Моя подруга Варька или Цветы должны быть настоящим

             
В девять ноль девять я попивала зелёный чаёк на кухне, медленно подготавливая себя к предстоящей работе на ниве писательской изобретательности, как зазвонил телефон. «Варяг» – красовалась надпись вызывавшего. Ничего не подозревающая я нажала значок зелёной трубки на экране.
– Ленкаааа-а-а!!- раздалось в трубке, как только я ответила, – Он мнеее-е-е!.. Мнее… цветоооок!!... – рыдала что-то невнятное моя драгоценнейшая подруга Варька.
– Стой! – прям вот погромче и порезче сказала я. Сработало. Варька свела тон в скулёж и всхлип.
– Давай поподробнее, да, Варюш? И сначала.
– Яяя-а-а  не м..ммоо..гууу!– выла она в ответ.
Две секунды я раздумывала. Зная Варьку, как саму себя, я и не сомневалась, что что-то случилось. Нет. СЛУЧИЛОСЬ. Потому, как иначе заставить её заплакать – это нужно сильно постараться.
– Так, я уже взяла билет на самолёт, лечу к тебе. – сказала я.
В трубке повисла пауза. Видимо, подруга подумала, что я тронулась умом от своей писанины. Она что-то пыталась промычать, но я добилась чего хотела – сбила её с толку. То бишь, с ноты рыданий. Мне надо было, чтоб она в себя пришла, чтоб смогла внятно мне объяснить это извержение, эту катастрофу своих слёз.
– Слушай меня, Варюнь, – тоном мамы начала я, – Сейчас я прыгаю в машинку, быстренько приезжаю к тебе со сладким… Или ты предпочтёшь полусладкое? – мысленно я уже хохотала, – Ну, в общем, я еду, а ты чуть подожди и потом сможешь мне всё выплакать. Договорились? Двадцать минут ты продержишься, мой «Варяг»?
– Ага... – прошелестел полувсхлип-полувздох в трубке.
– Отлично, дорогая! Чайник можешь не ставить! – пропела я, чтоб уж окончательно закрепить хаос в голове своей подруги и сбросила звонок.
Зашла в спальню, чтоб переодеться.
– Варька? – спросил сонный муж. – Беда?
– Ну, конечно, Варька. Там вообще, похоже, катастрофа. Потоп.
– Потоп? – переспросил муж, открыв один глаз. – Мой?
– Нет, - засмеялась я, понимая, что он подразумевает под словом «мой» – в смысле – сантехник нужен, мужские руки? – Мой потоп. Спи. – поцеловала я его.
Скинула любимую пижамку, ну, а в чём мне ещё шастать по квартире, в свой, кровью и потом заработанный отпуск, и одевшись поскромнее, понимая, на что иду, то есть еду, я вышла из квартиры.
Заехав по пути в магазин, я всё раздумывала, что же там такое произошло у Варьки. Зная её странноватые отношения с МЧ, я висела в неопределённости склониться в тут или иную сторону в своих размышлениях. Выбрав подходящее успокоительное в магазине, я помчалась к Варьке.
  Имея запасной, я даже не стала звонить ни в телефон, ни в дверь. Открыв дверь своим ключом, я ожидаемо застала подругу в кресле и в слезах.  Увидав меня, она вроде даже духом воспряла. По крайней мере, глаза, опухшие от слёз, немного оживились.
Я подошла и чмокнула её в нос.
– Доставай корабли, поплывём сегодня с тобой в незабываемую страну расслабления, будем ловить дзен. – сказала я, кивая на пакеты в моих руках. – Будем лечиться, зашивать твою броню.
Варька встала, глубоко вздохнула, кивнула мне, и мы пошли на кухню. Там она помыла руки, потом замерла, глядя на свои ладони, набрала в них холодной воды и умылась. И видимо, от холодной воды, сообразив, что делает, Варька вернулась в ванную комнату и вытерла красивым своим полотенцем лицо и руки. Варька вообще любит красивые полотенца. Не то что я. Мне главное практичность. А Варька вся такая фея в этом плане. Только злая она, ой, как быстро становится не фея.
И вот мы накрыли на стол и наконец уселись.
– Ну, дорогая, – сказала я, поднимая бокал, – я вся полностью готова тебя выслушать.
Стеклянные бока тихо звякнули и «белое полусладкое» легко покатилось по гортани. Всего рассказывать я не стану, думаю, всё понятно, как проходит подобное «лечение» сердечных ран. Но, я поняла только то, что она прогнала своего МЧ поганой метлой – то бишь, тем самым цветком, о котором рыдала мне в трубку. Думаете, маловато? Ээ, нет. Если учесть, что этот цветок был искусственным. И хлестала им Варька того несчастного от всей души. Помнит даже, что он охнул и закрыл лицо руками, и крикнув «Дура!», постоянно отворачиваясь от несущей большую угрозу Варьки, стал обуваться. Видимо, перспектива иметь выстеганный глаз куском пластика его мало прельщала.

Она конечно же возмутилась ещё больше. Как это «Дура»? Она – «Дура»?! Он, перец, с варёной колбасой вместо мозгов догадался подарить девушке искусственный цветок, а «дура» – она?? Ну, нет. Стерпеть такое Варька, конечно же не смогла. И лупила его, пока не отлетел искусственный бутон от пластикового стебля. Потом швырнула в него этот стебель и собрав всю волю в кулак, гаркнула, что есть мочи, чтоб он катился со своими пластиковыми фантазиями ко всем чертям. Или она его спустит с лестницы, вот ей- богу, спустит.
И она бы спустила. Успел ретироваться вовремя.  Она вышла на лестничную площадку и с силой сбросила истерзанные части искусственного цветка вниз, на лестничный пролёт.

Да, мы крыли его всеми оборотами, на кои были способны, но возмущение не только Варькино, но и моё было абсолютно искренним. Ну, скажите мне, а как же принимать подобные извращения? Других слов у меня этому случаю нет.
   И вот сейчас Варька заглатывала слёзы вместе с вином и всё спрашивала меня, что в ней не так.
 Да откуда же я знаю. По мне, глядя на мою непрошибаемую подругу с высоты нашей пятнадцатилетней дружбы, я не могла найти в ней того, что «не так».
 Да только не везло с мужским полом этой весёлой и доброй дивчине, как могло не везти только тем самым жителям с «Острова невезения» – крокодил не ловится, не растёт кокос. А получается у Варьки как раз, и как в другой песне: «Я хорошая, я пригожая, только доля такая!» …

Я, как могла, утешала, свою соседку по двору в детстве, а ныне уже много лет как «старую боевую» подругу.
Через что мы с ней прошли по жизни, это летописи будут хранить для потомков. Но, поскольку, мы всё ещё двое-как-одна, то и разделять будем друг с другом свои беды-радости, пока можем.
 Ведь Варька тоже меня спасала, когда неожиданно случился раздрай в моей голове, и как мне казалось – в жизни тоже, такой, что она грозилась увезти меня аж в Тибетский монастырь, чтоб я там себе исполняла свой обет молчания и к мужу, и к ней. Она взяла за грудки моего мужа, в переносном смысле, конечно, и стала трясти из него душу, почему он, микроба морская, довёл жену до такого состояния. И не сразу, надо сказать, они вместе дотумкали, почему я не я третью неделю. А я молча глотала отраву ревности и отказывалась «выходить на связь».  Когда же впереди замаячила перспектива монастыря, я решила, что я как-то не готова к такому долгому ничегонеделанию и слишком аскетичному настрою жизни, и открыла пещеру с драконом, который грыз мою душу потихоньку, пока я не открывала рта.

Муж, когда услышал, к кому я его ревную, краснел и корчился на стуле от хохота, а когда смог как-то внятно объяснить моей заступнице, о ком речь, Варька закатила глаза и посмотрев на меня покрутила пальцем у виска. И вот как всё разрешилось, Варька всё поглядывала на меня искоса, недоумевая, как можно быть такой, патологически ревнивой, предложила велопрогулку в парке. Развеяться так сказать со свежим ветром. Я согласилась. Муж мой согласился тоже. И тогда-то мы и встретились с этим типом на велосипеде – любителем пластиковых цветов. Но тогда мы об этом ещё не знали, и как-то даже умудрились познакомить с ним Варьку.

И сегодня, между прочим, прошло полгода с моего возвращения к жизни, а Варькиного знакомства с тем упырём, которого она вымела из квартиры и из сердца вымывала сейчас с моей помощью.
Они же полгода вместе, откуда у него в голове взялся этот пластиковый цветок? Специально сделал? Чтоб не сам виноват, а на здоровую голову с больной свалить, да и дело в шляпе?..

   Варвара крутила розочки из салфеток и всё рассказывала мне, как она мечтала, что он ей уже предложение сделает, она даже обдумала каждое своё движение на этот случай, чтоб совсем уж выглядеть королевой… На третьем бокале салфетки закончились, и Варька стала раскручивать розочки обратно. И в один прекрасный момент, когда красивые зелёные глазищи мой подруги снова решили наполниться слезами, я тихонько затянула: 
– …Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! Пошёл бы он лесом упыырь твой! – нещадно меняя текст, вела я, – Найдём и получше, найдём поумней, А слёз твоих плаастик не стоо;ит! – припечатала я кулак к столу. Варька глядела на меня абсолютно круглыми глазами и когда я ей подмигнула, она вдруг стала смеяться.
Я это сделала. Ура, ты молодец, сказала я себе. Теперь остальное – уже дело техники.
– Варь, я знаю, что полгода – это достаточный срок, для того, чтоб расстраиваться сегодня по случаю разрыва. Но, поверь мне, лучше так – пока не поженились.
Варька согласно кивнула. Мы обнялись. Закрепили нашу победу мы уже вкусным Варькиным чаем с моим любимым пирогом, который я никак не могла научиться печь. Варька мне удивлялась.
– Лена, да это же просто! Я же тебе в рецепте уже всё до запятой расписала, до полувздоха, до каждого движения рук. Чего ты не можешь?
А я не могла. Патологически не понимала, как работать с тестом. Я могла написать этот рецепт и сама. И так бы его расписала, что слюнки бы текли у читающих. А вот испечь… На третьей попытке я вообще бросила эту затею, надеясь на ловкие и добрые Варькины руки, которые могут это сделать за меня.
– Итак, рыба моя, – подводила я итог, – Мы с тобой всё решили?
Варька кивнула.
– Прекрасно! – сказала я, отрезая себе ещё кусочек божественного пирога, – Значит, вечером сходим с тобой в кино, а завтра можем смотаться в конный клуб. Как тебе план?
План Варька одобрила. А на сейчас предложила сходить в бассейн. Я отклонила.
– Варя, нас не пустят, – улыбалась я, – как за руль пьяным нельзя, так в бассейн нас с тобой не пустят. Не, ну, может и пустят… – задумчиво тянула я, размышляя, – Но мы же распугаем народ с тобой. Мы ж не умеем спокойно себя вести на воде!
Варька подняла вверх указательный палец.
Я подняла вверх бровь.
– Тогда поедем в сауну. – твёрдо заявила подруга. 
Тогда я спросила, а есть ли у неё купальник моего размера? «Обижаешь» - ответила подруга и я поняла. Я поняла почему мы с ней подруги. С этой дамой, уже схватившей за хвост и примерившей тридцатник, я пойду в любую разведку.
 И мы-таки поехали. Нашли свободную поближе, прыгнули в такси и четыре часа отмывались от нароста старой жизни. Вернее, это Варька отмывалась от него, а я носилась в чаше бассейна, как рыбка, просто радуясь тому, насколько умна у меня подруга. Она не заперлась внутри, как я, она вылила всё сразу и смогла держать себя в руках и, можно сказать, что лечила себя сама, я лишь немного помогала.
   
   Вечерний кинозал скучающе встречал припозднившихся посетителей. Мы затарились традиционной киношной едой и напитками, и уселись на свои места, чтобы десять минут слушать орущую перед началом фильма, рекламу. Главное было – не сожрать весь попкорн до его начала.
Да, как я полагаю, главное – свой день начать с нужной ноты. И тогда всё будет мармеладно. Ну, или, как минимум, вовремя его перестроить, если он с этого рельса где-то сбился. В общем, фильм нам понравился, настроение – сказка, и мы в цветущем и приподнятом настроении отправились по домам.

Высаживая Варьку у её парадной, я спросила может быть мне остаться у неё? Она отказалась, уверив меня, что всё нормально и она вполне себе адекватна. Я спросила ещё раз. Она подтвердила отказ. Я выдохнула, сделала ей ручкой и погнала такси к своему дому.
  Варька-Варька! Мой настоящий непотопляемый, боевой крейсер! Она всегда шла навстречу любым неприятностям грудью вперёд. Не боясь ни выстрелов, ни уколов. Держала себя в броне от грубого и равнодушного мира. Но, как и полагается, даже в самом пуленепробиваемом стекле есть одна-единственная точка, ударив по которой, можно разбить его с лёгкостью. И чёрт бы побрал этого «пластикового» Казанову! Как смог он пробить эту броню?!

Одно я знала точно – она стянула края раны собственными руками и теперь, пока рубец не затянется, она не даст новой боли приблизиться к её сердцу. Да, со мной она будет моей прежней, надёжной, как моя третья рука – всегда рядом, всегда поддержит, даже если две мои руки решат опуститься в бессилии. Она запретит себе вспоминать и напоминать о себе. И я сделаю всё, чтоб она не вспоминала, чтоб не сочилась боль в незажившее ещё.
А она будет отрывать от жизни большие куски и запихивать это всё в себя, чтоб нигде, даже в самом дальнем уголке её существа никогда не смогла образоваться гнетущая пустота, которая заставляет женщину выть ночами в подушку, а на утро, стискивать зубы до хруста и выходить в новый день целой и новой. Я знаю, она любит жизнь. Она ненавидит свою судьбу. Своё одиночество. Я знаю это.
 И хоть за всё это время нашей дружбы она жаловалась мне всего дважды на своё самое глубокое, и второй раз был сегодня, она всего лишь женщина. Она хочет быть любимой, она хочет любить. Но она никогда не даст себя жалеть. Это я уяснила. И больше даже не пыталась. Поддерживала как могла, но не жалела. Вслух – никогда. При ней – никогда.
Да, жизнь не подгоревший пирог, где можно срезать горькое и несъедобное. Или съесть просто начинку или самое вкусное, что тебе в нём нравится.  Но это и не значит, что надо грызть эти корки, потому, что сама сожгла, сама не досмотрела, вот и ешь. Нет. Не надо.  Вот и будем жить дальше. И пироги у нас будут нормальные. Ну, чтоб уж совсем быть точной – у моей подруги Варьки. Я уверена. Не может быть по-другому. Потому что, мой-то пирог я грызу с удовольствием уже добрый десяток лет. Вкусно.
 
     Как только я открыла дверь в прихожую, из кухни вышел муж:
– Как знал, ужин тебе разогрел.
– Конечно, такси видел? Я вроде не очень и голодная…
– Но ты ещё не видела! Да и что вы ели в своём бою? Уверен, что дальше пары пирожков не зашли. И это за весь ваш боевой день! И в окно я не смотрел, у меня интуиция, – смеялся он.
– Хорошо, родной, я сейчас посмотрю. – Тянула я воздух носом, пытаясь рассекретить интригу. Но дверь в кухню была закрыта и в прихожей запахов было мало. Кухонных не угадывалось.
– Посмотри-посмотри.
Я помыла руки, умылась, и вытирая лицо зависла на минуту, глядя на своё отражение в зеркале. И покачала головой.
Когда же я зашла на кухню и уселась в любимый уголок за столом, позволяя сюрпризу быть сюрпризом до конца, муж поднял клошер с блюда. Знал. Он знал, что никогда, и ни при каких обстоятельствах я не откажусь.
– Ааа! – наклонилась я над горой источающих мягкий сливочный аромат, блинов. – Ты победил. В очередной раз. Ты что же – весь день блинами занимался?
Он, улыбаясь, смотрел сверху вниз на моё лицо выражающее всецелое поклонение ему, блинам, жизни; за то, что всё это у меня есть.
– Ну, не весь, но, признаюсь, пришлось попотеть!
Я протянула руки к нему, и он склонился. Я обхватила ладонями его лицо и поцеловала.
– Присоединяйся! – широким жестом пригласила я.
 – С удовольствием!
– Как же хорошо иметь совместные отпуска! – мурлыкала я, откусывая кусок блина уже окунувшегося в сметану.
– Да, и конституцию, которая позволяет есть ночью! – хохотал муж.
– Ай-ай! – сморщилась я, – не сегодня!

Мы немного поговорили о прошедшем дне. И остались едины в мысли, что Варька молодец и всё у неё будет хорошо…
   И, когда через две с небольшим недели, после этого дня, я потащила Варьку в наше кафе, наказав мужу ждать нас там, я заинтриговала их обоих до невозможности. Я с достоинством выдержала роль немой интриганки до момента наполнения наших бокалов. Даже тут я сохранила себя до последнего.
Мы подняли бокалы и я, наконец, выдала:
– Самые мои любимые люди! Я хочу, чтоб вы первые это знали! – голос просто звенел от напряжения, – Я сообщаю вам самую прекрасную новость на планете – я беременна!!
Варька открыла рот и на мгновение потеряла дар речи. Муж пришёл в себя на долю секунды раньше. Быстро поставив свой бокал на стол, аккуратно забрал мой туда же.
 Повернул меня к себе и прижал, обхватив меня руками так, что я боялась задохнуться. Подскочила Варька и добавила своих объятий.
Любимый всё шептал и шептал мне, какая молодец, и как же он меня любит, а подруга плакала и тараторила, что только она одна имеет право быть крёстной моим детям.
Я отвечала, что я тоже их очень люблю и никто ещё не сказал, что там не один «деть», там же может быть и один. Но Варька отмахнулась и сказала, что какая разница вообще, одним больше, подумаешь.
 
С этой минуты я была под пристальным контролем половины рода и самым близким территориально – мужа и подруги.
Конечно всем родителям сообщили. И братьям, и сёстрам. И конечно, они по мере возможности приезжали. Правда та «мера возможности» растянулась на два месяца. И все огорчались, что не смогли раньше и не скоро смогут снова. Я заверила их, что пусть они даже и не надеются отлынывать, потому, что когда мне понадобится хоть малюсенькая помощь, то я обязательно сообщу всему свету, что она мне нужна.
Помощь была строго по первому требованию. По возможности же и по близости расположения со мной была Варька. И муж. Чего ещё надо…

      Ты точно в порядке? – заглядывал мне в глаза муж каждые пять минут. – Выдержишь?
– Я в порядке. У меня ещё неделя по моим подсчётам.
А он всё время поглядывал на меня.
У меня всё было в порядке. Я выдержала всю церемонию Варькиного бракосочетания и уже за столом в ресторане я шепнула мужу, что мне как-то не по себе…
Не дожидаясь скорой, мы вызвали такси. Муж всё спрашивал, как же так? На что я ответила, что это не я, это дети. Они, видимо решили, что мы их уже заждались. Через четыре часа на свет появились две прекрасные девчонки – мои доченьки.
И я даже знала, как назову одну из них. Это мы все решили давно. Как только определился пол малышек. А имя для второй выбирал, конечно, папа.
 Варька помогала мне с детьми ровно девять месяцев…

                Конец.
                Санкт-Петербург 2023г.