Глава 9-15 опасности в ночи

ГЛАВА IX.ОПАСНОСТИ В НОЧИ


Красный Джек и Хосе Гонсалес присоединились к силам на ранчо Сокорро Спрингс
, когда скот, участвовавший в утренней облаве, перегоняли на
на водопое рядом с домом на ранчо. Через дорогу от дома
стояла большая роща тополей; немного дальше, в долине,
был вырыт глубокий пруд, в который впадали несколько родников
. Скот из окрестностей, расположенных на десятки миль вокруг, привык
приходить к этому пруду с окружающим его поясом деревьев за водой и для
полуденного отдыха в тени.

Здесь облавы, и Конрад поскакал навстречу
новые силы и дать ему инструкции. Когда он уезжал в сторону холмов
после того, как стадо отбившегося скота Кертис посмотрел ему вслед с
одобрительный взгляд. "По крайней мере, он знает, как загнать лошадь", - подумал он.
Во второй половине дня Хосе приступил к разделке и разделке в группы двух-
и трехлетних бычков, а позже помогал с клеймением. Конрад
наблюдал за тем, как он обращается с клеймами, и он сам, и все остальные
прекратили свою работу, чтобы критическим взглядом следить за его движениями, пока он
привязывал и опускал на землю воинственного бычка. Суперинтендант
был вполне доволен. "Наконец-то у меня есть человек, который знает свое дело и
обладает некоторой саблей", - подумал он. "Если он продолжит так же хорошо, как начал, я
задержите его после того, как закончите погрузку ".

На следующий день облава медленно двинулась на юг, сопровождаемая
фургоном и парой свежих лошадей. В полдень скот,
собранный утром, был перегнан в Саманные источники, следующее
место водопоя по направлению к мексиканской границе. Гонсалес был единственным мексиканцем
среди ковбоев, остальные были американцами того или иного сорта - из
Техаса, Колорадо, Северо-Запада и Среднего Запада. Все испытывали к
его презрительные насмешки рожденный от различий в расе и, как следствие
убежденность высшего достоинства. У них не было сомнений О делать
их ущемляют, и не раз его лицо покраснело, а рука метнулась
в сторону нож, спрятанный за пазухой. Тем не менее, по мере того, как день шел к концу, и они
увидели, что он превзошел лучших из них в обращении с лассо и в
хитрости своих движений при вырезании бычков из стада, они
начал проявлять к нему уважение, которое любой навык вызывает у тех,
кто знает, с какими усилиями он приобретается.

После ужина, когда они собрались вокруг костра, курили, и
усмехался по-доброму друг к другу сказки о чудесных впечатлений,
и говорю за события дня просто исчезли, они получили его на
равенство с самим собой, который был только немного жалко. Он рассказал
им по-английски точнее, чем кто-либо из них мог говорить, о
встрече Конрада с Резерфордом Дженкинсом в "Голубом фронте", и их
оценка сказки завершила работу, начатую его мастерством ковбоя
. С тех пор они смотрели на Хосе как на товарища и хорошего
парня.

Здесь были построены три небольших глинобитных домика, по одной комнате в каждом, с плоскими крышами и земляными
полами, которые создавали большие и никогда не подводящие источники.
это место - верное место встречи при каждой облаве. Местность была наводнена
скунсами и ковбоями, которые очень боялись полуночных укусов
бродячих животных, считая, что гидрофобия - верное следствие, как правило
предпочитали спать в домах, на нарах, набитых люцерновым сеном.
Если бы они рискнули спать из-за двери, они держали небольшие банки угля нефти
готова и, когда в бодрственном мужчина увидел одно из маленьких существ рядом,
быстрый поворот запястья унизаны его мех с жидкостью и марки
в тлеющий костер бросил после того, как он послал столп стукачество
пламя взлетает на холм, и спас их от дальнейших нарушений, что
ночь.

Доски, прибитые поперек углу Большой дом служил Конрад качестве
рабочий стол. Он хранил там лампу, письменные принадлежности и несколько книг. В то время как
мужчины растянулись вокруг костра, а последние отблески темно-красного
угасли на западе, и луна выскочила из-за восточного
на холмах он составил свои заметки, написал письмо, которое должно было быть отправлено на
почту первому встречному, и на час погрузился в
томик Шекспира. Когда он вышел на улицу, вокруг расхаживали мужчины,
зевая и потягиваясь, готовый ко сну. Воображение Кертиса все еще было
возбуждено от прочитанного, и присутствие любого другого человека казалось
дерзостью. Но он добродушно сказал:

"Ну, ребята, у вас такой вид, как будто вы хотите лечь спать. Занимайте
любые койки, какие вам нравятся, если хотите войти внутрь. Я собираюсь спать
здесь ".

"Лучше бы иметь под рукой банку пива", - сказал Рыжий Джек. "Хорьки наверняка
откусят тебе пальцы на ногах, если ты этого не сделаешь. Ночь, когда я спал здесь на прошлой неделе
Я никогда не видел, чтобы ругались так сильно; будь я проклят, если одна из тварей не
залезай внутрь и разбуди меня от запаха моего уха. Я skeered о нем
это чертово место, чтобы он не спал в течение года, так я шутку
пришлось затаиться и ждать его, чтобы выйти на улицу, а потом облили его
хорошо с иле и бросил свечу на него. Я уверен, что он сейчас где-то отсиживается
ждет, пока сможет позволить себе новый саквояж из тюленьей кожи, прежде чем
снова покажет себя с хорошей стороны ".

"Я не думаю, что они побеспокоят меня сегодня вечером", - ответил Кертис. В этот
момент он почувствовал, что ничто не сможет его побеспокоить, если только его можно будет оставить
наедине с лунным светом и равниной. "Я буду спать в сапогах,
и мои щеки не такие толстые, как у тебя, Джек, так что не будет никакого
искушения. Где ты хочешь переночевать, Хосе? Ты можешь спать снаружи или
внутри, как тебе больше нравится ".

Гонсалес почтительно ответил, что предпочел бы войти. Но вскоре
он снова вышел со своим одеялом и выбрал местечко у стены
одного из домов. Конрад отправился к стаду, чтобы поговорить с человеком
в дозоре и убедиться, что все в порядке. Когда он вернулся, люди
исчезли. "Хорошо!" - сказал он себе. "Они все ушли внутрь
и вселенная в моем распоряжении ". Он не видел неподвижную фигуру в
сером одеяле у стены.

Кертис взял красную бандану на шее и привязал его за уши, чтобы
держать в крошечных вещей, которые ползают устраиваться на ночь, и выраженную себя в
его одеяло на землю медленно поднимается с седла на подушку. Он
лег лицом на восток, где тусклое и сочное небо,
залитое лунным светом, казалось, отступало далеко назад, к самым границам
пространство, и оставить огромный белый шар висеть там в задумчивости
величественный прямо над равниной. Вытянув длинные ноги и расслабив мускулы
, он лежал неподвижно, словно спал, не сводя глаз со светящегося диска. Он
знал все, что наука открыла или о чем догадывалась о
характере и истории Луны. Но это было companioned него на столько тихий
поездка на большие миль тускло мерцающую равнину, и на столько ночей,
такой, как он лежал на земле, он собрал свои мысли в
большая белая грудь, что он не мог изображения его к себе, как просто мертва
и бесплодная спутник Земли. Ему было бы легче понять, как
живые Синтия однажды прыгнул на землю и был встречен с
вера и любовь.

Сначала мысли Конрада были заняты пьесой, которую он только что
прочитал, но вскоре он переключился на свои собственные дела и цель, которая
была доминирующим влиянием половины его жизни. Он мягко засмеялся, как
он вспомнил, чек он недавно получил. "Я получил его на
бежать, - подумал он, - и я должен заложить его рано или поздно. Господа,
но это будет удовлетворение, чтобы встретиться с ним, наконец! И он все равно не получит
меня сначала тоже, если только провидение берет за хороший уход
негодяи, как, говорят, бывает с дураками. Время от времени он вспоминал о себе
чтобы прислушаться к звукам, доносящимся из спящего стада, к топоту копыт
лошади, пока ковбой на страже объезжал стадо круг за кругом, и к своему
голос, поющий убаюкивающим монотонным голосом. Но постепенно мысль, воля и
здравый смысл вернулись к краю той великой пропасти, из которой они
возникают.

Когда он в следующий раз открыл глаза, луна клонилась к западу
горизонт, но он повернулся во сне, и ее свет все еще падал на
его лицо. Лежа неподвижно, Кертис прислушивался к звукам, доносившимся из стада,
первой его мыслью существе, что-то необычное там, должно быть, разбудили
его. Койоты лаяли друг на друга с холмов и равнин, но
сквозь их лай он услышал фыркающий вздох поворачивающегося быка
во сне слышен топот лошади и колыбельная ковбоя. Он
узнал голос Питерса, который должен был нести третью вахту,
и поэтому знал, что время, должно быть, близится к утру. Он уже собирался снова погрузиться
в дремоту, когда его взгляд упал на маленькое черно-белое
животное, обнюхивающее камни неподалеку. "Бедный маленький дьяволенок! Если он проснется
любой из ребят это будет сущий ад вне зависимости от
грехи", - подумал он, и решил, что он хотел прогнать его, прежде чем любое
другой обнаружил его. Но истому сна все еще держал его и не
мускул не дрогнул, как его веки начали вянуть. Затем, сквозь
полуприкрытые глаза, он осознал, что что-то движется, над
напротив одного из домов, среди теней. Его веки снова приподнялись
и он увидел Мексиканского вырваться из его одеялом, посмотришь вокруг, и в
Крадущийся ход осанки украдкой к нему. Что-то в его руке
блеснуло в лунном свете.

"Это Хосе", - подумал Конрад. "Он идет за скунсом с банкой
масла. Быстрее, или я буду слишком поздно!" Он принял сидячее положение и
выбросил вперед одну руку. Делая это, он с сонным удивлением заметил, что
Хосе не стоит лицом к животному, а приближается к нему. Затем,
прежде чем он успел что-нибудь сказать, мексиканец повернулся, а с летающим нечто,
сияли в лунном свете как электрическая вспышка, и глаза Конрада,
идя за светом, увидел маленькое существо прижало к земле с
длинный нож в его шею и серый песок затемнение с его кровью.

"Ого, Хосе, это был замечательный бросок!" - воскликнул он.

"Да, сеньор", - ответил мужчина спокойно, как он наклонился, чтобы вытянуть
нож и протрите ее на песке: "я довольно хорош в этом роде."




ГЛАВА X

НА ВОЛОСОК ОТ ЦЕЛИ


Кертис Конрад выехал на дальнюю сторону холма, пологий
к северо-востоку от домов, когда на следующее утро группа собиралась в путь.
утром. Он вспомнил, что видел там довольно необычный вид
кактуса, и решил удостовериться в этом, чтобы заполучить образец
для коллекции Люси Бэнкрофт, когда в следующий раз ему придется проезжать этим путем на
поездка домой. Хосе Гонсалес заметил его действия, и вскоре, когда
бычок дико вырвался из стада и побежал обратно, именно Хосе бросился
за ним. Но вместо того, чтобы остановить его и отогнать назад, он так
маневрировал, что ему удалось обогнуть холм, за которым, как он
видел, исчез Конрад. Управляющий деловито копался в
земле своим карманным ножом, решив забрать растение и
оставить его в доме наготове для своего обратного путешествия.

Убедившись, что остальная часть отряда скрылась из виду за холмом,
Гонсалес предоставил бычка самому себе и поскакал прямо к
коленопреклоненной фигуре сзади, его длинный нож был обнажен, но спрятан
у его ноги. Внимание Конрада было поглощено тем, что он делал
и все его мысли были о Люси Бэнкрофт, о том, как она будет довольна
заполучить этот редкий экземпляр и о том, как ему было бы необходимо
помочь ей посадить его. Хосе перевел коня на шаг и наклонился
вперед, его взгляд был прикован к спине противника, нож наполовину лежал,
спрятанный в ладони. Удары копыт лошади по мягкой земле отдавались
маленький звук и слабый, глухой звук unresounding была замаскирована шумами
от движущегося стада.

Гонсалес натянул поводья в нескольких ярдах от своего объекта и поднял руку,
держа нож на весу. В этот момент бык заржал,
и Кертис вскочил на ноги, сразу насторожившись, что со стадом что-то случилось
. Он увидел одинокого быка и, обернувшись
в поисках других, его взгляд остановился на мексиканце, который направил свою лошадь
вниз по склону и ловко вернул нож на пояс. "Ты охотишься за
бычком, Хосе?" - крикнул он. "Это единственный, который потерялся?"

"Да, сеньор. С остальными все в порядке. Этот бросился за мной в погоню, но
Я сейчас же верну его".

"Остановись на минутку, Хосе. Не могли бы вы позволить мне воспользоваться вашим ножом? Мой
слишком короткий, а больше у меня ничего нет ".

Гонсалес подъехал, спешился и протянул нож с вежливой
улыбкой. Когда он стоял, выставив одну ногу вперед, сложив руки на груди и высоко подняв голову
, Кертис подумал, что он - образ лихой, живописной, мужественной
привлекательности. "Хосе, - сказал он, - откуда у тебя такое мастерство в метании
ножа? Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь выполнял этот трюк лучше, чем ты в прошлый раз
спокойной ночи. Я бы не хотел заполучить тебя, - и он улыбнулся, возвращая
оружие, - направь эту штуку на меня, как ты сделал с тем хорьком."

Ответная улыбка озарила смуглое лицо Хосе, осветив его глаза
и обнажив ряд белых зубов под усами. "Я
много практиковался в этом, сеньор. Это нелегко".

На следующий день Конрад, Гонсалес и несколько других собирали
скот у подножия холмов, когда три самых крупных бычка
вырвались и бешено помчались обратно к своим пастбищам.
Суперинтендант позвал мексиканца на помощь и велел остальным
отведите оставшийся скот вместе со всем, что они смогут найти по дороге,
возвращайтесь к дневному стаду.

Две галантные фигуры, которые они создавали, когда скакали галопом по равнине,
ветер раздувал широкие поля их шляп, грация и свобода
сила и мастерство в каждом движении тела и конечностей. Лариаты были у
своих седел, а у Кертиса за поясом висел шестизарядный револьвер, но
У Гонсалеса был только нож, засунутый за голенище ботинка. Они кружили и
оттесняли бычков, которые ускользали и проносились мимо них снова и
снова, пока наконец Конрад не заметил, что самый крупный из трех
действовал как своего рода лидер. "Свяжи его, Хосе, - крикнул он, - и тогда мы сможем
справиться с остальными".

Когда Гонсалес в ответ поскакал к животному с одной стороны,
Кертис промчался мимо него с другой, чтобы помешать ему убежать и
начать новую погоню. Он взглянул на петлю, которая с жужжанием рассекла
воздух, и его сердце екнуло от досады. "Дурак смазчик
забрасывает слишком далеко", - пробормотал он. С инстинктом внезапной опасности он вырыл
в его отроги, и его лошадь сделала быстрый, Длинный прыжок. Он заносил в
время, чтобы увидеть снейки петлю осенью на том месте, откуда они выскочили.

"Что с тобой, Хосе?" - крикнул он. "Ты чуть не привязал меня
вместо бычка! Попробуй еще раз". Гонсалес смотал веревку и
поскакал за бычком, а полчаса спустя двое мужчин въехали в
место облавы, подгоняя тяжело дышащих и униженных животных.

Один из молодых и менее опытных бойцов, Билли Блэк, обычно
известный как "Билли Кид", в тот
день захромал на своей лошади и ушибся, и ему было приказано остаться в лагере, чтобы залечить колено. В Рок-Спрингс,
где они разбили лагерь на следующий день, мужчина, назвавшийся Энди Миллером
подъехал и попросил работу. Он объяснил, что работал на
маленьком ранчо неподалеку от Рэндалла, но устал от этого места и стал
пробиваться на железную дорогу. Помешанный несчастным случаем с Билли Блэком, Конрад был
рад представившейся возможности и проверил свое умение обращаться с лошадью и веревкой.

"Ты справишься", - сказал он. "У меня не хватает рук, и вы можете остаться с нами
пока мы не доберемся до железной дороги, если хотите".

Новый человек был коренастого телосложения и выглядел сильным и проворным. Вокруг
у костра в тот вечер он выиграл свой путь сразу на благосклонность
другие мужчины, отпускающие шуточки, рассказывающие истории и орущие ковбойские песни
до самого сна. Они были такими веселыми, что Конрад присоединился к их кругу,
выкурил с ними послеобеденную трубку и смеялся шуткам Миллера
и рассказам.

Рок-Спрингс водопой был в холмистой области, разбитые тут и
там каменистых ручьев. Исток ручьев протекал через
овраг, который бороздил склон холма до его подножия, резко поворачивал
на запад и расширялся в хорошую заводь, где скот переходил вброд
и пил. Лагерь располагался на склоне холма над источниками, и
с другой стороны, над его выступом сгрудился крупный рогатый скот.

Конрад проснулся пораньше и вышел привлекательный образ ему, что бассейн,
врет все и понятно, в тусклом сером свете, не беспокоятся по поводу miring
копыт КРС. Никто больше, кроме повара-китайца, занятого приготовлением на костре своего
завтрака, казалось, не спал, и никто не пошевелился, когда Кертис двинулся
вниз по склону, мимо источников и по подъему за ними. Но Гонсалес,
неподвижно завернувшись в одеяло, наблюдал за его отъездом. И вскоре, когда
повар исчез в фургоне, Хосе поднялся, бросил осторожный взгляд
окинул взглядом спящий лагерь и последовал за Конрадом, пользуясь
случайными валунами, зарослями мескита, масличного дерева и юкки, чтобы
скрыть свои передвижения. У источников он свернул в ущелье,
следуя по его течению до впадины водопоя, где спрятался
за большим валуном, всего в десяти футах от берега, где лежала одежда
другого.

Настороженным взглядом он наблюдал, как суперинтендант добрался до
самой глубокой части бассейна, нырнул и поплескался, немного поплавал и
вскоре вернулся на берег. Сквозь светлеющий воздух постный
а жилистое тело с набухшими мышцами под загорелым лицом и шеей блестело, как розовый мрамор
. Хосе присел за валуном
ближе и вытащил из-за пояса нож, в то время как его тело напряглось, когда
он наблюдал, как Конрад вытирается и одевается.

"Неужели он никогда не успокоится ни на секунду?" - Нетерпеливо спросил себя Гонсалес,
занося нож. Кертис сел на плоский камень и потянулся за
своими ботинками и чулками, насвистывая веселую мелодию из последней
комической оперы, которую он слышал в Сан-Франциско.

Послышались крики и приглушенный шум бегущего скота .
сквозь утренний воздух, который был таким же тихим и безмятежным, как
поверхность бассейна. Конрад, приглушив музыку и напрягшись, столкнулся
быстро направляясь к лагерю, поворачивая свое тело от талии вверх и
предоставляя Гонсалесу обзор своего туловища на три четверти.

Мексиканец, готовый и выжидающий, воспользовался мгновением замедленного движения
и направил занесенное оружие прямо ему в сердце. Когда она покинула
руку Хосе, камень, на котором сидел Кертис, поддавшись вращательному движению
его тела, проскользнул под ним, и он выбросил левую руку, чтобы сохранить равновесие.
он потерял равновесие. Он почувствовал, как что-то яркое рассекло воздух, почувствовал
внезапную боль в руке и жгучую точку в боку. Но прежде чем его
мозг смог осознать, что произошло, он увидел, как Хосе Гонсалес выскочил из
за валуна и бросился к нему, оглашая воздух чередой
испанских ругательств.

Конрад вскочил на ноги и обернулся, с правым кулаком готовы встретить
атаки, прежде чем Хосе мог дотянуться до него. Мексиканец бросился на него с обеими
вытянутыми руками, намереваясь схватить его за горло и задушить прежде, чем
он успеет осознать опасность. Кертис увидел открытую защиту и нанес удар
удар в грудь, который отправил его отшатнулся назад. Но он вернулся на
однажды, с левая рука поднята в обороне, так и правой рукой готов захватить
другие воротник рубашки и душить его до потери сознания.

Лишь на мгновение Конрад оказался в невыгодном положении из-за
внезапности нападения. Но поскольку нож все еще торчал в его
кровоточащей и беспомощной левой руке, его единственным оружием был правый кулак,
который он должен был использовать как для защиты, так и для нападения. Глаза мексиканца были
уволен со страстью борьбы, а другой, не зная, почему они
когда он сражался, по его побледневшему лицу и сжатым челюстям можно было понять, что его
цель была смертельной.

Гонсалес после первого удара в грудь насторожился. Он танцевал
вокруг Конрада, делая финты и пытаясь проникнуть за пределы его защиты. Но
Кертис, мозг которого работал молниеносно, не тратил зря
свою силу, колотя кулаком по воздуху. Он заставлял нападавшего уклоняться от его финтов
и прыгать, чтобы избежать притворных обвинений, думая таким образом измотать его
. Вскоре он увидел, что превосходит своего противника в боксерском мастерстве, а также
что он выше и тяжелее своего противника, и он начал чувствовать
уверенный в окончательной победе, несмотря на свою бесполезную руку и выведенную из строя
руку.

Усилия Хосе постоянно были направлены в левую сторону от Конрада, и Кертис
догадался, что он пытается завладеть ножом, который все еще
торчал у него в руке. Он знал, что если Гонсалес вернет это оружие, его
шансы на жизнь будут действительно невелики. Его босые ноги кровоточили от
острых камешков на берегу пруда, но он не сознавал
ни этого, ни боли в руке или боку, хотя кровь из его
рана оставляла красную полосу на его рубашке и брюках. Но он
продолжал слышать, с каким-то раздвоенным сознанием, звуки
криков, мычания крупного рогатого скота и топота копыт скачущих лошадей. В
глубине души он знал, что стадо обратилось в паническое бегство,
и, поскольку внимание его было поглощено борьбой за жизнь, мысль о том, что он
то, что было необходимо в лагере, подтолкнуло его к более отчаянным усилиям.

Хосе бросилась к его левой стороне, но Кертис повернулся и со всех ног
сила направила удар которого застали мексиканский, умысла на нож, с
плечо без присмотра. Гонсалес развернулся наполовину и отшатнулся назад. Конрад
посадил одну ногу на округление камень, и как он избавил удар
он поскользнулся и отправил его с головой. Он снова вскочил в одно мгновение, едва успев
спастись от пальцев Хосе, которые вцепились ему в
горло. Но Гонсалес прорвался сквозь свою защиту, и они схватились, один
одной рукой, а другой двумя, за то, что, по мнению каждого, должно было стать
последней схваткой. Американец зажал левую руку Хосе между их двумя
телами и, обхватив его, обхватил другое запястье его правой
рукой. Они раскачивались взад-вперед, Хосе прилагал всю силу своих
мышцы руки, в то время как Конрад, сжимая его, использовать все
остаток его сил, чтобы сбросить его вниз.

К этому времени глаза мексиканское были блестящими с уродливой света и
его оливковые щеки пылали от гнева. Какой бы ни была цель, которая
двигала им поначалу, Кертис увидел, что сейчас он сражается с
врожденной яростью конфликта, с лютой ненавистью, порожденной полученными ударами
. Он яростно пнул суперинтенданта в голень и
случайно наступил каблуком своего ботинка прямо на голень другого
нога. Лицо Конрада исказилось от боли, и на нем появилась злобная ухмылка
Гонсалес поднимается других аналогичных целей, забывая проницательный тактик
сражения в похоть давая боль своему сопернику. Но Кертис уловил
мгновенное преимущество неустойчивого равновесия и с поворотом и выпадом
они упали вместе, левое плечо Конрада ударилось о камень
рядом с которым мексиканец упал. Захватывающий с поручителем торжества,
его противник прижат к Земле, Кертис был едва в сознании от
замыкание в плечо и резкую боль в ключицу. С одной
упершись коленом в грудь Гонсалеса, он вытащил нож из его левой руки, сломал
его о валун и выбросил окровавленные куски далеко в
пруд. Нападавший теперь был в его власти, и жар и гнев
боя покинули его вены, когда он посмотрел вниз на
беззащитную фигуру мексиканца.

- На этот раз вы превзошли меня, дон Кертис, - тихо сказал Гонсалес.

"Вставай, Жозе", - ответил Конрад растут, и двое мужчин, пыхтя от
их конфликт, столкнувшись друг с другом. Хосе стоял, сложив руки на груди и
голову и посмотрел на своего работодателя со страха глазами, в которых
тлели только следы его недавней ярости. Конрад внимательно посмотрел на него
мгновение, прежде чем заговорить.

"Хосе, зачем ты это сделал?"

Мексиканец улыбнулся, но ничего не ответил.

"Ты имеешь что-нибудь против меня?" Конрад настаивал. "Ты думаешь, я
плохо обращался с тобой или причинил тебе какую-либо травму?"

"Нет, сеньор, я ничего не имею против вас".

"Тогда что... клянусь Богом, вы один из головорезов Делла Бакстера? Он послал тебя
сюда, чтобы ударить меня в спину? Движимый внезапной вспышкой
убежденности, Конрад приблизил свое лицо к лицу собеседника и впился взглядом в
его глаза. Гонсалес отступил на шаг и серьезно посмотрел через
холм на краснеющее небо. Его спокойное лицо и плотно сжатые губы
показывали, что он не намерен отвечать.

"О, ладно!" Воскликнул Кертис. "Я не ожидаю, что ты будешь приставать к своему
приятелю. Но, думаю, на этот раз я напал на верный след. И посмотри
сюда, Хосе! Это за мной ты охотился, когда воткнул свой нож в того
скунса?"

Мексиканец опустил глаза, и его черные брови нахмурились. Он был
думая, сколько проблем этот человек дал ему вскакивая так
неожиданно в ту ночь. Если бы не это, все было бы так легко и
незатейливо!

"Я думаю, так оно и было!" Конрад горячо продолжал. "И я считаю, что это вместо меня
из рулить ты поехал после того, как на следующее утро, с ножом наготове, когда
Я посмотрел вверх. И я считаю, что это был я, а не рулить ты пытался
веревку, когда вы сделали что примечательно, Мисс. Я был дураком, чтобы верить
чертов чумазый, даже когда он был у всех на виду. Но посмотри сюда, Хосе
Гонсалес!" Конрад остановился и пристально посмотрел в мрачные и
непроницаемые глаза мексиканца. Придерживая правой рукой кровоточащую левую руку, он
наклонился вперед, вскинув голову и сверкая глазами.

"Ты только посмотри сюда, Хосе Гонсалес!" - повторил он. "Теперь я в курсе вашей маленькой
игры, и если я не смогу сравниться с любым смазчиком, который когда-либо пытался
ударить человека в спину, я заслужу все, что получу! Просто приходи и попробуй
когда захочешь! Продолжай работать с round-up, если хочешь
я не собираюсь тратить на это твое время. Но я собираюсь
написать Деллу Бакстеру, что я раскусил его план и что в ту минуту, когда ты
еще раз попытаешься напасть на меня, тебе в мозг войдет пуля - и еще одна
в его, как только я доберусь до Санта-Фе, чтобы положить его там, и что он
лучше позвонить вам, если он хочет спасти свою шкуру. Но если вы можете сделать
меня без моего ловли на первой ты можешь, вот и все!"

До их настороженных ушей донесся топот бегущего скота, и оба
мужчины обернулись и увидели, как дюжина бычков пронеслась мимо другого конца пруда
и вверх по холму.

"Быстрее, Хосе! Помоги мне остановить их и сбросить в пруд!" Конрад
воскликнул, отправляясь в путь босиком. Его широкие шаги быстро покрыли
расстояние, и с улюлюканьем, воплями и размахиванием руками он вскоре
они повернули вниз по склону холма к воде. Гонсалес был
совсем рядом, и вместе они отвели испуганных животных к
пруду, где животные забыли о своей панике, спокойно вошли в воду и
начали пить.

"Хосе, - сказал суперинтендант, усаживаясь у кромки воды и
начиная мыть свои грязные, кровоточащие ноги, - я никому здесь не расскажу об этом
деле. Я скажу, что меня только что ударил рогатый бык. Я
сломал ключицу, я думаю, и у меня порез на руке, и
Мне придется немедленно отправиться в Голден, чтобы подлататься. Когда я вернусь, я
хочу, чтобы ты запомнил, что я только что сказал тебе о проникновении дневного света через
твой череп, если ты еще раз попробуешь со мной проделать какой-нибудь из своих трюков. За этим скотом приходит Рыжий
Джек. Иди и помоги загнать их обратно в лагерь ".




ГЛАВА XI

БОРЬБА СО СТИХИЯМИ


Тени от небольших холмов все еще лежали на
разделяющих их долинах, когда Кертис Конрад галопом пустился назад по
дороге, по которой его отряд медленно двигался в течение четырех дней. Своему
бригадиру, Хэнку Питерсу, он сказал, что его сбросил и забодал
стир и должен был отправиться в Голден, чтобы вправить ему ключицу, и приказал ему
оставаться там, где он был, вырезать и клеймить, день и ночь, и
на следующий день разбейте лагерь в Файв-Коттонвудс, где он присоединится к ним.

Мужчины были озадачены и посплетничали о несчастном случае со своим работодателем. "Я
не понимаю, как это было возможно, - сказал Питерс, - чтобы такое случилось
с человеком, у которого смекалка босса в отношении трусливых животных".

"Ни один из них не был на поводке, когда я добрался до пруда", - заявил Рыжий Джек.
"Хосе, ты был с ним. Ты видел схватку?"

"Я не видел босса, когда он был в отключке", - ответил Гонсалес на своем
точном английском с легким акцентом. "Я был у источника и услышал его
крик, и я сразу же побежал к пруду, потому что подумал, что ему нужна помощь. Я
споткнулся, упал и вывихнул плечо - мне до сих пор больно, - так что
когда я добрался до пруда, он снова был на ногах и пытался загнать
скот в воду. Я помог ему, а потом мы пошли туда, где его
обувь. Именно там Джек увидел нас. Его руки кровоточили есть хороший интернет".

"Что-то случилось, - заметил Хэнк Питерс, - и если босс говорит, что это было
бычок на поводке, я уверен, что так оно и было. Но что
беспокоит меня больше всего, так это то, что запустило этих тварей. Я не видел и
не слышал ничего такого, что могло бы их взбесить. Кто-нибудь из вас видел?

"Я не видел", - заговорил Техасский Билл, - "но Энди был там первым. Ты видел
что это было, Энди?"

Энди Миллер, новичок, остановился, чтобы несколько раз глубоко затянуться своей
только что раскуренной трубкой, прежде чем ответить. "Нет, я ничего не мог разглядеть,
и я тоже был на самом краю от них. Они прыгнули и бросились врассыпную
самые сумасшедшие, каких я когда-либо видел в стае тварей ".

"Может, ты их немного напугал, они к тебе не привыкли", - предположил
Билли Кид.

Энди ухмыльнулся. "Ну, я точно не boastin' ни о красоте моей
физиономией, но ни Галя не сказала мне, что я был достаточно уродлив, чтобы давки в
стадо коров-скоты", и тема была сброшена со смехом, что
не последовало.

Маре Конрада, больше и лучше породы, чем коровы, пони, поставить
земля стремительно под ногами на протяжении всего ранним утром. Хотя он никогда не был
обучен работе на полигоне и использовался только для верховой езды, он всегда брал ее с собой на
облаву, в готовности к чрезвычайным ситуациям. Его привычка разговаривать с
он сам, воспитанный на долгой верховой езде в одиночестве, часто развлекался
односторонними разговорами с кобылой, и независимо от того, какая тема
занимала его мысли и находила обрывочное выражение в речи, его
предложения перемежались частыми замечаниями в адрес Коричневой Бетти.
Видимо, она нашла этот обычай, как и компанейский, как он сделал это, ибо она была
уверен, что в знак протеста против долгого периода молчания.

"Ну, хо, моя прелестная Бурая Би", - нежно сказал Конрад, похлопывая кобылу по гладкой шее.
"вот это темп, который нужно им задать!" Острый приступ боли в его
плечо стиснул губы, и клятвы, имеющие конгрессмен Бакстер
как ее цель, вырвалось у него сквозь зубы. "Я напишу этому проклятому
Бакстеру письмо, - свирепо вырвалось у него, - от которого у него опалятся ресницы
, когда он это прочтет!"

Его мысли вернулись к теме, которая так часто занимала
их - его пожизненный, полный мести поиск человека, который ограбил его
отца, разрушил их дом и изменил течение
его собственной жизни. Его сердце наполнилось жаром, когда он вспомнил свое интервью с
Резерфордом Дженкинсом. Он ни на мгновение не сомневался, что
заявление Дженкинса было преднамеренной ложью. Мрачно улыбаясь, он погладил кобылу по
мане. "Я был дураком, не так ли, Бетти, полагая, что добьюсь от него откровенности
. Она обошлась мне в пять сотен долларов, чтобы выяснить, что он
гад,--которого я знал раньше. Я заслужил все, что я получил, да, Бетти, для
не имея больше сообразительности".

Осторожность пограничника, которая становится почти инстинктивной у того, кто
много ездит в одиночку по равнинам и горам, заставляла его время от времени бросать взгляд на
длинный участок дороги, которая тянулась своей едва заметной серой лентой поперек
холмы позади и перед ним, а также залитый солнцем простор от
горизонта до горизонта. Красное пятно подчеркивало линию соприкосновения неба и
равнина на западе.

"Бетти Браун, видишь вон то красное пятно?" сказал он, нежно потянув
ее за ухо. "Это означает песчаную бурю, и нам придется продвигаться вперед в
довольно быстром темпе, пока мы можем. Что вы думаете об этом, миледи?"
Кобыла подняла голову и слегка фыркнула. "Чувствуешь запах, не так ли?"
он продолжал, одобрительно похлопывая ее. "Что ж, в этом ты
умнее меня, потому что, думаю, я смогу сделать это только через
час".

Он снова замолчал, думая о деле Делафилда и
утверждении Дженкинса, что Бэнкрофт был Делафилдом. "Он наверняка знает, кто такой Делафилд".
таков был его вывод, озвученный вслух: "но он не собирается рассказывать. Он
вероятно, шантажирует человека, кем бы он ни был, и он не пойдет ни на какие
шансы, которые могли бы испортить его доход. Что ж, это доказывает, что
Делафилд - человек в Нью-Мексико достаточно богатый и видный, чтобы
Дженкинсу стоило держать свои знания при себе. Во всяком случае, у меня
есть столько на мои пятьсот. Господи, Бетти, не я
молокосос!" и он выругался себе под нос, наполовину сердито, наполовину удовольствием,
когда он снова повернулся, глядя на дорогу и равнину. Тепловая дымка была
восходил, и ясный белый солнечный свет был хозяином земли и неба. Далеко в
одной стороне он заметил серебристое озеро миража. Но красная линия
поднялась выше и превратилась в низкую грязно-красную стену, которая, казалось, ограждала
западное пространство с севера на юг. "Похоже, что все очень плохо,
Бетти, и я боюсь, что мы все-таки не сможем попасть домой сегодня вечером.
Но мы все равно сделаем саманные пружины, если это не настигнет нас слишком рано ".

Боль в плече вернула его к убеждению, что
Бакстер спровоцировал нападение на него, и он начал искать
мотив. Считал ли конгрессмен свою политическую оппозицию достаточно важной
, чтобы сделать его уход желательным? Внезапно он хлопнул себя по бедру
и громко воскликнул: "Господи! что, если Бакстером должен быть Делафилд! Он
несомненно, должен быть, если есть что-то в вечном порядке вещей.
Если бы он был... ах-х ", - и он замолчал с жестким, немилосердным
смехом. Порывшись в памяти в поисках всего, что он знал о жизни Бакстера, он
затем с сожалением покачал головой. "Нет, факты говорят против этого.
В этой зацепке ничего нет. Однако жаль, потому что это было бы
удовлетворение - не говоря уже об общественной пользе - сбросить их обоих
с насеста одним ударом ". Его ум был занят предположениями о
Личность Делафилда, когда он рассматривал сначала одного, а затем другого из
наиболее известных мужчин на Территории. Он молчал так долго, что кобыла
нетерпеливо тряхнула головой и заржала. Кертис улыбнулся и погладил ее
гриву.

"Привет, старушка!" он сказал вслух: "Тебе становится одиноко, не так ли, и ты
хочешь, чтобы с тобой поговорили. О, ты избалована, Бетти Б., вот ты какая.
Мы поднимемся на холм и навестим мисс Банкрофт, правда, Бетти, пока мы здесь?
в Голдене; и мы отнесем ей этот кактус и поможем его посадить. И
она выйдет к ограде, чтобы увидеть тебя, Бетти; и она даст тебе
кусочек сахара, и потреплет тебя по носу, и будет выглядеть такой же милой, как розовая роза, с
карими бархатными глазами. Она классная девушка-хулиган, и она нам нравится, не так ли,
Бетти Браун? Как она вставляет ее отец-великий; он ничего не мог поделать
будучи первоклассный сотрудник, мог ли он, Б. Б., с такой дочерью, как
что?"

Красная стена поднималась в небе, поглощая его залитую солнцем синеву и
расплываясь в дымчато-красные, сердитые на вид облака. Сильный ветер, жаркий
и сухой, пронесшийся по равнине с запада. Весь скот в пределах видимости
Конрада повернул головы на восток и,
хотя он все еще пасся, двигался только в этом направлении. Увидев
стадо антилоп, направляющееся в том же направлении, Кертис снял с
шеи красную бандану и помахал ею в их сторону. Как яркий сигнал плавал в
их лидер ветер повернулся, посмотрел, и начал ходить туда, все стадо
с поднятой головой, а взгляд устремлен в очаровал интерес. Он
выставлял напоказ красную площадь, и они неуклонно продвигались вперед, пока в настоящее время
предупреждение об опасности в горячем ветре и запахе приближающейся бури
преодолело непреодолимое любопытство, и они снова повернули прочь от
грозящей опасности.

Маленькая жизнь на равнине бежал до печи-как дыхание
из тех, вздымаясь облаками. Кролики перепрыгивали дорогу на
быстрых ногах, и время от времени Конрад видел койотов, поодиночке или стаями,
бегущих на восток, словно спасая свою жизнь. Жирные вороны-падальщики ускорили свой
неуклюжий полет, и выше в воздухе часто появлялся одинокий ястреб
с запада, в то время как время от времени дорогу ему перерезал дорожный бегун с
быстрые ноги.

"Думаю, это будет плохо", - пробормотал Кертис, плотнее натягивая на голову свою
мягкую шляпу. Кобыла, казалось, пыталась ее
собственной воле, спасаясь от шторма, и ее наотмашь скока было стабильно
оставив далеко позади. "Продолжай в том же духе, Бетти, продолжай в том же духе", - сказал он
ободряюще. "Я хочу добраться до Адоб Спрингс и выбросить это сообщение из головы
Бакстер. У меня болит плечо, старушка, но оно не болит
немного больше, чем я, чтобы сказать ему, что я о нем думаю ".

Вскоре песчаная буря обрушилась на них, скрывая пейзаж и покрывая
небо с его облаками. На человека и зверя бьют, как горько, как
пескоструйная. Его забрасывали и ужалила Конрада лицо и шею, и наполнил его
глаза и уши, и ноздри, пока он не был вынужден снова и снова, чтобы вытащить его
шляпа на его лице передышка в которых нужно рисовать менее удушья
дыхание. "Он выглядит так, как будто все, Аризона встал и запылен, и был
одержим тем, чтобы выбраться отсюда", - он смеялся мрачно, как он склонился над
кобылу по шее и подбадривал ее голосом и мягким ходом. "Это показывает
здравый смысл, Бетти, хотя для нас это очень тяжело. Пойдем, старина
девочка, мы должны добраться до Адоб-Спрингс".

[Иллюстрация: "ПЕСЧАНАЯ БУРЯ ЖЕСТОКО БИЛА По ЛЮДЯМ И ЖИВОТНЫМ"]

По мере того, как воздух становился гуще, с неба засиял тусклый, рассеянный, зловещий
свет, вместо яркого
белого солнечного света, который был несколько часов назад. Даже Кертису, который сидел, развернувшись в седле спиной
к ветру, уши Коричневой Бетти были едва видны. На какое-то
время он позволил кобыле самой следовать по дороге, пока не обнаружил
, что ее чувство долга должно быть дополнено авторитетом. Для под
дискомфорт в разговоре о том, ветра и жжения, песка, она начала поддаваться
к ее инстинкту поджать хвост и дрейфовать перед бурей. Тогда он понял,
что должен держать уздечку твердой рукой, а внимание - на
самом высоком уровне, иначе вскоре они будут беспомощно бродить по
равнине. Он проходил большие расстояния рядом с кобылой, прикрывая своим телом
ее голову, а речью и лаской поддерживал ее мужество. Их
прогресс был медленным, ибо силы шторма был настолько велик, что, хотя
его избивали, против них со стороны, они могли бороться только через него
на прогулке.

Проходил час за часом, и единственным признаком его прохождения было то, что
тусклый желтоватый центр освещения, который когда-то был солнцем,
медленно полз по небу. По мере того, как день становился все старше, боль Конрада от его
травмы становилась все острее. Большую часть времени он ощущал это только как
постоянный фон к острому внешнему дискомфорту от жгучего песка и
пронизывающего ветра. Но когда иногда острый приступ привел его в большее
живо в его сознании, он поклялся, немного сквозь зубы, и
мысль о письме, которое он собирался написать для Dellmey Бакстер.
Частицы песка заполнили его волосы и покрыли коркой лицо и шею, пока
они были однородного кирпично-красного цвета. Постоянные усилия и поощрение
надо держать Браун Бетти в дороге, и, наконец, он был принужден
ходить на голове большую часть времени и с ориентиром на нее руку
узда противостоять неослабевающим призвать ее инстинкт дрейфовать до
взрыв.

Так они прокладывали себе путь сквозь горячий, пронизывающий ветер и
удушающий песок, в то время как это расплывчатое ядро света двигалось поперек грязных
небес, медленно опускалось по западному небосводу и было поглощено
более плотные полосы сумерек над горизонтом. Раньше было слишком темно
для различения предметов, но желтоватый отблеск просачивался
сквозь насыщенный песком воздух, придавая зловещую полупрозрачность
атмосфере. Теперь даже это исчезло, оставив пустыню, окутанную непроглядной
тьмой, в то время как ветер ревел в ушах путешественников и
колотил их по телам, как дубинками, а песок осыпал их кожу.

Большую часть времени Кертис зависело чувствовать дорогу под его
ноги для поддержания его сторону, но и тогда и сейчас это было необходимо для
ему опуститься на руки и колени для того, чтобы восстановить дорожки
от которого они начали отклоняться. Однажды его пальцы соприкоснулись
с маленьким оперенным тельцем. Птица попыталась взлететь из-под его руки.
Он знал, что устройство, должно быть, отключено, и спрятал его под рубашкой. Так они
брели сквозь ночь и шторм, боль в плече
становилась все острее, а пытка ветром и песком все сильнее
действовала на нервы.

Наконец кобыла подняла голову и протяжно заржала. Конрад почувствовал
уверенность, что онаe объявлял о том, что они близки к тому, чтобы найти еду и кров
в глинобитных домах. "В чем дело, Бетти? Ты знаешь, где мы находимся?"
- спросил он, и она потерлась носом о его лицо, заржала и потянула
за уздечку с явным желанием свернуть с направления, в котором они
преследовали. Кертис знал, что они находятся в небольшой лощине, и подумал, что это
может быть то место, куда дорога ныряет после того, как выходит из домов.

"Хорошо, Бетти", - сказал он. "Я немного последую твоему примеру, но будь
осторожна, старушка, и не полагайся ни на какие лживые догадки". Он
ослабил хватку на уздечке, и кобыла с готовностью тронулась с места. Они
взобрались на холм, и вскоре Конрад заметил перед собой черную массу
. Протянув руку, он нащупал глинобитную стену. Кобыла прижалась к ней вплотную
и остановилась. Она съехала с дороги, которая поднималась на холм под
большим углом от подножия подъема, и поднялась прямо
вверх по крутому склону. Он на ощупь завернул за угол, открыл
дверь и вошел. Выразительное "Ух ты!" дало выход его чувству
облегчения. Кобыла, следовавшая за ним по пятам, фыркнула в ответ, и Кертис,
улыбнувшись в темноте, дружески обнял ее за шею и
сказал: "Приятно, правда, Бетти Б., выбраться из этого урагана
из ада?"

При свете фонаря он отвел кобылу к источнику, а затем поставил ее в стойло
в одном из домов. "В лучшем обществе, Бетти Браун, - объяснил он
, - не считается хорошим тоном, когда лошади спят в домах мужчин
. Но вы заслуживаете лучшее, что я могу дать вам ночью, проклят, если вы
нет, девочка, и ты его, тоже." Он собрал вместе для
ее еды и постели сено из люцерны с нескольких коек и
нашел для нее также небольшую порцию овса. Затем, удовлетворив
ее потребности, он огляделся в поисках чего-нибудь, чтобы утолить собственный голод.

Это был его обычай, чтобы сохранить некоторые положения консервы на месте, как
станции широко используются своих людей. Чуть тлеющий огонь в одном
углу комнаты, он заваривал чай в жестяной банке. Сковородки висели
прислонившись к стене, и в ней, неуклюже возится со своей единственной полезной
стороны, он умудрялся теплое рагу из луженых _chile кон carne_ и пилот
хлеб. Мелкий песок засыпался внутрь и оседал красной пылью поверх еды , когда
он поел и почувствовал, как она хрустит у него на зубах.

Оказалось, что птица, которую он носил за пазухой, была юго-западного происхождения
танагра. Его розовато-красное оперение отливало серебристым блеском в свете
лампы. Одна из его ног была сломана, а одно крыло повреждено.
"Я возьму его к Мисс Банкрофт", - сказал он вслух, "и она будет за ним ухаживать
пока он может еще раз сдвинуть на себя, бедный маленький дьявол!"

С огромным удовлетворением Конрад наконец сел за письмо, в котором
он весь день жаждал выразить свои чувства. "Интересно, - сказал он.
подумал: "если Dellmey Бакстер сделал это, потому что ему не нравится, что я
сказать о нем. Что ж, тогда ему придется привыкнуть к этому, потому что я не
собираюсь увольняться ". На его лице была мрачная улыбка, когда он писал:

 "Я считаю правильным сказать вам, что я в курсе игры
 вашего человека, Хосе Гонсалеса. Сегодня утром у нас был наш первый сет,
 в котором он обошел меня, но я взял над ним верх. Я мог бы
 убить его, если бы захотел, но он такой хороший ковбой, что я возненавидел
 расправляться с ним. Я собираюсь оставить его у себя на службе, но я хочу тебя
 отчетливо понимать, что если он еще раз попытается напасть на меня, я
 отправлюсь в Санта-Фе так быстро, как только смогу, и сделаю из тебя
 Рождественский подарок дьяволу, прежде чем ты поймешь, что
 происходит.

 "Искренне ваш",
 КЕРТИС КОНРАД.

 "P. S. Я все еще призываю Джонни Мартинеса баллотироваться в Конгресс. C. C."

"Вот!" - воскликнул он, запечатывая конверт и презрительно бросая его на стол.
"Я уверен, что он не будет так уж рад моему появлению
мои пальцы ног будут надеты в ботинках после того, как он это прочтет ".

Боль в руке и плече Конрада стала такой острой, что он не мог
спать. Он лежал на своей койке, прислушиваясь к стуку двери и
ярости ветра, обрушивающегося на дом, пытаясь отвлечься от
колющей боли достаточно надолго, чтобы провалиться в беспамятство. Но нет.
как только его веки начали сильно смыкаться, новая пульсация
заставила его снова проснуться. Это разозлило его больше, чем
другие страдания, и в конце концов он сердито вскочил, нашел экземпляр
"Истории европейской морали" Леки и, пробормотав комментарий,
"Это примерно то, что мне нужно сегодня вечером", уселся на пустой
коробка крекеров и читать всю ночь напролет. Ближе к утру он заметил, что
ветер стихает, а чуть позже, что в его убежище стало меньше песка
.

Был съеден завтрак и Браун Бетти на попечении лампы и с
первые тусклые лучи утром он отправился еще раз на дорогу. Птица
снова была у него за пазухой, а кактус, завернутый в старые газеты,
покоился сзади на его седле. Шторм прошел, но воздух был
еще полно частиц пыли, сквозь которые светило солнце, красный и дымчатый.
Кертис знал, что с течением времени они постепенно рассеются и
небо станет таким же чистым, как обычно. Уже он мог видеть дорогу для
несколько стержней перед ним, и это было все, что ему нужно сохранить ее
летит под ноги коричневой Бетти.

В доме на ранчо миссис Питерс сказала ему, что там был мужчина
в поисках работы и описала его внешность. "Да, он догнал нас в
Рок-Спрингс, и я нанял его", - сказал Конрад. Затем, вспомнив
отчет Энди Миллера о своей предыдущей ситуации, он спросил ее, сказал ли
этот человек, откуда он родом.

"Нет, - ответила она. - он не сказал, где работал, но он приехал
из Голдена".

Суперинтендант счел это расхождение довольно любопытным, но решил
это было не более чем обычная ковбойская эксцентричность в высказываниях.
Он возобновил свое путешествие без каких-либо опасений, и в середине дня нашли его
спорить с врачом в Золотой, что точно так же он мог начать
вернуться к облавы в ту же ночь.




ГЛАВА XII

ПЕРВЫЙ КАДР


Александр Бэнкрофт сидел в своей отдельной комнате, ожидая возвращения Кертиса Конрада
перед ним лежали чеки. Их было немного: один в пользу его брата в
в Университете штата Мичиган, один для заказа на почте доме в Чикаго
для нового издательского концерна-Йорке, - и его взгляд упал на
имя Резерфорда Дженкинс и сумму-пятьсот долларов. Он
мгновение смотрел на листок бумаги, убежденный, что
его преследователь знает правду; затем он достал из
кармана револьвер и осмотрел его патронник. "Возможно, мне придется заняться им самому!"
подумал он, поджав губы. Но внезапное колебание сжало его сердце.
Пока в течение нескольких недель он не стал считать Кертиса одним из своих лучших
друзья, любили молодого скотовода всей душой, восхищаясь и
наслаждаясь его импульсивность, его сердечность, его горячая преданность его
друзья, и его не менее ярые враждебность к тем, кого он невзлюбил. Сейчас
общительность он уже привык чувствовать себя остановил его руку. "Возможно ли
, - в сотый раз спрашивал он себя, - что этот
энергичный, общительный парень действительно выполнит свою смертоносную
цель?" Он напомнил, интенсивность, с которой Конрад говорил о его
долгие поиски мести, его горячность по отношению к своим врагам, его
порывистость. В нем снова окрепло убеждение, что, когда этот человек
узнает, наступит конец. Пограничный кодекс, по которому он так
долго жил, тронул его сердце, и он пробормотал: "Он ничего не разобьет - сейчас!
Я разобью его, прежде чем позволю ему это сделать!"

Он перевел револьвер в нужное положение и прицелился. А глаза глянули
в прицел он увидел, что она стояла за изобразил на лице Люси,
улыбаясь сверху вниз, его стол, его руки дрожали, когда он положил
оружие. Раздался стук в дверь, и он внезапно притворился
из пристальное внимание на бумаги перед ним. Дверь частично открыта и
он слышал голоса снаружи Конрада. Поручительство неминуемой опасности изъято
Ум Бэнкрофт. Инстинкт самозащиты направил его руку к своему
револьверу, и он вскочил, нажимая на спусковой крючок. Кертис бросился на
доклад, крича: "В чем дело, Алек?" Банкир едва успел
задержать палец при виде дружелюбного лица и заботливых
манер.

"Я ведь не причинил тебе вреда, правда, Курт?" - с тревогой спросил он, откидываясь на спинку
своего стула и глядя на руку Конрада, беспомощно висящую на перевязи. Пуля,
они нашли, был задел верхнюю часть двери и уткнулся в
потолок. "Я осматривал свой револьвер, когда вы постучали, - объяснил Банкрофт
, - и как раз целился в то место на стене. Мой палец
, должно быть, нажал на курок бессознательно. Это набор для волос,
в любом случае. Я должна его починить. Что случилось с твоей рукой, Курт?"

С отвращением, охватившим его, когда он понял, что
скотовод был таким же дружелюбным, как всегда, и что, следовательно, его тайна
все еще в безопасности, он почувствовал искреннюю благодарность за то, что его пуля не попала в цель.

Конрад рассказал о своем бое с Хосе Гонсалесом. "Ты получаешь правду
об этом, Алек, - продолжал он. - но всем остальным я говорю, что
бык задел меня рогами, я упал, и у меня треснула ключица. Я
убежден, что это часть работы компании Dell Бакстера. Я думаю, я уже говорил
громко только то, что он слишком часто, чтобы угодить ему. Но письмо, которое я отправил
, убьет его достаточно быстро. Хосе - хороший ковбой, и я собираюсь
оставить его у себя. Но я не хочу, чтобы мальчики что-нибудь знали о нашей маленькой
ссоре. Поэтому я говорю, что это сделал бычок на поводке ".

Мысли Бэнкрофта были активны, когда он закуривал сигару. Этот чек...
должно быть, это были деньги Каслтона, которые должны были быть переданы Джонни Мартинесу.
Возможно, безопасность все еще можно было бы обеспечить без кровопролития. В
благодарности за то, что он не убил человека, который был еще его друг
восстали против назначения мексиканской, к которому он знал, в его
душу он дал молчаливое согласие. Он не хотел, чтобы этот сердечный,
доверчивый, хороший парень был повержен - если бы его собственная безопасность могла быть обеспечена иным способом
.

"Тебе лучше дать мексиканцу время, Курт. Он, вероятно, взбешен;
когда ты вернешься, то, возможно, обнаружишь, что он убил половину твоих людей.

"Ну, если он попытается заправлять в этой банде, - весело ответил суперинтендант
, - он больше никому не причинит вреда. В любом случае,
Я поселил его на настоящий; я ударил его ножом и бросил
штук в пруд. Нет, он на жалованье у Делла, вот и все;
и когда Делл прочтет мое письмо, он пойдет и отзовет своего человека. Я не
ожидаю от Хосе новых неприятностей ".

Бэнкрофт ничего не ответил, и Конрад продолжал: "кстати, Алек, на
целую минуту я вчера думала, что Бакстер должен быть мой мужчина-тот, кого я
после, ну ты знаешь... Делафилда. Я узнал, что он кто-то богатый и
уважаемый здесь, в Нью-Мексико, и когда я почувствовал, что Бакстер, должно быть, несет
ответственность за это нападение на меня, я набросился на него ради своего мяса. Но это было
слишком хорошо, чтобы быть правдой; как только я все обдумал, я понял, что Бакстер
не мог быть Делафилдом. Но они действительно похожи друг на друга. Они оба
загрузили свой груз, готовые отправиться в ад по первому требованию
. Бакстер придется тянуть его в менее чем в три прыжка из
брыкающаяся лошадь если он не отозвал своего человека. И Делафилд будет
все равно тянул только его могучий".

Бэнкрофт сделал жест досады. "Курт, ты слишком легко говорить о
убийство. Вы заставите незнакомца подумать, что вы плохой пограничник,
а не порядочный гражданин, которым вы являетесь. Ради всего святого, чувак, почему бы тебе
не прийти в себя и не посмотреть, в какую задницу ты себя выставишь
, если попытаешься осуществить этот дурацкий план мести, который овладел тобой
? Почему бы вам не принять его предложение выплатить деньги как
быстро, как он может? Пусть возместить убытки, и держать целую кожи; возможно
вы будете экономить свои головы в придачу".

Жаждущий мести беспечно рассмеялся.

"Черт возьми, ты понятия не имеешь, что это значит для меня. Да что ты говоришь, чувак,
как будто отказаться от этого плана - все равно что сменить пальто! Ты
не знаешь, черт возьми, почему, напасть на Делафилда и удерживать его, пока
Я говорю ему, кто он такой, на языке, который ошпарит его с головы до ног,
а затем обрекаю его на смерть, которую он заслуживает - это единственное, что есть
Я прожил все эти пятнадцать лет! Я признателен тебе за твой
совет, Алек; но я знаю, что делаю ".

Бэнкрофт слегка отшатнулся, пока Кертис говорил. Его губы сжались, когда он
поднял револьвер и прицелился в календарь на стене. После
минутного молчания он посмотрел собеседнику прямо в глаза и сказал:
выразительно:

"Ты забываешь одну вещь, Курт. Если этот человек, Делафилд, знает, что вы
делаете - а вы, кажется, уверены, что он знает - он будет готов к вашей
атаке, и вы вряд ли поступите по-своему. Если только он не
дурак или трус, он будет защищаться, даже если для этого ему придется убить тебя.
это. И если он имеет какие-либо _sabe_ вообще он будет загружен для вас, когда вы получаете
есть, и есть упасть на вас раньше, чем вы скажете слово".

"Шансы на войну", - безмятежно ответил Конрад. "Мы рады всему, что он может
получить. Но я ставлю свой последний доллар и свой скальп в придачу, что
он не может вынимать оружие так же быстро, как я, и стрелять так же метко. Вы ставите свой
жизнь, Алек, когда, что цирк приезжает, я буду звездой."

"Что ж, - медленно произнес Банкрофт, - если вы не хотите прислушаться к голосу разума, я полагаю,
вам придется продолжать, упрямиться, той походкой, которую вы избрали, и отвечать за
последствия. Но нужно быть дураком, чтобы сделать это, и я ненавижу смотреть, как ты совершаешь
такая слепая жопа из себя".

Кертис рассмеялся, спокойно. "Все в порядке, Алек. Я не ожидаю, что
вы получите удовольствие от этого дела, которое получу я ".

Он подошел к столу Банкрофта и взял револьвер, изучая
его прицел. "Они не правы, Алек", - сказал он. "Когда я получу использования
моя рука снова я приготовлю их для вас. И ты неправильно используешь свое ружье
когда хочешь быстро прицелиться: ты не вскидываешь его быстро и
устойчиво, как будто привык к этому. Тебе следовало бы попрактиковаться, Алек. Снаружи
здесь человек никогда не знает, когда ему, возможно, придется защищаться. Я должен
остаться здесь на несколько дней, говорит доктор; и пока я здесь, я покажу
вам несколько приемов ".

"Ладно, если хотите," ответил Бэнкрофт, добавив, как он прикарманил его
револьвер: "я не очень хороший стрелок и, как вы говорите, здесь человеку
никогда не знает, когда ему, возможно, придется защищаться".

Конрад, повернувшись, чтобы уйти, неловко замешкался. "Кстати, Алек, - выпалил он
, - мне пришло в голову, что, возможно, ты слишком туго связан
с Деллом Бакстером, чтобы чувствовать себя комфортно. Я не хочу показаться любопытным
о ваших делах, вы знаете, и у меня нет большой кучи денег - вы знаете
каков мой баланс; но все, что у меня есть, вы можете получить в любое время,
если ты хочешь освободиться от Бакстера, и это поможет любому.

Банкрофт спрятал мрачную улыбку за рукой, прикоснувшейся к усам, когда подумал
о различных проверках, которые он сам проводил, чтобы вывести Конрада из равновесия.
"Спасибо, Курт, это очень мило с твоей стороны сделать
предложение, и я ценю это. Но мне ничего не нужно. Мы с Бакстером
сотрудничаем в ряде предприятий, но все это чисто
парусный спорт ".

"Это хорошо, и я рад это слышать. Я боялся, что ты у него под каблуком
. Но помни, Алек, что моя небольшая кучка в твоем распоряжении
в любое время она тебе пригодится ".

Когда молодой человек вышел из банка, он увидел, как Люси Бэнкрофт поворачивает за угол
в сторону мексиканского квартала и быстро оказался рядом с ней, забирая у нее
небольшой сверток, который она несла. Она собиралась пойти к сеньоре Мельгарес, она
объяснила, что та умеет красиво стирать кружева, вышивки и всевозможные изысканные
вещи с помощью корня амоле. Она отнесла ей немного мисс Мельгарес.
Дент и ее собственные наряды, и надеялась получить для нее много работы
от других. "Бедняжка!" - искренне сказала Люси, ее глаза расширились и
смягчились от сочувствия. "Она так убита горем из-за этого романа! Ты
слышали? Мистер Гейнс умер на днях, и Мельгаресу предъявлено обвинение в
убийстве. Мой отец говорит, что его наверняка признают виновным и, вероятно,
повесят. Бедная сеньора!

Когда они достигли небольшой саманный дом Люси спросил Кертис идти в с
ее, говоря: "я не очень уверен, что мои познания в испанском, и я был бы рад
вы приходите и помогите мне". Они нашли сеньору Мельгарес сидящей,
ее голова была обхвачена руками, волосы растрепаны, а лицо, когда
она подняла их, выражало скорбь и отчаяние. Но она приветствовала их
серьезная и любезная учтивость. Люси импульсивно взяла ее за руку и держала ее
в обеих своих, пока она представляла сеньора Конрада. Услышав это имя, женщина
конвульсивным движением выпрямила свою хрупкую фигуру, ее смуглое
лицо осветилось интересом.

"Дон Кертис? Сеньор дон Кертис Конрад?" - Нетерпеливо спросила она.

"Тот самый, сеньора", - ответил он по-испански, серьезно поклонившись.

"Тот самый, чья кобыла...?" - начала она, и ее выразительное выражение лица завершило
вопрос. Конрад снова кивнул. Женщина опустилась в кресло, ее
лицо руками, раскачивался взад и вперед, как она стонала и всхлипывала. Люси
опустился на колени рядом с ней, чтобы утешить ее, в то время как Кертис склонился над девичьей
фигурой и заговорил низким, изменившимся тоном, который девушка едва узнала,
настолько это отличалось от его обычной отрывистой речи. Это заставило ее нервы
завибрировать в быстром, полусознательном убеждении в глубине и качестве
чувства гармонии с ее собственным.

"Боюсь, я совершил ошибку, войдя, мисс Банкрофт", - сказал он. "
Мне и в голову не приходило, что она свяжет меня с
неприятностями своего мужа. Не могли бы вы, пожалуйста, сказать ей, когда она успокоится, что я очень
сожалею обо всей этой истории, что у меня нет никаких чувств против него, и
что я с радостью сделаю для него все, что смогу. Думаю, мне лучше уйти сейчас,
но я подожду вас снаружи, и если я смогу быть вам чем-нибудь полезен, вы должны позвонить
мне ".

Когда Люси присоединилась к нему чуть позже, на ее лице были следы слез, и
когда они шли обратно, она была озабочена и встревожена. Она хотела увидеть
своего отца, поэтому Кертис оставил ее у дверей банка.

"Папа!" Воскликнула Люси, подбегая к нему с сияющими глазами и
сияющим лицом. "О, папочка, сеньора Мельгарес только что рассказала мне
самую странную вещь! Мистер Конрад был со мной, но он ушел, потому что она
она так плакала, что он не расслышал, что она сказала. Я пытался успокоить и утешить
ее, и в конце концов она рассказала мне, что ее мужа убедил и
заплатил за кражу лошади мистера Конрада человек, который сказал, что хочет поквитаться
с ним за что-то. Она назвала мне его имя... Вы с мистером Тиллингхерстом
и судья Бэнкс говорили о нем на днях... Мистер Дженкинс... Дон
Она называла его Резерфорд Дженкинс."

Предвкушение согревало сердце Банкрофта, пока она говорила. Если история правдива
это могло бы дать ему именно ту власть над Дженкинс, которую он хотел. Он заставил ее
повторите подробности ее разговора с мексиканкой. "Вы
Говорили что-нибудь об этом Конраду?" спросил он в заключение.

"Нет, папа; я подумал, что должен рассказать вам об этом первым".

"Совершенно верно, Люси. Вы были очень расчетливы. И не упоминать о ней сейчас, чтобы
ему или никому".

"Нет, конечно, нет. Но, папа, разве от этого не станет лучше для бедного Хосе
Мария? Мистер Дженкинс - это тот, кого следует наказать... он и мистер
Бакстер; и бедный невежественный Мельгарес должен был бы очень легко отделаться.
Ты так не думаешь, папочка?

Одна ее рука легла ему на плечо. Он взял другую за обе
его, когда он снисходительно улыбнулся ей. Ее новость настолько ободрила его, что
он едва заметил ее связь с Бакстером. "Я не
знаю об этом, дочь. Вряд ли это возымеет какой-либо эффект, потому что
его обвиняют в убийстве - вы знаете, что он убил Гейнса при сопротивлении
аресту - и его мотив кражи лошади никак не связан с этим
преступлением. Я рад, что ты рассказала мне об этом, дорогая. Я сам поговорю с Мельгаресом
и посмотрю, что можно сделать. Полагаю, его жене, должно быть, приходится
нелегко. Ты мог бы дать ей немного денег. И спросить у нее", - сказал он, когда
протянул Люси несколько банкнот: "не говорить об этом деле Дженкинса никому
еще. Убедись, что ты внушишь это ей. Это довольно тяжелое дело, но
вы можете сказать его жене, что для него будет сделано все возможное.
Делл Бакстер приезжает, чтобы взять на себя его защиту; он делает это
даром. Так что ты не должен думать о нем так плохо в дальнейшем, когда увидишь,
как он готов загладить свою вину перед беднягой ".

Люси обвила руками его шею и поцеловала в лоб. "Папочка,
ты ужасно хороший и добросердечный - лучший мужчина в мире! О мистере
Бакстер, однако... - она сделала паузу, чтобы вскинуть голову, и в ее глазах блеснул огонек
. - что ж, я рада, что у него хватает порядочности сделать это, но это
не больше, чем следовало бы; и прежде чем я буду думать о нем лучше, я подожду
и посмотрю, не выгонит ли он еще кого-нибудь из бедных мексиканцев из их домов ".

Банкрофт с надеждой начал строить план. Он увидит Мельгареса и узнает
точные факты. Если бы эта история была правдой, это был бы именно тот меч, который ему
нужен, чтобы нависнуть над Дженкинсом. Очевидно, он ничего не сказал Конраду;
следовательно, этот чек, должно быть, был на деньги предвыборной кампании Неда Каслтона
быть использованным в интересах Мартинеса. Дженкинс вряд ли стал бы
говорить: это лишило бы его шанса самому заработать на этом деньги. Что касается
Кертиса - возможно, в конце концов, он поступил бы разумно, приняв предложение
возместить ущерб. Вскоре он получит еще один чек с гарантией
того, что вскоре последует еще один. Несомненно, этот человек был слишком благоразумен, чтобы отказаться
от такого старта в жизни, который дали бы ему эти деньги, только ради осуществления
безумной идеи, которая закончилась бы его собственным крахом.

"Но если он будет продолжать, ему некого будет винить, кроме самого себя
что бы ни случилось", - подумал он. "Я честно предупредил его".

Ободрение, которое он почувствовал, переключило его мысли на Луизу Дент. В
интимности их повседневной жизни с тех пор, как она стала гостьей Люси, он
находил ее еще более привлекательной. Глядя в ее
глаза и ощущая сдержанную мягкость ее манер, он начал думать, что, когда он
сможет свободно говорить, она будет рада его чувству и получит от него
опьяняющую отдачу. Но он ничего не мог сказать до населенного пункта
этот роман оставил никакой угрозы обнаружения и позор.

"Она не должна знать... Ни она, ни Люси не должны знать... Никогда... никогда ни слова
или намека", - в отчаянии думал он. Правда, Луиза не была столь беспощадна в
своих моральных суждениях, как Люси; она была старше и, обладая большим знанием
мира, более терпимо относилась к условиям, в которых жили
и работали мужчины. Но если все это прошлое, прошлое, которое, как он считал, похоронено
за гранью воскрешения, внезапно встанет перед ним, она и Люси придут в
ужас. Они будут презирать его. Уважение, честь и любовь,
которых он жаждал, умрут; если они останутся рядом с ним, это будет только
ради сострадания. В яростном настроении, которое овладело им, когда он
подумал о том, чтобы снова впасть в бесчестье, он был готов напасть на
чью бы то ни было жалость. Этого не должно быть. Он отвоевал себе дорогу обратно к
положению, власти, достатку; он сохранил любовь и честь своей дочери
и женщины, которую он надеялся сделать своей женой; то, что он завоевал, он
сохранит. Его губы побелели, когда он ударил сжатым кулаком по столу.

"Прошлое умерло, и оно должно оставаться мертвым", - пробормотал он. "Я еще выиграю
клянусь Богом!"




ГЛАВА XIII

ВТОРОЙ ВЫСТРЕЛ


Четыре дня спустя врач дал Конраду сомнительное разрешение вернуться
на облаву. "Что ж, я могу с таким же успехом сказать, что ты можешь идти", - сдался он,
"поскольку ты все равно полон решимости идти. Но не вини меня, если твои
раны затянутся ".

Большую часть этого времени скотовод провел у Бэнкрофтов, где Люси и
Мисс Дент пытался сделать недействительным его, и все трое наслаждались
локтя, которое тотчас вскочила среди них. Между Люси и
Кертисом было много шутливого веселья, но наедине их разговоры
обязательно перетекали в серьезные русла. У них было много долгих бесед,
при этом каждый был глубоко заинтересован во всем, что говорил другой. У них
также было много музыки, мисс Дент играла, а остальные пели дуэтом.
Люси была очень счастлива. Она сияла и искрилась, с сияющими глазами и
улыбкой с ямочками на щеках, а ее манеры, все ее существо расширилось до
более зрелой женственности. Между мисс Дент и Конрадом с самого начала возникла
взаимная симпатия, которая быстро переросла в доверительную
дружбу. В свой последний день в городе, помогая Люси поливать растения
в ее оранжерее, он с восхищением говорил с ней о мисс Дент.

"Я так рада, что тебе нравится мой Дорогуша!" - тепло ответила она, глядя на
него снизу вверх с сиянием удовольствия. "Она самая дорогая, милейшая женщина! И ты
всегда чувствуешь, что можешь на нее положиться. Если ты протянешь руку помощи, ты всегда
точно знаешь, где можно найти Луизу Дент, и ты знаешь, что она будет тверда
как скала. Она была так добра ко мне! И она всегда такая спокойная
в ней столько самообладания. Но, ты знаешь..." она колебалась, когда
остановилась перед клеткой, в которой содержался танагр, которого Кертис принес
для ее ухода. Его врач наложил шину на сломанную ногу животного и перевязал ее
у нее было повреждено крыло, и они вместе с тревогой наблюдали за его выздоровлением.
"Он поел, мистер Конрад!" - радостно прервала она. "Давайте дадим ему
побольше семян и свежей воды!" Пока они заботились о птице
Кертис продолжал рассказывать о мисс Дент.

"Да, она кажется спокойной природы, но, когда я смотрю на нее я
найти самому интересно, если это потому, что она никогда не была очень тронута
глубоко, или потому, что она хранит вещи, спрятанные в глубине души. Ее глаза посажены
довольно близко друг к другу, что обычно означает, знаете ли, способность
при необходимости подтолкнуть; и иногда в них есть выражение, которое
заставляет тебя чувствовать, что она может разразиться чем-то неожиданным ".

Люси смотрела на него снизу вверх с живейшим интересом на лице.
Юго-западное солнце окрасило ее кожу в насыщенные коричнево-красные тона, и она
грациозно несла свою стройную девичью фигуру. Ее голова, покрытая
короткими каштановыми локонами, всегда держалась настороженно, придавая ее облику
нотку пикантного очарования. Кертис посмотрел вниз, в ее запрокинутое лицо и
горящие восхищением глаза в его собственных. Она была поглощена
предметом их разговора, и она почувствовала, что трепещет от сладкого, смутного
счастья.

"Знаешь, я чувствую то же самое по отношению к Дорогуше", - сказала она
доверительным тоном. "В последнее время она кажется более беспокойной, хотя я
знаю, что она совершенно счастлива здесь, с нами. У нее такие же спокойные,
мягкие манеры, но кажется, что под ними скрывается вулкан ... Не
на самом деле, понимаете, но как будто там может быть, если... если ... я не совсем знаю
как бы это сказать - если бы все было готово к тому, что это превратится в вулкан!"

"Как вы думаете, кто-нибудь узнал бы об этом, - спросил Конрад, - даже если бы это было
на самом деле?"

"Я понимаю, что вы имеете в виду - да, у нее замечательный самоконтроль - я никогда не видел
любой, кто мог бы скрывать свои чувства так, как она умеет, и всегда это делает. Я
в последнее время думаю, что если Дружочек были в любви - " Люси колебалась
во время глубокого свечения окрашенных щеке - "она просто такая
женщину сделать что-нибудь, что угодно, ради него."

"Да; и не волнуйся по этому поводу", - добавил Кертис.

Когда Люси отправилась выполнять кое-какие домашние обязанности, Конрад неторопливо вышел
на веранду, где застал мисс Дент за шитьем. Он случайно
обратитесь к его юности; и она задала несколько вопросов, которые привели его говорить
о его юношеских трудностях. Она была заинтересована и хотела знать
причину финансового краха его отца. Он колебался, прежде чем ответить,
этот вопрос почти касался сокровенной сути его жизни и мыслей. Немногие,
даже среди его близких друзей, знали что-либо о мстительной цели, которая
двигала половиной его жизни, и он обычно не любил говорить что-либо
о причине своих ранних неудач. Но привычка к тесной и
дружеской беседе, к которой они с Луизой привыкли, возможно, сочеталась
с смягчением чувств к ее полу, которое происходило внутри
и трогали его открытости. "Это не важно", - подумал он. "Она такая
рассудительная женщина; и я уже сказал Алек."

"Я не часто говорю об этом, - сказал он, - но я не против рассказать тебе,
потому что ты такой хороший друг Бэнкрофтов, а Алек знает эту
историю. Конечно, вы понимаете, что я не хочу, чтобы он
обсуждаются вообще. Бедствия моего отца все пришли из его получения
поймали в благовидным финансовая схема спровоцирован одним Самнер л.
Делафилд из Бостона ".

Прерывистый вздох, резкий и внезапный, заставил его быстро взглянуть на свой
компаньон. "Ты ушибся?" он дал тебе пощечину.

"О, я ткнул мою иголку под ноготь большого пальца. Такая странная вещь для
делать! Это меня немного шокировало, вот и все. Продолжайте, пожалуйста. Что это была за
схема? "

Он вкратце рассказал ей историю разорения и смерти своего отца и
обрисовал в общих чертах сделки, которые привели к краху Делафилда. Пока он говорил,
его сердце воспылало ненавистью к человеку, ставшему причиной трагедии, как это
бывало всегда, когда он долго думал на эту тему, и он продолжил
импульсивно рассказать ей о своей давней цели отомстить. Она
слушал с опущенными веками, и когда она заговорила, после его первой паузы,
в ее голосе послышалась легкая дрожь.

"Вы же не хотите сказать, что действительно намерены убить этого человека?"

"Я сделаю, то же самое. Более того, это моя идея, что убийство-это слишком
нежный по заслугам. Для, Конечно, мой случай-лишь один из многих.
И любой человек, который бы сознательно приносят разрушение и смерть на столько
домашние хозяйства--тебе не кажется, что он хуже убийцы?"

Она заставила себя поднять глаза, и, как только она встретилась с ним взглядом, ее
собственный был холодным и уверенным. Но если бы Кертис не был так поглощен их
обсуждения, он мог бы заметить, что ее лицо было бледнее, чем обычно, и ее
образом, нервная, а она на полном серьезе ответила :

"Но вы забываете, мистер Конрад, что у этого человека не было намерения делать
эти вещи, и что, вероятно, он сам оказался в такой же финансовой
катастрофе, как и другие. Я слышал об этом деле раньше; я знал нескольких
людей, которые когда-то были замешаны в нем - которые потеряли из-за этого деньги - и я
всегда понимал, что провал произошел скорее из-за оптимистичного настроя Делафилда
темпераменту и чрезмерной уверенности в своих планах, чем к какому-либо преднамеренному
правонарушение. Не кажется ли вам, мистер Конрад, что убийство - это довольно суровое
наказание за ошибочные суждения?"

Он ответил быстрой речью и быстрыми жестами, которые он обычно использовал
когда находился в состоянии сильного эмоционального стресса. "Я не могу так снисходительно относиться
к этому делу, мисс Дент. Я убежден, что он получил какие-то деньги от
этого дела, хотя и не так много, как обычно предполагается
взял и сбежал с ними. Я довольно тщательно изучил это дело,
и я годами таскался за ним из одного места в другое. Я горяч
теперь я напал на его след, и он это знает. Я последовал за ним в Нью-Мексико,
и я знаю, что он кто-то на этой Территории, процветающий и респектабельный.
Он больше не сможет от меня скрываться ".

Она сосредоточенно размышляла, изучая выражение его
лица. "Не стоит пытаться спорить с ним или убеждать;
сопротивление только сделает его упрямым", - таков был ее вывод. Ее
манеры были такими же спокойными, как обычно, и только в глазах читалась тень
беспокойства, когда она говорила, медленно и вдумчиво, пристально изучая его
лицо:

"Что ж, если ты говоришь, что собираешься отомстить ему таким жестоким
способом, я полагаю, ты это сделаешь - если твой подбородок что-нибудь значит. Вы
не спрашивали моего мнения, но я все равно скажу вам, что
мне кажется неразумным, несправедливым и самым недостойным с вашей стороны допустить, чтобы такая идея
стала навязчивой идеей, как у этого человека. Но я хочу знать, как ты
удалось сохранить свою семью вместе. Это была замечательная вещь для
мальчик лет пятнадцати делать".

"О, я не заслуживаю так много чести для него. Конечно, я не смогла бы
сделать это без посторонней помощи. Наш опекун хотел распределить нас, детей
среди родственников; но я не хотела, чтобы это было так, и умоляла
так усердно, что в конце концов он сдался. Двое двоюродных братьев моего отца одолжили денег
достаточно, чтобы погасить ипотеку на наш дом, по заявлению нашего опекуна
он должен быть в состоянии спасти достаточно денег от крушения, чтобы
выплатить их вовремя. Он так и сделал; и мы, дети, сохранили крышу над нашими
головами.

"Двоюродная сестра моей матери, бездетная вдова, предложила жить с
нами и вести хозяйство. Мы арендовали часть помещения и жили в тесноте
в том, что осталось. Я работал как турок во всем и
все, что приносило хоть пенни; и так, всем вместе, нам хватало
на еду и одежду, и я мог содержать девочек и Гомера в школе. Я
ходил в вечернюю школу и засиживался, читая все, что попадалось под руку
когда я должен был быть в постели. Иногда было тяжело кататься на санках, но мы
справлялись. И у меня были хорошие друзья, которые видели, что я никогда не был из
работа какая-то.

"Через некоторое время наш двоюродный брат снова женился и оставил нас; но к тому времени мои
сестры были достаточно взрослыми, чтобы взять на себя ведение домашнего хозяйства, и мы
очень хорошо ладили. Десять лет назад они оба поженились, и я сказал Гомеру:
"Давай продадим дом и отдадим деньги девочкам.
мы с тобой можем сами зарабатывать на жизнь, и мы не хотим, чтобы они уходили к своим мужьям с
вообще ничего."Ребенок был забавен, и поэтому мы продали дом и разделили
деньги между Хелен и Жаннет. Затем я отдал Гомера в школу и
начал сам. Я отправил его в колледж, и он закончит его
в следующем году. Но он продолжал работать и неплохо зарабатывал.
В парне определенно есть что-то хорошее.

"Этим летом я не собираюсь позволять ему работать; оставшаяся часть пути
уже достаточно ясна, и я хочу, чтобы он приехал сюда со мной и научился
привязать бычка, угнать бронко, отправиться в поход и хорошо провести время на свежем воздухе
это его последние каникулы в колледже."

Пока мисс Дент слушала, не сводя глаз с его лица, ее внимание
было наполовину сосредоточено на его рассказе, наполовину - на человеке, стоящем за ним, выискивая
его характер по его словам. В ее сознании утвердилось убеждение
что его мстительные намерения глубоко укоренились, и что чем больше он говорил
об этом, тем более твердым становился в своей цели.

"Мне нравится твоя история", - сказала она. "Это одна из тех историй о человеческих усилиях
это заставляет больше верить в человеческую природу. Но кульминация, которую ты намереваешься
придать этому, - ужасна!" Он заметил легкое движение
отвращения, с которым она произнесла это слово. "Но это ваше дело", - продолжила она
. "Правильно ли я вас поняла ... Вы сказали ..." Несмотря на все свое
самообладание, она запнулась на вопросе. Она замаскировала свое
минутное замешательство поглощенным занятием своим шитьем
. "Вы сказали, что мистер Банкрофт знает ... что вы рассказали ему
эту историю?"

"Да; я рассказал ему об этом в общих чертах некоторое время назад, по поводу
чек, который я получил от Делафилда. Этот негодяй думает, что сможет подкупить меня таким образом
. Это показывает, что он буйволица. Но он поймет, что я не из таких ".

"Нет, я бы так не подумал. Но Люси... Она что-нибудь знает об
этом?"

Он удивленно поднял глаза. "Почему, нет; конечно, нет".

Бэнкрофт проходил через ворота, ведя с собой судью Бэнкса;
Люси присоединилась к ним мгновение спустя. Разговор зашел о предстоящем судебном процессе над
Хосе Мария Мельгарес, чудом избежавший
пули Мельгареса Пендлтон и смерть Гейнса в результате его собственной безрассудной
игры на понижение. Они говорили о Маленьком Джеке Уайлдере умение обращаться с револьвером,
и Конрад напомнил Бэнкрофту об их соглашении поиграть в мишени
потренируйтесь вместе.

"А теперь давайте все выйдем на задний двор", - воскликнула Люси, - "и мисс Дент
мы с мисс Дент тоже будем стрелять! Разве тебе не нравится, дорогуша? Давай! это будет
так весело!"

Пока они устанавливали мишень, подошел шериф Тиллингхерст, чтобы выступить
перед судьей Бэнксом по официальному делу; и Люси попросила его остаться и
помочь ей стрелять.

"Ты-все мое оружие, Мисс Люси, и тогда вы будете уверены, что хорошие
удачи", - ответил он, обратив его из кармана револьвер. Это была небольшая
шестизарядный револьвер с перламутровой рукояткой, которым восхищались дамы, а мужчины подтрунивали
над его изяществом.

"Все в порядке", - добродушно ответил он. "Этот пистолет не складывают
рядом с пушкой на размер, но я пронизываю и приставать с собой
умный кучу, если я хочу. Это прекрасный стрелок, и она не
показать в моей одежде. Я никогда ничего от меня, кроме этого, и я никогда не
видел пистолет играть, но где мне самое худшее. Вы все попробуйте, мисс
Люси".

Люси взяла револьвер, сказав ему, что теперь она будет его заместителем,
и, получив подробные инструкции от Кертиса, заняла позицию
и выстрелила. Она попала в яблочко и заслужила бурные аплодисменты, пока
не объяснила, что стреляла с закрытыми глазами и что если она
и сделала хороший выстрел, то только потому, что ничего не могла поделать с таким
великолепный пистолет, как у мистера Тиллинхарста. Мисс Дент тщательно прицелилась и,
не опуская руки, разрядила оставшиеся патроны, показав
отличный результат. Она тоже выиграла аплодисментами, на что она ответила:
спокойно, "я знаю, как стрелять в течение многих лет, и когда я в
практику я уже неплохо."

"Вы, двое, стреляйте из спички", - сказал Тиллингхерст Банкрофту и
Конраду. "Судья будет арбитром, и каждый стреляйте из своего ружья с
тридцати шагов".

Луиза и Люси стояли в стороне, где к ним присоединились шериф и судья Бэнкс
, оставив Бэнкрофта и Конрада начинать матч. Под
мысли ее внешнее спокойствие Мисс Дент были в смятение, и ожесточенные
обида на скотовода поднималось в ее сердце. Еще не нашлась!
уже настрадалось. Почему за ним должны были так охотиться, когда он
был готов возместить ущерб, даже после всех этих лет? О, жестоко!
снова победить его, когда он снова завоевал успех и уважение!
Этот человек был дикарем в своем неумолимом желании отомстить.

Кертис поднял револьвер. С обоими открытыми глазами и, не останавливаясь, чтобы
целиться, он послал пулю в яблочко. "У Делафилда не будет
особых шансов против человека, который может это сделать!" - воскликнул он торжествующим
шепотом, обращаясь к Бэнкрофту.

По мере проверки мастерства выяснилось, что банкир преуспел, если
ему потребовалось время, чтобы точно прицелиться, в то время как он из Сокорро Спрингс был
лучшим в быстрой стрельбе.

"Это моя специальность на стрелковом рубеже", - сказал Кертис. "Тебе лучше
потренироваться в этом, Алек. Это самое главное, если ты участвуешь в
схватке".

Он вручил шляпу с широкими полями, серую фетровую, судить банков, прося его
чтобы бросить это, добавив: "Я бы сделал это сам, если моя левая рука была не в сухую
док". Он поднял револьвер, когда шляпа выпала из руки судьи;
последовали три быстрых выстрела, и он прыгнул вперед и поймал
опускающееся сомбреро на дуло своего пистолета. Три отверстия
в тулье шляпы были расположены так близко друг к другу, что их закрывал серебряный доллар
.

"Браво!" - воскликнул судья. "Я не знаю, но двое других мужчин могут это сделать
. Маленький Джек Уайлдер никогда не промахивается, а Эмерсон Мид из
Лас Плумас делает это так, как будто он машина и не может промахнуться. Если вы
когда-нибудь затаите на меня обиду, мистер Конрад, я найму гробовщика и
немедленно закажу себе надгробную плиту!"

Бэнкрофт быстро отвернулся. Он вскинул руку вверх, выстрелил и обнаружил,
что его пуля едва задела внешний край мишени.

"Не обращай внимания на свой пистолет", - предостерег его Кертис. "Оставь себе оба
откройте глаза, посмотрите в яблочко, и бессознательно вы будете целиться прямо в него
. Если вы попали в пушку играть, где это выбор между отказом
призрак самого себя, или другого человека, вы хотите закрепить
глаза его наиболее доступной части Целься в ту сторону, и
стрелять на мгновение. Удар между глаз - хорошее место, потому что тогда ты сможешь
держать его своей рукой. Именно так я и разберусь с Делафилдом ", - добавил он,
понизив голос.

Холодный гнев охватил Бэнкрофта, когда в его воображении живо возникла картина дула пистолета, приставленного
к его собственному лбу. До сих пор Конрад
не упоминал при нем о Делафилде со дня своего
возвращения в город, и дружеские чувства банкира возобновились
вместе с ростом его собственной уверенности и желанием
делай то, что он хотел, без насилия. Но стоило Кертису столь хладнокровно заговорить о
своей цели, как банкир понял, что он
тоже быстро становится таким же неумолимым, как и его преследователь.

Судья Бэнкс беседовал с мисс Дент о виде и климате Нью-Мексико
и цитировал Вордсворта о "колдовстве нежно-голубого неба".
Она заставляла себя улыбаться с интересом, в то время как ее мысли
были с Бэнкрофтом и его опасностью. Ею овладело желание стоять
рядом с ним, вертеться вокруг него, как будто одно ее присутствие могло защитить его
от опасности. Дружеские упражнения с револьверами между двумя мужчинами вызвали у нее
боль в сердце, и она с внутренним нетерпением ждала момента,
когда она сможет предложить вернуться на веранду.

Люси и Шериф Tillinghurst смеялись и разговаривали вместе в
ход игры игривого кокетства с ее стороны и любуясь болтовней о
его. "Итак, мисс Люси, - говорил он, - если вы все собираетесь стать моим
заместителем, вам придется научиться стрелять хотя бы с одним открытым глазом. Я
не могу допустить, чтобы мой заместитель разгуливал по округе с закрытыми глазами. Это
может быть использовано против меня в предвыборной кампании ".

"О, я буду держать оба глаза открытыми, как и говорит мистер Конрад", - воскликнула она,
выхватывая револьвер из рук шерифа. "Вот так", - весело продолжила она
направив пистолет прямо в лицо Кертису, когда он подошел
к ним, сказав: "Теперь у вас должен быть еще один шанс, мисс Бэнкрофт".

Tillinghurst кинулась к нему, он увидел ее уровень револьвер и ударил
это с его стороны. Ее давление на спусковой крючок было несильным, но
сжатие ее пальца, когда шериф поднял его вверх, привело к разрядке
оружия. Пуля просвистела в воздухе; она побледнела и отшатнулась
отступая назад, дико переводя взгляд с одного на другого и восклицая:

"О, я была уверена, что он не заряжен!"

"Пистолет джентльмена всегда заряжен, мисс Люси", - сказал шериф с мягким
упреком в голосе.

Люси, дрожа, прислонилась к поддерживающей ее руке мисс Дент. "Я... я был
конечно, мы расстреляли все патроны, - пробормотала она, с тоской глядя на
Конрада. "Я никогда, никогда больше не возьму в руки оружие".

"Не волнуйтесь так, мисс Бэнкрофт", - мягко сказал Кертис. "Вы
не нажимали на курок, и я бы пригнулся, если бы вы это сделали, потому что я
следил за вашей рукой. Мне не грозила ни малейшая опасность, и вы не должны думать
об этом снова. Следующей будет ваша очередь, мисс Дент, - шутливо добавил он.
"Алек получил свое на днях и послал пулю в стену прямо над
моей головой".

"И ты все еще доверяешь нам, безрассудный человек!" Луиза
воскликнул с небольшим усилием на веселость, но опустив глаза в землю.

"Возможно, он думает, что будет в меньшей опасности, если научит вас всех
обращаться с оружием", - прокомментировал шериф, когда мисс Дент направилась обратно
к дому.




ГЛАВА XIV

ТРИ ПИСЬМА


"Привет, Курт! Когда ты возвращаешься на ранчо?"

Пендлтон, инвалид с Востока, обратился к Конраду, когда тот выходил из
кабинета врача, куда он зашел для последней перевязки своих
ран перед возвращением на облаву.

"Прямо сейчас, мистер Пендлтон. Я могу что-нибудь для вас сделать?"

"Послушай, Курт, я тут подумал, не мог бы я немного пофлиртовать с Грэвел вместе с
твоей компанией. Я хочу следить за всем, что происходит, пока
Я здесь. Я никогда не был на ранчо, не видел облавы или бычка на
the prod; и я хотел бы посмотреть, как это делается. Тебе не помешал бы тендерфут
?"

"Ни капельки! Пойдем, Пенди, если ты думаешь, что сможешь это вынести
. Тебе придется нелегко, ты знаешь; спи на земле, используя свое
седло вместо подушки, скачи изо всех сил и ешь, что подадут ".

"О, я могу выдержать все, что делают остальные. Я не сажаю лошадь на вилку, как
хорош как ковбой или цирковой наездник, но я могу держаться, и я могу добраться
туда почти так же быстро, как и все остальные - я чуть было не добрался туда слишком рано, когда мы
отправились за Мельгаресом, не так ли? "

"Ладно, - Пендлтон! Если вы считаете, что можете это выдержать, пройти прямо вдоль
со мной сегодня утром. Я собираюсь ехать верхом остаток дня и большую часть
ночи; но если это слишком тяжело для тебя, ты можешь остановиться на ранчо
сегодня вечером, а догнать нас завтра.

"Я думаю, что возьму все это на себя вместе с вами, и встретимся через полчаса
перед зданием суда", - и Пендлтон заторопился прочь. Конрад
поехал за своей кобылой, заскочив в кабинет Банкрофта, чтобы сказать последнее слово.

Президент Первого национального банка читал утреннюю почту.
Он нахмурился, прочитав записку от Резерфорда Дженкинса, напоминающую ему, что приближается
первое число месяца, и предупреждающую его не забыть о
денежном переводе, подлежащем выплате в этот день. Он посмотрел на календарь. Нет; он не мог
потратить время до первого, чтобы отправиться в Лас-Вегас и щелкнуть кнутом, который он
готовил, над головой Дженкинса; ему пришлось бы заплатить. Далее
он открыл письмо от Делми Бакстера:

 "МОЙ ДОРОГОЙ БЭНКРОФТ: - Я думаю, вам лучше исправить
 любопытное предположение молодого Конрада о том, что я имею какое-то отношение к
 нападению на него Хосе Гонсалеса или к тому, что Хосе отправился туда. Если вы этого не сделаете, он
 может направить свои подозрения в другое русло. Конечно,
 в этом нет ничего, кроме плохого характера этого смазчика. Но он думает, что
 есть, и он достаточно вспыльчив, чтобы создавать неудобства
 любому, кого он случайно заподозрит. Я не посылал к нему Хосе, и
 поэтому, естественно, я ничего не могу с этим поделать, даже если парень
 не злиться и вести себя как дьявол.

 "Мне жаль, что я не могу помочь вам в вашем желании уйти из Рио
 Гранде земли долины бизнес. Я связан так, что я не готов
 деньги, чтобы выкупить твою долю. Конечно, если вы не определено
 чтобы выйти, вы могли бы найти покупателя в другом месте. Но как друг я
 советую вам не продавать. Это принесет большие деньги, и мы
 вероятно, сможем запустить предприятие в течение следующих шести месяцев.
 Вы совершите большую ошибку, если уйдете. Если вы решите остаться в
 Я хочу, чтобы вы оставались молчаливым партнером, как мы
 делали до сих пор ".

Банкир нахмурился, тихо выругавшись про себя, когда прочитал первый
абзац. "Не посылал его, не так ли", - проворчал он. "Тогда кто это сделал? Я
не посылал, это точно. Он порекомендовал этого парня как хорошего ковбоя, и
Конрад нанял его. Я не имел к этому никакого отношения ". Он снова замолчал, пока
изучал вторую часть письма. У него возникло подозрение
что Бакстер намеренно усложнял, почти делал невозможным
для него выход из земельной схемы. Какова была его цель при этом? Сделал ли он
Конгрессмен хочет удержать его, чтобы затруднить, возможно, даже
контролировать, его передвижения? "Интересно, - подумал Бэнкрофт, - боится ли Делл
Я постараюсь устранить его политически до того, как он будет готов уйти в отставку. Мне бы
понравилось у него дома, если бы ... но я не могу себе этого представить
еще долгое время, даже если все пойдет как надо ". Предположение, что
Желание Бакстера надеть на себя такую уздечку вызывало у него беспокойство. Что ж, ему
придется оставить все как есть. Если он пытался продать в любой
один еще знания о его связи с ней может протекать и достигать
Уши Люси. Он поморщился, подумав о ее чувствах к Бакстеру
из-за этого бизнеса. И инвестиции обещали хорошие; от них скоро можно было ожидать богатой прибыли
. Никто не знал, что его участие в нем, за исключением
Dell и если он останавливался, и продолжал тихо было маловероятно, что кто-то
еще бы найти его. Что может быть безопаснее план, в конце концов.

Конрад подошел к двери, и после нескольких минут разговора Банкрофт сказал ему
Вспомнив предписание Бакстера: "Что ж, Курт, я надеюсь, ты не найдешь
что твой сумасшедший мексиканец пытался убить всех твоих людей.

Кертис рассмеялся. "О, Хосе, будет хорошо, и он лучший корова-удар
У меня на ранчо. Делл Бакстер будет присутствовать с ним".

"Это абсурдная ваша идея, что Бакстер имеет к
этому какое-то отношение", - ответил Бэнкрофт, все еще думая о письме конгрессмена.
"Вы неразумно относитесь к Dell. Почему он должен желать вашего убийства?

"Единственная причина, которую я вижу, это то, что я довольно ясно говорил о нем.
он. Но если ему не нравятся те вещи, которые я говорю, ему придется
привыкнуть к этому или же исправиться ".

"Чепуха, Керт. И даже если он думает, что ты управляешь Каслтоном
деньги против..."

Кертис сделал нетерпеливый жест. "Я надеюсь, что вы не будете принимать никакой шток в
что говорить, из которых она изготовлена. Каслтонам наплевать на эту кампанию,
и Dell это знает. Они не вкладывают ни цента, или, если Нед и делает
что-либо ради своей жены, он имеет дело непосредственно с Джонни Мартинесом ".

Бэнкрофт пристально посмотрел на него. "Это правда, Курт? Ты уверен в
этом?

"Уверен так же, как я в чем-либо другом", - подчеркнуто ответил скотовод.
"Они никогда не упоминали при мне эту тему".

После ухода Конрада банкир принялся расхаживать по комнате в тревожных раздумьях.
Что же, все-таки, что пятьсот-доллар регистрации означает, что Кертис
дан Дженкинс? Возможно, он удерживал молодого человека, говоря, что
еще не уверен в личности Делафилда и нуждается в деньгах для продолжения
своего расследования, намереваясь выдать его тайну, если он найдет
что он больше не может пускать Бэнкрофту кровь. Это было бы похоже на Дженкинса, решил он
. Как только он сможет вырваться, он отправится в Лас-Вегас и посмотрит
сможет ли этот парень испугаться знания, которое пришло к нему так
кстати. Что касается Конрада, то было бы лучше подождать, пока он не сможет
узнайте, произведут ли эти проверки желаемый эффект.

Перед зданием суда владелец ранчо встретил Тиллингхерста и Литтла
Джека Уайлдера. Шериф был повестку главное, чтобы он выглядел как
свидетелю обвинения на суде Melgares, набор на июнь. Кертис
заметил, когда они говорили об этом деле: "Я думаю, у вас будет Пендлтон в качестве
свидетеля; он захочет разобраться во всем этом деле. Вы видели
что-нибудь о нем? Он обещал встретиться со мной здесь. Он возвращается со мной;
говорит, что хочет устроить облаву и посмотреть на бычка на поводке. Я уверен
думаю, у меня будет полно дел, если я помешаю ребятам задержать его ".

"Пусть они им займутся, Керт, пусть они им займутся", - сказал шериф. "Он
добродушный, и скоро он освоит их походку. Он никогда не был за пределами
Новую Англию раньше, и он пытается очень трудно быть жестче, чем
кто-нибудь еще на границе. Он в городе три недели и называет
всех по именам, от судьи Бэнкса до моего мексиканского конюха
. Он записывает все сленге он слышит каждый день, сидит
неделя, чтобы изучить его, и на следующий день стропы это примерно как легко и бесплатно
как старожил. Это он идет вон туда? Послушай, Курт, он затопчет
всех коров-скотоводов, которые есть у тебя на пастбище!"

Пендлтон, невысокий, плотный и широкоплечий, оделся для
примерки в соответствии со своими представлениями об обычае и комфорте. На нем был
Мексиканское соломенное сомбреро, завязанное на ушах красной банданой,
красная фланелевая рубашка, длинный льняной плащ, огромные шпоры и шапарехо из овчины
.

"О, где ты взял это пальто?" - пропели трое мужчин, когда он подошел
на расстояние слышимости. Пендлтон поймал фалды кончиками пальцев
и протанцевал несколько боковых па.

"Разве она не красавица?" он кричал. "Я нашел его в магазине в
Dobytown".

"Говорят, Пенды," позвонил шерифу: "если ты уйдешь pervadin и pesterin'
у бычков Курта в этих шмотках я должна послать Джека
там, чтобы арестовать тебя за нарушение мира".

"Хорошо, Тилли! Я здесь из-за своего здоровья, но я принимаю участие на стороне
все, что попадается мне на пути!"

Конрад нашел на ранчо письмо, адресованное Хосе Гонсалесу, находящемуся на его
попечении, и удовлетворенно улыбнулся, узнав
почерк Бакстера. "Он действительно загнан в угол и отзывает своего человека", - сказал он.
думал, как он открыл с жадное любопытство послание от Baxter для
сам:

 "Мой дорогой юный друг: - я вас уверяю, что вы лаете не на
 то дерево, когда вы пытаетесь соединить меня с любым атаки мексиканской,
 Хосе Гонсалес, возможно, сделал на вас. На самом деле, это настолько высоко
 не на том дереве, что я почти уверен, что никакого дерева там нет
 вообще! Его нападение, вероятно, было результатом внезапного гнева. Этот
 человек много работал на меня, и я знаю, что таков его
 характер. У меня есть на него некоторое влияние, и я напишу ему по адресу
 один раз и прочти ему лекцию о необходимости контролировать свой темперамент
 . В прошлом у меня была возможность проделывать это несколько раз,
 не без эффекта. Я скажу ему, что ты человек своего
 слова и отличный стрелок, и что если он не сохранит хладнокровие, то
 скорее всего умрет в ботинках. Никто не сможет обвинить вас, мой дорогой
 Мистер Конрад, если вы застрелите его при такой необходимости
 самообороны. Однако мне неприятно, что вы связываете меня
 с возмутительным характером и безумными поступками этого смазчика. Уверяю
 вы еще раз заявляете, что полностью ошибаетесь в своем предположении, которое,
 позвольте мне сказать, вполне можно назвать необоснованным.

 "Я поздравляю Джонни Мартинеса с тем, что он получил поддержку от
 такого энергичного, влиятельного и полного энтузиазма джентльмена, как вы,
 и остаюсь,

 Искренне ваш,
 ДЕЛМЕЙ БАКСТЕР".

Конрад громко рассмеялся над письмом, воскликнув, дочитав его:
"Он ловкач, он такой!"

На другом письме был оттиск фирмы "Тремпер и Таунсенд", и в нем содержалось
чек на пятьсот долларов и короткая записка, в которой говорилось, что их
клиент, Самнер Л. Делафилд, просил их выслать ему эти деньги в качестве
второго взноса суммы, причитающейся за наследство его отца, и добавить
подобные суммы следовали бы в быстрой последовательности. Конрад нахмурился и
покусал ус, перечитывая письмо во второй раз. Он
размышлял, имеет ли он какое-либо право принять деньги и продолжить
свои поиски мести. Делафилд, очевидно, намеревался откупиться от него этим
и, если он согласился, разве он молчаливо не принял это условие?

"Я пошлю его" - было его первой мыслью, как он потянулся за
ручка. Но еще одна мысль удержала его руку. Предыдущий чек он разделил
между своим братом и сестрами, и, поскольку они ничего не знали о его плане
мести, это также должно было достаться им. Но Делафилд должен знать,
на каких условиях он принял деньги. С мрачным выражением лица он написал
бостонским адвокатам:

 "Имею честь подтвердить получение второго чека на
 пятьсот долларов от вашего клиента, Самнера Л. Делафилда. Я
 разумно благодарен за то, что неожиданное чувство раскаяния привело его
 потерять его кошелек, даже в этот поздний день, и от имени
 моих брата и сестер попрошу вас передать ему их благодарность. Что касается
 меня, вы можете сказать ему, что я надеюсь, что отправка денег
 облегчила его совесть, поскольку это не принесет ему никакой другой выгоды.
 Каждый цент денег, которые он сочтет нужным прислать мне, я передам другим детям моего отца
 , в то время как я получу полное удовлетворение от
 осуществления своей мести. Что это такое, он, несомненно, знает, поскольку
 отправка этих чеков убеждает меня, что он тронут, а не
 искреннее желание сделать все, что в его силах, чтобы исправить подлую несправедливость,
 но из желания спасти свою шкуру. Пожалуйста, передайте ему от меня
 что он не может купить неприкосновенность от моих намерений, даже если он должен
 выслать мне весь долг в трехкратном размере ".




ГЛАВА XV

ЗЛОДЕЙСТВО РАЗОБЛАЧЕНО


Пендлтон, подпрыгивая в седле, когда они галопом неслись на юг, склонился
бросая восхищенные взгляды на прямую фигуру своего спутника, чье сиденье было
таким устойчивым, как будто лошадь и всадник были приварены друг к другу. "Послушай, Курт",
наконец позвал он, "как ты это делаешь? Я бы отдал свое больное легкое, если бы я
мог бы ездить верхом, как ты ".

Конрад дал ему кое-какие инструкции, и Пендлтон обратил все свое внимание
на то, чтобы научиться приводить свое тело в ритмическое соответствие с
движениями лошади. Скотовод, шагавший в тишине,
с удовлетворением думал о том, как продвигаются его поиски Делафилда
, и планировал, как он продолжит их после облавы, когда у него
будет больше досуга. Он составил бы список мужчин в Нью-Мексико
достаточно богатых и известных, чтобы попасть под подозрение, изучил бы их
записи, одного за другим, и таким образом путем исключения обнаружил бы человека, которого он
хотел. Тогда бы состоялась встреча!

Его мысли были полны кульминации его поисков, он ехал в каком-то
экстазе, бессознательно напевая песню, которую они с Люси Бэнкрофт
разучивали. Вскоре, в наступившей тишине, звук достиг его
осознанного слуха и вернул его мысли к приятному часу, который он
и она провели за этим занятием. Но смутное беспокойство всколыхнуло его чувства
когда образ Люси проплыл мимо на фоне этой ужасной,
доминирующей цели. Мысль о ней сохранялась, как он цеплялся там,
по краю его всасывания, он принес резкий и любопытный
намек на искалеченную птицу, которую он носил на груди. Он
внезапно почувствовал дискомфорт, как будто причинил боль какому-то беспомощному существу,
когда его задумчивость была нарушена серией диких воплей его
компаньона. Пендлтон отставал, но теперь он стремительно вырвался
вперед, давая волю своему восторгу, потому что он настолько овладел
искусством верховой езды, что больше не подпрыгивал на спине лошади и
падал вперед и хватался за гриву при каждой смене походки.

Из ложбинки на склоне холма соблазнительно бил родник. Пендлтон
сойдя с коня, сказав, что он хочет пить. "Не пей из той весной,
Пенды," Конрад предупредил его. "Это щелочь, и ты пожалеешь
не".

"Все выглядит нормально, и это круто", - сказал тендерфут, опуская
руку в воду. "У меня в горле так же горячо и сухо, как эта дорога. Какой вред
это принесет?

"Ну, довольно скоро вам будет казаться, что вы жуете вату; и это может вызвать
у вас тошноту, хотя в этом источнике недостаточно щелочи, чтобы причинить вам
большой вред ".

"Я рискну", - заявил Пендлтон, зачерпывая немного воды в свои
поля шляпы. "В любом случае, когда она опускается, она мокрая. И я думаю, что мог бы
возьмем и щелочной источник, пока у меня есть такая возможность.
Все проходит!" Час спустя он скакал рядом с Конрадом, работая
челюстями и облизывая губы. "Послушай, Курт, - пробормотал он, - я знаю парня
дома, который отдал бы тысячу долларов за такую жажду, как у меня!"

Была полночь, когда они проезжали Рок-Спрингс, где суперинтендант
оставил свое снаряжение. Два часа спустя, когда Коричневая Бетти высунула нос
и заржала, из-за следующего холма донеслось ответное ржание.
"Это всего лишь пять тополей", - подумал Кертис. "Не может быть, чтобы у них были
не дальше этого!" Они получили вершине холма, а под ними,
в свете убывающей Луны, они увидели на белой вершине
Чак-универсал, темно-патч сна разведение патрулируется один
всадник, и фигуры людей, которые распластались по земле вокруг
умирающие угли их вечернего костра.

"Вот мы и на месте, Пенди!" - сказал Кертис. "Я думал, они продвинулись
дальше этого, и у нас будет по крайней мере на два часа больше пути.
Теперь у нас будет время немного поспать перед началом перебора этих
мустангов".

Они растянулись на земле и почти мгновенно упала
спит. Но прошло совсем немного времени, прежде чем Конрад, внезапно проснувшись, вскочил
на ноги, осознав еще до того, как окончательно проснулся, что скот
в паническом бегстве. С подножия холма донесся громоподобный, стремительный звук,
стук сотен копыт по земле. Он позвал своего бригадира,
схватил седло и помчался к стаду привязанных ковбоев-пони,
Питерс, Техасский Билл, Рыжий Джек и Хосе Гонсалес последовали за ним. Когда они
бросились вслед за убегающим стадом, Кертис смог разглядеть в тусклом свете
фигуру ковбоя, который патрулировал спящий скот. Он был
следуя за давкой в неторопливом, по мнению его работодателя, темпе.

"Кто ехал верхом?" он крикнул Питерсу, который ответил: "Энди Миллер".

"Он пытается отогнать их подальше?" Сердито пробормотал Конрад,
вдавив шпору.

Скот бешено рванулся вниз по склону, но у его подножия их вожаки
свернули в сухую неглубокую долину, вместо того чтобы устремиться вверх
с другой стороны. Мужчины заметили движение и, срезав путь по
склону холма, быстро догнали убегающих животных. Когда они проходили мимо Энди
Миллера, Кертис крикнул ему, что он может вернуться в лагерь, так как они
он не должен был нуждаться в нем. Вскоре прогон стал углубляться и сужаться,
и плотная масса скота была вынуждена замедлить свой темп. Конрад
вспомнил, что дальше долина резко обрывалась перед
крутым подъемом. Если бы эти твари задержались в нем еще немного, они бы не смогли
выбраться, и когда они дошли бы до конца этого тупика среди
холмов, им пришлось бы остановиться. Так что он и его спутники легко поскакали галопом
рядом с теневым потоком движущихся спин с брызгами
раскачивающихся рогов, которые заполняли лужайку, и вскоре нашли лидеров,
их головы к обрыву, жуя их cuds так же спокойно, как если бы они были
никогда не испугавшись за свою жизнь.

Когда они ехали обратно в лагерь позади степенно двигались стадом, Конрад спросил
Питерс, знал ли он, что вызвало давку. Бригадир не знал, он
крепко спал, когда это началось. Но он продолжал взволнованно рассказывать
историю о таинственных происшествиях, которые следовали одно за другим
с самого утра отъезда суперинтенданта. Только краю
песок-буря, через которую он въехал трогал, хотя он
продержали их в лагере весь день. Тем не менее, произошло два
панических бегства, и у них было много проблем с тем, чтобы снова собрать зверей вместе
. С тех пор каждый день случалось по крайней мере одно паническое бегство стада.
Он и остальные были заняты сбором летучего скота.
Вот почему они продвинулись не дальше, чем на пять тополей. Казалось,
будто сам дьявол вселился в каждую корову на
пастбище; никогда за все годы работы погонщиком коров у него не было такого времяпрепровождения.

"Разве ты не знаешь, с чего они начинаются?"

"В том-то и беда. Никто никогда не узнает. Проклятые твари просто
вставай и иди пешком. Некоторые парни начинают нервничать по этому поводу, и
они, вероятно, потянут свой груз, если так пойдет и дальше. Они рассказывают
истории о привидениях сейчас, после ужина, и Энди Миллер сматывает удочки
самые невероятные истории, которые вы когда-либо слышали. Из-за историй о привидениях и
того, как ведут себя коровьи скоты, мальчики становятся очень беспокойными, и я
очень рад, что ты вернулся ".

"Как Энди справляется с работой? У него все хорошо?"

"Да, он первоклассный; лучший, что у нас есть, за исключением Хосе. Но Энди Ли
есть главная незадача с коровой-скоты. Это делает в четыре раза они
паническое бегство под себя".

Обещание день топить в восточной стороне неба и чуть-чуть согревая серый
полумрак, когда глаза Пендлтон распахнулась, на мгновение осуждения
болезни. С головы до ног его ломило от усталости, и он чувствовал себя
ужасно больным. Какое-то время он молчал, чувствуя, что было бы
удобнее лежать неподвижно и умереть, чем пытаться двигаться. Но вскоре
он подумал: "Я никогда не доживу до смерти от чахотки, если не встану
быстро и не найду свое виски!"

Он с трудом поднялся на ноги и огляделся. На земле лежало не так много мужчин
, как он ожидал увидеть, а его друг был
нигде не было видно. Он поискал свои седельные сумки, где хранил флягу.
Конрад снял их с лошади, когда они расседлали ее, и Пендлтон
не заметил, что он с ними сделал. Он не мог найти сумки,
все, кто остался в лагере, крепко спали, а Кертис исчез.
Завернувшись в одеяло, он одиноко бродил вокруг, корчась от
боли, когда увидел, что кто-то движется в группе лошадей дальше по склону
холма. Он направился в том направлении и увидел человека, склонившегося рядом
Кобыла Конрада, бурая Бетти.

"Привет, приятель! Где Курт?" Громко позвал Пендлтон. Мужчина
быстро выпрямился и убрал нож. Он посмотрел на любопытную
фигуру, приближающуюся к нему, и разразился громким хохотом. "Ну и дела, вилликенс,
незнакомец! откуда ты свалился? - крикнул он в ответ.

Пендлтон объяснил и попросил другого помочь ему найти его
седельные сумки. Они были обнаружены в мусорном фургоне, и инвалид
предложил свою фляжку с сердечным предостережением "выпить от души, приятель".
Ковбой ответил буквально, и сделал несколько посещений
седла-сумки перед завтраком. К этому времени он уже по-доброму
буйный, и поднял шум по всему лагерю из-за своих игр с лошадьми и
шумных шалостей. Конрад спросил Питерса, где Энди достал свое виски.
Бригадир не знал и сказал, что это был первый раз, когда он выказал
какие-либо признаки опьянения. Суперинтендант отправился в Пендлтон.

"Энди Миллер прикладывался к твоей фляжке?"

"Коровий пунш, от которого чувствуешь себя таким счастливым? Конечно, Курт. Он помог мне найти мои
седельные сумки, и я подумал, что буду с ним общителен. Я посоветовал ему выпить
как следует; и, клянусь громом, Курт! ты бы видел его. Он, несомненно, не
хуже жажды на него, чем я был вчера".

"Я должен буду попросить тебя больше не делать этого ни с кем из них. И ты бы
лучше позволил мне положить твою фляжку в запертую коробку, которая у меня в фургоне,
если ты не носишь ее в кармане, иначе к ночи у тебя может ничего не остаться.
"

Гонсалес задал вопрос, и Конрад вспомнил о письме, которое у него
было для него. Мексиканец взял его с безразличным выражением лица и ушел
за мусорный фургон. "Мне не нужно заглядывать внутрь, - подумал
Кертис, - но я все равно хотел бы это увидеть. Что ж, теперь с ним все будет в порядке, и
Я рад этому, потому что мне бы не хотелось убивать такого хорошего канатоходца, как он.


Несколько минут спустя Хосе подошел к костру повара, вертя в пальцах
письмо. Он уже собирался сунуть его в угли, когда
Энди Миллер с воплем подскочил к нему и схватил за руку. "Вот, ребята;
Хосе получил любовное письмо! Давайте прочитаем его!" - крикнул он. Гонсалес сопротивлялся;
Миллер повалил его на землю, и они, борясь, покатились по земле.
Темное лицо Хосе был бледен от злости, и его зубы были как он
зажала бумажку в кулак и удар кулаком в лицо Энди с
другие. Миллер пытался защититься от ударов руками,
в то время как он направил всю свою энергию на то, чтобы завладеть письмом.

"Ты дерешься, Энди; не пытайся ударить!" - крикнул Любопытный Айк из
группы ковбоев, наблюдавших за происходящим. Миллер был сильнее из них двоих, и
мексиканец почти был в его власти, когда Конрад подошел к ним со словами
"Если хочешь, чтобы письмо сожгли, Хосе, отдай его мне".

Гонсалес бросил на него один сомнительный, отчаянный взгляд, и бросил витой
бумага к нему. Смотритель сунул его в огонь, и он и
Петерс отделились двое мужчин. Гонсалес сверкнул на него взглядом
благодарности и ушел, не сказав ни слова.

"Энди, - сказал Конрад, - ты создаешь слишком много проблем этим утром. Если
ты хочешь работать в этом наряде, ты должен держаться прямо. Если ты
не хочешь этого делать, можешь забрать свой груз прямо сейчас ".

Мужчина угрюмо отвернулся. "Я еще не готов взять свой груз", - пробормотал он
. Остальные ковбои седлали своих пони и готовились
приступить к дневной работе. Стадо коров, освещенное красными лучами
утреннего солнца, согревающими их спины, спокойно паслось немного дальше
вниз по склону холма. Энди Миллер направился к своей лошади, но обернулся и
быстро побежал к стаду. Никто не заметил, что он делает, пока, еще через
мгновение, он не прыгал, не кричал и не размахивал шляпой на краю
стада. Снюхался с внезапного удивления и испуга, звери
снова работать, как будто изверги были на их хвосты. Конрад бросился к своей
лошади, но Петерс, уже сидевший верхом, крикнул, что он им не понадобится;
и бригадир с полудюжиной других людей бросился вслед за давкой.

Энди Миллер медленно возвращался, время от времени останавливаясь, чтобы хлопнуть себя по
бедру и рассмеяться. Кертис вышел ему навстречу. "Энди, - сказал он, - я
думаю, ты мне больше не нужен. Этим утром можешь не торопиться.
Вот твои деньги.

Ковбой поднял глаза, ухмыльнулся и сунул банкноты в карман.
Затем, быстро и легко, как кошка, он прыгнул на суперинтенданта
и стащил его с ног. Конрад, застигнутый врасплох, с левой
рукой на перевязи и не в лучшем состоянии, какое-то
мгновение не мог ничего сделать, кроме как вырываться из хватки противника. Миллер
держал его лицом вниз, перекинув через одну вытянутую ногу, когда Пендлтон,
все еще завернутый в одеяло, подбежал посмотреть, что происходит. С
подняв руку, Миллер крикнул:

"Тогда ты получишь это обратно, каждый чертов шлепок, и даже больше! Дженкинс
недостаточно большой, чтобы отшлепать тебя самому, но я могу сделать это за него! " Его
рука опустилась, но наткнулась на одеяло, внезапно наброшенное на него
сзади, укрывающее голову, тело и руки.

"Я поймал его, Курт! Вставай, быстро, и мы его прикончим!" - крикнул
тендерфут, закутывая одеялом сопротивляющуюся фигуру Энди.

Конрад вырвался и вскочил с побелевшим лицом. "Дай ему встать,
Пенди", - сказал он, доставая револьвер. Другой мужчина размотал одеяло,
и Миллер выбрался наружу, моргая и ругаясь. "Убирайся из
этого лагеря так быстро, как только сможешь, - сказал Кертис, - и не дай мне поймать
тебя снова на расстоянии пушечного выстрела от этого отряда! Убирайтесь сию же минуту, черт бы вас побрал
!"

Миллер молча направился к своей привязанной лошади, двое мужчин
последовали за ним вниз по склону.

"Ему лучше убраться отсюда до возвращения парней, если он хочет сохранить
здоровую шею", - сказал Конрад, держа револьвер в руке и не сводя глаз с
удаляющегося ковбоя. "Теперь я все понимаю. И это была удача,
Пенды, что ты дал ему, что виски это утро; он получил его всего
достаточно пьян, чтобы показать свои силы. Если бы не это, я, возможно, не
поймали, пока он не натворил бог знает сколько пакостей. Это
совсем в духе этого проклятого скунса Дженкинса - действовать так подло,
исподтишка. Он еще не закончил со мной! "

Они смотрели, как Миллер оседлал своего коня, повесил его на веревку
седло-Рог, и установила. Затем они повернули обратно к лагерю, но
вскоре, услышав ржание Коричневой Бетти, Кертис обернулся. Миллер сказал
подъехав к тому месту, где она стояла, немного в стороне от других лошадей,
спрыгнул на землю и направился к ее задним лапам. Его
тело было повернуто в профиль, и когда он вытянул руку, Конрад увидел
отблеск солнечного света на лезвии ножа. Мгновенно его рука взметнулась вверх, и в ответ раздалась вспышка из дула его револьвера.
Выстрел прогремел над долиной, и правая рука Энди опустилась. Он бросился
к ним, выкрикивая нецензурные выражения, но остановился, когда увидел пистолет, направленный ему в грудь.
"Больше никаких фокусов, Энди, - крикнул суперинтендант, - или все будет кончено ваше сердце в следующий раз. ГИТ, прямо сейчас!"
Из долины доносились крики мужчин. Они отключили
разведение и поспешили обратно в лагерь. Миллер бросил быстрый взгляд
в их сторону и вскочил в седло. Он сделал большой крюк, на
хвост глаза на Конрада, и ускакала по дороге
какой наряд приехал. Остальные толпой поднялись туда, где Кертис и
Пендлтон, стоя на вершине холма, наблюдали за его уменьшающейся фигурой.

- Ребята, - сказал владелец ранчо, - это тот парень, который устроил паническое бегство.скот!" Питерс громко выругался и хлопнул себя по бедру. "Он был как раз на грани того, чтобы разделаться с Браун Бетти, - продолжал Кертис, его глаза сверкали, - и я всадил пулю ему в руку едва вовремя, чтобы
предотвратить это".
Над Пендлтоном вспыхнул свет. "Черт бы меня побрал, если это не было уловкой!
эта тварь что-то затевала этим утром, когда увидела меня и остановилась!"

"Давайте догоним его, ребята!" - крикнул Питерс. Группа гонщиков рванулась
вперед, как гонщики, стартовавшие по первому слову, и с грохотом помчалась по дороге
вслед за преступником. Конрад мрачно посмотрел им вслед, его глаза сверкнули
синий огонь, и Пендлтон, снова завернувшись в свое одеяло, приплясывал и
кричал: "Вперед, мальчики, вперед! Хотел бы я быть с вами!"

Целый час они преследовали его. Он, зная, какова была бы его судьба, если бы он
попал в их руки, пришпорил свою лошадь, пока не развил ее
максимальную скорость. Он так хорошо стартовал, что хорошо удерживал лидерство, и в конце концов они сдались и вернулись в лагерь.
С левой рукой на перевязи и перевязанным плечом Конрад
возглавлял облаву, которая прошла без дальнейших происшествий. Он был слишком занят, чтобы думать о боли, за исключением ночей, когда она
часто не давали ему спать. В такие моменты его разум был обязательно занят собой,рано или поздно, с косой в Делафилд, обращение в каждый
направление по некоторым клубок, чтобы направлять его следующий шаг. По какой-то уловке подсознательного ментального действия мысли о Люси Бэнкрофт начали вторгаться в его разум, когда он был таким образом занят. Ему было достаточно приятно думать о Люси в другое время, о ее ярком, пикантном лице, о положительных отзывах, которые она имела привычку произносить с таким
независимое движение ее кудрявой головки и улыбка с ямочками на щеках.
Но это его рассердило, что мысль о ней должна вступать в конфликт
с его одна занятная идея. И только потому, что он был сознательно
обеспокоен этим дважды или трижды, ассоциация идей все чаще и чаще возвращала ему этот образ. Однажды, когда он тщетно добивался
сна в течение часа, он поймал себя на том, что гадает, что сказала бы Люси об
деле Делафилда. Он сердито выругался про себя и с
огромным усилием выбросил обе темы из головы. Так продолжалось до тех пор, пока они не добрались до Пелхэма, железнодорожной станции, откуда должен был быть перегнан скот
отправлено, что его плечо перестало болеть настолько, что он смог погрузиться
в сон, как только лег; и после этого его разум отказался от своей
раздражающей выходки.

Все это время, хотя Конрад и не верил, что ему есть чего
опасаться Хосе Гонсалеса, он никогда не оставлял свой револьвер вне легкой досягаемости и никогда не поворачивался к мексиканцу спиной. Но Гонсалес продолжал свой путь так спокойно и, по-видимому, так бессознательно, как будто он не принимал участия в том эпизоде у бассейна в Рок-Спрингс. Ближе к концу доставка Кертис спросил его, если он хотел бы найти постоянную работу на ранчо.Мексиканец слегка удивленно вздрогнул и бросил на
суперинтенданта подозрительный взгляд. Конрад нахмурился, и его глаза
вспыхнули. Затем он добродушно ухмыльнулся, обнажив крепкие белые зубы
под выгоревшими на солнце усами. "Все в порядке, Хосе. Я не из таких
. Пока ты хорошо себя ведешь, я твой друг. Если ты этого не сделаешь, я
сказал тебе, что произойдет. Ты поразил меня в коровьем бизнесе,
и я хочу сохранить тебя. Если вы хотите остаться, вы можете понять прямо сейчас что вы ничем не рискуете, если только не сделаете это сами ".

Гонсалес бросил на него проницательный взгляд. "Вы знаете, я ничего не имею против
вас, дон Кертис", - начал он, немного поколебавшись, прежде чем продолжить. "Мне
очень нравится работать на вас, сеньор, и я останусь".