исповедь

Нина Сондыкова.
Исповедь.

Сегодня тетя Катя проснулась сама не своя…
-Это ж надо! Кто бы сказал, к чему это?  Не иначе, к смерти…
Умирать ей, сильно не хотелось!
-Только по- человечески жить начала! Всю жизнь на этого молчуна убила!   Здоровый, был молчаливый и неласковый, а как заболел…Не раз, грешным делом думала-
-Хоть бы скорей его Бог прибрал!
Правда, первое время после его смерти, тосковала. Иногда даже думала-
-Пусть бы жил! Все, душа живая в доме, а и, пенсия у него хорошая. Дочке на эти деньги, помогла мебель купить…Себе вон, сапоги справила, да дров наготовила… Когда лежал, ему, кроме памперсов, ничего и не надо было!
Хорошо зажила…Только сон странный сегодня. Как и не сон, вроде.
Надо сходить в церковь, батюшку спросить…  Батюшка из города приезжает только в воскресенье.
-Долго до воскресенья ждать…Изведусь ведь! Лучше съезжу в город, в церковь…
И вот она трясется в дребезжащем автобусе по проселочной дороге.
Мелькают чахлые осины, кусты шиповника, все в коралловых ягодах. Встречные машины, разных марок…Да, хорошо живет народ. Вон сколько автомобилей! Когда -то, и автобусных маршрутов не было-добирались, кто, как могли.
Помнит она, как с Михаилом из роддома возвращались! Выпросил Михаил у директора совхоза, трактор «Кировец», высоченный такой! Кабина у трактора, метра на четыре, или пять, поднята… Высоко, страшно! Крениться начнет трактор, Михаил ее с доченькой, к себе прижмет…Да бережно так!
А она- лицом в его фуфайку уткнется, чтобы на дорогу не глядеть. От него пахнет углем, и потом. Родные запахи. Как быстро жизнь прошла. Михаила нет, совхоза-нет. Даже тракторов таких, нет!
Есть голубой автобус -сиди себе, наслаждайся поездкой!
 Что случилось с ними-с Михаилом, с ней?
Знает она, но никому и никогда не скажет.
Это ее тайной останется. Думает она, Михаил знал, или догадывался…От того и не хотел дочку признавать. От того и перебрался спать на диван.
Глядит иногда Катерина на Светлану, и сама понять не может-от Михаила она, или от Виктора, соседа.
Дурочка она еще тогда была, приласкал мужик, пока жена в отпуск уезжала, а Михаил на работе, на сутках, был. От кого понесла, и не поняла. Было то, дважды, так, несерьезно. Катерина постаралась забыть этот эпизод,
А в поселке, так никто ничего и не знает. Почему же тогда Михаил заподозрил? Интуиция? А, может, сам видел? Сколько раз, бывало, он со смены прибегал-то таблетку от головы взять, то шило забыл-хотел на смене, валенки подшить…Сейчас не узнаешь…
Ехать сорок минут. А мысли, воспоминания-роем.
Жизнь ее не баловала. Родителей своих, не знает. Выросла в детском доме. Закончила восемь классов, и поступила в ПТУ на штукатура-маляра.
Потом, работа на стройке. Там и познакомилась с Михаилом. Не о какой любви и разговор не шел. Так, прилепились друг к другу, два неприкаянных.
У Михаила, родителей не было, была только тетка. Вот к этой тетке и поехали Михаил с Катей, помыкавшись по углам, когда узнали, что ребеночек будет.
Тетка встретила их не ласково, но разрешила им жить в старой бане. Катя с Михаилом ее отремонтировали, внутри и снаружи оштукатурили, прожили зиму.
Родилась Настя. Слабенькая здоровьем. Ей бы хорошее питание, да свежий воздух, а тут-сырая баня…Умерла Настя, когда ей всего семь месяцев было.  Михаил тогда впервые напился…Переживал из- за Насти. Потом стал выпивать и без повода. Тетка стала требовать, чтобы освободили они баню. Ей позарез понадобилось сделать там летнюю кухню.
Катя работала на ферме, Михаил, там же, в кочегарке. Разрешили им, жить на ферме,   в подсобном помещении.
Сначала Катя запахи переносить не могла, потом привыкла. Все-и еда, и одежда, пахли креолином, навозом. Два года там прожили-дали им от совхоза квартиру. Не хоромы, но после подсобки, жизнь раем показалась. Доченьку родили. Катерина над доченькой воркует, нежит, а Михаил не смотрит. Напился однажды, а заявил-
-Не моя это дочь! Настя, черненькая, глазастенькая была, вся в меня, а эта-белая, и на меня не походит…Светланка ,и правда, совсем не походит на Михаила…Катерина и сама видит ,что не походит, но
как докажешь, что его это дочка, что он, отец, когда оба, своих родителей не видели. Может в деда, или бабку…А как узнаешь! Михаил был молчаливый и не больно ласковый, а сейчас, вовсе замкнулся. Гложет его червяк сомнения. Чудной стал. Сделал вокруг дома забор, да поверху, еще колючей проволокой протянул. В деревне хохочут-
-Ты чо, Мишка, концлагерь своим девкам сделал? А он молчит, будто его не касается.  Катерина старалась не обращать внимания на его характер. Сама спросит, сама же, и ответ даст… Хотя в душе ее, копится страх_ что будет, если все- таки приключение ее откроется. Ведь не зря же говорят-«Нет ничего тайного, что не стало бы явным»
Хозяйка она хорошая. Двор, полон скотины, огород…Никогда на работу Михаил голодный не уйдет. Им бы еще сыночка, а то и двух родить, только смотрит она, что жизнь ему, как будто не интересна. На соседей злобой исходит, когда те что- то делают, или покупают что -то …Ребятишкам соседским обещал ноги переломать, если они по его меже, на речку ходить будут…Спит на диване, жену,  не приласкает.
Куда с таким мужиком детей рожать! Точно, как в концлагере будут!
Пришлось Катерине аборты делать.  Трижды ездила на аборты…Деточки бы уж большие бы были. Последний, уж армию бы отслужил. Не суждено…
 А тут, беда…Доченьке уж тогда пятнадцать было. Ушёл Михаил на работу,
Да там его инсульт настиг. Бригадир пошел проверить, что случилось, почему батареи холодные, а он лежит…
Долго и трудно отходил. Восстановилась рука, и чуть-чуть начал разговаривать. Но лучше бы не говорил! Каких только слов не услышала Катерина в свой адрес! Какие трудности не пережила…Он мог плюнуть в нее, ударить, выплеснуть на пол суп…Не было покоя   ни днем, не ночью.
Семь лет выносила она горшки и получала оскорбления   в свой адрес.
 Но не разу не ударила его, терпела все обиды, как бы чувствуя свою вину. Соседкам, которые сочувствовали ей, говорила-
-Больной он. Как на больного обижаться. Да и, муж он мне, хоть и не венчаный. Обида в нем большая на свою жизнь -сколько планов не осуществилось…
После похорон, долго ночами вскакивала-казалось, что Михаил ее зовет.
С соседкой-теткой Агафьей, пошла однажды в церковь. Свечки поставила, панихиду заказала. На службе стоять, Спину ломит, ноги болят, тяжело. Хочется присесть, отдохнуть. В молитвах-много незнакомых слов, коим и значения не знает. Скучно стоять, прислушиваться к монотонному чтению псалмов. В голову приходит    всякая ерунда-
 То платье стоящей впереди соседки, не понравится-старушечье, или орнамент на ковровой дорожке разглядывает, то смотрит, как соседки, крестятся …
 Как то, рассказала она Агафье, о своих муках во время службы.
-Ну не могу я простоять всю службу! Отвлекаюсь! О домашних делах думаю…Вот вчера, всю службу, про колорадского жука думала. Одолел, окаянный! Точно, американец! Ни какое средство его не берет!
Агафья и посоветовала ей-
-Ты на исповедь сходи, и полегчает. Мне после исповеди, так легко, что петь охота!
Катерине показались обидными слова соседки…
-Я что, убила кого-то, или своровала? Всю жизнь копейки чужой не брала! Только работала, работала да работала…А то, что про колорадского жука в церкви думаю, так какой это грех!
Люди вон,  и с совхозного поля картошку мешками воруют…Пусть они и исповедаются, а у меня- грехов нет!
И вот на тебе, приснился ей сам Бог.Точь-в-точь такой, как на иконе.
Строго так посмотрел на Катерину, и говорит-
Что же ты, Катерина, за чужими грехами смотришь, а своих грехов не видишь!
Вот вчера на службе, ты стояла и осуждала Марию. То, что она к чужому мужу бегает, это ее грех, ей и отвечать. А ты   грех совершаешь грех осуждения.
 Мужа своего, Михаила, сколько раз в душе проклинала-вот твои проклятья и сбылись.  А о своей измене, думать забыла! Детей, троих, в утробе своей, убила…А говоришь-не убивала…
Пока есть время, надо душу очистить…Знаешь ты свои грехи, да признавать не хочешь!
-Вот ведь бестолковая! Исповедаться мне надо…Мне же Агафья говорила…
Чуть не вскрикнула Катерина. Господь то все видит! 
Только бы у Батюшки время нашлось, все свои грехи расскажу, ничего не утаю! Вот не зря сейчас, вся жизнь и вспомнилась!
Сама себе, исповедь сделала. Как бы еще перед батюшкой, а перед Богом, их рассказать! Тяжело…





-