Бронте

Запись 1.

Я не знаю, что писать. Глупое задание. Не думала, что М. принудит меня делать что-то подобное.

По порядку: сегодня он пригласил нас к себе в кабинет и сообщил, что господин Вартель ушел на пенсию. Я даже прослезилась немного. Вартель был к нам добр, я не видела его уже пару месяцев, за это время он, по-видимому, совсем исстарился.

Теперь М. главный в отделении. Он сказал, что вводит новые программы, к нам будут приходить другие специалисты и он хочет, чтобы все пациенты вели дневники.

Это часть работы, очень важная, по его мнению.

Я совсем не могу спорить, когда он так смотрит нежно - я вообще забываю кто я и где. Какой он милый! И эти длинные ресницы, печальный взгляд.
 
Я знаю, что если бы он не был женат, возможно, его доброты хватило бы и могло бы что-то получиться. А Шарлота как-то сказала - она тогда еще говорила - что для того чтобы что-то получилось, он должен быть не добрым, а первертным.

Откуда она слова-то такие знает? А строит из себя идиотку.

Я спросила его, как мне вести дневник и он ответил: по порядку, просто пиши все, что придет в голову по порядку. Вот и пишу. Глупость какая.


Запись 2.

Вчера вечером был туман, ночью заморозки и утром все покрылось белой глазурью.

Очень похоже на Россию. Там так бывает зимой.

Деревья на аллее как засахаренные насекомые - забыла как называются - с тонкими лапками.

Придет же такое в голову.

Кто будет засахаривать насекомых? Китайцы?

Вспомнила - палочники.


Запись 3.

По порядку.

Но вообще-то писать все что приходит в голову - это писать без порядка.

Противоречивая инструкция все-таки.

Поняла, что не могу писать "Дорогой дневник", и придумала, что буду писать тебе, Шарлотта. Хоть ты и делаешь вид, что из-за лечения совсем ничего не понимаешь.

Не щипай меня!

Итак! Мы с тобой живем в пансионате для душевнобольных.

Мы - урод, сиамские близнецы, на двоих у нас три ноги, четыре руки, два туловища, две шеи и две головы.

Мы с тобой как те птицы из индийской сказки. Там, правда, был общий живот, а у нас бедро и нога. Но если кто-то из нас съест яд - кровеносная система разнесет это по обоим телам и мы наконец-то умрем.

Мы - сообщающиеся сосуды, проклятие Сиама. Как пафосно прозвучало. И жалко.

Мне кажется, мы здесь почти вечность. но скорее всего несколько лет.

Пять?

Я помню английскую школу-пансион для девочек.

Ненавижу французский.

Помню дом деда в Москве. Мы из России, да.

Здесь, конечно, все европейцы, мы для них немного в диковинку.

Почему мы здесь? Просто у деда есть деньги нас здесь содержать и нет желания, чтобы там знали о внучках безумных.

М. сегодня я не видела.

Толстуха предупредила, что завтра у меня будет встреча с новым психологом.

Есть сегодня не смогла - ты весь день изображала рвотные позывы.

Твоя склонность к самоуничтожению меня совсем измучила.

Чего ты от меня хочешь? Да, наверное, того же, что я и от тебя - избавления!


Запись 3.

Какой стыд, разве так можно?!!!!????!!??? И еще тысячу знаков вопросов и восклицательных.

Не щипай меня!

По порядку: сегодня была встреча с психологом.

Худенькая миниатюрная чуть старше меня, наверное, чуть меньше тридцати. Непонятно.

Деда про таких говорит "маленькая собачка до старости щенок".

Бесцветные волосы, бледная кожа, серые глазки, серая кофточка, серая юбочка, серые туфельки - девушке явно очень не хочется быть замеченной.

Как воровке.
 
Ну мало ли какие комплексы у человека?

А ты так громко на всю комнату прошипела свое "Моль", я чуть не умерла от стыда.

Она, конечно, сделала вид, что ничего не произошло. Они все делают вид, тебя на дух никто не переносит.

Ты - непереносимо-невыносимая!

Познакомились, ее зовут Кларисса. Она спросила, действительно, ли я хочу, чтобы она обращалась ко мне "Эмилия".

Глупый вопрос! А как еще?

У нас будет десять встреч, она надеется, что сможет быть мне полезной.

Смешная Моль. Чем?

Предложила рассказать о себе все, что помню. Я рассказала про твою ссору с Толстухой на прошлой неделе, про Вартеля, о том как полгода назад ты порезала руку, про запах в столовой в английском пансионе.

А сейчас еще вспомнила голову оленя в доме деда. И большую овчарку.

Начнешь вспоминать - и вот посыпалось, как через дуршлаг.

Откуда это слово и что оно значит? Мой мозг - как дуршлаг, совсем отупела от твоих лекарств.

Потом мы услышали шум в коридоре, оказалось кто-то из пациенток порезал себя.

Моль стала еще бледнее. Пролепетала что-то про "невозможно, здесь такие строгие правила" и "страшный сон специалиста".

Потом взяла себя в руки и мы вернулись к беседе.

Не ожидала я такой чувствительности. Наверное, совсем недавно работает.

Я совсем не знаю своего детства.

Надо же. Было время, когда нас не было вообще - еще до рождения, но если я ничего не помню, получается, что нет и не было и потом, после появления на свет.

Есть только я сейчас, ручка в моей руке, эта тетрадь в синей с розовыми бабочками обложке. И ты.

Она постоянно задает странные вопросы: "Как вам это?", "Что это говорит о вас?", "Как вы это проживаете?".

Достаточно одного взгляда на нас и все понятно же, разве нет?

Еще она предложила сделать несколько рисунков.

Удивилась, что я левша. В карте, оказывается, написано, что правша.

Может и родилась правшой, но как бы я могла писать, если справа - ты. Неудобно же.

Рисовала левой.

Как курица лапой, сплошное разочарование.

Потом она предложила закрыть глаза и вспомнить или придумать момент, когда я чувствовала себя защищенно, легко и радостно.

Я сначала сидела с закрытыми глазами, как дура, и не понимала что делать.

Темно и все.

А потом вдруг представилось - само - как я еду на велосипеде, совсем как у старого Вартеля, с горки. Мне весело и свободно. Мчусь и ветер развевает мои волосы.

Она спросила, что там самое приятное? А я ответила - там нет ее.

Тебя, Шарлотта!


Запись 4.
 
Нас переселили.

В старом корпусе начался ремонт и всех переселили в новое крыло.

Теперь у нас есть соседка. Анорексичка. Та самая, что поранила себя во время первой встречи с Молью.

Вы могли бы с ней подружиться на общем интересе к самоуничтожению. Танатос ваше все.

Она очень злая, непонятно, откуда только силы на все эти нервы.

Я ее раньше видела в фойе, когда случались концерты. Теперь мы живем в одной комнате. Как же я рада, что пишу на русском, она ничего не поймет.

Ты назвала ее Треской.

Вчера у Моли вспомнила, что кроме английского и французского знаю немецкий.

Во время занятия зашел М. и заметил, что она выглядит устало и - какой он все-таки добрый и внимательный! - он положил мне мягко руку на плечо и чуть задержал - одна секунда, две, три, четыре, пять, шесть - как всегда чуть дольше, чем пристало бы при просто вежливом общении - и попытался процитировать ей ";ber allen Gipfeln ist Ruh, in allen Wipfeln sp;rest du kaum einen Hauch…", забыл слова, а я неожиданно для всех продолжила.

И вспомнила еще вариант Лермонтова - мне он всегда нравился больше, хотя заканчиваются одинаково: "подожди немного, отдохнешь и ты!".

Что это говорит о нас? Похоже, мы знаем больше, чем сами думаем.

И я люблю поэзию. Особенно Лермонтова.

Когда я вернулась, Треска сидела на своей койке и тупо смотрела в окно.

Она меня пугает.

Какие странные законы в этой стране: она отказывается пить таблетки и ее не могут принудительно лечить, она отказывается есть - и ей вставляют в горло трубку и кормят насильно, потому что не имеют права оставить ее без питания.

Каждый раз после такой кормежки она застывает, как старушка с кататонией и смотрит в окно совершенно пустым взглядом.

Когда я сегодня вернулась в комнату, она резко вздрогнула и, оттянув с кости на ноге пергаментную складку, проскулила "я жирная!".

Сумасшедший дом. И мы здесь из-за тебя.


Запись

Какой интересный случился день!

Кларисса симпатичная, вообще-то. У нее милая улыбка и она совсем не дура. Хотя и плохо образована. Чему их учат в университетах?
 
Сегодня у нее на столе была папка с моим досье.

Как это правильно называть? Досье, медицинская карта, личное дело?

Ну, пусть будет досье.

Она спросила, хотела бы я узнать свою историю?

Возможно это не очень-то приятно - не помнить свою жизнь. Возможно, мы могли бы здесь в безопасной обстановке ее восстановить и все такое.

Я, конечно, согласилась.

Было бы странно отказаться, я делаю вид, что для этого сюда и хожу. Не могу же я ей признаться, что для меня эти встречи - отдых от Трески, шанс встретиться с М. и вообще приятно провести время за разговором о себе любимой.

Она зачитала часть нашей биографии.

Мы родились в России, мама была совсем молодой - только закончила школу. В графе "отец" - прочерк. Указано, что с детства мать была эмоционально нестабильна, а после потери ребенка у нее началось психическое расстройство.

Что это говорит о нас? Похоже, у тебя это наследственное...

Ты была там, но как всегда, не слушала.

Я тебе повторю: наша мать сумасшедшая, к тому же безумная поклонница сестер Бронте, поэтому она и назвала нас Эмилией и Шарлоттой.

А умершую, по-видимому, звали Энн.

Растили нас родители матери, потому что она то училась в Европе, то лечилась в клиниках.

Есть странность - я хорошо помню деда. Он нас иногда навещает.

А лицо его жены всплыло только после упоминания ее имени - Людмила. Тонкие сжатые губы - как будто нет больше ничего на лице.

Только эти две полоски, подведенные красным, из щели между которыми доносится: "не чавкай, закрой рот, ну-ка ешь!".

Как можно есть, не открывая рта? Чтобы положить в рот еду надо его открыть.

Я вдруг начала рыдать. Клэр меня очень поддержала, обещала, что мы все эти горестные переживания переработаем.

Какое некрасивое слово - переработаем.

Вообще-то, пока она не начала все это, никакие воспоминания нас и не беспокоили.

Не так уж безобидна эта Моль.

Как я это проживаю? - Надо быть начеку, не доверяй ей!

Не кусай меня!


Запись

Сегодня М. пригласил меня к себе в кабинет, а там оказался деда!

Как же я была рада! Мы чуть прогулялись во внутреннем парке, он обещал заехать через две недели.

Так постарел. Я всегда называла его "Дедой", но теперь он стал дедом.

Так удивительно, есть человек, который нас просто любит. И я его.

Ты заметила, как набухли почки у сирени? И воздух изменился.

Я, конечно, не стала пугать деда рассказами, что физически ощущаю течение соков в деревьях. Каждую весну. Лучше бы мы были деревом. Как те две березы - сросшиеся внизу два стройных ствола, вперенные прямо в небо.

Сиамские березы вполне счастливы, не то что мы.


Запись.

Моль спросила, хотела бы я учиться дальше, если бы вышла из больницы, чем бы хотела заниматься.

Никогда об этом не думала. Какие у меня возможности? У нас?

Она упомянула, что в характеристике из школы указано, что у меня были самые высокие баллы в потоке, и учителя пророчили мне большое будущее, если я смогу справиться со своим темпераментом - это, наверное, они так вежливо о тебе.

Потом она достала разные карточки и предложила тест.

Я от души развлеклась. Давно уже не приходилось так шевелить извилинами.

Приятненько.

Еще и ты притихла, спасибо, кстати, я оценила.

Особенно сладко было наблюдать за меняющейся мимикой психологини.

Жаль, что ты отключилась и не видела, тебе бы это точно доставило!

У нее глаза становились больше и больше с каждым выполненным заданием. Она была уверена, что имеет дело с кретинкой, а тут - вот оно как. Мы с тобой не просто "умницы-разумницы", как говорил Деда.

Нет, Я - гениальна!


Запись.

Треска ночью рыдала. Я проснулась, сначала делала вид, что не слышу, потом не выдержала, разбудила тебя, вытерпела серию ударов по голове, и мы сели к ней на кровать.

Я ее обняла и чуть покачала, как малышку. Сначала было страшно прикасаться, эта худоба такая хрупкая, страшно сломать. А тепло тела оказалось приятным.

Я гладила ее по позвоночнику - можно студентам показывать вместо скелета - она тихонько скулила, пока не успокоилась.

А утром сделала вид, что ничего не было. Треска она и есть треска.

"Переработать" - это перезаписать травматическое событие, при этом загрузив оперативную память, так, чтобы на активность лимбической системы энергии уже не хватало, и новая запись была без этих ужасных эмоций. Было и было, а ни страдания, ни ужасного ужаса как будто уже и нет.

Я так поняла объяснение Клэр.
 
"Переработали" обеды с Людмилой и еще несколько других ситуаций.

И правда. остались просто воспоминания, и то, как будто они совсем далеко, и уже не ранят.

И словно мы открыли ящик Пандоры: посыпалось разное. Я вспомнила лицо матери.

Мы на нее очень похожи.

Клэр была довольна, что получилось. Сказала, что теперь процесс пойдет быстрее.

Ты в этот момент как лошадь фыркнула мне в ухо. Сколько можно!

Я увидела у нее зеркальце-раскладушку, с Поцелуем Климта на обложке.
Такая пошлость. У нее совсем нет вкуса.

Но она приняла мое удивление этой вещицей за интерес и подарила мне его.

Похоже, правила клиники она не читала. И мою историю болезни тоже.

Зачем зеркало тому, кто не различает отражений?

Но я приняла подарок, а ты больно меня ущипнула.

Чем меня это делает? - Жертвой, как всегда, жертвой и ничем больше.


Запись

Вчера Треска начала есть сама. На месте прорези для трубки теперь пластырь. Она такая же злющая, смотрит на всех свысока.

М. не было видно.

Моль сегодня отменила занятие, какой-то форс-мажор. И хорошо.

А после обеда был небольшой концерт местной самодеятельности. Мило и убого.


Запись.

Сегодня М. пригласил меня к себе, пили чай с печеньем.

Он милый и грустный, так хотелось прикоснуться к его щеке.

Позже пришла Моль и они рассказали про свой коварный план, смущаясь и переговариваясь как школьники.

Мне предложили поступить в колледж. Мои выпускные баллы - максимальные из возможных и прошлый тест показал, что интеллект не просто сохранен, а сильно выше нормы.

Какие некрасивые выражения в их профессиональном жаргоне.

Можно попробовать.

Кларисса учтет мои предпочтения и отправит заявки в разные колледжи от моего имени, если я согласна. Вот так.

Без меня меня женили.

Но лестно, и во взгляде М. мелькнуло восхищение.

Почему и да? Как говорит Деда.


Запись.

Ночью мне то ли привиделась, то ли приснилась та сцена в отеле. Мать, орущая: "Не смей предавать сестру!".

Ее сломанная фигура на асфальте. Что тот засахаренный палочник. Быстро-быстро белая ткань костюма стала красной.

Я смотрела на нее сверху с балкона. И ощущала одновременно ужас и освобождение. Прямо там на балконе снимала с себя второй комплект одежды.

В пансионат меня отправили в 12 лет, значит, это случилось тем же летом.

Вспомнила, что меня поразили синие глаза следователя, который ласково меня расспрашивал, очень по доброму, выражал сочувствие, но взгляд его ярко-синих глаз был абсолютно холодным, даже жестоким.

Я так же чувствовала себя внутри - заморожено жестокой.

Как я ее ненавидела…

Удивительно, тогда я была способна на такое страстное яростное чувство.

Даже тебя я не ненавижу, просто устала.

Как я себя тогда проживала? - Живой.

А сейчас? - Не очень.

Надо рассказать Клариссе.

А тебя я там не помню, странно.


Запись

Сегодня нам показывали фильм об искажениях самовосприятия вследствие психической травмы, так фильм и назывался "Искажение самовосприятия вследствие психической травмы".

Довольно занятно, с отрывками из "Бойцовский клуба" и какого-то ещё фильма про солдата.

Когда мы пришли в зал, свободное место было только рядом с Треской, пришлось терпеть это невыносимое соседство и здесь тоже.

М. очень выразительно смотрел в нашу сторону весь просмотр.

Когда вернулись в палату, я даже поделилась этим наблюдением с Треской.

- Ты же поняла, что фильм для тебя показывали? Намек, что твое восприятие собственного тела искажено. Ты видишь себя толстой, а на самом деле худющая.

- Мое восприятие искажено? - Треска приблизила ко мне свою тощую мордочку и начала хохотать, - мое? Моё восприятие искажено? Ты, что серьёзно?

Я даже растерялась. Она схватила меня, с неожиданной силой и толкнула к окну.

- Смотри - вот твоё отражение! Видишь? Одна голова, одно туловище, две руки, две ноги - видишь?

На долю секунду я словно в мороке видела в темном окне силуэт тела: одну голову, одно туловище, две безвольно свисающие руки.

Насчёт ног она врала - ног было не видно. Я чуть не поверила было.

Но тут, ты очень больно ущипнула меня за мочку уха. И морок сошел.


Запись

Сегодня Толстуха довела меня до кабинета Клэр и побежала дальше.

А я не стала сразу входить, а задержалась у двери. Услышала фразу М., он говорил о ком-то из больных, что это поразительный феномен, подобных он не встречал ни в практике, ни в литературе.

"Что при настолько интенсивном лечении сохраняется одновременно и интеллект, и такая вычурная продуктивная симптоматика - просто удивительно!"

Это я знаю: негативная симптоматика - когда нарушается память, мышление и прочее, продуктивной они называют глюки, бред и все такое - продукцию больного разума.

Я вошла, он улыбнулся, как всегда, чуть задержав взгляд. Одна секунда, две, три, четыре, пять. Мне кажется, или он специально приходит сюда, чтобы пересечься со мной?

Какой он милый! Ах если бы, ах если бы, не жизнь была б, а песня бы! - это из русского мультика.

Клэр сегодня накрасила губы розовой помадой, ей идет. Я это сказала и она явно смутилась. И неожиданно спросила:
- Эмилия, а вы когда-нибудь влюблялись?
- Нет, - от неожиданности соврала я.
- А что за история была в пансионате с молодым охранником?

Я оторопела.

Боже, я же совсем забыла! Шарлотта, у тебя же был любовник! Вот откуда твои познания о первертах.

Да, это был сарказм.

Нам было четырнадцать, ты влюбилась в того молодого парня и мы бегали к нему, пока нас не застукала француженка.

У него было золотой зуб слева внизу - его было видно только когда он широко улыбался. Серб. Боян, его звали Боян. Он говорил, что его имя означает радость, а тебя называл Ягодицей, это значит ягодка, и ты хохотала.

Я вспомнила щетину на его щеках, его сильные руки, покрытые густым волосом, как шерстью.

И поцелуи, которых я помнить не могу.

Потому что целовалась с ним ты. И врала, что тебе уже исполнилось шестнадцать, тоже ты.

А когда его выгнали, если не хуже, ты устроила истерику и в первый раз порезала руки. И белая ткань рубашки быстро-быстро стала красной.

Почему же я помню его губы и тяжесть тела? И почему от этого воспоминания расплывается маслянистым пятном тепло внизу и я ощущаю это…
 
Моль лепетала "сексуальность - это естественная часть нашей природы". Слишком уж естественная!

Это была не я. Это не я! Не Я!

И я никогда не чувствовала этого к М., потому что моя привязанность к нему выше, сильно выше это плотской страсти.

Отстань, Шарлотта!


Запись

Треска снова отказалась от еды.

К нам в комнату приходил М., брал ее за руку, нежно смотрел в глаза.

Меня даже передернуло. Одна секунда, две, три, четыре, пять - и дольше - явно смотрел сильно дольше обычного профессионального взгляда и руку ее поглаживал.

Тут я случайно уронила чашку. Она мерзко брякнула об пол, и разлетелась на мелкие кусочки. Я стала их собирать, Толстуха бросилась помогать, а М. отпустил руку Трески, удивленно внимательно посмотрел на меня, как мне показалось, с укором.

Да нет, мне почудилось.

Не мог же он, действительно, влюбиться в Треску?

Спросила у Моли, что она думает о любви?
 
Очень странно она думает: есть Либидо, ее частный случай - Любовь, страсть к жизни как таковая - присущи человеку и всему живому вообще.

Но люди устроены так, что им обязательно нужен внешний объект, для реализации этой (энергии?).

Я пыталась уточнить, что она имеет ввиду, но она только еще больше запутывалась в своих психоаналитических бреднях.

Поразмышляю здесь: если Любовь - это функция, ну, пусть души, как зрение - функция глаза, слух - уха, осязание - кожи. И как для реализации функций этих органов чувств недостаточно их наличия, но необходим внешний объект и условия - тот же свет для зрения,- так же и с любовью?

Тогда, можно предположить, что любовь - это такой тип восприятия.

Моя любовь к М. - мое осязание, видение, слушание сущности М.? Но мы же не влюбляемся во всех подряд. Почему одних мы любим любовью, а других нет?

А что является условием? А сексуальное влечение здесь где? А ненависть - это отказ от такого восприятия - нелюбовь?

И что обо мне это говорит? Похоже, только то, что мой выбор объекта любви гетеросексуален.

Даже немного жаль, совсем не из кого здесь выбирать. Старый Вартель, да М. Вот и выбрала.

Скажу Моли, что мне интересна философия.

Вряд ли есть философский колледж, мне нужен университет.

Тебе все равно, Шарлотта? Ты совсем притихла в последнее время.



Запись

Я проснулась сегодня посреди ночи.

Впервые проснулась на правом боку. И сразу все поняла.

Надо быть осторожнее, не выдать себя. Пока что не стоит об этом никому говорить.

Я тебя выдумала, Шарлотта.

Тебя нет.

Искажение восприятия вследствие психической травмы.

Треска еще спала, я встала напротив окна и смотрела на отражение: две руки, одно туловище, одна шея, одна голова.

Никого нет ни справа, ни слева. Как это могло быть?

Я же не просто видела тебя, я ощущала твой запах, твои удары, щипки, укусы.

Ты изводила меня своей ненавистью.

Я ходила, сидела, лежала, отклячив правое бедро - давая тебе пространство.

Как я могла игнорировать все отражения? Как я могла их не видеть? Я не знаю.

А самое страшное - я так долго мечтала избавиться от тебя, а теперь мне страшно.

Мне ужасно страшно жить.


Запись.

Конечно, Моль поняла все сразу, да и Треска тоже.

Одно дело быть сиамским близнецом, когда ты в это веришь, и совсем другое - изображать.

Моль предложила спуститься в фойе для персонала, там большое зеркало.

И тут меня ждал сюрприз. Я не похожа на мать, вообще не похожа.

Может, только остротой черт.

Я приписала своей галлюцинации ее внешность, и верила, что сама выгляжу так же.

Как это возможно вообще? И как я могу теперь сама себе доверять?

А может, я и сейчас галлюцинирую?

Спросила Клариссу. Она что-то пролепетала, про актуальный дискурс в теории сознания.

После того теста изо всех сил старается выглядеть умнее.

После обеда приезжал Деда. Он остановился в отеле в соседнем городке. Мы ходили с ним в ресторан, М. дал разрешение. Сказал, что мне нужно привыкать к обычной жизни, возможно, скоро можно будет думать о выписке.

Дед ликовал, обещал забрать домой, кричал, что не нужны никакие европейские колледжи, а поступать я буду исключительно в МГУ на философский.

В ресторане было очень громко. Живой оркестр только мешает есть и общаться.

Зачем он там? Мы же не в консерватории.

Вспомнились походы в консерваторию с Людмилой. Пытка.

"Не называй меня бабушкой", "Хватит болтать ногами". Мне придется жить с ней?

А если я не справлюсь?


Запись.

Вот это день.

Начну по порядку:
Ночью мне приснилась Шарлотта с лицом матери - близко-близко, я даже ощущала тепло и запах изо рта.
- Ты думаешь, это меня нет? Это тебя больше нет!

Первые полчаса утром снова ходила кракозяброй, отклячив правое бедро, пока не наткнулась на изумленный взгляд Трески.

Не думала, что напишу это, но спасибо ей - я сразу протрезвела, вспомнила и испугалась.

Неужели я так легко могу снова сотворить это безумие?

Рассказала Моли, проработали. Тревога уменьшилась.

Обсудили зачем нужно создавать это расщепление себя на хорошую и плохую - на Эмилию и Шарлотту.

Она пыталась привести примеры из мифологии, но ее знания так скудны. Ограничены Лилит и Евой, Матерью и Мачехой. Одна книжка Юнга от силы и то не до конца.

Смешная Моль. Что-то там пищала про "самость" и "истинное Я".

Теперь у нее новый вопрос: "А кто сейчас это в вас говорит?". Она точно психолог?

Я попросила дать мне прочитать мое досье, она отказалась - запрещено правилами клиники. Я попросила хотя бы первую страницу - там ведь самый биографический минимум.

Я открыла первую страницу и прочла имя - Шарлотта Бронтова.

Это Эмилии не было. Умерла в младенчестве.

Сон в руку.

Шарлотта - это я.

В этот момент зашёл М., и я увидела как они переглянулись.

О нет, это был вовсе не взгляд коллег!

Его прикосновение к ее спине - одна секунда, две, три, четыре, пять, шесть, бесконечность - и ее помада, новые туфли, расстегнутая пуговка на блузке, все эти разговоры о любви.

Я успела достать из кармана зеркальце и треснула им по крою стола, схватила осколок и резанула вдоль вены.

Да, я - Шарлотта!

Шарлотта, Шарлотта, Шарлотта!

О, какое же это наслаждение! Я - плохая, умная, злая, жестокая, ненавидящая, живая! И ничего не боюсь!

Думала меня упекут в буйное, но М, очухавшись от первого шока, просто вызвал сестру, мне наложили швы и повязку.

Моль успела упорхнуть. Больше я ее сегодня не видела..


Запись.

А почему я должна выбирать?

С чего я это взяла? Зачем мне быть Шарлоттой, как моя "плохая" мать, или Эмилией, как мой "хороший" дед?

Ну да, во мне есть они оба. Но Я могу быть собой.

Я есть я. Я есть я. Я есть я. Я есть я. Я есть я!

Во мне есть черты матери, деда, Людмилы, даже наверняка, прочерка в графе "отец". Зеленые глаза, скорее всего.

Есть следы разных людей, подружек из школы, учителей, Бояна, даже Моли уже. Это же не значит, что я должна жить их жизнью? "Это жужжание не с проста!"

Я буду собой. И отсюда выйду. И возьму себе другое имя. И буду жить как захочу!

А как я хочу? Пока не знаю.

Попрошу М. принести мне биографические журналы. Хочу узнать варианты. Лермонтов здесь точно не помощник.

И я буду красивой, очаровательной и сексуальной. Буду жить и наслаждаться! Верну себе все, что упустила за эти годы!

Стоп!

А сейчас КТО во мне это говорит?