Ночь и туман. Подземные врата

09 декабря 1941 года

Париж, оккупированная территория Франции

Великая княжна Ольга Николаевна Романова – она же Николь Ру – жила в роскошной (и просто огромной) трёхкомнатной квартире (видимо, подаренной родителями) на том же бульваре Распай, на котором находился отель Лютеция – не более, чем в десяти минутах ходьбы от последнего.

Бульвар Распай, который считается одной из главных достопримечательностей французской столицы, был открыт для горожан в 1887 году – а назван в честь выдающегося французского химика, биолога, врача и политика (он был депутатом национального парламента от Лиона и даже баллотировался в президенты Франции) Франсуа-Винсента Распайя.

Одного из создателей клеточной теории организма – основы современной биологии… а также современной гигиены (именно он стал пионером использования антисептиков и вообще санитарной системы и диеты).

Любопытно, что сначала он носил название бульвар д’Энфер – «Адский бульвар». К счастью, здравый смысл (увы, не такой уж частый гость в мэрии Парижа) в конечном итоге возобладал и бульвар получил своё нынешнее название.

Накормив гостей вкуснейшей выпечкой и напоив не менее вкуснейшим кофе с отменнейшими сливками, по-русски гостеприимная Ольга Николаевна приступила к лекции:

«Катакомбы Парижа, Парижский оссуарий, Парижская костница – это всё названия одного и того же объекта – подземного кладбища, в котором покоятся скелетированные останки шести миллионов человек…»

«Можно вопрос?» – осторожно осведомилась её сестра.

«Конечно» – улыбнулась Ольга Николаевна.

«Откуда ты так хорошо осведомлена о Парижских катакомбах?»

Николь Ру пожала плечами: «Пару лет назад я написала серию статей о преступности в катакомбах – и вообще в подземном мире Парижа…»

Анастасия кивнула: «Понятно». Её сестра продолжала:

«На самом деле, кладбище это очень небольшое по площади поверхности – всего чуть более гектара. И потому лишь очень малая часть Парижских подземных тоннелей, общая площадь которых в восемьсот раз больше…»

Лотта изумлённо покачала головой: «Ничего себе…»

Ольга Николаевна продолжала: «Общая длина тоннелей катакомб – тысяча семьсот метров; а всей системы тоннелей – 280 километров. Иными словами, катакомбы занимают чуть более половины процента всей системы тоннелей под Парижем». Сделала небольшую паузу – и продолжила:

«Земля… точнее, горные породы под Парижем настолько изрыты, что подземный Париж совершено справедливо сравнивают со швейцарским сыром…»

«Справедливо» – кивнул Колокольцев. Николь Ру уверенно продолжала:

«Колоссальная длина и огромная поверхностная площадь Парижских подземных тоннелей однозначно свидетельствуют о том, что подземная добыча строительного материала началась ещё во времена Римской империи и продолжалась до конца XIX века…»

«… пока кто-то в мэрии не догадался, что ещё немного – и весь город просто рухнет под землю» – закончила за неё её младшая сестра.

«Барон Осман догадался» – усмехнулась Ольга Николаевна.

«Барон Осман?» – удивлённо переспросила Анастасия.

«Жорж Эжен Осман,» – объяснила Николь Ру, «кстати, не имеющий никакого отношения ни к Османской империи, ни вообще к туркам-османам; его настоящая фамилия Хаусман – был префектом департамента Сена, в административном подчинении которого находится Париж…»

Глубоко вздохнула – и вдохновенно продолжила:

«Он был назначен префектом департамента в 1853 году и добился от тогдашнего императора Франции Луи-Наполеона Бонапарта практически диктаторские полномочия, практически перекроил уличную сеть Парижа, разрушив большую часть старого Парижа для создания осей, пронизывающих столицу и открывающих прекрасные виды на многие монументы города. Именно он определил современный облик Парижа и именно ему мы обязаны нынешней красотой этого великого города…»

Сделала небольшую паузу – и продолжила: «Хотя работы по укреплению подземных тоннелей – фактически по спасению города – начались ещё при короле Людовике XVI, но на промышленную основу этот процесс поставил именно барон Осман. Он же запретил расширение тоннелей – иными словами, добычу известняка…»

Глубоко вздохнула – и продолжила лекцию: «… для возведения сначала оборонительных и религиозных сооружений, затем дворцов и домов парижской знати, а потом и буржуа середины прошлого века.

Большинство каменных разработок Парижа находилось на левом берегу Сены, но в X столетии население стало осваивать правый берег, недалеко от старого города периода Меровингов. Поначалу добычу камня вели открытым способом – о подземных работах времён древнего Рима к тому времени уже успели прочно забыть, но к концу X века его запасов стало не хватать…»

«И пришлось уйти под землю» – констатировал Колокольцев.

«И пришлось уйти под землю» – эхом подтвердила Николь Ру. И продолжила: «Первые подземные разработки известняка находились под территорией современного Люксембургского сада, когда король Людовик XI пожертвовал землю своего замка Воверт для вырубки известняка.

Новые шахты начинают открываться всё дальше и дальше от центра города — это районы нынешнего госпиталя Валь-де-Грас, улиц Гобелен, Сен-Жак, Вожирар, Сен-Жермен-де-Пре. В 1259 году монахи близлежащего монастыря приспособили пещеры под винные подвалы и продолжили подземные разработки…»

«Ну кто бы сомневался» – рассмеялась Анастасия. «Мы говорим монастырь, подразумеваем виноделие… во Франции так уж точно…»

Её сестра кивнула – и продолжила: «Расширение жилой части Парижа, начиная с эпохи Ренессанса привело к тому, что к XVII веку земли над каменоломнями оказались уже в черте города, а значительная часть жилых районов фактически «повисла» над пропастью…»

Колокольцеву кивнул: «Что и следовало ожидать». Николь Ру продолжала:

«В апреле 1777 года король Людовик XVI издал указ о создании Генеральной инспекции каменоломен, которая существует и поныне. За более чем 200-летний период работниками этой инспекции проведена колоссальная работа по созданию укрепительных конструкций, способных задержать или даже полностью предотвратить постепенное разрушение подземелья.

Проблема укрепления вызывающих опасение участков подземной сети решается одним, не требующим значительных финансирований способом — всё подземное пространство заполняется бетоном…»

«Грубо» – усмехнулся Колокольцев. «Очень грубо даже. Но эффективно…»

Великая княгиня Ольга вдохновенно продолжала: «В результате жестокого бетонирования исчезли такие памятники истории, как гипсовые каменоломни на севере Парижа. И все же бетонирование является временной мерой, потому что подземные воды Сены рано или поздно найдут выход в других местах…»

Лукаво улыбнулась – и резюмировала: «Так что не особо и эффективно…»

«А кому и когда пришла в голову светлая мысль превратить часть парижских тоннелей в подземное кладбище?» – заинтересованно осведомилась её сестра.

«Это было неизбежно» – уверенно заявила Николь Ру. И объяснила:

«По сложившейся христианской традиции усопших старались хоронить на прилегающей к церкви земле. В Средние века католическая церковь всячески поощряла захоронения возле церквей, получая немалый доход от отпевания умерших и за места на кладбище. Поэтому христианские кладбища располагались в центре населённых пунктов не только в Париже, но и по всей Европе…»

«Это известный исторический факт» – констатировал дипломированный историк Михаил Евдокимович Колокольцев. Ольга Николаевна кивнула – и продолжила:

«Результат оказался предсказуемом катастрофическим. Возьмём, например, знаменитое парижское кладбище Невинных…»

«Почему Невинных?» – удивилась Анастасия. Её сестра объяснила:

«Кладбище Невинных – одно из самых старых (на нём начали хоронить ещё в XI веке) и самых знаменитых кладбищ Парижа, некогда расположенное почти в самом центре города. Название возникло от расположенной рядом церкви Святых Невинных младенцев Вифлеемских, освящённой в память (якобы) убитых по приказу царя Ирода Невинных младенцев в Вифлееме, к которой Король Людовик VII, правивший в XII веке питал особые чувства…»

«Даже не якобы» – усмехнулся Колокольцев. «Не было никакого истребления младенцев по приказу царя Ирода Великого – это всё новозаветные сказки…»

Зато было – и продолжается – совсем недавнее истребление младенцев еврейской национальности эйнзацгруппами СС, полицейскими батальонами, частями вермахта и местными… энтузиастами на оккупированных вермахтом территориях. Причём методами вполне в духе Ирода Великого…

Колокольцев до сих пор не мог себе простить, что так и не смог спасти ни одного младенца во время массового убийства евреев в Киеве в два последних сентябрьских дня 1941 года.

Да, ему удалось спасти каждого четвёртого еврея в той бойне – всего четыре с половиной тысячи – и переправить их в Палестину… но только тех, кто мог сам стоять на ногах.

Ибо разработанная и реализованная им система спасения работала только так – поэтому все младенцы… собственно все, кто не мог стоять на ногах, отправились в мир иной. Хорошо хоть – он об этом позаботился – их смерть была быстрой и безболезненной.

Николь Ру вдохновенно продолжала: «Поначалу там хоронили бедняков, душевнобольных и ещё не крещённых младенцев. Позднее стали хоронить неопознанные трупы, казнённых, простолюдинов, жертв эпидемий… а потом всех подряд – прихожан аж двух десятков парижских церквей…»

Глубоко вздохнула – и продолжила: «В 1418 году так называемая Чёрная смерть, причина которой так до конца и не выяснена – не факт, что это была именно бубонная чума – добавила ещё пятьдесят тысяч усопших…»

Колокольцев кивнул: «Не факт». И объяснил изумлённо Анастасии:

«Проанализировав данные индийской противочумной комиссии по третьей пандемии чумы, разразившейся в конце XIX – начале ХХ века и унёсшей в Индии жизни пяти с половиной миллионов человек, эпидемиологи выяснили, что и течение, и распространение и результат Чёрной смерти настолько сильно отличается от чумы, что это практически точно была другая болезнь…»

«Они выяснили, какая именно?» – заинтересованно осведомилась Лотта.

Колокольцев покачал головой:

«Нет… к сожалению. Предлагались сибирская язва, вирус, родственный геморрагической лихорадке Эбола… но я лично согласен с теми, кто утверждает, что это было таинственное… точнее, совершенно неизвестное ныне заболевание Х, к нынешнему времени успевшее бесследно исчезнуть…»

«Кара Господня?» – усмехнулась Анастасия. Колокольцев пожал плечами. Ольга Николаевна продолжала: «В 1572 году на кладбище были захоронены тысячи жертв Варфоломеевской ночи…»

«… которая была вовсе не таким однозначным событием, как утверждает антикатолическая пропаганда» – вставил свои пять копеек Колокольцев.

Николь Ру кивнула и продолжила: «К середине XVIII века кладбище стало местом погребения двух миллионов тел…»

Анастасия аж руками всплеснула: «О-бал-деть. Куда же они всю эту армию усопших определили…»

«Скорее уж группу армий» – усмехнулся Колокольцев. «Причём не одну…»

Ольга Николаевна спокойно ответила: «Слой захоронения уходил в глубину иногда на десять метров; уровень земли поднимался более чем на два метра. В одной могиле на разных уровнях могло находиться до полутора тысяч останков, захороненных в разное время…»

«Сколько???» – изумилась её сестра. «Полторы тысячи?»

Колокольцев пожал плечами: «Неизбежный результат запрета на кремацию…»

Николь Ру кивнула – и продолжила: «Кладбище стало рассадником инфекции, оно испускало зловоние, из-за которого, как говорили, скисало молоко и вино…»

«Кто бы сомневался» – усмехнулся Колокольцев. Великая княжна продолжала:

«Однако священники выступали против закрытия городских кладбищ…»

«Неудивительно» – усмехнулась её сестра. «Ибо такая кормушка пропадёт…»

«… но, несмотря на сопротивление представителей церквей, в 1763 году парижским парламентом был издан указ о запрете захоронений внутри крепостных стен города…»

Колокольцев кивнул: «Предсказуемо». Николь Ру продолжала: «Однако, несмотря на эти в высшей степени разумные меры, уже 1780 году стена, отделявшая кладбище Невинных от домов на соседней улице обрушилась»

«Бывает» – усмехнулся Колокольцев. Великая княжна укоризненно посмотрела на него и продолжила: «Подвалы близлежащих домов наполнились останками умерших и огромным количеством грязи и нечистот…»

«Фу, гадость какая» – фыркнула её сестра.

«Конечно, гадость» – подтвердила её сестра. «После этого кладбище Невинных закрыли окончательно и хоронить в Париже вообще запретили…»

«И сразу же занялись дезинфекцией всего этого кошмара» – усмехнулся Колокольцев. Николь Ру кивнула: «Ещё как занялись…»

И продолжила: «В течение пятнадцати месяцев каждую ночь вывозили кости, чтобы продезинфицировать, обработать и уложить штабелями в заброшенные карьеры. Позже было решено очистить ещё семнадцать городских кладбищ…»

«Беру свою иронию обратно» – вздохнула Анастасия. «Действительно светлая мысль… даже очень светлая…»

«Это всё очень занимательно» – констатировал Колокольцев. «Но как это всё связано с нашими Потрошителями? Каким образом их человеческие жертвоприношения взаимодействуют с этим подземным некрополем… точнее, подземным некро-мегаполисом?»

«Самым прямым образом» – уверенно заявила Николь Ру. И объяснила:

«Вопреки распространённому заблуждению, никаких привидений, духов, душ умерших и тому подобных бестелесных сущностей, на кладбищах нет…»

Колокольцев кивнул: «Это мне известно». Бросил взгляд на Анастасию и увидел, что она с этим, похоже, не согласна.

Её сестра продолжала: «Там есть энергии. Энергии Смерти колоссальной мощности – ибо шесть миллионов скелетов – это вам не корова чихнула – это с энергетической точки зрения почти что Тунгусский взрыв…»

Колокольцев кивнул: «Пожалуй». Ибо знал, что мощность Тунгусского взрыва составила, по разным оценкам, от десяти до двадцати миллионов тонн тротила.

Ольга Николаевна продолжала: «Видимо, человеческие жертвоприношения должны послужить детонатором. Детонатором духовного взрыва, который разрушит защитную стену между нашим миром и Адом…»

«Иными словами, откроет ворота в Ад» – закончил за неё Колокольцев. И тут же осведомился: «Это тебе Баронесса рассказала?»

Николь Ру кивнула: «Мы с ней общаемся… периодически»

«Она тебе рассказала про число двенадцать?» – обеспокоенно осведомился Колокольцев. Великая княжна Ольга кивнула: «Да. Я знаю, что Потрошителям нужны двенадцать детонаторов, чтобы инициировать взрыв…»

И тут же обеспокоенно спросила: «Сколько всего уже было убийств? Десять?»

Колокольцев кивнул. «Значит, у нас всего неделя…» – прошептала она.

«Три дня» – поправил её Колокольцев. «Шестьдесят четыре часа… сейчас уже даже меньше…». И добавил: «Лучше перебдеть, чем недобдеть…»

Ольга Николаевна внимательно посмотрела на него. Затем осторожно осведомилась: «Правильно ли я понимаю, что ты уже знаешь, как найти и обезвредить Потрошителей за столь короткий срок?»

Он кивнул: «В общих чертах»

«И как именно?» – изумлённо осведомилась Анастасия.

Он объяснил.