Дождь. Глава 1. Как мы будем жить без снега?

                Мама, как мы будем жить без снега?
                - 1 - 

 Все воскресенье Аня провела дома, после свидания, на котором она выпила четыре коктейля, сил выйти на улицу совсем не было. Она лишь изредка выходила из комнаты в туалет, стараясь незаметно прошмыгнуть мимо комнаты хозяйки. Та еще утром вознамерилась серьезно поговорить с Аней о том, что та не ночевала и самое важное не предупредила.
 Целый день Аня провела за компьютером, искала информацию о Павле Вертинском. Пересмотрела десятки статей, заметок, блогов и наконец, наткнулась на небольшую статью пятилетней давности. Над статьей красовалась фотография того, кого она искала. Он выглядел как настоящий представитель современной богемы. Холеное лицо с трехдневной щетиной, загадочный взгляд и очаровательная улыбка. Ане показалось, что он выглядит смешно. Статья называлась «Как мы будем жить без снега?»  В статье говорилось о молодом художнике, взбудоражившем неравнодушные к прекрасному сердца своими работами. Павел Вертинский родился в России, когда ему было девять, мать решила уехать в Сингапур – ей предложили там работу. Со слов Павла он очень не хотел ехать потому, что в Сингапуре не бывает снега. В 15 лет он вернулся в Россию и жил у отца окончил художественное училище, через несколько лет  получил золотого льва на Венецианской биеннале. Его работы выставлялись по всей Европе.  Вот и вся статья, еще телефоны агентов, через которые можно приобрести картины Вертинского и ссылка на сайт с каталогом. На сайте Аня нашла фамилию Вертинского и открыла каталог. Ей стало душно, и она открыла окно. Вернулась к монитору и обомлела: цена первой картины в каталоге – две тысячи евро. Аня пролистала еще несколько работ самая меньшая цена 1100 евро. Тысяча сто евро за картину размером тридцать на сорок с названием «I want to live», на которой изображен фонарь, вокруг которого летают тысячи мотыльков. Две тысячи евро за картину «tell me», на которой изображен профиль человека с зашитыми губами. Аня могла бы еще долго рассматривать шедевры Вертинского, но Лара Фабиан позвала ее к телефону.
- Алло!
- Аня, привет, узнала?
- Да, привет, Антон
- Слушай, мы собирались на речку сегодня, этот дождь, блин. В общем, решили на дачу с ночевкой. Ну, банька там, все дела. У меня к тебе просьба, ты можешь хату покараулить? Ну, переночуешь там пару раз. Я думаю, завтра вернемся или послезавтра. Ты же знаешь, Халк не может один, а с собой его нельзя – там, на даче ротвейлер злющий может сожрать.
Халк будет выть без меня, соседи загрызут потом. Ну?
- Не знаю, от тебя до работы в два раза дальше. А почему-я-то?
- Я только тебе доверяю. Бабосы тебе на такси до работы дам. Выручай. Или тебе со старухой лучше ха-ха-ха.
- Ладно, уговорил, Вези ключи.
 - Так ты собирайся, мы сейчас приедем и сразу тебя отвезем на квартиру.
    Аня собралась за пару минут. Теперь надо собраться с духом и поговорить с Натальей Ильиничной. Перед смертью не надышишься, пойду. Дверь в комнату хозяйки была приоткрыта. Девушка постучала и вошла, но Натальи Ильиничны не оказалось в комнате. Аня решила, что та в ванне или ушла в магазин. Напишу ей записку и оставлю на столе. Девушка вырвала лист из блокнота, лежавшего на столе хозяйки, но ручки нигде не было, она решила посмотреть в ящике стола, отрыла его и только засунула в него руку, за спиной раздался голос Натальи Ильиничны:
- Ну и что это ты делаешь? Решила меня обворовать?
- Нет, вы что! Я искала ручку, чтобы оставить вам записку, что ухожу на пару дней. Антон попросил последить за квартирой. Вот листок, я думала в ящике есть ручка, – Аня покраснела до кончиков ушей. Действительно, было очень глупо залезать в ящик к хозяйке.
- Ладно, ладно успокойся. Я верю, верю. Если бы я думала, что ты можешь украсть, я бы на порог тебя не пустила. Так просто ляпнула – разозлилась на тебя за вчерашнее.
- Извините, вчера телефон разрядился и поздно уже было ехать, неудобно вас будить.
- Анюта, мы договаривались, предупреждать! Я волновалась, всю ночь не спала!
- Простите, я не знала.
- Тише, я уже простила. К Антону говоришь? Это тот сынок депутата, который подбивал к тебе клинья в прошлом году?
- Его там не будет, он едет на дачу, просил присмотреть за собакой.
- Как его терпят в институте, если бы не папашины деньги, его давно бы вышвырнули.
Тебе не стоит на него равняться и с дружками его поосторожней. У тебя нет такого папочки, и твое поступление на бюджет – большая удача. Другого шанса у тебя не будет.
- Я знаю. Спасибо за совет
-  Не злись, ты живешь у меня два года, и я привязалась к тебе. Не хочется, чтобы ты уехала из-за глупости. Я хотела поговорить с тобой утром об оплате.
 - Я на следующей неделю получу зарплату и все отдам.
 - Нет, ты не поняла. Я решила не брать с тебя денег за летние месяцы.
- Нет, я не могу, - засмущалась девушка.
- Конечно, не просто так, побелишь потолки и поклеишь обои в комнатах, плюс разберешь книги в чулане. Думаю, за такую работу мне пришлось бы заплатить примерно столько же, сколько ты платишь мне за комнату. Так что все честно. Иди у тебя телефон звонит.
- Спасибо, Наталья Ильинична!
- Не забудь, что я тебе сказала про Антона.
    В машине Аня ехала между двумя друзьями Антона, которые, к ее счастью, были еще трезвые. Антон врубил на всю катушку Оксимирона и дымил как паровоз. Дорога казалась бесконечной, хотя заняла всего десять минут. Это у нормального водителя она заняла бы двадцать, а у Антона десять (вечером, ехать медленнее ста километров в час, он считал ниже своего достоинства). Наконец, Антон заглушил мотор. «Пару минут», - бросил Антон своим друзьям и повел Аню в подъезд.
  В квартире их встретил обезумевший от счастья французский бульдог Халк - самое радостное и доброе существо, которое Аня встречала.
- Он тебя помнит!
- Да.
 - Проходи, что стоишь.
 Квартира по меркам Ани была огромной - что-то около ста тридцати квадратов. Девушка чувствовала себя очень неуютно.
 -  Ну, ты все знаешь, чего не знаешь, найдешь, ха-ха.
-  Да, - коротко ответила Аня.
- А, деньги на такси!
Он пошарил в кармане и протянул ей две тысячные купюры.
- Это много, одну.
 - Смотри сама. Еда там вроде есть, вчера мать была, набила холодильник. Если что звони.
- Хорошо.
- Ну, все пока!
    Вечер был пуст. Аня не знала, чем себя занять. Сначала просто бродила по квартире, рассматривая разнообразные излишества, которые не мог себе позволить простой смертный – например, шахматы высотой больше метра очень красивые и, наверное, очень дорогие. Зачем они Антону? Разве он умеет играть в шахматы? В прошлый раз я их не видела, наверное, недавно купил. Экскурсия по квартире быстро наскучила, и девушка решила поужинать, к тому же она весь день ничего не ела. Холодильник был забит до отказа, но Аня так ничего и не выбрала. Включила кофеварку и села за стол, на котором стояла пепельница и лежала пачка сигарет. Да случайностей не бывает. Две недели я пытаюсь бросить курить. Пустой, одинокий вечер, паршивое настроение и пачка сигарет, что может лучше стимулировать меня вести здоровый образ жизни?
    Уже час она сидела на балконе, который скорее напоминал комнату: Диванчик, мягкий ковер и столик. Укутавшись в одеяло, Аня пила кофе и курила. Час – это две чашки кофе и три сигареты. Час – это сотни мыслей и воспоминаний, мечты и грезы, мерно текущие под ровный шум дождя, чувства, приобретающие печальный и загадочный тон под оком наступающей ночи. Если бы у меня были деньги… если бы у меня был талант… если бы у меня был любимый… За этот час Аня прожила не одну жизнь, сделала не одно благое дело для человечества. Открывая очередной благотворительный фонд, Аня заснула. Сон перенес ее на крышу высоченного здания. Девушка стояла на самом краю и смотрела вниз. Но в низу ничего не было, совсем ничего. Здание было настолько высоким, что основание его уходило в бездну. Страх окутывал Аню вместе с облаками, заволакивающими все пространство. Страх пустоты – страх, что там внизу ничего нет, совсем ничего. Девушка почувствовала на ноге теплое дыхание и пыталась разглядеть через облачный туман, что это за тепло коснулось ее кожи. Ей пришлось сесть.
- Халк! Как хорошо, что ты здесь!
- Да, - ответил Халк и посмотрел вниз через край крыши, - как мы.б.м. га, -  проговорил пес.
- Что? Я ничего не слышу, - Аня пыталась вслушаться, но облака проглатывали слова собаки.
Халк повернулся к девушке, она нагнулась к самой его морде и подставила ухо.
- Аня как мы будем жить без снега?   -  засмеялся Халк ей прямо в ухо.
Она посмотрела ему в глаза. Они были такие синие, такие человеческие.
- Я не знаю, - сказала девушка и тоже улыбнулась. Она снова подставила ему свое ухо, надеясь, что он знает ответ. Она почувствовала, как он лизнул ей ухо и дико завыл
- УУУУУУУУУ!
Аня подскочила на диване, опрокинув на ковер холодный кофе. Ну и сон.
Дождь кончился.

                - 2-
Павел Вертинский слонялся по улице уже несколько часов. Мелкий моросящий дождь уже не раздражал его, потому как молодой человек промок до нитки. Он ходил из двора во двор. Останавливался на несколько минут, смотрел на черные окна, на пустые скамейки, на закрытые двери подъездов и шел дальше. За два часа он не встретил ни одной живой души. Он блуждал по городу, накрытому пеленой мороси и ночью, и, если бы не рекламные щиты и редкие фонари можно было подумать, что город умер. Куда все подевались…точно в фильме ужасов. Город умер, или я умер, но разве не все равно. Ведь я умер уже давно. Павел совсем продрог, его било мелкой дрожью, но он не хотел идти домой. Домой! Разве у меня есть дом? Что такое дом? Кажется, раньше я знал, но теперь забыл. Он бродил, рассуждая сам с собой.
        Он сел на блестевшую в свете фонаря скамейку и стал вглядываться в пустоту бесцветных кустов акации, густо растущих возле подъезда. Почему-то ему припомнилось как несколько лет, нет, сотню лет назад он снимал дачу. Ему были невыносимы летние ночи в дачном домике на отшибе, особенно безлунные ночи. В кромешной тьме, в угнетающей абсолютной тишине его охватывал какой-то первобытный страх. Страх, что больше никого во всем мире нет. Мир сужался до размеров кровати, на которой он лежал. В этой черноте и глухоте ему приходило жуткое прозрение -  в голове совершенно ясно вырастала ледяная мысль: «А ведь Бога нет» Эта мысль, возникнув в голове, леденила кровь, и ядовитый холод наполняла сначала живот, а потом все тело. В такие минуты Вертинский боялся пошевелиться. Чудовищное открытие вспыхивало в его голове как навязчивая реклама. За то лето он испытал такой ужас шесть раз. Шесть раз это много. Это слишком много.  Павел не раз думал о том, почему его посещала такая мысль? Никогда он не был религиозным, да и атеистом себя не считал. Он вообще до того, как поселился на даче не думал о Боге. Почему тогда такие мысли? Нет, это даже не мысль, а ощущение. Леденящее душу предчувствие, инстинкт, предупреждающий об опасности, первобытный страх. Просто, все до смешного просто, меня пугала пустота. Пустота хуже всего! Все человеческая философия рассыпается без самого человека, Любовь, сострадание, справедливость, нежность, ненависть, зависть, предательство – все это - не имеет смысла, если ты один во всем мире. Бог есть любовь? Какая любовь может быть у человека в кромешной тишине и кромешной тьме? Без людей Бога нет. Вот и неразрешимый вопрос! Где нет людей – там пустота -  там нет Бога. К такому заключению пришел художник.
 И сейчас, сидя в пустом дворе и трясясь всем телом от холода, согласился сам с собой, что так оно и есть.  Павел достал из кармана куртки складной нож и зачем-то нацарапал на скамейке слово «Нет» и положил его обратно. «Я ношу с собой оружие, чтобы научиться доверять людям». Откуда всплыла эта дурацкая фраза у него в голове непонятно. 
Дождь стих и Вертинский, согнувшись, опустив голову, медленно пошел в сторону дома.  Вышел на светлую улицу, чтобы не сломать шею в черных дворах. На пути ему попалась стайка девушек, разгоряченных после обильных возлияний в клубе, мимо которого он шел. Раскрашенные и разодетые красавицы никак не могли решить, кто куда едет. Он прошел мимо, не поднимая головы. Его никто не заметил. Наверно я превратился в тень. Дождь смыл меня, и теперь я могу заходить куда хочу и делать что хочу. Это мысль ему понравилась. «Я бы посмотрел, что делает Аня», - сказал художник, воображаемому собеседнику подняв голову. Но я не знаю, где она живет. Обидно. Обидно не знать куда идти, когда ты можешь пойти куда хочешь.
Он прошел еще несколько метров и услышал шум. В темноте двора раздался жалобный всхлип, эхом прокатившийся по пустому городу. Павел направился в темноту. Я тень, меня никто не увидит, я просто посмотрю и все. Он шел на звук нескольких голосов, бороздя глубокие лужи и царапая лицо о ветки деревьев. Он остановился, когда голоса стали совсем отчетливы, и он понял, откуда они идут. Художник аккуратно выглянул из-за гаража, страшась, что его увидят. То, что он увидел, легко могло стать сюжетом для его новой картины. Напротив, одного из гаражей стояла машина с включенными фарами и открытыми дверцами. Машина как прожектор освещала две фигуры – первой фигурой был тощий парень лет двадцати прижавшийся спиной к гаражу, скукожившийся всем телом, закрывший лицо руками и жалобно всхлипывающий, фигура второго мужчины, была куда внушительнее - он был гораздо старше и больше своей жертвы и, кажется, был очень рад этому обстоятельству. Он ухмылялся и ржал, радуясь пойманной добыче, пинал парня по ногам, чтобы усилить удовольствие.
  Художник стоял в своем укрытии и боялся пошевелиться, на минуту ему показалось, что он оглох. Вертинский старался вслушаться, что же этот здоровый детина говорит своей добыче, но он ничего не слышал. Павел спрятался за гараж, и в голове опять всплыло чье-то высказывание насчет оружия и доверия к людям. Хлынул дождь, и Вертинский очнулся от коматоза. Он выглянул из своего укрытия как раз в тот момент, когда детина со всего размаха вмазал парню по носу. Бедняга впечатался головой в железную стену и осел. Дождь размывал струйки крови, просачивающиеся между пальцев рыдающей жертвы. Павел вновь спрятался, простоял несколько секунд и решил незаметно смыться. Он уже сделал шаг по направлению к кустам, когда услышал ее голос. Она истерично кричала, звуки заглушал все нарастающий дождь. Не может быть. Нет. Павел выглянул из-за гаража. Аня стояла возле машины и что-то кричала этому огромному мужику, тот тоже что-то ей шипел сквозь дождь, но Вертинский ничего не слышал. Детина, поняв, что парень от него никуда не сбежит, а девка уходить не собирается, решил проучить тупую тварь парой ударов. Художник стоял за гаражом и с открытым ртом смотрел, как бугай неторопливо направился к девушке. «Я ношу с собой оружие, чтобы научиться доверять людям». Павел сжал в кармане нож, дождь лил с такой силой, что трудно было открыть глаза. Когда мужик оказался напротив Ани и схватил ее за горло, Вертинский пулей вылетел из-за гаража, подбежал к нему и несколько раз ударил мужика в спину. Тот обмяк и стал оседать, схватившись за майку девушки. А Вертинский стоял и безумными глазами смотрел на свой нож, с которого дождь смывал следы преступления. Он поднял глаза, когда внезапно кончился дождь. На секунду, на одно мгновение он встретился глазами с Аней. Художник увидел в них такой страх и ужас, что побежал.
Он бежал по темным улицам, то и дело попадая в лужи. Деревья хватали его своими тощими пальцами. Хватали за лицо, за одежду. Деревья хотели задержать его. Вертинский чувствовал, что за ним погоня. Он бежал не останавливаясь, и слышал за спиной вой сирен. Он бежал, бежал, бежал. Павел остановился и не узнал места, где находится, услышал вой сирен и побежал снова. Так повторялось несколько раз, пока он просто не упал без чувств.