Про мамину маму

                Про мамину маму

«Посияла огырочки, блызько над водою, сама буду полываты ….» - случайно увидел эти слова кубанской песни в интернете и воспроизвёл  их как слышал от своей, запевающей эту песню, любимой бабушки - Фёклы Акимовны (бабы Фени. Мы с братом звали её:«Ба»).

 Сразу нахлынули воспоминания об этой многодетной маме - кубанской казачке, родившейся в конце 19-го века в станице Старолеушковская Краснодарского края. Она много пережила в своей жизни. Счастливые годы были только до революции.  Потом борьба за выживание. Гражданская война, колхоз, раскулачивание, высылка в Казахстан с пятью детьми, Великая Отечественная война. Болезни детей, смерти родившихся в Караганде близняшек, позже - средней дочери и мужа.

 Несмотря на пережитое, бабуля осталась боевой, по-житейски мудрой, находчивой и весёлой женщиной.  Была опрятна,  по-своему красива со своими густыми, длинными волосами каштанового цвета, слегка тронутыми сединой. Она не умела читать и писать, но зато говорила с самобытным кубанским юмором.  Передаю, так как слышал.

Вот поговорка, которую бабушка проговаривала, когда кто-то допускал оплошность: «Йихала раззява, та оглоблею мэни у рот попала»

 «Сидай баба пидвизу» - «Николы, трэба йты» - это звучало всегда, когда что-то делалось нерационально, на её взгляд.

А вот на вопрос: «Что там ваши делают?» - звучал шуточный ответ: «Та! Пообидалы та хлиб идять».

Нам,внукам, Ба выдавала реплики, смысл которых дошёл до меня только сейчас, когда я уже и сам стал  прадедом.

 На нытьё: «Ба-а горячее!» - звучало: «Студы дураче – пид носом витэр е».

На высунутые языки: «Тю! Якый язык! Быкови ср…ку залатать можно».

На любые чрезмерные требования звучало: «Гляды, швыдка нападэ» (Одесское шутливое - О
расстройстве желудка).
На возглас «холодно»: «Паршивому поросяти и в петривку холодно». (петривка - пост в июне месяце)

Это лишь некоторые присказки, укоренившиеся в народе, которые употребляла бабушка.

 Однажды, после домашних дел, которые у неё начинались не позднее 5 утра, баба Феня вышла на улицу отдохнуть на лавочке у дома. Пришли три подружки с ближнего поселка. Они давно не виделись. Бабуля обрадовалась, обняла, расцеловала их. Тут одна из них восклицает, увидев проседь на волосах: «Ой, Акимовна, ты уже сида!». В ответ бабуля, присаживаясь на лавочку, «шуткуе»: «А в мэнэ и ср…ка сида».

Она была компанейским человеком. За столом на  семейных праздниках говорила: «Ну, шо, заспиваем!». И заводила песню: «Роспрягайтэ, хлоопци, конэй». Или «Ихалы козаки из Дону до дому, пидманулы Галю, забралы з собою». 

Часто  моя мама, бабушкина дочка, просила рассказать, что нибудь нам, внукам. Например, как она Ивана спасла. Бабушка  с некоторым стеснением но, как всегда, с юмором,  повествовала:

«Та шо там! Я качаю рублэм бельё. Манька с улицы крычить: «Тёть Фень, там вашого Ваньку вбывають!». Так я, як була с рублэм, так и выбигла. А там Ваньку повалылы и бьють у трёх. Я пидскочила,  одного як натягнула рублем по спиняке, вин так и сив. На второго замахнулася, вин позадкував, упав, и рачки став тикать, ну, получив рублем по заду. Третий - втик, тильки его и бачилы».

А вот её коронный рассказ-быль. (Передаю только говор героя. Жаль, что не могу передать рассказ бабушкиными словами).

Жил в их станице Старолеушковской Петро – здоровый мужик с лысой головой и шепелявым говорением.  Держал кур, которых запирал в сарае. Вдруг обнаружил, что куры пропадать начали, только перья в сарае оставались. Подозрение пало на большущего приблудного рыжего кота. Петро решил его изловить. Подкараулил, когда кот залез в сарай через отверстие в досках. Позвал жену, велел ей пошуметь и напугать кота. Кот, спасаясь, нырнул через отверстие прямо в подставленный Петром мешок. Петро, воодушевлённый удачей, шепеляво приговаривал «Росщтравлю бисщову дусщу сщобаками», забросил за плечи мешок с котом и пошёл на окраину станицы, где хозяйничала свора бездомных собак. Вытряхнул кота из мешка. Собаки, естественно, кинулись на кота. Кот, в одно мгновение, взлетел на единственное возвышение в виде здоровенного Петра и намертво вцепился когтями в блестящую лысину.  Собаки вокруг Петра беснуются, лают. Рыжий возбуждённо по кошачьи шипит, вертит хвостом, ещё больше впивается когтями в лысину Петра. Наш герой, отмахнувшись мешком и наорав на собак, пригнулся и стал двумя руками гладить кота по спине, шепеляво и ласково приговаривая :«Кысщюня, кысщюня …».

Вот останется некоторая память для моих детей, внуков, правнуков о частичке жизни прекрасного человека.