Красные рассветы -29

  Белоказаки атамана Руднева занимали село Никольское, а капитан Еремеев под командованием которого они находились, двигался дальше вместе с полковником Самариным и его людьми на Глазуново. Лошади шли неспешно, Самарин сидел в развалку в своём высоком седле и разговаривал с ехавшим рядом Еремеевым:
- На равнину уже выехали люди Скоробогатова, а мы давайте держаться реки. Если от Новлянки подойдут войска, они наверняка будут пробиваться к нам с этих холмистых полей, а мы успеем уже выйти к лесным деревушкам и двинуть на Ровенки.
- Всё ещё тешите себя надеждой добраться туда? - с усмешкой спросил его Еремеев. - У нас теперь нет щита в виде парламентёра Калганова, в случае чего, прикрываться будет нечем, благодаря вашему любезному племянничку. Хорош!
  Полковника передёрнуло: - Там не только Калганов, вы слышали, что он и у Георга девку его увёл?
- Да, отчаянный малый!.. Вот бы встретиться с ним. Как думаете, получится? - Еремеев говорил это с издевательской улыбкой на тонких губах.
- Теперь именно это я ставлю своей целью. Приказываю всем, кто сможет его найти, чтобы брали только живым, потому как у нас с ним разговор ещё не окончен, - полковник состроил зловещее лицо и посмотрел впереди себя на дорогу. - Ну вот, скоро уже спуск на равнину, а войск неприятеля всё нет, а вы говорили, что до Глазуново будем идти с боями.
- Сколько нам осталось пройти, вёрст пятнадцать, полагаю, - Еремеев замедлил шаг коня и посмотрел вдаль, на подъезжающего к ним всадника.
  Рыжий Королько, который оставил своего покровителя Георга для того, чтобы служить теперь полковнику, скакал галопом с разведки местности, он подъехав вплотную к Самарину и Еремееву докладывал:
- Мостки, что в низ по течению, сгнили, кони не пройдут, но зато есть хороший брод. Река поднялась после дождей, но всё ещё проходима. У деревни Фоминки совсем низко, но туда лучше добраться не по кругу, а через Глазуново, - конь под ним плясал, оседая на задние ноги и вскидывая высоко свою гривастую голову. - Докладывает Ладыгин, что из Глазуново уходят подводы с людьми, видимо госпиталь эвакуируют... Кто-то их предупредил!
  Еремеев снова иронично посмотрел на полковника:
- Не догадываетесь, кто это может быть?
  Самарин залился краской:
- Успел-таки, чертёнок! - с ноткой какого-то неожиданного для самого себя восхищения, проговорил он.

  Татьяна верхом на лошади руководила эвакуацией госпиталя вместе с комиссаром Родько, докторами и главврачом Булавиным. Было со всего села собрано порядка сорока подвод, на которые грузили тяжело-раненых и после операции солдат. Иван Анисимов с перевязанной головой лежал на одной из них и смотрел на Татьяну с лукавой улыбкой:
- Ну, красный кавалерист, как тебе в роли строевого командира? - шутил он, поглядывая на девушку.
  Она подъехала к нему поближе и встала рядом:
- Тебе получше сегодня, Иван? Голова не так кружится? Смотрю, уже можешь говорить.
- Получше маленько, но встать не могу, валюсь... Голова так ходуном и ходит, как поднимаюсь, - он улыбался через силу, было видно что ещё не прошли и мучают его приступы дурноты, но Иван держался и не унывал. - Где это брательник-то мой бегает? Позови сюда этого пострелёнка, повиниться перед ним хочу на последок! А то может быть и не свидимся...
- Ты чего это говоришь-то?! - Татьяна наклонила к нему голову. - Помирать собрался?
- Я нет, я живой покамест, а вот он... Ведь они тут с комиссаром оборону организуют и будут нас прикрывать, пока доберёмся до Фоминок, а потом в лес уйдём оттудова на Ровенки. Успеют ли они отойти, когда будет возможность, вот в чём вопрос-то? - Иван это говорил весело, но с тревогой в голосе, что не могло от Татьяны ускользнуть.
  Она тут же развернула коня и помчалась на окраину села, где находились Павлик с комиссаром Родько и приехавшим из Новлянки Ивлевым, как только ему сообщили о движении полковника к Глазунову, они сидели в доме председателя сельсовета. Там обсуждали, сидя за столом с конниками и охранной ротой, как лучше расставить людей на въезде в Глазуново.
- Отряд уже движется в нашу сторону, всех людей и обозы мы не успеваем вывести, хотя многие в селе из местных остаются по домам, не боятся... Главное, это госпиталь, - Ивлев посмотрел на дверь, в которую входила медсестра и позвал её к столу. - Таня, всех успеваете погрузить?
- Да, уже отправляем потихоньку, последних грузим, - ответила она и посмотрела на Павла. Он поднял на неё глаза, опустив при этом руку на плечо, приехавшему из Новлянки Правдину, который с Ивлевым развернули на столе карту и рассматривали все возможные пути отступления, после того, как снимут прикрытие и все отойдут.

  Ивлев с напряжением всматривался в карту:
- Вот что, давайте занимать свои позиции не мешкая, срочно... Помощи нам ждать неоткуда, переговорщики в Ровенках заставили повернуть генерала Глазьева обратно на Дон, а его как раз и ждёт сейчас Самарин. И пока генерал не отойдёт отсюда с войсками, ждать подмоги нечего, наши не станут затевать активных действий, так как это может только повредить основным договорённостям. Будем ждать подхода войск своих конных гарнизонов. На станции в Новлянке уже стоят наготове таковые, только оружие ещё не всё прибыло, тульские конники под Курском опять же...
  Татьяна стояла побледневшая и смотрела на Павла во все глаза:
- Павлуша, можно тебя на минутку?
  Он посмотрел на Ивлева и получив его молчаливое согласие, вышел вслед за Танечкой во двор.
- Что ты?! - строго на неё взглянув, спросил он.
- Иван сказывал, что остаётесь вы тут с людьми и комиссаром, пока мы все не отойдём, это так? - она с болью в глазах смотрела на него не мигая.
- Так, кто-то же должен прикрывать ваш отход!.. - он развернул её к себе за плечи. - Ты что, за меня боишься? Не надо, лучше Ивана береги.
- Зачем ты так? Вы оба мне дороги, Павлуша!
- Не к месту сейчас этот разговор. Беляки наступают, а ты меня вызвала отношения выяснять... И вот что, - сказал он ей напоследок, - как прибудете в Фоминки, увези оттуда деда. Непременно увези!
- Если согласится, а то вы оба упрямые, попробуй с вами сладь!.. Ой, Павлуша! - она опустила ему голову на грудь. - Береги себя и не попадайся им живым, слышишь! Умоляю тебя, не попадайся!..
  Он видел, что Танечка сейчас говорила с ним искренно и с любовью, после такого короткого объяснения он снова вошёл в избу и присел рядом с комиссаром и Антоном Ивлевы за стол, поглядывая на дверь, ему всё казалось что Бармина снова войдёт к ним и встанет рядом, он даже улыбнулся при этом своим таким мыслям, но она уже скакала обратно со слезами на глазах к госпиталю, откуда уходила последняя телега с ранеными бойцами и гремела колёсами по разъезженной лесной дороге.
Через пятнадцать минут после отъезда последней подводы прискакал Митроха и доложил, что по равнине уже движется в их сторону казачий эскадрон. Все поднялись с мест и побежали занимать свои позиции.
  Павел и Родько провожали медиков, уезжавших последними в сторону деревни Фоминки. Матрёна с Татьяной подошли к ним прощаться.
- Ребятки, вы тут держитеся, ладно? Чтобы супостаты энти нас не догнали по дороге в Ровенки. Ведь мы ещё будем собирать людей в Фоминках, за ночь их уведём, кто с нами едет, там и семья Прохора в полном составе, их тоже увезти с собою надыть, - говорила Матрёна вытирая глаза кончиком головного платка.
- Удержим, Матрёна, не бойся! Поезжайте скорее и там сами не плошайте, Митроха вам в помощь! - напутствовал её Родько и тёплая улыбка не сходила с его глаз.
- Павлуша, Семён Захарович, - стоя рядом с ними, говорила Татьяна, - вы возвращайтесь поскорее!.. Прощайте, мы вас будем ждать у переправы перед Ровенками.
- Поезжай! - Павлик хлопнул по крупу её коня, Танечка, влезала на жеребца и поскакала в след за последней подводой с медиками в сторону лесной дороги.
  Он провожал её долгим, пристальным взглядом своих выразительных и внимательных глаз. Нотка печали в них была, но всё же Павлик был сейчас собранным для дальнейших непростых событий и старался отбросить от себя всё личное, тем более рядом стоял комиссар. Он посмотрел на Родько, чуть прищурился и улыбнулся.
- Семён Захарович, я по карте должен вам показать, как и обещался, где находится заимка киргизов на реке. А то может так статься, что и не увидимся с вами больше, а там Калганов и девочка. Только вам могу такую информацию доверить, - сказал обернувшись к комиссару Павел.
  Родько тут же достал из дорожной сумки карту и Анисимов отметил на ней нужное место.
- Как всё закончится, мы заберём их оттуда, я могу доложить о них только двум людям - Жукову и Каретникову, а для остальных это будет закрытая информация, - Родько убрал карту и вместе с Павликом стал смотреть на удаляющиеся в лесные дебри подводы, последние их колёса прогремели на повороте за ельником и исчезли из виду в сгущающихся осенних сумерках.

  Через полчаса после того, как прибыли в Фоминки и стали собирать местных, готовых уехать крестьян в дорогу, медики и сопровождающие их солдаты боевого охранения услышали дальний бой в Глазунове. Выстрелы раздавались со всех строн и всё ближе, выкатываясь своими громовыми залпами на лесную дорогу.
- Скорее, - торопил своих Прохор, запихивая младших ребятишек на подводу.
  Ребята пищали от страха и жались к матери, но старались делать так, как велел им батька.
- Дарья, собирайся! - забежал к ней в дом Митроха и застал её сидящей у комода за столом с блюдцем в руке.
- Чего это?! - она поправила на себе цветастый платок. - Вот ещё!.. Куда это я из дома поеду! Не хай те езжают, у кого ни кола, ни двора не нажито. Что они мне сделают, эти офицерики? Можа кого и в женихи себе пригляжу! - и женщина громко захохотала, окидывая жалкую фигурку Митрохи. - А то бы оставался сам-то! Куда тебе в партизаны по лесам бегать!
- Ну тебя, не хошь, не надо! Мне велено всех предупредить, а ты сама, как знаешь! - он махнул рукой и выскочил из избы этой жаркой крестьянки.

  Вскоре последние подводы переезжали мосток через распадок и углубились в лес, скрываясь из виду. Фоминки будто вымерли. Осталось всего несколько семей, которым, как они полагали, нечего бояться и не за чем покидать в этом случае своё жилище. Дед Серафим был в их числе. Он сидел перед иконами на своих больных коленях и молился за непутёвых внуков.
  Уже стемнело, а заградительные отряды из Глазуново всё ещё вели бой на подходах к селу, но когда запасы патронов были почти на исходе, комиссар Родько приказал отходить в лес, на приготовленную позицию у заброшенного хутора.
- Господин полковник, - докладывал подъехавший к Самарину, стоявшему в центре села, есаул Охлупин. - Красные оседлали дорогу через лес в Фоминки, туда не проехать в объезд. С правой стороны озеро с заболоченными берегами, а левее в лесу заброшенный хутор, в котором они и расположились. К Фоминкам лучше всего пробраться вдоль берега в верх по реке, а потом там и переправиться в брод у дома священника.
- Мы не пойдём в обход такой крюк делать, - медленно проговорил Самарин. - Сейчас у этих голодранцев патроны кончаться и тогда они сами отсюда отойдут. Подождём!
- Чего тогда они сопротивляются так яростно? - спрашивал есаул.
- Своих провожают, чтобы мы не догнали их людей из госпиталя. Погоню мы организуем, но не сейчас. Как только станут отходить из лесу, вот тогда и ударим по ним, выбьем всех сразу отсюда и пойдём дальше на Ровенки.
- Поручик Морозов докладывает из Слободки, что на станцию Новлянка прибыли солдаты с оружием, они заперли нам дорогу не равнину. Один путь теперь к Ровенкам - это через Фоминки, - сказал подъехавший к ним Еремеев.
- Я предполагал, что так оно и будет, - сказал довольный собой Самарин. - Ну, уж в Фоминках нас ничего не задержит, мы сразу, как только подойдёт сюда полковник Завадский от генерала Глазьева, сразу маршем двинем на Ровенки, а это нам обещает хороший манёвр в будущем.
- Полковник Завадский не подойдёт, - проговорил Еремеев, глядя в бинокль на дорогу от сопок. - Он повернул уже свои части к Дону. Договорился с большевиками и они его пропустили без единого выстрела.
- Предатель! - Самарин в гневе отбросил свою плеть. - Тогда продвигаться надо уже сейчас, как можно быстрее, пока красные не опомнились. Со стороны Новлянки на равнине оставим полусотню казачков и пусть там окопаются как следует... Выполняйте приказ капитан!
- Слушаюсь, - и Еремеев козырнув, поскакал отдавать распоряжение по поводу охраны дороги на Новлянку.

  В самих Ровенках шло экстренное совещание в штабе ЧК. Кабинет Жукова был забит сотрудниками и представителями реввоенсовета, а люди всё прибывали.
- Самарин, всё же решился на выступление, - говорил Мазуров. - Этого и надо было ожидать, что его ничего уже не остановит. Вот только с Калгановым не понятно, что же они им больше не торгуются?
- Его или уж нет в живых, что очень не разумно, ведь им можно прикрываться как щитом, или - побег, что тоже невероятно! - говорил Жуков. - Но факт имеется, они не прислали больше к нам никого перед выступлением, а вышли внезапно на Никольское. Только вот из Новлянки докладывают наши товарищи, кого мы туда сегодня выслали для приёма отрядов из Тулы, что из Глазуново срочно перед приходом туда Самарина, эвакуировался госпиталь. Люди сейчас по последним данным движутся оттуда в сторону Ровенок через хутор Михайловский. Их преследуют, идёт бой в лесу...
- От кого такие данные? - спросил присутствовавший на совещании Каретников.
- Выслали нарочного, ещё когда дорога была свободна от Слободки, парень приехал в Новлянку рано утром и сообщил, что из Глазуново уходят жители и госпиталь. А теперь к нам выслали связного от Ивлева, он быстро проскакал до Михайловского, где стоит наша конная застава и сообщил, что в лесу взвод боевого охранения удерживает самаринцев от преследования и что раненых уже везут к Михайловскому, - ответил ему Жуков.
- Тогда нам дальше хутора Михайловского пускать полковника нельзя, - промолвил Каретников и поднял голову от стола. - Хутор этот в двадцати всего километрах от Ровенок. Срочно все силы мобилизуйте до подхода основных частей московского гарнизона и разворачивайте их в боевые порядки, чтобы остановить Самарина ещё на подходе туда. Начинайте движение от Шохина.
- Слушаюсь, - и Жуков вышел из кабинета, чтобы отдать распоряжение по телефону начальнику станции Шохино о срочной выгрузке прибывших эскадронов.
  Мазуров вместе с Жуковым уже через пару минут садились в автомобиль, чтобы самим ехать на станцию для отправки бойцов на марш к хутору Михайловскому к которому уже подъезжали первые подводы с эвакуированными ранеными бойцами. Взвод охраны сразу стал занимать позиции на дороге, пропуская вперёд санитаров и мирных жителей. Вместе с охраной залегли, готовые принять бой и медики госпиталя, с медсестрой, отчаянной Татьяной.

  А казачьи сотни пытались прорываться к Фоминкам по дороге вдоль лесной балки, но тут же залегли, потому как были срезаны пулёмётной очередью с заброшенного хутора.
- Обходить их надо, ваше благородие, - кричал есаул Охлупин Самарину.
- Куда обходить, они круговую оборону заняли, - он стоял на въезде в лес и ждал свою разведку. - Ничего, им патроны не подвезут, не откуда, мы стоим на всех дорогах, они скоро должны отойти отсюда.

  На лесном хуторе отстреливались до последнего патрона всю ночь и как могли держали оборону на лесной дороге, по которой прорывались казаки. Родько, когда прискакал Митроха и сообщил, что все эвакуированные уже на подходе к Михайловскому, приказал отходить.
- Всё, ребята, патронов мало осталось, отходим! Наши там далеко, а на хуторе стоят уже подошедшие части, они и будут сопровождать до Ровенок наших людей, или тоже запрут дорогу, - Родько вскочил на коня. - Кто будет прикрывать наш отход? Митроха, за мной со своими людьми, Павел ты на дороге остаёшься пока с Потехиным, а как отъедем и дадим сигнал двумя ружейными выстрелами, сразу отходите! За темно успеете...
  Родько и солдаты охранения быстро проехали вниз за озерком и скрылись на дороге к Фоминкам. На рассвете со стороны Глазуново нарастал гул ружейных залпов, казаки обходили хутор по лесным тропам по северной стороне. Павел и Потехин выскочили на дорогу и галопом поскакали к Фоминкам, по пути отстреливаясь от наседавших казаков. И тут два залпа от деревни разрезали воздух.
- Погнали! - приказал Павлик и во весь опор поскакал в чащу за Потехиным, увлекая за собой преследователей. Рыжий Королько вырвался вперёд, а потом притормозил и почему-то повернул обратно в Глазуново, где у въезда на лесную дорогу стояли и ждали разведку Самарин и Еремеев, не смея пока двинуться вперёд. Королько подъехал к ним и с ходу выпалил:
- Господин полковник, там у хутора отстреливался ваш племянник, я его опознал, когда они с ещё одним солдатом, рванули в чащу. Он там был с ними на дороге, когда держали оборону. Я его ещё заприметил, как только подъехали туда, но не был уверен, что это он, у меня бинокль слабый, к тому же темно было, а теперь развиднело и я его точно узнал, - Королько ждал ответа полковника на свою услужливость и внимательность.
- Не дайте ему уйти к своим! Привезите мне его живого... Только живого!
- Будет исполнено, - козырнул Королько. - Я его вам из под земли достану и брошу к ногам! - он с зловещей ухмылкой рванул повод и бросился в погоню по лесной дороге.
  Он, подъезжая к хутору, который только недавно покинули конники из Глазуново, крикнул своим людям, что проверяли, нет ли тут оставшихся красных:
- Молодцы мои, в лес, в погоню!.. Надо послужить полковнику верой и правдой за все его к нам милости, - и у него перед глазами встала пылающая деревня с повешенными активистами и убитыми женщинами с детьми. - Вперёд, в лес на преследование! Не дадим уйти этим Иудам!..
  В числе преследователей был один местный и он хорошо знал здешние леса. Павел уже выскочил вместе Потехиным на прямую дорогу к Фоминкам, когда раздался ближний выстрел из оврага и Потехин упал с коня головой вниз, закачался в стременах, а потом оторвался и конь его понёсся уже один без хозяина в лесную чащобу от страха. Павел пригнувшись к гриве жеребца, своего Тимошку он отдал Татьяне, летел на выезд к большаку, перепрыгнул плетень у поскотины, а потом взял левее и на повороте к широкой дороге, что вела уже на Ровенки, обернулся. За ним скакали трое на белых лошадях, Анисимов рванул в самые заросли по прямой, съехав с дороги, взяв курс на подъём. Его сперва потеряли от неожиданности в густых зарослях, но потом увидели уже на спуске к низине на открытой местности. Павел летел во весь опор к спасительному бору, а там в мелкий лес, через ручейки и речушки. Он перепрыгивал кочки и невысокие холмы, гнал коня на перерез преследователям и отстреливался. Вот один упал, остались двое, его конь набирал скорость. Мелькали деревья и низкие кустарники, просветы чередовались с глухими потёмками густого бора. За спиной всё ближе раздавались выстрелы.
- Ты, Микола, целься в лошадь! Слышишь! - кричал на ходу Королько своему спутнику. - Эта птичка нам живая нужна, полковник приказали!
  Они тоже летели во весь опор и вот показалась дорога, которую нужно было перескочить, чтобы снова углубиться в чащу и Павлик направил коня на эту разъезженную копытами и колёсами дорогу, вот он уже почти перебрался на другую сторону, и тут Микола притормозил, взял на мушку его коня и выстрелил.
  Павлик не понял ничего и со всего размаха, упал вместе с подстреленной лошадью, перекинувшись через голову жеребца. Он откатился в сторону под кусты через дорогу, под ним убили коня и теперь вопрос его поимки, это считанные секунды. Он, падая, сильно ударился головой о землю и повредил правое плечо. В кусты отползти сил хватило, а дальше он пытался пробираться, держась за больное плечо в самую гущу и продолжал отстреливаться от наседавших на него верховых. "Последний патрон себе, - стучало в его голове, - живым не дамся!" Но тут будто небо раскололось от выстрела, который прозвучал совсем рядом и мощная сосновая ветка оторвалась от пули и попала ему на голову. Павел потерял сознание, откинувшись на землю под разлапистыми елями, зажимая в руке пистолет.
  Королько и Микола спрыгнули на землю и ведя коней в поводу, стали искать парня под густыми деревьями и кустарниками, заглядывая в каждый уголок.
- Туточки он где-то, искать надо, - говорил зычным голосом Микола. - Я видел, как он пробёг туда вот, когда выстрелил. А потом смолкло всё и перестал он стрелять и тихо стало. Как падал, не видал!..
- Если ты его убил, худо нам с тобой придётся, - сказал Королько и остановился прислушаиваясь к шуму леса. - Приказано его живым к полковнику привести.
- Нет, не мог я попасть, не целился в него, только над головой, по верху, - оправдывался Микола.
- По верху!.. А где же он теперь?
  Они искали и бегали вдоль дороги, но не заглядывали в заросли рядом с малинником, только тихий стон, вырвавшийся из уст раненого Павлика, который не мог себя контролировать, потому что ещё не пришёл в сознание, заставил их остановиться и вернуться с дороги обратно на поиски в густых еловых зарослях.

  Они стояли над ним, весело похлопывая себя по голенищам сапог плётками и улыбались.
- Отстрелялся, сучонок! - сказал Микола и наклонился к лежавшему под низко опущенной еловой веткой Павлику. - Вот и нашли его ваше высокоблагородь...
- Поднимай его! - скомандовал Королько.
- Нет, не надо бы, очень уж шустрый малый оказался... Сейчас ненароком очнётся, и что потом?
- Тогда давай тащи сюда верёвку, у тебя там бечёвка к седлу была привязана, - Никита Королько поглядел на парнишку и ухмыльнулся. - Ишь, какая кожа светлая на лице, даже жалко портить! И фигурка ладная... Позабавиться бы, а?
  Он оглядел Павла всего ещё раз, а подошедший с верёвкой Микола молвил:
- Тебе полковник позабавиться!.. Давай, связывай его и потащили к лошадям. Там перекинем через седло и пущай тогда дёргается.
- На мою лошадь клади, она моложе, потом именно я обещался Самарину привезти его племянника живьём... Куда сейчас едем?
- Наверное в Фоминках уже наши стоят, туда и едем, - Микола встал над Павликом и ухватился за его плечи.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

(Уважаемые читатели! Следующие главы можно читать только людям с крепкими нервами. Меня поймут те, кто смотрел этот фильм ещё в 80-х годах. Нас детей, родители всегда уводили от телевизора, когда шла третья серия фильма "Красные рассветы". Я старалась, как могла, смягчить повествование, но слов из песни не выкинешь и ничего не изменишь, получилось в результате всё-равно очень напряжённо.)