Мемуар. Драма в раме

Мама мыла раму

Азбучная формула. А как еще и чему учить детей. Труду, чистоте, семейному уюту и верной жене – по заповедному заветному любимому «милому и верному Идеалу» Пушкина или татьянизму

Мама  мыла папу в раме

«Папа в раме» - это формула памяти, например,  фотография усопшего, брошенного  или ушедшего к другой, когда пошел выносить мусор с рыбьими костями на ночь глядя или в середине «оной»

И это не небылица. Такой я увидел реальную сцену:  соседка Валентина терла такую раму  с фото. Когда она меня заметила, она повернула ко мне раму и я увидел фото мужика в форме старлея со стертыми до дыр глазами. Она все еще любила … свою мечту об иной бабьей доли, которую по глупости и слабости момента связала с этим … теперь безглазым навсегда. 

Доверив тайну, она стала ко мне ласковой, посвящала меня в свои женские тайны, доверяла мечты о мужчине,  о том какие ей и почему нравятся и как она романтично возбуждается. Она была не столько красива, сколько по-женски приятна, притягательна и сексуальна с аккуратными развитыми признаками женского здорового тела. Идеальная самка. Не похотливая, не алчная, не злая – наоборот, веселая, задорная, иногда даже озорная, но … несчастливая.

Один раз ее пригласил на свидание приезжий – командированный на завод (строго закрытый грифом «СС» п-я). Он оказался шведом и выбрал вариант развлечения на воде = прогулка на весельной лодке по каналу реки Цны (от Тезикова моста с лодочной пристанью до о-ва Эльдорадо, который был на границе водохранилища и озера Красного, с дикими облюбованными молодежью пляжами и местами свиданий в близком лесу). Валечка, дав согласие, была взволнована и призналась мне в тихой задумчивости, что чего-то страшится. Я догадался о причине боязни (скорее интуитивно почувствовал): кто боится тот и даст (т.е. боятся неизбежного). При толках о мерах безопасности и путях отступления Валя убедила меня быть ее пажом. Когда мы после полудня пришли на пристань, на лице крепкого охочего добытчика была гримаса душегуба – я почувствовал себя Му-Му. Валя поняла, что свидание отменят и заменят его посещением номера в отеле. Она была со смекалкой: отправила меня за … якобы забытым купальником.

И тут во мне проснулась ревность. Я не более не появился.

Валя вернулась с видом небожителя с пропиской на Седьмом небе. Ей, оказывается, посулили золотую горку с золотой клеткой в Швеции. В этой ситуации отдаться было как поставить печать в советском ЗАГСе. Да и без этого было видно, что мужик для бабоньки ранговый и желанный, а Валя тосковала по сексу. У нее не было проблем с ухажерами и домогателями «комиссарского тела» = она была аккуратным и даже изящным секс-символом и не дурочка. Но этот швед занес ее на небеса и расставил там миражи.

Швед уехал.  И ни разу даже не написал …

Валя снова стала ходить  на работу в ящик «Ревтруд», где числилась секретарем заводской газеты  «Гад Пролетариат»

Я вырос, стал юношей, слушателем «Школы юных космонавтов», готовясь стать курсантом «Лётки» - военного авиационного училища и затем полярным летчиком, готовым найти капитана Гаттераса и свою приполярную Валю.

А реальная Валечка, решила выйти замуж …  за одноклассника. После недолгого перебора обылей она выбрала одного старлея. Они сговорились, была уже назначена дата регистрации и отъезд в гарнизон где-то на границе Ойкумены. На ее столе появилось  фото старлея со сломанным носом.

Валя была грустной. Было жаркое лето и мы часто ночевали вдвоем на раскладушках во дворе (он был у нас общим и закрытым – с высоким деревянным забором и щеколдой (запором). Так мы дружили и секретничали. Ночью под звездами Валя откинула легкое покрывало и тихо нежно позвала меня, на нее неустанно смотрящего и не способного заснуть.  Она научила меня любить.

Когда она пришла из ЗАГСа  в платье, которое делало ее уродливой девой коротышкой в кичке, , какая-то опустошенная и обреченная,  позвала меня  в задний садик, неумело закурила, помолчала и даже поплакала. Потом сказала: Спасибо, Серега. Ты был настоящим другом. Горло мое сдавила какая-то сущность. Мы вернулись в быт.

Утром они уехали.

От бабушки Вали по имени Матрена (*) я узнал: через год, после рождения дочки, Валя ушла от старлея с кривым носом  – муж оказался никчемным вруном, пьяницей,  отставленным от службы по специальности ракетчика и переведенным в начальники похоронной команды (он был боксером, вышибалой, неплохо играл на трубе и саксе… и просто тупо пил) будто в частях РВСН часто мёрли … как мухи дяди Онегина от муки удаления в глушь степей и тушканчиков.

***
 Я закончил авиашколу и улетел служить в заполярный полк КСФ.

Я не вернулся в город детства,  первой юности и первого секса с мастером школы науки страсти нежной. Но как-то, навещая мать в отпуске или пролетом,  я помогал разбирать старые вещи в хозблоке усопшей Матрены, и наткнулся на фотографию в рамке. На ней был мужик в форме старлея с дырками вместо глаз.

Валя терла рожу  в раме

Валя не отмыла раму

Муж не драил больше Валю

***

(*) Матрена была старушка не старевшая два десятилетия. Она жила с невесткой, умершей от рака. Второе, что запомнилось: она приходила к нам почти каждый вечер смотреть телевизор. Усевшись на стул а позу осужденного, она засыпала, но не храпела, становясь просто привычной частью домашней утвари или мебели. Но иногда она вздрагивала как Пиковая Дама в гробу, смотрела на экран как на Германа и шептала уже ритуальное: «Черт тебя высрал» и снова засыпала, уходя в запредельное и не подавая никаких признаков жизни.

***
Теперь, наверное,  Валентины Митрофановны (в шутку – Митридатовны)  уже нет в живых: она была старше меня года  на три, не меньше. Хотя, если она генами в Матрену, то еще может тянуть лямку невыносимой легкости бремени земного жития. Увидеть ее было бы страшно. Память наша чудодейственна – она хранит образы любимых и близких в их лучшей земнородной версии.

Моя мечта улететь в космос с портретом любимой и не вернуться на Землю  разбилась вдребезги о камни сопки в Заполярье между норвежской границей и аэродромом Килпъявр. Остались на память чуть не тронувшийся разум, сломанные «стальные крылья» и призрак горящего керосина на месте пламенеющего мотора-сердца.   Я ушел в военную науку. Стал ученым… как кот Пушкина.

Бог глянул и …Это  Хорошо.