Тарквиниан -кудесник

 , недавно обретённая недостающая глава "ДЕКАМЕРОНА", БОККАЧЧО ДЖОВАННИ,сочинённая им во время купания в ванне. 18 +

Карпел над свитком иерей,
монахиня молилась,
корабль за тридевять морей
плыл-что его манило?
Каллиграфическим письмом
был занят -кесарь Фотий
блистал семинарист умом,
не иссушая плоти.

Ан, не таков Тарквиниан,
хоть родом из деревни,
он -что -то вроде марсиан
для византийцев древних.
В пустыню он от всех ушёл
и там молился тихо,
и всё бы было хорошо,
но тут случилось лихо.

Поддав, решили бурсаки-
на то подвигнул Дьявол-
а были ведь не дураки-
подсунуть ему деву.
Но к ней монах не воспылал,
впустивши её в келью,
хотя она, как воск,плыла,
предавшися веселью...

Не зря КесАрией назвал
Октавиан когда-то,
сей град. Грудей девятый вал
наехал на солдата
поста и благочестия...
Как нападали персы
на Вавилон, так бестия
пообнажила перси.
Как Ноя белый голубок,
летел с Ковчега в даль,
так на него -её лобок-
и породил печаль.
Змий. Яблоко. Речей потоп...
Быть изгнанным из Рая!
Сказал себе он грозно:"Стоп!
Она ведь мной играет!"

В молитвах больше не тупил -
и как брамин индийский,
босым на уголья ступил,
храня на жестком диске
святой молчания обет,
монашьего статута,
его признали б и Тибет,
и Лхаса, и Калькутта.
В обиде дева собрала
пожитки и манатки
и удалилась -лишь зола
в обители монаха
осталась тихо дотлевать
сгоревшим напрочь Римом,
чтоб верою и впредь пылать
огнём неугасимым.

Как будто бы взорвался дрон,
влетев,- из рук Нероновых,
когда , поджегши Рим, Нерон
светился весь неоново.
Бряцал на лире. И читал
стих о погибшей Трое,
конечно, он не почитал
такого вот героя.
Не в латах, вервием простым
всего лишь подпоясан,
как есть измученный постом-
забавнейший паяц он.

Не успокоился на том
и вот он -новый подвиг...
И снова- словно бес хвостом-
семинаристы подлые...
Копытом ли, или рожном,
другая дева, сдобная
искусом, духом или сном
монаха преподобного
берётся в грех ввести опять,
купаясь возле терры,
не скажешь же по-русски ****ь,
по гречески-гетера.

И вдруг блажит , и вдруг кричит,
запутавшися в тине,
а у него уже торчит...
И он -спасать Котинию.
Дала ль в воде тогда отпор
монаху Посейдониха?
никто не видел...Но с тех пор
да и по сей то день ведь, ха!,
стал чудеса творить монах,
обтёршись полотенцем,
и всех , как есть, пославши нах,
лечил от импотенции.
То мыльница, а не кораБЛЬ
плывёт- чужой, ненашенский,
и нам давно  уже пора б
закончит пост монашеской.