Санёк

Августовский вечер тихо превращался в ночь, я возвращался домой и услышал злобное кошачье шипение и невнятную ругань.
Камни и куски асфальта летели в бело-серую кошку. Кошка сжалась в комок и не знала, что ей делать: то ли бежать, то ли сидеть в надежде «авось не попадут». Она только шипела на своего обидчика. Высокий тощий парень, шатаясь как жердь на ветру, пытался попасть в животное, но это у него никак не получалось.
И тут из подъезда вышли трое молодых людей, по виду ровесники парня. Один из них, небольшого роста, щуплый, большеголовый, почти наголо стриженный, налетел на тощего.
— Кирюха, кошкодав! Чего животное обижаешь?
— Огонёк, а чё я… А чё она тут сидит?
Длинный понял, что с тремя не справиться, развернулся, побежал, споткнулся, поднялся и опять в бега. За спиной у него раздавался издевательский смех. Кошка поспешила убраться в ближайший подвал.
Одного из пацанов я знал, того, что назвали Огоньком, это Саша, мой сосед по лестничной клетке. Я окликнул его:
— Александр, если домой, то провожу.
Он оглянулся, кивнул головой.
— Сейчас, дядя Андрей.
Саша попрощался с друзьями и догнал меня.
— Молодец, Саша, животное защитил.
— А что? Кошка — она маленькая, беззащитная.
— Кто в неё кидался? Ты знаешь его? Он вроде как под дозой.
— Под ней. Это Кирюха, Киреев Илюха, на герыч перешёл, совсем мозги поехали.
— А почему тебя он назвал «Огонёк»?
— Да это бабка, ещё с детского сада… Санёк из деревни Огонёк. Вот и прилипло погоняло.
— Лучше «прозвище». А бабка – это твоя бабушка?
— Ну да, старуха.
— Старуха?
— Это я любя, дядя Андрей, — улыбнулся Саша.
— Любишь бабушку?
— Конечно.
За Сашкиной показной грубостью скрывалось доброе отзывчатое сердце.

***
Конец апреля, сияет солнце, из почек появляются нежные зелёные листочки. Я сидел в машине, разогревал двигатель. Из подъезда вышел Саша с большой белой сумкой–майкой. Он уже в летней куртке, в белой рубашке, в серо-синим галстуке с двумя тёмными полосками и наушниками в ушах. Я махнул ему рукой. Он подошёл, наклонился, вынул наушник из уха. Оттуда раздалось:

Районы, кварталы, жилые массивы
Я ухожу, ухожу красиво...

— Далеко собрался?
— К отцу в больницу.
— Что с ним?
— Панкреатит. Блевал без остановки, думали, что помрёт, но сейчас полегчало.
— Ну, слава богу. Где больница?
Саша назвал адрес.
— Ну, садись, поехали, мне по дороге.
Он сел справа от меня, русые волосы его на солнце отдавали рыжиной.
— Я так подумал, Саша, а ты сам наркоту не употребляешь?
— Ну, так.. пробовал, — неохотно сознался он.
— Зачем?
— Да я не сильные, амфетомин. Его в Америке спортсменам выписывают. Наркоту употребляют богатые люди…
— Да кто тебе сказал такую глупость, Саша?
— А что?
— Сигареты, алкоголь – это слабость, губительная слабость. А наркотик – это вообще смертельный приговор. Рано или поздно ты умрёшь от передоза или тебя убьют за что-нибудь.
— Ладно, — отмахнулся он.
Разговор ему явно не нравился.
— Чем ты занимаешься, Саша? Работаешь? Тебе ещё что-нибудь нравиться, кроме этой дряни?
— Конечно. Рыцари. Я все книги про рыцарей у отца перечитал. Очень хочется рыцарский замок увидеть и пожить там. А на работу не берут, опыта нет. А где я его возьму? В кино снимался в массовке. Меня даже крупным планом сняли.
— Это в каком же? – улыбнулся я.
— «Власик. Тень Сталина». По-моему, так будет называться. Говорят, что у меня талант. И внешне я похож на малолетку. Режиссёр говорил, что надо эксплуатировать свою внешность.
— Ну, правильно. Поступай на актёрский факультет.
— Я подумаю.
Мы доехали, Саша вышел из машины.
— Отцу привет и пожелание здоровья.
— Хорошо, передам.

***
Осенью Санька неожиданно разбогател. Я его увидел в тёмно-сером пальто, рубашка, галстук, очки. С этим галстуком он ходил всегда, насколько я его помню, но вот очки…
— Саша, у тебя что-то со зрением?
— Не, это для солидности. Они с простыми стёклами.
В левой руке между локтем и ладонью открытый ноутбук, в другой руке – айфон.
— Ты нашёл клад? Так неожиданно разбогател.
— Заработал.
— Сильно подозреваю, что ты во что-то влез.
— Повезло, дядя Андрей.
— Ничего хорошего у тебя в жизни не будет, если ты резко не спрыгнешь с этого «везения». И будет ли жизнь? Под вопросом!
— Не нагнетайте!
— Не буду. Ты взрослый человек и сам должен думать. Родители что по этому поводу говорят?
— То же самое.
Санька отвечал зло, кривил левую сторону рта, и я решил не лезть к нему: в конце концов – это не мой ребёнок, и у него родители есть.
А перед Новым Годом Саньку посадили. Сначала под домашний арест, а в марте в тюрьму. Дали три года.

***
Прошло почти два года, Сашу выпустили по УДО (условно-досрочное освобождение). Выпустили его в ноябре, но встретились мы с ним только летом. Так бывает: живёшь на одной лестничной клетке, а видишь своих соседей раз в год.
Я Саньку подвез до метро.
— И за что тебя посадили?
— За самый чистый амфетомин на районе. У меня хорошо получался.
— То есть посадили за дело?
— За дело, — безразлично согласился Санька. – На кармане взяли, да подсыпали ещё, чтобы на три года потянуло.
— Ну и как тебе жизнь за решёткой?
Он чуть смущённо улыбнулся.
— Хотел пожить в замке – вот и пожил, правда, в тюремном.
— Не на зоне?
— Нет, в хозотряде в СИЗО баланду развозил.
— Сколько ты потерял времени из-за этого?
— Год и девять месяцев, если не считать домашнего ареста. Да наверстаю ещё. Работать буду, всё у меня будет, и машина такая, как у вас, и в Европе рыцарские замки увижу. В Выборг в первую очередь поеду. Книг там много прочитал. Отец мне покупал: часть из их интернет-магазина, часть через девушку мою передавал. Думал, что целую сумку книг домой притащу, а прапор, перед какой-то там проверкой, взял и все мои книги в бак с пищевыми отходами затолкал. Ногой. С таким остервенением. «Не положено», — говорит, калмык узкоглазый. Ну почему нельзя было отнести в библиотеку?
Санька сожалел о книгах, как о расстрелянных друзьях. Я перевёл разговор на другую тему.
— У тебя девушка есть?
— Да, — протянул Санька, — только вот залететь она сама не может, а детей хочет, врачи говорят, что ЭКО поможет. Это, как его… Экстракорпоральное оплодотворение. Во как! Только стоит оно немерено. Но ничего, вопрос решаемый. Деньги заработаю – поженимся.
— Саша, только никуда не вляпайся. На ЭКО можно заработать и легально. С мафией связываться очень опасно.
— Да всё будет нормально, дядя Андрей.

***

Я закрывал дверь и услышал Санькин голос на лестничной площадке, он с кем-то говорил по сотовому телефону:
— Я сегодня проснулся с такими страшными мыслями о том, что я задумал делать, это всё очень неправильно, я с этим делом буду идти на дно и тебя вместе с собой в это болото буду тянуть сознательно, понимая то, что я делаю. Мне очень всего этого делать не хочется. Раз обещал, я сделаю, но буду наше общение на минимум сводить теперь, чтоб не утонуть самому и тебя за собой не тащить. Не пойми меня неправильно, я не хочу тебя травить, так как желаю тебе только добра и ничего больше. Я тебя поддержу во всём том, что тебе понадобится.
Он замолчал, слушая ответ и упрямо замотал головой.
— Нет, нет. Я очень хочу, чтоб ты меня поняла. Я тебе сломаю жизнь в тот момент, когда у тебя начало всё налаживаться. Может быть, ты меня сейчас не поймёшь, но в будущем ты мне спасибо скажешь за моё решение. Я сделаю дело один раз, так как обещал, и после этого забудь меня.
Я прошёл мимо, кивнул ему, он ответил.

***

Санька позвонил мне в дверь в понедельник вечером пятого ноября и, чуть смущённо улыбаясь, сказал:
 — Дядя Андрей, у вас же фирма есть. Мне надо закупить фенилнитропропан. На него у меня покупателей море найдётся, но его продают только фирмам.
— Саша, ты что-то нехорошее задумал. Если я буду продавать это в розницу, мною точно заинтересуются, и нас с тобой посадят. Опять в тюрьму захотел?
— Да нет, это просто хорошие деньги. Его же продают официально.
Санька смотрел на меня с надеждой, и я сжалился.
— Саша, вот если бы ты нашёл человека, который бы сделал мне предоплату на этот препарат, моя фирма ему его бы купила.
— Хорошо, я подумаю.
Санька был явно расстроен, он повернулся и шагнул к своей двери.
***
Больше я его не видел. Говорили, что он задолжал очень много денег, а амфетомином отдать не смог. Ему насильно влили в рот один из компонентов для варки этой дряни – уксусную эссенцию. Санька промучился три дня в больнице и умер в воскресенье днём.
Невозможно было себе представить жизнерадостного неунывающего Саньку лежащим в гробу.
Полиция сочла это самоубийством.
Летом подвозил его отца до метро. Он ехал к сыну на могилку.
— Ну, как, держишься?
— Держусь, куда деваться? Тяжело, всё о нём напоминает, всё. Ведь говорил же ему, что после тюрьмы будет могила. Не послушал. Любовь у него была такая бешенная… Какие письма она ему писала. К такой любви Бог ревнует… Я вот думаю, если правительство борется за рождаемость, почему тогда ЭКО платно? Хотя… Амфетомин изготовлял, говорят, что хорошо у него получалось, его нашли после отсидки и заставили делать. А он легко согласился, да что-то пошло не так.
Отец Сашки горестно покачал головой и продолжил:
— Девушка его, узнав, что он затеял, отказалась от него, думала, наверное, что Саша одумается, а он не одумался.
Я вспомнил разговор, случайно мной подслушанный. Нет, наверное, это он её оттолкнул, чувствуя, что тонет. Отцу Саши я это говорить не стал: какая разница, что это поменяет?
Он вышел из машины, я смотрел ему вслед: за полгода из шестидесятилетнего здорового мужчины превратился в сгорбленного восьмидесятилетнего старика.
А ночью мне приснился Санька. Он улыбался своей чуть смущённой улыбкой.
— Смотрите, дядя Андрей: вон мой замок, у нас с Иришкой двое детей, и по Европе мы поездили, за;мков я насмотрелся – жуть. Всё у меня получилось, а вы говорили, что у меня ничего не получится.
Глаза Саньки излучали счастье.
Сквозь сон я услышал:

Районы, кварталы, жилые массивы
Я ухожу, ухожу красиво...

Какой-то идиот рассекал на машине по ночному спящему городу.
Я проснулся, полчетвёртого ночи, комок подкатился к горлу и слёзы наполнили глаза, обидно стало за Саньку: ничего у него не получилось в этой жизни.
Возможно там, в Го;рнем мире, Господь позволил осуществиться Санкиным мечтам: дал и замок, и путешествия, и жену с детьми. А здесь, в нашем мире, наркотики отобрали у Саньки всё: и молодость, и мечту, и радость жизни, и саму жизнь.
Царство тебе Небесное раб Божий Александр, Санёк из деревни Огонёк.