Хозяин безлунной Москвы. Часть вторая. Глава 7

    До Вепринки добрались, когда бледно-равнодушная луна величаво уставилась на пришельцев, полыхнув в зените покривившимся ликом, осветив лениво неухоженное поместье. Платон Нилыч, вежливо и аккуратно угомонив заплутавшего в ночи хмельного местного жителя, прицепившегося нежданно с некорректными вопросами: «Откуда? Куда путь держите, милостивые господа?» остался, как и ранее на незнакомом дворе сторожить временно освобождённых от всадников коней, крикнув вдогонку в широкие плечи:
- Револьвер возьмите! Бережёного Бог бережёт!
- Ой, бросьте вы свои нелепые опасения, - равнодушно махнула на ходу могучая рука. – Не того уровня преступник, дабы на него попусту пули тратить.
    Воинственная троица, чуть не пришибив растревоженную кухарку распахнутой ею же дверью, ворвалась в господские владения.
- Барин где? – проклеклотал угрожающе Бушмарёв, зажав раззявленный в страхе несвежий девичий рот. Задыхаясь, она ткнула в сторону покосившейся пыльной лестницы, ведущей на второй этаж.
   Узрев непрошенных гостей, Раздерихин уронил на заляпанный сервировочный стол хрустальную рюмку с недопитой «Смирновской» и вилку с сочным куском свинины, отёр машинально руки о золотистый ворот давно нестиранного растрапезного шлафрока и, впившись пристально мышиными глазками в самого молодого визитёра, осознав, спустя короткую паузу, что тот его выдал, что принимать на себя роль «святой невинности» глупо и бесполезно, изрёк нарочито-шутливо заплетающимся языком:
- Какие люди пожаловали в моё скромное жилище во главе с самим Хозяином безлунной Москвы! Что за подарок судьбы! Не смею поверить своему нежданно свалившемуся на темечко счастье. А где же наш великий потомок Чингисхана? Никак очередной налёт готовит? Зачем же вы, мосье Чирикло, меня так позорно продали, переметнувшись? Разве я вам не советовал держаться подальше от сего опасного истукана, не приближаться к нему и за версту?
- Наследник Борджигин нынче доклад держит в полицейском участке, - пробасил равнодушно Орлов.
- Александр Сергеевич сам меня нашёл, чего я, собственно, и добивался, - подхватил Георигий, - легко раскрыв незаконную деятельность нашего цирка, организованную вами, - сурово хлопнули густые цыганские ресницы. И я бы никогда не признался ему в процессе допроса в совершённом злодеянии, если бы вдруг не понял, что лгал не он, а вы!
- Тупица! Такую чудесную затею загубил на корню, - скорбно осклабился желтозубый рот. – Как идеально всё было задумано! Как безупречно! Четыре странных ограбления с выдающимися спектаклями. Ищи-свищи.
- Для чего задумано? – шагнул в глубь комнаты великан, нависнув грозно над обрюзглым телом, замеревшем в смятении в ожидании очередного удара.
- Дабы прекратить, наконец, твоё счастливое безбедное существование! – потная ладонь выхватила из ведёрка початую «Смирновскую», откупорив и жадно приложив к дрогнувшим посиневшим губам, - в почёте, богатстве и с красавицей-женой, - изо рта полетели тугие неиспитые капли. - Я всегда тебя ненавидел, с первой минуты нашей встречи в Астрахани! Голытьбу из народа. Это твоё нежелание уподобляться всем остальным, тяга к книгам, науке, вместо естественных радостей, присущей всем молодым солдатам выводили меня из себя! Я мечтал покончить с твоим земным существованием уже тогда. А потом этот несправедливый взлёт на Олимп, признание заслуг самим губернатором, встреча в Париже, несправедливое нокаутирование. Подумаешь, не распознал в юной девице супругу. – Мощный кулак навис над Раздерихиным, и тот заплетающимися неверными ногами рванул к письменному столу, уперевшемуся понуро гнилым треугольником в дальний угол комнаты, плюхнувшись в потёртое объёмистое кожаное кресло.
- Однако, - протянул озадаченно Чирикло, - оказывается, я был втянут в эту гадкую историю вовсе не для своей, а совершенно чужой мести по иным причинам.
- Получается так, - согласно кивнула черноволосая голова, богатырь заходил по комнате, осматриваясь. – Ты свалился на сего простофилю, организатора глупого детского разбоя, как счастливая карта на игрока, со своими поисками пропавшего отца-негодяя. Вот, наш злодей-подстрекатель и воспользовался удачными обстоятельствами. Изволь познакомиться со своей, по-видимому, бабулей, по отцовской линии, оставившей в наследство образок с идентичными моим инициалами, - остановился он перед излишне массивным полотном в золочёной раме, украшающем простенок между давно немытых окон, с тучной непривлекательной женщиной на нём, уныло уставившейся серыми пустыми очами в пространство, в окружении роскошных ухоженных борзых.
- Похож, - хмыкнул Бушмарёв, подойдя к патрону, принявшись лениво разглядывать картину, не потрудившись пояснить, кого имеет в виду.
- Как её величали? Апполинарией Ольхиной, Ольховской? Не помню точно, подскажи, захухря брыдлая, - протяжно и хрипло пробасил Орлов, перекрыв собственным внушительным голосом лёгкий шорох выдвигаемого ящика, щелчок взводимого курка.
- Осторожно! – руки юного циркача в одном прыжке настигли и вцепились в стальную шею, настойчиво дёрнув её в сторону. И без того бессмысленный глаз изображённой на портрете маменьки внезапно превратился в зияющую дыру.
- Ты что же это себе позволяешь, беспардонный добрый молодец? – резко развернулся великан, сбросив с себя излишний, хотя и не слишком отягчающий груз, удивлённо покосившись на алую струйку, неспешно стекающую по собственной смуглой щеке.
    Василий рванул было обезоруживать стрелявшего, но тот уже орал во всю пьяную глотку, ошарашенно уставившись на пришпиленную разделочным ножом к спинке кресла в паре дюймов от недоумённой одутловатой рожи ладонь. Пистолет валялся на полу.
- Однако, номер высочайшего класса! – сверкнули в восторге круглые кошачьи глаза, проследив за бросившимся к Раздерихину Георигием, и уважительно захлопали, когда на ум пришло соображение, что юный наездник успел не только отвести от смертельной пули начальника, но и, воспользовавшись возлежащим на сервировочном столе холодным столовым оружием, весьма удачно им обезвредить противника. – Александр Сергеевич, как вы? Покажите рану, - грубые бойцовские пальцы требовательно сжали бешено пульсирующие виски, потянув на себя, понудив богатырское тело послушно пригнуться. – По касательной, похоже ничего серьёзного, - облегчённо выдохнул Бушмарёв, рассмотрев с пристрастием неглубокую, но длинную и кровоточащую ссадину, нарисовавшуюся над левым ухом. – Надо же, столько лет никто не осмеливался посягнуть, а тут остолоп какой-то недоделанный, - забурчал он, выудив из кармана ольстера свежий платок, промокнув бережно багряные струйки, неохотно извивающиеся по коже и смоляным волосам. – Стоит всё же потом к доктору нагрянуть, дабы заражения избежать.
- От таких нелепых остолопов и следует ожидать ударов исподтишка, - иронично покривились чувственные губы, - совсем я об этом законе жестокого человеческого существования забыл, влюбившись, расслабившись. Убьют меня Оля вместе с бравым казаком за излишнюю беспечность. Спасибо, Бушмарь, спасибо, Чирикло! – сверкнул он короткой благодарной улыбкой, бросившись к окну, распахнув его и крикнув в помрачневший со сгустившимися тучами двор: - Платон Нилыч, оставайтесь на месте, все живы!
      Георигий меж тем обошёл со спины стонущую от невыносимой боли «брыдлую захухрю», рванул с остервенением растрапезный шлафрок, успешно разделив его на две половины, и скорбно воззрился на протяжный шрам, рассекающий, словно мелководная река, заднюю поверхность туловища от области между лопаток до поясницы.
- Ну вот и нашёлся мой истинный папаша, - оголились в ненависти выдающиеся вперёд клыки, выскочил из ладони под дикий животный вой разделочный нож и грозно завис над обнажённой обвислой грудью.
- Не надо! Погоди! – взмыли вверх исполинские руки, заставив разъярённого байстрюка замереть. – Да что же ты за личность такая странная, непонятная, добрая и одновременно жестокая? То бандита матёрого, потомка кровожадных Чингисхана и Батыя от нашей стрельбы пытаешься спасти, излечить, то собственного отца порываешься зарезать.
- Нельзя прощать предательства, нельзя, невозможно! – убеждённо запорхали густые цыганские ресницы. – Бодончар был мне другом до разоблачения, собственный отец оказался врагом после оного. Таких не стоит жалеть, они не должны топтать грязными ногами сию прекрасную землю. – Холодное острие дёрнулось, готовясь к атаке.
- Шанди, милый мой, родной Сашенька, - резко распахнулась боковая дверь, и в покои ворвалась привлекательная дама средних лет с коротким ёжиком медных волос, причитая восторженно на ходу: - Он всё-таки вернул тебя мне, как обещал, взамен дурацкого кольца. Я сомневалась, а зря. Низкий поклон Бодончару. Ты снова рядом, до чего хорошо, - изящные руки в лайковых перчатках с вожделением пригладили могучую, дёрнувшуюся, как от чумы, грудь. – А почему у тебя кровь? – тревожно всмотрелись печальные пёсьи очи в бурые запекающиеся струйки. – Кто посмел? – истерично крикнула она, оглядываясь по сторонам.
- Так Антон Архипович стрелять изволил, - сдал без тени сомнения нападавшего Бушмарёв, с любопытством наблюдая за странной и пикантной сценой.
- Да как ты смел, негодяй?! Как решился покушаться на жизнь моего единственного?! – развернувшись, женщина решительно направилась к обезумевшему от физических страданий Раздерихину, щёлкнула двумя внушительными рубиновыми перстнями, украшающими аристократические пальцы, небрежно всплеснула ими над сажными волосами и по стремительно стареющим космам понеслась пара муравьиных особей, внюхалось в темечко, пронзила кожный покров беспощадными крупными жалами, и владелец поместья, залупив себя яростно окровавленной рукой по занывшей болезненно голове, опустился на пол, взвыл и застыл в параличе. – Ах, до чего же вы хороши и полезны, мои верные рыцари, - пробормотала неожиданная визитёрша, стянув с кисти гранатовый браслет, тряхнув им, осыпав щедро дощатый пол вокруг поникшего тела родственника дроблёным сахаром. – Ползите ко мне, преданные малыши. Ну, сюда, сюда, скорее сюда. – Устрашающие насекомые послушно поддались на призыв, покинув поникшую жертву, но не успели достичь своих уютных домиков, поскольку подскочивший к ним богатырь припечатал к доскам обоих подошвами внушительных размеров ботинок.
- Муравьи-пули с самым тяжёлым ядом, - констатировал Орлов, брезгливо согнувшись над свежераздавленными трупами. – Какая, однако, у вас, Нимфодора Данактовна, непобедимая страсть к экзотическим тварям, - выдал он, подхватив зарыдавшую поклонницу под локоть и с силой усадив в освобождённое павшим Антоном кресло. – Где раздобыли сих чудовищ? Они очевидно не из наших краёв? – согнулся великан над содрогающимся в рыданиях дамским телом.
- Какая разница, у какого путешественника я их приобрела? – завыла она, отирая лайковыми подушками пальцев мокрые щёки.
- И то верно, - легко согласился Александр Сергеевич, заложив руки за спину, забродив по помещению, стараясь не наступить на застывшего Раздерихина. – Вы лучше поведайте мне, зачем Морданшину угробили своими перепончатокрылыми.
- Она узнала, что я в психиатрической лечебнице её отца лечилась и грозилась обо всём рассказать в высшем обществе, - взбалмошно всхлипнула привлекательная мадам.
- А мужа, собственного супруга вы укокошили? Вы устроили пожар? – спросил Александр Сергеевич, и не надеясь на честный ответ.
- Я, - гомерически захохотала допрашиваемая. – Нечего было попрекать меня постоянно адюльтером с вами. Я ему в висок из револьвера выстрелила, потом дом подожгла. Ты ведь будешь со мной теперь? Отблагодаришь за преданность? – привстала она, потянувшись к исполинскому телу, тут же обессиленно опустившись на покоцанное временем сиденье.
- Конечно, буду, спустя длительный срок, проведённый на каторге, - усмехнулись капризные губы.
- Я не понимаю, категорически не понимаю, - стриженая голова истошно и, вероятно, болезненно залупила по спинке кресла. – Чем я тебе не угодила? Почему некая юная девица, эта дрянь, твоя неожиданно возникшая супруга взяла верх?
– Просто меня настигла любовь, вот и всё. Искреннее настоящее чувство. И я не позволю никому и никогда его опорочить, - сверкнули кратко ровные белоснежные зубы. И не вашего ума сие дело.  Украденные драгоценности где? – сурово сдвинулись ровные агатовые брови.
- Так вот, перед вами, - изящная рука распахнула нижний ящик стола и бессознательно вытряхнула на свободу обручальные кольца и украшения с Еремеевитом.
- Вот и славно, - удовлетворённо пробормотал Орлов, пробежав равнодушным взглядом по сверкающему с пола богатству. – Георигий, - обратился он к заметно приунывшему наезднику, - сможешь ли ты доставить нашу полоумную в Мясницкий полицейский участок вместе с похищенными сокровищами и поведать обо всём произошедшем нынешней ночью в сем гнусном поместье?
- С превеликим удовольствием, - покорно и взбудораженно кивнул молодой цыган, подхватив под руки моментально осунувшуюся и постаревшую Казначееву, решительно потянув её за собой на первый этаж.
- Ну, так всё? Преступление раскрыто? Можно ехать домой? – с надеждой пнул дорогостоящим ботинком в пах замеревшего Антона Бушмарёв.
- Не совсем, - устало вздохнул патрон, - нам не хватает одного элемента – девушки по имени Гоа-Марал, очень важной барышни для прояснения всей возникшей ситуации.
С ночного двора послышались крики, возня, предупредительный возглас Платона Нилыча: «Не волнуйтесь, это я его пустил» и перед негласными следователями возникло узкое бесцветное лицо с аккуратно стриженой белёсой бородкой, заявившее с твёрдой козлиной решимостью: «Она спряталась у меня, в тереме на берегу Раздерихи. Но вы её арестуйте, поскольку грешна, порочна, слишком хороша и за то подлежит суровому наказанию и исправлению».