков воды в луже и прочего гусиного гогота тоже не слышали. Минут через десять видим, МТО трогается с места, подъезжает к нашему месту наблюдения. Из окна высовывается довольная успешным завершением дела физиономия зампотеха: «Чего стоим? По машинам, дистанция тридцать метров!»

Гусака Вова Дигуль взял без лишнего шума. Я, говорит, поманил хлебушком гуся, что пожирнее – тот не поддался. Хотел уж в воду лезть, штаны готов был снять, но замечаю, гусыня на мой хлеб виды заимела. Мелковатая, правда, на ползуба жевачки-то всего. Подплыла почти под берег. Я шугнул палкой, гусынюшка та встрепенулась, и это не понравилось предводителю стаи. Бросился он на меня, ущипнуть видимо хотел, отогнать, но я перехватил его за шею одной рукой, а пальцем второй как дал по клюву... Из гуся и душа вон... И не думал, мол, что так быстро и тихо всё пройдёт, баджишка та даже не обернулась...

Прибыла наша группа на Келяту как раз к означенному часу доклада генералу Семёнову, а ещё развернуться сколько времени надо?! Доложили о прибытии комбату, который, кстати, был уже на месте и в другой аппаратной сидел на радиоканале со штабом округа. Команды «отбой» от деда-затейника не последовало, вводная была ждать распоряжения, следственно, разворачиваться и пребывать на полигоне предстояло неопределённое время. Да и с обедом пролетели, потому как походная кухня прибыла позднее нас, но...

Моя аппаратная подвижного узла связи П-299 была хорошо оборудована под длительное стояние в полевых условиях. Поверх маскировочная сеть, под нею дополнительный плотный навес от солнца и осадков. Под навесом выносной столик, стулья, 220 вольт по питающему кабелю от 240-й радиостанции, соответственно, электрическая розетка, плитка, чайник – живи да не тужи. Перехватили сухпаем, чаем напились и на желудке стало ровно...

Время к вечеру. Солдаты ушли на ужин, мы с комбатом событуем на подвижном узле. Он на воле, сидит за столом и книжку читает, я в КУНГе возле коммутатора дежурю. И тут чую, подпружинило мне по нужде, что позы успокоительной не нахожу. Обычно посадил бы солдатика и сбегал куда надо, но связист мой с водителем на кухню отошли, подменить некому. Я к Рудакову, так, мол, и так, товарищ подполковник, чая вдоволь напились, теперь отбежать бы надобно? Он опускает – иди, подежурю, какие-де проблемы?

Сбегал я по нужде под верблюжью колючку, вернулся одновременно с солдатами. Занялись придельно, один коммутатором, другой мотором, третий тоже без дела не остался. Проходит минут десять, Рудаков подзывает меня и хитро щерится: а чего, дескать, ты не торопишься? Гусак давно готов, тебя заждались уже? Я за голову: откуда ему знать про гуся-то, языки мы за зубами же держали про трофеи наши преступные?

Обхожу горку, там наша МТО стоит. Такой же навес, стулья, столик накрытый, фрукты, бутылочка, в центре наш гусак запечённый, одним своим видом выбивающий слюну. Два-три кадровика на парах. Я к зампотеху, мол, товарищ майор, ты звонил мне, звал на гуся? «Конечно! Уже минут пятнадцать как!» «Так вот что скажу я тебе, Виталий: разговаривал ты с комбатом, так получается! Пришлось мне к столу его звать, уж не обессудьте, друзья-товарищи!»

Памятуя утренний разгон, бутылочку быстро задвинули в аптечку, сидим, ждём, полные облико-морале. Приходит Рудаков, настроением блещет, на гусака глазиком косит, а потому и нам от его настроя припадёт! Сели-расселись за столиком, комбат охватывает нас взглядом, лезет в свою полевую сумочку и достаёт бутылку Туркменского коньяка: «От нашего стола вашему, значит!»

Гусак, коньяк, и добрая беседа были на редкость душевными... Вот и такое могло случаться в нашей армии, что с утра грозило взыскание, а к вечеру подносился коньяк за те же деяния!

Понравилось - не понравилось, просьба оценить пальцем вверх или вниз! Вам пустяк, а меня подвигнет к написанию других историй...