Раз Sunday значит не Monday

В те годы, не скажу про теперь, в каждом районе, видимо любого города, существовал рынок на котором кажый божий день творилось столпотворение, мировые сделки, разборки и кражи. Здесь граждане с развалин бывшей страны могли приобрести все что душе угодно, от мохнатых как яйца кота дивных фруктов Киви до окорочков Буша, колготок, иногда даже и бытовую технику и аудио-видео записей местных и заморских групп и исполнителей.  Толпы детей после или вместо школы часами осаждали ларьки с игровыми приставками и картриджами с играми и переходя от ларька к ларьку брались попробовать каждую игру или несколько пока добродушный продавец не пошлет их домой делать уроки.

Рынок располагавшийся на районе рядом с общежитием за глаза называли "Карабах" и нас как студентов он привлекал первым, выходящим на тротуар с остановками, рядом "хлебных" ларьков в которых продавали различный хлебасол, от заморского и местного пива в банках и бутылках заканчивая литровыми пузырями спиртосодержащего, аж 96% спирта, напитка "Royal Prima feinsprit" в народе именуемого "Рояль". И что греха таить, я бутылки из под "Рояля" использовал как тару для приобретения разливного пива после занятий в институте и в своей сумке носил не учебники а пару таких литровых пузырей, дабы по пути в общагу зайти в пивняк и приобрести хлебала для уталения жажды мучающей передросля и особенно по весне.

В нашем столичном Мухосранске не первый месяц стоял полярный день, город готовился к летним отпускам а студни к летней сессии. У меня на носу были ГОСы и прощай институт, общага, здравствуй новый чудный мир, полный возможностей и радостей жизни, так думал я а вернее даже не думал это было для меня как дваждыдва. Мы с моим лепшим корешем, предчуствуя скорое наше расставание, пытались в оставшиеся дни упаковать все то что было и когда-нибудь могло бы быть у нас двоих на всю оставшуюся жизнь. Мы наигравшись в 3DO приставку, выбирались на "Карабах" похлебать на брудершафт, по нашей привычке, заморского хлебосола в банках и помечтать о том чего бы мы хотели бы воплотить в своей жизни. В это вечер мы так же выбрались на свежий воздух, как я уже сообщал, я досрочно закрыл сессию и ожидал прихода ГОСов, у друга на носу было закрытие его очередной сессии и 3 курса. Мы, конкретно я, понимали что скоро не сможем видеться каждый день и исполнять наши дикие выходки от которых о нас в общежитии ходили слухи, и не то что бы кто-то мечтал с нами повидаться и поучаствовать в наших славных деяниях, но периодически мы сами слышали рассказы о двух эпических говнарях вызываюших чуть ли не самого сотону и занимающихся огнепоклонничеством и выпекающих говняные куличи и яичницы из пластиковых упаковок от еды с помощью электроплиты и хлебающих хлебало ящиками. Мы были тихими синяками - но легенды о нас плодились сами и жили своей жизнью.

Это был конец мая 1997 года, воскресенье. Для разогрева мы взяли по банке хлебала, не помню какого, но оно точно было нашим любимым, и кучу петард которые лоточники не успели распродать с новогодних праздников, дабы реализовать нашу не осуществившуюся мечту устроить на Новый 1997 Год тотальный трах-бах, мы тогда купили самые толстенные петарды которые были нам доступны по средствам но они не то что не соответствовали своим зрительно заявленным возможностям, но даже не смогли бы посрамить простую хлопушку. Я даже в расстройстве после Новогодних каникул купил ленту красных пальчиковых петард своими фитилями сплетенную в одну адскую игрушку в количестве 50 зарядов, но взрывать в комнате не решился а вышел в узкий коридор и поджег, я держал в руке всю гроздь и смотрел как точка пламени на фитиле сожрала весь свободный для поджига конец заскочила в первую петарду, мозг забеспокоился и я стал раздумывать под треск взрыва первой петарды, что пора бы уже выбросить из руки всю эту гроздь, если хочешь остаться со всеми своими пальцами, на втором взрыве я замахнулся и на третьем кинул петарды в коридор и скрылся за дверью комнаты, оглушенный автоматной очередью 50 петард. Стали открываться двери комнат выходящих в коридор и кто-то из обеспокоенных жильцов постучался к нам в комнату с вопросом кого завалили из автомата. В коридоре висел плотный слой дыма с кисловатым привкусом, я невинно ответил, что не знаю и решил что вечером расскажу другу о таком кудесном опыте, но друг вечером рассказал что ходят слухи что на этаже стреляли чуть ли не из автомата - мы оба долго смеялись прихлебывая хлебасол и поигрывая в приставку.

На "Карабахе", в период когда праздный народ шел по домам посмотреть вечерние мыльные оперы или в надежде лечь поспать пораньше перед новой рабочей неделей, мы хлебнув пива попытались пошмалять петардами в сторону проспекта, но увидев страх в глазах людей стоявших на остановке в ожидании последнего автобуса и не желая причинять неудобства убрались в лабиринт ларьков на территории уже закрывшегося кроме "хлебного" ряда "Карабха" и бахнули все петарды там, чем разбудили местного сторожа, который вылез из какого-то ларька и увидев с бодуна что с такими как мы разговаривать нечего закурил, я же по простоте и боброте своей душевной дабы уладить сие беспокойство отдал ему оставшееся пиво в банке на опохмел. Друг на это акт возмутился, но в конце мая и воскресенья, когда Солнце уже круглыми сутками ходит по небу и радует глаз, я не был настроен на препирания с другом и сказал - "так ведь сегоня SunDay же и, погляди какое Солнышко, а что это значит? а значит сегодня не MonDay и можно быть еще феем и творить маленькие кудеса", на что друг согласился и мы пошли на новый круг по "Карабаху" за новой партией хлебала и продолжения наших душевных бесед о том какая же все таки она прекрасная жизень. Это было похоже на прощание Кристофера Робина с Винни Пухом но без слов о том будешь ли ты меня ждать, мы оба понимали к чему идем, но друг сказал, что ничего не мешает нам встречаться периодически хоть здесь в нашем столичном Мухосранске, хоть еще в каком городе ибо есть междугородний транспорт и неважно кем мы устроимся по жизни, мы сможем найти время что бы написать письмо друг другу или взять и взять билет на междугородний автобус и приехать на встречу. Такие разговоры успокаивали мои тревоги что я потеряю этот курнявый мир с нашими алкозаплывами и прочими богатырскими забавами, и хотя я понимал что работа и новые колективы подарят мне новых друзей, этот друг будет особенным для меня, а возможность увидеться с ним даже после расставания согревала мою душу, а его предложение писать письма и приезжать в гости давали надежду что мир будет так же прекрасен и дальше как до этого.

И так мы ходили кругами по рынку, возможно еще чего-то взрывали или просто громко общались и смеялись, вспоминая прошлое, что этот помятый сторож-дедос всякий раз выбирался из своей конуры и я спонсировал его остатками пива в своей банке, перед тем как мы пойдем на новый круг. Мы ходили и присаживались на перила вокруг парковки дабы полюбоваться стоящим на западе Солнцем и все повторяли - "да-а-а, всетаки SunDay это не MonDay и не зря его так древние нарекли, видать они также хлебали пиво и любовались северным Солнцем в своем каменном веке или средних веках и так же говорили друг-другу, хлопая друг-друга по плечу". В этом было промзление в глыбь веков, некая преемственность поколений, что мы прямо растворялись в потоках света и потоках времени плавящегося от мощи Солнца настолько что мы погружались в его толщь и глыбь, оставаясь в нашем реальном мире.

И так мы ходил и гундели что "SunDay это не MonDay", сторож, изрядно опохмелившийся за мой счет, так же выползал и раскуривал цигарку, краем уха ухватив наше балабольство, проникался курнявостью жизени и уползал восвояси. Но пришло время закругляться и идти в общежитие ибо действовал закон что проход в общежитие разрешен до 22-00 но якобы в выходные можно было прошмыгнуть на вахте соврав что приехал на последнем автобусе из области. И мы решили по последней банке на посошок и восвояси, и так мы зашли на новый круг в конце которого так же выполз из каморки сторож я отдал ему остатки хлебала, на что друг сказал - "хватит спонсировать всяких бомжей". Я как обычно на медовой ноте прошамкал - "так ведь SunDay же - не MonDay" и тут дед наслухавшись наших душеизлияний и смекнул, на свой лад, что Сандей имя моего друга, промолвил

 - "во-во, Сандей - не мондей" и взял протянутую мной банку.


 (изображение взято из открытых источников)