Ночь и туман. Приют Дьявола

09 декабря 1941 года

Париж, оккупированная территория Франции

Докладывала ожидаемо криминалькомиссарин Ирма фон Таубе. Что было совершенно неудивительно – это была её версия. Доктор Вернер был столь же предсказуемо «на подхвате».

«Мне с первых же минут ознакомления с делом» – размеренно-бесстрастно начала Ирма, «стало совершенно очевидно, что ключом к разгадке тайны Потрошителей является ответ на экзистенциальный вопрос…»

Сделала театрально-многозначительную паузу – и продолжила:

«Почему, несмотря на то, что весь город в страхе и ужасе от этих действительно жутких убийств и убийц, все без исключения жертвы спокойно подпускают к себе даже не одного, а двоих убийц??»

Ещё одна многозначительная пауза. За которой последовало продолжение.

«Почему не только гражданские – это ещё куда ни шло – но и полицейский, и фельдфебель вермахта… между прочим, фронтовик-пехотинец с двумя Железными крестами, и даже отменна подготовленная британская агентша…»

Колокольцев, разумеется, поделился с супругой информацией, полученной от шефа британской разведки сэра Стюарта Мензиса.

«… прекрасно зная, что происходит, тем не менее, спокойно позволяют себя убить? Почему они не чувствуют опасности? Вообще. Совсем…»

Сделала очередную театральную паузу – и продолжила: «Непосредственным продолжением этого вопроса является второй экзистенциальный вопрос…»

«Почему никто не видел Потрошителей – хотя место весьма людное даже в этот ранний час… да и до тайного входа в катакомбы всё-таки не два шага шагнуть…» – неожиданно добавил доктор Шварцкопф.

«Спасибо, коллега» – улыбнулась Ирма. И продолжила:

«Третий экзистенциальный вопрос. По неясным мне причинам… видимо, оккультным или религиозным…»

«Скорее всего» – кивнул Колокольцев. Ибо уже понял, что он сейчас услышит.

«… Потрошителям необходимо максимальное разнообразие жертв. И гражданские, и военные; и мужчины, и женщины; и местные, и оккупанты; и полиция, и бойцы сопротивления… и даже британская агентша…»

«С последней, я думаю, им просто повезло» – вставил свои пять сантимов доктор Вернер Шварцкопф.

Колокольцев пожал плечами: «Вполне возможно». Его жена вдохновенно продолжала: «А это значит, что все эти жертвы нужно было сначала выследить…»

«… однако никто из них явно не заметил слежки – даже отменно подготовленная агентша SOE…» – закончил за неё Колокольцев.

Ирма кивнула – и продолжила: «Возникает естественный вопрос – почему?»

«И последний вопрос» – вставил свои уже как минимум пять франков доктор Шварцкопф. «Почему каждое убийство совершает отдельная пара? Почему у нас уже два десятка убийств – а будет двенадцать, если мы их не остановим…»

«Остановим» – уверенно пообещал Колокольцев. «Всенепременно остановим…»

Его приятель кивнул – и продолжил: «и все совершены разными убийцами? Что это за банда киллеров такая – а это именно банда киллеров – что на каждое новое убийство нужно обязательно отправлять новую пару? И почему именно пару?»

И тут Колокольцев мгновенно всё понял – в том числе и то, почему Ирме были так необходимы железобетонные доказательства её версии. Ибо такую версию без неопровержимых доказательств не могла озвучить даже Фурия Лихтенбурга. Даже Адская кошка Равенсбрюка – настолько невероятной, невозможной, чудовищной, не-человеческой была эта версия…

«Дети» – неожиданно даже для себя спокойно-бесстрастно произнёс Колокольцев. «Каждое убийство совершают двое детей – мальчик и девочка… скорее всего…»

«Так и есть» – кивнула его благоверная. «Именно мальчик и девочка…»

«… лет десяти – двенадцати…»

«Похоже на то» – кивнул доктор Шварцкопф. Колокольцев уверенно продолжал:

«Никому и в голову не могло прийти, что убийства совершают дети – поэтому и свидетели их не упоминали, хотя явно видели…»

«Видели» – подтвердила криминалькомиссарин Бауэр.

«… а криминалисты не обратили внимания на свежие детские следы рядом с местом происшествия…»

«Не обратили» – подтвердил его приятель. И развёл руками: «Туннельное зрение»

«Кстати, ещё один вопрос» – в высшей степени заинтересованно осведомился Колокольцев. «Убийства, насколько я понял, весьма кровавые…»

«О да!» – усмехнулась его супруга. «Как и положено Потрошителям…»

«Тогда почему» – удивился Колокольцев, «никто не заметил на них крови после убийств? Хотя наверняка видели…»

«Видели» – подтвердила Ирма. И объяснила: «Накидки. Клеенчатые накидки. Двое свидетелей показали, что незадолго до убийства видели двоих детей – мальчика и девочку – в клеенчатых накидках и с сумками…»

«Ну конечно» – вздохнул Колокольцев. «Они убивают в накидках, потом быстро вытирают руки тряпкой из сумок; переодеваются в чистую одежду и обувь…»

«… а окровавленное и оружие прячут в катакомбах» – закончил за него доктор Шварцкопф. «И всё шито-крыто – никаких следов…»

Ирма кивнула и продолжила: «Я с самого начала поняла, что это дети – ибо где-то месяц назад прочитала донесение агента Аусланд-СД…»

Внешней разведки СС и НСДАП – а потом и гражданской разведки Германии.

«… в Рио-де-Жанейро. Донесение было по профилю Крипо, поэтому его сразу же переслали нам…».

Из VI управления РСХА (Аусланд-СД) в соседнее V управление (Крипо).

«В этом донесении» – уверенно продолжала криминалькомиссарин – «агент Аусланд-СД рассказывал, что криминальные преступные группировки Бразилии»

Огромная проблема этой огромной латиноамериканской страны.

«… активно используют детей-киллеров как раз в этом возрасте…»

«Ибо они не подлежат уголовной ответственности даже за умышленное убийство» – мрачно усмехнулся её муж. «Да и взрослые методы дознания…»

Обычное дело и в Латинской Америке вообще, и в Бразилии, в частности…

«… к ним не применишь». Глубоко вздохнул – и с пониманием продолжил:

«Но эта версия была настолько чудовищной и невероятной – ибо у нас в плане криминала всё-таки не Бразилия…»

«Слава Богу…» – усмехнулся доктор Вернер.

«… что ты не решилась её озвучить, пока не получила железобетонные доказательства…» – подытожил Колокольцев.

Его супруга кивнула: «К счастью, доказательства и получила быстро – ибо они были на самом виду, практически…»

Сделал небольшую паузу – и продолжила: «Свидетели быстро вспомнили, что видели детей; криминалисты – детские следы на местах убийств… ну, а когда я нашла в вещдоках девчачью заколку со следами крови, которая – я специально уточняла у специалиста – могла попасть туда только при ударе ножом…»

«Понятно» – мрачно усмехнулся её муж. И ещё более мрачно констатировал:

«Приют. Эти… инфернальные детишки обитают в приюте. Скорее всего, вполне официальном – их… манипуляторам совершенно не нужно, чтобы их закрыли»

«Именно так» – кивнула Ирма. А Колокольцев, привыкший мгновенно преобразовывать полученную информацию в конкретные – и весьма эффективные – действия, немедленно снял трубку и позвонил Николь Ру.

Которой и задал совершенно естественный вопрос: «Среди твоих статей… и вообще журналистских расследований…»

В области которых, по всеобщему мнению, равных Николь Ру во Франции точно не было. А то и в всей Европе…

«… случайно не было расследования преступлений в детских приютах?»

«Случайно были» – спокойно ответила Ольга Николаевна Романова. «Только в статье мне позволили рассказать только о светских приютах…»

«О католических Церковь не позволила?» – мрачно усмехнулся он.

«Как ты догадался…» – рассмеялась Николь Ру.

Колокольцев грустно вздохнул. Ибо из своих источников в Церкви знал о самом настоящем кошмаре, который творился в детских католических приютах… да чуть ли не по всему миру, на самом деле.

Единственной страной, полиция которой предприняла хоть что-то, чтобы покончить с этим ужасом, стал Третий рейх. И то только после того, как в 1937 году тогдашний Папа Римский Пий XI своей (не особо умной) энцикликой Mit brennender Sorge (С огромной обеспокоенностью) сдуру объявил чуть ли не самую настоящую войну Новой Германии.

А потом ещё более сдуру (тот самый случай, когда даже самыми благими намерениями дорога вымощена… известно куда) дал понять, что следующей его энцикликой будет публичное осуждение преследования евреев в рейхе.

Реакция Гиммлера и Гейдриха была мгновенной. Наиболее рьяные критики национал-социализма из священников в считанные дни превратились в гостей ближайших мозгоисправительных заведений (от Заксенхаузена до Дахау).

Затем наступил черёд священников-педофилов, которые (ибо теперь Церковь уже не могла их отмазать) вдруг оказались на вполне заслуженной скамье подсудимых. Откуда быстро отправились… правильно, ровно туда же.

После этого гестапо (ибо преступления персонажей в сутанах расследовала тайная политическая полиция) лавиной прошлось по католическим приютам в рейхе. Где по слухам (которым Колокольцев имел все основания верить) нарыла такое – собственно, и особо копать было не нужно, всё на поверхности лежало – что некоторые монахини и совсем-не-святые отцы даже до концлагеря не доехали. Были убиты при попытке к бегству…

Его Святейшество – надо отдать ему должное – быстро всё понял (по слухам, ему в этом сильно помог дружеский разговор с дуче) … и затих.

А потом вообще благополучно скончался (надо отметить, при не до конца понятных обстоятельствах) и ему на смену пришёл убеждённый германофил и антикоммунист (он был Апостольским нунцием в Мюнхене во время кошмара Баварской Советской Республики) кардинал Эудженио Пачелли. Который вообще свернул всю анти-германскую пропаганду.

«Какой-то приют приходит на ум… по части чего-то совсем нехорошего?» – осторожно осведомился Колокольцев.

«Дошло, наконец» – рассмеялась Ольга Николаевна. «А то мы с сестрой уже пари заключили, когда до тебя дойдёт совершенно очевидное…»

«Что убийства совершают дети, которые обитают в приюте?» – мрачно усмехнулся он. И тут же спросил: «Как догадалась?»

«Да так же, как и ты… или твоя благоверная, что более вероятно – ты же всё-таки не детектив Крипо по основному занятию» – спокойно ответила Николь Ру. «Задала себе вопрос, который является ключом к всему делу…»

«Почему жертвы, прекрасно зная, что в городе орудуют Потрошители, совершенно не боятся убийц – и потому подпускают их к себе вплотную?» – упавшим голосом осведомился Колокольцев.

«Именно так» – подтвердила Ольга. «Нормальный журналистский вопрос…»

«А почему каждое убийство совершает отдельная пара?» – спросил он.

Она вздохнула: «Я этого не знала – меня твои… местные коллеги на пушечный выстрел не подпустили ни к протоколам вскрытия, ни к судмедэкспертам, но меня это не удивляет совершенно…»

«Почему?» – на этот раз удивился уже он. Она спокойно объяснила:

«Понятно, что им мозги так промыли, что обзавидуются хоть гитлер-югенд, хоть советская юная пионерия, хоть исламские фундаменталисты… но это всё же дети»

«Поэтому больше одно убийства просто не смогут?»

Она вздохнула: «Скорее долго не смогут… но, думаю, через какое-то время всё же смогут… повторить пройденное. Уверена даже…»

«Жертвы они выследили без проблем – ибо ну кто обратит внимание на пару детей лет так одиннадцати…» – даже не спросил, а констатировал он.

Николь Ру подтвердила: «Никто. Примут за брата и сестру, которые играют…»

«Девочка отвлекает – мальчик убивает… а она потом присоединятся?»

«Или наоборот» – спокойно ответила Ольга Николаевна.

«И всё-таки, как насчёт приюта?» – осведомился он.

Она задумалась. Надолго задумалась. Потом осторожно ответила: «Попробуй присмотреться к приюту Святого Христофора Ликийского. Уж больно нехорошие слухи про него ходят…»

«Какие именно слухи?» – в высшей степени заинтересованно осведомился он.

Николь Ру вздохнула: «Ритуалы всякие языческие, педофилия, лютые телесные наказания… и всё такое…»

И тут же практично объявила: «Записывай адрес…»

Он записал – и тут же не столько спросил, сколько констатировал: «Слухи не подтвердились, конечно?»

Ольга Николаевна усмехнулась: «А некому подтверждать. Франция страна католическая – тут с Церковью ссориться никто не будет, даже в полиции. А оккупантам, как ты сам прекрасно знаешь, не до приютов совсем…»

«Совсем» – подтвердил Колокольцев. «Спасибо – очень ценная информация…»

«Всегда пожалуйста» – рассмеялась великая княжна. «Обращайся, если что…»

Он повесил трубку – и проинформировал коллег, что у них теперь есть весьма конкретный подозреваемый… правда, пока неодушевлённый. 

«А что» – усмехнулась Ирма. «Очень даже подходящий нам подозреваемый…»

«Ты так хорошо знакома со святым Христофором?» – удивился Колокольцев.

Ирма пожала плечами: «Мне Жития Святых в нашей католической школе так в голову вдолбили, то да, знакома неплохо…»

И продолжила: «Почему детский приют получил его имя, понятно. Согласно легенде, Святого Христофора однажды попросил перенести через реку маленький мальчик. Посреди реки он стал настолько тяжёл, что Репрев – такое имя ему дали при рождении – испугался, как бы они оба не утонули. Мальчик сказал ему, что он — Христос и несёт с собой все тяготы мира. Затем Иисус крестил Репрева в реке, и тот получил своё новое имя — Христофор. Несущий Христа…»

Её супруг (которому в католической школе не настолько сильно вдолбили в голову Жития Святых) кивнул:

«Почему такое название, теперь понятно. А почему это на первый взгляд весьма богоугодное заведение весьма подходящий для нашего дела подозреваемый?»

Ирма махнула рукой в сторону его приятеля: «Это пусть добрый доктор объяснит. Он, Жития Святых просто из любопытства весьма серьёзно изучил…»

«Не совсем так» – поправил её доктор Вернер. «Мне много приходится заниматься виктимологией – изучением психологии жертв. А для этого психология христианских мучеников и исповедников весьма полезна – вот и изучил…»

Глубоко вздохнул – и продолжил: «Согласно той же церковной легенде… или не легенде… Святой Христофор однажды предложил свои услуги самому Дьяволу – но что-то у них не сложилось…»

«Теперь, видимо, сложилось» – мрачно усмехнулся Колокольцев. Его приятель невозмутимо продолжал: «Согласно той же легенде, Репрев происходил из племени псоглавцев… киноцефалов, если по-научному…»

Зооморфных существ, имеющих человеческое тело и голову собаки, волка, шакала или гиены… или ещё какого животного из семейства псовых.

«А псоглавцы тут причём?» – удивился Колокольцев.

«Псоглавцы» – задумчивым тоном ответил доктор, «тут при том, что раны, нанесённые жертвам, весьма искусно имитируют следы от челюстей волка…»

Колокольцев похолодел. А его приятель протянул руку – и потребовал:

«Адрес давай». Колокольцев протянул ему листок. Доктор Вернер подошёл к карте, нашёл соответствующее место, после чего воткнул в него булавку на этот раз с синим флажком (известные места убийств были отмечены красными)

Внимательно изучил карту, затем кивнул: «Очень похоже на правду. Но мне всё равно нужны знать ещё два места… чтобы не ошибиться…»

«Будешь» – кивнул его приятель. Посмотрел на часы – и уточнил: «Часа через два… максимум два с половиной»

Доктор Шварцкопф кивнул – и задумчивым голосом произнёс, обращаясь к приятелю: «Под твоим влиянием я всерьёз заинтересовался мистикой и недавно услышал легенду… или не легенду о так называемых черноглазых детях…»

Его партнёры изумлённо посмотрели на него. Он объяснил: «Встретившиеся с этими существами люди утверждают, что внешне эти существа практически ничем не отличаются от обычных детей… как раз нашего возраста»

Сделал паузу – и продолжил: «Однако у них совершенно взрослый голос – уверенный, холодный и монотонный, что внушает просто неимоверный страх. Свидетели утверждают, что наибольший ужас они испытали, когда заглянули в бездонные угольно-чёрные глаза… этих существ. Якобы в них совершенно отсутствуют зрачки и радужная оболочка, видны лишь чёрные глазные яблоки…»