Любовь для всех

Осенью прошлого года я случайно оказался на заунывной лекции о битниках, проходившей в одном из независимых книжных магазинов Новосибирска. Старик-лектор едва сочленял слова друг с другом; предложения получались ломанные, незаконченные и местами даже несколько вопросительные. Казалось, мы все — человек двадцать пять — принимаем экзамен у нерадивого студента, обремененного, к тому же, какой-то умственной патологией. Когда он закончил, все дружно выдохнули и тут же стали быстро натягивать куртки, игнорируя организатора мероприятия, предлагавшего задать дополнительные вопросы.

Часы показывали семь или около того. На квартиру ехать не хотелось, однако на улице было ужасно холодно: меня буквально сразу же пробрало до костей. На другой стороне дороги я заприметил что-то вроде кафе-бара. «Ну что, пора готовить двести рублей на чашечку кофе», — подумал я, поежился от холода и направился в сторону этого заведения.

В углу за столиком одиноко сидел человек, державший в руках нечто похожее на книгу. Рядом с ним — наполовину початая бутылка пива. Я замер, силясь понять, что он так внимательно читает, а затем подошел чуть ближе.

— Извини, — начал я. — это самиздат?
Незнакомец оторвал глаза от текста и внимательно посмотрел на меня.
— Да, — выдержав небольшую паузу, ответил он, захлопнул книгу и протянул ее мне. — Садись, посмотри.
Я взял книгу и уселся за стол.
— О!, — негромко удивился я, и перевел взгляд на хозяина книги. — Это же Беккет. Его теперь трудно достать.
— Да, дороговато.
Мы замолчали. Спустя некоторое время, я почувствовал, что пора возвращать вещь ее владельцу.
— Спасибо, — сказал я, и отдал книгу.
— Ты тоже был на лекции?
— Да, к сожалению.
— Костя, — представился он.
— Лёша.
Мы пожали друг другу руки.
— Ты уже уходишь?
— Не знаю, наверное. А что?
— Выпей со мной, — неожиданно предложил Костя. — У меня сегодня день рождения, — признался он и опустил глаза в стол.
— А почему ты один — без друзей?
— Без кого? У тебя то друзья есть?
— Нет.
— А у кого они сейчас есть — друзья?
— Ну, а родители?, — немного помолчав, спросил я.
— Я сюда учиться приехал. Папа умер, а мама под Красноярском живет.
Я негромко выдохнул и, слегка поджав губы, кивнул головой.
— У тебя деньги есть?, — спросил Костя.
— А что?
— Да я бы угостил, но сейчас совсем на мели. Надо как-то до пятницы дотянуть, а я только что на последние пиво купил.
— Без проблем, сейчас, — я вышел из-за стола, купил две бутылки "Туборга" и небольшую тарелку с закусками.

Следующий час мы практически ни о чем не говорили. Выяснилось только, что Костя — «временами калякает для души», а я — «ну, что-то там пишу иногда». Ещё мы, конечно, были никому не нужными неудачниками в творческом (да и не только) плане, и факт этого нас тут же сплотил. К тому же, мы занимались абсолютно разными видами искусства, поэтому ни о каком соперничестве или зависти не могло быть и речи. Короче говоря, мы почти сразу поняли, что сможем подружиться.

Следующая наша встреча случилась только через полторы недели. В тот день Костя познакомил меня с Женей — редактором "журнала" о деятельности творческой молодёжи Новосибирска. В сущности, ребята печатали небольшие брошюрки на обыкновенном лазерном принтере. Должной степени энтузиазма, ровно как и денежных средств на тираж в нормальной типографии, у Жени не имелось, зато была унаследованная от бабушки печатная машинка «Любава», на которой он временами "постукивал со скуки". Женя, учуяв моё любопытство, быстро заправил в неё чистый лист, уселся на стул, хрустнул пальцами и бойко застучал по клавишам «Любавы». Мгновение спустя, на листе возникло слово "Х*Й".

— Давай теперь ты!, — улыбаясь, предложил мне Женя.

Рядом с нецензурным словечком постепенно стали появляться строфы моего авторства.

— Это твоё что-ли?, — прочитав написанное, спросил Женя.
— Да.
— Надо бы тебя дяде показать.
— Зачем?, — удивился я.
— Он филолог. Часто моих знакомых читает. У него хобби такое — отговаривать людей "портить бумагу". Но в твоём случае, думаю, он скажет что-то другое. Я вообще впервые за долгое время вижу рифму и слышу или, как это правильно, чувствую размер. Сейчас все в основном какое-то дерьмо без рифмы и смысла пишут. А тут всё в порядке.
— Спасибо, — сказал я.
— За что?
— Э-э-э...
— Так что, показать тебя дяде?
— Да, но лучше тогда рассказы. В стихах я уверен.
— Ну, значит рассказы. Скинешь ему на почту. Я дам адрес и предупрежу его.
— Договорились.

Спустя несколько дней я вновь оказался на квартире у Жени. Дверь мне открыла незнакомка в белоснежном махровом халате.

— Привет, я к Жене.

Она молча отвернулась и ушла в ванную.

Вскоре, появился и сам хозяин квартиры — я встретил его в прихожей.

— Че, не ушла ещё?, — услышав шум из ванной, спросил он.
— А кто это?
— Да так, проститутка одна.
— Проститутка?
— ЭЙ! ОТКРЫВАЙ!, — Женя постучал по двери ванной комнаты. — Моему другу срочно нужно зайти!
— Пусть потерпит!, — донеслось из-за двери.
— Он уже не может! Тебя увидел и сошёл с ума! Пусти или он сейчас меня вместо тебя ТРАХНЕТ! ПРИЧЁМ БЕСПЛАТНО!

Девушка тут же с хохотом выскочила из ванной и скрылась в одной из комнат.

— Это Соня, — пояснил Женя.
— Кто?
— Соня. В какой-то степени, она моя родственница.
— Как это?
— Ну, — разуваясь, объяснял Женя. — у нас прямых родственных связей нет, наши семьи просто дружат давно... я ее с детского сада знаю. Ну, а что касается её личной жизни... Там муторно всё. Я особо не лезу. Да и тебе не стоит.
— Ладно.
— Давно пришёл?
— Нет, только что.
— А Костя? Где этот разъ*бай?

Костя сильно опаздывал. У него были наши деньги, которые он, поскольку жил неподалёку от хорошей сетевой "разливайки", вызвался обменять на пиво. Признаться честно, в прошлом году я поглощал невероятное по меркам двадцатилетнего парня количество алкоголя. Женя и Костя — тоже. Ещё одна точка соприкосновения.

К моменту, когда Соня вышла из комнаты, Жени не было рядом — он уже несколько минут с кем-то громко говорил по телефону на кухне.

— Ты что, — спрашиваю, — действительно проститутка?

Соня оценивающе на меня посмотрела и, хмыкнув, ответила:

— А если и так, то что?
— Да ничего.
— Ну и всё!, — отрезала она, и направилась в прихожую.
— Ну и всё, — вполголоса, повторил я.

В дверном проёме Соня обернулась, вновь бросила на меня взгляд и сказала:

— Мне просто нужны деньги.
— Ну, я, вообще-то, могу помочь, если дашь номер, — неожиданно для себя самого, ответил я.
— Вот как?, — ухмыльнулась она. — Пиши!

Костю мы так и не дождались — тогда он впервые серьёзно влип из-за своей "активной гражданской позиции и политических взглядов правого толка", но узнал я об этом только в первых числах декабря. Женя вручил мне записку от дяди, и мы распрощались. Я думал, что это была наша последняя встреча. Женя всерьёз планировал перебраться в Томск — к своей девушке, которая там училась.

«Буду краток. Вы умеете писать. Рассказ «О тоске, письме и смерти» оказался лучше двух других, но не без нюансов. Остальные читаются неплохо, но, думаю, вы и сами понимаете, где, как и что нужно исправить. Женя мне также показал ваши стихи. Есть что-то самостоятельное, отличное ото всех. Это очень важно.

П. Н.»

Я не пытался осмыслять происходящее. Ни одно обстоятельство бытия меня уже не удивляло. Ни фантасмагоричное знакомство с Костей, ни абсолютно ничем не мотивированное дружелюбие Жени, ни внезапное появление в моем списке контактов некой «Сони Мармеладовой». Всё происходило само собой, и я не собирался этому препятствовать.

Поскольку у Кости уже имелись приводы, на этот раз ему досталось по полной — десять суток в самой настоящей тюрьме. После этого прецедента, мать Кости силком вернула сына домой. Женя уехал в Томск. В городе остался лишь один человек, которому я мог и внезапно захотел позвонить. Ближе к вечеру. Телефон. Список контактов. «Алло, Соня?».

2023